Статьи

По серому буднично 23 декабря с.г. Верховная Рада одобрила одно из ключевых кадровых назначений, которое, осмелимся утверждать, может иметь необратимые последствия для будущего страны. За каких-то полчаса коалиционно-сателлитный парламентский пул успел рассмотреть два представления президента — об увольнении с должности председателя Национального банка Украины Владимира Стельмаха и о назначении на этот пост Сергея Арбузова. Никто не удосужился заслушать не только отчетное выступление экс-председателя, но и программное — кандидата. Зато на табло высветились традиционные 280 плюс/минус два голоса «за».

Степень абсолютизма власти Виктора Януковича достигла апогея, о котором самый могущественный его предшественник, Леонид Кучма, мог только мечтать. Замкнув на себя вертикаль исполнительной власти, добившись образцово-показательного послушания парламентского большинства и контроля над правоохранительными органами и большинством местных советов, президент отныне обеспечил себе единоличный контроль не только над денежным станком, но и фактически над всей финансовой системой страны.

В принципе, как совершенно справедливо отметили некоторые наблюдатели, назначение С.Арбузова на пост главы НБУ принципиально ничего не поменяло: он и так мог контролировать практически все ключевые сферы деятельности центрального банка на должности первого заместителя председателя. В их перечень входили денежно-кредитная политика, валютное регулирование и контроль, управление золотовалютным резервом и операции на открытом рынке, а также макроэкономический анализ и прогнозирование.

Все эти полномочия достались г-ну Арбузову в наследство от могущественного предшественника — бывшего первого зама Стельмаха Анатолия Шаповалова. Поскольку именно на Шаповалове, работавшем в наиболее тесной и доверительной связке с экс-главой НБУ, в разгар экономического кризиса были замкнуты ключевые функции ведомства. Ну а банковский надзор получил в управление Игорь Соркин, еще один дончанин, назначенный на должность зампреда НБУ практически одновременно с г-ном Арбузовым.

Сам же Стельмах, срок полномочий которого на посту главы НБУ истек еще в январе с.г., находился в полной зависимости от расположения главы государства. А посему говорить о его ослушании в серьезных и принципиальных вопросах не приходилось. Поэтому вызывает сомнения версия о том, что поводом для отставки Владимира Семеновича стала его размолвка с главой государства по поводу выделения 15—16 млрд. грн., недостающих для финансирования бюджетных нужд. Скорее, эта легенда была запущена в массы, чтобы поднять имидж экс-главы НБУ, якобы сумевшего сказать самое главное банкирское слово — «нет» — даже главе государства (при его-то могуществе!) и пострадавшего за принципиальность.

Главный мотив «смены караула», как очень метко подметил один из наших собеседников, состоял, скорее всего, в другом. Каким бы послушным ни был Стельмах, он никогда не мог считаться его, Януковича, человеком.

Стоит напомнить, что послужной банкирский список Владимира Семеновича тянется еще с Москвы, где он трудился в Госбанке СССР. Должность советника в Национальном банке Кубы, как и некоторые другие факты биографии, говорят о возможном наличии большого опыта сотрудничества еще с советскими спецслужбами. Кроме того, Владимир Семенович был приглашен из Москвы в Киев в 1992 году по инициативе еще Вадима Гетьмана, и практически все эти годы работал в тесной связке с Виктором Ющенко. Так что опыт, связи и знания этого человека всегда оставляли за ним возможность в нужный момент либо сыграть свою игру, либо кому-то подыграть.

Могло ли президента устраивать несоответствие г-на Стельмаха главному критерию нынешней кадровой политики — личной преданности? Вряд ли.

Интересно, что ожидавшееся почти весь год увольнение произошло именно в тот момент, когда, как всем показалось, тучи над головой экс-председателя НБУ рассеялись. Ведь буквально накануне приезда миссии МВФ вопрос увольнения Стельмаха казался практически решенным. Загвоздка была только в нежелании лишний раз дразнить вашингтонских визитеров — слишком важен для власти второй транш ныне действующей кредитной программы. Как известно, около 1 млрд. из общей суммы в 1,53 млрд. долл. должно пойти на нужды украинского госбюджета. А вот в дальнейшем такая опция не ожидается. Дальнейшие транши не предусматривают перечислений непосредственно Минфину, а только Нацбанку, объемы резервов которого находятся сейчас на приемлемом уровне.

И это, как совершенно справедливо отметили отечественные наблюдатели, значительно снижает мотивацию украинских властей к выполнению требований меморандума с МВФ.

Примечательно, что после отъезда миссии, объявившей о взаимопонимании с украинскими властями, уже совсем было павший духом Владимир Стельмах, как отмечали люди из его близкого окружения, заметно приободрился и даже начал строить планы на будущее. Настолько смелые, что вроде бы даже предложил ввести должность еще одного первого заместителя, вернув на этот пост Анатолия Шаповалова, кандидатуру которого поддерживала часть ближайшего президентского окружения.

Эта инициатива настолько не понравилась другим группам влияния, что вскоре в Нацбанк нагрянула прокурорская проверка, большинство вопросов которой касались обоснованности решений о выделении рефинансирования. Которые, как известно, подписывались бывшим первым зампредом НБУ. Впрочем, благодаря изъянам в уполномочивающих документах, проверяющих удалось благополучно выпроводить. Но вскоре они вернулись.

Проверка, как утверждают сведущие люди, должна состояться «при любой погоде». Так что возникают большие сомнения в том, что заявление об отставке Стельмах писал по собственной инициативе.

Впрочем, крайне сомнительной выглядит и версия о возможном заступничестве за Стельмаха (или о сопротивлении кандидатуре Арбузова) со стороны экспертов миссии валютного фонда. Функционеры МВФ если и позволяют себе комментировать подобные вещи, то только в кулуарах и шепотом. Требования точно не выдвигались, а вопросы, если и задавились, могли касаться лишь соответствия кандидата законодательным требованиям.

Формально, требованиям Закона «О Национальном банке» послужной список и биография С.Арбузова (см. справку) соответствуют: более чем десятилетний стаж работы на руководящих постах в банковской системе имеется. И даже научная степень кандидата наук.

Едва ли не самая большая проблема потомственного банкира Сергея Арбузова — то, что он практически неизвестен как в широких народных массах, так и в узких банкирских кругах. Интересно, что об этом человеке не стало известно существенно больше ни за восемь месяцев с тех пор, как фамилия Арбузова всплыла в СМИ в связи с его возможным назначением председателем правления Ощадбанка, ни даже четыре месяца спустя, когда он был назначен на должность первого зампреда в Нацбанк.

До самого последнего времени Сергей Геннадиевич всячески избегал внимания СМИ и по возможности воздерживался от публичных заявлений. По свидетельствам очевидцев, даже в ходе переговоров с представителями МВФ он хранил молчание, а переговоры вместо него вел Игорь Соркин. Как объясняют источники в окружении нового главы НБУ, эта молчаливость связана с нежеланием выносить преждевременные суждения до того, как глубоко вникнет в суть вопроса.

«Банкир семьи» — вот главная характеристика С.Арбузова, которую уже неоднократно успели дать и журналисты, и наблюдатели. Свидетельство подобного статуса — руководство в течение последних семи лет плотно завязанным на ближайшее президентское окружение Укрбизнесбанком (ранее — банком «Донеччина») и операции, связанные с местами проживания и отдыха главы государства (Межигорье, Сухолучье, о чем много и подробно рассказывала не только «Украинская правда»). Не укрылся от внимания журналистов и тот факт, что мать г-на Арбузова возглавляет «Всеукраинский банк развития», который старший сын Виктора Януковича Александр недавно решил оформить на себя напрямую.

Проблемный пункт — наличие конфликта интересов из-за принадлежащих г-ну Арбузову акций Укрбизнесбанка (прямой запрет содержится в законе об НБУ). Впрочем, разве кого-то шокирует существование такого конфликта в стране, где олигархи и крупнейшие бизнесмены возглавляют министерства, ведомства и даже спецслужбы?

Похвально, что С.Арбузов воздержался от соблазна изображать из себя нищего, задекларировав за прошлый год доход в 150 млн. грн. Хотя при этом и вышел конфуз из-за непонятного источника происхождения этих доходов, ведь принадлежащие Сергею Геннадиевичу активы относительно скромны.

Не может, конечно же, не смущать и отсутствие у нового главы Национального банка идентификационного кода, даже если это действительно связано с вопросами веры и религиозных убеждений. Впрочем, ситуация требует официальных разъяснений со стороны налогового ведомства (а не только г-на Васильева) — насколько отсутствие кода осложняет мониторинг имущественно-финансового состояния и платежных операций лица, которое отныне занимает однин из ключевых постов в государстве?

Как бы то ни было, как отмечали многие наши собеседники, в том числе и глава совета НБУ Петр Порошенко, назначение Сергея Арбузова — это законное право и президента, и ныне действующего большинства Верховной Рады. Но это же и их ответственность. При этом, как отметил глава совета НБУ, нельзя считать, что молодой возраст — это помеха или недостаток, в то время как о профессионализме судить пока рано. Поводом для этого станут только принимаемые новым главой Национального банка решения и его компетентность в управлении монетарным ведомством.

Как совершенно резонно отметил один из наших собеседников, отсутствие длинного послужного списка — это не только минус, но и плюс, смотря с какой стороны взглянуть. Поскольку на этой должности президенту как раз и нужен человек, который, кроме него, лично никому и ничем не обязан. Вот только ключевой вопрос — какие задачи будут на самом деле вменены новому главе банковского регулятора.

В целом же финансисты, опасаясь худшего, все-таки стараются надеяться на лучшее. По мнению одного из собеседников «ЗН», нынешнее настороженное отношение рынка к ротации в НБУ может быстро смениться полной поддержкой инициатив нового руководства. Для этого достаточно сигнала, который бы четко показал настрой менеджеров Нацбанка защищать интересы и развитие банковской системы. «Очевидно, что Сергею Арбузову на Банковой доверяют и готовы прислушиваться к его предложениям и инициативам. Такое положение открывает колоссальные возможности для активной работы по развитию банковской системы, ее реформированию», — говорит банкир.

По мнению эксперта, лучшим сигналом использования этих возможностей на благо системы могло бы стать решение одной из актуальных банковских проблем — низкого уровня защиты прав кредиторов. «Национальный банк обладает правом законодательной инициативы (согласно Конституции 1996 года), и при поддержке президента эту проблему можно решить достаточно быстро».

Как поделился в разговоре с нами еще один авторитетный банкир, ожидания банковского сообщества от нового руководства НБУ можно свести к трем пунктам. Первый — прогнозируемость и публичность инициатив. «Стратегия работы на денежно-кредитном рынке — это прерогативы регулятора, который корректирует ее сообразно ситуации. Поэтому банки, конечно, не должны диктовать НБУ, что и как делать. Однако при этом важно, чтобы мы понимали, что и как делается сейчас, и имели понимание, что и как будет делаться завтра. Это чрезвычайно важно для нормальной работы системы», — говорит наш собеседник.

Пункт второй ожиданий сообщества — совместная с рынком работа по созданию длинной и недорогой гривни как главного ресурса для кредитования экономики. «Мы уже понимаем, что доллар базой для развития экономики быть не может». Пункт третий — равные принципы и подходы к надзору за всеми без исключения банковскими учреждениями.

Это — далеко не полный перечень вызовов, которые стоят сейчас перед банковским регулятором, и справится ли с ними молодая команда, большой вопрос. Ведь мы уже знаем, чем в украинской действительности оборачиваются даже самые благие намерения.

Принятые летом нынешнего года законодательные изменения были призваны повысить институциональную независимость Национального банка, в том числе снизив возможности конъюнктурного влияния со стороны совета НБУ. Напомним, что совет — специальный коллегиальный контрольный орган, статус которого в свое время был специально прописан в Конституции. Так, вслед за ст. 99, называющей основной функцией украинского центробанка «обеспечение стабильности денежной единицы», ст. 100 определяет, что «совет НБУ разрабатывает основы денежно-кредитной политики и осуществляет контроль за их проведением».

Президент и парламент делегируют в совет по семь своих представителей. Глава государства заполнил свою квоту еще апрельским указом, не дожидаясь истечения установленного законом семилетнего срока полномочий ставленников своего предшественника — Виктора Ющенко (который в свое время точно так же нарушил закон).

Примечательно, что, за очень редким исключением, нынешние члены совета не соответствуют нынешним требованиям закона — не иметь депутатского мандата и не занимать высоких должностей на государственной службе и в бизнесе.

Внесенные под давлением МВФ нынешним летом изменения в закон о Национальном банке (№ 2478-VI от 09.07.2010 г.) сократили полномочия совета, одновременно повысив квалификационно-должностные требования к его членам. Среди урезанных полномочий — возможность влиять на кадровые назначения в НБУ его главы и членов правления (хотя норма об утверждении советом замов главы НБУ осталась).

Видимо, участие в совете оказалось в итоге настолько «неинтересным» для участников, что этот орган ни разу не собирался за прошедший год в очном режиме, хотя законом предусмотрены его ежеквартальные заседания. Какие уж тут контрольные функции, если пока так и не опубликован главный документ — «Основы денежно-кредитной политики» на следующий год, хотя бюджетный закон уже принят. Можно ли в подобной ситуации говорить о повышении прозрачности в работе НБУ?

Увы, слишком велик соблазн подрядить Национальный банк под обслуживание ключевых денежных потоков в интересах президента и его ближайшего окружения. Сложно воздержаться и от искушения устроить масштабный передел собственности на банковском рынке или использовать НБУ как «эмиссионную кубышку» не только для латания бюджетных дыр, но и для скупки «плохо лежащих» или, наоборот, слишком «круто стоящих» активов. Власть, как известно, на подобные выдумки хитра: совсем недавно источники «ЗН» сообщали о задумке использовать эмиссионные возможности НБУ при приватизации «Укртелекома» в интересах одной из наиболее влиятельных бизнес-групп.

Поэтому кто бы и что бы сейчас ни говорил, а зависимость от кредитов МВФ и других МФО для Украины сейчас — это благо. Поскольку подписи под меморандумами и другими соглашениями о выделении займов вынуждают официальный Киев отчитываться не только о принятии/непринятии тех или иных законов, но и о реальном положении дел в государственных финансах и кредитно-денежной сфере.

Очевидно, что частные кредиторы и заграничные контрагенты будут в ближайшем будущем изучать поступки и действия украинского центробанка под микроскопом. Первая реакция последует уже в ближайшие дни — о ней можно будет судить по котировкам украинских ценных бумаг на внешних рынках.

Тогда вполне меркантильный расчет подскажет, что Виктору Януковичу нужен как раз крепкий, самостоятельный и независимый Национальный банк, а не просто эмиссионная кубышка. Бездумная и расточительная экономическая политика, как свидетельствует не такой уж и далекий опыт, в том числе и Украины, приводит к плачевным последствиям. Быть стопроцентным хозяином и собирать дань с вассалов в богатой и процветающей стране все-таки разумнее и дальновиднее, чем пытаться пировать на руинах.

Но в ситуации, когда впору сказать «государство — это я», очень сложно не потерять ощущения реальности. Впрочем, как и не потерять, заигравшись во власть, государство.

Нынешнему президенту крайне важно уберечься от главного заблуждения своего основного политического оппонента — Юлии Тимошенко. Которое заключается в том, что и экономику, в случае необходимости, можно сделать послушной, подчинив своей воле, — надо только взять под контроль все ключевые властные вертикали и главные денежные потоки в стране.

Послушной сделать-то можно, вот только какими методами? Уж точно не административными командами «валюта, ко мне!», «налоговая, фас!» или «цены, лежать!», а постоянной и неукоснительной заботой о ее фискальной и ценовой стабильности вкупе со структурными реформами. Причем их реальным содержанием, а не тем, которое рисуется для галочки или отчетности перед Международным валютным фондом.

Справка «ЗН»

Сергей Геннадиевич АРБУЗОВ родился 24 марта 1976 года в Донецке. В 1993 году закончил СШ №97, в 1998-м — Донецкий государственный университет по специальности «Финансы и кредит».

Трудовую деятельность начал в 1995 году. Занимал должности экономиста валютного отдела, начальника отдела неторговых операций валютного управления, начальника управления межбанковских операций в иностранной валюте в Донецком филиале КБ «Приватбанк», директора Константиновского филиала КБ «Приватбанк».

С 2003-го по 2010-й — председатель правления Укрбизнесбанка.

В июне 2009 года получил степень кандидата экономических наук, защитив диссертацию на тему «Финансовые механизмы развития ипотечного рынка».

С мая 2010 года — глава наблюдательного совета государственного Укрэксимбанка. С 1 сентября 2010-го — первый заместитель главы НБУ. С 23 декабря с.г. — председатель правления Национального банка Украины.

Р.S. Когда верстался номер, в распоряжение «ЗН» поступил текст «Основ денежно-кредитной политики на 2011 год». Документ был направлен в Верховную раду и Кабинет министров Украины 15 декабря т. г. от имени Главы Национального банка Украины Владимира Стельмаха.

Информация о материале

Опубликовано: 27 декабря 2010

В среде украинских историков заявление российского премьер-министра Владимира Путина о том, что Российская Федерация сыграла решающую роль в победе над фашизмом и победила бы в Великой Отечественной войне и без Украины, вызвало естественную реакцию. В отличие от нынешней украинской власти, наши историки реагируют. Предлагаем вашему вниманию позицию кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института истории НАН Украины Людмилы Гриневич:

— Политик такого уровня как Владимир Путин, который, к тому же, в прошлом продолжительное время работал в спецорганах, никогда просто так ничего говорить не будет. Даже сделанное в свое время заявление о готовности российской власти «мочить в сортирах» чеченцев не было со стороны Путина неконтролируемым проявлением эмоций. Поэтому, как мне кажется, здесь в первую очередь возникает вопрос, почему российский премьер-министр именно так и именно сейчас заговорил о роли России и Украины во Второй мировой войне? Каков политический смысл этого заявления?

Несомненно, трудно не провести параллель между заявлением Путина и тостом «за русский народ», который Сталин 24 мая 1945 года произнес на приеме в Кремле. В обоих заявлениях четко прослеживается возвеличение России, апелляция к российскому национальному патриотизму и, чего там скрывать, плохо закамуфлированное высокомерие и презрение по отношению к другим, условно говоря «нерусским», народам.

В интересах ли самих россиян такие, мягко говоря, архаичные способы повышения национального сознания? Нуждается ли действительно современное российское общество в том, чтобы любые властные апелляции к историческому прошлому всегда и непременно сопровождались декларациями о России как о «стране победителей»? Тут есть широкое поле для дискуссий. Однако мне кажется, что сегодня для российского общества актуальным является осмысление сложных и временами непривлекательных страниц своего исторического прошлого. Без этого просто невозможно достичь того, что в цивилизованном мире называют свободой и демократией.

Логично встает и вопрос о «внешнеполитическом подтексте» заявления Владимира Путина, ведь всем понятно, что оно не только обижает украинских участников войны и их потомков, но и объективно ставит дружественную России верховную украинскую власть в крайне неудобное положение.

Выражу предположение, что премьер-министр России вряд ли позволил бы себе подобного рода заявления в адрес США, Великобритании или нашей соседки Польши. Не могу себе даже представить, чтобы, скажем, премьер-министр Великобритании публично заявил об определяющей роли его страны в победе. Или чтобы госсекретарь США взялся нивелировать вклад в победу над фашизмом Великобритании, или Франции, или СССР, или собственно России? Отсюда вопрос: почему такого рода заявление стало возможным со стороны российского премьера в адрес Украины? Не потому ли, что позиции современной Украины как государства части политиков нашей северной соседки с ее действительно мощными энергетическими ресурсами представляются слишком слабыми, чтобы с ними считаться?

Еще больше вопросов вызывает позиция самой украинской верховной власти на заявление Путина. Вместо того, чтобы официально выразить протест и тем самым продемонстрировать способность защищать интересы своей страны, наши дипломаты начали «играть в адвокатов» российского премьер-министра. Наш министр образования и науки «играется в дипломатию», избегая прямых оценок заявления Путина и декларируя собственное виденье истории войны. Ну, а украинский премьер-министр с пресс-секретарем Президента Украины вообще, как говорится «воды в рот набрали».

Судя по всему, позицию «ни гу-гу» украинская власть считает наиболее целесообразной и в отношении неприятных событий, связанных с функционированием в России «нешароварных» организаций украинской диаспоры. Всего месяц назад Верховный суд России ликвидировал Федеральную национально-культурную автономию украинцев России, а буквально на днях в прессе появилась информация о том, что в Москве правоохранительные органы проводят обыск в Библиотеке украинской литературы. Почему на это не реагирует украинская верховная власть? Или нам нет дела до того, что происходит с украинцами в соседних странах? Не должны ли мы заботиться о них так, как пытаются заботиться об интересах и правах россиян в Украине и сама Россия, и часть провластных политиков самой Украины?

Вспоминается публичное заявление премьер-министра Украины Николая Азарова о том, что политика — не женское дело, что это дело крепких мужчин. Так вот мне, как рядовой гражданке Украины и как женщине, просто стыдно за то, что наши крепкие мужчины-политики в который раз оказываются немыслимо слабыми, когда действительно нужно проявить характер и достоинство. Впрочем, дело здесь вовсе не в мифических «мужской силе» или «женской слабости». Грустно, что в очередной раз мы убеждаемся в том, что в нашем властном политикуме по большей части «работает» не приоритет морали, а приоритет политической целесообразности. Однако и тут появляется вопрос: действительно ли политически целесообразно для Украины двигаться в фарватере России?

Как известно, история не имеет сослагательного наклонения, поэтому рассуждения на тему: «Что могло бы случиться, если бы не случилось того или иного события» — в целом являются бесперспективным делом. Однако если уже руководствоваться логикой российского премьер-министра, то можно задаваться десятками вопросов — и не только на тему вклада народов СССР в победу над фашизмом, но и на тему об источниках формирования «индустриальной мощи России». Действительно, что было бы, если бы Украинская Народная Республика не была повержена, если бы в 1920 году Красная Армия РСФСР (как это прямо доказывают документы Российского государственного военного архива) не установила бы силовым путем советскую власть в Украине и правительство РСФСР не получило бы прямого доступа к солидным на то время энергетическим и продовольственным ресурсам Украины? Насколько длительным был бы и какую цену имел бы, в первую очередь в измерениях человеческих жизней, процесс формирования могучей промышленной базы советской России, если бы УССР в течение всех 1920-х гг. не пришлось играть, временами вопреки своим жизненным интересам, роль «хлебной корзины СССР»? Была ли значимой эвакуация с украинской территории вглубь России более пяти сотен промышленных предприятий? А эвакуация более 3 млн. граждан Украины и их колоссальный труд во имя победы? Действительно обошлась бы советская военная промышленность без изобретенной Институтом электросварки во главе с Евгением Патоном знаменитой технологии автоматической сварки под флюсом? И, наконец, таким ли уж пустяком были те 6 млн. граждан Украины, которые воевали с оккупантами в составе Красной Армии?

Перечень вопросов на тему «если бы...» можно было бы продолжать до бесконечности. Однако вряд ли в этом есть смысл. Поскольку нужно понимать, что есть собственно история, а есть государственная политика в сфере истории. И эта последняя, к сожалению, кое-где бывает довольно далека от того, что можно назвать исторической правдой. Заявление Путина об особой роли России в победе над фашистскими захватчиками — яркий пример такого несоответствия. Другой пример на эту же тему — не только отрицание, но и активная международная деятельность официальной России как правопреемницы СССР в направлении отрицания геноцидной сути Голодомора 1932—1933 гг.

История — это прошлое, и прошлое следует помнить и уважать. Зато официальная политика памяти любого государства всегда является отражением настоящего. Печальным следствием и, собственно говоря, продолжением российско-грузинской войны стал снос 19 декабря 2009 г. в Кутаиси возведенного еще во времена Советского Союза «Мемориала славы» в честь победы в Великой Отечественной войне. Равно как и демонстративное неприглашение официальной Россией Грузии в мае этого года в Москву для участия в параде в честь 65-летия Победы. На фоне таких событий открытие на днях на Поклонной горе памятника вместо снесенного в Кутаиси выглядит не столько гуманитарной, сколько политической акцией. Остается только надеяться на искренность заявлений российского премьер-министра о готовности России «бережно хранить правду» о героях войны, «защищать ее от цинизма, варварства и лжи», противостоять национализму, ксенофобии, экстремизму, «какими бы внешне привлекательными лозунгами они ни оформлялись».

В большинстве стран современной Европы память о минувшей войне — это в первую очередь осуждение войны как явления. Это не помпезное чествование всех без исключения жертв войны, и это также прославление тяги человека к свободе. Официальная политика памяти современной России в контексте трактовок событий минувшей войны несколько отличается от такого подхода. Ведь, как можно судить и по последнему заявлению Путина, и по содержанию значительного массива официальной российской историографии, на первом плане в оценках опыта войны стоят не столько общечеловеческие, сколько традиционные националистические ценности, идеи национального могущества России, происходит сакрализация Победы и отторжение любых альтернативных интерпретаций истории войны. Особенно связанных с освещением ее «темных» страниц вроде тайного и официального сотрудничества Сталина и Гитлера, советской стратегии ведения войны «большой кровью на любой территории», проявлений массовой нелояльности со стороны советских людей к сталинскому режиму (представьте себе, только в Российской освободительной армии в составе Вермахта состояло более 1 млн. российских граждан). «Закрытыми темами» остаются и многочисленные преступления советских войск в отношении гражданского населения, в частности массовое изнасилование женщин в Европе. Зато «справедливыми» преподносятся разоблачения преступлений всякого рода «колаборантов» и однозначное причисление к ним участников массовых антисталинских национальных движений, которые в условиях войны охватили западные регионы СССР — Прибалтику, Украину, Беларусь.

Мне кажется, что, принципиально не соглашаясь с заявлением Путина о роли и месте Украины в минувшей войне, мы также не должны автоматически ретранслировать, так сказать, советско-российский подход в освещении событий войны. Отдавая дань уважения ветеранам, участникам войны, глубоко скорбя об ужасных человеческих потерях, осуждая войну как явление, осуждая погромщиков и военных преступников — не важно, какую форму они носили и под какими знаменами воевали, — мы должны помнить и о вкладе нашей страны в разгром фашизма, и о том, что победа советского народа в войне в конечном итоге была омрачена возобновлением сталинского режима, природа которого мало чем отличалась от гитлеровского.

И последнее. Отсутствие надлежащей реакции на заявление Путина со стороны верховной украинской власти — хороший повод для общества задуматься над тем, кто именно и каким образом должен гарантировать нам наши права, кто именно и как должен нас защищать. Надеюсь, что у нашего народа достаточно моральной, духовной силы, чтобы самим постоять за себя. Если сегодня власть не готова защитить национальное достоинство украинцев, это должны делать сами украинцы — ученые, предприниматели, рабочие, учителя...

Информация о материале

Опубликовано: 27 декабря 2010

В 2010 г. страховщики, несмотря на достаточно оптимистичные прогнозы в начале года, все еще переваривали последствия кризиса. Рынок фактически не вырос за год, а в 2011 г. его рост будет в лучшем случае 5-7%.

Уходящий год мало отличался для страховщиков от предыдущего кризисного. Единственное, что удалось страховому сектору в этом году, так это избежать громких банкротств, которые имели место быть в 2009 г. («Страховые традиции», «Галактика», «Вексель»). В остальном ситуации были схожи: многие СК все так же нуждались в докапитализации для покрытия нарастающих убытков, а доверие граждан к сектору восстанавливается до сих пор. В результате рынок рос совсем не теми темпами, которые хотелось бы видеть игрокам рынка. По данным Госфинуслуг, за первое полугодие валовые страховые премии по рынку выросли на 1,3%, при этом чистые страховые премии (за вычетом внутреннего перестрахования) сократились на 11,5%.

«В 2010 г. рынок останется на уровне прошлого года. Отчасти это связано с тем, что ритейловые продажи в этом году не оправдали ожиданий»,— говорит председатель правления СК «HDI Страхование» Константин Ксенич. Он отмечает, что физлица, будучи очень чувствительными к общей экономической ситуации, не проявили ожидаемой активности в покупке страховых продуктов. Наверняка не слишком радует клиентов и снижение выплат: валовых — на 20%, чистых — на 15,2% по первому полугодию.

Причем кризис переживают не только рисковые страховщики, испытавшие серьезные проблемы с ликвидностью и платежеспособностью, но и внешне благополучные компании по страхованию жизни. Лайфовый полис пока не является предметом первой необходимости украинца, а в сложные финансовые времена он и вовсе отходит на второй план.

«Мы прогнозируем по итогам 2010 г. выход на 94-95% от уровня прошлого года, т.е. объемы страховых премий на уровне 780-790 млн. грн.»,— комментирует председатель правления «Инго Украина Жизнь» Наталья Невядомская.

Впрочем, в том, что рынок не растет, сами страховщики все же пытаются находить плюсы. «Это хорошо с той точки зрения, что нет эйфории от стремительного роста: никто не пытается всеми способами нарастить долю рынка или же создать компанию, чтобы быстрей собрать побольше премий»,— считает зампред совета Лиги страховых организаций (ЛСОУ) Александр Залетов.

В 2011 г. страховщики также не ожидают бурного роста. Пессимистичный сценарий предполагает топтание на месте еще один год, оптимистичный — рост рынка на 5-7%. Так, в 2008 г. крупнейшая компания «Оранта» привлекла более 1 млрд. грн., в 2009 г.— 718 млн. грн. В 2010 г. компания ожидает дальнейшего снижения объема привлеченных премий, а в 2011 г. планирует получить 680-700 млн. грн. платежей.

«На следующий год можно ожидать рост где-то до 10%»,— полагает Александр Залетов. В то же время для того, чтобы этот рост показать, страховщикам придется изрядно потрудиться. Банковский канал продаж не работает уже второй год, и, кстати, именно из-за него многие компании ощутили резкое снижение премий при нарастающих убытках в кризисный период. «Если смотреть на докризисные показатели «Оранты», банковский канал продаж составлял 37%, а иногда и 40%. На сегодняшний день это меньше 6%»,— говорит председатель набсовета компании Олег Спилка. Ипотечное кредитование и автокредиты ранее были стабильным источником легкого дохода практически каждой страховой компании. Однако в 2011 г. предполагается лишь незначительное размораживание кредитных программ банками, поэтому существенного импульса страховому рынку это не придаст. Кроме того наверняка существенно будет урезан и агентский канал продаж. Налоговый кодекс не предусматривает возможности страховых агентов работать на упрощенной системе налогообложения. Поэтому в 2011 г. страховщики будут делать три вещи: усиливать сотрудничество с брокерами, акцентировать внимание на корпоративных клиентах и развивать интернет-продажи.

Ключевыми практически для всех рисковых компаний будут оставаться сегменты КАСКО и «автогражданки», а также имущественное страхование юрлиц. Остальные сегменты будут незначительно диверсифицировать их портфели. Так, имущественное страхование среди населения пока развивается слишком медленно, ведь соответствующая культура у граждан не сформирована. По большому счету, среди физлиц лишь жители сел, подверженных природным катаклизмам, уже осознают необходимость страховки.

Перспективное в целом сельскохозяйственное страхование обделено вниманием государства. «Раньше в бюджете Украины была отдельная статья по компенсации сельхозпроизводителям 50% тарифа на страхование. Сегодня нужно возвращаться к этим подходам»,— говорит Олег Спилка.

Достаточно активно развиваются виды личного страхования, в частности, медицинское, однако здесь стоит упомянуть два нюанса. Во-первых, рост этого сегмента во многом объясняется стремительным ростом цен на медицинские препараты, что соответственно влияет и на стоимость страховки. Во-вторых, сегмент развивается преимущественно за счет корпоративного сектора, но при этом остается малорентабельным для страховщиков. «Зачастую от клиентов по медицине приходится отказываться, так как не все понимают, что качественную страховку можно получить по адекватному тарифу, учитывающему рост цен на медикаменты»,— сетует Константин Ксенич.

Информация о материале

Опубликовано: 27 декабря 2010

В любом забугорном аэропорту наших соотечественников очень просто узнать среди прочих других скоплений народа. И не обязательно это должен быть только Франкфурт. И не обязательно на лацканах пиджаков наших земляков должны красоваться высокостатусные значки нардепуков или во внутренних карманах греть душу солидные ксивы высокопосадовців. И уж совсем не обязательно обжираться гремучими смесями до поросячьего визга. 

Возвращаясь домой, каждый раз можно наблюдать наглядное подтверждение вышеизложенному. Нужно только дождаться очереди на самолет.

Наших до боли просто узнать по бессмысленно многочисленным и таким же бессмысленно разноцветным пакетам модных бутиков. Необходимо последний раз выдержать своих, которые почему-то имеют обыкновение безумно орать на детей. Постараться не обращать внимания на женщин, обзывающих своих шалящих малолеток ублюдками и дебилами, то ли не понимая смысла своих слов, то ли зная правду об истинности их происхождения.

А в аэропорту города N одна мамаша своего ребенка била. Била всерьез, шлепая ладонью наотмашь по мягкому месту или куда попадет, и от каждого нового шлепка ребенок орал все отчаяннее, а мамаша шлепала снова и снова, ибо шлепками она пыталась добиться от мальчика, чтоб тот перестал плакать.

«Может, как-то хватит уже? — вежливо обратился к черноротой рукоприкладнице интеллигентный на вид молодой парень в изящных очках. — Пора и приласкать, может, уже?»

«Тебе-то какое дело?» — гавкнула одна из женщин на паренька.

«Просто дело в том...» — продолжал было он, но ему не дали договорить.

Заголосила вся очередь, причем все они, эти хорошо одетые и, судя по всему, благополучные люди выступали вовсе не на стороне ревнителя детских прав, а на стороне их голосистых мамаш.

«Чувак, твое какое дело?!»

«Какого черта вы лезете в чужую жизнь?!»

«Мать сама со своим ребенком разберется!»

«У вас есть хотя бы элементарные понятия о прайваси?» — возмутился даже кто-то продвинутый...

Молодой человек оказался моим соседом по борту и, как выяснилось в процессе общения, сотрудником аппарата Уполномоченного по правам человека. Возвращался из загранкомандировки.

Все время полета уполномоченный очкарик сидел в самолетном кресле красный, аки вареный рак, тише воды ниже травы, и казалось, будто с его головы медленно стекает вылитое согражданами дерьмо. Он чувствовал себя так неловко, как будто не вступился за избиваемого ребенка, а совершил нечто неприличное: напился и дебоширил... наблевал на ковер... пытался украсть чужую сумочку...

Между тем замечание, которое он сделал женщине, было прямою его обязанностью. Этот избиваемый ребенок безусловно имел право не быть избиваемым. Разве что по процедуре следовало уполномоченному обратиться в правоохранительные органы, т.е., позвать дежурившего в аэропорту полицейского. Интересно, как прореагировала бы очередь на появление стража правопорядка? Как кричали бы потом наши СМИ, что украинцев, дескать, в Европе унижают, — да и Бог его знает, какой международный скандал можно раздуть из того обстоятельства, что плохо воспитанная мать бьет в аэропорту своего плохо воспитанного ребенка.

На самом деле мы уже просто привыкли к насилию. Мы видим его каждый день на каждом шагу и научились не замечать. В отечественной политике насилие представляется нам делом простым и обыденным. Очень эффективным способом достижения целей, которых иначе пришлось бы достигать путем длительных переговоров, диалогов, компромиссов и разной другой прочей дурни. Такая политика поддерживается большинством населения.

В быту к насилию принято относиться, как min, толерантно. Если не ошибаюсь по части статистики, в каждой четвертой украинской семье регулярно бьют женщину или ребенка. Насилие в армии так уже навязло в зубах, что главу Комитета солдатских матерей редко когда слушают или слушают, скучно поковыривая в носу. Насилие, текущее с телеэкранов и компьютерных мониторов все меньше и меньше щекочет нервы обывателя и, тщась привлечь внимание женщин старше сорока пяти (такова основная телевизионная аудитория), приобретает формы совсем уж откровенно-извращенные.

Очкарик рассказывал, что когда он давал радиоинтервью в связи со своим назначением, в эфир позвонила некая добрая женщина. Она сказала, что каждый день видит в подземном переходе возле своего дома оборванных детишек, которых злобный дед, похожий на Карабаса-Барабаса, заставляет собирать милостыню. Но женщина не знает, куда по поводу таких детишек обращаться, а потому не обращается никуда: так и ходит мимо — месяц, два, три..., год, два, три…. Если б ее ребенка некий злобный дядька потащил в подземный переход собирать милостыню, интересно, сколько времени понадобилось бы бедолаге, чтобы узнать, куда обращаются за помощью в таких случаях? А потом, - каков бы был результат?!

Примеры можно множить. Участковый врач приходит в квартиру, видит ребенка в синяках и... Нет, не бежит к участковому милиционеру, не донимает звонками органы опеки, интересуясь судьбою маленького пациента. Хорошо еще, если доктор не пренебрежет своими обязанностями и напишет в соответствующие инстанции про увиденное служебную записку. С подобным же рвением относится к своей работе и участковый милиционер.

Интернет пестрит ужасами. Открываю на вскидку, задавая в поисковике слово «притон» и читаю: «…мать отдавала на потеху клиентам собственных дочерей пяти, восьми и двенадцати лет отроду. Милиция не хотела это дело расследовать, т.к. была в курсе. Было несколько обращений к депутатам местной власти, бывшим офицерам СБ, и отвечали примерно так: «Оно тебе надо? Зачем тебе влезать в этот геморрой?» Простой аргумент, что я не могу, дескать, жить в городе, где насилуют пятилетнюю девочку, не казался депутатам убедительным…»

Госслужащие, призванные насилие останавливать, зачастую сами же и сеют его. Но не в этом беда. Беда в том, что рядовой гражданин, не обязанный службою предотвращать и останавливать насилие, не видит в предотвращении и остановке насилия своего прямого и непреложного долга. Никто не думает всерьез, что обязан остановить всякую руку взрослого, бьющую абсолютно любого ребенка, не говоря о более изощренных формах.

Дело дошло до того, что про это можно сколько угодно говорить, писать, снимать душераздирающие фильмы, но результат все одно окажется до оскомины банальным. Того и гляди вызовет споры.

Хотя споров, скорее всего, просто не будет...

Ну побухтим трохи, повозмущаемся в тряпочку и также благополучно заглохнем.

На мой взглад, это не просто атрофия внимания, - это атрофия более тонких нравственных материй. К тому же, на отсутствие морали накладывается, упомянутое вскользь, новоприобретённое (сие не из совка) гипертрофированное чувство прайваси, выхваченное из контекста западной жизни – этакий себе глухой забор.

У многих наших ситизенов есть не сформулированное доселе чувство, которое определяет такую модель поведения. Оно сильнее, чем любовь к ребенку (я не сомневаюсь, что описанные выше мамы любят своих малышей, это чувство врожденное у всех млекопитающих, включая человека).

Это чувство "ПОКАЗУШНОСТИ" маме было важнее того, чтобы ребенок не плакал громко, чтобы на них не обращали внимание окружающие, чтобы она, в конце концов, выглядела мамой, которую слушается ребенок. И все это оказывается важнее, чем вникать в суть почему расстроился ребенок. Я не исключаю, что дома она себя ведет по-другому, нежели в аэропорту на глазах у пассажиров европейского рейса.

Это же чувство заставляет военных красить траву перед приездом высокого генерала. Оно же практически движет нашей сегодняшней властью, которая медленно, но уверенно выдавливает из нас все то немногое, которое мы обрели за неполные 20 лет независимости и относительной свободы. Это фальшивое чувство пронизало все слои нашего многострадального общества и является его основной и, что самое печальное, - ЕСТЕСТВЕННОЙ характеристикой.

Информация о материале

Опубликовано: 27 декабря 2010