Статьи

Президент Виктор Янукович намерен компенсировать лояльным к нему представителям крупного бизнеса расширение присутствия Семьи в ряде секторов экономики Украины. До сих пор это делалось за счет приватизации наиболее привлекательных госкомпаний, которые достались приближенным предпринимателям, владельцу холдинга SCM Ринату Ахметову и Group DF Дмитрию Фирташу.

Однако таких активов у государства за 2,5 года пребывания В.Януковича у власти заметно поубавилось. Между тем он явно не собирается покидать нынешнюю должность после очередных президентских выборов в 2015 году. Поэтому для сохранения поддержки крупного бизнеса приходится искать новые решения.

Таковым может считаться законопроект №11384 "О национализации", внесенный правительством Николая Азарова на рассмотрение Верховной Рады. Документ оговаривает причины, по которым предприятия могут быть принудительно изъяты из частной собственности и переданы государству.

Это, прежде всего, массовые увольнения на предприятии, имеющем статус градообразующего. Кроме того, поводом для национализации считается задолженность по зарплате или материальной помощи сроком более 3 месяцев.

Среди причин есть банкротство предприятия по решению суда, необоснованное снижение зарплаты более чем на 10%, нарушающее трудовой договор, а также нарушение природоохранного законодательства: загрязнение воды и атмосферы, порча земли, причинение вреда здоровью человека, животному и растительному миру, рыбным запасам или сельскому хозяйству.

И, наконец, предприятие можно забрать у частного владельца, если оно производит продукцию либо предоставляет услуги, имеющие стратегическое значение для безопасности государства.

В целом принятие данного законопроекта можно рассматривать как прогрессивную инициативу. Ведь миф об эффективном частном собственнике уже давно и наглядно показал полную несостоятельность.

Многие так называемые предприниматели в свое время воспользовались близостью к власти, жадно хватая госактивы в различных отраслях экономики и зачастую не имея ни малейшего представления о том, как ими управлять.Но когда поменялись фигуры в руководящих креслах президентской администрации и правительства, оказалось, что без поблажек за счет государства этот бизнес не в состоянии функционировать, да еще и в условиях глобального кризиса.

В качестве примера таких преференций можно вспомнить ситуацию 2008-2009 гг., когда тогдашний совладелец группы "Индустриальный союз Донбасса" Виталий Гайдук одновременно занимал должность руководителя группы советников премьер-министра, по сути будучи неформальным вице-премьером по ТЭК.

При этом входящие в ИСД Алчевский металлургический комбинат и Днепровский меткомбинат им.Дзержинского получали газ от НАК "Нафтогаз Украины" в долг. Когда в 2010 г. руководство в "Нафтогазе" поменялось, стало известно, что задолженность АМК перед компанией составляет 151,78 млн грн., ДМКД – 274,8 млн грн.

Т.е. на эту сумму рядовые украинские налогоплательщики кредитовали работу ИСД из своего кармана. Причем, в отличие от банков, кредитовали без всякой выгоды для себя, не получая причитающихся процентов.

Между тем газ для промпредприятий должен отпускаться исключительно по предоплате. Хотя надо отметить, что смена властных декораций в 2010 г. не привела к изменению самих отношений между государством и бизнесом.

Из ИСД долги за газ выбили с помощью принудительных отключений, а вместо них без предоплаты "Нафтогаз" начал отпускать газ химпредприятиям Group DF – "Ровноазоту", "ЧеркассыАзоту", северодонецкому "Азоту" и горловскому "Стиролу".

В результате их задолженность перед "Нафтогазом" за 2010-2011 гг. достигла 2,618 млрд грн. То есть опять благодаря близости к власти имело место кредитование налогоплательщиками теперь уже бизнеса Д.Фирташа - только теперь уже примерно в 6 раз в больших масштабах, чем ранее ИСД.

Тем не менее, если исходить из того, что "государство" и "Янукович" – это не должно быть одно и тоже, то безусловно у правительства должны быть рычаги влияния на таких собственников, как В.Гайдук, Д.Фирташ, Сергей Тарута, Игорь Коломойский и т.д.

В этой связи показательно выглядит история приватизации Запорожского алюминиевого комбината. Это предприятие с 2001 г. перешло в собственность российских бизнес-структур. Все шло гладко до 2008 г., пока не начался глобальный кризис и мировые цены на алюминий в IV кв. не обвалились более чем в 2 раза, до $1463/т (London metals exchange).

После этого себестоимость выплавки на ЗАлКе (примерно $2000/т.) стала гораздо выше, чем цена, которую готовы были платить покупатели - а они как раз и ориентируются на котировки Лондонской биржи металлов.

Но даже когда эти котировки подтянулись до $2483/т. в мае 2009 г., контролирующий ЗАлК холдинг "Русский алюминий" не стал возобновлять его работу в прежнем объеме. Рыночная модель "спрос-предложение" требовала для повышения цен уменьшить объемы предложения, т.е. в данном случае производства алюминия.

Разумеется, в такой ситуации приоритетной для владельцев "Русала", граждан Российской Федерации Олега Дерипаски и Виктора Вексельберга, является загрузка мощностей на алюминиевых заводах в Сибири, но никак не в Украине.

Поэтому выплавка алюминия на ЗАлКе в 2009 сократилась до 50 тыс. т. против 112,8 тыс. т. в 2008 г. Далее в 2010 получено всего 25 тыс. т. алюминия (в работе находилась только 1 из 4 электролизных серий), а с апреля 2011 алюминиевое производство было полностью прекращено.

Еще раньше "Русал" остановил на запорожском комбинате выпуск глинозема – полуфабрикатного продукта в алюминиевом переделе. Из трудового коллектива, насчитывавшего ранее 5 тыс. чел., к маю 2012 г. осталось 464 чел., их которых 100 – охрана.

Более того, по распоряжению заводской администрации в ряде цехов началась вырезка металлоконструкций с последующей сдачей в металлолом. Понятно, что государству нужны эффективные механизмы реагирования на подобные ситуации.Поскольку действующее законодательство запрещает властям вмешиваться в хоздеятельность частных компаний. И в случае с ЗАлКом такой "эффективный частный собственник" является кандидатом №1 на национализацию.

В качестве кандидата №2, подпадающего под действие будущего закона, можно рассматривать совладельцев днепропетровской бизнес-группы "Приват" Игоря Коломойского и Геннадия Боголюбова. Им принадлежат Никопольский, Стахановский и Запорожский ферросплавные заводы, а также Орджоникидзевский и Марганецкий ГОКи, снабжающие эти предприятия марганцевой рудой.

Вот уже более года И.Коломойский пытается выбить из правительства преференции для отрасли в виде заградительных пошлин на импорт крупнотоннажных ферросплавов в Украину, а также льготных тарифов на электроэнергию.

С этой целью нередко использовались рабочие указанных предприятий, которых заводская администрация (читай: собственники) грозится уволить, если власти не выполнят выставленные требования.

Да и в письмах, адресованных президенту и премьер-министру от имени Украинской ассоциации производителей ферросплавов прямо указывается, что если льготы не будут предоставлены, на СЗФ, НЗФ, ЗЗФ, ОГОКе и МГОКе неизбежны массовые сокращения рабочих.

Понятно, что перед парламентскими выборами власть такой сценарий совершенно не устраивал, поэтому была выбрана испытанная тактика затягивания времени. А именно: создана рабочая группа под руководством первого вице-премьера Валерия Хорошковского для выработки компромиссных предложений по данному вопросу.

Теперь же можно сказать, что принятие закона о национализации Верховной Радой нового созыва и станет ответом властей на прессинг со стороны И.Коломойского. По крайней мере, угрожать массовыми увольнениями он в таком случае больше не сможет.

Иначе ферросплавная отрасль в Украине получит новых владельцев. Ведь государство не собирается национализировать проблемные предприятия только для того, чтобы наладить их эффективную работу под своим управлением. Совершенно очевидно, что они будут передаваться новым частным собственникам, которых преподнесут как более успешных, чем предыдущие.

Если посмотреть, кто за период президентской каденции В.Януковича приватизировал госпредприятия в Украине, нетрудно спрогнозировать, кто окажется новым владельцем проблемных активов. В таком случае очень осторожно следует вести себя той же корпорации ИСД.

Ранее она объявила о намерении объединить в одно предприятие АМК и Алчевский коксохимзавод для снижения управленческих расходов. По подсчетам Луганской облгосадминистрации, это приведет к сокращению 2 тыс. рабочих мест.

И поскольку АМК для Алчевска – градообразующее предприятие, оно сразу же подпадает под действие закона о национализации. Искать нового собственника для комбината долго не придется: в конце сентября генеральный директор SCM Олег Попов заявил в интервью СМИ, что несмотря на кризис, группа не прочь приобрести металлургические активы в Украине.

Среди них был назван и АМК. Кроме того, была упомянута и "Криворожсталь", крупнейший в Украине горно-металлургический комбинат, входящий в международный концерн ArcelorMittal. О.Попов отметил, что сейчас эти активы не выставляются на продажу, поэтому вероятность заполучить их невелика, но при этом дал понять, что ничего невозможного в жизни нет.

Действительно, ПАО "АрселорМиттал Кривой Рог" является градообразующим предприятием и там с 2007 г. идут сокращения трудового коллектива – на 24653 человека по 1 июля 2011 г. Они проводятся в рамках программы добровольного увольнения с выплатой компенсаций, но суть от этого не меняется.

Профсоюзы к данной программе относятся без энтузиазма и в случае чего потенциально готовы выступить против администрации. Конфликты между ними по этому поводу ранее уже возникали. Кроме того стоит отметить, что в 2006-2007 гг. у ArcelorMittal неоднократно были проблемы с Фондом госимущества Украины на предмет выполнения инвестобязательств.

Администрация доказывала, что они выполняются, а ФГИУ придерживался противоположной точки зрения. Конечно, потом в ходе переговоров стороны приходили к компромиссу, но сам факт является показательным и позволяет отнести "Криворожсталь" к группе повышенного риска наряду с ЗАлКом и предприятиями ферросплавной промышленности.

Таким образом, новый закон может оказаться очень удобным инструментом для передачи в нужные руки тех украинских активов, которые находятся в частной собственности. И тут надо вспомнить про пункт о нарушении природоохранного законодательства.

Как известно, практически любое крупное промпредприятие в металлургии, химической и горнодобывающей промышленности можно с полным основанием обвинить в загрязнении вод и атмосферы, порче земли и причинению вреда здоровью человека.

Это означает, что и владелец трубной корпорации "Интерпайп" Виктор Пинчук тоже не может чувствовать себя спокойно в случае принятия закона о национализации. Поскольку прокуратурой Днепропетровской области ранее неоднократно выдвигались претензии к деятельности Нижнеднепровского трубопрокатного завода именно в части нарушения природоохранного законодательства.

И неважно, что до сих пор НДТЗ удавалось успешно отбиваться от большей части претензий в судах. Состояние украинской Фемиды не дает усомниться в том, в чью пользу будет решение, если вопрос о том, загрязняет предприятие или не загрязняет, станет по-настоящему принципиальным.

Кстати, по поводу соблюдения природоохранного законодательства "Криворожсталью" у прокуратуры также ранее неоднократно возникали вопросы. В таком случае вряд ли удастся остаться белым и пушистым Днепровскому меткомбинату им.Дзержинского, входящему в ИСД. Любопытно, что и это предприятие О.Попов называл в упомянутом интервью среди потенциально интересных для SCM.

А в том, что специально обученные люди из государственных контролирующих органов сумеют при желании найти недостатки, наглядно говорят хотя бы итоги проверки украинских маслосырзаводов Россельхознадзором. Среди обнаруженных недостатков в итоговом протоколе значится и такой пункт: "недостаточное количество мышеловок в производственных помещениях".

Можно, конечно, сколько угодно шутить на тему ловушек для грызунов, которые следовало погуще расставить на пути следования проверяющих с таким расчетом, чтобы хотя бы один из них туда угодил, но суть от этого не меняется. Импорт украинских сыров в РФ они на этом основании запретили.

Подобный подход с успехом может использоваться и украинскими контролирующими органами в отношении потенциальных объектов поглощения. Среди них также следует отметить днепродзержинское объединение "ДнепрАзот", принадлежащее "Привату".

Это единственный крупный украинский производитель минеральных азотных удобрений, до сих пор неподконтрольный Д.Фирташу. Как и любое предприятие химической промышленности, оно имеет особо вредные условия производства и доказать нанесение ущерба окружающей среде в данном случае несложно даже для первокурсника юрфака.

Иное дело, перестанет ли этот ущерб наноситься, если его владельцем вдруг станет Group DF. Хотя едва ли этот вопрос беспокоит авторов правительственного законопроекта о национализации.

Информация о материале

Опубликовано: 14 ноября 2012

Глобальный левый проект появится не в бывшем СССР, а в странах Третьего мира. О том, почему новая «красная» революция неизбежна именно там и что происходит сейчас с остальным миром, рассказал один из идеологов «левого разворота» Украины Алексей Блюминов.

— Украину терзает экономический кризис, между богатыми и бедными лежит пропасть. Но на этой благодатной почве не проросла ни одна новая левая политическая сила. Почему?

— Потому что левый дискурс не возникает по щучьему веленью, он может быть востребован только самой общественной жизнью. Главная проблема в том, что на Украине до сих пор не завершен процесс классообразования. Это значит, что расслоение общества на разные группы идет, но процесс осознания ими своей классовой субъектности далеко не завершен.

Сегодняшние бедные – это бедные в первом поколении. Они еще помнят свой иной социальный статус в прежней советской социальной реальности. Их реакции на внешние вызовы еще не такие, как реакции бедных в третьем поколении в странах третьего мира или в Европе и США. Когда у нас социальное расслоение не просто «устаканится», но передастся по наследству – вот тогда можно говорить о том, что в Украине сформировались классы со своим классовым самосознанием. Можно будет говорить тогда о пролетариате, буржуазии с подсегментами и т.д.

Пока же у нас классовым самосознанием обладает только верхушка олигархии. Это объяснимо, ведь в их руках власть, собственность и СМИ и поэтому они организуются быстрее, чем лишенные всего перечисленного низы общества. И то классовое самосознание олигархии довольно поверхностное, нередко напоминающее скорее инстинкт самосохранения. Они понимают, что собственность досталась им нелегитимно и для удержания активов стремятся удержать в своих руках рычаги власти.

— А что тогда представляет собой остальная часть украинского общества?

— Она представляет собой рыхлое транзитное общество, в котором сосуществуют в разных пропорциях как элементы старого советского уклада, так и формирующегося капиталистического. Эта транзитная ситуация в обществе закончится в тот момент, когда в Украине сформируются переданные по наследству социальные статусы. Когда у нас появятся богатые с историей наследования и бедные. Тогда можно будет говорить о каком-то осознанном обеими сторонами антагонизме между ними. Потому что сегодня реально если мы предельно упростим, то люди, которые жили двадцать лет назад в одной коммуналке – сегодня находятся на зачастую разных полюсах общественного положения. Соседи какого-нибудь Виктора Пинчука по днепропетровской многоэтажке помнят его отнюдь не миллиардером и олигархом. И между этими людьми совершенно иного рода социальные связи, чем между обитателями лондонских трущоб и представителями королевской династии.

У людей, которые помнят свое прежнее социальное положение, во-первых, существует сильная фрустрация по поводу этого. И к тому же у них нет навыков соответствующей борьбы. Когда у нас предлагают брать пример с протестов в Греции, Франции и Италии, которые протестуют против сокращения социальных расходов или повышения пенсионного возраста, то не учитывают важную вещь. Во Франции или Греции выходят миллионы на улицы потому, что для них это традиционная модель их социального поведения в такой ситуации. Там люди органично включены в целую систему горизонтальных социальных связей, будучи активистами профсоюзов, левых партий и социальных движений. И главное – там эти связи воспроизводятся из поколения в поколение. Условно говоря, отец нынешнего протестующего двадцать лет назад водил его за руку на профсоюзные демонстрации по тем же поводам, по которым он протестует сейчас. Это своеобразный элемент социализации человека в обществе.

— А почему нужно ждать смены поколений для появления классового самосознания? Может быть напротив — выгоднее нынешняя ситуация, когда живы люди, помнящие иную социальную реальность Советского Союза? Которые знают, что так, как сейчас – было не всегда?

— Теоретически эта мысль выглядит привлекательно, но на практике общая память о советской социальной реальности в украинских реалиях лишь тормозит формирование реального левого движения. Смена поколений важна потому, что люди усваивают способ реакции на вызовы времени с молоком матери. В Советском Союзе в силу обстоятельств неоткуда было взяться опыту реальной социальной борьбы – и у людей не появился опыт забастовок и классовых противостояний. А для эффективной борьбы за свои права люди должны понять, чего они хотят и за что они борются.

К сожалению, люди, жившие при советской реальности, лишь отягчают появление новой левой идеи. Более того, самим фактом своего дисциплинированного хождения на выборы они являются идеальным материалом для политиков, эксплуатирующих реваншистские настроения. Ведь Советский Союз и его социально-экономический строй в прежнем виде не восстановить.Все разговоры о перспективах СССР 2.0, о которых твердят кургиняны и леонтьевы — это обманка. Массам предлагают «союз», который в нынешних условиях не будет ни советским, ни социалистическим. В этом смысле СССР 2.0 будет иметь такое же отношение к левому проекту как НСДАП к идеям социализма и рабочим. Не может в праволиберальной России или Украине без радикального слома политико-экономической модели быть создано социалистическое государство. Пока что вся риторика об «СССР 2.0″ — это просто соединение в демагогической форме реваншистских чаяний масс и интересов крупного капитала по обе стороны границы.

— Есть и другой актуальный дискурс общественной риторики на Украине. О том, что левый проект, в рамках которого страна существовала во времена СССР, потерпел крах. И теперь у Украины нет альтернативы воссозданию либеральной модели, которая существует в странах Западной Европы, потому что она одна гарантирует процветание и развитие в современных условиях.

— Я считаю, что это образец навязанной мифологемы. Если ее разбирать – то окажется, что она целиком состоит из манипулятивных бездоказательных штампов. Например, на Украине никогда не было либеральной модели западного типа – так что нечего и воссоздавать. Если бы октябрьской революции предшествовали несколько столетий развития по либерально-буржуазному пути, то можно было бы признавать, что здесь можно что-то воссоздавать. Но те, кто сегодня предлагают воссоздавать такую модель, фактически апеллируют к ложной памяти.

В России и на Украине до 1917 года было царское самодержавие, которое сопротивлялось даже попыткам создания конституционной надстройки в виде Государственной Думы. Исторический опыт в этом смысле чрезвычайно важен. Примечателен опыт той же Японии особенно после революции Мэйдзи и модернизации страны по западному образцу. Несмотря на все это Япония все равно не стала США – она осталась Японией, перенеся на свою почву отдельные внешние атрибуты западной демократии. Но если поскрести эти нововведения, то окажется, что под ними – все та же тысячелетняя японская социальная традиция. Просто самураи переоделись в европейское платье и стали топ-менеджерами крупных корпораций. А структура традиционного японского общества – с четкой иерархией, чинопочитанием, преклонением младших перед старшими и дисциплиной — сохранилась.

Фактически, японская модернизация по западному образцу было лишь внешней – и это роднит ее с российской модернизацией времен Петра Первого. От бритья бород и ношения камзолов традиционная структура российского общества никуда не делась. Поэтому важно смотреть не на внешние признаки, а на внутреннее содержание.

— Но, исходя из вашей логики, получается, что у современной Украины и России нет пространства для левой модели, а есть только традиции автократического режима.

— Пространство для левой модели у нас есть, потому что левая модель апеллирует к базовым понятиям нашего менталитета. В России это общинность и справедливость, на Украине – это определенный дух вольнолюбия. При этом на Украине нет представления о сакральности государственной власти, которое существует в России. Яркий пример – это махновское движение – фактически, крестьянская война под анархическими знаменами. Именно потому, что та идея, которую предлагал Нестор Махно, удивительно точно легла на самосознание украинских крестьян, с ней так долго пришлось бороться и белым и большевикам. Вообще Украина в плане высвобождения массового левого самосознания куда более перспективная страна, чем та же Россия.

— Левые часто твердят о том, что модель либеральной демократии оказалась сегодня в тупике. Почему?

— А это еще более интересный момент. На момент краха СССР многим и правда казалось, что наступило вечное царство либерализма, о котором писал Френсис Фукуяма в «Конце истории». Но тот же Фукуяма спустя двадцать лет признал, что он был не прав. Нынешние протесты в Европе связаны как раз во многом с крахом Советского Союза. Потому что относительное благополучие стран первого мира появилось не из-за филантропии западных элит и капиталистов, внезапно решивших поделиться с бедными, а из-за осознания простого факта – что рядом находится СССР, чьи войска могут дойти до Ла-Манша за считанные дни.

«Красная угроза» привела к тому, что правящие круги на Западе пошли по пути подкупа своего населения. Они обеспечили относительный классовый мир у себя в метрополии – в то время как третий мир пылал в конфликтах, партизанских войнах и революциях. Определенная часть сверхприбылей корпораций шла на то, чтобы сдержать развитие левых течений в странах первого мира – она шла на формирование того, что получило название «государства всеобщего благосостояния» с высоким уровнем соцзащищенности и соцгарантий.

Многим на Западе в 80-е годы казалось, что это состояние вечное. Но после краха СССР оказалось, что это была лишь временная флуктуация, которая развеялась одновременно с уходом со сцены «красной угрозы». Тогда же там изменилась расстановка сил. Что было двигателем компромисса на Западе в ХХ веке? Понимание буржуазией того простого обстоятельства, что им на смену могут прийти даже не «розовые», а красные, за которыми стояла Москва. А за спиной «красных» маячили совершенно «отмороженные» с точки зрения обывателя террористы из РАФ или «Красных бригад». И эта эшелонированная система заставляла капитал договариваться с умеренными левыми, чтобы к власти не пришли более радикальные левые. А после краха СССР правящие круги на Западе пришли к выводу, что в социальных сдержках и противовесах, существовавших в их странах во время «холодной войны», уже нет необходимости.

— И когда Союз развалился, европейские левые оказались в смысловом тупике?

— Именно. Просоветские компартии оказались без внешнего патрона и внешнего образца – ведь вся их агитация на родине сводилась к апелляциям к примеру Советского Союза. А умеренные левые на рубеже 80-90-х годов пошли на признание либерального консенсуса, и их задачей стала не борьба с капитализмом, а борьба за то, чтобы сделать его более человечным. Они стали беззубыми, и бояться их больше не было никакого резона. Все это совпало с ресурсным кризисом, который показал исчерпаемость действующей модели. И мировая корпоративная элита начала сокращать свои издержки за счет сокращения социальных расходов.

Естественно, что на Западе люди, которые привыкли жить на относительно широкую ногу по сравнению с каким-нибудь Бангладеш, начали роптать. Но если смотреть на западные протесты, то никого не должно вводить в заблуждение то, что они идут под красными флагами. Потому что эти протесты носят консервативно-охранительный характер. Те же греки борются не за уничтожение капитализма, а за сохранение социального статус-кво. Как и движение «оккупируй Уолл-стрит» несмотря на свои радикальные лозунги, боролось фактически за пропагандируемый антиглобалистами еще с конца 90-х «налог Тобина» – налог на финансовые транзакции. Никто, кроме разве что маоистских террористов в ряде стран Азии и Латинской Америки сегодня не борется за свержение капитализма как такового.

— А левая идея обязана бороться за свержение капитализма как такового? Она неспособна с ним сосуществовать?

— Левая идея в ее предельном выражении несовместима с капитализмом. Предельное выражение левой идеи – это борьба за уничтожение институтов семьи, частной собственности и государства. В таком ключе она может лишь мириться с капитализмом какое-то время. Если она принципиально исходит из того, что левые должны очеловечивать капитализм, перераспределяя доходы бедным, то это уже «обрезанная» левая идея – как та же социал-демократия. Но крайнее выражение левой идеи – теоретическое, а не практическое. Точно так же как крайнее теоретическое выражение либеральной идеи состоит в том, что капитал не должен иметь никаких ограничений, что он выше общественных интересов, что бедным не надо помогать из госбюджета и т.д. И точно так же как вы не найдете нигде в мире идеального либертарианского государства Айн Рэнд — нет и примера практического воплощения коммунистических идей во всей их полноте.

— Современный мир – это мир компромиссов. Любые крайности тянут за собой издержки. Что плохого в существовании системы договоренностей между левыми и правыми?

— Разговоры о договоренностях – это выдумка. Особенность процесса состоит в том, что правящая на данный момент группа навязывает свою систему ценностей и приоритетов в качестве общенациональной. Либеральный дискурс господствует в обществе лишь потому, что либеральная буржуазия является владельцем власти и собственности в стране. Если бы было иначе – был бы иной дискурс. В Кампучии времен красных кхмеров не было либерального дискурса – тамошние буржуа были отправлены на поля, выращивать рис. Поэтому говорить о компромиссе можно только с позиции победителя и побежденного. Когда та или иная сила побеждает – она может на правах победителя предлагать компромисс. Например, когда советская власть предложила на правах победителя компромисс мелкой буржуазии – появилась политика НЭПа.

— Двадцать лет нет СССР, но все эти годы система взаимоотношений, существующая в Европейском союзе, остается успешной. По целому ряду показателей этот регион является самой комфортной частью современного мира.

— Это опять же штамп либерально-буржуазной пропаганды. Вдумайтесь. Если мы хотим анализировать степень благополучия той или иной страны, то мы должны смотреть не на размер ВВП, а на то, как и в чью пользу он распределяется. Что оседает в карманах 10% самых богатых и что остается всем остальным.

— Но есть и абсолютные показатели качества жизни. Например, средняя продолжительность жизни в той или иной стране.

— Никто не отрицает этого факта, но давайте смотреть, из чего он происходит. Все страны Западной Европы за исключением Швейцарии и карликовых государств типа Монако – это бывшие колониальные империи. Основа их благосостояния — это столетия неэквивалентного обмена, откровенного грабежа и продолжающегося до сих пор неоколониализма, когда зависимым странам Третьего мира навязываются невыгодные договора и условия их включения в мировое разделение труда. На чем был построен город Ливерпуль? На торговле рабами и слоновой костью. Грубо говоря, та же самая Голландия возникла из пресловутой Ост-индской кампании и в собственности крохотной метрополии была огромная Индонезия, из которой столетиями выкачивали природные ресурсы. На этом Голландия и поднималась. Показательный пример из настоящего — недавнее противостояние в Кот-д’Ивуаре, где французами было инспирировано свержение законного президента, вся «вина» которого состояла в том что он покусился на монополию французских кампаний в ключевой экспортной отрасли сельского хозяйства страны — производстве какао-бобов.

— И как все это связано с высокой продолжительностью жизни в странах первого мира?

— Очень просто. У стран-колонизаторов появился избыточный продукт, который после 1917 года и появления «красной угрозы» стал частично перераспределяться в пользу трудящегося большинства этих стран. Пресловутое европейское благосостояние не является следствием успешности той или иной экономической модели. Она – это фактор существовавшей столетиями колониальной модели. Не появись красная угроза в 1917 году, в Европе весь двадцатый век шла бы жесткая социальная борьба. Возможно, что мы бы наблюдали гражданские войны и даже революции, которые бы возникали из-за жесткой поляризации общества. Картинка европейской реальности была бы совсем иной, чем та, что мы наблюдаем сегодня.

Поэтому когда мы говорим, что надо «европейской модели» подражать – то впадаем в ересь карго-культа. Эта убежденность, что какой-то определенный набор действий приведет к какому-то определенному итогу. Но 500 лет развития Великобритании привели к парламентаризму, а 500 лет развития Руанды привели к племенной резне хуту и тутси. То, что существует сегодня в Европе, появилось благодаря определенной цепи исторических обстоятельств, а не по готовому проекту, реализованному по плану и «под ключ».

— То есть, по-вашему, Украине бессмысленно копировать либеральную модель, которая оказалась успешной в постсоветской Польше, Чехии и Венгрии?

— А она не оказалась так уж успешна в той же постсоветской Венгрии, где 26% населения Будапешта – безработные и где мэрия принимает закон, приравнивающий бомжей к преступникам, просто потому, что они живут в скверах и парках. Та же Прибалтика – это фактически страны-банкроты. В этом и состоит трагедия адептов либеральной модели. Они со своими аргументами оказались сегодня в щекотливой ситуации. Нынешняя реальность Евросоюза опровергает их доводы.

— Но люди едут на заработки и за высшим образованием не в Венесуэлу, а в ту же Германию.

— А с другой стороны люди из Канады едут на Кубу, потому что там бесплатное медицинское обслуживание и в кубинских госпиталях туристы делают себе сложные операции, которые в их собственных странах стоят десятки тысяч долларов.

Надо понимать, что человек всегда ищет, где лучше. Если учесть, что Украина принадлежит к капиталистической полупериферии, то, находясь здесь, люди видят возможность зарабатывать больше, работая в ЕС. Если вы живете в пресловутой экономике равных возможностей и вам повезло – вы станете Рокфеллером. Но все Рокфеллерами стать не могут. Чтобы один был Рокфеллером, тысячи должны работать на вас, чтобы вы присваивали производимую ими прибавочную стоимость. Украинец в Германии может добиться успеха, но в целом Украина как страна, имитируя путь развития Германии, успеха не добьется.

— Люди изначально не равны по своим интеллектуальным или личностным качествам. Зачем их насильно уравнивать?

— Никто не говорит, что всеобщая уравниловка – идеал левых. Речь идет об уравнении социальных условий. Само существование частной собственности порождает неравенство. Когда мы говорим о равенстве, то мы говорим о ликвидации условий, порождающих неравенство в обществе.

— Идеологи евроинтеграции Украины убеждены в том, что Украине нужно перенимать принципы европейского законодательства, обеспечивающего сменяемость власти, экономические и гражданские свободы. А эффективное законодательство, по их мнению, само сформирует условия для развития страны.

— Это вздор, который меняет местами базис и надстройку. Каким образом сменяемость власти поможет формированию эффективной экономической модели? Возьмите Никарагуа. С начала прошлого века по конец тридцатых годов в стране сменилось несколько десятков президентов и парламентов. От этого страна не стала зажиточнее и счастливее.

Практика показывает, что нельзя телегу ставить впереди лошади. Если мы говорим, что Украина – бедная полупериферийная страна, зависимая от капиталистической метрополии, то здесь как власть не меняй – страна богаче не станет. Чтобы страна была более эффективной и зажиточной нужно как минимум появление ответственной власти. А ответственная власть в стране может появиться только тогда, когда источником ее легитимности будет мнение народа. Пока же все власти Украины являются марионеточными.

Прежние власти получали поддержку со стороны США, а нынешнюю власть долго поддерживала Россия – хоть сейчас Москва и охладела к Партии регионов. Но ни Западу, ни Востоку здесь не интересна самодостаточная и ответственная власть. Им интересны туземные царьки, которыми можно управлять.

— До 1991 года все было более-менее понятно – Советский союз, западный мир, страны неприсоединения. А какие страны сегодня близки к левой модели госустройства?

— Мы можем говорить, что в ряде стран мира осуществляются социальные преобразования. Берем Венесуэлу, Боливию, Уругвай, Непал и еще ряд стран. В перечисленных странах у власти социально ответственные правительства, которые проводят политику в правильном направлении. Эта политика даже может стать социалистической, если будет углублена. Пример той же Венесуэлы – мы видим в настоящий момент, как существующая в стране буржуазная демократия перераспределяет национальный доход в пользу большинства. И главный источник поступлений в бюджет — нефтяные кампании — были национализированы Уго Чавесом после прихода к власти. И не было никакой гражданской войны после этого. Это, кстати, пример для Украины, где любят рассказывать, что невозможно отобрать у олигархов активы, потому что это приведет к кровопролитию. А кто будет защищать собственность того же Ахметова или Пинчука? Никто не пойдет. Единственное место, где будут вестись «бои» – это телестудии принадлежащих олигархам частных телеканалов.

— Считается, что главное противостояние современного мира – это противостояние между мусульманским миром и западной цивилизацией.

-Это не главное противостояние – так считают только сторонники Хантингтона и его «Столкновения цивилизаций». Но «арабская весна» обанкротила эту идею. Нет фундаментального цивилизационного противостояния – арабский мир проходит через то, через что в свое время прошли и западные страны. Арабы хотят социальных лифтов и социальной справедливости. Разумеется, западные спецслужбы как могут, используют эту ситуацию, чтобы под шумок «свалить» ряд неугодных им режимов. Но это уже побочный эффект.

У нас в Украине просто очень мало специалистов по арабскому востоку и мы не понимаем, что там реально происходит. Когда победили в Египте «братья мусульмане», то заголовки газет пестрели новостями о том, что к власти пришли радикальные исламисты. Но «братья мусульмане» – это не ваххабиты, не какие-то условные «Бин Ладены». Это своеобразные египетские эсеры, арабские социал-демократы с религиозной подкладкой. Просто у них социал-демократия накладывается на исламскую традицию. Стоит вспомнить, что у наших эсэров тоже были боевые дружины. Да, сейчас Ислам играет большую роль в арабском мире, но так будет не всегда. Опыт христианской традиции, влияние которой сегодня не так уж велико в западном мире – тому подтверждение.

— Эффективная левая модель – это перераспределение доходов и снижение имущественного разрыва?

— В рамках капитализма – да. Если выходим за рамки капитализма, то уже речь начинает идти о строительстве коммунистического общества. Но говорить об этом сейчас бессмысленно, потому что у нас перед глазами нет опыта какого-то действующего коммунистического государства, на примере которого можно было бы анализировать сильные и слабые стороны модели. Были лишь примеры стран, которые вступали на этот путь, а затем с него сворачивали.

— Так может это построение невозможно? Если даже СССР проиграл западной модели.

— Так в том и штука, что СССР проиграл западной модели тогда, когда он начал играть по ее правилам. Когда Советский Союз представлял модель, альтернативную капитализму – он набирал обороты, увеличивалась его экспансия в мире и социалистический лагерь рос в размерах. Все изменилось в тот момент, когда на рубеже правления Хрущева и Брежнева СССР принял доктрину мирного сосуществования с западным миром. Последним аккордом несостоявшейся мировой революции был кризис 1968 года, когда фактически брежневское руководство предало разгоравшуюся французскую революцию, которая могла пробить первую крупную брешь в странах метрополии, и произошел большой размен. Советский Союз сквозь пальцы посмотрел на то, что ЦРУ совместно с французской реакцией задавили Красный Май, а США посмотрели сквозь пальцы на то, как СССР танками раздавил Пражскую весну. Это все произошло в один и тот же месяц.

— Классическая левая идея в начале ХХ века делала акцент на пролетариат. Но классовая структура общества меняется, и пролетариат редеет из-за развития технологий.

— На самом деле, тезис о том, что количество пролетариата снижается, происходят из-за ложных посылов людей, которые живут в странах Первого мира. Сегодня в Южно-Африканской республике разворачивается сильное социальное движение со стороны того самого пролетариата. Десятки тысяч южноафриканских горняков со своими демонстрациями – это фактически угроза рабочей революции в отдельно взятой стране. Мы видели такие же картинки в Бразилии, Греции, Испании, где совсем недавно бились с полицией шахтеры Астурии.

Тут есть важный момент. Сама социальная структура общества в странах первого мира изменилась. Есть понятие «рабочей аристократии», суть которого в том, что сам по себе рабочий класс неоднороден. Есть массы, а есть верхушка – наиболее высокооплачиваемая, которая нередко подкупается буржуазией, чтобы создавать определенное расслоение и «гасить» революционные настроения в этой среде. Так было и в первой половине ХХ века.

А во второй половине ХХ века из-за процессов глобализации производства с большой долей ручного труда переместились в «третий мир» – в Малайзию, Бангладеш, Шри-Ланку, Индию, Гватемалу и т.д. Это привело к тому, что эти страны третьего мира стремительно пролетаризируются. Классовые драки там как раз и происходят потому, что условия жизни и работы на этих производствах идентичны условиям работы английского пролетариата, о котором писал Маркс в «Капитале». В самой Англии рабочие уже так не живут – на Западе осталась лишь та прослойка «рабочей аристократии», о которой уже говорилось выше.

— То есть условия для возникновения новых левых проектов мигрировали в страны Третьего мира вслед за производствами?

— Совершенно верно. Это интересный феномен. Я согласен с теми левыми интеллектуалами, которые говорят, что в настоящий момент ждать каких-то революционных идей от наемных работников в странах Первого мира – это все равно, что требовать, чтобы высший топ-менеджмент банков выходил на забастовку. Зато идет естественный процесс, когда революционизируется пролетариат Третьего мира.

С ним происходит то же, что происходило с пролетариатом в Европе в 20-е годы ХХ века. Социальный мир Западной Европы второй половины ХХ века привел к размыванию классовой структуры общества. В освоении результатов колониального грабежа участвовало все общество, ведь буржуазия делилась с рабочими в своих странах. Но чтобы какой-нибудь британский рабочий получал 10 фунтов в час, рабочий в Бангладеш должен получать 40 пенсов в день. По этой модели западные люди, включая западный пролетариат, выступают к странам Третьего мира как коллективный эксплуататор. А страны Третьего мира в этом случае становят эдаким коллективным пролетарием. Отсюда и корни национально-освободительных движений в странах третьего мира.

— Но сегодня с количественной точки зрения страны, придерживающиеся левой идеологии – маргинальны.

— На самом деле тут все избирательно. Та же Венесуэла определяет тренды в рамках панамериканского сотрудничества. Она успешно выстраивает ось сотрудничества с такими странами, как Куба или Боливия. Собственно, вся Латинская Америка покрыта сетью таких вот режимов.

Их число будет расти по мере того, как будет развиваться мировой экономический кризис – а честные эксперты предупреждают, что кризис будет только углубляться. Уже сейчас мы видим, как значительная часть стран Третьего мира подошла к черте серьезных социальных пертурбаций. Подоплека той же «Арабской весны» – во многом социальная. А это значит, что норма прибыли западных корпораций в странах третьего мира в обозримой перспективе будет падать. Это будет сказываться на уровне обеспеченности в западных странах. ТНК начнут отыгрываться на обычных гражданах. Продолжат урезаться социальные расходы. Это все приведет к росту протестов уже в странах Первого мира. Скорее всего, очень скоро Евросоюза в его нынешней имперской модели уже не будет.

— Украина, по-вашему, будет участвовать в этих процессах «полевения»?

— Украина включится в этот процесс одной из последних. Потому что в стране не так все плохо, как в Бангладеш, и не так все хорошо, как в Германии. Соответственно здесь ситуация не способствует чрезмерной радикализации. Пока что левые на Украине еще даже не приступили к отвоеванию своего места в общественном дискурсе. Левое движение в стране как таковое только зарождается, потому что нет классового субъекта, на которого это левое движение может опереться. Массового левого избирателя в Украине нет – его только предстоит создать.

— Но апелляции к советскому прошлому довольно распространены в стране.

— Тут все тоже неоднозначно. Приведу пример — есть фигура Ворошилова. Но в реальности есть два Ворошилова – и это очень важная лакмусовая бумажка. Есть Ворошилов периода государственной деятельности на посту председателя Верховного Совета СССР. Он совершенно бессмысленен с точки зрения апелляции к нему левых, как к символической фигуре. Он скорее подчеркивает выгодный правящему классу консервативный государственнический дискурс. А есть другой Ворошилов – организатор рабочих дружин и большевистских ячеек в Луганске. Ведь только в Луганске большевики пришли к власти демократическим путем, получив большинство на выборах в городскую думу. Больше такого в Российской империи не было нигде.

И этот самый второй Ворошилов сегодня актуален. Причем он актуален как для тех левых, что исповедуют парламентский путь борьбы? Потому что олицетворяет пример, когда радикальные левые победили на выборах. И одновременно такой Ворошилов актуален для тех левых, что исповедуют путь радикальной непарламентской борьбы. Эта фигура, наряду со Щорсом или Пархоменко, могла бы даже стать символической – к ее опыту можно обращаться как к опыту Че Гевары. А Ворошилов, стоящий на трибуне Мавзолея – мертв с точки зрения борьбы за левую идею.

— Часто создается ощущение, что украинские левые, включая Компартию — это вообще давно не идеологическая, а этнокультурная группировка, ратующая за Таможенный союз и русский язык, но не за реальную левую повестку.

— Если люди, называющие себя коммунистами, ставят во главу угла язык и Таможенный союз – из этого следует только то, что они не коммунисты, а в лучшем случае советские патриоты, а в худшем — такая себе «партия судетских немцев». Левая идея вообще не имеет какого-то отношения к идее реинтеграции постсоветского пространства. Это разные ценностные и смысловые плоскости. Идея реинтеграции не является сама по себе ни левой, ни правой. Все характеризуется конкретными критериями – отношением к власти и к собственности. А реинтеграция – вне этого дискурса.

— С точки зрения социальной справедливости что-то изменится от реинтеграции постсоветского пространства?

— В том то и дело, что главный вопрос заключается в том, в чьих интересах эта реинтеграция будет осуществляться: кто станет ее классовым выгодоприобретателем, и на чьих плечах будут лежать издержки. Сейчас разговоры о реинтеграции выгодны лишь классу крупных собственников: российские монополии нуждаются в новых рынках сбыта и в дешевой рабочей силе. Это логика классической реваншистской модели, похожая на то, что было во время поздней Веймарской республики или гитлеровской Германии.

С точки зрения левого анализа ситуации, интеграция постсоветского пространства будет выгодна трудящимся массам наших стран лишь в том случае, если будет идти не сверху, а снизу, как результат социальной борьбы в России, в Украине и т.д. С другой стороны граница не мешает солидарности украинских, российских или казахских левых. И акции в поддержку Леонида Развозжаева в Киеве и Одессе, как и акции солидарности с рабочими Жанаозена — тому подтверждение.

— Что такое современная Россия?

— На мой взгляд, Россия сегодня ускоренными темпами строит корпоративное государство в духе Италии времен Муссолини. Это классическая авторитарная страна, политический климат которой все более правеет. Это же показывает и вся ситуация вокруг темы РПЦ, пресловутой борьбы за мораль, запретов на пропаганду гомосексуализма – все это в комплексе дает понять, что общественная атмосфера в стране скатывается даже не просто «вправо», а в ультраправую нишу.

Власть современной России – это надстройка над крупным корпоративным бизнесом. Путин – это эдакий приказчик российской олигархии. Ее логика кроется в тех же неолиберальных подходах: сокращении социальных обязательств и сведении их к минимуму. Но неолиберализ

Информация о материале

Опубликовано: 13 ноября 2012

«Это были наилучшим образом организованные выборы за историю независимости. В 95% округов они состоялись так, что иностранные наблюдатели называли их образцовыми. Так какие могут быть претензии к власти? Никаких!» — официально и категорически заявил премьер Николай Азаров на заседании Кабмина в среду, 7 ноября. «Где фальсификации, о которых кто-то из оппозиции кричит? Кем они доказаны?» — вопрошает Азаров, считающий, что на выборах не была нарушена ни одна демократическая норма или процедура. Хотя тому есть тысячи прямых свидетелей по всей стране, а также миллионы телезрителей и пользователей Интернета, которые узнали хотя бы только о происходящем в отдельно взятом Первомайске Николаевской области.

Возможно, Николай Янович до сих пор под впечатлением от встречи на своем участке с китайскими наблюдателями (для них происходящее действительно выглядит образцовым) и ему не доложили об очень критичной оценке украинских выборов-2012 практически всем цивилизованным международным сообществом. Но дело не в личности премьера, а в позиции руководства страны, которое он представляет. Эта официальная позиция заключается в следующем: власть будет и дальше лезть напролом, называя черное белым. Таким образом, она самоизолируется как от внешнего мира, так и от внутреннего — украинского общества, и, по сути, от действительности.

А ведь еще в понедельник казалось, что Партия регионов готова на мелкие компромиссы, когда Центризбирком признал невозможным достоверное установление результатов голосования в пяти проблемных округах (оппозиционеры назвали 13 таковых) и рекомендовал Верховной Раде назначить проведение в них повторных выборов. Более того, оппозиционная тройка в этом вопросе пошла навстречу власти, согласившись с перевыборами даже в черкасском округе №194, где кандидат от «Батькивщины» Николай Булатецкий победил самовыдвиженку от Дмитрия Фирташа Валентину Жуковскую с разрывом в 15%. Надежду на выход из политического тупика вселило и то, что главным переговорщиком между Арсением Яценюком, Виталием Кличко и Олегом Тягнибоком, с одной стороны, и Виктором Януковичем, с другой, — стал «умеренный» глава ЦИК Владимир Шаповал.

Если бы власть действительно пожертвовала этой «проблемной пятеркой» округов, это могло кардинально изменить отношение Евросоюза и США ко всей украинской власти. Но решено было действовать иначе и опять перейти в наступление. Сначала ВР во вторник в ответ на рекомендацию ЦИК о повторных выборах в пяти округах рекомендовала Центризбиркому назначить перевыборы самому, фактически сняв с себя ответственность. А затем ранним утром в среду отряд «Беркута» практически по «первомайскому сценарию» вынес избирательную документацию из каневской ОИК №197, где по публичному подсчету протоколов с мокрыми печатями оппозиционер Леонид Даценко победил Богдана Губского. Кстати, и округ в Первомайске, и округ в Каневе входят в число вышеупомянутой «проблемной пятерки».

То, что Партия регионов продолжает придерживаться «бульдозерной» тактики, подтвердили итоги парламентского заседания во вторник в целом. Да, парламент создал временную следственную комиссию относительно фальсификаций на выборах, но не в оппозиционной редакции с большим перечнем фамилий чиновников-фальсификаторов, а с целью, как всегда, «заговорить вопрос» (видимо, исключительно для этого членом Временной следственной комиссии стал одиозный Вадим Колесниченко). ВР внесла в повестку дня оппозиционный проект закона об амнистии, благодаря которому могут быть освобождены из заключения Юлия Тимошенко и Юрий Луценко, но не успела его рассмотреть и перенесла следующее пленарное заседание на 20 ноября. Наконец, 265 нардепов нынешнего парламентского большинства проголосовали в целом за закон о всеукраинском референдуме, что открывает путь для принятия президентского проекта новой Конституции вне стен парламента со всеми вытекающими отсюда последствиями.

По сути, у оппозиционной тройки не остается другого выхода, как приступить к реализации самого жесткого сценария — не признавать выборы и не принимать присягу в ВР нового созыва (легитимным парламент будет только при наличии более 300 нардепов), тем самым провоцируя парламентские перевыборы. На словах лидеры «Батькивщины», УДАРа и «Свободы» проявляют в этом намерении полное единство. Между прочим, наиболее радикальное в этом плане заявление сделал Виталий Кличко: «Мы можем говорить о новых выборах по всей стране, но уже не по этому позорному закону, который дал возможность для манипуляций в мажоритарных округах. Мы должны провести выборы по новому закону, по открытым партийным спискам».

Впрочем, когда дойдет дело до практики, могут возникнуть нюансы, и не только юридического характера. Только при совместном «обнулении» трех партийных списков и жестком контроле над аналогичным поступком партийных мажоритарщиков может вообще идти речь о действенности данного механизма. И вот еще вопрос, способна ли действующая ВР принять новый избирательный закон? С одной стороны, обиженных на родную власть среди действующих нардепов множество: мандатами следующего созыва обзавелись только 85 человек из нынешних 195 членов фракции ПР, восемь из 25 — КПУ (не считая первого вице-спикера Адама Мартынюка как формально внефракционного), четыре из 20 — Народной партии (плюс как формально внефракционный Владимир Литвин) и двое из 19 — группы «Реформы ради будущего». Всего выходит 160 членов нынешнего парламентского большинства (не учитывая огромной массы обиженных внефракционных), которые пролетают мимо будущей ВР, то есть целая армада. Но, с другой стороны, как показали результаты голосования во вторник за закон о референдуме, у власти для них есть еще и пряник, и кнут. Склониться в сторону оппозиции это запуганное болото может лишь под влиянием улицы. Но улица свое слово сказать не спешит.

Информация о материале

Опубликовано: 13 ноября 2012

«Как американцам удалось так быстро посчитать голоса?» — сей риторический вопрос за последние несколько дней изрядно надоел. Оперативность, с которой за океаном подвели черту под тамошними президентскими выборами, наибольшее изумление вызывала у избирателей моего родного 223 округа, где «изучение» итогов народного волеизъявления продолжалось без малого две недели. Политика власти окончательно убедила: она с удовольствием возложила бы функции окружкомов на подразделения «Беркута», а роль ЦИК с легкостью отвела бы Печерскому райсуду. «Толстолобики» в кожаных куртках и спортивных брюках с успехом заменили бы представителей прессы, а услужливые чиновники всех мастей — наблюдателей. Заодно можно было бы узаконить слезоточивый газ в качестве средства предвыборной агитации. Цинизм режима превзошел ожидания наиболее мрачных пессимистов. Самый популярный анекдот недели: «По итогам подсчета голосов, поданных избирателями за кандидатов от Демократической и Республиканской партий США, победа присуждена самовыдвиженцу Богдану Губскому».

Точно подсчитать количество округов, которые с легкой руки официальных лиц принято стыдливо именовать проблемными, сложно. Кто-то говорит о двух десятках, кто-то об 11-ти, кто-то о 15-ти. Центральная избирательная комиссия круг спорных территорий сузила до пяти. Источник в ЦИК такой выбор пояснил просто — именно в этих округах:

— ход событий вызвал наибольший общественный резонанс;

— нарушения носили наиболее откровенный и грубый характер;

— имелись веские основания говорить о выигрыше представителей оппозиции;

— противники режима демонстрировали максимальную готовность отстаивать свою победу;

— власть якобы была способна пойти на компромисс.

О том, насколько оппозиция была готова бороться за права своих выдвиженцев, а также о степени уступчивости власти мы поговорим несколько позже.

Вопрос о признании официального победителя был отложен на неопределенный срок в 94-м (Киевская область), 132-м (Николаевская область), 194-м и 197-м (Черкасская область) и злосчастном столичном 223-м. Представители оппозиционных политических сил (опираясь на имеющиеся у них оригиналы протоколов участковых и окружных избирательных комиссий) утверждали, что первыми к финишу пришли именно их кандидаты. В первых четырех случаях, по утверждению противников режима, успех сопутствовал выдвиженцам ВО «Батьківщина» Виктору Романюку (главный оппонент — Татьяна Засуха), Аркадию Корнацкому (соперник — Виталий Травянко), Николаю Булатецкому (визави — Валентина Жуковская) и Леониду Даценко (конкурент — Богдан Губский). В Шевченковском районе Киева представитель «Свободы» Юрий Левченко, согласно подсчетам оппозиционеров, опередил Виктора Пилипишина.

Подробнее о ситуации, сложившейся в каждом из этих округов, читатель ZN.UA может узнать из публикации Виктора Трегубова. Но случай с Булатецким заслуживает отдельного упоминания. Существуют документальные подтверждения, что ставленник оппозиции опередил ставленницу Фирташа более чем на 12000 голосов. Однако даже такого гигантского преимущества оказалось недостаточно для официального признания победы.

Пару слов о ЦИК

5 ноября Центризбирком принял постановление о невозможности установить достоверные результаты выборов в пяти указанных одномандатных округах и обратился к Верховной Раде с предложением провести в них повторные выборы. Само по себе постановление выглядело удивительным. Однако еще больше удивило единодушие, с которым этот, мягко говоря, странный с юридической точки зрения документ был одобрен. За данное решение ЦИК отдали свои голоса все без исключения члены главной комиссии страны. Включая тех, кто был избран по квоте оппозиционных сил.

Отчего данный документ вызвал столь искреннее недоумение у тех, кто имел неосторожность ознакомиться с текстом профильного закона? Поясним.

Во-первых, 96-я статья Закона «О выборах народных депутатов» содержит четкое предписание: «Признание голосования недействительным в одномандатном избирательном округе не допускается… Окружная избирательная комиссия обязана установить результаты голосования в одномандатном округе независимо от количества избирательных участков, на которых голосование было признано недействительным».

Иными словами, законодательство обязывало окружкомы определить победителя в любом случае. Если окружком по каким-то причинам этого не делал, закон наделял ЦИК правом сделать это самостоятельно. О возможности использования подобного механизма ранее говорили и заместитель главы Центризбиркома Андрей Магера, и представитель ВО «Батьківщина» в ЦИК Руслан Князевич. Что заставило главных счетоводов кампании самоустраниться от обязанности установить истину, остается загадкой. По этому поводу существует версия, но о ней ниже. Пока поговорим о фактической стороне дела.

Члены Центризбиркома не удосужились четко пояснить, что именно помешало им установить результаты выборов. И кто конкретно повинен в том, что волеизъявление граждан оказалось невостребованным. Поэтому решение ЦИК выглядело не только сомнительным с правовой точки зрения, но и несправедливым — с общечеловеческой.

Отдельные персонажи заводили разговор о том, что часть бюллетеней оказалась испорченной, еще часть — вовсе исчезла. О том, что протоколы комиссий противоречили друг другу. Подобные доводы не выглядели убедительными. Закон позволял и позволяет ЦИК установить результаты голосования в каждом из округов на основании оригиналов протоколов окружных и участковых комиссий. Представители оппозиции утверждали, что все необходимые протоколы — с «мокрыми печатями», с полным комплектом оригиналов подписей всех членов комиссий, в том числе и тех, что представляют власть, — у них на руках. И заявляли, что оппоненты таким набором документов не обладают. В частности, что в протоколах комиссий, которыми козыряют представители провластных кандидатов, нет подписей членов ОИК и УИК, представляющих оппозицию. Должен ли я им верить на слово? Нет. И Центризбирком не должен. Но он не просто имел право, он был обязан это проверить. Был обязан, но не удосужился. Удивительно? Да. Но еще более удивительно, что подобный демарш не возмутил оппозицию. Их официальные представители не задали членам ЦИК ни одного из указанных выше, совершенно очевидных, вопросов. Никто из них ни публично, ни кулуарно не смог пояснить, на каком основании и по какой причине за сомнительное решение голосовали те члены Центральной избирательной комиссии, которые призваны стоять на страже интересов противников действующей власти. Оппозиционные вожди ограничились тихим недоумением и кулуарным возмущением.

Вторая причина недоумевать по поводу решения ЦИК — попытка сделать ответственной за проведение повторных выборов Верховную Раду.

Согласно 104-й статье избирательного закона, повторные выборы назначает ЦИК. Она же уполномочена принимать решение о повторном голосовании и промежуточных выборах. Проведение внеочередных — прерогатива президента. Парламент назначает лишь очередные.

В-третьих, несколько странно выглядело само предложение провести в проблемных округах повторные выборы. Закон предусматривает подобное только тогда, когда выборы признаны несостоявшимися. Признать их таковыми, согласно 62-й статье Закона, можно в двух случаях:

— если по окончании процесса регистрации в округе не оказалось ни одного кандидата;

— если выборы прошли на безальтернативной основе.

Никаких других оснований для проведения повторных выборов закон не предусматривал. Повторимся, не предусматривает он и невозможности установления результаты выборов. Некоторые юристы предполагали, что подобная формулировка теоретически могла выглядеть оправданной в решении суда, но уж точно выглядит непозволительной в постановлении ЦИК.

Автор этих строк добросовестно пытался дозвониться до нескольких членов Центризбиркома, в частности до Андрея Магеры и Михаила Охендовского, но установить с ними контакт так и не удалось. Пока остались без ответа два очевидных вопроса. Отчего ЦИК не смог установить результаты выборов в пяти проблемных округах на основании оригиналов протоколов окружных и участковых комиссий? Что побудило ЦИК выйти за пределы полномочий, предусмотренных законом и обратиться к Раде с просьбой о назначении повторных выборов?

Объяснение главного «комиссара» Владимира Шаповала, данное им в эфире Первого национального канала («Это решение, возможно, для кого-то и юридически спорное, но позволю себе дать такую самооценку решению Центральной избирательной комиссии: оно было достаточно своевременным и достаточно будничным»), ответов на эти вопросы, увы, не дает.

Итак, члены ЦИК попытались умыть руки, отправив мяч на половину поля Рады, но и те оперативно отфутболили его обратно. 5 ноября Центризбирком предложил парламенту назначить повторные выборы в пяти округах, но уже 6 ноября парламентарии предложили ЦИК сделать то же самое самостоятельно.

Члены Центризбиркома дали понять, что ни устанавливать результаты в пяти проблемных округах, ни назначать повторные выборы не будут. Андрей Магера предположил, что для проведения последних потребуется внесение изменений в Закон «О выборах народных депутатов»; что эти изменения будут внесены парламентом следующего созыва; что соответствующая кампания начнется не ранее марта следующего года.

ЦИК свое слово сказала. Чем ответила оппозиция?

Пару слов об оппозиции

В действительности оппоненты режима сделали ход первыми. Еще 4 ноября последовало неожиданное для многих заявление одного из лидеров оппозиции Анатолия Гриценко, который предложил в ответ на грубые и массовые фальсификации власти «обнулить» списки оппозиционных сил, добиваться неполномочности Верховной Рады и создать объективные условия для проведения повторных парламентских выборов. Глава партии «Громадянська позиція» объявил, что он озвучил свое предложение Арсению Яценюку и Александру Турчинову, и те поддержали данную идею. Позже, пускай и с оговорками, радикальный план действий разделили представители УДАРа и «Свободы».

Здесь необходимы некоторые пояснения. Для тех, кто позабыл, напомним: досрочные парламентские выборы 2007 года стали возможными после того как более 150 народных избранников добровольно сложили свои полномочия. После этого Верховная Рада оказалась неполномочной, ибо, по Конституции, она не добирала необходимых 2/3 для работы. Кроме того, «Наша Украина» и БЮТ на партийных съездах «обнулили» предвыборные партийные списки, чтобы не допустить попадания в Раду тех, кто находился за пределами предвыборных реестров.

Точное повторение той истории является невозможным по трем причинам. Во-первых, законодательство уже не позволяет партийным съездам самочинно «обнулять» списки, теперь требуется добровольный отказ каждого кандидата, в этот список включенного. Во-вторых, предыдущие парламентские выборы проходили на пропорциональной основе, а нынешние — по смешанной, и для реализации плана необходимо еще и согласие мажоритарщиков. В-третьих, за сложение депутатских мандатов голосует Верховная Рада. То, что в будущем парламенте власть будет опираться на большинство, не вызывает сомнений. Нет сомнений и в том, что это большинство никогда не проголосует за добровольную отставку 150 своих коллег.

Однако шанс добиться повторных выборов у оппозиции был. Дело в том, что депутат обретает полномочия после принятия присяги. Если бы уже после оглашения результатов выборов все кандидаты-списочники от оппозиции (включая тех, кто не прошел) официально отказались от претензий на депутатское кресло, а все оппозиционеры-мажоритарщики не принесли присягу на первом заседании, то Рада утратила бы свои полномочия, так в них толком и не вступив. В этом случае ее неполномочность была бы очевидной, а ее выборы неизбежными.

План выглядел сложным, но в принципе реализуемым. Для этого требовались две вещи — единство в рядах оппозиции и готовность вождей идти до конца. Будем откровенны: добиться от всех кандидатов добровольного сложения мандатов было бы непросто. Но напор и единодушие могли заставить власть изрядно испугаться. Режим, пытавшийся соблюдать некоторые правила приличия, сорвался с катушек, когда выяснилось, что заветная мечта — 226 депутатов во фракции власти — оказалась под угрозой. После этого в ход пошли дубинки «Беркута» и решения судов, после этого причастность власти к некоторым «самовыдвиженцам» стала очевидной. Но голодовка Тимошенко, протест части населения, заметное беспокойство Запада заставили власть несколько напрячься. Заявление Гриценко, поддержанное значительной частью ведущих оппозиционных политиков, трансформировало напряжение в растерянность. У оппозиции появилось пространство для игры, если хотите — повод для блефа. Но блефовать необходимо уметь. Окажись на месте Яценюка Тимошенко, думаю, оппозиция сумела бы довести игру до конца. И добиться от власти сговорчивости, а от ЦИК — неукоснительного исполнения своего долга. Власть в равной степени боялась как возможных перевыборов, так и народных волнений. Почувствуй она, что эти угрозы реальны — и провластное большинство в ЦИК получило бы четкую команду Банковой обнародовать истинные результаты выборов в пяти проблемных округах и признать выигрыш истинных победителей.

Но инициатива была отдана. Собравшиеся на митинг протеста граждане не получили четкого сигнала, а частая смена позиции и вовсе запутала симпатиков борцов с режимом. Особенно «последовательным» оказался первый номер самой рейтинговой политической силы Арсений Яценюк. В первой половине дня 5 ноября он озвучил готовность идти до конца, но из его слов было не вполне понятно, какой смысл он в эти слова вкладывает. Но уже вечером того же дня после встречи с руководством ЦИК он объявил о том, что достигнута договоренность о перевыборах в пяти проблемных округах и назвал подобный вариант «лучшим выходом». Подобное решение трудно считать лучшим выходом, и уж точно оно не свидетельствовало о готовности идти до конца.

Источники, близкие к Банковой, утверждали, что на встрече 5 ноября руководство ЦИК предложило трем переговорщикам от оппозиции — Арсению Яценюку, Виталию Кличко и Олегу Тягнибоку — компромиссный вариант. Суть предложения сводилась к следующему: ЦИК вынести решения по пяти округам не сможет, она самоустраняется, поскольку большинство членов комиссии не будет идти против воли Банковой, меньшинство не имеет возможности повлиять на решение, а все вместе хотят сохранить хотя бы остатки репутации. Власть настроена решительно, она не отдаст пять указанных округов (о прочих даже речи не идет), но способна согласиться на «нулевой вариант» — на перевыборы в этих округах. Квинтэссенция — упретесь, потеряете все пять округов, согласитесь — сможете все пять отвоевать. Наверное, следовало бы упираться, но переговорщики оказались к этому не готовы. Давить или блефовать, насколько можно судить, даже не пытались. Решили, что пять синиц в небе лучше, чем пять журавлей в чужих руках, и дали добро. После чего компромисс поучил одобрение и на Банковой. Власть, ЦИК и вожди оппозиции, похоже, договорились между собой. Всех все устроило. Если эта версия верна, то единодушное голосование членов Центризбиркома уже не выглядит столь удивительным. Если на минуту забыть, что они имеют дело с волеизъявлением народа, а не проверяют билеты в цирк.

Логичным, естественным, хоть и рискованным был бы иной вариант развития событий, который предусматривал бы:

— отказ от любых компромиссов;

— требование к ЦИК установить результаты выборов;

— публичное обещание организовать акции неповиновения;

— озвученное намерение добиваться неполномочности Рады и проведения новых парламентских выборов, если справедливость не будет восстановлена;

— требование к прокуратуре немедленно установить виновных в фальсификациях и возбудить уголовные дела;

— требование к власти прекратить уголовное преследование тех, кто пытался защитить результаты выборов;

— требование к членам ЦИК, представляющим оппозицию, быть готовыми сложить мандаты;

— призыв к партийным организациям и населению принять участие в массовых акциях.

Сработало бы? Почти наверняка.

Опасность так называемого компромиссного решения заключалась, помимо всего прочего, еще и в том, что она фактически узаконила технологию «вырубания» округов. Которую, если будет создан прецедент, смогут использовать и в будущем. Например, на очередных президентских выборах. Сегодня «локализовали» Черкассы — завтра «локализуют» Львов, и ликвидируют необходимую разницу в голосах. И ходи после этого, размахивай протоколами, демонстрируй разницу в несколько тысяч голосов — «невозможно установить результаты», и все.

Решение о перевыборах и, главное, публичное одобрение этой идеи частью руководителей оппозиции оказалось неожиданным для очень многих. Избиратели почувствовали себя обворованными, победившие кандидаты — преданными, часть оппозиции, не посвященная в сговор, — обманутой.

Это было обнажение слабости, и власть эту слабость почувствовала.

Согласие на перевыборы в пяти проблемных округах означало готовность закрыть глаза на фальсификации в этих округах. Страх перед досрочными выборами всего парламента — готовность закрыть глаза на фальсификации в целом. По словам Сергея Власенко, так в разговоре с ним в четверг оценила текущую ситуацию Юлия Тимошенко.

Есть внутренняя уверенность в том, что и Кличко, и Тягнибок поддержали бы идею сложения мандатов и план проведения досрочных выборов. Любой из них был готов стать в этом союзе третьим, возможно, вторым, но уж точно не первым. Инициатива должна была исходить от формального лидера списка самой массовой оппозиционной силы — Арсения Яценюка. Но ему решиться на сложную и опасную игру было непросто.

В массовые акции он не верил, это раз. По-своему, был прав. Анекдот о том, что «Майдан сегодня — это тысяча человек на площади и 10 миллионов лайков в социальных сетях» справедлив. Но лишь отчасти. События на отдельных округах фиксировали заряженность части населения на борьбу. Народ порадовал больше, чем вожди. Нужны политики, которые не тратили бы время на объяснения, почему невозможно собрать людей на Майдане. Если в игре с блефом оппозиции остро не хватало Тимошенко, то в работе с улицей столь же остро не хватало Луценко. Яценюк имел основания бояться новых парламентских выборов, это два. Насколько можно судить, именно на плечи приведенных им спонсоров легла основная тяжесть затрат на кампанию. Сколотить еще один бюджет было бы затруднительно. Яценюк не уверен в своих кандидатах, это три. Кабы власти пришлось уступить оппозиции пять проблемных округов, добывать большинство ей пришлось бы, докупая тушек в рядах оппозиции. «Слабые звенья» в УДАРе и «Батьківщині» Банковая рассматривает в качестве своего главного кадрового резерва. Ставить под удар репутацию политической силы сразу после избрания Рады Яценюку, наверное, хотелось бы менее всего.

Возможно, с этим связана его готовность идти на уступки, способность менять позицию. Вечером 5-го Яценюк выступал за перевыборы, днем 6-го заявил, что оппозиция будет добиваться признания законной победы оппозиции в пяти округах. Вчера сообщил следующее: «Мы не готовы поддерживать решения, где у нас украли победу, мы готовы поддержать одно решение — ЦИК не может устраняться от пересчета голосов…»

Странно не добиваться признания законных результатов на основании легитимных протоколов, а требовать безосновательного пересчета массово сфальсифицированных бюллетеней.

Впрочем, дело не в Яценюке. Он руководит сложной структурой в сложное время. Которое не предполагает простых решений. Арсений Петрович, как и любой другой оппозиционный политик, не может не быть заинтересованным в максимальном успехе антивластных сил.

Оппозиция потеряла много времени, но еще далеко не все потеряла в схватке за парламент. У трех политических сил, объявивших борьбу режиму, еще есть время доказать, что они способны быть, а не казаться.

Вы обещали «Ми їх зупинимо!»? Не останавливайтесь.

Информация о материале

Опубликовано: 13 ноября 2012