Статьи

Система непрозрачных государственных закупок нанесла ущерб не только бюджету Украины, но и её международному имиджу. 11 января Верховная Рада вывела из-под тендерной процедуры целый сектор экономики – энергетику. В ответ Еврокомиссия заморозила предоставление нашей стране финансовой помощи. Украина не получит почти 107 млн. евро за то, что депутаты разрешили закупку электричества, тепловой энергии, природного и теплового газа в обход тендеров. Мотивировалось это тем, что некоторые экстренные закупки энергии в зимний период надо осуществлять спешно. По мнению же европейцев, такое решение фактически стало для Украины откатом назад в вопросе прозрачности госзакупок.

«Европейцев можно понять, – отмечает директор энергетических программ центра «Номос» Михаил Гончар, – каждый год они выделяют деньги на совершенствование законов под стандарты ЕС. И когда на их же средства власть создаёт предпосылки для коррупции, терпение может лопнуть». Однако тут следует признать, что изменение закона фактически легализовало ситуацию, и так существующую на рынке: энергетическую продукцию, которую в большинстве своём контролирует ряд региональных частно-государственных монополий, в последнее время все бюджетные предприятия закупали у единого продавца. «В обычный год коррупция наносит по финансовому балансу «Нафтогаза» удар не меньший, чем долги неплательщиков », – отмечает ведущий эксперт энергетических программ Центра Разумкова Сергей Дяченко. Если это так, то ежегодно из НАК вымываются до 6–7 млрд. гривен.

Купи дороже

Схемы с госзакупками стандартны для всех сфер экономики, и нефтегазовая отрасль – не исключение. Последний яркий пример – закупка дизельного топлива по завышенной в полтора раза цене дочкой НАК – «Черноморнефтегазом» (см. справку).
«Схемы такие же, как везде. Только объём больше. Кто из неспециалистов знает реальную цену специфической гайки или датчика? – объясняет Фокусу человек, долгое время проработавший в системе «Нафтогаза». – На моей памяти были разные схемы. Иногда побеждала заранее согласованная компания, иногда та, которая предлагала наилучшие условия». Только вот после этого цена менялась по «объективным рыночным причинам». Например, как рассказал собеседник Фокуса, в 2004 году «Нафтогаз» закупил по минимальной цене партию тракторов. Но новые по накладным машины оказались подержанными. В общем, потом сумели нажиться и на их ремонте.
«Нафтогаз» – крайне закрытая организация. Когда-либо работавшие в этой структуре люди отмечают, что основной коммерческой тайной компании, к которой допущены единицы, являются первичные данные газового баланса, процедура его формирования и сведения о количестве и движении газа в хранилищах. Именно корректировка этих данных позволяет руководству госкомпании контролировать официальные и неофициальные финансовые потоки. Единственный скандал, связанный с этими нарушениями, отголоски которого проникли за стены НАК, случился в 2009 году. Очевидцы событий рассказывают о том, что Константин Ефименко, придя в госкомпанию «Укртрансгаз» (она занимается транспортировкой голубого топлива), обнаружил, что часть газа, предназначенного для поставки населению, компания «Черноморнефтегаз» продала ряду предприятий совладельца «РосУкрЭнерго» Дмитрия Фирташа. Оформлено всё это было, по данным тогдашних руководителей отрасли, задним числом, так что операция не была видна по балансу. Как раз в этот период Юлия Тимошенко вела активную войну против Фирташа. Поэтому из «Нафтогаза» был уволен замглавы правления Владимир Триколич, отвечавший за газовый баланс, а позже со своей должности слетел и руководитель «Черноморнефтегаза» (нынешний губернатор Киевской области) Анатолий Присяжнюк.
Практически все махинации с газом происходят по похожей схеме. Население платит за газ 725 грн. за тысячу кубов (до повышения 483), предприятия – почти 2000 грн. Интерес бизнеса – получить предназначенный населению газ. Долг газовика – помочь отечественному производителю за скромный Интерес бизнеса – получить предназначенный населению газ. Долг газовика – помочь отечественному производителю за скромный (или не очень) откат.

Газовая пила

«Схемы в нашей отрасли с каждым годом становятся все запутаннее, – признаёт один из источников Фокуса. – В конце девяностых всё было просто: Бакай (экс-глава НАК в 1998–2000 гг. – Фокус) подписывал многомиллионное соглашение на «научные исследования». Потом, в 2000-х, все активно начали играть с коммерческими потерями. Дело в том, что за потери газа отвечает облгаз. Но раньше им разрешали компенсировать потери по ценам ниже отпускной цены газа для промышленности. Руководству облгаза было выгодно искусственно сформировать потерю, продать левый газ предприятию, отдать государству деньги за потери, а разницу положить себе в карман. С приходом в «Нафтогаз» Юрия Бойко (2002–2003 гг. – Фокус) эту лазейку прикрыли, уравняв цены».
В сегодняшних схемах активно используются недостатки сети измерительных приборов и пробелы в нормативных актах. Начинается всё с основы – с добывающей вышки. «На отечественных нефтегазовых полях рядом могут стоять частная и государственная вышки, – рассказывает Фокусу один из бывших сотрудников газовой сферы. – Иногда они имеют общую трубу. А датчик один – на врезке в газотранспортную систему. Частнику интереснее добыть больше и продать газ заводу, тогда как государственному чиновнику, по большому счёту, до лампочки, получит ли население добытый им государственный газ. Вот они и договариваются, что в отчётах добыча госвышки будет занижаться, а добыча частника – завышаться. При этом и баланс соблюдён, и ничего не нарушено, ведь цифры не расходятся с показанием датчика. А прибыль потом делится».
Второй тип схем связан с облгазами. Формально их задача – обслуживание газораспределительных сетей и поставки газа населению, которое, по версии самих газовиков, платит плохо. Непонятно в таком случае, почему все частично государственные облгазы в стране контролируются крупным бизнесом. Истинный интерес владения облгазом в другом: это прямой контроль над газовым вентилем, измерительной системой и трубой. А значит, возможность гарантировать своим предприятиям бесперебойное снабжение голубым топливом, а при необходимости – не замечать потери газа. «На каждое предприятие, как правило, проведено два трубопровода – основной и опломбированный запасной, на котором зачастую не стоит датчик учёта. Предприятия попросту подключались к резервным линиям, снижая потребление газа по основной магистрали. И перед проверкой кто-то из руководства завода сам навешивал на линию пломбу», – говорит Фокусу бывший газовик.
Ещё одна распространённая схема – махинации с технологическим газом, который необходим для обеспечения работы системы. Облгазы закупают его дешевле, чем газ по тарифу для промышленных предприятий. И когда в область приезжает комиссия из НАК, с ней можно договориться и завысить  объём необходимого технологического газа. Излишки топлива подлежат теневой реализации. «Многие схемы основываются на недостатках системы отчётности, – отмечает бывший сотрудник «Нафтогаза». – В НАК отчёты подаются в конце месяца. Соответственно, в середине можно манипулировать балансами, кому-то переправлять газ, где-то сокращать его потребление, закрывать недостачи авансовыми платежами, списывать на технические потери, в общем, главное – к концу месяца закрыть все дыры».
В любом случае, как утверждают многочисленные собеседники Фокуса, сведением всего газового баланса занимаются несколько высокопоставленных чиновников центрального аппарата НАК. Они не могут не замечать странности и некоторые несоответствия в работе газовой системы Украины. Однако по каким-то причинам точные факты о махинациях на газовом рынке скрыты в документах под грифом «Для служебного пользования».

Информация о материале

Опубликовано: 15 марта 2011

У правительства отнялся язык. Да и что оно может сказать по поводу подорожания зерна, муки и хлеба! И воспримет ли общество какие-либо аргументы власти, если в Украине запасов продовольственной пшеницы хватает на два года, а цены на массовые сорта хлеба постоянно растут. Где логика? Притих и Антимонопольный комитет, всегда выезжавший на «монопольном сговоре» операторов рынка. А тут его вдруг не оказалось!

В Черновцах из-за значительного повышения цен на муку популярный социальный сорт хлеба „Орильский“ подорожал на 15 коп., батон — на 10. В Киеве новый „Украинский столичный“ постепенно вытесняет традиционный „Украинский“. А в Краснодоне, Свердловске и Ровеньках Луганской области уже начались перебои с хлебом. Разрекламированные Кабмином товарные интервенции муки захлебнулись.
В то время как ООО „Хлеб Инвестстрой“ упорно экспортирует украинское зерно, расшатывая внутренний рынок все более растущими закупочными ценами, руководители большинства областей пытаются удержать цены на массовые сорта хлеба. И для этого „административно“ заставляют сельхозпроизводителей продавать зерно по ценам намного ниже предлагаемых „Хлеб Инвестстроем“.
Псевдогосударственный оператор, которому досталась львиная доля экспортных квот на пшеницу и кукурузу, полностью переориентировался на заграницу. Обворовывая при этом государство и пряча реальную прибыль в офшорах. Власть же для зернового „корсара“ пытается создать еще лучшие условия для коррупционных сделок.
Меня веселит, с какой наглой простотой государственные и полугосударственные институты, связанные с зерном, пытаются стряхнуть обоснованную критику со своего френча. В материале „Воры во власти“ („ЗН“ №30 от 21 августа 2010 года) я подробно рассказал, как, несмотря на неурожай зерна в России и запрет его вывоза, ожидаемый дефицит зерна на мировых рынках и стремительный рост мировых цен на продовольствие, руководители Аграрного фонда без проведения биржевых торгов, на неконкурентной основе в июле 2010 года продали по откровенно заниженным ценам узкому кругу зернотрейдеров весь неприкосновенный запас продовольственного зерна — 1,137 млн. тонн. Думаете, власть наказала виновных?
Министерство аграрной политики неделю потратило на то, чтобы найти... источник, который „слил“ автору факты, тянущие на уголовное дело. И обрадовалось, вычислив информатора среди вице-премьеров. Ему и отомстили. Причем совершенно невиновному.
У меня же попытались отбить охоту писать с помощью грозного опровержения за подписью Александра Лавринчука, тогдашнего заместителя генерального директора Аграрного фонда. Опущу грамматически-стилистические ошибки, которыми грешит официальный ответ: Агарный фонд, Министерство агарной (может, угарной?) политики... Руководители АФ требовали от редакции написать следующее: „Учредитель и Издатель печатного издания „Зеркало недели“ подтверждают, что согласно данным, полученным в Аграрном фонде, — в государственном интервенционном фонде находится зерно в количестве 1066 тыс. тонн“.
Но как могла редакция объявить, что в АФ есть миллион с хвостиком тонн зерна, если жалобщик не предоставил документальное подтверждение этой цифры? В разрезе каждого элеватора, чтобы можно было при случае проверить... Так же, как и не опроверг, что за полтора месяца 90% агрофондовской „продоволки“ оказались в собственности семи зернотрейдеров: „Серна“, „Волары-Экспорт“, „Агропродэкспорт“, „Имперо-Фудз“, „Украинские аграрные инвестиции“, „КийАгроПродукт“ и „Интертрейдинг Украина“.
Кстати, это — первый в истории Аграрного фонда случай, когда государственное учреждение, главная задача которого — стабилизация аграрного рынка, мгновенно и крайне не выгодно для государства (ниже рыночной цены) в условиях острого дефицита зерна распродало стратегические запасы сырья. А после этого виновник без проведения тендеров признал ООО „Хлеб Инвестстрой“ победителем на поставку АФ зерна по цене на 250 грн. выше, чем сам продал несколько недель назад.
Отдельные факты, изложенные в публикации, нашли подтверждение и в материалах недавнего аудита Счетной палаты. Вердикт этого института неутешителен: результаты последнего контрольно-аналитического мероприятия свидетельствуют, что Аграрный фонд в 2010 году не способствовал ни созданию конкурентной среды в сфере государственных закупок, ни развитию добросовестной конкуренции и обеспечению рационального и эффективного использования средств госбюджета. Структура, призванная стимулировать производство сельхозпродукции и развитие аграрного рынка, действовала практически в противоположном направлении.
Поэтому не редакция должна „приносить извинения за неправдивую, искаженную информацию“, а АФ — правительству, определившему это государственное специализированное бюджетное учреждение государственным агентом по товарно-финансовым интервенциям. О том, как оно их осуществляет, свидетельствует ситуация на сегодняшний день. Да и могут ли быть результаты иными, если ты ему — „алюминий“, а оно упрямо твердит — „не, люминий!“?
Похожую тактику защиты избрал и государственный оператор по экспорту зерна — ООО „Хлеб Инвестстрой“, упоминавшийся в публикации „Зрелище без... хлеба“ (ZN.UA №7 от 25 февраля 2011 года). Не понравились его руководителю Роберту Бровди утверждения автора о том, что компания, дескать, бесчинствует на внутреннем рынке зерна, необоснованно завышая закупочные цены, что негативно сказалось на стоимости пшеницы и муки.
Не внедряет она и коррупционных „откатных“ схем, поскольку „осуществляет системную и широкомасштабную закупочную деятельность прозрачно, устраняя любые посреднические или спекулятивные звенья при закупке“. Причем не за „дармовые бюджетные средства“, а за кредиты и инвестиции. В общем, ООО „Хлеб Инвестстрой“ (ХИС) — образец зерноторговли! Равняйтесь на него!
Мне совершенно не хочется прослыть лжецом. Пусть даже и перед одним только Робертом Бровди. Поэтому с помощью фактов попробую перевесить этот ярлык на сторону обвинения. Начну с легкой разминки.
Что касается ценовых предложений, которые „компания регулярно обнародует на собственном интернет-сайте“, то на момент подготовки и публикации материалов — этого и предыдущего — веб-портал не работал. Скажу больше: его не знают ни опрошенные мною сельхозтоваропроизводители, ни конкуренты по бизнесу. Указанного ресурса нет и в титульных координатах ООО. Но если, по утверждению руководителя, сайт действует и на нем вывешиваются закупочные цены, то они, по логике, должны содержаться и в официальных предложениях компании в бумажном виде.
Вместо этого ООО рассылает руководителям сельхозпредприятий официальные факсы с перечнем закупаемых сельхозкультур, но без указания... цены и объемов. Зато с телефоном, по которому продавцы и узнают как о таксе, так и о „дополнительных условиях“, выдвигаемых представителями „ХИС“. В целом операторы рынка жалуются на закрытость компании, которая в роли „переговорщиков“ эксплуатирует в основном посреднические структуры.
По большому счету, серьезные игроки избегают сотрудничества с „ХИС“ даже несмотря на то, что на своих документах компания для вящей убедительности использует государственную символику — Герб Украины. Кстати, незаконно, поскольку не является государственным предприятием.
С этого места начну поподробное. Вообще-то с момента регистрации (2004 год) и до 2009-го „Хлеб Инвестстрой“ пребывал в позе „спящего красавца“. То есть не отличался активной деятельностью. Более или менее двигаться он начал в 2009-м и в первом полугодии 2010 года, проведя экспортные операции с подсолнечным маслом на сумму 49,6 и 81,5 млн. грн. Да и то, судя по документам, по комиссионной схеме, поскольку в качестве отправителя фигурирует совершенно другое предприятие.
Я далек от мысли, что именно „успешная“ внешнеэкономическая деятельность вывела ООО в фавориты МинАП. Чем мотивировало аграрное ведомство выбор „Хлеб Инвестстроя“ в роли государственного оператора по экспорту зерна, наделив своего „любимчика“ на втором этапе распределения квот 221 тыс. тонн пшеницы и 544 тыс. тонн кукурузы? Суммарно это — едва ли не пятая часть общей квоты. Кстати, ООО заявляло, что в наличии у него еще больше — 840 тыс. тонн зерна, что по средневзвешенным ценам декабря 2010 года эквивалентно примерно 1 млрд. грн.
В действительности же товарные остатки компании в конце 2010 года оценивались в 226 млн. грн. В физическом исчислении это около 165 тыс. тонн зерна. Это — во-первых. Во-вторых, исходя из общей выделенной квоты „ХИС“ в объеме 765 тыс. тонн, ООО должно было в шестидневный срок (пусть даже за вычетом товарных остатков — 165 тыс. тонн) предоставить необходимые документы для получения лицензии на экспорт еще около 600 тыс. тонн зерна. То есть реально приобрести этот объем и подтвердить его наличие складскими документами, выданными элеваторами.
Мог ли „ХИС“ в новогодние праздники, с 31 декабря по 6 января, оббежать все зернохранилища, которые начали работать только с 10 января, и физически собрать все ценные бумаги?
Но МинАП не только подтвердило наличие заявленных объемов, но и дало заключение, что „ХИС“ якобы может экспортировать такую массу зерна. Конечно, основываясь исключительно на „масляных“ поставках ООО...
Как смогло прорваться за рубеж предприятие без зерновой логистики, опыта международных контрактов, со средней зарплатой работников в 2300 грн. при средней в столице 4174 грн.? Загадка! Вместе с тем отдаленные от власти мощные зернотрейдеры, которые добросовестно выполнили все условия постановления Кабмина №938 от 4 октября 2010 года, но отказались „подмазать“ ожидаемые квоты взяткой, их не получили.
Поверим, что документы в „ХИС“ были „на мази“. И объемы — реальные. Поэтому компании ничто не мешало выполнять обязательства по межправительственным соглашениям с шестью странами. Трейдеры, которые дорожат своей репутацией, напрямую торгуют со странами-покупателями, участвуют в объявляемых ими тендерах, лишь бы полностью обезопасить себя от коррупционных шлейфов. А наш государственный агент по экспорту решил идти окольными путями.
В один день, 29 сентября 2010 года, „Хлеб Инвестстрой“ заключил четыре контракта (по 50 тыс. тонн каждый) на экспорт 200 тыс. тонн пшеницы второго и третьего классов. Цена — 260—280 долл. за тонну. А кто же покупатели? Компании Victoria Alliance и Alteron Limited.
Для простого экспортера это — неоправданно высокий риск. Ну, какой умник решится наперед закупать такие объемы, если надвигается грозовая туча в виде вероятного квотирования, а в портах из-за бесчинств таможенников загруженные украинским зерном судна неделями ждут „добро“ на выход в море? Но „ХИС“ это не пугало. Возможно, чиновники тайно поделились с ним инсайдерской информацией и заверили в содействии.
Потому что за первую декаду октября ООО такими же равными долями, как и по пшенице, — по 50 тыс. тонн — заключило еще десять контрактов на поставку за границу полмиллиона тонн фуражной кукурузы. Цена — 235 долл. за тонну. Покупатели — упоминавшиеся две компании и новичок — Restex Alliance. Заметьте: ООО заключало контракты, еще не имея на руках разрешительных документов на экспорт.
Поскольку „ХИС“ якобы выступает государственным агентом, то чиновники прежде всего должны были поинтересоваться: а что от этих контрактов получит Украина? Если для поставки товара отводится восемь месяцев, то стоит ли спешить за один присест продавать большие объемы? Тем более, учитывая фактор ценового роста на мировом рынке. Высокопоставленные чиновники закрыли глаза и на то, что цена на кукурузу в контрактах „ХИС“ была на 25 долл. ниже рыночной в Украине на момент заключения самого контракта, что тоже влекло за собой убытки.
Какие же страны представляли покупатели? Компания Victoria Alliance зарегистрирована в Бирмингеме (Великобритания). Ну, компания — это громко сказано, поскольку состоит она из... одного акционера, Андрея Остапко. Размер уставного капитала Victoria — 1 фунт стерлингов (1,5 долл.), поэтому она освобождена от аудита и обязательства подавать отчетность.
Alteron Limited прописалась в Окленде (Новая Зеландия). У нее тоже единоличный акционер в лице тамошней компании Vicam, директор которой — представитель племени ни-вануату. Теперь наш президент и премьер могут гордиться тем, что украинская пшеница оказалась в далеком островном государстве! Хотя, если вам, учитывая часовые пояса, удастся дозвониться в Alteron Limited и предложить судно-другое продовольственного зерна, на том конце провода не поймут, о каком бизнесе идет речь, поскольку основной вид деятельности фирмы — торговля электроникой.
На фоне этих двух малышек компания Restex Alliance выглядит респектабельной: ее уставный капитал — 50 тыс. долл. Зарегистрирована она в Ангилье (Британская Вест-Индия) как сугубо офшорная компания, в основном для защиты активов и обеспечения финансовых секретов. Таким компаниям не нужно подавать ежегодную отчетность. Restex Alliance никогда не брала кредиты для торговли зерном. Это важная деталь, поскольку, к примеру, одна судовая партия зерна стоит от 5 до 15 млн. долл.
Три разных офшора, в разных уголках земного шара. А знаете, что их роднит? Расчетные счета в одном и том же банке — Regional Investment Bank, что в Риге. Причем открыты они не с такими уж и большими промежутками во времени. И, можно предположить, сопровождает их (для удобства) один человек. Еще такая деталь: Рига, как и Кипр, фигурирует в большинстве офшорных схем на постсоветском пространстве.
Почему же государственный агент встал на скользкую дорожку? Тем более что в списке утвержденных Кабмином офшорных зон значатся и Вануату, и Ангилья. Расчет прост: чем дешевле продашь в офшоры, тем большая там осядет выручка.
Так вот, ООО „Хлеб Инвестстрой“ продает пшеницу и кукурузу исключительно упомянутым трем компаниям. В свою очередь, Victoria Alliance с Alteron Limited продают купленное исключительно Restex Alliance. И только последняя выходит с товаром на такие же, как и „ХИС“, зерноторговые компании, доставляющие зерно в страны-импортеры.
Поговаривают, что основным торговым партнером Restex Alliance является аффилированная с российским предпринимателем Федорычевым (Монако) группа компаний Fedcom, которую Международная ассоциация торговли зерном и кормами (GAFTA) внесла в „черный список“.
Итак, предварительно можно свести сальдо-бульдо „государственнической“ деятельности „ХИС“. Только на разнице внутренних цен на пшеницу и кукурузу на момент заключения контрактов и ныне действующих Украине нанесен прямой ущерб на 24,5 млн. долл. В результате прохождения фуражной кукурузы через „шлюзы“ офшорных компаний ее цена с 235 долл. за тонну выросла до мировой — 305. Минус 70 долл. на тонне! Умножим на полмиллиона экспортированных тонн... 35 млн. долл. осело в офшорах.
Точно так же и по пшенице. Разница между ценой „ХИС“ и конечной Restex Alliance составляла 95 долл. на тонне. Учитывая объем экспортного контракта, еще на 21 млн. долл. обогатилась тройка офшорных фирм. То есть „ХИС“ помог им суммарно подняться на 56 млн. долл.
Вместе с тем и сам минимизировал налог на прибыль. Объясните, каким образом ООО с оборотом за прошлый год 1,4 млрд. грн. уплатило всего 700 тыс. грн. налога на прибыль?
Финансовую компенсацию от „ХИС“ могут требовать и компании, которые, чтобы получить лицензии на экспорт пшеницы и кукурузы, вынуждены были платить наличными впередсмотрящим по 15 долл. за тонну кукурузы и 35 — пшеницы. Для них „добро“ на вывоз зерна суммарно вылилось в 28 млн. долл.
Это все — такса за становление и продвижение за границу государственного экспортера-монополиста. А теперь представьте, что „Хлеб Инвестстрою“ предоставят исключительное право осуществлять от лица государства экспортные контракты в объеме 10—20 млн. тонн зерна! Во сколько раз вырастет долларовая выручка в офшорах?! Вот почему правительственные чиновники лелеют так называемого государственного агента, а на самом деле — компанию с офшорными корнями. Потому что с „Альянсов“ и „Лимитедов“ кормятся они, их семьи. Те, кто создал витиеватые финансовые схемы.
Когда аграрный министр убеждал представителей ЕБРР в том, что государство контролирует ООО „Хлеб Инвестстрой“ и имеет в уставном фонде 61%, компания давно уже выскользнула из объятий государства. Произошло это в августе 2010 года, когда повеяло раздачей квот и государственных подрядов. Именно тогда без процедуры приватизации частной компанией „Каласар“ была отчуждена у „ХИС“ доля в 51%. В „Каласаре“ — два равноправных владельца: Александр Козырев и кипрский офшор Genetechma Finance Limited.
Возможно, это просто случайность, но Козырева с Андреем Остапко из Victoria Alliance связывают бизнес-интересы в нескольких совместных предприятиях. Думаю, Козыреву было бы интересно узнать у компаньона: почему „ХИС“ работает убыточно? А то и спросить с нажимом: не ты ли, Андрей, обворовываешь меня?
Ведь дойдет дело и до распределения дивидендов. Которыми, к слову, придется делиться с ГАК „Хлеб Украины“, которая тоже выступает соучредителем „ХИС“. Но может случиться и так, что „государственный экспортер“ по результатам своей деятельности потянет на дно и „маму“, и „Каласар“.
Хотя... Судя по настроениям чиновников, „ХИС“ в обиду не дадут. Его монопольное положение поспешно хотят втиснуть в рамки закона. Попытки очевидны: законопроекты №8053 и 8163, согласно одному из которых государственным оператором-экспортером может стать любое предприятие, где доля государства в уставном фонде 25% и больше.
Спрашиваю: а какой смысл государству опускаться до уровня рядового миноритария, если сегодня оно — полноправный собственник таких институтов, как Аграрный фонд, государственное предприятие „Государственная продовольственно-зерновая корпорация Украины“, имеющих полное право осуществлять экспортно-импортные операции. Да и, собственно, финансово сильные подразделения ГАК „Хлеб Украины“, из которых была слеплена Государственная продовольственно-зерновая корпорация, также могли экспортировать то же зерно.
Скорее всего, наших руководителей, судя по офшорным зерновым „заначкам“, привлекли коррупционные схемы, которые и было решено поднять на государственный уровень. Пока у них это неплохо получается — на фоне чиновничьего разглагольствования о зернотрейдерах-вымогателях, захребетниках-крестьянах...
Об этом не устает повторять аграрный министр Николай Присяжнюк. Как и о том, что Украина производит в три раза больше сельхозпродукции, чем потребляет. Поэтому с излишками необходимо выходить на внешние рынки. Интересно, для каких именно компаний-экспортеров открывает семафор Николай Владимирович?
Премьер Николай Азаров на Налоговом майдане тоже перевел стрелки на зернотрейдеров: „Смотрите, они покупают на нашем рынке зерно по 120 долларов, продают на внешних рынках через целый ряд фирм-посредников и офшоров, на международном рынке по 300 долларов за тонну. Это сколько? 180 долларов на каждой тонне, а мы экспортируем 12 млн. тонн, и плюс еще получают НДС... Большие деньги! Они нам что, будут аплодировать? Нет, они не будут аплодировать нам. Нам с вами выгодно экспортировать сырье? Нет, нам не выгодно!“
Николаю Яновичу не аплодировал и британский посол Ли Тернер, назвавший борьбу с экспортом зерна содействием коррупционерам. Зато изо всех сил будет рукоплескать „Хлеб Инвестстрой“, действующий точно по озвученному премьером сценарию.
Чем зерновое пиратство Украины отличается от разбойничьего Сомали? Мы и в остальных рейтингах где-то рядом... Реакцией мирового сообщества на флибустьерские привычки действующей власти может стать экономическая изоляция Украины.

Прошу данную публикацию считать моим официальным обращением к правоохранительным органам на предмет проверки изложенных в ней фактов и их оценки на наличие состава преступления. В случае негативного развития событий прошу моих обидчиков искать среди „героев“ материала «Пираты зернового моря». 

Информация о материале

Опубликовано: 14 марта 2011

Оппозиция, да. Не осталась бы от всей оппозиции — одна поза.
Шукшин В.

Оппози́ция (от лат. oppositio «противопоставление, возражение») в политике — партия или группа, выступающая против господствующей партии или мнения, поддерживаемого большинством. Также, политическая деятельность партий, групп и движений, противостоящих правительственному курсу и ведущих с правящей партией (партиями) борьбу за государственную власть.

В гражданском обществе оппозицией традиционно называют организованную группу партий, общественных организаций, противопоставляющих свою идеологию и программу той политике, которую проводит действующая власть. В парламенте оппозиция – это политическое меньшинство, противостоящее политическому большинству, а также целям и методам осуществления и построения государственной власти.
Наличие в государстве политической оппозиции является свидетельством того, что в обществе и государстве есть отличный от государственного принцип построения политической идеологии. Существование оппозиции в государстве позволяет правящей партии видеть недостатки своей работы и оперативно их исправлять.
Это в идеале. В Украине же оппозиция – понятие растяжимое и неоднозначное. Эксперты видят в нынешнем состоянии украинской оппозиции ряд серьезных проблем. Украинские оппозиционные силы вместо конструктивного диалога с властью тратят силы в основном на противостояние друг с другом, войну компромата между собой, дешевый популизм и самопиар.
Оппозиция в стране существовать, безусловно, должна, в противном случае в стране начнется политический застой. Но при этом оппозиционные политические силы в Украине начнут иметь общественный и политический вес только при условии активного внесения предложений, альтернативных политической идеологии власти.
На деле, уже к концу 2010 года для всех стало очевидным – в Украине такой институт как оппозиция не работает. Это отметили и в Украине, и за рубежом. А те политические силы, которые упорно продолжают называть себя оппозиционными, оказались неудовлетворенной группировкой потерявших власть людей без четкой идеологии и принципов.
Проблема отсутствия качественной оппозиции в Украине заключается в первую очередь в том, что отечественная политика очень персонифицирована, и оппозиция воспринимается обществом на уровне политических лидеров, а не партий, готовых предлагать альтернативные пути развития государства.
Прискорбным остается тот факт, что в украинских политических реалиях статус оппозиционера автоматически воспринимается как получение эксклюзивного права на критику действий власти. Вследствие чего, оппозиционные силы, не предлагая альтернативных решений, срывают голосования по важным для страны законопроектам.
Во всем мире в демократических обществах, когда речь идет о социально важных законопроектах оппозиционные силы их либо поддерживают, либо предлагают собственные варианты их доработки и улучшения. В нашей стране, вместо этого, политические силы, громко называющие себя оппозиционными, занимаются исключительно рекламой себя любимых, привлекая к этому процессу средства массовой информации.
Безусловно, решения, которые предлагает власть, могут быть неоднозначными, порой спорными, и не всегда взвешенными. И задача оппозиции не только замечать эти огрехи, но и предлагать варианты по доработке с целью улучшения того или иного законопроекта. На практике же мы видим, что властью инициируются принятие новых кодексов – Трудового, Жилищного, и проведение многих других реформ. Оппозиция активно критикует эти и другие законодательные инициативы власти, но никто до сих пор не видел альтернативных законопроектов от оппозиционеров.
Украина заинтересована в существовании не просто оппозиции, а сильной и конструктивной политической силы, у которой есть конкретные альтернативные идеи и идеологии для противопоставления власти. Очень важно, чтобы в 2011 году власть и оппозиция наконец-то сели за стол переговоров и попытались вместе запустить механизм реформирования страны. Власть к диалогу и сотрудничеству готова и признает, что нуждается в сильной оппозиции. Президент Виктор Янукович неоднократно высказывал свою точку зрения по этому вопросу: «если есть сильная власть – а мы такую систему строим – должна быть и сильная оппозиция». Теперь ход за оппозицией.

Информация о материале

Опубликовано: 14 марта 2011

Мы живем в причудливое время. Когда плохо поставленные (но хорошо оплаченные) спектакли выдают за акции протеста и поддержки, административные судороги — за системные реформы, а затейливые ток-шоу — за общественный диалог. Когда цветистую болтовню принимают за бесстрашный порыв, а жесткую критику считают беспомощным нытьем.

Все описанное можно привычно списать на пресловутую болезнь роста. Но слишком уж долго мы болеем и слишком уж медленно растем.
Позавчера миновало десять лет со дня памятного столкновения близ президентской администрации, ставшего апогеем акции «Украина без Кучмы» („УБК“). Впрочем, памятно оно далеко не для всех. Те, кому слегка за двадцать, при упоминании о культовом спарринге между милицией и оппозицией чаще всего старательно морщат лоб и недоуменно поводят плечами. Даже среди тех, кто сегодня рьяно ратует за Украину без Януковича, — великое множество мало что знающих (помнящих) об „Украине без Кучмы“.
При этом нынешние борцы с очередной антинародной кликой, по большому счету, добиваются того же, чего две пятилетки тому требовали их предшественники. Повышения ответственности власти, искоренения тысячеликой коррупции. Воспитания честности в политиках, скромности в правителях, мудрости в пастырях, добросовестности в управленцах, справедливости в судьях, вежливости в чиновниках. Стабильных цен, высоких зарплат, адекватных тарифов, доступных товаров, качественных услуг, чистых улиц, ровных дорог. Гарантированного права на образование, работу, отдых и жилье. Равенства всех перед законом. Соблюдения прав и свобод. Выполнения обещаний. Уверенности в завтрашнем дне. Уважения к себе. Обретения доброго имени для страны. Воистину, время — сноровистый хирург, но ленивый реаниматолог.
Для тех, кто события 9 марта 2001-го не позабыл, эта дата — удобный повод. Помечтать. Где ж еще фантазировать о новой, великой, очистительной революции, как не на могиле первого бунта в новейшей истории страны? Взращенное Интернетом новое поколение пассионариев велегласно требует перейти от слов к делу, от критики — к акциям.
Революция выглядит самым простым способом решения всех проблем скопом. Идея всенародной войны за справедливость окутана флером романтизма. Однако революция прекрасна, пока не началась. То, что кажется светлым ликом на парсуне, в жизни зачастую превращается в звериный оскал. Ибо никто не знает, чью машину сожгут первой. Чьего ребенка случайно задавит восторженная (или напуганная) толпа. Чья гордо вскинутая голова окажется конечным пунктом следования неловко брошенного камня либо точно пущенной пули. В конце концов, никто не знает, чья возьмет. Кто и как распорядится плодами победы. Будет ли достаточно мудр тот, кто окажется на коне в случае успеха гипотетической революции. А в случае ее неудачи будет ли достаточно милосерден тот, кто не проиграет. Мятеж опасен своей непредсказуемостью и страшен своими последствиями. Торопящиеся приобрести билет на войну обязаны помнить: он может оказаться проездным документом в одну сторону.
Число тех, кто видит баррикаду единственной альтернативой авторитаризму, множится день ото дня. В их числе — достаточное количество политиков и журналистов. Обольстительная мысль о грядущей революции превращается в спасительный круг, она милостиво избавляет от необходимости думать, напрягаться, искать иные пути. Зычное „Геть!“ заглушает тихие „Во имя чего?“, а главное, „Что дальше?“. Отечественная политическая традиция слишком долго предполагала вынесение всех проблемных вопросов „за скобки“. Вот победим, тогда и разберемся. Не разобрались. „Заскобочное“ пространство за двадцать лет превратилось в огромную черную дыру, в которой эта страна рискует попросту исчезнуть.
Нынче и власть, и оппозиция откровенно не готовы реагировать на новые политические вызовы. Случись что, в набежавших волнах народного гнева утопнут и те, и другие. Впрочем, сама революция выглядит не такой уж неизбежной. Вроде бы раздражение властью — налицо. Поводов — тьма. Более того: пожалуй, впервые за долгое время рост протестных настроений не связан с конкретными территориями, возрастными группами или социальными сообществами. Недовольство превращается в явление массовое и повсеместное. Если регионы, до недавних пор считавшиеся главным электоральным оплотом власти, превратятся в основные очаги сопротивления ей, едва ли это кого-то удивит.
До сих пор активное неприятие власти, как правило, трансформировалось в сдержанную симпатию к оппозиции. Сегодня все иначе. Недоверие к режиму совершенно органично сочетается с недоверием к его противникам у все большего числа сограждан. Вялый патернализм уступает место брызжущему нигилизму. Эту тенденцию уже достаточно давно фиксируют эксперты. Но они едва ли способны точно спрогнозировать динамику и реально оценить масштабы. Чем сие грозит? При возникновении стихийных выступлений эту самую стихию окажется некому направлять и сдерживать. У взбунтовавшейся толпы не будет признанных лидеров и непререкаемых авторитетов. И четко очерченных целей, кажется, тоже…
Еще одна примета времени: апатия вполне очевидно перерастает в агрессию. И эта агрессия ищет выхода. Качественному и количественному измерению подобное явление поддается с трудом, но потенциальная взрывоопасность ощущается явственно.
Быть взрыву? Не факт. Находятся и те, кто считает, что к концу весны недовольство достигнет апогея, летом оно пойдет на спад, а к осени обнаружатся очевидные признаки привыкания. Политики будут привычно опускать глаза, а у населения привычно опустятся руки.
Насколько верен подобный прогноз, объективно судить некому. И кто даст гарантию, что у кого-нибудь где-нибудь не сдадут нервы? Что накопленная агрессия не отыщет самый простой выход? Что одно-единственное расколоченное стекло, или сожженное авто, или разбитое лицо не станет детонатором для фугаса? Не вызовет к жизни украинский бунт? Беззаветный, безжалостный и безрезультатный.
И даже если не рванет в этом году, кто поручится, что протестный фейерверк не случится в следующем? Повадки этой власти едва ли изменятся. Следовательно, поводы, умножающие раздражение граждан, она станет продуцировать ежедневно. Временами кажется, что режим окончательно теряет связь с реальностью. Открыто рекламировать строительство вертолетной площадки возле Тарасовой горы, которое обойдется бюджету в 96 млн. грн.? При существующих раскладах такой поступок сильно смахивает на попытку суицида. По-человечески можно понять мотив: рожденный пресмыкающимся должен испытывать острое желание полетать. И все же так искушать судьбу могут либо крайне отважные, либо чрезвычайно глупые.
Даже если граждане сейчас и простят вельможеству подобный „подвиг“ (как простили почти все предыдущие), индульгенцией для власти это не станет. Наоборот, инстинкт самосохранения у правящей элиты может отказать окончательно. И тогда режим, убаюканный собственной безнаказанностью, способен проспать сигнал тревоги, как это случилось с Бен Али, Мубараком и Каддафи.
После удач тунисской оппозиции и египетской фронды некоторые отечественные витии поспешили примерить боевые доспехи африканских вождей. Возможно, куда более скверная ливийская история несколько охладит их пыл. В конце концов, если враг не сдается, его не обязательно уничтожать. Куда расчетливее оставить его жить, но сделать эту жизнь невыносимой. Тогда он сам уйдет. Или просто упадет к ногам не слишком терпеливого, но и не слишком суетливого народа. Упадет, рано или поздно.
Как тут не вспомнить, что пресловутая стычка 9 марта 2001-го стала одной из причин краха движения „УБК“. Возможно, не главной. Точно, не единственной. Но при этом весьма важной. События, развернувшиеся на углу Банковой и Лютеранской, были всего лишь локальным проявлением насилия, скромным намеком на обоюдную агрессию. Однако пьянящая жестокость, щедро излитая за короткий временной промежуток обеими сторонами, впечатлила. Обжигающий страх, испытанный лидерами „Украины без Кучмы“, сковал их волю, парализовал способность к дальнейшим решительным действиям. Страх от увиденного и страх перед последствиями. Страх не только за своих, но и перед своими. Брутальность баррикадной правды отвернула от антикучмовского движения персонажей с завышенными эстетическими запросами и отпугнула граждан с развитым инстинктом самосохранения.
Знаю политиков, свято верующих, что корень неприличной зыбкости нашей независимости – в обидной легкости обретения державной самостоятельности. Столько веков добивались, столько голов сложили. А получили вроде как на сдачу. Без сопротивления, без освящающих жертв и очищающих страданий. Но эти же самые политики во времена Майдана употребили весь свой вес, истратили все свое красноречие, чтобы расстроить планы соратников по захвату президентской администрации и национальной телекомпании. Предотвратив то, что в изобилии сулило и сопротивление, и страдание, и жертвы.
Слышал я о других политиках, столь же искренно убежденных, что крах оранжевой революции обусловлен ее чрезмерным миролюбием. Что ничто так не скрепляет истинную власть, как пролитая кровь. Что не будет благодатной земля, не впитавшая в себя кровь мучеников и кровь палачей. Адепты подобной философии начисто отрицали саму идею соборности, они считали избавление от Донбасса и Крыма несомненным благом для Украины. Но многие из них неожиданно и решительно выступили против сепаратизма, исповедуемого их же земляками и единомышленниками. Выступили, когда почувствовали (возможно, и ошибочно), что реализация проекта «Украина без „донецких“ малой кровью не обойдется. И в прямом, и в переносном смысле.
Говорят, что и те, и другие политики время от времени просматривают видеозапись легендарной драки подле АП. И рекомендуют прекраснодушным неофитам. Чтобы знали. Чтобы помнили. Вроде бы ничего особенного, в международных новостях и не такое увидишь. Но многих в самом деле отрезвляет. Когда осознаешь, что увиденное снято не в Каире и не в Триполи. И что этот металлический заборчик или эта резиновая палочка вполне могли приземлиться на твою голову.
В кругах пламенных революционеров-идеалистов подобную осторожность часто ассоциируют с трусостью. Может быть, рьяные романтики по-своему правы. Но автору этих строк хочется видеть в основе описанных поступков не только и не столько страх. Но мудрость. Или милосердие. Или хотя бы проявление генетически передаваемого инстинкта самосохранения. Инстинкта, естественным образом развившегося у народа, так долго страдавшего от войн, голода и террора. Так гордящегося 20-летним мирным сосуществованием, столь непривычным для стыка двух тысячелетий. Хотя… Подобное можно понять. Но едва ли должно поощрять.
Да, наверное, нужно учиться обходиться без потрясений. Нужно учиться добиваться своего без баррикад. Но при этом необходимо быть готовым к ним. Если потрясения и баррикады все же окажутся неизбежными. Не надо бояться. И не надо питать иллюзии. Нужно просто точно знать ради чего?
Необходимо совершать форменное насилие над собой — надо думать. Критически осмысливать увиденное. В том числе (и в первую очередь) увиденное по телевизору. Наша критика должна быть холодной. Потому что истинное назначение критики — не в сведении счетов, не в выбросе накопившейся отрицательной энергии. И не в слепой констатации — все плохо. А в напоминании, что многое не просто могло, а должно быть лучше. Несмотря ни на что. Невзирая ни на кого.
Политику требуется перевести из виртуальной плоскости в плоскость реальную. Мы обязаны обучиться искусству называть вещи своими именами. Обучиться искусству спора, искусству поиска и выработки решений. Обучиться искусству протестовать не только в онлайне. Обязаны вывести самих себя из затянувшегося режима ожидания. Мы не должны спешить очаровываться и не должны бояться разочаровываться. Разочарование — не оправдание для пассивности масс.
Сегодня немалое количество людей не просто уверены в неотвратимости социальных волнений, они видят в грядущих акциях некое логическое продолжение Майдана. По-моему, совершенно зря. Во-первых, свой шанс на бескровную революцию мы, похоже, уже использовали. Дай-то Бог ошибиться. Во-вторых, полновесный Майдан-2 не только невозможен. Он, честно говоря, и не нужен. Отчего?
Да, ритуал непослушания в исполнении огромного количества таких разных людей поражал
своей величественностью. Удивительное дело: впечатленные убедительностью, яркостью и торжественностью праздника неповиновения, многие циничные толстосумы (включая толстосумов из бело-синего лагеря) в какой-то момент прониклись общим настроением. Или как минимум усомнились в своем изначально предвзятом отношении к движению Майдана. Отчетливо помню, как их естественный страх сменился невольным восхищением. Уверен: отдельные члены властной команды сегодня мстят оппонентам не только за свой страх, но и за ту мимолетную слабость.
Однако в изначально могучем оранжевом движении был заметный изъян — пресловутый патернализм. Граждане сделали за политиков значительную часть работы, фактически передав им власть. И на этом остановились. Не сформулировав вождям домашнего задания. Не проведя работу над ошибками. Не выставив честную оценку.
Народ, не ориентированный на четкие идеологемы, а лишь „заточенный“ на конкретные имена, уязвим. Но и в 2004-м вера в персоны была не такой слепой, как это описывают некоторые политологи. Ради назначения Порошенко секретарем Совбеза или Медведько генеральным прокурором Майдан бы не собрался. Во имя премьерства Тимошенко и (тем более) президентства Ющенко поднялись бы тысячи, возможно, десятки тысяч. Но уж никак не сотни тысяч.
Майдан 2004-го был сообществом людей, твердо уверовавших, что дальше так жить нельзя. Но не сумевших сформулировать, как именно они хотят жить. Не сумевших потребовать от политиков предметных обязательств и четкого их исполнения.
Ющенко со товарищи, по сложившейся отечественной традиции, видели в народе электорат, а в обретении власти — конечную цель. Революция превратилась в пошлую раздачу бесплатных билетов в рай.
Тот Майдан, Майдан наития, Майдан ожидания — часть истории. Поучительная, но уже перевернутая страница. Так же, как и „Украина без Кучмы“, как „Повстань, Україно!“
Пофантазируем. Допустим, что завтра доведенный до отчаяния народ в едином порыве сметет эту власть, закидает ее китайской гречкой, погребет под платежками за газ и за свет. Вообразим, что чудеснейшим образом оппонентам режима удалось добиться той самой вожделенной бескровной победы.
И? Что дальше? Общее недовольство способно сплотить для борьбы с общим врагом. Он повержен. И что объединит для созидания? Вокруг кого или чего сомкнут ряды освобожденные женщины и мужчины Востока и Запада?
Есть ли в стране беспрекословные моральные авторитеты? Есть ли признанные лидеры общенационального масштаба? Присутствуют намеки и наметки. Наличествуют достойные кандидаты на соискание этого звания. Но пока сложно рассмотреть цельные программы и монолитные команды. А потому тех, кто не верит никому, становится все больше. Это хорошо или это плохо? Это статистика.
Приобретающее массовый характер неверие в политику и недоверие политикам — одновременно угроза и надежда. Угроза возможного хаоса и надежда на естественную самоорганизацию. Во что выльется накопленное недовольство — во всепожирающие голодные бунты или осмысленные акции — зависит только от нас. В стране резко возрос спрос на поступки. Так может, стоить начать менять страну прямо сейчас? Самим. Не оглядываясь на политиков. Переплавляя рефлекторное неверие в них в осознанную веру в себя. Трансформируя виртуальную борьбу с ними в конкретную борьбу за себя.
Именно сейчас у страны появился замечательный шанс построить настоящее гражданское общество. Которое должно прийти на смену странному эрзац-мирку, населенному ушлыми спецами по выбиванию грантов да доходно одетыми персонами, щеголяющими мудреными терминами.
Как по мне, свидетельством здоровья общества является не количество партий, не перечень проведенных конференций и уж тем более не суммы освоенных средств. Мерилом должна быть способность общества к сопротивлению. Наличие самых разных сообществ, готовых к отстаиванию своих прав.
Гражданское общество — это когда один Майдан заменят тысячи майданчиков, на которых мы будем защищать свои интересы. Политические, экономические, социальные, бытовые, профессиональные, цеховые, общественные. Писаные и неписаные. Делегированные и отвоеванные. Мы обязаны научиться спасать школы и больницы от закрытия, дома — от сноса, дворы — от варварских застроек, архитектурные памятники — от гибельного разрушения, коллег — от незаконного увольнения. Защищать от произвола всех, кто в этой защите нуждается. Каждый голос, поданный в защиту ближнего, каждый человек, спасенный от бесправия, каждый сантиметр, отвоеванный у этой власти — это кирпичик в фундамент будущей власти, которой еще только предстоит сформироваться. Это — принципы, которые мы сформулируем сами, не вынося проблемы за скобки. Это — правила, соблюдения которых мы будем вправе требовать от политиков. Это — рамки, в которые мы должны загнать власть имущих, независимо от фамилии и должности. Это правила, которые мы возьмемся выполнять. Это — лидеры, которых сами взрастим.
Подобная монотонная работа не так эффектна и живописна, как нарисованная возбужденным воображением бурная революционная деятельность. Но она неизбежна, если речь идет о создании институтов демократии, а не только о ниспровержении основ режима.
Готовы ли мы к этому? Боюсь, что пока не вполне. Красноречивый пример — судьба некоторых активистов налогового майдана. Как известно, отдельные участники акции, по сути назначенные „стрелочниками“, стали жертвами „изящного“ уголовного дела, возбужденного по факту порчи тротуарной плитки. Печально, но факт: их судьба, похоже, мало интересует соратников. Интерес к участи „плиточников“ демонстрируют разве что журналисты. Да некоторые политики. Те самые политики, от которых „майданщики“ тогда столь старательно дистанцировались.
Поиск ответов на вопросы „Как жить дальше?“ или «Есть ли жизнь после Януковича?» только начался. Простых ответов не ждите. Их нет. Тот, кто готов их предложить, скорее всего, или шарлатан, или провокатор. Давайте искать их вместе. Давайте вместе формировать систему ценностей, которая может нас объединить. И составлять перечень бед, которые мы готовы делить.
Давайте определяться, во имя чего будем бороться. Во имя чего будем возводить баррикады, уж коли без них в самом деле никак.

Информация о материале

Опубликовано: 14 марта 2011