Статьи

21.02.2014 года, 8:00 утра. В здание украинского парламента врывается группа бойцов ВВ, вооруженных автоматическим оружием. Они ворвались и стали. Несколько командиров дозваниваются кому-то. Ответы короткие: «нет, тишина... на улице — тоже... нет, не стреляют...». На эти фразы никто не обращает внимание, обращают на другое — на номера на шлемах. Эта часть внутренних войск действительно находится в Киеве, в районе противостояния, но не имеет на вооружении даже травматического оружия.

Где-то через полчаса после прихода неизвестных, прапорщики из УДО и «личники» депутатов ВР начинают нагло стаскивать с визитеров маски. Визитеры называют себя офицерами группы «Булат» (спецназ УДО). На вопросы о причине своего визита, т.н. «булатовцы» не отвечают.

Вскоре эта группа покидает здание Верховной Рады. Позже выяснится: в группе, которая ворвалась утром в украинский парламент, не было ни одного сотрудника УДО или иного специального либо силового подразделения Украины. Это были чужие. Еще через час Президент Украины Виктор Федорович Янукович в авральном порядке покидает резиденцию Межигорье. Он отбывает на вертолете в Харьков и уже оттуда — в Дубаи.

Много позже для журналистов нарисуют легенду про поездку в Крым и отправку экс-президента кораблем ЧФ. Для чего скрывали настоящий маршрут — это интересная, но другая тема. Куда занимательнее, что случилось там — в ОАЭ. А было вот что.

В Дубаи В.Ф. Януковичу позвонили по телефону и сообщили, что «есть вопросы...» и «следует приехать в Москву...».

За Виктором Януковичем прислали самолет с экипажем и охраной. Но ожидаемой встречи с Владимиром Путиным не было. Не было даже разговора по телефону. Была встреча с представителем ФСО РФ, который дал вежливую чекистскую команду (дословно):

— Вы летите в Ростов. Там ждете дальнейших распоряжений. Вам понятно? Вот и хорошо... — и дальше: где жить, с кем разговаривать, кто охраняет и т.д. и т.п..

Откуда знаю про маршрут и что именно тогда ему сказали? — неважно. Считайте, подслушал. А что было потом — мы видели. Смотрели и не верили глазам, не верили ушам. Не хотелось как-то признавать, что ЭТО нами правило. Украиной правил человек, который сказал: «Украина наш стратегический партнер...». Человек, который по бумажке не смог прочесть то, что ему написали под авторскую диктовку В. В. Путина. Или прочел?.. А оговорился диктовавший?.. «Августейшее слово» в Москве, как известно, не правят... Янукович читал с листа, существовавшего тогда в одном экземпляре.

Немного о непонятном

Первое непонятное — медаль за Крымскую операцию. Её дата прямо указывает на то, что украинская революция вообще никак не связана с оккупацией Крыма. Полуостров был бы захвачен вне зависимости от победы Майдана.

Дата начала «крымской операции» не ошибка чья-то. Попробую доказать. Медальки такие на монетном дворе чеканят. Значит, помимо даты на медали, есть еще логистика её производства. Для изготовления такой медали нужен государственный заказ. А чтобы появился заказ — нужен утвержденный эскиз. А значит был конкурс. Сколько было вариантов — то тайна великая. Само собой, в жюри были только люди посвященные. Но даже не это важно. Как ни крути, а этот конкурс мог проходить за полгода до изготовления медальки или ранее.

Захват полуострова — это операция стратегического значения. С кондачка её не проводят. Сначала планируют. Тут учитывают все: от возможностей противника (Украины) до реакции мирового сообщества. Значит, разработка велась на уровне Генштаба ВС России и центрального аппарата ФСБ, не ниже! В подробности вдаваться не буду, но выходит, начали планировать это все не позже 2011 года. Так что агрессия Москвы — это не сиюминутная реакция на Украинскую Антикриминальную Революцию, а тщательно спланированная операция по захвату территории Украинского государства.

Возможный сценарий

Идея кровавого разгона студенческого майдана 30 ноября 2013 года, которую приписывают Клюеву, была только им озвучена и пролоббирована. Решение принимали в Москве. Это исключительно их почерк — добивать расходящийся, затухающий протест. Демонстративно и максимально жестоко разогнать уходящих с акции. Желательно пару десятков задержать, а в идеале — еще и закрыть на 15 суток. Чтобы в дальнейшем протестовать неповадно было. Напомню: практически у всех задержанных тогда студентов при себе были билеты на поезд. Они ночевали последнее утро на Майдане, собирались домой. Не было смысла их разгонять. Милиция об этом знала.

Следующий этап — лично мотивировать сотрудников правоохранительных органов к максимально жестокой реакции на любое проявление гражданского неповиновения. Для этого через российскую резидентуру в МВД, под видом «оперативной комбинации» была предложена акция протеста под Администрацией Президента. В качестве «мотивируемых» сотрудников использовался личный состав столичных РОВД, куда позже планировали свозить протестующих.

Отдельно, в приказном порядке, на место событий перебросили детей сотрудников Центрального аппарата МВД Украины. Никому из них не выдали даже минимальных средств защиты в условиях массовых беспорядков. При этом коридоры АП были буквально завалены экипировкой. Что это была именно провокация, свидетельствует тот факт, что в оцеплении стояли следователи(!) Оболонского, Днепровского и Дарницкого РОВД г. Киева — именно тех РОВД, куда позже свозили задержанных майдановцев. Возле окон поставили сотрудников «Беркута» с приказом смотреть и не вмешиваться. Трактор на место событий приехать без помощи МВД Украины не мог.

То есть, ситуацию в Киеве раскачивал не Запад, как утверждает путинская пропаганда. Украину раскачивали московские спецушники, придерживаясь четко расписанного сценария. Не их вина, что все пошло не так.

Ошибка была заложена в планировании. Вирус, разрушивший систему управления ситуацией, был внутренним аппаратным, а не внешним программным.

Сценариев развития событий в Украине, после 20-го числа, было два. Один ФСБ разработало для Януковича, но реализоваться должен был другой.

Для Виктора Януковича сценарий (если коротко) подавался следующим образом:

1. Кровавый разгон Майдана;

2. Заседание ВР, на котором принимается решение о прекращении огня;

3. Расстрел украинского парламента «возмущенными вэ-вэ-шниками»;

4. Возвращение в Киев Януковича, как единственно законной власти (кворум ВР должен был находиться на ул. Оранжерейная, 9 (киевский городской морг - А.)).

Фактически же, российские спецслужбы реализовывали следующий вариант:

1. Кровавый разгон Майдана;

2. Заседание ВР, на котором принимается решение о прекращении огня;

3. Расстрел украинского парламента «возмущенными вэ-вэ-шниками»;

4. Массовое восстание — русские им не управляли, но им это было и не нужно — бои в центральных и западных городах Украины;

5. Харьковский съезд, на котором принимается решение о выходе из состава объятой гражданской войной по вине Януковича Украины;

6. Крымская операция ВС РФ;

7. Операция ВС РФ на территории Восточной Украины.

То есть Путин нам планировал подать оккупацию под видом «освобождения Украины от Януковича». Мы должны были стать перед выбором: либо ты на стороне оккупантов («освободителей»), либо ты на стороне ОПГ «Люкс» и группировки Януковича. Именно этим объясняется первоначальная поддержка донецкой и луганской олигархии сепаратистов. На самом деле ОПГ «Люкс» играло по обе стороны фронта. Так, например, лидеры террористов рассказывают о том, что их финансировал Ринат Ахметов. Если они не врут, то реализовывался именно приведенный выше сценарий.

Причина поражения РФ в Украине

Прежде всего следует понимать, что противник (ФСБ РФ) проиграл украинскому обществу (не Майдану!) ментально. Нас просчитывали не по тем параметрам, по которым следовало бы. Не знаю, повезло нам или нет. Но аналитики попали в мираж стереотипов, главный из которых — что мы похожи на русских, белорусов. Противник нарвался на им же созданный миф. Просчитали бы нас по «лекалам» ирландцев или финнов, или хотя бы поляков — сейчас это наиболее ментально схожие с нами нации — быть нам еще лет двадцать в «братском» ярме. Правда, не было бы оккупации Крыма и войны.

Причины нападения РФ на Украину

Их несколько. Но московско-украинская война 2014 года началась не в Крыму, и даже не в Украине. Она началась в Ливии.

Когда Путин рассказывает Меркель про «всемирный антироссийский заговор», он если и преувеличивает, то не сильно. Просто не для ея мОзга текст его. Не намерен обижать фрау Меркель, но она хоть и имеет долю малую в «Газпроме», решения по большинству вопросов в ЕС не принимает не по этой причине. Она промежуточная фигура в немецкой политике, как Михаил Горбачев в СССР или Виктор Ющенко в Украине. Кто она такая, ясно и постоянно давал понять сам Владимир Путин.

Судя по его поведению, Президент РФ думает, что он ей управляет. Сама Меркель уверена, что решения принимает именно она. Ретроспектива решений даже по Украине показывает, что ошибаются оба. Для сравнения скажу проще: Гельмут Коль был Канцлером, а Ангела Меркель — всего лишь канцлер. Но вернемся к Ливии.

В начале 90-х годов прошлого века РФ вложила колоссальные финансовые и дипломатические ресурсы, чтобы переключить Китайскую Народную Республику на африканскую сырьевую базу. Ответственным за это был тогдашний министр иностранных дел России Андрей Козырев.

Причем в необходимости этого шага Москва убедила США и страны НАТО. Ради этого были канализированы все просоветские режимы в Европе. Ради этого отдали под нож Югославию. Проще говоря — их продали в обмен на невмешательство в российско-китайские договоренности. В самой же Африке Китаю отдали все, что СССР имел. Заходили китайцы на континент через «Конгресс Африканского Единства» — через Ливию и Муаммара Каддафи.

Позже, с помощью Москвы, они расширили сферу влияния на Африку, лоббируя свои интересы через Египет и Сирию. Когда влияние КНР достигло угрожающих для колониальных метрополий масштабов — началась череда восстаний и войн.

С одной стороны были ЕС и США, с другой - КНР и РФ. Африку китайцы с русскими проиграли. Все бы ничего, но единственная оставшаяся сырьевая база для экономики КНР — это Восточная Сибирь. То есть РФ обречена либо на китайскую экспансию, либо на войну. Учитывая ежегодный мобилизационный ресурс Китая на случай войны в триста миллионов призывников, результат войны очевиден.

Следующий фактор — внешний долг США. 90% его держат всего две страны — Япония и Китай. Мы живем в мире конвертируемых (договорных) валют, но насколько вкусно рассчитаться со своими долгами чужим имуществом? — это вопрос риторический.

Последний фактор — производственная база и энергорынок. В Украине, как производственной базе заинтересованы и ЕС, и США. Причина — дешевая, высококвалифицированная рабочая сила при отсутствии имперских амбиций самой страны. Ведущие страны ищут альтернативу китайским заводам. Но без Украины у РФ нет ядерного щита. Из пяти основных стратегических ракетных комплексов СССР, три — производились в Украине. Наш потенциал неизменен, а вот РФ может производить теперь только один образец.

То же с космической отраслью, дальнобойными системами ПВО, радарами... список можно продолжить.

Теперь европейский энергорынок. ЕС запитывается газом из двух источников: газопроводом «Уренгой-Помары-Ужгород», идущим через Украину, и танкерами со сланцевым газом из США. То же и с нефтью. Уже пять лет, как американцы открыли законсервированные скважины. При этом на российскую долю нефтегазового рынка претендуют, помимо США, только в Евросоюзе: Норвегия и Великобритания. Их скважины в Северном море. Обе страны уже построили инфраструктуру, только вентиль открыть. Есть еще Польша со сланцевым газом, Иран с его нефтью. По сути РФ в этой истории уже не нужна.

Именно эти факторы являются причиной широко растиражированной фразы Путина, что «Россия не позволит себя кинуть».

Последствия войны РФ с Украиной

Надо понимать, что геополитически мы, украинцы, — только могильщики РФ и не более. Но именно поэтому мы победим РФ вне зависимости от желания россиян или нежелания Евросоюза. Украина, из-за глупости российского руководства, стала самонаводящимся геополитическим оружием цивилизованного мира против России в войне, которую спланировала и начала сама же Россия.

Все свои цели Москва могла достичь и без Виктора Януковича, не убивая татар в Крыму, а украинцев на Донбассе. Именно поэтому мы обречены на победу. Как обречены стать региональной сверхдержавой, точкой сборки Восточной Европы, Восточным Европолюсом, центром Черноморо-Балтийского Союза — как хотите называйте новорожденное государство.

Решение принято, и оно будет выполнено, даже если для этого понадобится развязать против РФ ядерную войну. Российская Федерация обречена на развал, в котором, конечно же, наибольшие куски проглотят Китай и Япония. Германии подарят назад Пруссию, а нам, помимо Крыма (как крымско-татарской автономии) вернут не только Донбасс...

Информация о материале

Опубликовано: 08 октября 2014

Два боевых товарища вышли вместе из«иловайского котла»с оружием в руках, за 2-3 недели пути прошли огонь, воду и медные трубы – и добрались домой по отдельности, встретившись всего неделю назад в Киеве.

У Сэта русская фамилия и украинская душа. У него отобрали Крым - он перевез жену в Харьков и пошел служить в добровольческий батальон. Родители бойца до сих пор живутв Севастополе и поддерживают политику Путина. Украинский националист, он не умеет говорить на «ридной мове», хотя все понимает. Вспоминая, как выбирался из Иловайска с украиноязычными парнями – шутит, что чуть не стал украинофобом. «Я у них был как москаль. Говорят, акцент у меня сильный», - смущается боец, хотя чистый выговор помог ему в пути обманывать российских солдат.

Сэт действует интуитивно, эмоционально реагирует на высказывания даже случайных прохожих и «ведется» на вборосы в соцсетях. Он вообще не любит виртуальную реальность. Он - воин. Настоящий, прирожденный, какие встречаются редко.

Брокер - старше на полтора десятка лет, внешне спокоен и уравновешен. Бывший предприниматель, он долго работал на фондовом рынке, а в последнее время зарабатывал на жизнь оценкой имущественных прав. Семьи не было, в батальон «Донбасс» пошел из патриотических соображений, и потому что хотелось, как он говорит, «продолжить энергетику жизни». Вспомнил о дедах, которые воевали, решил, что они бы его поддержали. Брокер – немного философ, он больше рассуждает, взвешивает, анализирует. Наверняка хороший стратег. Громко и заразительно смеется – как ребенок, или человек, который заново родился.

Они встретилисьна базе в Новых Петровцах во время обучения новобранцев «Донбасса», в июне. Вместе попали в Иловайск, вместе служили и решили ни за что не сдаваться в плен, но в долгой дороге из «котла» с приключениями их пути разошлись.

О том, как герои нашего времени выбирались из окружения, они рассказалиLB.ua.

Часть 1. Жара в Иловайске

Брокер: Перед окружением мы просто работали в Иловайске, занимались штурмом и зачисткой улиц. Там присутствовали и местные сепаратисты, и чеченский «Омон», и крымская «Альфа», и харьковский «Оплот».

В город мы заходили дважды. Первый раз был пристрелочный,второй раз заняли южную часть города. Все дороги были перекрыты блокпостами, мы заходили через пешеходный мост.

Сэт: Туда техника не могла зайти.

Брокер: Исключительно уличные бои. Достаточно профессиональные со стороны противника. По опыту встреч с противником было понятно, что мы воюем не с сепаратистами, которые вчера взяли автомат, а с профессионалами, которые давно тренируются и умеют это делать.

Сэт: Тем более, по тому как они заняли позиции, улицы простреливали – там, может человек 5 было, но они не давали нашей колонне вообще двигаться. Работали снайеры, пулеметчики,

Брокер: Когда мы заходили, мы успели уничтожить АГС расчет, взяли пленных.

Но мы штурмовая группа, наша задача - производить очистку улиц города от противника, а не заниматься пленными, поэтому мы передали их контрразведке. В какой-то момент мы поняли, что могли бы взять весь город. Мыпросили прийти на помощь мотострелков, потому что город защищать без тяжелой техники было невозможно. Но пришли только «Миротворец»,«Днепр-1», «Кривбасс» и 93- бригада в количестве нескольких взводов. Они незначительно увеличили наш состав. Причем нас ежедневно бомбили, и количество тех, кто в строю, постоянно уменьшалось.

Сэт: Былиобстрелы из «Градов», минометов, АГС.

Брокер: В разное время суток, иногда как по расписанию. Утром, вечером, ночью. Каждый день мы получали от 3 до 10 человек новых 300-х - исключительно благодаря минам и снарядам, которыми просто расстреливали те кварталы, в которых мы находились. Без дополнительных сил нельзя было и думать о взятии всего города.

Сейчас известно, что под Иловайском были разные части – 51-я, 28-я, 17-я бригады, батальоны МВД. Все они попали в «котел». Но, выходит, в город так и не зашли, не пришли к вам на помощь?

Брокер: Практически никто в город не зашел. Насколько мне известно,батальон «Черкассы», к моему большому огорчению (Брокер – родом из Черкасс), просто отказался идти в Иловайск. Другие мотострелки тоже не зашли. А к нам заезжали уже в гости танки из Харцизска.

Потом началисьразговоры о том, что мы в окружении. Возможно,даже в двойном кольце. Мы были готовы и дальше защищать город - или отходить, в зависимости от решения командования. Вопрос только в боеприпасах и питании. Дальнейший штурм предполагал подкрепление. Отход предполагал тоже поддержку определенную, мы были далеко от основных сил, и дойти до них было очень сложно.

Вам дали приказоб отходе?

Брокер: Да. И нам объявили, что произошла договоренность на самом высшем уровне, то ли президентов, то ли их комиссий, которые работают по вопросам военных действий - о том, чтобы обеспечить «зеленый коридор».

Когда мы вышли из Иловайска и зашли в Многополье, то встретили там колонну наших войск и тяжелой техники, с танками, БТР. При виде нее у всех поднялось настроение. С тяжелой техникой и выходить было проще. Если нужно, можно остановиться и принять бой. Это было первое впечатление. Потом оно изменилось. Я увидел белый флаг и два джипа на трассе. Один, судя по номерам, принадлежал РФ, а не ДНР, а второй украинским вооруженным силам. Люди в них вели переговоры. Через час мы узнали, что командование РФ предложило украинцам сдаться, сложить оружие и перейти в буферную зону.

Командование АТО в том секторе отказалось от сдачи. Нам всем это понравилось, и мы решили идти дальше. Мы выходили с пониманием того, что идем в «зеленом коридоре» - для того, чтобы выровнять границы и спасти жизни с обеих сторон. Потом мы услышали переговоры, и слова, что на деле нет никакого коридора. Командование решило идти дальше. Мы прошли еще километров 10-20. И остановились в полях возле Червоносельского – там было все по минутам.

Часть 2. Хутор смерти

Брокер: Мы шли во главе колонны батальона «Донбасс». Мы двигались на пулеметной тачанке, это пикап – джип, а сверху пулемет. Сэт – пулеметчик. Я был за рулем. И у меня встроенная рация. Я слышал все переговоры, и сам участвовал в них, так как нужно было корректировать движение колонны.

После слов: «Тяжелая техника ушла, остался только «Донбасс»" - буквально в течение минуты начался расстрел.

Из тяжелой техники, танков, которые имеют лазерные прицелы, ПТУРсов (это ракетные установки, которые имеют лазерное наведение), СПГ (гранатометов), КПВТ - крупнокалиберных пулеметов. Образовалась пробка. Мы поняли, что происходит, вокруг начали летать пули крупнокалиберные. Я понимал, что стрелять не в кого, потому что противник весь находился мало того, что в «зеленке», еще и в броне. Надо было спасаться.

Сэт: На моих глазах снаряд попал в Камаз, где ехали с десяток ребят. Затем - в пожарную машину, где ехали Тур, Восьмой, еще трое наших бойцов – мы всех не смогли опознать после взрыва.

Брокер: Единственный способ спасения, по законам войны - это движение вперед. При первом расстреле автомобиля образуется пробка, вылетаем, объезжаем по полям, опять на дорогу, опять уже подъезжаем к Червоносельскому. Справа сам поселок, слева – хутор, домов 6. И тут начался второй расстрел. Точно так же: из танков, ПТУРСов и крупнокалиберных пулеметов - вся техника уходит в левую сторону, поскольку стрельба велась исключительно справа. Взрывается боекомплект - это дополнительно угроза. Погибают люди. И мы, в общем, по кукурузе, огородами, бурьянами уходим дальше. Так мы на тачанке уехали почти в конец хутора.

Сэт : Все крупные машины уже были подбиты.

А кто сказал фразу: «остался только Донбасс»?

Брокер: Это была российская дивизия ВДВ, сепаратистов тогда не было. То ли у нас совпала волна, то ли кто-то передал волну так, чтобы можно было прослушивать наши переговоры. То, что наши переговоры прослушивались – это 100%. Находились идиоты, которые кричали в рацию, что снаряд упал в ста метрах от нашей машины, в двадцати, в пяти - сами же автоматически корректировали огонь противника. А радиоперехват в таких случаях обязателен. Противник понимал, как нужно целиться.

Эту фразу слышал не только я. Ее слышал Лермонтов (позывной, зам начальника штаба «Донбасса»), который находится сейчас в плену, и другие люди, вплоть до командиров отделений. У нас было несколько десятков раций.

Настал момент всеобщей паники. Или ты погибаешь, или спасаешься бегством в укрытие. Нужно занять оборону в том месте, которое не находится на линиии огня противника. Укрыться, а потом уже отвечать. А пока в тебя стреляют, как в зайца – отвечать невозможно, тем более, чем? Автоматами, пулеметами против танков?

Все машины выстроились в ряд перед хутором. Грузовую технику уже расстреляли. Пикапов вроде нашей тачанки уцелело штук 6 – я заехал во двор, чтобы спасти технику, чтоб хоть как-то передвигаться, если будет такая возможность.

Сэт: У нас колесо было пробито.

Брокер: И дверь заклинило. У нас в качестве лобовой брони были рессоры МАЗовские. Эти рессоры так звенели, когда мы выходили из-под обстрела, что у людей с более слабой психикой началась паника. Они рассчитывали на командиров, но к этому времени многих командиров уже убили. Была команда окопаться и принять бой. Люди бегали по хутору, занимали места, кто-то окапывался. Была передышка - а потом опять танковый обстрел с двух сторон.

На этом хуторе никто не жил?

Сэт: Дед с бабкой одни жили, и все. Может, им некуда было уехать.

Брокер: Это поле было подготовленное, обмотано просто растяжками.

Сэт: Нас ждали.

Брокер: Сам хутор предварительно был окружен фактически с трех сторон минометными дозорами, разведчиками, поле было опутано растяжками.

Мы разместили раненых в подвале и пытались воевать дальше. Гранатометчики подбили 2 танка, 2 БТР, одну БРДМ.Около 8 человек взяли в плен, все они оказались служащими ВДВ Российской Федерации.

Сэт: И пара танкистов раненых, тоже россиян.

Брокер: Они не скрывали этого. Дальше вести бой было возмжно только с помощью гранатометов - из автомата по танкам стрелять не будешь. Мы вдвоем тоже бегали с гранатометами и стреляли. Какой-то вред даже нанесли танку, но он поехал.

Сэт: Второго заряда просто не хватило - его добить.

Брокер: Стреляли танки, и было 8 минометных установок. Мина – достаточно страшная вещь, своими осколками она не столько убивает, сколько калечит. Человек начинает страдать, он уже не боец, еще несколько человек начинают заниматься раненым, и воевать некому. Вот так день прошел до вечера.

Потом Гал пошел на переговоры часов в 5 вечера. Он был начальником вооружения. Около часа он переговаривался с русскими. Ему предложили сдаться. Он сказал: «Русские не сдаются!».

(Брокер смеется - LB.ua)

А он русский?

Брокер: Да, русский по национальности. Он вернулся к нам и сказал: всем окопаться и приготовиться к бою. Потом началась суета из-за того, что человек неправильно провел переговоры. Следующим пошел на переговоры Яцик – командир 2 взвода. Его русские увезли в штаб, и он вел переговоры оттуда. Вечером он по рации сообщил, что у нас единственный выход – сдаваться.

Сэт: В противном случае нас накроют «Градом», сожгут.

Брокер: Но ему поверили 50Х50 - человек, возможно, проявил слабость.

Он же из плена это сообщал, под давлением?

Брокер: Он как бы на переговорах был, не в плену. Но он же туда шел, чтобы вернуться – а они посадили его к себе в машину и отвезли в штаб. И в этот же день более 10 человек сдались самостоятельно.

Сэт: Сдали оружие и пошли.

Брокер: Я знаю имена некоторых из тех, кто пошел сдаваnься, но называть не буду. Это были самые молодые и деморализованнные. Была возможность выйти в поле и посмотреть, что осталось от нашей техники и тех людей, которые в ней находились. Впечатления ужасные. Все сгорело, куски, части, это все разбросано по полю. Просто сгоревшие люди. Кости, внутренности.

Сэт: Мы пытались собрать тела с поля боя, там на жаре через день от них уже был запах. Русские не давали нам этого сделать, мы под обстрелом подходили, связывали руки-ноги, накрывали их...

Сколько народу полегло возле Червоносельского, по-вашему?

Брокер: Бишот сказал, что 35 человек 200-х.

Сэт: И 300-х, наверное, столько же.

Брокер: Очень быстро закончились медикаменты, обезбаливающее – для раненых это было сложное испытание.

Сэт: Ночью кацапы приехали опять на "Камазах", с белым флагом.

Брокер: Они продублировали Яцика: «Вам нужно сдаваться, у вас времени нет. Если нет – мы вас сожгем». Тогда в переговоры вступил Дед. И сообщил, что наверху идут переговоры о нашем выходе на технике -за нами должна прийти колонна. Второй «зеленый коридор». Я в это не очень верил. В любом случае, это был люфт во времени, сейчас не нужно было принимать каких-то срочных решений. Нам дали время до 6 утра. По ходу бросили еще несколько мин, чтобы спалось лучше и думалось проще. В 6:00 мы уже были готовы к дальнейшим действиям. Но никто не требовал сдачи.

Сэт: Утро довольно тихо началось - ни обстрелов, ничего.

Брокер: В 10 утра пытались уточнить, придет ли за нами колонна и где она. Перед хутором был глубокий ров и дальше холм высокий. На этом холме россияне показали, что с нами будет, если мы не сдадимся в плен. Российская крупнокалиберная артиллерия положила там в одну ровную линию больше 10 снарядов.

Как мы потом узнали, стрельба велась с территории РФ. Они продемонстрировали нам свою высокоточную артиллерию, как она выкладывает лининю.

Тогда Дед задал вопрос Клёну, командиру батальона россиян: «Как же так, мы договаривались о «коридоре», обмене пленных?» А по ходу переговоров мы уже передали им всех пленных. Это было одно из условий обеспечения нам «зеленого коридора» - так мы себя полностью обезоружили. А ему в ответ – «Во-первых, техника за вами не придет. А во-вторых, все то, о чем мы договаривались, нашему руководству глубоко по фене». И уже где-то к обеду пошло жетское требование о сдаче.

Сэт: Помнишь, он еще командиру Кривбасса сказал: «Бери своих людей и быстро выходи, потому что будет жарко». А тот ему раза четыре повторял, мол, как я уйду, у меня же тут мои 200-е и 300-е. Аж кричал на него этот русский, а тот говорит – я не уйду, я жду колонну, которая придет за «Донбассом». Тот помолчал и говорит: «Российская армия делает строгое различие между войсками, боевыми подразделениями армии, и Нацгвардией и «Донбассом».

Брокер: И они вышли. Ночью с нами оставались трое командиров: Дед, Лермонтов и Артист. Гал, еще когда вернулся с переговоров (а Яцик ушел), то подошел к своим и сказал: «Ребята, вариантов нет, надо уходить».

Сэт: Маленькими группами ребята, которые были не согласны сдаваться, уходили.

А почему вы не ушли тогда же?

Сэт: У нас была все-таки надежда на колонну. Но мы с тобой думали, помнишь, отвалить?

Брокер: Мысли уйти уже возникали. Но в ночь стало известно о колонне, что она якобы придет с утра из Комсомольска, мы сядем и уедем. Мало в это верилось, но нам сказали, что в Комсомольске находится наш комбат, и он занимается формированием колонны.

Информацию всю о колонне и дальнейших действиях формировали Дед и Лермонтов, поскольку они напрямую общались с Семенченко. Они единственные офицеры, которые остались. Лермонтов - майор, зам начальника штаба, кстати, российский офицер в отставке. А Дед - командир роты, полковник в отставке, морпех. Они пользовались уважением, достаточно внятно оценивали ситуацию и вели переговоры. Дед умело очень долго оттягивал момент сдачи. И даже эта колонна, которая была придумана – она нам дала часов 12 времени, чтобы еще раз переоценить ситуацию, свои возможности, и принять решение. В это время никто не воевал. Были выстрелы провокационные со стороны ДНР – в самом поселке находился их казачий корпус. Их снайпера ходили вокруг и иногда стреляли по нашим позициям, чтобы сорвать переговоры. Но мы не велись.

Последний аргумент россиян был: «Если весь батальон не выйдет, мы уничтожим всех раненых».

Сэт: А раненых было очень много тяжелых, лежачих. Серьезные осколочные ранения, в том числе, конечностей. Многие не могли ходить.

Брокер: У Яра, который занимался медицинской помощью, руки по локоть были в крови. Из подвала, куда я только заглядывал, доносились стоны и крики.

Дед вел переговоры, и стало понятно, что никакой колонны не будет, это всего лишь затягивание времени. Выйти с нами собирались несколько человек. Расчет был такой: если это будет батальон, мы будем принимать бой. Если взвод – мы тоже были готовы принять бой, понимая, что этот бой будет последний. Но принципиально о сдаче, во всяком случае, у нас двоих не было мысли - это было против внутренней природы.

Я человек взрослый, и понимаю, что такое человеческое зверство и ненависть, жизненный опыт познакомил с проявлением нижайших человеческих качеств. Потом, в Уголовном кодексе есть статья за добровольную сдачу в плен – за это дают до 10 лет. Да и вообще, как это – сдаться в плен, чтоб тебя все вокруг предателем считали всю жизнь? Не знаю, как потом смотреть людям в глаза.

Сэт: Поскольку мы добровольцы, взяли в руки оружие и подписали контракт - мы присягнули на верность Украине и не имели права оставлять это оружие. У нас было много боеприпасов – мы могли еще долго отстреливаться.

Брокер: Пошла жесткая команда по сдаче в плен. Они уже объявляли время: остался час, полчаса.И всё больше людей уходило в плен, включая тех, кто раньше собирался держать оборону. Выстроилась колонна в один ряд, они шли по дороге вдоль поля.

У ответственных командиров, Лермонтова и Деда, была основная задача сохранить жизни людей любым способом. Они понимали, и им объяснили наглядно – что всех сожгут «Градами» и высокоточной артиллерией, никто живым не выйдет. Люди в батальоне были разные. Не каждый готов стать «смертником». Одно дело - военная операция, а второе – когда ты уже увидел, как десятки людей умерли в течение дня. И сейчас, в общем-то, наступила твоя очередь.

Произошла деморализация. Она была поэтапной: первый этап - расстрел в поле, второй - артиллерийский расстрел на хуторе, третий - когда в ходе переговоров вернули пленных русских в надежде, что нам дадут «зеленый коридор». И 4-й этап - когда люди узнали, что никакого коридора не будет и колонна не придет. Единственное условие, на котором они настаивали – чтобы русские дали им статус военнопленных.

Им обещали, что будет статус?

Сэт: Да, сказали, что выведут в буферную зону, и тому подобное.

Брокер: Их передали подразделениям ДНР на следующий же день, и сейчас они находятся в подвалах донецкого СБУ. И неизвестно, что с ними произойдет дальше. Они не имеют статуса военнопленных. Единственное, в чем русские выполнили обещание – они отпустили раненых и медбрата с ними. Кого-то они обменяли, человек семь из «Донбасса», по каким принципам – мне неизвестно.

Сколько было таких групп, которые решили выходить, как вы?

Брокер: Гал – одна группа, самая большая, с ним было человек семь. Лавр - вторая. Призрак - третья. Мы - четвертая группа, и пятая после нас. Гал безболезненно прошелся, с ним были разведчики, подготовленные к хождению по лесам и полям. Им было проще всего.

Каждый принимал решение самостоятельно – делать это или не делать, и с кем идти. Точно так же каждый решал, сдаваться ему в плен или нет. На тот момент, когда уже почти все сдались, и последние люди шли, мы были еще в позиции принять бой, хотя информация о возможных маршрутах уже у нас была. Единственный момент был - точка выхода, чтобы она была незаметной. Не хотелось на самом старте принимать бой, потому что нас оставалось всего четверо.

Сэт: У меня в руках была уже граната с выдернутой чекой – но ребята уговорили отстреливаться до последнего, а потом уходить.

Сэт: Обидно, что многие кричали: «Мы не будем сдаваться, мы себя подорвем». А когда дошло до дела, все дружно сняли жилеты, вывели из строя оружие и пошли сдаваться.

Разве подорвать себя – это выход?

Сэт: Я помню, как Легионер – человек, с которым я начинал весь этот путь - рассказывал жизненную историю. Афганец один говорил, дословно: «Лучше взорвите себя гранатой, потому что в плену вы будеет доедать свой хер, улыбаться и говорить спасибо. И так каждый день». Эти слова мне запали в память, и у меня не было сомнений.

Брокер: Перед сдачей в плен некоторые напились самогона, они готовились по-своему к чему-то. Я видел, как один пьяный идет, второй, третий. А потом, когда подошел Дед – почти все уже ушли, человека три его ждали. Он посмотрел на нас и говорит: «Я понял, вы остаетесь». – «Остаемся».

Сэт: Тут слезы из глаз ливанули…

Брокер: Да, он обнял нас всех четверых, по очереди. И сказал последнее напутствие – точку выхода...

Сэт: Я перебью - мы ждали зачистку, от казаков. И дед – не наш, а который жил там с бабкой, пришел и говорит: «Ребята, за вами автобусы приехали, и вас ждут». А кто-то сказал, что это казаки уже за нами. У нас была мысль ждать этих казаков, кацапов, чтобы принимать бой. А Дед нас отговорил от этого, сказал: «Пацаны, не гоните. Скидывайте с себя броники и налегке максимально выходите. Мы идем за колонной, колонна идет сдаваться, вы пристройтесь сзади – и, по возможности, постарайтесь в кусты куда-то либо в подсолнухи ичезнуть».

Дед сам что?

Сэт: Он пошел сдаваться, потому что не мог принять другого решения:у него были раненые, а это ответственность. Он и сам был ранен в ногу и в руку, и сейчас в госпитале находится. Возможно, его отпустили благодаря тому, что мы не расстреляли этих пленных русских солдат.

Часть 3. «Секреты» на выходе

Брокер: Когда Дед уже напуствие нам дал, и мы тронулись за остатками колонны, меня увидел Заза, сосед по палатке. Не знаю, что с ним сейчас – он, скорее всего, погиб или в плену, хотя в списках пленных я его не видел. На тот момент, к сожалению, он был уже угашеный. Он был и рад, и расстроен – рад что остались люди, которые не идут в плен, а расстроен - потому что уже был угашеный и уничтожил свое оружие. Тогда он взял полбутылки водки и говорит: пацаны, давайте я буду идти впереди вас и строить из себя клоуна, чтобы на себя отвлекать внимание. Потому что у нас на спинах были автоматы, у нас были рожки. А остальные все были пустые. Он с бутылкой водки шел, пел песни и пританцовывал. А сзади него шли мы — у нас был план дойти до «мертвой точки» и скрыться. Когда мы дошли, Заза сказал мне: «Подари гранату, сейчас я им устрою сюрприз».

Тогда никто не имел права никого осуждать, каждый принимал решение самостоятельно. Всё, что делает человек, правильно - это его решение. Каждый выбирает свой путь. Поэтому я достал и спокойно отдал ему гранату. Понятно, о каком сюрпризе шла речь.

И дальше мы дошли до так называемого «перекрестка» – это просто тропа в поле и овраг. Они уходили направо на холм, а мы - в овраг, который переходил в реку.

Сэт: Там был пруд и высокий камыш, в который мы заскочили. Я шел первый. Хорошо, что была солнечная погода, и я увидел, как блестят растяжки - 2 штуки на уровне головы и колен. Мы дружно их переступили.

Брокер: Там высокие берега, все заросшее камышом, а посредине – река, но она мелкая, скорее, ручей. И большой овраг. Километра полтора мы шли по этому руслу, пока не зашли в тупик. А в тупике уже затаились и ждали темноты.

Сэт. Несколько раз проезжала БМП российская.

Брокер: Останавливалась прямо над нами.

И не замечала вас?

Брокер: Нет, камыш был высокий. Мы у стенки оврага сидели в камыше.

Сэт: Ясно был слышен русский акцент. Мы думали, что они искали нас – а они ехали к подбитому танку и там довольно долго ковырялись. Мы же два танка их подбили. А потом подъехал их пустой «Камаз». И мы с одного берега оврага переместились на другой. И «Камаз» проехался прямо по этому краю – если бы мы не ушли, он бы прямо по нам проехал.

Мы подождали темна - часов 10 было, когда мы начали потихоньку уходить. Шли полями, была куча растяжек. Бывало такое, что мы все вчетвером запутывались в растяжке. Резать ее не рисковали. Есть такие растяжки, которые разрезаешь – и происходит взрыв.

Хорошо, что у Пушкина была карта Донецкой области, и когда было ясное небо, безоблачное - мы ориентировались, чтобы идти запад-юго-запад.Сначала хотели идти на Комсомольское, а потом СМС-кой пришла новость о том, что Комсомольское уже под сепарами.

Как вы потерялись?

Сэт: Ночью мы зашли в деревню небольшую, чтобы попить воды. Но воды там не нашли, там был виноград. Мы его нарвали и пошли по дороге.

Брокер: Мы дальше шли по степям. И из-за того, что мы очень часто обходили различные «секреты» и расположения русских частей, а они были практически в каждой лесополосе – то сбивались с курса и ночью могли идти не в ту сторону. Мы шли по пути наименьшего сопротивления. Где ночью можно было пройти – там и проходили. Единственное условие было не идти назад. В любую сторону должно было быть качественное движение. Одним из ориентиров для нас был свет. Мы уже двое суток не пили воды, происходило обезвоживание. Нам нужно было найти колодец, а свет для нас был признаком населенного пункта. Подходили на один свет, на второй – а это были копанки. Они понятно, что под сепарами, незаконные, нас даже сторож мог сдать.

Сэт: Мы вообще не шли на контакт с местным населением, шли ночью, а днем спали, не рисковали контачить с ними.

Как вы питались эти дни?

Сэт: Виноград, арбузы, подсолнечник. ("Я на подсолнухи и семечки теперь, наверное, лет сто смотреть не смогу", - сказал мне Сэт при встрече – LB.ua).

Брокер: Помидоры, зеленые даже, капуста. По огородам. Если находились целый день под солнцем в подсолнухах – до этого каждому по кочану капусты, и целый день каждый ест. Больше ничего не было. Села, в которые нам удалось зайти, оказались очень бедными на продукты, там почти ничего не было на огородах. Первые трое суток было достаточно просто – был резерв организма, и мы могли вообще не есть. Это было не главное. Я когда после 2-х суток глотнул воды - такое было впечатление, что поел борща.

Первыми вопросами были вода и информация. Мы вышли из подсолнуха и решили пройтись по грунтовой дороге между полями. Растянулись, как положено, между нами расстояние было 5 метров, шли цепью. И впереди была лесополоса, которая примыкала к дороге. Поскольку мы от трассы были очень далеко, то решили, что там нет «секрета», хотя до этого практически в каждой лесополосе «секреты» были. Засады, дозоры, просто стоянки российских войск, техника, БТР.

Подошли мы к лесополосе и услышали команду: «Стой, кто идет!».

А кто шел первым?

Сэт: Я, по-моему. Предыдущий был момент на второй день, когда мы шли. Мы сняли с себя все опознавательные знаки, и из лесополосы тоже был голос: «Стой, кто идет!» - Ну, я чисто по-русски ответил, что свои, разведка - и мы пошли дальше. И прокатило, прошли без проблем. Хотя там стояла БРДМ или БМП в кустах.

Брокер: А в этот раз человек не поверил. И мы все поняли, что попали.

Он говорит: «Так кто?» - «Военная разведка». - «Какая военная разведка?» - Я говорю, что России. Тоже не катит. Дмытро говорит: слушайте, мы вообще воду ищем. Давно ходим, воды нет, дайте воды. А он говорит: «Оружие на землю». Дмытро ему: «Подожди, дай воды попить, а потом оружие на землю». Начали чушь всякую городить, прикалываться.

Сэт: Прикалываться – это громко сказано. Тогда было не до приколов совсем, в тот момент (сам смеется – LB.ua).

Брокер: По тексту это были приколы. Говорили больше мы с Сэтом вдвоем, мы по-русски неплохо говорим.

Сэт: А два других пацана говорили по-украински - мы им сказали, что лучше молчать.

«Секрет» - это были россияне или ДНР-овцы?

Брокер: Россияне. Они действовали строго по уставу – судя по тому, что я изучал в армии. Он трижды сказал: «Стой, кто идет», дважды: «Оружие на землю», сказал: «Буду стрелять». Он демонстративно перезарядил автомат. Это устав караульной службы.

А выстрел в воздух предупредительный?

Сэт: Выстрел был не в воздух, а где-то в 2 метрах от нас, трассерами он дал. После чего мы начали валить.

Брокер: В общем, в тот момент, когда он стрелял, в него летело уже штук пятнадцать пуль.

Вы начали первыми?

Брокер: Да, мы раньше начали стрелять, хотя он раньше приготовился и перезарядил автомат. Благодаря штурмовым операциям в Иловайске, мы приобрели опыт реакции ведения боя. Если бы они начали стрелять раньше – мы бы полегли. У них был пулемет ПКР, 3 автомата, плюс, наверное, другое вооружение. Но они практически ничем не воспользовались. Я попал трассерами ему в область груди точно, и он засветился как фонарь («трассера» –разг. трассирующие пули, снаряды. Они светятся в темноте и оставляют за собой дымный след - LB.ua).

Этот фонарь осветил почти всю их позицию – я увидел, где стоит пулемет и где находится третий человек. И это дало мне возможность дальше вести прицельный огонь.

Сэт: У нас было 4 автомата, и мы все начали туда плотно вести огонь.

Брокер: У нас не было задачи всех уничтожить. Мы предполагали, что рядом могут быть другие «секреты» и тяжелая техника. Поэтому после 1-го удара мы начали бежать. Потом еще остановились, ответили - и побежали дальше. Потом был ответный огонь, очень вялый, из пулемета. Практически одиночными патронами – было понятно, что тот, кто стреляет, серьезно ранен. Еще повезло, что в пулемете были трассерные пули тоже. Они показывали линию огня - ту линию, куда не нужно было бежать. И влево-вправо мы разбежались. Бежали довольно долго – метров пятьсот.

Сэт: Ну, меньше. Мы бежали втроем, потом заметили, что нет Брокера. Начали звать его. Ответа не последовало. Мы услышали, что подъезжает какая-то техника - и приняли решение отходить. Подумали – он либо отошел, либо погиб. Был бы он ранен, он бы подал какие-то звуки, попросил подождать. А была полная тишина, и вдалеке я услышал, как ехала БМП. Получается, мы зашли втроем им (российским военным - - LB.ua) в тыл, и засели в подсолнечном поле. Мы отчетливо слышали, как они кричали в рацию, пускали осветительные ракеты. Видели, как движется этот БМП, за горизонтом как бы отблеск передвигался – и решили отбежать.

Часть 4. Сэт, Пушкин и Дмытро – дорога к дому

Сэт: Мы прошли несколько километров, дошли до «зеленки» и сели там ждать. Потом опять техника какая-то стала работать. Мы спрятались в «зеленке» и уже не пошли этой ночью никуда. Еще день следующий отсидели и пошли. Нам повезло – мы нарвались на село, нашли и арбузы, и овощи. После этого мы с Брокером потеряли контакт, и не знали, что с ним и как.

Мобилки вы до этого еще сбросили?

Сэт: Да, я свою мобилку уничтожил перед выходом вместе с телефонным номером, чтоб, если попадемся русским – не проверяли и не звонили родным. У нас была одна мобилка - у Дмытра, практически заряда на ней не было. И у Брокера был телефон сенсорный. После этого столкновений уже не было ни с сепаратистами, ни с русскими. Мы аккуратно обходили их блокпосты, стараясь строго двигаться по нашему направлению запад - юго-запад. Когда узнали, что Комсомольское сдано, решили идти на Н., до которого было километров 15, но так как мы петляли по этим полям, обходили – мы могли идти всю ночь, а по карте продвинуться всего на пару километров вперед.

Шли мы 12 ночей. Пришли в Н., зайдя с восточной стороны. Мы шли по дороге через пригород, я шел первым. Там дорога уходит вверх, а потом вниз. И за этим пригорком были звуки. Мы спрятались в кусты возле дороги. Сзади услышали, как работает техника - это были 2 «Камаза» и «Урал», которые шли на большой скорости. «Камазов» таких я у нас не видел – они были новые, с белыми кругами или треугольниками на дверях.

Брокер: Как мишень. Круг белый и кольцо белое сверху.

Сэт. Точно. Мы с Дмытром переглянулись, и поняли, что это нифига не наши «Урал» и «Камазы». Мы посидели до утра, техники больше не было. Потом я увидел, как едет мопед, на нем – семья, муж и жена. Я подошел, спросил – как, что в городе. Они ничего вразумительного не сказали, кроме того, что на блокпостах - ДНР. Мы побежали, спрятались обратно в зеленке – сидели буквально 100-150 м от этого блокпоста. А когда пошли осмотреться – увидели, как вдалеке в овраге что-то горит. Как мы выяснили, это была БМП, которую наши бросили, и сепары пытались ее завести. Они увидели нас отчетливо, начали на нас пальцами показывать - а мы открыто стояли и смотрели на них. У них не было и мысли, что это могли быть украинские военные. Они подумали, что это их люди с блокпоста вышли пройтись.

Мы подождали утра и обогнули их, зашли в Н. с другой стороны. Мы надеялись, что в Н. все-таки есть наши войска. Подождали светлого времени суток, перекусили там, остановили одного таксиста в городе, другого – все «на морозе». А мы были небритые, грязные, с оружием. У людей в глазах был панический страх, ответы были: «Мы ничего не знаем, нам все равно, лишь бы не стреляли, мы за любую власть». И сразу пытались убежать. Когда люди в частных домах видели, что мы идем – закрывали двери. Видно, что боятся вооруженных людей.

Мы искали кого-то из наших. Увидели автобус, возле него стоял человек, потом вышел еще один - с оружием, тоже заросший, бородатый. В руках - не то сайга, не то калаш. Спрятались, поняли, что тут что-то неладное. Потому что у него была форма непонятная. Наши обычно с желтыми полосами, в бронежилетах - а этот без всяких опознавательных знаков. Мы не могли понять – может, это «Правый Сектор», но не стали рисковать. Позже узнали, что это был «Оплот».

Начали подходить к местным - подошли к электрику, а он оказался такой ушлый, мол, ребята, сейчас я вам нарисую. Было такое чувство, что он тянет время. Говорит: «Вы ж к своим подходили? Там же ваши пацаны остановились на

Информация о материале

Опубликовано: 07 октября 2014