Что и говорить, публичная презентация стратегии развития Украины до 2020 г., проведенная президентом Петром Порошенко "в непринужденной обстановке арт-центра — галереи "Мистецький арсенал", прошла ярко и эффектно. Вот только фасадные эффекты не снимают неизбежных вопросов к внутреннему содержанию документа, претендующего на роль стратегического базиса, на котором будет строиться вся украинская государственная политика как минимум ближайшую пятилетку (если, конечно, нынешний украинский глава государства и его команда намерены воплощать ее всерьез). Планы, как известно, озвучены грандиозные — уже само количество (60!) заявленных к реализации реформ и программ призвано внушить не то чтобы благоговейный ужас, но уж точно пиететное воодушевление целевых аудиторий.
Пока что за фасад презентации широкая общественность не допущена — официально документ все еще не опубликован. Но даже уже представленная "первичная информация" дает пищу для серьезных размышлений и выводов, которыми с ZN.UA поделился многолетний президентский советник и разработчик немалого числа стратегических государственных документов Анатолий ГАЛЬЧИНСКИЙ.
— Анатолий Степанович, каково ваше отношение к"Стратегии-2020"?
— Я готов поддержать практически каждую позицию презентованной президентом на пресс-конференции 25 сентября программы реформ. Но нужно называть вещи своими именами. Речь в данном случае не идет и не может идти, как это задекларировано, о системно сбалансированной стратегии развития общества и государства на соответствующий период. Назову лишь отдельные аспекты этой проблемы. Нельзя, к примеру, говорить о налоговой реформе, если она не корреспондируется с концептуальными принципами реформирования экономики в целом. В определении стратегического курса страны эта позиция является системообразующей. Разве это не понятно? Однако в представленных обоснованиях этот вопрос вообще не затрагивается.
Вызывает недоумение и способ презентации соответствующего "документа". Почему первослушателями стали журналисты? Нонсенс. Президент Кучма представил обществу стратегию пяти лет "Шляхом радикальних економічних реформ" в форме официального послания парламенту. Пресс-конференция по содержанию этого документа была проведена после выступления президента в Верховной Раде. Важным является и то, что текст соответствующего документа был не только вручен каждому депутату, но и в полном объеме опубликован в прессе.
Все это происходило в пределах первых ста дней каденции президента. Возможно, Порошенко предполагает выступить с соответствующим посланием перед вновь избранным парламентом. Это было бы корректным. Мне почему-то кажется, что подобные коллизии объясняются предвыборными приоритетами. Это совсем плохо.
— Хотелось бы, чтобы вы прокомментировали основные количественные параметры развития страны, названные президентом. Насколько реальна постановка вопроса об удвоении ВВП за соответствующий период?
— У нас есть собственный опыт. Согласно статистике МВФ, с 2000-го по 2004 г. ВВП Украины вырос с 31,26 млрд до 65,04 млрд долл. Рост — в 2,1 раза. Но этому предшествовал период глубоких системных преобразований экономики, обеспечивших стабилизацию воспроизводственного процесса. Экономические реалии сегодняшнего дня хорошо известны. Они напоминают 1994 г., когда падение ВВП составило 23%. Ожидается, что в нынешнем году сокращение промышленного производства превысит 20%.
Нужно принимать во внимание и то, что речь идет о кризисных процессах не только нынешнего года. Глубокая стагнация украинской экономики берет начало с 2009 г., когда ВВП сократился на 14,8%. Это наиболее глубокое в мире падение в период финансового кризиса 2008–2009 гг. Украинская экономика больна системно, и исключительно налоговыми инструментами ее не вылечить. Стагнационные процессы наблюдаются и в большинстве других постсоветских стран, в том числе и в России.
— Для большинства постсоветских стран характерно одно общее зло — всепоглощающая коррупция, даже не проникающая, а исходящая с самого верха. Инструменты антикоррупционной политики сейчас тоже вроде предлагаются, насколько они могут быть эффективными?
— Коррупция — это следствие, индикатор болезни экономики. Не нужно выстраивать иллюзорные домики в этом. Коррупция сама по себе неизлечима. Ее нельзя преодолеть, не вылечив экономику в целом. Чтобы выстраивать стратегические линии экономического развития, необходимо, в первую очередь, глубоко и всесторонне разобраться в причинах происходящего. Думаю, что речь идет о девальвации постсоветской модели рынка, которая, будучи неизбежной в системной перестройке "плановой" экономики, ныне себя полностью исчерпала. Не знаю, учитывалось ли это авторами президентской стратегии, но для меня очевидным является то, что стратегии двукратного роста должна предшествовать стратегия стабилизации.
Бросается в глаза и другое — нестыковка задекларированных показателей. Я понимаю, откуда взят прогнозный показатель инфляции 1,9%. Это не результат оценочных прогнозов. Полагаю, что специалисты НБУ, Минэкономики или Института экономики и прогнозирования к этим оценкам не привлекались. Они позаимствованы из маастрихтских критериев для стран — членов ЕС. Но коллизия в другом: 2% инфляции корреспондируются с темпами экономического роста 1,5–2,0%. Подобная динамика считается оптимальной для стран Запада. Мы же ставим задачу роста ВВП темпами 7–8%. Это автоматически мультиплицирует темпы инфляции. Здесь речь идет о всем известных истинах не только макроэкономической теории, но и реальной практики стран с опережающими темпами развития. Почему это не учитывается?
И не только это. Мы говорим оналоговой реформе. Ее цель — упростить налоговую систему, снизить нагрузку на доходы населения, ослабить теневые и коррупционные звенья экономики. Это, конечно, очень важно, это предполагает и правительственный проект реформы. Но для стратегии двукратного роста важно не только это. Главным здесь является снижение уровня государственного потребления. Посмотрите, что получается. Согласно прогнозам Минфина номинальный ВВП 2014 г. составит 1,65 трлн грн, доходы госбюджета — 377,8 млрд, или 22,9%. Рассчитанный на основе новой системы налогов ВВП 2015 г. должен составить 1,76 трлн, доходы госбюджета — 479,7 млрд грн, или 23,8%. Одновременно предполагается существенный рост удельного веса в структуре ВВП местных бюджетов. Приплюсуйте к этому пенсионные взносы, и мы получим не сокращение, а ощутимый рост (до 50% ВВП) государственных расходов. Это уровень Франции, где ВВП на душу населения в десять раз выше, чем у нас. У Китая, как и в других странах быстроразвивающейся экономики, уровень государственного потребления не превышает 25% ВВП. У нас в два раза выше. Экономика с подобным уровнем госрасходов никогда не будет инвестиционно привлекательной, тем более для иностранных инвесторов. Мне не понятно, почему подобные вопросы, а их очень много, не стали предметом анализа предполагаемой стратегии.
Я аплодирую участию представителей институтов гражданского общества в обоснованиях документов, о которых идет речь. Но базисные положения стратегии развития государства должны разрабатываться профессионалами. Обоснование перспективы — это самый сложный сегмент экономической теории и экономической политики. В мировой практике институты гражданского общества интегрируются в соответствующий процесс на уровне экспертных оценок и соответствующей коррекции. Проект уже упоминавшейся стратегии "Шляхом радикальних економічних реформ" перед презентацией в парламенте предварительно обсуждался на президиуме Академии наук, собрании Аграрной академии, с представителями УСПП, малого бизнеса, ассоциаций сельского хозяйства, украинских банков, руководителями регионов. Были учтены сотни соответствующих замечаний, но разработанные профессионалами (кстати, их фамилии презентованы в документе) базисные позиции документа сохранились. Я вновь возвратился к процедурным позициям. Они представляются мне очень важными. Быть "красивым" и быть эффективным в вопросах государственной политики не одно и то же.
— В стратегии президента акцентируется на регионализации государственной политики. Каковы ваши оценки этого блока реформ?
— Для меня в этом вопросе далеко не все является однозначным. Сама постановка вопроса о децентрализации власти, о повышении роли регионов в решении всего комплекса проблем государственного строительства и, конечно, экономики, о глубокой федерализации, как об этом уже много сказано, финансовой системы чрезвычайно актуальна. Эти вопросы следовало решать значительно раньше. Но вот проблемы, ответы на которые, опять-таки, хотелось бы увидеть в стратегии президента. Можно ли всерьез размышлять об углублении самоуправления и расширении полномочий регионов, если отсутствует (остается необоснованной) общая модель постреволюционной архитектуры государственного строительства.
— Что вы имеете в виду?
— Речь идет о формировании новой модели власти, институциональных механизмов системной реализации принципов индивидуализма и самодостоинства личности, ее свободного (в широком понимании) развития, о новых механизмах соотношения государства и гражданского общества. Какое место в этой архитектуре будет отведено Майдану, как будут в ней учитываться доказавшие в ходе революции свою действенность другие атрибуты гражданского общества? Еще одна сложнейшая проблема: должна ли предшествовать политике регионализации административно-территориальная реформа? На Банковой постоянно ссылаются на опыт регионализации в Польше. Но там политики начинали всю систему реформ с административно-территориального переустройства государства, считая соответствующие решения не только самыми сложными, но и наиболее важными во всем комплексе государственных преобразований.
Наконец, еще один вопрос: возможны ли механизмы ассиметричной регионализации и насколько приемлемы в этой проблеме конструкции специальных экономических зон? В свое время я имел возможность познакомиться с соответствующим опытом в Китае. А ведь это тоже атрибуты стратегии региональной политики. Почему и эти вопросы остаются в тени, почему они не только не затрагиваются в стратегии президента, но и не обсуждаются публично?
— Вы говорили о новой модели архитектуры государственного строительства. Каким образом рассматриваются вами в связи с этим изменения в системе государственного управления?
— В системе стратегических преобразований эта тема также относится к числу ключевых. Моя позиция в этом вопросе известна читателям вашей газеты. Об этом, как вы помните, уже шла речь внашем предыдущем интервью. Мы говорили с вами о том, что военная экономика требует специального режима управления. Сейчас все больше убеждаюсь в том, что необходимость в специальном режиме управления будет не менее актуальной и в поствоенной экономике. Давайте, опять-таки, будем называть вещи своими именами: структурные реформы, если мы хотим, чтобы они были системными и действенными, требуют концентрированной власти. Это не только наша собственная практика. Я имею в виду пункт 4 переходных положений Конституции 1996 г., предоставлявший в свое время право президенту использовать в течение трех лет указы по экономическим вопросам, не урегулированным законами. Многие проблемы реформ решались тогда на основе соответствующей нормы.
Это и международная практика. Предоставленные президенту США Ф.Рузвельту чрезвычайные полномочия в экономике были связаны не только с преодолением Великой депрессии. Главным здесь было иное. Соответствующие полномочия стали основой реализации "Нового курса" Рузвельта, радикальным образом изменившего экономическую систему страны, утвердившего принципы state welfare — государства всеобщего благосостояния, доминанты кейнсианской модели экономических преобразований. Чрезвычайные послевоенные полномочия Шарля де Голля и Уинстона Черчилля имели аналогичную целевую функцию.
Сейчас модной темой является проблема "плана Маршалла для Украины". Об этом говорят все находящиеся у власти политики. Но мало кто при этом учитывает, что соответствующие финансовые вливания в страны послевоенной Европы и в Японию осуществлялись, опять-таки, под систему глубочайших по своему содержанию экономических реформ, которые коренным образом изменили существенные характеристики довоенной экономики.
Мы же хотим "плана Маршалла", при этом ограничиваясь косметикой, утверждая, что реформы в условиях кризиса вообще невозможны. Какое убожество! Трудно реформировать стабильно развивающуюся экономику. Нет стимулов. Весь комплекс базисных рыночных преобразований был осуществлен еще в 1994–1999 гг. Это большая и малая приватизация, ценовая и валютная либерализация, финансовая и денежная реформы, земельная реформа и многое другое. Конечно, эти реформы не были стерильно "чистыми", несли на себе нагрузку всей полноты системных противоречий начального периода рыночных преобразований. Но "чистых" реформ не бывает. На Западе законы рынка приняты 200 лет назад, и все это время они перманентно совершенствуются.
Но возвратимся к чрезвычайным управленческим полномочиям. Перед парламентскими выборами, не зная их результатов, трудно говорить о конкретике. Но то, что эта проблема при любых результатах не утратит своей актуальности, у меня сомнений не вызывает. Вообще раньше я был горячим сторонником парламентско-президентской формы управления страной. Сейчас начинаю все больше сомневаться в стратегической корректности этой позиции. Нас ожидают предельно сложные решения, в том числе и связанные с прифронтовым статусом нашего государства. Это нельзя не учитывать. Видимо, оптимальна при этом формула: "сильный парламент и сильный президент". Как наполнить ее максимально конструктивным содержанием, мы все должны над этим думать.
— Хочу попросить вас прокомментировать позицию президента: главная цель нашей стратегии — членство Украины в ЕС.
— Здесь не может быть сомнений. Как и миллионы наших граждан, я рассматриваю подписание и ратификацию Соглашения о политической ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС этапным в истории нашего государства. Если бы стратегический курс страны ограничивался только вопросами имплементации этого документа, то и в этом случае он заслуживал бы всеобщего одобрения. Но есть ряд особо значимых, с моей точки зрения, вопросов, на которых мы обязаны акцентировать внимание. Мы не можем, не имеем права не учитывать того, что в развитии ЕС, как и любой другой интегральной общности, существуют восходящие и нисходящие процессы, достижения и проблемы, что в последнее десятилетие Европа во многом девальвировала статус инновационного лидера, что европейские темпы экономического развития самые низкие в мировой экономике. В связи с этим стратегия догоняющего развития должна включать в себя творческие начала; она не должна быть слепой, должна работать на опережение.
Одним из ключевых и, пожалуй, самым сложным вопросом в этой проблеме является структурная специализация нашей экономики. Это многоаспектная проблема. Меня беспокоит, в первую очередь, судьба наших высокотехнологичных производств. Найдется ли им место в новой системе разделения труда, которая уже сейчас формируется? Я знаю эту проблему не понаслышке, знаю, каких усилий стоило достижение конкурентоспособности соответствующих предприятий. Ныне они определяют лицо нашей экономики, служат ее визитной карточкой. Но раньше речь шла о конкурентности главным образом на постсоветском рынке. Сейчас мы говорим о совсем ином экономическом пространстве. В стратегии промышленной политики, если попытаться обозначить ее контуры, проблема формирования новой структурной матрицы экономики является ключевой. Ее нельзя отдавать на "рассмотрение" исключительно рыночных, как это принято на Западе, регуляторов.
Вторая проблема вашего вопроса, на которой также необходимо остановиться, имеет несколько иной, в первую очередь, мировоззренческий аспект. Всегда исходил и исхожу из того, что евроинтеграционный курс Украины — это не выбор политиков. Мы не идем в Европу. Мы всегда были и остаемся европейцами. Это должны понимать и наши европейские коллеги. Киевская Русь не просто принадлежала к семье европейских этносов, но и по праву считалась и считается сейчас одним из фундаторов европейской цивилизации, ее центрально-восточного крыла. Этого нельзя не учитывать в нашей стратегии.
Откровенно говоря, я не понимаю (точнее, перестал понимать), что означает предлагаемая позиция "построить Европу в Украине". Какую Европу? Построить Польшу или Испанию в Украине? Без учета национальных индикаторов страна не может стать сбалансированной. В Европе нет таких стран. Объединенная Европа выстраивает свои ценности на принципах толерантности, гармонии контрастов, системной гетерогенности, сохранения индивидуальных достоинств и идентичности каждой нации. Мы не можем и не должны стать исключением в этом. Мне почему-то кажется, что в весьма корректных декларациях президента по поводу однозначной приоритетной евроинтеграционной стратегии эта принципиально значимая, в моем понимании, позиция учитывается не должным образом. Хотелось бы ошибаться в этом.
Величие достоинств объединенной Европы состоит в том, что в ней нет старших и младших по рангу государств, что она представляет собой равноправный союз государств-наций.
В ЕС интегрируются отдельные территориальные поселения. Членами ЕС могут стать и такими остаются лишь state-nation — национальные государства. Поэтому, говоря о ключевой направленности нашей стратегии, я бы уточнил задекларированную позицию евроинтеграционных предпочтений, о которой вы, как я понимаю, спрашиваете. Наша системообразующая стратегическая цель, если хотите, наша национальная идея — построение Украины в Украине. На это должна ориентироваться и наша стратегия.
Без сильного и дееспособного государства о членстве в ЕС не может быть и речи. Главной в стратегическом курсе государства я бы назвал эту проблему. Иного нам просто не дано. Я так думаю, касаясь содержания вековых трендов, Ф.Ницше писал, что уходящее XIX столетие является столетием "простых решений", а предстоящее ХХ — столетием "сложных решений". Наступившее XXI столетие несет на себе следы "метасложного столетия". Столь же метасложными являются проблемы, которые стоят сейчас перед оказавшимся в эпицентре мировых трансформаций Украинским государством. Этого нельзя не учитывать.
Метасложные проблемы не преодолеваются средствами революционной целесообразности. Опираясь на революционный энтузиазм, их можно преодолеть лишь инструментами профессионально осмысленных, системно сбалансированных решений. Иное здесь просто не присутствует, стратегия президента должна быть сфокусирована на этом.
