Статьи
Любопытная особенность в оценках последствий Минского перемирия-2 — едва ли не беспросветный пессимизм, с которым представители украинской власти комментируют достигнутые соглашения и перспективы их выполнения. Ситуация несколько странная: о почти неизбежном срыве договоренностей украинская сторона заговорила вместе с подписанием самого минского документа – а уж экспертное сообщество и политики, не обремененные портфелями и креслами были еще более безжалостны. Возникает закономерный вопрос: есть ли шанс у перемирия, в возможности которого сомневаются сами подписанты?
Да, в их оправдание можно сказать, что скептицизм по поводу итогов Минска-2 высказали также лидеры Франции и Германии – но, не менее справедливым будет отметить, что под обстрелами гибли ни французы, ни немцы. Ангела Меркель и Франсуа Олланд рискуют разве что собственной репутацией, но не жизнями своих сограждан.
Еще один вопрос, на который хотелось бы получить в полной мере честный ответ власти: каков характер взаимосвязи между Минском и выводом украинских силовиков из Дебальцево? Необходимость такого шага, спасшего сотни, а возможно, и тысячи жизней солдат, оказавшихся в «оперативном мешке» (раз уж термин «котел» находится под полуофициальным запретом), самой же властью обосновано. Сомнение вызывает вот какой момент: спасение этих жизней произошло вопреки или благодаря Минску-2? Официальная точка зрения — вопреки, но в какой мере ей можно доверять, после истории с Донецким аэропортом?
Представляется вероятным, что прохладное отношение к февральским Минским соглашениям вызвано, не в последнюю очередь, ревностью, ставшей последствием дипломатических провалов украинской власти. Сошлемся на мнение, которое высказал Антон Круть, эксперт Международного центра перспективных исследований: «Слабость украинской дипломатической службы, которая: 1) фактически самоустранилась от реального переговорного процесса; 2) не генерирует никаких инициатив, которые могли бы лечь на стол переговоров в женевском, нормандском или минском форматах… О вопиюще-пассивной роли украинского дипломатического ведомства следует упомянуть отдельно. Не секрет, что с недавних пор Павел Климкин вызывает нескрываемое раздражение в российском МИД, как и его предшественник Андрей Дещица. По свидетельствам источников, работа украинского МИД уже долгое время фактически остановлена. Министр Климкин очень редко встречается с подчиненными, не проводит совещания и мозговые штурмы, не говоря уже о стратегических дискуссиях…»
Политики могут сколько угодно жаловаться «не на диктофон», что европейские партнеры в Минске «висели у украинских переговорщиков на руках и ногах», но этим не скрыть прискорбный факт: сама украинская сторона не смогла (не захотела?) ни сгенерировать собственные предложения по урегулированию ситуации, ни даже выступить инициатором переговоров. Да и потом, подобные жалобы не несут ни толики позитива ни для украинско-европейских, ни для украинско-российских отношений, прерывать которые украинское государство не собирается. Тот же Павел Климкин не устает заявлять: «Сейчас много говорится о разрыве дипломатических отношений с РФ. Но никто не объясняет, как это поможет нам достичь поставленных целей? В случае разрыва дипломатических отношений переговоры будут вестись исключительно через посредников. Сомневаюсь, что ситуация, когда вопрос «о нас» решать «без нас», стала бы лучшим выходом. Россия должна быть неотъемлемой составляющей решения имеющейся проблемы. Именно поэтому Россия вместе с Украиной и ОБСЕ входит в состав Трехсторонней контактной группы».
И вот очередным свидетельством непоследовательности украинской дипломатии стала идея о необходимости привлечения миротворческого контингента, закрепленная на уровне решения СНБО. При этом всего лишь несколькими днями ранее постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев убеждал, что «вопрос о направлении миротворцев в Донбасс не обсуждается ни в кулуарах ООН, ни на ее Генассамблее, ни на Совете Безопасности».
На самом деле, в данном случае речь не о том, нужен ли миротворческий контингент (аргументов и за и против такого решение существует предостаточно) – и даже не о том, каким будет его состав (тот еще повод для разногласий). Вопрос о последовательности Украины как субъекта международных отношений. Сложно достичь хотя бы перемирия, если собственными действиями подрывать даже саму веру в возможность его достижения — и одновременно требовать последовательности от партнеров по переговорам.
- Информация о материале
Впервые схему трассы М-103 довелось увидеть в начале февраля. Она уже тогда была полноценной дорогой жизни. Ей еще предстояло стать страшной дорогой смерти. Импровизированную карту начертил берцем на сером краматорском снегу хмурый долговязый офицер с позывным «Хорт». Мы познакомились возле магазина с нелепым для этой войны названием «Арбат». Военный кивком указал на пафосную вывеску супермаркета и с улыбкой бросил: «Говорят, в Донецке такой же есть. Будет повод посетить…»
Перекинулись парой слов. Разговор неизбежно зашел о Дебальцевском выступе. Там уже шли ожесточенные бои, а собеседник через несколько часов отбывал в те края. «Сейчас все смотрят на Углегорск, на Чернухино. А я бы на месте сепаров, пока мы отвлекаемся на фланги, ударил бы здесь, — носок ботинка выдолбил в снежной грязи две черные выемки, — сначала взял Калиновку, потом двинул на Логвиново. Оно на самой трассе и наших там, я так понимаю, негусто. Заминировал бы дорогу, оседлал господствующие высоты: БК не подвезешь, «трехсотых» не вывезешь. Придется коридоры пробивать, чтобы Дебальцево от Артемовска «котелком» не отрезали. А это — время, силы, потери… Ладно, там наверху не дурнее меня». Он ожесточенно вдавил каблуком окурок в воображаемое Логвиново и старательно затер свои топографические художества. «До встречи в донецком «Арбате…», — бросил он на прощанье.
Хотя за последний год я изрядно поднаторел в географии Донбасса, о Калиновке и Логвиново довелось услышать впервые. Через несколько дней эти топонимы станут известны всей стране.
Чем теснее человек соприкасается с реалиями, тем трезвее он смотрит на вещи. Там, где стреляют, к счастью, не слишком много «победоносных» болтунов или «бедоносных» истериков. Эти размножаются там, где не стреляют. У одних в чести скверная привычка падать до выстрела. Другие всерьез рассчитывают выиграть войну, не воюя. Словесное сотрясание воздуха многие совершенно серьезно считают невероятно эффективным средством поражения противника.
Множество вроде бы неглупых людей с энтузиазмом рекрутируются в ожесточенно воюющие между собой уже не сотни, а полнокровные «диванные дивизии». Ветераны социальных сетей увлечены словесной перестрелкой. На каждого, дающего совет, как «правильно вести войну», находится тот, кто с удовольствием советует стратегу «пойти на фронт, раз такой умный». Вот такая виртуальная «контрбатарейная борьба» в реально воюющей стране. Точно знаю — многие из советчиков за последний год неразу покидали Киев. Подозреваю, что некоторые ни копейки не пожертвовали на нужды фронта…
Уверен, «Хорт» не мнил себя диванным стратегом. Наверное, он просто не утратил способности видеть очевидное. Он не оканчивал Академию Вооруженных сил. Он не получит внеочередное звание за очередной «котел». Искренне надеюсь, что он выбрался оттуда. Из того, что сидящие в Киеве стыдились называть окружением. А прорвавшиеся в Артемовск не стыдятся назвать адом.
Немало знакомых, журналистов и волонтеров, с некоторым удивлением признаются, что на или хотя бы вблизи передовой они чувствуют себя спокойнее и увереннее, чем дома.
Словам этих отважных людей, так же как и словам знакомых фронтовиков, верю больше, чем монотонным спичам «говорящих голов» в униформе, уклончивым фразам экспертов и нарочитому «бодрячку» отдельных задорных ребят из социальных сетей. Когда от тех, кто присутствует там реально, а не виртуально, слышу «прорвались, кто смог, с теми ранеными, которых смогли забрать...», «в прорыве потеряли всю технику, 10 км пешком», «уже подтверждена гибель 87 человек», появляется убедительная причина не верить фразам о «плановом отходе» и «30 раненых». Потому что знаю: эти люди говорят только о том, что сами видели, делятся только тем, что сами пережили и пишут только о том, что сами проверяли. Есть основания верить. Они воюют, они спасают, они рискуют. И они не лгут.
Стыдно лгать, прикрываясь войной. Оскорбительно по отношению к памяти павших. Подобная ложь становится еще более унизительной, когда ее с легкостью опровергает враг, тиражирующий кадры пленных бойцов (многие из которых до железки отстреляли БК), павших воинов, сожженной «брони». Такую «эффектную» картинку он, враг, может себе позволить сдобрить любым враньем.
Чем отвечают бойцы с государственной информационной «передовой»? Скучные мужики в камуфляже, ежедневно, долго и устало зачитывающие бесконечный перечень обстрелянных населенных пунктов и блокпостов — не самый эффективный способ полноценного информирования населения о происходящем на фронте. Утомленные вожди с утомляющими речами? «Посмотрел заявление Порошенко. Врет он, а стыдно почему-то мне», — искренне и коротко написал в fb коллега Серега Тахмазов, ныне заботливо опекающий 17-ю танковую.
Что еще в тренде? Сюжеты о похоронах и раненых. Важно, нужно, свято. Но (простите за невольный цинизм) такая «картинка» существенно доминирует над реальной боевой. И это отнюдь не вина журналистов. Видео подбитых вражеских танков, уничтоженных боевиков, плененных наемников, захваченной техники — чаще всего либо аматорская съемка бойцов, либо плод титанических усилий (помноженных на личную отвагу) военных корреспондентов, добывающих нужные кадры не благодаря, а вопреки соответствующим государственным службам. А ведь ничего не нужно выдумывать. Есть реальные подвиги. И реальные герои. Но страна, увы, не слышала о многих из них. Зато она наизусть выучила имена персонажей, раскрученных телевизором и соцсетями. Хотя подозреваю, что не все из них герои.
Добавлю: многие волонтеры, выполняющие за государство его работу, заслужили право на получение государственной награды честно и давно. Заслужили, как минимум, не меньше, чем некоторые военные. О «гуманитариях» (как часто в шутку называют волонтеров) с неизменным уважением говорили все встреченные мною военные. Часто отказывающие в подобном уважении вышестоящим. До Главковерха включительно. Воевали — имеют право. Многие из них уже искупили своей кровью чужую вину.
Уточнение для легковозбудимых: эти люди, офицеры и солдаты, добровольцы и мобилизованные, не собираются штурмовать Банковую или организовывать «третий Майдан». Они честно выполняют свой долг. И вправе ждать, чтобы его так же честно выполняли остальные. Все. До Главковерха включительно.
«Интересно, если не писать правду о войне, ситуация на фронтах сразу улучшится? И мы, наконец-то, начнем побеждать? Давайте попробуем… Все как полагается: путин – х-ло, быть добру, и Слава Украине!..
Высокая ложь. Низменное славословие. Истеричная боязнь правды, и фанатичная вера в доброго царя... И десятки тел, гниющие в полях...
Более всего я не хочу, чтобы обезумевшая от боли и безысходности толпа снесла вас всех к чертовой матери. Не хочу, потому что на это рассчитывает наш злейший враг…»
Горькие слова честного и мужественного волонтера Юрия Касьянова, одного из первых, кто пытался предостеречь власть от дебальцевской трагедии. Таких как он пытались и пытаются травить. Искренне. Что самое страшное. Полагая, что любое мнение, идущее вразрез с официальным, льет воду на мельницу врага.
«Ты что хочешь третьего Майдана?» — почти свирепо вопрошал меня на днях коллега, с которым мы плечом к плечу прошли два предыдущих. Нет, не хочу. Я его честно боюсь — дурацкая, но совершенно искренняя фраза. Но если власть сделает его появление неизбежным, я сделаю все, что в моих скромных силах, чтобы поднялся четвертый. Который, Бог даст, станет последним. А пока делаю все, что в моих скромных силах, чтобы не случилось третьего. Потому что, словами незнакомого, но близкого мне Юрия Касьянова, «на это рассчитывает наш злейший враг…»
Мне, как человеку, может быть омерзительна Штепа. Я лишь недавно узнал о существовании Коцабы, и многое из сказанного им вызывает у меня чувство брезгливости. Но я отказываюсь воспринимать этих персонажей в качестве наиболее страшной угрозы конституционному строю государства. Пока другие, замаранные кровью, персонажи заседают в высшем законодательном органе, пускают корни в КМ и судах, «пасутся» в АП и в TV-ток-шоу рассказывают, как именно нам следует реформировать страну.
Я имею право сомневаться в компетентности человека, выносящего выговор за несостоятельную кадровую политику главе ОГА. Потому что именно его назначенцы в ГПУ, НБУ и МО стали едва ли не эталоном некомпетености во вверенных их попечению сферах.
Я имею право сомневаться в искренности побуждений человека, выступающего против присутствия российских миротворцев и призывающего считать Россию агрессором. Но при этом сохраняющего свое производство в РФ. Мотивы неважны, оправдания несущественны. Мы ведь воюем, нет?
Я имею право сомневаться в наличии логики в действиях человека, вначале гневно отвергающего саму возможность введения миротворческого контингента, а через неделю призывающего к появлению на наших землях «голубых касок».
Я имею на это право, как и любой из вас. И как почти любой из вас я страшусь «третьего майдана». Потому что на это рассчитывает «наш злейший враг…» Финансирующий периодические издания, бесплатно раздаваемые каждое утро. Огромным тиражом.
Мне все равно, как именно зовут того, кто сознательно, по малодушию либо в силу недомыслия, тормозит проведение реформ. Мне безразлично имя берущего под личную опеку реставрацию старых схем. И лично я не верю в разговоры о необходимости искусственного единства перед лицом естественного внешнего врага. Мы это уже проходили при Ющенко. Только тогда не было войны.
«Почему нам не дали взять Горловку, когда ее фактически оставили сепары?
Почему мы тут стоим? Мы воюем или не воюем? Если не воюем и «Порошенко — президент мира», то что мы здесь делаем? А если воюем, то какого черта мы тут стояли с осени, не наступая и не укрепляясь? И давая обстреливать себя каждый божий день?
Почему связь с соседями у нас появилась только спустя четыре месяца?
Почему военкоматы нам присылают не тех, кто нужен, а тех, кого призвали?
Почему ни одна бригада не укомплектована полностью?
Почему мы не воюем бригадами, почему подразделения одной части разбросаны по секторам?
Почему артиллерии не разрешали вести огонь по разведанным целям?
Почему мы должны были смотреть, как противник разрезает нашу оборону, отсекая опорные пункты, и не иметь возможности запрашивать «арту»?»
Их тысячи этих «почему», сдержанно задаваемых военными. Я не Главковерх и даже не военспец, чтобы попытаться на них ответить.
Я могу лишь озвучить свое «почему».
«Почему» у власть имущих не срабатывает инстинкт самосохранения? Только потому, что (с их же подачи) не понес наказания никто из тех, кто прямо либо косвенно сделал возможной войну?
Большинство встреченных мною фронтовиков гордятся тем, что воюют за Родину. Но то, что это война за Родину, понимают отнюдь не все из тех, кто не воюет. Да, можно списать это на инфантильность или трусость. Да, невозможно заставит любить Отчизну. Да, бессмысленно требовать от человека героизма. Одни молча идут под пули, другие шумно спорят, кому и почему была выгодна их смерть.
Год назад возникла твердая уверенность, что в этой стране всегда отыщется критическая масса презревших смерть во имя любви к Родине. Мысль о грядущей войне, какой бы дикой она тогда ни казалась, не выглядела страшной. Февраль 14-го убедил, что всегда найдется необходимое количество людей, готовых подняться во весь рост.
Но смерть каждый день забирает лучших. В Изваринском и Иловайском котлах. В боях за Луганский и Донецкий аэропорты. После «операции по плановому и организованному выводу части подразделений из Дебальцево». Которые «поставленные задачи Вооруженные силы Украины выполнили полностью»...
Хотелось бы уточнить, какие.
Цитируем президента. «Эта позиция и успехи нам были необходимы в Минске во время переговоров и после Минска. Мы смогли продемонстрировать всему миру истинное лицо бандитов-сепаратистов, поддерживаемых Россией, которая выступила гарантом и непосредственным участником Минских переговоров…»
Не слишком ли высокая цена за демонстрацию?
Все пропало? Нет, все только начинается.
Мы удивительная нация.
Мы прошли Майдан и нам знакомо это поразительное ощущение, когда «по телевизору» все выглядело страшнее, чем вживую. Когда ты подпитывался силой от окружавших тебя людей. Уверенных в своих силах, убежденных в своей правоте. Веривших в то, что делали. Делавших то, что считали единственно правильным. Они не оглядывались на тех, кто прятался за их спинами, и смотрели в глаза тем, кто целился им в грудь.
Те, кто не забыл, как падало небо в феврале 14-го, кто не боялся подпирать его крепнущими руками, в 15-м чувствуют естественную, почти физическую потребность быть ближе к тем, кто твердо стоит на изрытой осколками земле. Кто не сомневается, что эта земля всегда будет нашей. Кто знает, что рабов не прописывают на небесах.
Мы выдавливаем из себя накопленное десятилетиями, а то и веками, рабство по капле. В нас меньше рабства с каждой пролитой каплей крови. Прошел год с того дня, когда мы получили первую прививку от страха решать свою судьбу. Когда отчаянные парни ценой собственной жизни учили нас не бояться.
«Бояться нет смысла». Красноречивая надпись, начертанная на стылом бетоне крайнего блокпоста неподалеку от Марьинки. Начало февраля. Пулемет, мешки с песком, национальный стяг, обломок бетонной плиты со следами запекшейся крови. Внушительная воронка неподалеку. «Два дня назад машина, которая приехала с той стороны, рванула во время досмотра. То ли смертник, то ли ему просто подложили взрывчатку. Два «двухсотых» — боец и взводный», — офицер с позывным «Буря» говорил о погибшем ровным строгим голосом. Здесь стараются не давать воли чувствам. Эмоции выдавал разве что стиснутый кулак.
«Вчера сепары подбросили распечатки. Мое фото, фото жены. Мол, бойся. А бояться нет смысла. Если не боишься победить…»
- Информация о материале
Возможно, спешку Кернеса и Экозьянца объясняет следующий факт.
Если внимательно просмотреть видео задержания банды террористов, можно отчетливо увидеть в кадре номер их машины. ВАЗ-2110, государственный номерной знак АХ9894ВО.
Ранее машина принадлежала Людмиле Штрах. Вся трудовая биография женщины связана с жэковско-коммунальной сферой г. Харькова, где Людмила Прокофьевна трудилась на различных руководящих должностях. А "коммуналка” - вотчина Г. Кернеса. Женщина имеет крутой нрав, так как милицейские сводки содержат информацию о нескольких скандалах с рукоприкладством с ее участием. Так, например, бывший супруг Людмилы Прокофьевны как-то на нее писал заявление – мол, причинила телесные повреждения. То сама Л. Штрах, будучи в должности инженера ДУ-52 ЖСК «Оазис», пожаловалась на уборщицу Светлану Резуненко, которая нанесла ей побои на рабочем месте.
Сын Людмилы Прокофьевны - Виталий Штрах, так же отличается буйным нравом. В милицейских сводках он проходит как выпивоха, буян и дебошир. Ареал его «забегов в ширину» - конечная остановка троллейбуса №8 на Алексеевке, рядом со студгородком. Именно в этом месте Виталий Штрах со товарищи регулярно причинял студентам увечья, о чем жертвы неоднократно писали в милицию. Виталия задерживали, составляли протокол – мол, из хулиганских побуждений нанес телесные повреждения - и… отпускали восвояси. Равно как и его подельников – Олега Рашевского и Ярослава Подковенко. Вероятно, троица состояла с милицией в агентурной связи, и потому пользовалась покровительством людей в погонах. Но, видно, и у кураторов терпение однажды иссякло - и Виталий попал на скамью подсудимых по ст. 296 ч. 2 УК Украины (злостное хулиганство). И получил… аж 2 года условно. Это было в 2004-м. После чего ему досталась родительская машина, на которой он успешно «таксовал». Но также не исключено, что периодически выполнял отдельные поручения иного характера – на буйных подонков всегда есть спрос. Живой тому пример – харьковский антимайдан; причем невозможно сказать, что год назад его организаторы отреклись от своих видов на власть. А значит, и потребность в буйных у них осталась.
Таким образом, уголовник Виталий Штрах - владелец машины, засветившейся в терракте - посредством связей своей матери-коммунальщицы вполне мог иметь выход на нынешний харьковский «бомонд», представленный мэром-уголовником еще старой, «советской» формации. На мэра, которого сегодня харьковчане открыто обвиняют в пособничестве террористам.
То, что Г. Кернес так поспешно открестился от взрыва, лишь добавляет интриги, ибо почти так же поспешно - синхронно с Кернесом - от взрыва открестился и представитель «харьковских партизан» Ф. Экозьянц. Террорист Экозьянц, выгораживающий мэра Кернеса – это вообще что-то запредельное для понимания.
И все бы ничего, если б не ниточка, идущая от владельца автомобиля к градоначальнику Харькова.
Очевидно, что терроризм в Харькове не прекратится - пока не будут задержаны заказчики и организаторы.
И здесь особую роль может сыграть патриотическая общественность города – если как следует возьмется за наведение порядка в городе. Потому что на милицию с прокуратурой надежды уже мало. То есть, они какие-то преступления раскрывают, кого-то отдают под суд – но чаще всего в своих победных реляциях. Но даже в них не раскрыто ни единого резонансного преступления, совершенного за последние несколько лет. Взять хотя бы исчезновение журналиста Климентьева, убийство семьи судьи Трофимова с отрезанием голов, ограбления инкассаторов… Так что надежд на публику в погонах у харьковчан почти нет. И если уж надеяться – то на общественных активистов.
И в случае успеха мы рискуем окончательно стать страной волонтеров, которые в Украине станут обеспечивать даже правопорядок.
- Информация о материале
Силовики утверждают, что если бы не Майдан, то независимой Украины уже бы не существовало. Тайная спецоперация российской ФСБ «Монолит» должна была сделать Украину российской провинцией. А сотни тысяч недовольных получили бы все шансы попасть в концлагерь. Факты свидетельствуют, что Россия готовилась к захвату Украины более десяти лет.
Когда смотришь на Кремль, Красную Площадь и мавзолей, когда видишь могилу Сталина, можно почувствовать это - медленное дыхание империи. Там, за этими стенами и охранниками, в кабинете Путина - лишь несколько книг. Это - исследование журнала Newsweek, который долго и по крупицам собирал информацию о библиотеке Путина, чтобы хотя бы немного понять его планы. Среди нескольких найденных журналистами книг нам интересна только одна - «Третья империя. Россия, которая должна быть», фантастический учебник истории 2054 года. Книга вышла в 2006-м, ее автор Михаил Юрьев подробно описал создание в Украине так называемой Донецко-Черноморской республики, куда для защиты вошел 80-тысячный контингент российской армии. Уже потом автор описывает, как российская империя захватила весь европейский континент и Гренландию и нанесла ядерный удар по Британии.
«В 2007 году уже началось оперативное оборудование украинской территории - закладки оружия и боеприпасов», - уточняет военный эксперт Алексей Арестович.
«Первые задержания групп ФСБ фиксировались СБУ с 2008 года», - подчеркивает глава Службы безопасности Украины Валентин Наливайченко.
«Предполагалось, что два флота могут столкнуться», - говорит бывший председатель Службы внешней разведки Украины Николай Маломуж.
Война могла начаться еще осенью 2003-го. Тогда губернатор Краснодарского края якобы внезапно и самостоятельно решил строить до украинского отстрова Тузла специальную дамбу. Россияне неофициально рассматривали остров как собственную территорию с конца 1990-х. Мало кто знает, что для этого якобы экологического проекта россияне перебросили военную технику через полстраны, с далекого Севера. А на Таманском полуострове ждало команду мощная боевая группировка. До начала боевых действий оставались считанные часы. Но за 102 метра от украинской границы дамба замерла. Потому что украинское командование поставило Москве ультиматум.
«Оно предложило Путину три варианта: уничтожить артиллерией плотину, бить по всей группировке на 25 километров, которая стоит от Тузлы, и нанести полноценный удар по всем войскам на Таманском полуострове. Это прошло мимо граждан, никто этого не знает», - говорит военный эксперт Алексей Арестович.
12 лет назад российские политики восприняли замирение в Керченском проливе, как временное поражение.
«Да забудь эту Тузлу нах*р! Я уже забыл, а вы все мучитесь. Мы сторонники жесткого сценария», - заявил в декабре 2003 года российский политик Владимир Жириновский.
Какой жесткий сценарий тогда готовила Россия? В 2003-м Жириновский обмолвился о существовании планов назначить на должность президента Украины обсолютно управляемую личность. Преемника нашли в Донецке.
«Дорогие соотечественники, спасибо вам, что вы пришли на выборы и отдали свой голос за будущего президента. За меня. Не надо говорить за меня?», - заявил тогда Виктор Янукович.
Майдан 2004-го напугал Путина и заставил корректировать планы. В 2005 году Москва впервые испытывает риторику защиты русского языка и федерализации. И начинает строительство небывалой агентурной сети, которая должна была пронизать собой все слои украинского общества. Параллельно на Востоке Украины готовились диверсанты и тайники с оружием, деньгами и средствами связи.
2008-го произошла еще одна попытка втянуть Украину в военное противостояние - во время российско-грузинской войны.
«Предполагалось, что два флота могут столкнуться. Когда выезжал Черноморский флот в Грузии, предполагалось, что можно задействовать наши силы. И это была бы точка, которая привела бы к мощному столкновению. Но провели глубокие консультации, мы выступили за урегулирование ситуации через международные форматы и не вступать в военную конфронтацию, потому что это было бы начало большой войны», - говорит бывший председатель Службы внешней разведки Украины Николай Маломуж.
Все это скрывали от широкой общественности. Но российское телевидение неустанно готовило россиян к расширению империи. В интервью идеолог российского фашизма Александр Дугин уже в 2009 году говорит о необходимости разделить Украину по Днепру.
Председатель СБУ Валентин Наливайченко уточняет, что кроме руководителей силовиков с российским гражданством, были и до сих пор работают еще тысячи предателей Украины на всех уровнях властной вертикали, в правоохранительных органах, в бизнесе и образовании. Эта сеть предателей должна была навсегда превратить украинцев в малороссов.
«Имеем четкие доказательства спецоперации. Она называлась «Монолит». Четкая цель этой операции, и Янукович и другие руководители принимали в ней участие, для них цена вопроса - власть до 2020 года. Рассчитывались и областями, и Крымом, и экономическими активами, и нашими недрами», - говорит Наливайченко.
Спецоперация «Монолит» предусматривала и военный сценарий. Россия собственными и подразделениями, и подконтрольными силовиками готовилась подавить акции неповиновения во время выборов президента в 2015-м. Готовились превратить Украину в огромный концлагерь.
«Это была бы авторитарная, фашистская страна. Потому что у него другого выхода не было бы. Были бы сотни тысяч арестованных, переданных суду. Возможно, десятки тысяч убитых. Это была бы разруха. В этой ситуации это было бы полицейское, но фашистское государство», - говорит бывший председатель Службы внешней разведки Украины Николай Маломуж.
И у нас, и за океаном отмечают, что экономический кризис в Украине наступил бы независимо от смены власти.
«Должен отметить, в Украине все равно был бы экономический кризис, даже, если бы Россия не вторглась в Украину. Даже вопрос не стоит. Янукович покинул страну в ужасном состоянии», - констатирует старший директор Института Маккейна (США) Дэвид Крамер.
Россия планировала захватить Украину без боя, в очередной раз вынуждена корректировать собственные планы. Впрочем, отказываться от Украины не собирается.
- Информация о материале
Неутихающий спор о том, является война на востоке Украины гражданской или нет, кажется то сущей нелепицей в духе аллегории Джонатана Свифта из «Путешествий Гулливера» (с тупого или острого конца следует разбивать вареное яйцо), то, напротив, тонкой технологией манипулирования настроениями толп, предсказанной еще Ортегой-и-Гассетом и Сэмом Московичи.
Управляемый хаос уверенно сеет разруху в головах. Даже тех продвинутых людей, кто, как рекомендовал Булгаков устами профессора Преображенского, не читает на ночь советских газет.
Да, формально прошло двадцать три года. Но импринт «совка» — это просто медицинский факт, привязанный к дате рождения. Как прививочное пятно на предплечье, как герпес или лепра, как безумие определенного рода. Одни благополучно доживают до преклонных лет, иные же, по стечению обстоятельств, включающему добровольное скудоумие, впадают в саморазрушительный экстаз, попутно прихватывая в духовную, а теперь уже и в физическую могилу окружающих.
Как термобарический снаряд, «совок» заполнил своим аэрозолем все смысловые объемы нескольких поколений. Мельчайшая искра политического конфликта превращает мутную взвесь в объемный взрыв. А тут — целая война.
Нынешняя российско-украинская война, как часть уже идущей в разных гибридных формах Третьей мировой — это, прежде всего, война смыслов. Звучит довольно странно при том, что гибнут не смыслы, а люди.
Классическое определение войны как смертельного состязания за обладание ресурсами — за колодец в оазисе, плодородную землю или металлы, на текущее время считающиеся драгоценными, — своего смысла не утратило. В цифровую эпоху главным ресурсом является информация, ее источники и русла распространения, включая человеческое сознание. Поскольку именно она, информация, меняет поведение людей, что прежде достигалось с помощью бичей, оков и концлагерей.
Война цивилизаций и культур, в которой каждая из воюющих сторон считает другую варварской, в результате чего варварство становится преобладающей точкой зрения. Поскольку варвар (или дикарь) считает нравы и уклад собственной пещеры или селения наиболее возвышенными и образцовыми, наиболее полно отражающими смысл бытия. Все остальные — жалкие лохи, которым этот смысл решительно доносится огнем, мечом или «Градом».
Женевские конвенции не включают определения понятия «гражданская война» по причине достаточной размытости критериев. Комментарии в духе «…страдает мирное население…» — плод либо наивности, либо глупости. Это скажет любой «афганец» или участник других воен. Положил человек автомат на землю — все, он уже типа мирный. Поднял — он уже моджахед, талиб, ополченец, да все что хочешь. Танк, развернув башню, заезжает в дом, рушит стену, прячется от беспилотников и оптики разведчиков за тремя стенами и под остатками крыши. Это еще жилой дом (он же юридически чья-то собственность) или уже капонир? А человек с правами тракториста (или просто водительскими) и гражданским паспортом на Т-64 — это кто, пахарь? Или, может, таксист-частник, а не танкист вовсе?
Все, что относится к терминологическим спорам о гражданской войне, вполне применимо не только к войне вообще, но и к революциям и любым восстаниям, начиная с восстаний рабов. Однако в этой спекулятивности, по моему мнению, отсутствует один важный момент, свойственный нашим событиям и соответствующий мотивам войн ХХI века как войн за цифровой ресурс, информацию, культурно-цивилизационную идею. Речь о понятии гражданства, точнее, о его не паспортной, а онтологической сути. Гражданин — это житель Города, града, полиса, осознающий пределы своей правомочности, пределы обитания, права и обязанности.
От варвара его отличает преобладающая интравертность, движение вовнутрь Города, стягивание и стаскивание в закрома, подпол и погреб, умное преумножение ресурса за счет селящихся снаружи, за городской стеной. Тех, кто впоследствии образовывает села под защитой Города.
Варвар же видит в городе источник богатства, которое можно добыть не трудом, а оружием. Источник мародерства, проще говоря. Для варвара набег — смысл жизни, разрушение построенного — эстетический критерий.
Здесь каждый студент возмущенно воскликнет: позвольте, да ведь города-государства древности только и делали, что воевали друг с другом! Так, да не так. Философ Платон в трактате «Пир» и главе «Война и воинский долг граждан идеального государства» считает взаимную вражду эллинов не войной, а раздором, а вот войной он называет исключительно войну с варварами. Противостояние с чужаками — вот это и есть настоящая война, нацеленная на уничтожение невежественного врага.
В своем пространном интервью прохановской газете «Завтра» словоохотливый нынче Игорь Стрелков-Гиркин сетует на то, что, образно выражаясь, он и его отряд, пришедшие на Донбасс с Крыма, чиркали спичкой пять-шесть раз. Но не разделявший его пылкости местный люд никак не загорался желанием повоевать за «русский мир». Пока наконец путем немалого кровопролития он таки нажал «спусковой крючок войны», чем немало гордится.
Поэтому в Украине идет не гражданская война, а война горожан и варваров. И дело даже не в очевидном всему миру масштабном набеге извне. Варварство интернационально, как и цивилизованность. Между варварскими племенами единство возникает не на основе культурного соглашения, а на основе желания взять и разграбить очередную восточную Римскую империю.
Разумеется, было бы слегка тщеславно и, мягко говоря, неумно считать Украину империей. Но одна из черт империи у нас, оказывается, присутствует — задавать некие черты присущего ей культурного поведения окружающим народам, утратившим пассионарность в силу природной ветхости. Майдан, взбудораживший и пристыдивший старую, ожиревшую Европу, бросил нешуточный вызов спокойной и сытой бюргерской жизни, поскольку поднял на свои знамена те ценности, на которых эта самая Европа и создавалась.
И тут у Европы случился пресловутый когнитивный диссонанс: признать это ценностями, подтвердить их — означает действовать сообразно им, поставить приоритет духа над желудком. Не признать — означает публично расписаться перед историей в полной своей импотенции и уступить историческое место хотя бы и восточным европейцам, а то и вовсе собственным «правым». Полный цугцванг — куда не кинь, везде клин. Время работает против тех, кто долго тупит и бесконечно выражает «глубокую обеспокоенность».
С Украиной в отношении Европы происходит то, что произошло со Старым Светом и Америкой более двух столетий назад. Люди, поверившие в ценности, начали подкреплять эту веру строительством собственного поселения-Города, в итоге — нового государства, изменившего ход мировой истории. Поэтому именно США, а не Европа, к которой мы сейчас себя так упорно причисляем, в гораздо большей степени понимают, восхищаются и поддерживают Украину в этой войне. Войне против варваров.
Русский поэт Александр Блок, в поэме «Скифы» гордо отождествивший Россию именно с этим варварским племенем («Да, скифы — мы!»), сам три года спустя после отказа в эмиграции посидел в ЧК, потом сознательно уничтожил свои записи, отказался от приема пищи и лекарств и умер.
В III веке нашей эры императоры в Римской империи сменялись очень часто, погибая насильственной смертью в результате гражданских войн, армейских мятежей и заговоров. Легионы провозглашали в отдаленных от Рима частях империи одновременно разных «солдатских императоров», которых нередко сами вскоре убивали, а римский сенат в противовес им избирал своих «сенатских императоров». Система управления единой империей практически рухнула.
Есть прямая параллель в этой истории с пресловутой темой «кормления Донбасса» и уже позабытой темой «единого экономического пространства».
Римляне, во многом благодаря дружеским отношениям императора Каракаллы с варварами, превратили готов в федератов-союзников, выплачивая им ежегодные взносы. Когда взносы прекратились, готы примерно в 247 году из-за Дуная совершили удачный набег на провинции Фракию и Мезию. Успех обнадежил варваров. Начался большой очередной поход готов, тайфалов, вандалов-асдингов, карпов, певкинов. Варварам удалось взять выкуп с осажденного Марцианополя. Одни говорят, что город взяли, другие — что нет, но денег таки срубили.
Ничего не хочу сказать, но, право же, на слух звучит как «Мариуполь».
Новый император поспешил заключить мир с готами, разрешив им увести даже знатных пленников и обещая ежегодные выплаты денег в обмен на отказ от нападений на римские земли.
Тут я вообще ни на что не намекаю.
Потом, ввиду огромного количества неубранных «200-х», пришла чума. И на длительное время очистила окрестное пространство самостоятельно. (Ну, это мы у себя по весне посмотрим).
Сменилось быстро еще несколько императоров, пока к власти не пришел Клавдий, давший сокрушительный отпор 320-тысячному войску восьми варварских племен. Все оставшиеся в живых варвары были либо зачислены в римские легионы, либо наделены землей и стали крестьянами.
Мы тоже имеем в лице противника союз, так сказать, разных горских и низинных племен. Достаточно сильных и самонадеянных, ибо, как уже говорилось, системная ошибка варварства — полное пренебрежение внешними обстоятельствами, которые они по определению игнорируют.
Не хочется, правда, дожидаться ни чумы, ни смены императоров. Ибо те римские правители, которые были вынуждены признавать одних узурпаторов, чтобы в союзе с ними сражаться против других или внешнего врага, в итоге становились одновременно жертвой и внутренних врагов, и внешних.
Я далек от мысли, что некий новый Клавдий появится в Украине — это, скорее всего, будет кто-то из американских президентов. Клавдий, как пишут, «был военачальником и стал популярен в сенате и войсках». Это более походит на возможного преемника Обамы.
Мы сегодня — как одно из тех периферийных образований цивилизованного мира древности, в которых кипела борьба между сторонниками интересов какого-нибудь «галльского» или «франкского мира», и в итоге городская культура побеждала варварство.
Украинская культура точно так же состоит из сторонников варварства и цивилизованности. При этом граница проходит не по какой-то оккупированной северными варварами части государства, а в головах людей.
Множество людей искренне недоумевают, почему реформы в Украине так медленны и почему военная ситуация так неуклюжа и драматична, ведь одни стоят плечом к плечу и смотрят в одном направлении. Это да, вот только двигаются они спиной вперед, а смотрят в светлое прошлое, да еще в такое, книжное, которого взаправду никогда не существовало. И искренняя обида на то, что им стреляют в спину, как раз исходит из непонимания того, что они все время спиной к врагу-варвару.
Варварская картина мира не инфернальна. Вообще кликушеское обзывание врага, согласно тому же Платону — дело, воина не достойное. Варвар считает горожан выродившимся, зажравшимся и развращенным племенем, отпавшим от истоков. И норовит сунуть отщепенцев в эти самые истоки и держать там до полной потери пульса.
Но ресурс, всегда дававший цивилизации военное преимущество над варварством, — это обязательная и безусловная память о павших воинах. Невысокая популярность нынешней массовой армии связана с тем, что она, в отличие от армий древности, не гарантирует того, что после смерти воин превратится в демона, которому будут поклоняться после смерти.
Память о каждом павшем — это не просто основа победы. Это то, что противник стремится уничтожить или перехватить, как важный цифровой ресурс. Вот если ее не будет — у нас просто кровавый спор двух варварств.
Но она — есть. И это самый важный блокпост.
- Информация о материале
Поговорка «благими намерениями вымощена дорога в ад» никогда не реализовывалась столь наглядно, как в последние полвека. Казалось, что в мире наконец-то наступила счастливая эра. Остались позади революции и гражданские войны, две разрушительные мировые войны, геноцид и колониализм. На смену беззастенчивой эксплуатации пришел неплохо оплачиваемый наемный труд, что привело к появлению среднего класса. Заговорили о социальном партнерстве. Однако в очередной раз сработал тезис французского политолога XIX века Алексиса де Токвиля: революции совершаются не тогда, когда положение масс ухудшается, а тогда, когда оно начинает улучшаться. Вместо того чтобы упорно и равномерно тащить телегу прогресса в гору истории, «прогрессоры» (позаимствуем этот термин братьев Стругацких) в разных странах попытались одним рывком забросить ее на вершину. Результат оказался печальным — телега покатилась обратно, раздавив самих «прогрессоров» и тех, кто шел за ними.
Джунгли «настоящего коммунизма»
Самый жуткий социальный эксперимент с «благими намерениями» того времени осуществил режим красных кхмеров в Кампучии. Когда 17 апреля 1975 года партизаны, взявшие верх над правительственными войсками в продолжавшейся годами войне, вошли в Пномпень, никто из 2,5 млн. жителей столицы, глядя на хмурых подростков с автоматами, не подозревал, что ждет его в ближайшие часы. А ждали их выселение в сельские районы, осуществленное в течение трех суток, и, если повезет, полуголодная рабская работа в рисовых полях, а если нет — смерть от удара в затылок мотыги или от пальмового листа, перерезавшего горло (патроны революционеры жалели). Всего за время правления красных кхмеров в Кампучии были убиты без суда и следствия от 1 до 3 млн. человек. По сравнению с этим бледнеют даже такие радикальные нововведения режима, как отмена товарно-денежных отношений (западный очевидец описывал засыпанную бумажными деньгами улицу возле центрального банка, который красные кхмеры просто взорвали).
Но на самом деле то, что наблюдателям со стороны казалось кровавым хаосом, с точки зрения нового руководства Кампучии было логичным процессом по внедрению в жизнь коммунистической (в их понимании) утопии. Недаром вожди красных кхмеров Пол Пот и Йенг Сари получили высшее образование в Париже. И, надо полагать, влияние на них оказали не только работы Карла Маркса, которые они читали в свободное от учебы время, но и опыт Великой французской революции, во время которой гильотина, отсекающая головы «врагов народа», работала без передышки. Характерно, что даже когда факты о кровавой практике режима Пол Пота и Йенг Сари начали просачиваться за пределы Кампучии, в той же Франции находились «левые», которые говорили, что «кампучийские товарищи» строят настоящий коммунизм без денег и эксплуатации человека человеком. Ну а когда лес рубят, щепки, естественно, летят.
Кстати, о лесе. Пол Пот, Йенг Сари и их единомышленники были еще и своеобразными экологами, поскольку считали, что город — это «обитель порока, рождающая неравенство». Ну а раз нет городов, то нет и промышленного производства, и вся экономика сводится к сельскохозяйственным коммунам, где бывшие городские жители работают и перевоспитываются. Тех же, кто не перевоспитывался, попросту казнили. Но при этом вряд ли можно сказать, что красные кхмеры были садистами. Тут скорее подходит придуманное кем-то выражение «конвейер смерти». Разве можно предположить, что работник за этим конвейером испытывает какие-то эмоции по отношению к тысячам проплывающих мимо него на ленте заготовок?
Цвет утопии — черный
Утопистами были и чернокожие американцы приверженец ислама Малкольм Икс и баптистский проповедник Мартин Лютер Кинг. Первый — пропагандист превосходства негритянской расы над белой, сторонник их разделения и экстремист. Второй, напротив, поклонник Махатмы Ганди, и соответственно ненасильственных методов борьбы, и сторонник объединения негритянской и белой рас. Но, несмотря на всю разницу между ними, закончили оба одинаково. Кинга убил (по версии следствия) белый фанатик-одиночка, Икса — члены радикальной негритянской организации «Нация ислама», в которой он ранее состоял.
Еще одному лидеру негритянского движения Нельсону Манделе повезло больше — он умер своей смертью на 96 м году жизни, хотя 27 лет из них просидел в тюрьме. Повезло и белым обитателям Южно-Африканской Республики, первым темнокожим президентом которой Мандела был в 1994–1999 годах. В отличие от многих бывших колониальных стран их имущество не было экспроприировано, а лишь постепенно переходит в руки черного населения. В стране работают определенные нормы, сколько процентов бизнеса к такому-то году должно принадлежать чернокожим собственникам и сколько процентов чернокожих топ-менеджеров должно быть у компаний. (На 2015 год — 25 и 25–35% соответственно.)
Все это выгодно отличает ЮАР от ее соседки Зимбабве, бывшей Южной Родезии, которая, обретя независимость, превратилась из одного из самых экономически сильных африканских государств в одну из самых бедных стран мира. Но и в ЮАР есть свои проблемы, и, что самое главное, утопия так и не воплотилась в жизнь. Чернокожее деревенское население, получив все гражданские права и хлынув в города, превратило их, по свидетельствам очевидцев, в громадные «коммуналки» для безработных, а страна занимает одно из первых мест в мире по уровню преступности и заболеваемости СПИДом.
По одному сценарию
Можно было бы привести и другие примеры, но уже по тому, о чем было рассказано выше, можно сделать вывод, что реализация социальных утопий в последние полвека осуществлялась приблизительно одинаково. Обычно они возникали в головах революционеров-одиночек в виде отвлеченных идей и осуществлялись на практике вовлеченными в революционное действо массами без поправок на свойственные реальной жизни сложности. Чаще всего — силой оружия.
Вопреки красивым словам о свободе, равенстве и братстве «выгодополучателем» утопии оказывались или должны были оказаться не все жители страны. Обычно, если пользоваться марксистской терминологией, «класс угнетенных» и «класс угнетателей» просто менялись или должны были поменяться местами. Кампучийский подросток-надсмотрщик из глухого села, который мог на рисовой плантации забить до смерти за недостаточное прилежание бывшего горожанина-торговца рисом его же мотыгой, — характерный тому пример. Таким образом оказалось, что от утопии до нового тоталитаризма — один шаг, поскольку только благодаря этому тоталитаризму утопия могла продолжать оставаться жизнеспособной. И, что самое печальное, нередко оказывалось, что прекратить эти тоталитарные ужасы можно только вмешательством со стороны. Ведь хотя тоталитарные государства и любят называть «колоссом на глиняных ногах», опыт истории показывает, что, если их не подтолкнуть, обычно они стоят на этих ногах долго и крепко.
- Информация о материале
Страница 653 из 1561
