Любопытная особенность в оценках последствий Минского перемирия-2 — едва ли не беспросветный пессимизм, с которым представители украинской власти комментируют достигнутые соглашения и перспективы их выполнения. Ситуация несколько странная: о почти неизбежном срыве договоренностей украинская сторона заговорила вместе с подписанием самого минского документа – а уж экспертное сообщество и политики, не обремененные портфелями и креслами были еще более безжалостны. Возникает закономерный вопрос: есть ли шанс у перемирия, в возможности которого сомневаются сами подписанты?
Да, в их оправдание можно сказать, что скептицизм по поводу итогов Минска-2 высказали также лидеры Франции и Германии – но, не менее справедливым будет отметить, что под обстрелами гибли ни французы, ни немцы. Ангела Меркель и Франсуа Олланд рискуют разве что собственной репутацией, но не жизнями своих сограждан.
Еще один вопрос, на который хотелось бы получить в полной мере честный ответ власти: каков характер взаимосвязи между Минском и выводом украинских силовиков из Дебальцево? Необходимость такого шага, спасшего сотни, а возможно, и тысячи жизней солдат, оказавшихся в «оперативном мешке» (раз уж термин «котел» находится под полуофициальным запретом), самой же властью обосновано. Сомнение вызывает вот какой момент: спасение этих жизней произошло вопреки или благодаря Минску-2? Официальная точка зрения — вопреки, но в какой мере ей можно доверять, после истории с Донецким аэропортом?
Представляется вероятным, что прохладное отношение к февральским Минским соглашениям вызвано, не в последнюю очередь, ревностью, ставшей последствием дипломатических провалов украинской власти. Сошлемся на мнение, которое высказал Антон Круть, эксперт Международного центра перспективных исследований: «Слабость украинской дипломатической службы, которая: 1) фактически самоустранилась от реального переговорного процесса; 2) не генерирует никаких инициатив, которые могли бы лечь на стол переговоров в женевском, нормандском или минском форматах… О вопиюще-пассивной роли украинского дипломатического ведомства следует упомянуть отдельно. Не секрет, что с недавних пор Павел Климкин вызывает нескрываемое раздражение в российском МИД, как и его предшественник Андрей Дещица. По свидетельствам источников, работа украинского МИД уже долгое время фактически остановлена. Министр Климкин очень редко встречается с подчиненными, не проводит совещания и мозговые штурмы, не говоря уже о стратегических дискуссиях…»
Политики могут сколько угодно жаловаться «не на диктофон», что европейские партнеры в Минске «висели у украинских переговорщиков на руках и ногах», но этим не скрыть прискорбный факт: сама украинская сторона не смогла (не захотела?) ни сгенерировать собственные предложения по урегулированию ситуации, ни даже выступить инициатором переговоров. Да и потом, подобные жалобы не несут ни толики позитива ни для украинско-европейских, ни для украинско-российских отношений, прерывать которые украинское государство не собирается. Тот же Павел Климкин не устает заявлять: «Сейчас много говорится о разрыве дипломатических отношений с РФ. Но никто не объясняет, как это поможет нам достичь поставленных целей? В случае разрыва дипломатических отношений переговоры будут вестись исключительно через посредников. Сомневаюсь, что ситуация, когда вопрос «о нас» решать «без нас», стала бы лучшим выходом. Россия должна быть неотъемлемой составляющей решения имеющейся проблемы. Именно поэтому Россия вместе с Украиной и ОБСЕ входит в состав Трехсторонней контактной группы».
И вот очередным свидетельством непоследовательности украинской дипломатии стала идея о необходимости привлечения миротворческого контингента, закрепленная на уровне решения СНБО. При этом всего лишь несколькими днями ранее постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев убеждал, что «вопрос о направлении миротворцев в Донбасс не обсуждается ни в кулуарах ООН, ни на ее Генассамблее, ни на Совете Безопасности».
На самом деле, в данном случае речь не о том, нужен ли миротворческий контингент (аргументов и за и против такого решение существует предостаточно) – и даже не о том, каким будет его состав (тот еще повод для разногласий). Вопрос о последовательности Украины как субъекта международных отношений. Сложно достичь хотя бы перемирия, если собственными действиями подрывать даже саму веру в возможность его достижения — и одновременно требовать последовательности от партнеров по переговорам.
