Впервые схему трассы М-103 довелось увидеть в начале февраля. Она уже тогда была полноценной дорогой жизни. Ей еще предстояло стать страшной дорогой смерти. Импровизированную карту начертил берцем на сером краматорском снегу хмурый долговязый офицер с позывным «Хорт». Мы познакомились возле магазина с нелепым для этой войны названием «Арбат». Военный кивком указал на пафосную вывеску супермаркета и с улыбкой бросил: «Говорят, в Донецке такой же есть. Будет повод посетить…»
Перекинулись парой слов. Разговор неизбежно зашел о Дебальцевском выступе. Там уже шли ожесточенные бои, а собеседник через несколько часов отбывал в те края. «Сейчас все смотрят на Углегорск, на Чернухино. А я бы на месте сепаров, пока мы отвлекаемся на фланги, ударил бы здесь, — носок ботинка выдолбил в снежной грязи две черные выемки, — сначала взял Калиновку, потом двинул на Логвиново. Оно на самой трассе и наших там, я так понимаю, негусто. Заминировал бы дорогу, оседлал господствующие высоты: БК не подвезешь, «трехсотых» не вывезешь. Придется коридоры пробивать, чтобы Дебальцево от Артемовска «котелком» не отрезали. А это — время, силы, потери… Ладно, там наверху не дурнее меня». Он ожесточенно вдавил каблуком окурок в воображаемое Логвиново и старательно затер свои топографические художества. «До встречи в донецком «Арбате…», — бросил он на прощанье.
Хотя за последний год я изрядно поднаторел в географии Донбасса, о Калиновке и Логвиново довелось услышать впервые. Через несколько дней эти топонимы станут известны всей стране.
Чем теснее человек соприкасается с реалиями, тем трезвее он смотрит на вещи. Там, где стреляют, к счастью, не слишком много «победоносных» болтунов или «бедоносных» истериков. Эти размножаются там, где не стреляют. У одних в чести скверная привычка падать до выстрела. Другие всерьез рассчитывают выиграть войну, не воюя. Словесное сотрясание воздуха многие совершенно серьезно считают невероятно эффективным средством поражения противника.
Множество вроде бы неглупых людей с энтузиазмом рекрутируются в ожесточенно воюющие между собой уже не сотни, а полнокровные «диванные дивизии». Ветераны социальных сетей увлечены словесной перестрелкой. На каждого, дающего совет, как «правильно вести войну», находится тот, кто с удовольствием советует стратегу «пойти на фронт, раз такой умный». Вот такая виртуальная «контрбатарейная борьба» в реально воюющей стране. Точно знаю — многие из советчиков за последний год неразу покидали Киев. Подозреваю, что некоторые ни копейки не пожертвовали на нужды фронта…
Уверен, «Хорт» не мнил себя диванным стратегом. Наверное, он просто не утратил способности видеть очевидное. Он не оканчивал Академию Вооруженных сил. Он не получит внеочередное звание за очередной «котел». Искренне надеюсь, что он выбрался оттуда. Из того, что сидящие в Киеве стыдились называть окружением. А прорвавшиеся в Артемовск не стыдятся назвать адом.
Немало знакомых, журналистов и волонтеров, с некоторым удивлением признаются, что на или хотя бы вблизи передовой они чувствуют себя спокойнее и увереннее, чем дома.
Словам этих отважных людей, так же как и словам знакомых фронтовиков, верю больше, чем монотонным спичам «говорящих голов» в униформе, уклончивым фразам экспертов и нарочитому «бодрячку» отдельных задорных ребят из социальных сетей. Когда от тех, кто присутствует там реально, а не виртуально, слышу «прорвались, кто смог, с теми ранеными, которых смогли забрать...», «в прорыве потеряли всю технику, 10 км пешком», «уже подтверждена гибель 87 человек», появляется убедительная причина не верить фразам о «плановом отходе» и «30 раненых». Потому что знаю: эти люди говорят только о том, что сами видели, делятся только тем, что сами пережили и пишут только о том, что сами проверяли. Есть основания верить. Они воюют, они спасают, они рискуют. И они не лгут.
Стыдно лгать, прикрываясь войной. Оскорбительно по отношению к памяти павших. Подобная ложь становится еще более унизительной, когда ее с легкостью опровергает враг, тиражирующий кадры пленных бойцов (многие из которых до железки отстреляли БК), павших воинов, сожженной «брони». Такую «эффектную» картинку он, враг, может себе позволить сдобрить любым враньем.
Чем отвечают бойцы с государственной информационной «передовой»? Скучные мужики в камуфляже, ежедневно, долго и устало зачитывающие бесконечный перечень обстрелянных населенных пунктов и блокпостов — не самый эффективный способ полноценного информирования населения о происходящем на фронте. Утомленные вожди с утомляющими речами? «Посмотрел заявление Порошенко. Врет он, а стыдно почему-то мне», — искренне и коротко написал в fb коллега Серега Тахмазов, ныне заботливо опекающий 17-ю танковую.
Что еще в тренде? Сюжеты о похоронах и раненых. Важно, нужно, свято. Но (простите за невольный цинизм) такая «картинка» существенно доминирует над реальной боевой. И это отнюдь не вина журналистов. Видео подбитых вражеских танков, уничтоженных боевиков, плененных наемников, захваченной техники — чаще всего либо аматорская съемка бойцов, либо плод титанических усилий (помноженных на личную отвагу) военных корреспондентов, добывающих нужные кадры не благодаря, а вопреки соответствующим государственным службам. А ведь ничего не нужно выдумывать. Есть реальные подвиги. И реальные герои. Но страна, увы, не слышала о многих из них. Зато она наизусть выучила имена персонажей, раскрученных телевизором и соцсетями. Хотя подозреваю, что не все из них герои.
Добавлю: многие волонтеры, выполняющие за государство его работу, заслужили право на получение государственной награды честно и давно. Заслужили, как минимум, не меньше, чем некоторые военные. О «гуманитариях» (как часто в шутку называют волонтеров) с неизменным уважением говорили все встреченные мною военные. Часто отказывающие в подобном уважении вышестоящим. До Главковерха включительно. Воевали — имеют право. Многие из них уже искупили своей кровью чужую вину.
Уточнение для легковозбудимых: эти люди, офицеры и солдаты, добровольцы и мобилизованные, не собираются штурмовать Банковую или организовывать «третий Майдан». Они честно выполняют свой долг. И вправе ждать, чтобы его так же честно выполняли остальные. Все. До Главковерха включительно.
«Интересно, если не писать правду о войне, ситуация на фронтах сразу улучшится? И мы, наконец-то, начнем побеждать? Давайте попробуем… Все как полагается: путин – х-ло, быть добру, и Слава Украине!..
Высокая ложь. Низменное славословие. Истеричная боязнь правды, и фанатичная вера в доброго царя... И десятки тел, гниющие в полях...
Более всего я не хочу, чтобы обезумевшая от боли и безысходности толпа снесла вас всех к чертовой матери. Не хочу, потому что на это рассчитывает наш злейший враг…»
Горькие слова честного и мужественного волонтера Юрия Касьянова, одного из первых, кто пытался предостеречь власть от дебальцевской трагедии. Таких как он пытались и пытаются травить. Искренне. Что самое страшное. Полагая, что любое мнение, идущее вразрез с официальным, льет воду на мельницу врага.
«Ты что хочешь третьего Майдана?» — почти свирепо вопрошал меня на днях коллега, с которым мы плечом к плечу прошли два предыдущих. Нет, не хочу. Я его честно боюсь — дурацкая, но совершенно искренняя фраза. Но если власть сделает его появление неизбежным, я сделаю все, что в моих скромных силах, чтобы поднялся четвертый. Который, Бог даст, станет последним. А пока делаю все, что в моих скромных силах, чтобы не случилось третьего. Потому что, словами незнакомого, но близкого мне Юрия Касьянова, «на это рассчитывает наш злейший враг…»
Мне, как человеку, может быть омерзительна Штепа. Я лишь недавно узнал о существовании Коцабы, и многое из сказанного им вызывает у меня чувство брезгливости. Но я отказываюсь воспринимать этих персонажей в качестве наиболее страшной угрозы конституционному строю государства. Пока другие, замаранные кровью, персонажи заседают в высшем законодательном органе, пускают корни в КМ и судах, «пасутся» в АП и в TV-ток-шоу рассказывают, как именно нам следует реформировать страну.
Я имею право сомневаться в компетентности человека, выносящего выговор за несостоятельную кадровую политику главе ОГА. Потому что именно его назначенцы в ГПУ, НБУ и МО стали едва ли не эталоном некомпетености во вверенных их попечению сферах.
Я имею право сомневаться в искренности побуждений человека, выступающего против присутствия российских миротворцев и призывающего считать Россию агрессором. Но при этом сохраняющего свое производство в РФ. Мотивы неважны, оправдания несущественны. Мы ведь воюем, нет?
Я имею право сомневаться в наличии логики в действиях человека, вначале гневно отвергающего саму возможность введения миротворческого контингента, а через неделю призывающего к появлению на наших землях «голубых касок».
Я имею на это право, как и любой из вас. И как почти любой из вас я страшусь «третьего майдана». Потому что на это рассчитывает «наш злейший враг…» Финансирующий периодические издания, бесплатно раздаваемые каждое утро. Огромным тиражом.
Мне все равно, как именно зовут того, кто сознательно, по малодушию либо в силу недомыслия, тормозит проведение реформ. Мне безразлично имя берущего под личную опеку реставрацию старых схем. И лично я не верю в разговоры о необходимости искусственного единства перед лицом естественного внешнего врага. Мы это уже проходили при Ющенко. Только тогда не было войны.
«Почему нам не дали взять Горловку, когда ее фактически оставили сепары?
Почему мы тут стоим? Мы воюем или не воюем? Если не воюем и «Порошенко — президент мира», то что мы здесь делаем? А если воюем, то какого черта мы тут стояли с осени, не наступая и не укрепляясь? И давая обстреливать себя каждый божий день?
Почему связь с соседями у нас появилась только спустя четыре месяца?
Почему военкоматы нам присылают не тех, кто нужен, а тех, кого призвали?
Почему ни одна бригада не укомплектована полностью?
Почему мы не воюем бригадами, почему подразделения одной части разбросаны по секторам?
Почему артиллерии не разрешали вести огонь по разведанным целям?
Почему мы должны были смотреть, как противник разрезает нашу оборону, отсекая опорные пункты, и не иметь возможности запрашивать «арту»?»
Их тысячи этих «почему», сдержанно задаваемых военными. Я не Главковерх и даже не военспец, чтобы попытаться на них ответить.
Я могу лишь озвучить свое «почему».
«Почему» у власть имущих не срабатывает инстинкт самосохранения? Только потому, что (с их же подачи) не понес наказания никто из тех, кто прямо либо косвенно сделал возможной войну?
Большинство встреченных мною фронтовиков гордятся тем, что воюют за Родину. Но то, что это война за Родину, понимают отнюдь не все из тех, кто не воюет. Да, можно списать это на инфантильность или трусость. Да, невозможно заставит любить Отчизну. Да, бессмысленно требовать от человека героизма. Одни молча идут под пули, другие шумно спорят, кому и почему была выгодна их смерть.
Год назад возникла твердая уверенность, что в этой стране всегда отыщется критическая масса презревших смерть во имя любви к Родине. Мысль о грядущей войне, какой бы дикой она тогда ни казалась, не выглядела страшной. Февраль 14-го убедил, что всегда найдется необходимое количество людей, готовых подняться во весь рост.
Но смерть каждый день забирает лучших. В Изваринском и Иловайском котлах. В боях за Луганский и Донецкий аэропорты. После «операции по плановому и организованному выводу части подразделений из Дебальцево». Которые «поставленные задачи Вооруженные силы Украины выполнили полностью»...
Хотелось бы уточнить, какие.
Цитируем президента. «Эта позиция и успехи нам были необходимы в Минске во время переговоров и после Минска. Мы смогли продемонстрировать всему миру истинное лицо бандитов-сепаратистов, поддерживаемых Россией, которая выступила гарантом и непосредственным участником Минских переговоров…»
Не слишком ли высокая цена за демонстрацию?
Все пропало? Нет, все только начинается.
Мы удивительная нация.
Мы прошли Майдан и нам знакомо это поразительное ощущение, когда «по телевизору» все выглядело страшнее, чем вживую. Когда ты подпитывался силой от окружавших тебя людей. Уверенных в своих силах, убежденных в своей правоте. Веривших в то, что делали. Делавших то, что считали единственно правильным. Они не оглядывались на тех, кто прятался за их спинами, и смотрели в глаза тем, кто целился им в грудь.
Те, кто не забыл, как падало небо в феврале 14-го, кто не боялся подпирать его крепнущими руками, в 15-м чувствуют естественную, почти физическую потребность быть ближе к тем, кто твердо стоит на изрытой осколками земле. Кто не сомневается, что эта земля всегда будет нашей. Кто знает, что рабов не прописывают на небесах.
Мы выдавливаем из себя накопленное десятилетиями, а то и веками, рабство по капле. В нас меньше рабства с каждой пролитой каплей крови. Прошел год с того дня, когда мы получили первую прививку от страха решать свою судьбу. Когда отчаянные парни ценой собственной жизни учили нас не бояться.
«Бояться нет смысла». Красноречивая надпись, начертанная на стылом бетоне крайнего блокпоста неподалеку от Марьинки. Начало февраля. Пулемет, мешки с песком, национальный стяг, обломок бетонной плиты со следами запекшейся крови. Внушительная воронка неподалеку. «Два дня назад машина, которая приехала с той стороны, рванула во время досмотра. То ли смертник, то ли ему просто подложили взрывчатку. Два «двухсотых» — боец и взводный», — офицер с позывным «Буря» говорил о погибшем ровным строгим голосом. Здесь стараются не давать воли чувствам. Эмоции выдавал разве что стиснутый кулак.
«Вчера сепары подбросили распечатки. Мое фото, фото жены. Мол, бойся. А бояться нет смысла. Если не боишься победить…»
