Статьи

«Сміються над усіма, над собою найперше. Бо вільні душею. Раби не сміються — ті плачуть». Так в романе Павла Загребельного «Я, Богдан» размышляет Хмельницкий о своих казаках, привыкших смеяться даже перед лицом смерти.

Впервые прочитал это произведение в армии. Когда возвращал книгу в полковую библиотеку, «клубарь» Вася (боец, совмещавший в нашей в/ч должности библиотекаря, почтальона, киномеханика и сторожа солдатского клуба) суетливо накрыл «Роман-газету» ворохом «боевых листков» и сообщил заговорщически шепотом «Замполит вчера приказал ее изъять!»

Пожал плечами: не увидел в романе ничего крамольного. Позже, перечитывая, остановился на фразе «Раби не сміються — ті плачуть», вспомнил давний эпизод и, улыбаясь, подумал: «Может именно это напугало в далеком 88-м моего бывшего вечно хмурого политрука?».

Народ непобедим, пока люди не утратили способности иронично относиться к себеи насмешливо — к трудностям. Кривляние недопустимо в храме, клоунада неуместна в парламенте, суде (или, скажем, генштабе), зубоскальство оскорбительно на похоронах. Но ни одна война не умертвила любовь, ни одна власть не может ввести запрет на радость. Ни один кризис не в силах отменить первые цветы и первые книги, стихи и песни, праздники и свадьбы. Запах елки, вкус поцелуя, тепло детской ладони в твоей руке. Никто и ничто не способно лишить нас умения радоваться рождению ребенка, весеннему дню, собственным удачам, победам друзей, близких, соратников и успехам страны. Пусть эти успехи трудны и редки. Обстоятельства могут лишь принудить нас радоваться реже и сдержаннее. Но ведь жизнеспособность государства зависит, в том числе, и от количества способных с улыбкой достоинства принимать выпавшую на нашу общую долю беду.

Беда, увы, множит и уныние, и злорадство. Но кто сказал, что нынче стыдно улыбаться и шутить? Разнузданное транжирное веселье в стране, которая болеет, воюет, хоронит — постыдно. Грешно потешаться над чужим горем. Но смех не способен оскорбить величие или принизить трагизм эпохи. Скорее, чрезмерное самоистязающее уныние, непреходящий скорбный плач по любому поводу способны превратить животворное в полумертвое. Величественный, жизнеутверждающий эпос в скверный, невеселый комикс.

Ирония не отменяет критичного взгляда на вещи. Она делает его точнее, избавляя от критиканства. Неутраченная способность радоваться очищает от примесей отношение к врагам, превращая неистовую ненависть в истовый гнев.

Как не выкинешь из песни слов, так и не вымарать из летописи войны армейских шуток. Эти шутки порой соленые, как солдатский пот, и черные, как пропитанные пороховой гарью лица. Но они не позволяют людям войны сойти с ума перед лицом безумной смерти.

Трое военных, четверо «цивильных». Мы ехали в район Дебальцевского креста. «Зачем воину каска? Чтобы было куда сложить мозги…» — съязвил боец, пристраивая под ноги кевларовый шлем. Эту шутку дружным хохотом встретили пассажиры в камуфляже и гробовым молчанием пассажиры в штатском. Он имел право так шутить. Он оставался там. Мы возвращались в Краматорск.

Офицер под Марьинкой, рассказывая о радиообщении с соседями-артиллеристами, «слегка обеспокоившими наш блокпост дружеским огнем», имел право шутить о том, что «не всегда градус водки равен градусу угла наводки».

Близость войны не мешала военным улыбаться при взгляде на пулевые отверстия в дверях прямо возле вывески «Гостиница «Мир» в Северодонецке. И язвительно комментировать тексты объявлений на стене той же гостиницы — «По поводу обоснованности взимания туристического сбора в зоне АТО просьба обращаться к администратору», «С оружием в ресторан не входить!».

У всякого времени свой юмор. Но всякое время оставляет для него место. Мы живем, пока шутим. Как говорил бессмертный Горин: «Умное лицо — это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь…»

Даже бедность государственной казны часто обогащает сокровищницу юмора населения. Не знаю, что именно вызвало к жизни воспоминания о юности. То ли массовый успешный набег унылой части граждан на продуктовые магазины. То ли массовый успешный стеб на эту тему в исполнении неунывающей части граждан. Набирающая стремительную популярность страница fb «Первый всеукраинский фестиваль паники и истерики «На дне» — яркое подтверждение того, что рабов здесь меньше, чем хотелось бы нашим врагам.

Информация о материале

Опубликовано: 02 марта 2015

На этой пленарной неделе президент Петр Порошенко намерен внести в Верховную Раду законопроект об обращении парламента к Генсекретарю ООН и Совбезу ООН о направлении в Украину миротворцев.

Об этом президент заявил 28 февраля в Виннице.

«На следующей неделе, я надеюсь, что во вторник (3 марта) проект закона, который будет мной внесен, поступит в парламент», - сказал Порошенко.

При этом он заявил, что боевики осуществляют «фейковый» отвод тяжелого вооружения от линии соприкосновения на Донбассе.

«Мы не принимаем «фейковые» отводы тяжелой техники и артиллерии, которые нам пыталось продемонстрировать российское телевидение: выставили репортеров, показали колонну, которая выехала из этого места, проехала по дороге и вернулась назад. Когда инспектора ОБСЕ прибыли на место, где колонна должна уже быть, чтобы убедиться в отводе, их туда не пустили, а когда допустили, там уже никого не было. Это не отвод», - заявил Порошенко.

Также он подчеркнул, что отведение украинского вооружения и техники будет проводиться под обязательным контролем ОБСЕ. При этом Порошенко назвал недостаточным увеличение численности миссии СММ ОБСЕ на востоке страны с 350 до 500.

«Мы высказали предложение об увеличении численности миссии для того, чтобы на каждом из 11 определенных пунктов было постоянно размещено наблюдателей ОБСЕ для обеспечения мониторинга режима перемирия», - заявил президент.

Порошенко подчеркнул, что Украина при отводе техники четко придерживается Минских договоренностей и требует от РФ и поддерживаемых ею террористов также выполнять их обязательства.

«Договоренности должны выполняться, а в случае их нарушения виновные должны нести ответственность», - подчеркнул президент.

Он отметил, что военные будут готовы в любой момент в сжатые сроки вернуть технику на предыдущие рубежи, в случае необходимости дать отпор врагу. Однако, по его словам, Украина должна использовать даже малейший шанс перейти от фазы военного конфликта в плоскость политического урегулирования.

В то же время «враг не только дестабилизирует ситуацию на Донбассе, но и пытается ухудшить ситуацию в других регионах», подчеркнул Порошенко.

Информация о материале

Опубликовано: 02 марта 2015

Известное латинское выражение Omne initium difficile est означает, что каждое начало трудно. Это можно сказать и о процессе реформирования органов юстиции, в частности Государственной исполнительной службы. Разговоры о полном реформировании ГИС начались еще в прошлом году.

Официально ГИС появилась в правовом поле Украины в 1998 г., с принятием Закона «О государственной исполнительной службе». Этот Закон отменил институт судебных приставов и возложил обязанность исполнять решения судов и других юрисдикционных органов на специально созданную в структуре Министерства юстиции Государственную исполнительную службу. Годом позже были приняты Закон «Об исполнительном производстве» и Инструкция о проведении исполнительных действий, а также созданы отделы ГИС в составе управлений юстиции.

Годы постоянных перемен

История реформирования и реорганизации ГИС является чуть ли не самой продолжительной. Знаковым в этой истории стало принятие постановления Кабмина №320 от 23.04.2005 «О создании правительственного органа государственного управления в составе Министерства юстиции» и Закона №2716 от 23.06.2005 о внесении изменений в законы о ГИС и об исполнительном производстве. Этим законом было установлено, что на департамент ГИС возлагается реализация единой государственной политики в сфере принудительного исполнения решений. Согласно ст. 3 Закона «О государственной исполнительной службе» и п. 3 Положения о департаменте ГИС, утвержденного постановлением КМУ №711 от 03.08.2005, в состав департамента вошли государственные исполнительные службы АРК, областей, Киева и Севастополя, а также ГИС в районах, городах, районах в городах.

В 2007 г. исполнителей ждала очередная реорганизация: департамент ГИС как правительственный орган государственного управления был ликвидирован, а вместо него созданы департамент в составе Министерства юстиции Украины и отделы в составе соответствующих управлений юстиции.

Но заданием ГИС, согласно закону, было и остается свое­временное, полное и непредвзятое исполнение решений.

Почему решения не исполняются

Не так давно заместитель министра юстиции Гия Гецадзе заявил, что в то время, как отовсюду звучат призывы к реформированию судебной системы, многие забывают о главном – из всех судебных решений выполняется всего 7–8%. «Нам нужно обеспечить реализацию решений судов. Ведь если бизнес не увидит, что судебные решения выполняются эффективно, не стоит ожидать роста инвестиций в страну», – подчеркнул он.

Сегодня действительно появилось большое количество тех, кто критикует деятельность государственных исполнителей. Цифры говорят сами за себя. Так, согласно информации Украинского Хельсинского союза по правам человека, в Украине не исполняются около 95% решений Европейского суда по правам человека и около 70% решений национальных судов. Как отмечают в организации, такая статистика говорит о том, что право украинцев на справедливый суд постоянно нарушается. И ситуация не меняется из года в год – стоит только вспомнить, что по информации, предоставленной Государственной исполнительной службой, в течение 2013 г. государство было обязано оплатить задолженность по исполнительным документам на сумму 16 601 462 635 грн. А об эпопее с принятием Украиной мер в связи с пилотным решением в деле «Юрий Иванов против Украины» «Судебно-юридическая газета» писала не раз (см. «Украина и Евросуд: два года неудачных (по)пыток» в №9 (127).

На сегодняшний день Украина – одна из лидеров по количеству обращений в Европейский суд по правам человека. В 2014 г. мы разделяли с Россией первое место по количеству таких обращений – их было подано 15250, что в процентном эквиваленте составляет 15,1%. Именно в ЕСПЧ украинцы добиваются правды относительно действий или бездеятельности государственных органов или должностных лиц. Но даже имея на руках окончательное решение Европейского суда, они не могут добиться его исполнения – отечественные органы всячески пытаются уклониться или затянуть этот процесс. Естественно, решение направляется на принудительное исполнение в органы ГИС. Этот механизм еще больше нагружает и без того перегруженного работой отдельного государственного исполнителя – сегодня на каждого из них приходится несколько тысяч производств.

Как известно, материально-техническое состояние органов ГИС оставляет желать лучшего. Представители службы говорят о недофинансировании «не на диктофон», хотя о наличии проблем может догадаться каждый, кто обратится в ГИС – отсутствие все тех же марок, конвертов, ручек, бумаги и пр. годами является «визитной карточкой» госучреждения. Сюда же стоит добавить и низкую заработную плату исполнителей, которая составляет приблизительно 2 тыс. грн. При этом у исполнителя могут быть производства на миллионные суммы, но будут ли они взысканы, во многом зависит от оперативности и добросовестности конкретного чиновника. В итоге волокита может длиться годами, что не устраивает ни граждан, ни представителей бизнеса. В выигрыше остаются лишь государственные органы, которые проиграли дело.

К тому же, недавно появилось предложение депутатов, которое они зафиксировали в законопроекте №2143 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины по устранению коммерциализации власти». В частности, депутаты предлагают отменить вознаграждение государственным исполнителям в виде процентов от взымаемой ими суммы или стоимости имущества. Также предлагается установить взыскание исполнительного сбора пропорционально сумме, которая взыскана с должника для удовлетворения требований взыскателя, после выполнения мер принудительного взыскания. Немотивированные и загруженные работники ГИС и без того не особо проявляли инициативу в своей работе, а с такими новшествами и подавно!

Об огромной нагрузке говорят и те, кто работал в системе ГИС. Эта нагрузка приводит к тому, что решения судов не исполняются в сроки, определенные Законом «Об исполнительном производстве». Статистика свидетельствует, что работа в органах ГИС крайне неэффективна. К примеру, в 2013 г. в органах ГИС находилось в производстве более 8 млн дел на 440 млрд грн, а средний процент взыскания составил всего 4%, или 20 млрд грн.

Позапрошлый год является ярким примером и по количеству заявлений против Украины – ЕСПЧ принял решения в 15 делах, которые касаются системной проблемы невыполнения (длительного невыполнения) Украиной решений национальных судов. А это является нарушением ч. 1 ст. 6 (право на справедливый суд) и ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод и ст. 1 протокола №1 к Конвенции. По мнению ЕСПЧ, Украина так и не смогла внедрить эффективные способы юридической защиты, которые способны обеспечить адекватное и достойное возмещение за неисполнение или несвоевременное исполнение решений национальных судов согласно принципам Конвенции и практике Суда.

Коррупция в органах ГИС

Конечно же, не обошла стороной органы исполнительной службы и коррупция – за многие годы она утвердилась там так же прочно, как и в других государственных учреждениях. Ровно год назад Минюст обнародовал перечень схем злоупотреблений в органах ГИС. Тогда их было описано 12. Как показали итоги проводимого Минюстом аудита, злоупотребления проводились по следующим схемам:

1. Противоправное освобождение должников от уплаты в доход государства исполнительного сбора в размере 10% от суммы взыскания долга путем фальсификации документов в отношении отсутствия у должника имущества, на которое может быть обращено взыскание, либо якобы уплаты суммы долга в срок, предоставленный для самостоятельного исполнения.

2. Реализация арестованного имущества в сговоре со специализированной торговой организацией по значительно заниженной стоимости.

3. Реализация конфискованного имущества в сговоре со специализированной торговой организацией по значительно заниженной стоимости (фальсификация раскомплектования конфискованных транспортных средств с последующей противоправной реализацией под видом комплектующих по ценам, в десятки раз ниже фактической рыночной стоимости).

4. Фальсификация документов (актов, справок и т. д.) об отсутствии у должника имущества, на которое может быть обращено взыскание.

5. Внесение в Единый государственный реестр исполнительных производств недостоверных сведений о дате вынесения основных документов исполнительного производства с целью обеспечения должникам условий для уклонения от принудительного исполнения решений суда.

6. Умышленное неснятие ареста с имущества должников при наличии документов о фактическом выполнении решений суда с целью получения взятки.

7. Противоправное бездействие в части умышленного неналожения арестов на имущество и средства должника с целью обеспечения ему условий для «своевременного» вывода активов и уклонения от принудительного исполнения решения суда.

8. Умышленные «ошибки» в банковских реквизитах должника при наложении ареста на его счета и, как следствие, отказ банковских учреждений в аресте таких счетов.

9. Противоправное использование фальсифицированных данных (ксерокопий платежных документов или документов, не имеющих отношения к конкретному исполнительному производству) о якобы исполнении решения суда по уплате долга при фактическом невыполнении соответствующего решения. Этот метод фальсификации широко используется в исполнительном производстве по взысканию штрафов с граждан в пользу государства (преимущественно штрафов ГАИ).

10. Умышленное, по предварительному сговору с компаниями-должниками по исполнительным производствам неналожение ареста на их средства в банковских учреждениях.

11. Коррупционное использование положений ст. 25 Закона «Об исполнительном производстве» в части права государственного исполнителя на наложение или неналожение ареста на имущество должника при открытии исполнительного производства. Используется в зависимости от «предоставленных предложений» от должника или истца.

12. Коррупционное использование положений ст. 26 Закона «Об исполнительном производстве» в части возможности отказа в открытии исполнительного производства по любым исполнительным документам. Используется преимущественно по предварительному сговору с потенциальным должником до подачи исполнительного документа истцом.

В то же время, в Министерстве юстиции отчитались, что за последнее полугодие 2014 г. в результате сотрудничества ГИС с правоохранителями было открыто 58 уголовных производств против должностных лиц системы ГИС. В 8 делах уже вынесены обвинительные приговоры судов, еще 8 находятся в судах и по 28 продолжается следствие.

Новый закон – новые стандарты

О реформировании Государственной исполнительной службы в Министерстве юстиции говорят многие. Сам министр Павел Петренко не раз напоминал о необходимости переформатировать сей орган. Первый заместитель министра юстиции Наталья Севостьянова также отзывалась о деятельности ГИС в негативной форме – она говорит, что решение о ликвидации службы принято в связи с большим количеством случаев взяточничества в этом ведомстве, а также низким качеством работы.

И уже 21 января 2015 г. Кабмин своим постановлением №17 «Вопросы оптимизации деятельности центральных органов исполнительной власти системы юстиции» распорядился ликвидировать Государственную исполнительную службу, а также Государственную регистрационную службу. Функции и задачи по реализации государственной политики в сфере организации принудительного исполнения решений судов теперь будут возложены непосредственно на Минюст.

Но проводить реформу без правовой основы бессмысленно. Старая законодательная база не отвечает вызовам современности. На сегодняшний день общественности еще не представлен министерский законопроект о реформировании исполнительной службы. В то же время, концепция реформирования ГИС уже практически разработана и скоро будет представлена на обсуждение общественности и профессиональной сред.

В Украине появятся частные исполнители?

Корреспондент «Судебно-юридической газеты» встретился с автором одного из немногочисленных законопроектов о реформировании исполнительной службы – народным депутатом Украины, членом Комитета ВР по вопросам правовой политики и правосудия Русланом Сидоровичем. Он рассказал о новшествах, которые будут представлены в новом законопроекте, а также механизмах исполнения решений.

– На сегодня Ваш законопроект пока единственный, положения которого направлены на реформирование органов исполнительной службы. Каких новшеств стоит ожидать?

– Самое революционное изменение – это введение института частных исполнителей. Но, безусловно, само по себе их появление принести позитивные результаты для общества не может, и в законопроекте предусмотрены соответствующие механизмы, благодаря которым исполнительная служба – как частная, так и государственная, как единый целостный организм начнет работать именно для того, чтобы исполнялись решения. Потому что у нас в стране есть колоссальная проблема с выполнением решений, касается ли это взысканий или выполнения каких-то нематериальных требований. И на сегодняшний день человек, отмучившись несколько лет в судах и получив судебной решение, идет на следующие «круги ада», пытаясь это решение выполнить. Поэтому эту систему нужно сломать.

– Какие принципиальные отличия института частных исполнителей от ГИС?

– Основное – это закрепленное законом получение вознаграждения за проведенную работу от фактически взысканной суммы, т. е. фактически выполненных действий. Таким образом устанавливается механизм, при котором сам исполнитель будет заинтересован в том, чтобы решение было выполнено. Сейчас, при тех мизерных зарплатах в органах ГИС и том количестве дел, которые находятся в производствах, исполнители не в состояние обеспечить своими силами выполнение всех решений, что порождает коррупцию. 1,5 тыс. грн – это не та зарплата, которая может обеспечить должное отношение к выполнению своих служебных обязанностей.

Следующее отличие – это процедура самоорганизации. Мы предусматриваем в законе создание саморегулируемой организации, которая, вместе с тем, будет работать в тесной коммуникации с юстицией. Потому как, создав институт частного исполнителя, мы должны обеспечить наличие эффективного государственного контроля за их деятельностью. Собственно, сама юстиция в этой части изменений практически не претерпит, а будет обеспечивать контроль. Предусматривается целый ряд различных дисциплинарных взысканий, вплоть до лишения свидетельства частного исполнителя. Раз в 3 года будет переаттестация. В случае, если деятельность частного исполнителя и его профессионализм будут порождать сомнения, такая переаттестация может быть проведена и раньше – например, по итогам года.

Кроме того, мы предусмотрели гарантию постепенного и уверенного перехода к новой системе. Исполнительные производства, в которых стороной в роли должника или взыскателя будет выступать государство или государственное предприятие, на этом этапе остаются за Государственной исполнительной службой. Так же, как и выполнение решений по особо «чувствительным» социальным вопросам, таким как взыскание алиментов, выселение-вселение в жилье, отнятие ребенка и др. Предусмотрели мы и теоретическую возможность получения частным исполнителем по согласию с взыскателем дополнительного вознаграждения, которое может авансировать какие-то расходы по проведению исполнительных действий. Мы должны создать систему, в которой коррупции будет ноль! А для того, чтобы ее не было, нужно дать людям возможность эффективно работать и зарабатывать адекватные деньги. С другой стороны, нужно предусматривать ответственность за непрофессионализм.

– Как обеспечить отсутствие злоупотреблений со стороны частных исполнителей?

– Частный исполнитель, например, не вправе отказать в открытии исполнительного производства. Это является принципиальным моментом, который обеспечивает, что частые исполнители не смогут быть исключительно обслуживающим придатком больших компаний, а будут выполнять и решения о взыскании небольших сумм или незначительных нематериальных требований.

Принципиально важным является момент, что законопроект прямо запрещает частному исполнителю заниматься теми бесстыдными вещами, которыми на сегодняшний день занимается коллектор. Т. е. в законе мы устанавливаем прямой запрет на телефонные звонки, на принуждение, создание какого-то негативного социального имиджа для должника – все это должно происходить в нормальной, цивилизованной форме. В этой части как права, так и обязанности частных исполнителей не будут отличаться от ГИС – они также будут нести ответственность за совершение действий, которыми могут нанести ущерб одной из сторон.

Кроме того, вводится институт страхования профессиональной ответственности. Частный исполнитель в ходе работы может нанести кому-то ущерб, и для его компенсации законопроектом предусматривается минимальный размер страхования – 300 минимальных зарплат. Также мы предусматриваем, что в случае, когда исполнитель будет брать в производство внушительные суммы (десятки миллионов), он обязан провести дополнительное страхование с тем, чтобы стороны исполнительного производства, как взыскатель, так и должник могли быть уверены, что возможный ущерб будет компенсирован путем страхового возмещения.

– Некоторые эксперты утверждают, что введение института частных исполнителей сможет решить проблему только частично, и без основательного изменения законодательства ситуацию не исправить. Речь идет, например, о моратории на продажу имущества госпредприятий и т. д.

– Безусловно, с этими высказываниями я соглашусь. Я в принципе против какого-либо плана мораториев, ведь где появляется мораторий, там сразу появляются злоупотребления. И тот общественный перекос, который устанавливается мораторием, только консервирует проблему, которая рано или поздно взорвется. Необходимо провести реформу в части ликвидации всех мораториев. И нужно нормально завершить судебную реформу, потому что мы не можем говорить о том, что исполнение будет качественным, без эффективных судов. Если в судебном решении не прописано, кто и что должен сделать, исполнитель, конечно, будет сталкиваться с проблемами при его выполнении. И в законопроекте мы предусмотрели дополнительные механизмы коммуникации между исполнителем и судом. Есть некие моменты, такие, как разъяснение способа выполнения судебного решения, которые должны проходить фактически в автоматическом режиме, а не создавать дополнительные препятствия.

– В какие сроки в случае принятия законопроекта изменится система?

– Если такой закон будет принят, это не означает, что на следующий день у нас все станет прекрасно с исполнениями. Сам процесс создания частной исполнительной службы займет, по нашим подсчетам, приблизительно 9 месяцев. Почему так долго? Мы предусмотрели такие процессы, которые не допустят коррупции на этапе создания и получения лицензий исполнителями, не дадут возможности кому-то монополизировать или запустить какие-то перекосы на рынке. Кроме того, даже когда институт частных исполнителей запустится, должно пройти приблизительно 3 года для того, чтобы новые частные исполнители могли работать по всей стране. Поэтому реальный эффект от создания этого института, который принесет ощутимый результат, станет заметен в пределах 3–3,5 лет. Новые общественные институты должны иметь такой процесс трансформации, который учитывает общественный интерес и дает возможность обществу адекватно приспособиться к нему.

– В ч. 1 ст. 23 законопроекта сказано, что частным исполнителем может быть лицо, которое имеет, в частности, стаж работы государственным исполнителем. Не боитесь ли Вы, что такие люди принесут в новую сферу элементы старой системы?

– Думаю, что нет. Люди, которые не мыслят без коррупционной составляющей, останутся в органах ГИС. Хотя я имею надежду, что наша правоохранительная система скоро заработает и будет эффективной, и эти люди будут пребывать в других местах. Вместе с тем, нужно понимать, что в органах ГИС есть большое количество профессиональных людей, которые не желают получать незаконное вознаграждение и могут работать действительно профессионально. Думаю, если такие люди придут в ряды частных исполнителей, это не принесет никакого ущерба, наоборот, даст исключительно позитив. А то, что в эту систему будут попадать люди, которым там не место – для этого у нас и будет институт контроля на уровне саморегулируемой организации и Министерства юстиции. И в конце концов, у нас есть следственные органы.

– По поводу получения лицензий частными исполнителями – будет ли государство лимитировать их?

– Нет! Как только у нас появляется ограничение, сразу всплывает коррупционная составляющая. Рынок сам все выравнивает. Если кандидат соответствует всем требованиям и сдал экзамен, он получает разрешение на деятельность. Честная конкуренция. Чем проще, тем эффективнее она будет.

Хочу отметить, что исполнительная система многих европейских стран является смешанной, а в большинстве стран Европейского Союза эта структура вообще полностью частная. Как уверяют эксперты, для постсоветских стран лучше внедрять смешанную систему, так как наши граждане (как, впрочем, и остальные жители бывших союзных стран) привыкли к защите их интересов государством. И лучшей альтернативы, чем внедрение и государственной, и частной системы выполнения решений, не найти.

Комментарии

Павел Петренко, министр юстиции Украины

– Что касается исполнения решений судов, то мы уже начали реформу в этой сфере. Впервые проходит оптимизация соответствующих органов юстиции, ликвидирована ГИС. Мы возьмем модель исполнительной службы, действующую в Европе. Будет немногочисленная, но хорошо оснащенная и эффективная государственная исполнительная служба, которая будет реализовать те исполнительные производства, в которых фигурируют государство, стратегические предприятия или затрагиваются вопросы национальной безопасности и обороны.

Наша философия заключается в том, чтобы в Украине заработал институт частных исполнителей. Это будет смешанная система, когда будут государственные исполнители, исполняющие решения, в которых одной из сторон является государство, где объектами взыскания являются стратегические объекты или вопросы национальной безопасности и обороны. Все иные исполнительные производства должны передаваться в частный сектор, к частным исполнителям. Я сразу развею мифы: это не коллекторские компании. Частные исполнители – это самозанятые лица, которые получают соответствующую лицензию и легальное вознаграждение за выполненное судебное решение от взыскателя. На самом деле та ситуация, которая сложилась за последние 20 лет, фактически превратила действующих государственных исполнителей в частных, потому как они берут взятки, становясь на сторону того или иного лица. Именно это та проблема, которая является глобальной как для инвестора, так и в сфере соблюдения прав человека во время исполнения решений судов.

Первый этап – это кадровое обновление органов юстиции. Второй – установление реального вознаграждения для госисполнителей. Мы приняли закон, устанавливающий возможность оплаты вознаграждения до 50% исполнительного сбора от выполнения того или иного судебного решения непосредственно этому исполнителю. Это честно и справедливо. Если исполнитель работал добросовестно, ему не нужно ходить по углам и брать взятки – он может получить хорошее вознаграждение от государства по результатам своей работы.

К середине года мы планируем принять закон об исполнительной службе, который введет институт частных исполнителей. Думаю, в течение следующего года этот процесс станет более интенсивным, когда все желающие, которые хотят стать частными исполнителями, будут заходить в этот сектор. И у наших граждан будет выбор: обратиться к государственному или частному исполнителю с тем, чтобы максимально быстро выполнить решение суда, которое они получили.

Контроль судов за исполнением решений – это дискуссионный вопрос, потому что на сегодня только около 40% исполнительных документов являются судебными решениями. Остальное – это исполнительные надписи нотариусов и др. документы, которые дают право на бесспорное списание средств. Самый эффективный формат контроля – тот, который действует в секторе частных нотариусов: самоуправляемая организация – нотариальная палата, а Министерство юстиции – как орган, который устанавливает стандарты деятельности. Такая модель работает в Польше, Грузии. Кстати Польша получила эту модель несколько лет назад, и уже есть очень позитивные результаты именно в части реального выполнения судебных решений. Я уверен, что Украина сформирует свою модель, которая будет эффективной и, самое главное, будет обеспечивать защиту прав людей в части исполнения судебных решений, которые выносятся нашими судами.

Гия Гецадзе, заместитель министра юстиции Украины

– Говоря об обеспечении выполнения судебных решений, в первую очередь, нужно создать механизм, убрать бюрократию и мотивировать исполнителей. Мотивировать можно бонусами – каким-то процентом от исполненных решений. Еще нужно создать конкуренцию, введя институт частных исполнителей. При этом физические и юридические лица сами будут решать, к кому обращаться. У исполнителей появится естественная конкуренция между собой, а вопрос заработной платы мы можем решить – они будут зарабатывать свои проценты от исполненных дел, и кто будет больше работать, тот будет больше зарабатывать. Этот механизм поможет нам минимизировать коррупционные риски и дать шанс профессиональным юристам и адвокатам идти в частные исполнители, потому что там они смогут зарабатывать. Что касается Грузии, там тоже смешанная система исполнителей, и она работает очень успешно. Мы хотим привлечь профессиональные кадры, иметь хорошее законодательство и давать мотивацию, потому что без этого профессионалы не придут работать в систему.

Я знаю, что у депутатов одной из парламентских фракций уже готов проект закона. Мы в министерстве тоже пишем законопроект. Нашей целью является, чтобы в Украине был хороший закон, поэтому мы будем работать со всеми фракциями, индивидуально с депутатами, чтобы скорее принять закон. Мы точно знаем, как будем мотивировать и сертифицировать исполнителей. Также, чтобы было меньше контроля со стороны министерства над частными исполнителями, возможно, закон так и будет называться – «О частных исполнителях». Мы проконтролируем, чтобы они соблюдали этику, защищая права клиентов, но чувствовали независимыми, делая свой бизнес, организуя свою компанию.

Максим Щербатюк, программный директор Украинского Хельсинского союза по правам человека

– Конечно, реформировать систему органов исполнительной службы важно. Но не нужно забывать, что украинское законодательство во многих случаях дает судьям возможность принимать решения, которые, по сути, невозможно выполнить из-за отсутствия средств в бюджете. Исполнительная служба является одним из элементов одной общей проблемы.

Конечно, введение института частных исполнителей может частично эту проблему устранить, но только частично. Ведь, к примеру, законодательство о банкротстве разрешает должникам фактически не выполнять решения судов, действует мораторий на продажу имущества государственных предприятий, существуют социальные гарантии, которые не подкреплены финансово и, соответственно, ведут к потоку судебных решений, исполнить которые невозможно, государственный будет исполнитель или частный. Это зависит от того, сколько государство вкладывает средств и насколько оно формирует законодательную базу. Что реформа исполнительной службы сможет решить проблему невыполнения судебных решений, однозначно сказать невозможно. Но очень хорошо, что у власти есть понимание, что исполнительная служба в таком виде, как сейчас, неэффективная, не способна исполнять решения, даже те, которые, в принципе, можно выполнить.

По поводу передачи функций контроля выполнения судебных решений судам также нет однозначного ответа. Когда-то эта функция была у судов, но я не могу сказать, что это было очень эффективно, хотя тогда было меньше проблем с социальным законодательством и не было мораториев. С одной стороны, нужно усиливать роль судов, но, на мой взгляд, внедрение института частных исполнителей будет более эффективно.

Георгий Вашадзе, экс-заместитель министра юстиции Грузии

– Если говорить о передаче полномочий по контролю за выполнением судебных решений самим судам, думаю, это ничего не изменит, потому что не имеет значения, кто во главе этой системы. Тем более, что судебная система Украины, к сожалению, одна из наименее эффективных в плане менеджмента. Что касается функционирования исполнительной службы, то думаю, что хорошо было бы подключать в процесс частные компании, но без «эксклюзивов». У частных компаний не должно быть у каких-то монопольных преимуществ, когда кто-то будет работать только в определенном районе, или городе, или только в Киеве. Очень важным остается и законодательство, в котором будет выписана простота процедуры исполнения решений. Нужно, чтобы там мало что зависело от субъективного фактора.

Агия Ахундова, первый зампредседателя Государственной исполнительной службы

– Для того, чтобы у нас все решения выполнялись, и процент их выполнения соответствовал тому проценту, который на сегодня есть в европейских странах, нужно совершить несколько действий. Первое – это создание механизма мотивации, потому что какой бы орган контроля ни был за государственными исполнителями, если заработная плата у них будет оставаться в размере 1200 грн, они в любом случае не будут заинтересованы работать. Второй момент. Сегодня при разработке концепции реформирования мы рассматриваем вопрос о введении смешанной системы принудительного исполнения решений, когда одновременно работают государственные и частные исполнители. Это создаст конкуренцию, которая, естественно, будет способствовать повышению процента исполнения. Такая система положительно зарекомендовала себя во многих европейских странах. Внедряя ее, мы дадим возможность бизнесу и гражданам самостоятельно выбирать, к кому обращаться – к частным или госисполнителям.

Дальше. Конечно, на коррупцию и ее уровень влияет материально-техническое обеспечение органов ГИС. На сегодняшний день наличие, например, марок, конвертов, бумаги на очень низком уровне и не обеспечивает того, чтобы исполнитель мог спокойно вести производства. Следующим фактором является законодательство, потому что очень много дискреционных полномочий и норм, которые позволяют исполнителю выбрать, накладывать или нет арест, пойти на опись или не пойти, отсутствуют жесткие сроки исполнения и категорические нормы, что он обязан это сделать. В основном все нормы говорят, что он имеет право, а когда мы даем определенное право выбора, это, естественно, создает благоприятную почву для коррупции.

Важным также является программное обеспечение самого процесса исполнения. Естественно, для того, чтобы был контроль, вне зависимости от того, какой орган будет контролировать исполнение решений, нужно надлежащее программное обеспечение, которое будет соответствовать вызовам сегодняшнего дня и давать полную объективную статистическую информацию о том, что происходит в каждом отделе исполнения решений, где бы он ни находился. Разработка концепции реформирования системы принудительного исполнения сегодня практически заканчивается, и в скором времени она будет представлена общественности.

На сегодняшний день в профессиональных кругах еще не пришли к единому знаменателю относительно передачи контроля за исполнением решений судебной ветви власти. Что касается меня лично, то я не уверена, что это будет способствовать улучшению качества исполнения, по тем причинам, которые я назвала выше. Есть проблемы, которые не меняются путем изменения контрольного органа. И вообще, сейчас есть судебный контроль, потому как законодательно предусмотрено, что все действия и бездействия судебного исполнителя могут быть обжалованы в суд. Суд может отменить решение исполнителя или обязать его совершить то или иное действие. Эти полномочия у суда есть, и он ими пользуется.

Информация о материале

Опубликовано: 01 марта 2015

Я понимал, что бросать ребят в аэропорту нельзя, им деваться некуда. Они устали, потому что некоторые по 2 недели там находились. Когда все время стреляют, ты нормально не спишь, не ешь - не живешь, и это очень выматывает. Через 4-5 дней такого марафона человек начинает слабеть. А у сепаров на это и была нацелена тактика: во время перемирия они укреплялись даже не вокруг нас, а вдоль той дороги, по которой мы ездим, для того, чтобы отрезать ее.

Я родился в Полтаве, а вырос на севере России. Отец у меня военный, поэтому жили в разных местах: Магадан, Камчатка, Чукотка. Когда Украина отделилась, мы приехали обратно. Здесь я закончил школу, институт. Служил в армии, а потом полгода по контракту был миротворцем в Ираке. В последнее время жил в Киеве, работал финансистом. Потом в моей жизни случился Майдан, а когда началась АТО, я сходил пару раз в военкомат, ждал пока призовут. Сначала предлагали не то, что я хотел, а потом, когда узнал, что идет набор в 95-ую бригаду, оформился к ним. Потом сформировали отдельный 90-й батальон, и мы вошли в его состав, я - в качестве стрелка.

Забрали меня в конце лета. После подготовки, в ноябре отправили в АТО. Я дважды побывал в донецком аэропорту: до перемирия и тогда, когда аэропорт взорвали. За время перемирия россияне укрепили свои позиции сильно и толково. Нашей стороне тоже надо было этим заниматься. Солдаты делали, что могли, но надо было глобально укрепляться, особенно в плане инженерной подготовки. Да и сейчас ее надо вести постоянно, несмотря на зиму.

Первый раз приехал в аэропорт сразу после того, как они взяли старый терминал. А второй, перед тем, как его полностью взорвали. И я считаю, что все, кто попали в эти крайние ходки, могут априори считаться настоящими мужчинами, потому что практически каждый понимал, что шансов выжить там даже меньше, чем 50 на 50.

Эта поездка - проверка человеческих качеств и принципов. Для меня это тоже было так. Наверное, каждый для себя выбирал какую-то идею или цель, ради чего едет. Я понимал, что бросать ребят там нельзя, им деваться некуда. Они устали, потому что некоторые по 2 недели там находились. Когда все время стреляют, ты нормально не спишь, не ешь - не живешь, и это очень выматывает. Через 4-5 дней такого марафона, человек начинает слабеть. А у сепаров на это и была нацелена тактика, во время перемирия они укреплялись даже не вокруг нас, а вдоль той дороги, по которой мы ездим, для того, чтоб отрезать ее.

Второй раз мы приехали в ночь с 16-го на 17-ое января. Прорывались туда напряженно, на двух машинах. Одну из наших машин возле терминала взорвали сепары. Очень жаль водителя, он загорелся и, несмотря на то, что мы его вытащили, не выжил. Мы заехали, но выехать оттуда не смог никто. Возможность вывести раненых появилась позже, хорошо, что командование нашло способы это сделать. К моменту, когда мы приехали, там был всего один убитый, то есть, наши держались нормально. Мы сменили людей на постах, и люди чуть-чуть отдохнули, поели, поспали, вернулись в тонус. У ребят настроение поднялось и общий боевой дух. По несколько раз в день нас травили слезоточивым газом. Если ты не на посту и тебе не надо все время смотреть, то слизистые закрываешь балаклавой или перчатками - вытерпеть можно.

Мы более-менее укрепили позиции. Почистили пулеметы, гранатометы, были готовы к серьезной обороне, но не к тому, что 19-го они взорвут центр аэропорта. Дырка была большая, сквозная, с 5 этажа по подвал. Где-то метров 50 в диаметре. Они чем-то серьезным бахнули. Думаю, что это что-то сверху прилетело, какая-то ракета, потому что не смогло бы оно пробить перекрытия пяти этажей, если бы бахнуло из подвала.

Когда рвануло, я спал. Прошла такая взрывная волна, что меня по полу протянуло метра на три и засыпало мусором. Наши укрепления поломало достаточно сильно, но из завалов выбрались нормально. После взрыва ждали штурма, но сепары затихли, и мы построили баррикады из обломков. Там парень был молодой - медик, Зиныч Игорь, по прозвищу Псих. Он первый сориентировался, что делать. Взял ответственность командовать, начал пацанов собирать, кричать, что готовимся к обороне. Я считаю, что он достоин звания героя. Он из тех, кто там практически ничего не боялся. Игорь был смертельно ранен во время второго взрыва, ему сломало спину.

После первого взрыва раненых было немного, один из них умер. Я очень хорошо его знал, позывной Муся, хороший был человек. Тоже приехал пацанов спасать.

Нам тогда очень воды не хватало. Хорошо, что шел дождь - первое время то, что текло по стенам собирали в котелки и кипятили, а потом уже даже не кипятили. Когда вода закончилась - в ход пошел лед.

Второй взрыв, 20 числа, произошел, от того, что сепары залезли в подвалы и заминировали их. Пол под нами ушел вниз. Мы провалились и сверху тоже прилично посыпалось. Прятаться после этого взрыва уже особо некуда было.

Из-под завалов мы достали не всех, но каждого, кто подавал голос, вытащили точно. Вытаскивали их до темноты, ребята фонариками светили, копали, пока были силы. Из тех, кого достали, некоторые были с легкими ранениями, некоторые - с очень тяжелыми. Там еще оставались ребята, но физически найти их было невозможно.

У меня к тому моменту уже было ранение в ногу двухдневной давности, которое получил 17 числа, разгружая боекомплект с машины, приехавшей за ранеными. Кость не задели, а пулю достали уже в Селидово. Поэтому я вытягивал пацанов сверху веревкой, а другие ребята откапывали. Из тяжелых раненых больше половины до утра не дожили.

Удерживать территорию было трудно, но часть людей еще была готова оборонятся. Аэропорт стал просто символом. И это не в упрек нашему командованию, я думаю, они не так сильно держались бы за этот аэропорт, если бы его так не распиарили и не сделали флагом и примером героизма. Поэтому с таким остервенением россияне хотели этот символ завалить. Сейчас киборг - это символ аэропорта, а на самом деле, таких киборгов полно кругом. Их сейчас и под Дебальцево, и в Мариуполе, и в Станице Луганской в разы больше.

Нужно ездить в горячие точки, снимать героев и рассказывать людям их истории, а не одну чернуху показывать и ныть, как все плохо. На этих людях с винтовками сейчас все держится. Мы внутри страны проигрываем информационную войну, как и в Европе. И пока это так, нам будет очень трудно и в наземной войне. Поэтому журналисты должны осознать всю ответственность за информацию, которую они вкладывают в людей.

После взрыва у нас не стало связи, а это достаточно большая проблема. Часть бойцов пробились через полосу, чтоб просить помощь для остальных. И к нам таки прорвались ночью три машины МТЛБ, чтоб забрать раненых и погибших, обновить боекомплект и воду, но сделать это им не удалось. Машины приехали с той стороны, где завалило выход. Пока крутились, две из них сепары сожгли.

Когда стало рассветать, я решил идти к нашим и рассказать, куда и как подъехать и что ехать однозначно нужно, потому что там остались люди. Мы решили выходить вдвоем с Соколом из 80-ой. У него было ранение в ногу и плечо. Еще я попросил своего друга, Игорька, помочь нам дойти. Но он всю ночь сидел с ранеными и не хотел их оставлять. Медиков тогда уже не было. Игорь - добрый очень парень. Он остался и потом его взяли в плен. Я достаточно нормально знал местность, потому что изучал карту. Был очень плотный туман и видно нас особо не было, хотя мы шли по полосе, которая простреливалась.

Мы шли часа два, когда по нам стреляли: ложились и пережидали. Самое трудное для меня было заставить себя встать и идти дальше. Когда вышли к своим, нас подхватили и отвезли сразу в медпункт. Нашему командиру я все подробно рассказал, в частности, куда подъехать, и за нашими ребятами отправили еще одну колонну, но было поздно, потому что всех забрали в плен. Когда я узнал, сколько ходячих туда попало, очень пожалел, что я не собрал их всех и не заставил тянуть «трехсотых». Я просто думал, что выбираться будет сложнее, но шансы выйти оттуда были, хотя, конечно, не для всех. Я понимал, что «трехсотые», особенно критические, будут кричать от боли, но можно было их в спальники завернуть, тянуть по снегу. Даже проползти какой-то участок. Но был еще один нюанс: оставались и погибшие, которых нужно было похоронить.

Иногда очень хочется забыть то, как люди умирают. Как кричат. Но вот лица многих, с кем там был, запомнить хочется на всю жизнь. А самое тяжелое для меня - это, когда сделать ничего не можешь, ничем помочь.

Пацаны до сих пор в плену. Сепары обещали отдать «двухсотых», но тоже не отдают. Они на следующий день разбирали эти завалы. Выносили боеприпасы. Вполне реально, что могли откопать оставшихся людей.

Я не жалею, что мы поехали в аэропорт. Как могли - ребятам помогли. Я очень хочу, чтоб не забывали настоящих героев. Кроме Игоря Зиныча (Психа) из Тетиева я хочу упомянуть еще двоих людей, которые, как я считаю, достойны звания героя этой войны. Они сейчас считаются пропавшими без вести. Это Зубков Иван из Деражни (город в Хмельницкой области), и Бузенко Владимир из Ивано-Франковска, позывной Итальянец. Любой, кто там был, подтвердит, что это те люди, о которых надо писать в учебниках по истории.

Я видел войну в Ираке и здесь, и понимаю уже давно, что то, что кажется проблемами в жизни, на самом деле оказывается двойкой в первом классе, по сравнению с тем, с чем можно столкнуться на войне. Система координат и ценностей переворачивается. Война - это очистка. Потом возвращаешься и хочешь банальных, но самых важных вещей: спокойной жизни, которую так не ценишь, когда она есть. Надеюсь, что мой маленький ребенок проживет жизнь без войны.

Мне очень хочется сказать всем, кто идет воевать, чтоб не забывали, что война - это работа. Тяжелая, как правило. Там нужно что-то таскать, что-то грузить, что-то копать, куда-то идти или бежать, где-то сидеть и чего-то ждать, а стрелять придется совсем немного времени. И если ты нормально работаешь, то со временем достигаешь спокойствия и уверенности. И если не шлангуешь и соблюдаешь правила, то шансов умереть гораздо меньше. На такие вещи надо настраиваться и не бояться.

Что касается меня, то я принимал присягу и планирую вернуться на войну после выздоровления.

Когда меня спрашивают, за что воюешь, я привожу пример, как в Константиновке, а это 60 км от Донецка, встречал много людей, которые за нас, за Украину. Я думал, я еду туда, к сепаратистам, а там заходишь в кафе - тебя угощают. На базар приходишь - тебе продают продукты по закупочной цене. Молодежь флаги на стенах рисует. И мужчины, и женщины подходят и жмут руку. И все спрашивают, когда это все закончится и не бросим ли мы их. А на волонтеров посмотришь - и тоже понимаешь, что не зря воюешь; люди-то какие они - настоящие, хорошие. В госпиталь как-то пришли 2 девушки, принесли нам что-то, а мы говорим, что у нас уже всего достаточно. Тогда мы вам споем, они нам говорят. И начинают петь так душевно, на украинском языке, в два голоса. У нас даже слезы выступили. Так что, есть за что воевать! А все, кто считают, что они далеко от этого, пусть это ценят. Все достаточно относительно: в Крыму и Луганской области тоже раньше никто не мог подумать, что с ними такое произойдет. В Киеве своя жизнь: люди ходят на работу, развлекаются, а это все кому-то чего-то стоит - здоровья, ноги, жизни и так далее.

Важно, чтобы многие люди для себя поняли, что в стране идет война, и я думаю, что ее наилучший конец наступит как раз тогда, когда большинство людей будут готовы к наихудшему ее концу. Не надо кого-то винить, надо быть самому готовым. И самому хоть что-то делать для своих маленьких побед, чтоб добиться одной большой.

Информация о материале

Опубликовано: 27 февраля 2015