«Сміються над усіма, над собою найперше. Бо вільні душею. Раби не сміються — ті плачуть». Так в романе Павла Загребельного «Я, Богдан» размышляет Хмельницкий о своих казаках, привыкших смеяться даже перед лицом смерти.
Впервые прочитал это произведение в армии. Когда возвращал книгу в полковую библиотеку, «клубарь» Вася (боец, совмещавший в нашей в/ч должности библиотекаря, почтальона, киномеханика и сторожа солдатского клуба) суетливо накрыл «Роман-газету» ворохом «боевых листков» и сообщил заговорщически шепотом «Замполит вчера приказал ее изъять!»
Пожал плечами: не увидел в романе ничего крамольного. Позже, перечитывая, остановился на фразе «Раби не сміються — ті плачуть», вспомнил давний эпизод и, улыбаясь, подумал: «Может именно это напугало в далеком 88-м моего бывшего вечно хмурого политрука?».
Народ непобедим, пока люди не утратили способности иронично относиться к себеи насмешливо — к трудностям. Кривляние недопустимо в храме, клоунада неуместна в парламенте, суде (или, скажем, генштабе), зубоскальство оскорбительно на похоронах. Но ни одна война не умертвила любовь, ни одна власть не может ввести запрет на радость. Ни один кризис не в силах отменить первые цветы и первые книги, стихи и песни, праздники и свадьбы. Запах елки, вкус поцелуя, тепло детской ладони в твоей руке. Никто и ничто не способно лишить нас умения радоваться рождению ребенка, весеннему дню, собственным удачам, победам друзей, близких, соратников и успехам страны. Пусть эти успехи трудны и редки. Обстоятельства могут лишь принудить нас радоваться реже и сдержаннее. Но ведь жизнеспособность государства зависит, в том числе, и от количества способных с улыбкой достоинства принимать выпавшую на нашу общую долю беду.
Беда, увы, множит и уныние, и злорадство. Но кто сказал, что нынче стыдно улыбаться и шутить? Разнузданное транжирное веселье в стране, которая болеет, воюет, хоронит — постыдно. Грешно потешаться над чужим горем. Но смех не способен оскорбить величие или принизить трагизм эпохи. Скорее, чрезмерное самоистязающее уныние, непреходящий скорбный плач по любому поводу способны превратить животворное в полумертвое. Величественный, жизнеутверждающий эпос в скверный, невеселый комикс.
Ирония не отменяет критичного взгляда на вещи. Она делает его точнее, избавляя от критиканства. Неутраченная способность радоваться очищает от примесей отношение к врагам, превращая неистовую ненависть в истовый гнев.
Как не выкинешь из песни слов, так и не вымарать из летописи войны армейских шуток. Эти шутки порой соленые, как солдатский пот, и черные, как пропитанные пороховой гарью лица. Но они не позволяют людям войны сойти с ума перед лицом безумной смерти.
Трое военных, четверо «цивильных». Мы ехали в район Дебальцевского креста. «Зачем воину каска? Чтобы было куда сложить мозги…» — съязвил боец, пристраивая под ноги кевларовый шлем. Эту шутку дружным хохотом встретили пассажиры в камуфляже и гробовым молчанием пассажиры в штатском. Он имел право так шутить. Он оставался там. Мы возвращались в Краматорск.
Офицер под Марьинкой, рассказывая о радиообщении с соседями-артиллеристами, «слегка обеспокоившими наш блокпост дружеским огнем», имел право шутить о том, что «не всегда градус водки равен градусу угла наводки».
Близость войны не мешала военным улыбаться при взгляде на пулевые отверстия в дверях прямо возле вывески «Гостиница «Мир» в Северодонецке. И язвительно комментировать тексты объявлений на стене той же гостиницы — «По поводу обоснованности взимания туристического сбора в зоне АТО просьба обращаться к администратору», «С оружием в ресторан не входить!».
У всякого времени свой юмор. Но всякое время оставляет для него место. Мы живем, пока шутим. Как говорил бессмертный Горин: «Умное лицо — это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь…»
Даже бедность государственной казны часто обогащает сокровищницу юмора населения. Не знаю, что именно вызвало к жизни воспоминания о юности. То ли массовый успешный набег унылой части граждан на продуктовые магазины. То ли массовый успешный стеб на эту тему в исполнении неунывающей части граждан. Набирающая стремительную популярность страница fb «Первый всеукраинский фестиваль паники и истерики «На дне» — яркое подтверждение того, что рабов здесь меньше, чем хотелось бы нашим врагам.
