Статьи

Отзвенели литаврами пиар-торжества по случаю 100 дней правительства, сформированного почти 50 на 50 президентом и премьером. Восставшие против законов природы имиджмейкеры решили не дать весне показать, кто и где... Но запах-то бьет в ноздри.

Сказать, что широкие массы активно внимали произносимым с экранов текстам, было бы неправдой. Тарифы, худеющий кошелек и главный вопрос: «Жив ли Путин?», занимали большинство. А мне вспомнилась пронзительная тоска, которую я испытала, стоя на балконе сингапурской гостиницы и глядя на великий памятник мозгам и яйцам власти, возведенный этим государством за 50 лет. Полвека назад на территории, где из полезных ископаемых было несколько каучуковых деревьев; где британцы покинули военно-морскую базу, дававшую 40% рабочих мест, от которой отказалась Малайзия, не пожелавшая уравнивать в правах китайцев и малазийцев; на которой изничтожали друг друга банды трех национальностей, начался процесс, выведший Сингапур из бесперспективного месива в ряд первых стран мира. О методах можно спорить. Но, как по мне, Ли Куан Ю сделал две наиважнейшие вещи: во-первых, он предложил бизнес-модель страны, дав четко понять, на чем и как будет зарабатывать Сингапур, и что не менее важно, реализовал эту модель; во-вторых, восстановил доверие населения к власти, доказав, что перед законом равны все — и враги, и друзья. Это — основа. Остальное — «шашечки».

Понимая все сложности, которые прошел Сингапур и, видя его экономические результаты, я искренне тосковала по поводу того, что мне нужно вернуться домой и опять, прильнув к микроскопу, заниматься исследованием, как колония грибков с Банковой воюет с колонией бактерий с Грушевского. Воюет за заработки на электроэнергии; за рефинансовый откат; за «корыто» на железной дороге и «мисочки» на таможенных переходах; воюет за заработки на АТО и за контрабандные потоки из АТО; воюет за эфирное время; за еще не до конца украденную, но уже расчерченную пашню; за объем олигархического финансирования частных и партийных нужд...

Приоритеты в виде пиара и воровства очевидны всем, кто еще сохранил способность анализировать, задаваться вопросами да просто мыслить. Таких людей не очень много. Им выпало испытание жить на территории, управляемой подлецами и оккупированной безразличными потребителями. Выживут как вид — возможно, через пару лет и спасут страну. Не выживут — стране не устоять. Сегодня государство своим преступным бездействием убивает средний класс, не создавая стимулов для оживления экономики. Чем меньше среднего класса, тем больше людей, зависящих от государства: субсидии, нищенские пенсии, крохотные, но сравнительно стабильные зарплаты и даже контроль над доступом к сбережениям на банковских депозитах. Нынешний политический класс создает гумус для воспроизводства себя самого на тех же выборах.

По сей день наша страна не имеет четкого плана выживания, а главное, развития. Скажете: «Не до жиру». Отвечу: не посеем — не пожнем, а случайно, либо вопреки, хаотично просачиваются. Многие министры реформами называют то, что ими ни в коей мере не является. Например, Минздрав гордится приобщением к проведению тендеров международных организаций. Допустим. Хотя, и там лоббизма — выше крыши. Но дело ведь в том, что это — не ремонт. Это просто плиту на кухне помыть. Что касается самих реформ, то даже проведя «мантровые» децентрализацию, дерегуляцию, дегазификацию и даже борьбу с коррупцией, мы, лишь в лучшем случае, отольем из пластмассы детали LEGO. Ключевой вопрос: чтобы что? Какой точке сведения они все должны быть подчинены? Где инструкция? Не бывает реформ ради реформ. В чем наши точки роста? Какую экономику мы строим — экспортоориентированную или с лицом, повернутым на внутренний рынок? Какие сферы экономики при общем развале, деградации и скудости ресурсов мы сегодня должны спасать во чтобы то ни стало для того, чтобы завтра на них опереться, с их продукцией выйти на рынки и быть конкурентоспособными? Какова бизнес-модель Украины?

Реформы должны иметь цель. Чтобы не тушить постоянно пожар, работая в режиме «сегодня на вчера», а все же подумать о будущем и работать на него, четко и последовательно, не позволяя кризису быть бесконечным. Уже от цели будут зависеть и набор инструментов, и приоритеты использования крайне ограниченных ресурсов при спасении гибнущих активов нашей экономики.

Если избрать целью уменьшение зависимости от внешних рынков, сделать ставку на полноценный платежеспособный внутренний рынок, тогда нам нужна — политика высоких зарплат и пенсий, приоритетное вложение средств в человеческий капитал (образование, наука, медицина) и концентрация господдержки на нескольких перспективных кластерах, прежде всего, технологии энергосбережения (от дома, села—города, до региона и страны), энергетическая эффективность производства (чтобы не тратили на выпуск табуретки или шины в 5–6 раз больше энергии, чем конкуренты в Европе) и очевидно инфраструктурные проекты, системно поднимающие сразу по несколько отраслей.

Если целью избрать наращивание экспорта, тогда нужны три вещи — наоборот, на начальном этапе — дешевая рабочая сила (этого обвалом гривны мы уже достигли), защита собственности инвесторов, стабильность (не факт, что демократия, Китай тому пример) и главное — ответ на вопрос, какая продукция станет визитной карточкой Украины на международных рынках? Очевидно, это не будет руда, химия, первичная металлургия, истощающие ресурсы страны, убивающие экологию, крайне энергозатратные отрасли. Тогда уж лучше высококачественная и экологически чистая продовольственная продукция. Не зерно, молоко, мясо, семечки и рапс — именно продукты питания, с высокой добавленной стоимостью, с рабочими местами и наукой в Украине, а не за рубежом. IT? Создайте условия. Машиностроение? Спасайте профильные вузы и еще живые предприятия… Главное — определитесь!

Многие во власти задаются этими вопросами или дискутируют о них?

Если быть честными, то в Украине сложилась следующая ситуация. Верхи не могут управлять по-старому, но хотят. Низы не хотят жить по-старому, но не могут по-новому.

Удивительный мы народ: всегда будем бороться с диктатурой и всегда, при этом, плевать на демократию, если под демократией подразумевать соблюдение законов. Толчком для стратегического, осмысленного развития государства и экономики у нас не служит ни авторитаризм, ни демократические периоды. Мы, в своем большинстве, живились советским наследием при Кучме, доедали страну при Ющенко, обгладывали кости при Януковиче…

Мы выбираем власть как банки — кто больше пообещает, тому и относим голоса и сбережения. Отнесли? В отношениях с властью мы достаточно быстро делаем шаг от любви к ненависти, не вменяя себе в вину тот факт, что позавчера мы сами выбрали этого президента, а вчера — этот парламент. Помните, в апреле прошлого года мы спросили у жителей восьми областей «зоны риска», являвшихся к тому же электоральной базой экс-президента: «Ощущаете ли вы личную ответственность за действия Януковича и его команды?». Напомню, «безусловно, да» ответили 4%... А ведь и на этот раз предупреждали. Предупреждали, что не бывает 13% на валютные вклады и 25% на гривну. Это не банк. Это «пылесос» и «пирамида». И о другом предупреждали: миллиардеры первой волны, эпохи первичного накопления капитала — это не просто люди с большими зубами, когтями и крепкими локтями. Это люди с нижайшим моральным барьером, который позволил им в свое время сделать то, на что не решились вы. Но он же хорошо говорит, правда?.. На фоне некраснобая Кучмы, говорившего много, но непонятно, Ющенко и, уж тем более, Януковича, чьи выступления смотрели, жадно отлавливая очередную Ахметову и «умыкни» с «йолкой», человек, умеющий складно говорить, представлялся воплощением всех достоинств, необходимых для президента. А оказалось — только одного. Но попались же?

Мы требуем обязательного изучения в вузах украинского языка и истории — после 11 лет изучения в школе первого предмета, и 7 — второго. Но мы не требуем гнать поганой метлой преподавателей вузов, которые за денежную закладку в зачетке принимают экзамены, зачеты, курсовые, дипломы. Нам безразлично, что на наших глазах убиваются и уже практически убиты медицинская, инженерная, педагогическая, юридическая, правоохранительная Школы.

Мы считаем исчерпывающими проявлениями патриотизма национальную символику и волонтерство, но не уплату налогов. Недавно я спросила топ-менеджера одного из банков, жертвует ли он деньги волонтерам на АТО. «Нет. В прошлом году я, ни на копейку не юля, заплатил 2 миллиона 830 тысяч гривен подоходного налога. Я вправе рассчитывать на то, что мое государство за эти деньги сможет обеспечить необходимым наших защитников». Если бы налоги платили все, или, по крайней мере, большинство, то стране не потребовалось бы столь масштабного волонтерского движения. Да и в случае уплаты налогов у людей для волонтерства не было бы такой ресурсной базы. Зато, была бы у государства возможность системно и эффективно обеспечить наши войска. А наша задача заключалась бы в том, чтобы разорвать на части правительство за потерю гривны из бюджета, предназначенного для защитников Украины.

В Европе обращение в суды с целью восстановления справедливости в отношении незаконных сделок, асоциального поведения соседей, нарушителей общественного порядка — является нормой. Подавляющее большинство людей таким образом пытается внести свою посильную лепту в сохранение собственного же защитного слоя, в котором проделывает дыру любое нарушение закона. У нас эту европейскую поведеченскую норму называют «стукачеством». Какие мы европейцы?

Иногда, задумываясь над тем, кто же мы такие, мне кажется, что большинство моих сограждан является анархистами-патерналистами. Вот такой оксюморон. Мы не благоговеем перед властью. Не считаем институт государства чем-то, как принято нынче говорить, сакральным. Мы готовы его обмануть во всем и везде. И списать на него все тяготы и лишения жизни в Украине. Но при этом, подавляющее большинство, в лучшем случае — сходив на выборы, считает, что государство обязано обеспечить ему дороги, медицину, высокое качество образования, безопасности, зарплат, пенсий и уровня жизни в целом. Так не бывает.

При этом разумеется, нельзя не заметить, что в стране лапками, во имя спасения, взбивает сметану, скорее, общество, нежели государство. Кто-то щепетильно, придерживаясь европейских стандартов и требований, развивает производство экспортспособных продуктов питания, мебельной фурнитуры, пеллетов, стройматериалов. Кто-то, объединяясь с такими же неравнодушными гражданами, патрулирует свои микрорайоны и районы, не рассчитывая на героизм ментов дрожащих. Кто-то разрабатывает и обивает пороги госучреждений со своими предложениями нужных и, при желании, легко внедряемых новаций для АТО. Кто-то без помощи государства налаживает производство прицелов, бронежилетов, беспилотников, защищенных систем связи. Кто-то тратит многие и многие часы своего личного времени, вкладывая знания в талантливых украинских детей, прославляющих нашу страну на международных олимпиадах. Кто-то, вопреки многоголосому истерическому визгу «Не тронь пастуха!», продолжает проводить журналистские расследования, выводя на чистую воду грязных мародеров от власти. Слава Богу, таких примеров можно приводить очень много. Гораздо больше, чем после первого Майдана. Но, этого слоя, зажатого между яхтами и электоральными наборами с гречкой, не хватает для того, чтобы привести в чувство страну. Есть функции, которые может выполнить только государство: оборона; внешняя политика; справедливость; масштабная борьба за внешние рынки; образование...

Выполняет ли государство эти свои функции? Ответ понятен: нет. Способно ли оно это делать своим нынешним составом? Мой ответ: нет.

Наша страна находится в состоянии войны. Мы сражаемся и хороним. Мы теряем ресурсы, производственные мощности и рынки. Мы распугали инвесторов и постепенно разочаровываем друзей. Мы уже почти полностью объект, хотя имели шанс стать субъектом. Всему виной Кремль? Не всему.

Во время войны большинству предателями кажутся те, кто сообщает врагу местонахождение наших войск; подводит дальнобойное оружие к линии фронта для сдачи, убегает в Россию, будучи специалистом-программистом СБУ по обеспечению комплексов перехвата мобильной связи и т.д. Но есть и другие виды предательства. Именно во время войны, во время недуга, во время боли.

Назначать на ключевые посты не лучших специалистов, а некомпетентных, профнепригодных, но верных и проверенных совместным бизнесом людей, — предательство.

Для президента и премьера — в присутствии западных спонсоров и союзников улыбаться друг другу, и при этом буцать друг друга под столом; закрывать кадровые вакансии верными дилетантами, по причине межчеловеческого недоверия и политическо-коммерческой конкуренции; перебрасывать друг другу ответственность за болезненные для общества решения, как горячую картошку у костра — предательство.

Верховной Раде освящать своим формальным голосованием утверждение кадров, чья компетентность, как всем прекрасно известно, не отвечает задачам, стоящим перед возглавляемыми органами — предательство.

В то время как вся страна переживает серьезнейшие материальные проблемы продолжать воровать и позволять воровать миллиардами — предательство.

Вместо того чтобы решительно остановить войну олигархов и контролируя всю правоохранительную систему заставить монополистов прозрачно разрешить конфликты и пройти принудительную демонополизацию — провоцировать войну пираний в расчете выйти единолично на простор освободившихся охотничьих угодий — предательство.

Множество раз принимать у себя в кабинете и резиденции Владислава Суркова — архитектора вторжения в Донбасс. Того самого, что впоследствии был обвинен гостеприимным хозяином в руководстве снайперами на Майдане — это предательство.

Принимать Закон «О люстрации» вместе с тухлой водой, выплескивающий профессиональных и ни в чем не повинных носителей институциональной памяти, — предательство.

Имитация борьбы с коррупцией; суды над «ломиками», а не «медвежатниками»; избирательное преследование вчерашних за то, что массово делают сегодняшние — предательство.

Допущение развала государственной системы управления. Развала до такой степени, что ни одна хунта не поможет. Ибо хунта — это смена головы. А ее не к чему крепить. Качество генерируемых решений, скорость их принятия и четкость формулировок постыдно упали. Исполнительская дисциплина — вызывает слезы. Уровень квалификации кадров (и без того низкий) изничтожается глупым законом о сокращении пенсии работающим: пенсионеры, в первую очередь военные, массово покидают госорганы. Только за последние 10 дней около 40 специалистов по экономике обороны и мобилизационной системе покинули кабинеты в министерствах. Теперь мы будем платить полноценную зарплату более слабым специалистам, которые придут на их место, а им — полноценную пенсию. Выигрыш видите? А предательство?

Пиар-ложь в эфирах и отсутствие честного разговора со страной, признание и осознанное (а не конъюнктурно-вынужденное) исправление ошибок — кадровых и смысловых. Вместо последовательной целостной и логичной политики — безответственное желание понравиться всем и сохранить рейтинг. Это — предательство.

Установление на поталу публике смехотворных зарплат в системе власти (что в низах системы провоцирует рост взятковзятельства) и при этом обеспечение топ-менеджмента государства «конвертируемыми» прибавками олигархического происхождения — это предательство.

Вместо личной ответственности и сохранения необходимого для функционирования вооруженных сил единоначалия — потешный Военный кабинет СНБО, который изучает боевые планы (!), принимает их голосованием (!), передает на рассмотрение СНБОУ (!), который в свою очередь их рекомендует Верховному главнокомандующему! Сделать все, лишь бы во время войны уйти от личной ответственности за принимаемые решения — это предательство.

Когда премьер говорит, что в его правительстве реальным сектором занимается «никто»; когда на вопрос о горизонте планирования он отвечает: «Завтрашний день»; когда он честно признается в том, что как экономист знает, что нужно делать, а как политик не может себе этого позволить — это предательство.

Когда колоссальная энергия народного духа была истрачена на удержание рейтингов, выборы и, как следствие, рассадку потоковых контролеров либо беспомощных в своем большинстве импортных министров, когда народные батарейки, по меткому выражению Кузьмы, были израсходованы на своекорыстную чушь, а не державные преобразования — это предательство.

Владимир Путин — лицо российской системы, фигура, обладающая бодрой походкой, — не может быть объектом нашего с вами влияния. А наша власть — может. В своем нынешнем состоянии она не способна вывести Украину из штопора, в который, во многом по личной гигантской самоуверенности и ничтожной компетентности, ввергла страну. Что же делать? Простого ответа нет. Одной таблетки от всех хронических болезней — тоже.

О хунте, которая однозначно превратит Украину в парию, мы уже говорили. Третий Майдан разорвет сметанную госсистему на лоскутки, а вместе с ней (при активном использовании Кремлем созданного повода) и страну. Досрочные выборы, которые многие прогнозируют уже на будущую осень... Они мало что изменят. Ресурсы информационные и финансовые по-прежнему в руках столпов нынешней власти и их спонсоров. Но даже не это главное.

Во-первых, процесс осознания личной ответственности избирателя за свой выбор все еще, мягко говоря, не завершился. А, во-вторых, смею напомнить об уже когда-то написанном: старая элита уходит, новая только формируется. Выбор между гнилым и зеленым? Время. Нам так нужно время! Для того чтобы соединить опыт и молодость, а не кошельки и новые лоты на политическом аукционе. Для того чтобы молодые осознали не только свои права, что они уже сделали, но и обязанности. И что еще важнее — набрались знаний, необходимых для их реализации. Не дураки придумали три «П» — Патриотизм, Порядочность и ПРОФЕССИОНАЛИЗМ.

Знаете, я много раз могла, откликнувшись на предложения, стать депутатом, министром и даже вице-премьером. Но каждый раз искренне недоумевала: «Как? Я не смогу! Мне не хватит компетентности!» Многим показалось, что этим вопросом не стоит заморачиваться. Стоит. Хотя бы после обретения статуса. И к чести ряда молодых депутатов, процесс гармонизации размеров короны и собственных знаний идет достаточно активно, что, несомненно, через какое-то время поможет государству получить врачей, а не специалистов по макияжу. Но времени нет. А менять подходы к управлению страной необходимо сегодня. Проводить кадровые замены в исполнительной власти — сегодня. И разрабатывать стратегический план развития экономики, который за нас никакой МВФ не напишет — тоже сегодня. И возвращать, несмотря на сложности, веру людей в позитивные изменения, заряжать батарейки — тоже сегодня.

Иного выхода, нежели взять власть в клещи западного контроля и контроля гражданского общества — я пока не вижу. Синхронизировать действие «челюстей» будет не просто. И у Запада есть в Украине интересы, не во всем совпадающие с нашими национальными, и гражданское общество — не косяк рыб, действующий быстро, четко и слажено. Зато у них есть финансовая разведка, а у нас нет другой страны. Мы должны заставить власть работать, а не имитировать; бороться за страну, а не за собственные рейтинги и доходы. Молчать «потому что война» — предательство. Мы не можем позволить, чтобы на месте нашей страны появилась надпись: «Погибла из-за глупости и жадности».

Информация о материале

Опубликовано: 23 марта 2015

«Мы были вместе в одной части, а теперь здесь на Донбассе они инструктируют боевиков, а мы защищаем Украину», – грустно отвечает украинский боец на вопрос о том, поддерживают ли бывшие сослуживцы отношения после выхода из Крыма.

Мы общаемся под Мариуполем. Морпехи только вышли из горячей точки на место временного базирования. Весь батальон был сформирован из военных, которые остались верны украинской присяге – из Перевального, Феодосии, Керчи, Севастополя.

Многие из них родом из Крыма, на полуострове остались их семьи, поэтому просят не снимать на камеру лица и не указывать их имена и фамилии.

«Нам моря очень не хватает», – вдруг переводит тему разговора мой собеседник. – В Крыму море, горы, водопады… Но вы не переживайте! Боевой дух у нас тут на высшем уровне».

Как изменилась жизнь украинских военных, которые сделали выбор в пользу Украины и не изменили присяге? О чем они вспоминают и думают год спустя после аннексии полуострова?

«Нас просеяло как сито»

23 февраля 2014 года Юлию Мамчуру вручили ордер на квартиру в Севастополе. Это произошло на празднике, который украинские и российские моряки отмечали вместе.

Мамчур стоял в очереди на получение квартиры 23 года. Спустя три дня его мир перевернулся.

Военный летчик первого класса, командир 204-й бригады тактической авиации, Юлий Мамчур не любит вспоминать события прошлой весны.

«Бандеровцы, фашисты! Вас надо разорвать на запчасти! Вот что говорили нам люди, с которыми мы вместе жили. В один момент мы стали врагами», – вспоминает Мамчур.

27 февраля прошлого года в 21:30 к воротам воинской части, где базировалась его бригада, подъехали 16 грузовиков, 6 БТР, около 500 человек из спецподразделения ГРУ России.

Утром 27 февраля он доложил начальнику генштаба ВМС Украины адмиралу Ильину о вероятном развитии событий в районе Бельбека. Военные на аэродроме были в полной боевой готовности и ждали приказа. «Мы готовы были перебазировать 12 самолетов в указанное место. Но в 16:03 я получил приказ сложить оружие», – говорит Мамчур.

Приказ отдал все тот же адмирал Юрий Ильин. В этот момент он уже перешел на сторону России. Склонял к этому и комбрига тактической авиации.

«Зеленые человечки» почти сразу обрубили спецсвязь, мобильная прослушивалась.

4 марта 2014 года вооруженные россияне блокировали проход в воинскую часть. Тогда командир и офицеры пошли освобождать свою часть, вооружившись флагами. Они пели гимн. Собственно, благодаря этому сюжету Мамчур и стал символом сопротивления украинских военных.

«Мы не думали о том, страшно или нет. Просто шли и пели гимн», – говорит Мамчур. Россияне палили в воздух.

Он убежден, что русские были уверены, что сломают украинцев за три дня. Но на деле у них ушло три недели, чтобы получить контроль над военными частями.

Эти три недели – самые сложные в жизни Мамчура. «Я бы такого никому не пожелал», – говорит он, а подумав, добавляет – «нас просеяло как сито».

Из 21 летчика, которые были под его руководством, верными присяге остались 11.

Об оставшихся десяти, перешедших на сторону России, Мамчур до сих пор вспоминает с болью.

«Может быть, в жизни нужно только один раз принять правильное решение. И это был вот этот раз», – говорит он.

В итоге «самооборона» Крыма и «зеленые человечки» штурмовали авиабазу в Бельбеке и проломили ворота БТРом.

Юлий Мамчур попросил россиян отвезти его к командующему Черноморским флотом адмиралу Александру Витко. «Я хотел посмотреть ему в глаза. Мне сказали, что отвезут. А отвезли на гаупвахту на улице Бачинского в Севастополе», – вспоминает командир.

Три дня в одиночной камере. Под психологическим прессом. Украинские власти, чтобы освободить Мамчура, отключали в Севастополе электроэнергию.

22 марта Юлия Мамчура привезли на Чонгар и передали украинским пограничникам. Из более 600 военнослужащих аэродрома на материк вышли 240. Позже из аэропорта Бельбек вывели 50 самолетов, 12 остались на оккупированном полуострове.

Могла ли Украина удержать Крым?

Для Мамчура это не риторический вопрос. Он точно знает, с кем три недели вел переговоры. «Это были спецподразделения, которые перекинули в Крым после Сочинской Олимпиады», – говорит комбат.

За этот год Мамчур прожил, кажется, еще одну жизнь. Он по-прежнему военный, откомандированный в Верховную Раду. В комитете по национальной безопасности он проводит все свое свободное время.

«Знаете, у нас в бригаде много добровольцев. Нам не дали защитить Родину в Крыму, и многие мои защищают ее сейчас на востоке», – говорит комбат.

Хотя сам-то он понимает, что авиационные специалисты – на вес золота. Чтобы стать первоклассным летчиком, нужно отучиться 4 года в училище, получить как минимум 5 лет летного стажа.

«Это город Крым?»

«Мы хотим взять вашу часть под контроль, чтобы ваше оружие не попало Правому сектору и татарам», – с такими словами 26 февраля к командиру Сакской бригады морской авиации Игорю Бедзаю обратился командир «зеленых человечков», представившийся Сергеем.

Он приехал к украинской военной части в сопровождении трех КАМАЗов военных.

«Зеленых человечков» сопровождал мэр и депутаты поселка Новофедоровка. 23 февраля они приезжали в часть, чтобы поздравить бригаду. А три дня спустя занялись расселением и питанием военных, представившихся «крымской самообороной».

Мы идем с Игорем Бедзаем по взлетной полосе Николаевского аэропорта Кульбакино, где теперь дислоцируется Сакская бригада. Военный штаб на полигоне для Сакской бригады построили волонтеры «Крылья Феникса».

«Мы знали, что здесь в Кульбакино стоят ИЛы-76, в них можно было загрузить десантников, знали, что Херсонский полк стоит в боевой готовности. Полоса нашего аэропорта в Крыму была свободна, можно было высадить тактический десант, закрепляйся на аэродроме», – размышляет Игорь, мысленно возвращаясь в март 2014-го.

В его словах нет обиды. Тогда приказа он так и не дождался. Командир Бедзай очень спокойный человек. Именно эта черта, как говорят это сослуживцы, помогла избежать провокаций и жертв.

Комбриг в одиночку ходил к чеченцам батальона «Восток», когда те заняли вышку и часть полигона аэропорта в Новофедоровке.

«Это город Крым?» – спросил у Бедзая чеченский боец. Теперь командир частенько вспоминает эту фразу.

В его воинской части находилось 50 автоматов, 40 пистолетов, 30 единиц техники – самолетов и вертолетов.

Все напряженно ждали приказа из штаба ВМС о дальнейших действиях.

Ежедневно к Игорю Бедзаю приходили гонцы с предложениями перейти под российское командование. Чеченцы обещали зарплату в 250 тысяч рублей (почти 100 тысяч гривен по нынешнему курсу – УП), если будет служить в российской армии.

Бедзай отшучивался. А сам каждый день собирал на плацу весь состав, поднимал национальный флаг под звуки гимна, и повторял: «Если вы хотите перейти на службу в армию РФ, вам нужно сначала уволиться по всем правилам. Иначе вы станете предателями».

Спустя год он сокрушается, что не со всеми успел переговорить, переубедить. Он уверен, что многие кто остался тогда, сейчас жалеют.

В общей сложности из 900 служащих в бригаде, в Украину передислоцировались 275 человек – 70 % командного состава и 15% - контрактников. Бедзай поясняет, почему так случилось: большая часть из тех, кто служил по контракту, были крымчане.

В середине марта командование, возглавляемое Бедзаем, так и не дождавшись приказа из штаба ВМС, самостоятельно спланировало вывод техники на николаевский аэропорт Кульбакино.

В один из мартовских дней по команде: «Поехали!» пять вертолетов и три самолета завели двигатели и поднялись в воздух.

Тогда командование не знало, как отреагирует на вылет из Новофедоровки 55-й Евпаторийский зенитный полк, у которого на вооружении стояли «Буки». Командир не понимал, под чьим командованием находился полк.

Спустя пять минут после взлета вертолетов Бедзаю позвонил командир «зеленых человечков» Сережа: «У тебя полеты? У меня приказ – в следующий раз, когда будете покидать аэропорт, мы будем открывать огонь на поражение».

Когда вертолеты и самолеты уже были в воздухе, по закрытому каналу вдруг вышли на связь: «Хлопці, ви за кого воюєте - за наших чи за росіян?».

Это пробивались россияне. «Запросить могли только из Качи или Бельбека – там, где уже были русские, – говорит Бедзай. – Вот это было волнительно, потому что они могли поднять кого-то на перехват».

Когда в начале апреля Игорь Бедзай покидал новофедоровский полигон, бывшие сослуживцы, которые решили остаться, плакали. Признаться в этом не стыдно. Тогда, говорит командир, всем было сложно принимать решения.

«Капитан, который перешел на сторону россиян, сейчас получает в три раза больше, чем я. Про одного даже ролик сняли. Но мои ребята им не завидуют, считают предателями» – грустно констатирует командир Бедзай.

Среди тех, кто остался в Крыму, много учеников комбрига.

«Я был белой вороной везде. В России у родственников был хохлом. В Черкассах у родственников я москалик»

Год назад, когда российские войска в Крыму взяли в осаду украинские воинские части, на всю Украину прославились керченские морпехи.

Они устроили на плацу рок-концерт и пели песни «Океана Эльзы». А их замполит Алексей Никифоров отчитал в прямом эфире тогдашнего министра обороны Игоря Тенюха.

Только в этом году он начал называть себя украинцем. Родился Никифоров в России, с 1995 года служил в Крыму.

«Я был белой вороной везде. В России у родственников был хохлом. В Черкассах у родственников я – москалик. А я им всем: «Вот вам всем дуля, я – крымчанин. Теперь «крымчанин» звучит не так», – рассказывает Никифоров.

Когда он вспоминает про Крым, улыбка сходит с лица: «Я хорошо понимаю донецких и луганских переселенцев. Внутри пустота. Не хватает дома».

Вопрос с его крымской служебной квартирой до сих пор не решен. Недавно он узнал, что у одного из сослуживцев ФСБшники вскрыли замки. Пообещали опечатать, но обманули – квартиру оставили открытой.

Никифоров утверждает, что из Крыма вышла только пятая часть специалистов офицерского уровня. В Киеве он решил продолжить военное образование – сейчас учится в военной академии.

«Если Путин попрет, будет ускоренный курс»,– говорит он.

Из керченской части, где служил Никифоров, вышли 64 военных из 306.

«На наших глазах рвались семьи – у нас в части таких две было. В первой муж-офицер остался в Крыму, а жена вышла. Во второй наоборот – жена отказалась выезжать. А тут на материке эти обе половинки соединились, дай Бог, чтобы все было хорошо», – расплывается в улыбке Никифоров.

Он рассказывает, что в период киевского Майдана в Крыму была такая антимайданная истерия, что разобраться было очень непросто.

«20 февраля часть наших морпехов, которые базировались в Феодосии, отправили штурмовать Майдан. Просто посадили в транспорт, довезли до Симферополя, а оттуда отправили поездом в Киев. Какое-то время продержали в поезде, а потом увезли в Васильков», – рассказывает один из сослуживцев Никифорова.

Никифоров вспоминает, как один знакомый офицер, который в Крыму уже в российской форме ходил, решил проверить информацию о «бандеровцах».

«Взял больничный, приехал во Львов, походил там сутки, поговорил на русском языке, вернулся в Крым и сдал форму. Сейчас служит на своей должности. Уже два раза ездил на ротацию в АТО. А сам родом из Донецка», – рассказывает он.

Уже в Николаеве керченские морпехи пытались реабилитироваться за Крым.

Познакомились с руководителем местной самообороны – Александром Янценым. И втайне от командования, помогали им патрулировать город.

После всего пережитого русский Никифоров уже не называет себя крымчанином. Он смело говорит «я – украинец».

Морпех частенько вспоминает концерт на плацу. Этот креативный ход привлек внимание сотен журналистов. Никифоров жалеет, что из всего коллектива только солист Александр «вышел на материк».

«После концерта девочки начали писать ему в соцсетях, одна девочка была из Николаева. Мы как переехали, она буквально на следующий день пришла в гости. Расписались в сентябре, в марте у них должен родиться мальчик», – смеется замполит.

А два других музыканта – барабанщик и звукорежиссер – остались в Крыму, ушли с военной службы и в море ходят на гражданских судах.

А еще он с трепетом вспоминает волонтеров – и тех, кто помогал, когда шла осада, и тех, кто помогает сейчас: «Недавно услышал, что волонтерство – это позор государства. Может быть, но это точно гордость нации и страны».

Дорога на «Корец»

Последний украинский флаг в Крыму был снят с маленького, но гордого морского тральщика «Черкассы» на Донузлаве. Тогда, год назад мы все следили за этим кораблем.

«Нас вышло 45 человек. Были люди, которые стояли с нами до конца на тральщике, но остались на полуострове, поскольку были родом из Крыма», – вспоминает Александр.

За время блокирования на корабль никаких ходоков со стороны не допускали, золотых гор никто не обещал. «Проплывали только мимо на катере, махали ручкой, и все. Мы им всем показали кулачки и поплыли дальше», – рассказывает Гутник.

Команда маленького тральщика – это чуть ли не единственное украинское подразделение в Крыму, которое не ждало, когда их захватят, а пыталось сражаться. Своими силами они пытались разблокировать перекрытый российскими военными судами выход из Донузлава – оттянуть тросами один из затопленных кораблей. А после этого решились на прорыв.

«Сдаваться нам очень не хотелось. Поэтому мы пошли к выходу из бухты. Когда передняя часть прошла полностью, мы зацепились. До этого русские не знали, что делать, растерялись. А когда мы остановились, столкнули нас на мель. Но даже после этого наши были готовы идти на абордаж. Я не знаю, что бы тогда было. А так хоть ребята все живые и здоровые. Может, некоторые наши и жалеют, что мы не высадились на тот буксир», - вспоминает Саша.

25 марта «Черкассы» снова штурмовали. И это был последний штурм для смелого тральщика.

Уже после захвата украинские военные договорились, что флаг провисит на корабле до утра – пока последний боец не сойдет с корабля. Но для врагов придумали одну хитрость.

«Мы очень хорошо привязали флаг на самом верху. Мачта, на которой он был закреплен, была очень скользкой: когда тянули затопленный корабль, движок такую мощность давал, что из трубы летели куски недогоревшего масла с соляркой. Вся мачта была в ней. Туда залезть было очень сложно», – вспоминает Гутник.

Ребят в Украине встречали как героев, пригласили в Черкассы. «Командиру дали грамоту почетного гражданина, а всем остальным – премию. Устроили нам праздник, отвезли в Суботов, Чигирин», – рассказывает Саша.

В апреле снова началась служба, моряки прибыли в Очаков. Прошли реабилитацию и параллельно занимались приемом кораблей из Крыма.

Россияне вернули только часть техники. Гутник утверждает, что отдали только те корабли, которые были постарше и похуже по своим военно-техническим характеристикам.

Из тральщиков вернулся только «Геническ». А «Черкассы» так и остались в Крыму.

«Всех ребят, которые остались в Крыму, можно поделить на три группы. Первые – сразу отказались бороться и ушли. Вторая партия сошла после того, как мы попытались отбуксировать затонувшее судно. Третья группа оставалась с нами до последнего, но в Украину не вернулась: крымская прописка, семьи. В итоге они получили российское гражданство», – рассказывает Александр Гутник.

В итоге около 30 человек остались служить в российской армии. С некоторыми из них Гутник поддерживал отношения. Они хвастались высокими зарплатами и тем, что подход к службе в российской армии намного серьезнее.

Но Александр не очень верит в эти разговоры.

«Какое еще может быть отношение к предателям? Их раскидали по разным кораблям, чтобы как можно меньше их было на одном судне», - парирует он.

Скорее, Гутник поверит в то, что мичман, который служил на тральщике «Черкассы», изменивший присяге, сейчас моет офицерские гальюны на русских кораблях.

«До всех этих событий я думал перевестись в ЧФ РФ», – признается Александр Гутник.

Он говорит, что на российских кораблях и до этого служили украинцы – люди, принявшие гражданство России. «Там и далекие походы у кораблей, и серьезное вооружение на кораблях стояло. Наш флот ни в какое сравнение не шел», – поясняет Гутник.

После всего, что произошло, Александр больше не допускает и мысли о том, чтобы перейти на сторону РФ.

«После всего, что произошло, я не мог себе позволить перейти на сторону России. Тем более, таким образом. Это уже было бы предательством. Так нельзя».

Информация о материале

Опубликовано: 23 марта 2015

Совсем недавно судьи нашей страны руководствовались главным принципом советского правосудия – своим собственным социалистическим правосознанием. Сотни диссертантов в безбрежном СССР детально трактовали это самое социалистическое правосознание, основываясь на трудах Маркса-Энгельса-Ленина, обильно цитируя практиков классовой морали Сталина-Хрущева-Брежнева. Студенты юридических факультетов зубрили наизусть малопонятные формулировки…

Так было. И так осталось. Оттуда, из недалекого от нас СССР мы унаследовали и телефонное право, и иные прелести самого справедливого в мире правосудия. Горько, тоскливо осознавать, что оттуда, из СССР мы получили «революционно оправданное» решение Верховного Суда Украины, позволившее нам с третьей попытки проголосовать за президентство господина Ющенко. Такое же «правовое» решение, как и якобы «юридически оправданные» аргументы господина Кучмы, желавшего оставить за собой третий срок президентства.

Социалистическое правосознание советских судей легко и просто превратилось в коррупционное правосознание независимых и неприкасаемых украинских судей. Телефонное право обкомов и горкомов КПСС превратилось в телефонное право администрации Президента Украины. В тотально коррумпированном государстве судейский цех не стал исключением. И правда, если вход в кабинет Президента за неправовым решением материального характера имел конкретный тариф, то почему же не образоваться тарифу за необходимое конкретному гражданину судебное решение.

Так было. И так есть. С горечью и омерзением смотрел я прямую трансляцию лишения нашими абсолютно честными народными избранниками неприкосновенности трех судей Печерского суда. И соответствующую речь абсолютно честного председателя Верховного Суда Украины (именно в эти минуты, слушая его, я понял: он заслужил свой высокий пост, по-видимому, отправляя правосудие в Дании или Швеции…) Понимаю, печерские судьи – люди греховные. Но – только ли они? А десятки иных судей, назначавших наказание безвинным согражданам исключительно из равнодушия или нежелания нарушать устойчивое профессиональное взаимопонимание с местными прокурорами или милиционерами?

Уверен, ни печерские судьи, ни другие гонители майданных протестантов в своей вине не сознаются. Потому что такое признание лишь усугубит их вину. Не расскажут ни о телефонных звонках, ни о прямых угрозах и прямых посулах.

Будут надеяться на скорую смену власти в стране из-за социальных протестов, или на сочувствие столь же запятнанных высокопоставленных коллег, или, в конце концов, на действительно справедливое решение Европейского Суда… Ошибку господина Чечетова, грешившего и последовательно каявшегося в совершенном грехе под следственный протокол, они повторять не будут. Такое у нас, украинцев, правосудие: каяться и признаваться в совершенном у нас невыгодно. Уж кто-кто, а наши судьи это знают превосходно, это вам не Америка…

Знаменитый философ Жан-Жак Руссо в своём «Проекте конституции для Корсики» записал: «Я хочу, коротко говоря, чтобы собственность государства была максимально велика и сильна, и собственность граждан настолько мала и незначительна, насколько это возможно». Это пожелание Руссо было претворено в жизнь в СССР. Именно так работали и советские судьи, максимально наказывая расхитителей социалистической собственности. Сегодня ситуация изменилась кардинально, государственную (прежде – социалистическую) собственность можно украсть безболезненно и безнаказанно. Именно так многие наши ушлые сограждане вошли в политику. А судьи, как и в СССР, остались послушным обслуживающим персоналом.

Что же делать? Не наказывать грешников, обслуживавших зло? Знаю одно: рыба пахнет с головы. Суетливые и грязные популисты, составляющие значительную часть нашего парламента, должны стать законодателями. Коими они сегодня не являются. Должна быть изменена сама система правосудия. Таковой была практика светских судов в Милане в первую половину 13-го века: истец был обязан дать подписку и представить ручательство, что в случае недоказанности обвинения он сам будет наказан и возместит обвиняемому убытки. Начав дело, судья под угрозой штрафа в 50 серебряных ливров должен был окончить его в течение 30 дней.

Может быть начнём с этого?

Информация о материале

Опубликовано: 20 марта 2015

Я буду помнить каждый день, что я - слуга народа. Напишу это на ладонях, чтобы не забыть. Напишу на двери в президентском кабинете, приклею бумажные стикеры на стол, - что я не лучше других. Просто мне труднее. Сделаю заставку на монитор - помни о людях. Процарапаю гвоздем надпись на стене - чтобы она бесила меня своей вульгарностью, и отрезвляла, как внезапная рана...

Когда я стану президентом, продам липецкую фабрику. Просто забуду о ней; и все другие активы переведу в деньги на помощь армии и семьям погибших героев. Когда я стану президентом, буду жить скромно, как и сейчас. Мои дети не переступят порог парламента, и не займут властные кабинеты при моей жизни. Потому что стыдно. Потому что доверие украинского народа дороже любых денег и титулов.

Я буду говорить с украинцами, а не только с лидерами держав и журналистами. Я буду просить совета, искать поддержки, и объяснять свои поступки людям. Армию подхалимов и лизоблюдов отправлю на фронт. И никогда не стану говорить с Путиным. Лучше отрезать себе руку, чем пожимать корявые пальцы убийцы своего народа.

Я буду защищать Украину, а не деловые интересы правительств Германии, Франции, Великобритании... Не стану потакать трусости президента США. Европа дорожит призрачным благополучием, как жирный боров своей лоханью. Истеблишмент Америки боится ядерного карлика. «Золотой миллиард» сдает нас так же, как в тридцать восьмом отдали Гитлеру Чехословакию. Никто не станет за нас сражаться, никто не даст нам оружие, и денег тоже не даст. Но мы справимся; у нас нет выбора, ведь рабы - не мы.

Будет отчаянно трудно, но мы победим. Ведь мы еще не начали воевать всерьез. Путин еще не увидел силу нашего духа. Не ощутил тлетворный запах беспощадной борьбы. Мы будем вести тотальную войну на уничтожение врага, в которой кремлевский недоносок сгинет без следа. Мы будем воевать не с российским народом, но с теми подлецами, которые пришли на нашу землю устраивать подлый «русский мир».

Я буду воевать. Как главнокомандующий и как солдат. Президента вы не застанете в Киеве, потому что Ставка главнокомандующего находится на фронте. Никто не сможет упрекнуть меня в трусости и самодурстве: опытнейшие боевые командиры теперь станут управлять войсками; и солдаты перестанут зря умирать. Никакого «мира» с сепаратистами, предателями и оккупантами больше не будет. Мы не позволим противнику навязывать нам «перемирие» для подготовки к новой, еще более кровавой войне.

Жизнь солдата дороже золота. Смерть каждого - национальная трагедия. Мы будем побеждать, и беречь бойцов. Мы перестанем безучастно вести скорбную статистику погибших в «мирное» время. Каждый выстрел в нашу сторону будет жестоко караться, каждая провокация - пресекаться; каждый погибший будет отомщен.

Нехватку современного оружия мы компенсируем любовью к родине, высоким боевым духом, безупречной выучкой, и талантливым руководством войсками. Мы отмобилизуем и подготовим армию добровольцев, которые знают, ради чего они идут воевать. Мы вооружим десятки тысяч патриотов, обучим тактике городской и партизанской войны, выдвинем на командные должности лучших из лучших, и будем бить врага не числом, но умением; не силой, но хитростью; не подлостью, но храбростью.

Страх и ужас мы вселим в сердца наших врагов. Предатели будут молить о пощаде. Путин отступит, или ему придется начать большую войну, которой он шантажирует весь мир. Мы примем вызов. Земля будет гореть под ногами оккупантов; каждый дом станет крепостью; каждый житель - воином. На полях Слобожанщины, Черниговщины, Херсонщины будет похоронена армия орков.

Мы освободим наши земли и наших людей. Оплачем погибших, поможем обездоленным. Всем миром отстроим Украину. И каждый получит по заслугам: кто тюрьму, а кто награду. Стрелков, Пушилин, Плотницкий, Захарченко, Козицын, Ахметов, Ефремов, Янукович… - сядут все. Мы их не только из Москвы, из-под земли достанем. Чтобы пролитая кровь не была напрасной.

P.S. Это не призыв к революции. Не заявка на президентское кресло. Это размышления.

Информация о материале

Опубликовано: 20 марта 2015