«Мы были вместе в одной части, а теперь здесь на Донбассе они инструктируют боевиков, а мы защищаем Украину», – грустно отвечает украинский боец на вопрос о том, поддерживают ли бывшие сослуживцы отношения после выхода из Крыма.
Мы общаемся под Мариуполем. Морпехи только вышли из горячей точки на место временного базирования. Весь батальон был сформирован из военных, которые остались верны украинской присяге – из Перевального, Феодосии, Керчи, Севастополя.
Многие из них родом из Крыма, на полуострове остались их семьи, поэтому просят не снимать на камеру лица и не указывать их имена и фамилии.
«Нам моря очень не хватает», – вдруг переводит тему разговора мой собеседник. – В Крыму море, горы, водопады… Но вы не переживайте! Боевой дух у нас тут на высшем уровне».
Как изменилась жизнь украинских военных, которые сделали выбор в пользу Украины и не изменили присяге? О чем они вспоминают и думают год спустя после аннексии полуострова?
«Нас просеяло как сито»
23 февраля 2014 года Юлию Мамчуру вручили ордер на квартиру в Севастополе. Это произошло на празднике, который украинские и российские моряки отмечали вместе.
Мамчур стоял в очереди на получение квартиры 23 года. Спустя три дня его мир перевернулся.
Военный летчик первого класса, командир 204-й бригады тактической авиации, Юлий Мамчур не любит вспоминать события прошлой весны.
«Бандеровцы, фашисты! Вас надо разорвать на запчасти! Вот что говорили нам люди, с которыми мы вместе жили. В один момент мы стали врагами», – вспоминает Мамчур.
27 февраля прошлого года в 21:30 к воротам воинской части, где базировалась его бригада, подъехали 16 грузовиков, 6 БТР, около 500 человек из спецподразделения ГРУ России.
Утром 27 февраля он доложил начальнику генштаба ВМС Украины адмиралу Ильину о вероятном развитии событий в районе Бельбека. Военные на аэродроме были в полной боевой готовности и ждали приказа. «Мы готовы были перебазировать 12 самолетов в указанное место. Но в 16:03 я получил приказ сложить оружие», – говорит Мамчур.
Приказ отдал все тот же адмирал Юрий Ильин. В этот момент он уже перешел на сторону России. Склонял к этому и комбрига тактической авиации.
«Зеленые человечки» почти сразу обрубили спецсвязь, мобильная прослушивалась.
4 марта 2014 года вооруженные россияне блокировали проход в воинскую часть. Тогда командир и офицеры пошли освобождать свою часть, вооружившись флагами. Они пели гимн. Собственно, благодаря этому сюжету Мамчур и стал символом сопротивления украинских военных.
«Мы не думали о том, страшно или нет. Просто шли и пели гимн», – говорит Мамчур. Россияне палили в воздух.
Он убежден, что русские были уверены, что сломают украинцев за три дня. Но на деле у них ушло три недели, чтобы получить контроль над военными частями.
Эти три недели – самые сложные в жизни Мамчура. «Я бы такого никому не пожелал», – говорит он, а подумав, добавляет – «нас просеяло как сито».
Из 21 летчика, которые были под его руководством, верными присяге остались 11.
Об оставшихся десяти, перешедших на сторону России, Мамчур до сих пор вспоминает с болью.
«Может быть, в жизни нужно только один раз принять правильное решение. И это был вот этот раз», – говорит он.
В итоге «самооборона» Крыма и «зеленые человечки» штурмовали авиабазу в Бельбеке и проломили ворота БТРом.
Юлий Мамчур попросил россиян отвезти его к командующему Черноморским флотом адмиралу Александру Витко. «Я хотел посмотреть ему в глаза. Мне сказали, что отвезут. А отвезли на гаупвахту на улице Бачинского в Севастополе», – вспоминает командир.
Три дня в одиночной камере. Под психологическим прессом. Украинские власти, чтобы освободить Мамчура, отключали в Севастополе электроэнергию.
22 марта Юлия Мамчура привезли на Чонгар и передали украинским пограничникам. Из более 600 военнослужащих аэродрома на материк вышли 240. Позже из аэропорта Бельбек вывели 50 самолетов, 12 остались на оккупированном полуострове.
Могла ли Украина удержать Крым?
Для Мамчура это не риторический вопрос. Он точно знает, с кем три недели вел переговоры. «Это были спецподразделения, которые перекинули в Крым после Сочинской Олимпиады», – говорит комбат.
За этот год Мамчур прожил, кажется, еще одну жизнь. Он по-прежнему военный, откомандированный в Верховную Раду. В комитете по национальной безопасности он проводит все свое свободное время.
«Знаете, у нас в бригаде много добровольцев. Нам не дали защитить Родину в Крыму, и многие мои защищают ее сейчас на востоке», – говорит комбат.
Хотя сам-то он понимает, что авиационные специалисты – на вес золота. Чтобы стать первоклассным летчиком, нужно отучиться 4 года в училище, получить как минимум 5 лет летного стажа.
«Это город Крым?»
«Мы хотим взять вашу часть под контроль, чтобы ваше оружие не попало Правому сектору и татарам», – с такими словами 26 февраля к командиру Сакской бригады морской авиации Игорю Бедзаю обратился командир «зеленых человечков», представившийся Сергеем.
Он приехал к украинской военной части в сопровождении трех КАМАЗов военных.
«Зеленых человечков» сопровождал мэр и депутаты поселка Новофедоровка. 23 февраля они приезжали в часть, чтобы поздравить бригаду. А три дня спустя занялись расселением и питанием военных, представившихся «крымской самообороной».
Мы идем с Игорем Бедзаем по взлетной полосе Николаевского аэропорта Кульбакино, где теперь дислоцируется Сакская бригада. Военный штаб на полигоне для Сакской бригады построили волонтеры «Крылья Феникса».
«Мы знали, что здесь в Кульбакино стоят ИЛы-76, в них можно было загрузить десантников, знали, что Херсонский полк стоит в боевой готовности. Полоса нашего аэропорта в Крыму была свободна, можно было высадить тактический десант, закрепляйся на аэродроме», – размышляет Игорь, мысленно возвращаясь в март 2014-го.
В его словах нет обиды. Тогда приказа он так и не дождался. Командир Бедзай очень спокойный человек. Именно эта черта, как говорят это сослуживцы, помогла избежать провокаций и жертв.
Комбриг в одиночку ходил к чеченцам батальона «Восток», когда те заняли вышку и часть полигона аэропорта в Новофедоровке.
«Это город Крым?» – спросил у Бедзая чеченский боец. Теперь командир частенько вспоминает эту фразу.
В его воинской части находилось 50 автоматов, 40 пистолетов, 30 единиц техники – самолетов и вертолетов.
Все напряженно ждали приказа из штаба ВМС о дальнейших действиях.
Ежедневно к Игорю Бедзаю приходили гонцы с предложениями перейти под российское командование. Чеченцы обещали зарплату в 250 тысяч рублей (почти 100 тысяч гривен по нынешнему курсу – УП), если будет служить в российской армии.
Бедзай отшучивался. А сам каждый день собирал на плацу весь состав, поднимал национальный флаг под звуки гимна, и повторял: «Если вы хотите перейти на службу в армию РФ, вам нужно сначала уволиться по всем правилам. Иначе вы станете предателями».
Спустя год он сокрушается, что не со всеми успел переговорить, переубедить. Он уверен, что многие кто остался тогда, сейчас жалеют.
В общей сложности из 900 служащих в бригаде, в Украину передислоцировались 275 человек – 70 % командного состава и 15% - контрактников. Бедзай поясняет, почему так случилось: большая часть из тех, кто служил по контракту, были крымчане.
В середине марта командование, возглавляемое Бедзаем, так и не дождавшись приказа из штаба ВМС, самостоятельно спланировало вывод техники на николаевский аэропорт Кульбакино.
В один из мартовских дней по команде: «Поехали!» пять вертолетов и три самолета завели двигатели и поднялись в воздух.
Тогда командование не знало, как отреагирует на вылет из Новофедоровки 55-й Евпаторийский зенитный полк, у которого на вооружении стояли «Буки». Командир не понимал, под чьим командованием находился полк.
Спустя пять минут после взлета вертолетов Бедзаю позвонил командир «зеленых человечков» Сережа: «У тебя полеты? У меня приказ – в следующий раз, когда будете покидать аэропорт, мы будем открывать огонь на поражение».
Когда вертолеты и самолеты уже были в воздухе, по закрытому каналу вдруг вышли на связь: «Хлопці, ви за кого воюєте - за наших чи за росіян?».
Это пробивались россияне. «Запросить могли только из Качи или Бельбека – там, где уже были русские, – говорит Бедзай. – Вот это было волнительно, потому что они могли поднять кого-то на перехват».
Когда в начале апреля Игорь Бедзай покидал новофедоровский полигон, бывшие сослуживцы, которые решили остаться, плакали. Признаться в этом не стыдно. Тогда, говорит командир, всем было сложно принимать решения.
«Капитан, который перешел на сторону россиян, сейчас получает в три раза больше, чем я. Про одного даже ролик сняли. Но мои ребята им не завидуют, считают предателями» – грустно констатирует командир Бедзай.
Среди тех, кто остался в Крыму, много учеников комбрига.
«Я был белой вороной везде. В России у родственников был хохлом. В Черкассах у родственников я москалик»
Год назад, когда российские войска в Крыму взяли в осаду украинские воинские части, на всю Украину прославились керченские морпехи.
Они устроили на плацу рок-концерт и пели песни «Океана Эльзы». А их замполит Алексей Никифоров отчитал в прямом эфире тогдашнего министра обороны Игоря Тенюха.
Только в этом году он начал называть себя украинцем. Родился Никифоров в России, с 1995 года служил в Крыму.
«Я был белой вороной везде. В России у родственников был хохлом. В Черкассах у родственников я – москалик. А я им всем: «Вот вам всем дуля, я – крымчанин. Теперь «крымчанин» звучит не так», – рассказывает Никифоров.
Когда он вспоминает про Крым, улыбка сходит с лица: «Я хорошо понимаю донецких и луганских переселенцев. Внутри пустота. Не хватает дома».
Вопрос с его крымской служебной квартирой до сих пор не решен. Недавно он узнал, что у одного из сослуживцев ФСБшники вскрыли замки. Пообещали опечатать, но обманули – квартиру оставили открытой.
Никифоров утверждает, что из Крыма вышла только пятая часть специалистов офицерского уровня. В Киеве он решил продолжить военное образование – сейчас учится в военной академии.
«Если Путин попрет, будет ускоренный курс»,– говорит он.
Из керченской части, где служил Никифоров, вышли 64 военных из 306.
«На наших глазах рвались семьи – у нас в части таких две было. В первой муж-офицер остался в Крыму, а жена вышла. Во второй наоборот – жена отказалась выезжать. А тут на материке эти обе половинки соединились, дай Бог, чтобы все было хорошо», – расплывается в улыбке Никифоров.
Он рассказывает, что в период киевского Майдана в Крыму была такая антимайданная истерия, что разобраться было очень непросто.
«20 февраля часть наших морпехов, которые базировались в Феодосии, отправили штурмовать Майдан. Просто посадили в транспорт, довезли до Симферополя, а оттуда отправили поездом в Киев. Какое-то время продержали в поезде, а потом увезли в Васильков», – рассказывает один из сослуживцев Никифорова.
Никифоров вспоминает, как один знакомый офицер, который в Крыму уже в российской форме ходил, решил проверить информацию о «бандеровцах».
«Взял больничный, приехал во Львов, походил там сутки, поговорил на русском языке, вернулся в Крым и сдал форму. Сейчас служит на своей должности. Уже два раза ездил на ротацию в АТО. А сам родом из Донецка», – рассказывает он.
Уже в Николаеве керченские морпехи пытались реабилитироваться за Крым.
Познакомились с руководителем местной самообороны – Александром Янценым. И втайне от командования, помогали им патрулировать город.
После всего пережитого русский Никифоров уже не называет себя крымчанином. Он смело говорит «я – украинец».
Морпех частенько вспоминает концерт на плацу. Этот креативный ход привлек внимание сотен журналистов. Никифоров жалеет, что из всего коллектива только солист Александр «вышел на материк».
«После концерта девочки начали писать ему в соцсетях, одна девочка была из Николаева. Мы как переехали, она буквально на следующий день пришла в гости. Расписались в сентябре, в марте у них должен родиться мальчик», – смеется замполит.
А два других музыканта – барабанщик и звукорежиссер – остались в Крыму, ушли с военной службы и в море ходят на гражданских судах.
А еще он с трепетом вспоминает волонтеров – и тех, кто помогал, когда шла осада, и тех, кто помогает сейчас: «Недавно услышал, что волонтерство – это позор государства. Может быть, но это точно гордость нации и страны».
Дорога на «Корец»
Последний украинский флаг в Крыму был снят с маленького, но гордого морского тральщика «Черкассы» на Донузлаве. Тогда, год назад мы все следили за этим кораблем.
«Нас вышло 45 человек. Были люди, которые стояли с нами до конца на тральщике, но остались на полуострове, поскольку были родом из Крыма», – вспоминает Александр.
За время блокирования на корабль никаких ходоков со стороны не допускали, золотых гор никто не обещал. «Проплывали только мимо на катере, махали ручкой, и все. Мы им всем показали кулачки и поплыли дальше», – рассказывает Гутник.
Команда маленького тральщика – это чуть ли не единственное украинское подразделение в Крыму, которое не ждало, когда их захватят, а пыталось сражаться. Своими силами они пытались разблокировать перекрытый российскими военными судами выход из Донузлава – оттянуть тросами один из затопленных кораблей. А после этого решились на прорыв.
«Сдаваться нам очень не хотелось. Поэтому мы пошли к выходу из бухты. Когда передняя часть прошла полностью, мы зацепились. До этого русские не знали, что делать, растерялись. А когда мы остановились, столкнули нас на мель. Но даже после этого наши были готовы идти на абордаж. Я не знаю, что бы тогда было. А так хоть ребята все живые и здоровые. Может, некоторые наши и жалеют, что мы не высадились на тот буксир», - вспоминает Саша.
25 марта «Черкассы» снова штурмовали. И это был последний штурм для смелого тральщика.
Уже после захвата украинские военные договорились, что флаг провисит на корабле до утра – пока последний боец не сойдет с корабля. Но для врагов придумали одну хитрость.
«Мы очень хорошо привязали флаг на самом верху. Мачта, на которой он был закреплен, была очень скользкой: когда тянули затопленный корабль, движок такую мощность давал, что из трубы летели куски недогоревшего масла с соляркой. Вся мачта была в ней. Туда залезть было очень сложно», – вспоминает Гутник.
Ребят в Украине встречали как героев, пригласили в Черкассы. «Командиру дали грамоту почетного гражданина, а всем остальным – премию. Устроили нам праздник, отвезли в Суботов, Чигирин», – рассказывает Саша.
В апреле снова началась служба, моряки прибыли в Очаков. Прошли реабилитацию и параллельно занимались приемом кораблей из Крыма.
Россияне вернули только часть техники. Гутник утверждает, что отдали только те корабли, которые были постарше и похуже по своим военно-техническим характеристикам.
Из тральщиков вернулся только «Геническ». А «Черкассы» так и остались в Крыму.
«Всех ребят, которые остались в Крыму, можно поделить на три группы. Первые – сразу отказались бороться и ушли. Вторая партия сошла после того, как мы попытались отбуксировать затонувшее судно. Третья группа оставалась с нами до последнего, но в Украину не вернулась: крымская прописка, семьи. В итоге они получили российское гражданство», – рассказывает Александр Гутник.
В итоге около 30 человек остались служить в российской армии. С некоторыми из них Гутник поддерживал отношения. Они хвастались высокими зарплатами и тем, что подход к службе в российской армии намного серьезнее.
Но Александр не очень верит в эти разговоры.
«Какое еще может быть отношение к предателям? Их раскидали по разным кораблям, чтобы как можно меньше их было на одном судне», - парирует он.
Скорее, Гутник поверит в то, что мичман, который служил на тральщике «Черкассы», изменивший присяге, сейчас моет офицерские гальюны на русских кораблях.
«До всех этих событий я думал перевестись в ЧФ РФ», – признается Александр Гутник.
Он говорит, что на российских кораблях и до этого служили украинцы – люди, принявшие гражданство России. «Там и далекие походы у кораблей, и серьезное вооружение на кораблях стояло. Наш флот ни в какое сравнение не шел», – поясняет Гутник.
После всего, что произошло, Александр больше не допускает и мысли о том, чтобы перейти на сторону РФ.
«После всего, что произошло, я не мог себе позволить перейти на сторону России. Тем более, таким образом. Это уже было бы предательством. Так нельзя».
