Статьи

Коррупция как неотъемлемая часть политической культуры и общественной жизни различных стран и континентов принимает разнообразные формы. Впрочем, во всех коррупционных моделях психологи усматривают общие элементы азартной игры. И потому рецепт победы над коррупцией в теории прост: достаточно лишить игру интереса, сделав риски неоправданно высокими, а выигрыш — несоизмеримо малым. Однако на практике коррупционные правила зачастую вполне приемлемы, что серьезно усложняет антикоррупционную борьбу. И делает ее совершенно бессмысленной, если коррупционные правила игры вовсе отсутствуют. Поэтому в украинском случае, как ни парадоксально это звучит, для преодоления коррупции нужно для начала определиться с ее моделью.

Четыре типа коррупции

Судя по наличию антикоррупционных статей в законах Хаммурапи и египетских фараонов, сей недуг преследовал род человеческий как минимум с момента появления государственной власти. А если почитать судебные хроники всех пяти континентов, становится понятна тотальность географического распространения коррупции, правда, принимающая разные национальные формы. Как тут не вспомнить о девизе ЕС «Единство в многообразии», который куда точнее отображает совершенно иное явление, нежели союз 27 стран.

«Мягкая» модель

Коррупция на Западе отличается тонкостью и ненавязчивостью. Чаще это политическая коррупция, в экстремальных случаях доходящая до так называемого состояния «пленения государства». Она характерна для стран, в которых определенные финансово-политические группы имеют возможность согласовывать развитие государственной политики с собственными интересами, но при этом в целом демократичный государственный строй не позволяет им открыто пользоваться существующими финансовыми и организационными преимуществами. В общественном сознании подобный симбиоз нередко трансформируется в конспирологические теории — вроде не лишенного оснований утверждения, что внешняя политика США продиктована нефтяным и оружейным лобби. Впрочем, несмотря на резонанс, проявления подобной коррупции в Северной Америке и Западной Европе относительно немногочисленны. В то же время в Центральной Америке и некоторых азиатских странах подобное народовластие для избранных доведено практически до абсолюта.

«Потребительская» модель

В большинстве стран бывшего соцлагеря практикуется коррупция, которая является частью «общественного договора». Многим служащим и другим специалистам, содержащимся на средства государственного бюджета, устанавливается неадекватное денежное довольствие. При этом государство закрывает глаза на получение ими вознаграждения со стороны «потребителей» их услуг. Опасность подобной ситуации в том, что даже после значительного увеличения официального денежного содержания желание и привычка к «благодарности» со стороны пациентов, учеников и прочих нуждающихся никуда, как правило, не исчезает. Поэтому реформирование системы затягивается на долгие годы. Характерный пример — эпопея со вступлением в ЕС Болгарии и Румынии.

«Локализированная» модель

Такой тип коррупции встречается в обществах, где подавляющее большинство населения взяток не дает и не берет. Но при этом существуют определенные сферы экономических либо политических отношений, где относительно узкая прослойка чиновников, принимающих решения, и бизнесменов, от этих решений зависящих, пытается найти общий язык с помощью денежных подношений. Яркими примерами подобных проявлений коррупции являются Япония и Сингапур, где с помощью драконовских мер правительству удалось сократить общий уровень коррупции в обществе, оградив от них высших чиновников и крупный бизнес. Любопытно, что тем же путем «выдавливания» коррупции в высшие эшелоны власти пошла, по мнению ряда экспертов, Грузия.

«Традиционная» модель

Заглубленная в обычаи и культуру общества коррупция имеет тотальный характер. Не только любая собственно услуга, но даже простое исполнение чиновником своих должностных обязанностей невозможно без соответствующего вознаграждения. Неспособность либо нежелание дать надлежащую взятку воспринимается в подобном обществе как признак несостоятельности. При этом коррупционное деяние в глазах народных масс преступлением не является. «Традиционная» коррупция характерна для многих стран Африки и Ближнего Востока. В Центральной Азии эта схема выполняет функцию альтернативного социального лифта, поскольку вполне гласной табели о рангах соответствует негласная шкала их стоимости, приличествующих должности доходов и отчислений. Неадекватные посту аппетиты караются показательными чистками, например, в Китае, что воспринимается общественным сознанием как восстановление законности. Все это в конечном итоге способствует стабильности властной вертикали, поскольку смена игроков не меняет правил игры. При этом, что особенно важно, в данной модели дети не отвечают за отцов. Проще говоря, если чиновник взял больше, чем ему положено, это не всегда и не обязательно повлияет на детей или братьев.

Власть не готова к стабильности

Экономисты из Гарвардской бизнес-школы под руководством профессора Магнуса Тора Торфасона установили, что уровень коррупции напрямую связан с практикой дачи чаевых за те или иные услуги. Опираясь на опыт 32 стран, исследователи пришли к неожиданному выводу: между аморальным деянием (дать взятку) и альтруистическим деянием (дать на чай) разницы практически нет. И то и другое — вознаграждение за оказание услуги. Только в первом случае «подарок» преподносится до ее получения, а в последнем — после. Взаимосвязь между этими явлениями обусловлена множеством факторов — культурных, социальных и экономических. В государствах, где традиционно развит индивидуализм, а привилегии правящих кругов ограничены, обычно реже дают взятки и не разбрасываются чаевыми. В странах, где сильны традиции коллективизма, а элиты «ушли в отрыв» от народа, чаевые становятся явлением таким же обыденным, как и взятки. Оказывается, все дело в отношении: граждане держав первой группы склонны считать чаевые бонусом за хорошо выполненную работу, а выходцы из стран второй группы с их помощью завязывают и поддерживают полезные знакомства и платят аванс за хорошее отношение в будущем — то есть, отмечают исследователи, устанавливают неформальные социальные связи там, где государство не дает возможности обойтись формализованными отношениями.

К сожалению, Украина в исследовании не рассматривалась, хотя пример был бы интересный. Наш индивидуализм ничуть не мешает привычке «благодарить» за оказанные услуги, ведь презенты и коньяки с шоколадками — лишь альтернативная трактовка чаевых. Впрочем, и коррупция у нас тоже альтернативная: в ней нет ни четкого кодекса поведения, ни этических норм. В отличие от той же России, где стараниями нынешней правящей элиты выстроена жесткая коррупционная вертикаль, ясные правила коррупционной «большой игры» в Украине отсутствуют. Начальники и их подчиненные могут брать взятки за принятие диаметрально противоположных решений, и не всегда более высокий чин мздоимца гарантирует большую вероятность успеха. Хаос — естественное состояние украинского бытия — мешает не только работе государственного аппарата, но и тем, кому эти помехи, казалось бы, на руку.

В последнее время действующая власть якобы прилагает заметные усилия для упорядочения «коррупционного ресурса» — в частности, расставляя верных людей на ключевые и не очень посты. Но эта верность, в свою очередь, обеспечивается возможностью беспрепятственного «прокорма» на занимаемой должности. Более того, запрет на получение взяток не отменяет так называемую панщину, когда человек, по легенде ничего не берущий, должен отнести наверх свою «десятину».

Украинский «коррупционный рынок» эксперты оценивают весьма приблизительно. Но сходятся в одном — речь идет о десятках миллиардов долларов. При этом за последние десять лет уровень коррупции в стране, по данным Минюста, повысился. В некоторых сферах он приближается к критическим отметкам — при получении медицинских услуг с коррупционными требованиями сталкиваются около 60% украинцев и 73% студентов вузов не понаслышке знают о взяточничестве.

При этом коррупция в Украине все еще не стала частью общественного договора, как это произошло в РФ. Хотя 83% украинцев воспринимают ее как «обычное явление», за исключением нескольких сфер (правоохранительная и судебная практика, исполнительная власть), взяточничество имеет стихийный и неинституциональный характер, зависит от морально-этических качеств конкретного госслужащего. Множество вопросов с регистрирующими и контролирующими госорганами можно решить в общем порядке — хоть и ценой существенной потери времени и нередко средств. Но глубокие культурные корни взяточничества, очевидное нежелание элит менять нынешние правила игры (разве что корректировать в сторону локального упорядочения существующих схем), а также максимальная коррумпированность именно высших эшелонов власти в сумме дают призрачные шансы на улучшение ситуации в скором будущем.

Информация о материале

Опубликовано: 26 сентября 2012

Обострившееся неприятие коррупции в нашем обществе на самом деле означает неприятие «ограниченного доступа», только большинство людей этого еще не осознает.

Парадокс, на который давно обратили внимание социологи: на словах все поголовно осуждают коррупцию и даже ставят ее на второе место среди проблем Украины (согласно недавнему опросу группы «Рейтинг»), сразу после безработицы. Причем так думает почти половина (48%), в то время как рост цен отметили только чуть больше трети. Между тем на деле подавляющее большинство (более 60% — здесь и далее, по данным прошлогоднего опроса, проведенного Европейской исследовательской ассоциацией и Киевским международным институтом социологии) давало взятки (35,8%) или пользовалось «связями» (15,3%). (Куда у авторов исследования подевались еще 10%, не совсем понятно.)

Причем добровольно, используя наличные или знакомства (а чаще всего, наверное, и то и другое — взятки редко берут у незнакомцев!), наши сограждане действовали практически так же часто, как вынужденно, — 25,3% предложения взятки и использования знакомств против 25,8% вымогательства. Неудивительно, что только в прошлом году процент тех, кто совершенно не приемлет коррупцию, почти догнал соответствующий показатель для допускающих исключение (41,2 и 41,9%). Еще в 2009-м эти цифры были на уровне 36,9 и 43,5% соответственно. Но что интересно: если сопоставить их с вышеупомянутым процентом вовлеченных в коррупцию, то окажется, что кое-кто из «непримиримых» на деле вынужден был все-таки платить или прибегать к «связям».

Впрочем, участвовали респонденты преимущественно в мелкой бытовой коррупции, когда человек, скажем, «благодарит» врача, или сдает деньги на лекарства, ремонт школы и прочие подобные нужды, либо платит за ускоренное оформление документа. Такая коррупция скорее способствует вознаграждению хорошей работы, чем наоборот. Да и как бороться с мелкой коррупцией — давно и хорошо известно. Тут есть три очевидных решения, каждое из которых по-своему работает: либо сделать все частным и платным (хотя Конституция не велит), либо заставить государство тратить деньги именно на образование и здравоохранение, а не на помощь бизнесу, либо зафиксировать существующий уровень с помощью ваучеров на образование и минимальных страховых полисов на базовые медицинские услуги и легализовать все дополнительные платежи, как, впрочем, и оплату «сверхурочных» чиновникам.

Наибольшее возмущение и озабоченность справедливо вызывает системная коррупция, пронизавшая все государственное управление. Впрочем, очевидно, что и здесь смешаны принципиально разные явления. Одно дело — взятки и «связи» как единственная возможность пробиться через барьеры, выставленные на пути, например, того же бизнеса. Совсем другое — когда чиновник строит себе дом стоимостью в несколько десятков своих годовых зарплат за счет этих самых барьеров. Даже если он с их помощью не вымогает взятки, а просто, скажем, ограждает от ненужной конкуренции бизнес своего сына, а то и помогает тому отнимать чужую собственность. Каким бы странным такое ни казалось, но это даже хуже, чем пресловутое разворовывание бюджета!

Ведь главный ущерб от коррупции — не в украденных суммах, как бы велики они ни были. Гораздо опаснее, что искажаются стимулы: государство начинает работать не ради нас с вами, а в пользу «нескольких семейств»; рынки монополизируются; права собственности попираются; бизнес душится;

социальные лифты отключаются или начинают поднимать не тех; бюджет тратится неэффективно и т.д. Поэтому с экономической точки зрения коррупцию нужно мерить не количеством уворованного, а ущербом от упущенных возможностей — потерянными процентами роста, безвременно ушедшими или своевременно уехавшими согражданами, составлявшими цвет нации, не рожденными вследствие бедности и неуверенности или неоцененными гениями…

Впрочем, все это выглядит таким образом с позиций современного либерально-демократического общества, уклада «с открытым доступом», как назвали его Норт, Уоллис и Уэйнгаст (подробнее см. «Занимательная реформистика…», ZN.UA №10 от 16 марта 2012 года). Если же посмотреть с точки зрения «ограниченного доступа» (там же), при котором нам доводится жить, то слияние бизнеса и власти — это просто способ существования такого общества.

Если при этом еще вспомнить, что изначально государство было создано «стационарными бандитами» (как назвал их М.Олсон) специально для того, чтобы собирать с подданных дань и обирать их с помощью монополий, то все становится на свои места. Дань присваивают — а для чего же еще ее собирали? Это подданные должны еще спасибо сказать за то, что власть имущие «поделились» и направили часть отобранного на те нужды, которые трудно профинансировать в складчину! А уж за то, что позаботились о неимущих, так вообще в ножки кланяться… Ведь от себя, можно сказать, оторвали! Впрочем, «хозяева страны» на это идут добровольно: приходится пастухам ухаживать за стадом, ничего не поделаешь. Зато с бизнесом у них вообще разговор короткий: «Кто тебе разрешил работать? Кто твоя крыша? Кому платишь?». Или вообще: «У нас в районе уже есть один научно-технический кооператив, хватит!» (все эти фразы автор слышал лично). Непотизм, говорите? Так кого же продвигать, как не родственника или кума, если весь смысл назначения — личная преданность? То есть в таком обществе ни поборы, ни конфликт интересов, ни разворовывание, ни непотизм на самом деле коррупцией не являются, поскольку это просто часть исторически сложившегося порядка вещей.

Настоящая коррупция — напомним, в переводе «разложение» — в режиме «ограниченного доступа» выполняет скорее положительную функцию, приоткрывая окно возможностей для самых талантливых (которые смогли заработать на взятку) и мотивированных. Не исключено, что это — одна из причин, по которым традиционно коррумпированные страны Юга и Востока во времена тотального господства такого уклада жили куда лучше более «правильных» северных и западных стран. Зато когда власть (точнее, сущность государства) там поменялась — она была в основном поставлена на службу гражданам, Северо-Запад взял свое. Хотя, не исключено, власть в этих странах потому и переродилась, что жителям этих стран было некомфортно все время преодолевать законы, и они набрались решимости установить такие правила, по которым можно жить без коррупции.

А что же у нас? Да практически все, «как у людей». Разве что самые экономически опасные формы коррупции — вымогательство взяток у бизнеса и использование «связей» для монополизации — у нас происходят под прикрытием закона, в форме «гибкой» законности (мой термин), или «мягкого правового ограничения», как назвал этот феномен московский экономист Кирилл Рогов. Да, закон как бы есть, но, поскольку он не вырос из жизни, а наоборот, сделан неисполнимым или попросту противоречит здравому смыслу и общепринятой практике, то его нарушают все. То есть о неотвратимости покарания речь не идет, ибо всех наказать невозможно. Поэтому правоприменение неисполнимых норм не может не быть избирательным. И тот, кто уполномочен решать по собственному усмотрению, кого карать, а кого миловать (это право называется «дискреция»), волшебным образом из скромного чиновника — народного слуги превращается во всемогущего Начальника. Сама Власть по-российски (а мы недалеко ушли от этой традиции государственности) держится на избирательном применении неисполнимых законов. Российский социолог Вадим Волков отслеживает появление такого феномена по крайней мере до Петровской эпохи, когда на патриархальные традиции были жесточайшим образом наложены чуждые народу формальные нормы. А эти традиции взяли, да и проросли сквозь формальный кокон, приняв вид коррупции.

В связи с этим можно вспомнить и классическую формулу американского исследователя этого явления (и, кстати, консультанта-практика с большим опытом) Роберта Клитгаарда:

коррупция = монополия + дискреция – подотчетность.

При «ограниченном доступе» монополия — норма жизни, поскольку такое общественное устройство основано на подавлении конкуренции. Дискреция, как описано выше, — это унаследованный нами от Российской империи способ осуществления власти в системе «ограниченного доступа». Наконец, подотчетность в демократической системе обеспечивает политическая конкуренция. Поэтому при «ограниченном доступе» чиновник подотчетен только вышестоящим. Но от них сама логика «ограниченного доступа» требует наделять подчиненных источниками ренты, чтобы обеспечить их лояльность, в том числе и соучастие в коррупционных действиях начальства.

Таким образом, то, что больше всего возмущает наших сограждан, на самом деле называется не «коррупция», а «ограниченный доступ». Справедливому народному гневу нужно просто придать правильное направление: против корней, а не плодов.

Информация о материале

Опубликовано: 26 сентября 2012

12 сентября в Киеве произошло событие необычное даже для, казалось бы, видевших виды столичных жителей. В этот день с утра на улице Грушевского перед зданием Кабмина одновременно состоялись протестные акции двух групп оценщиков. Каждая из них своими транспарантами апеллировала к Николаю Азарову и требовала от него прекратить монополизацию рынка своих услуг.

Позже в Доме кино и офисном центре "Парус" прошли два съезда оценщиков, каждый из которых принял резолюцию-обращение к украинскому правительству.

Правда, по количеству участников обоих мероприятий и по их качественному составу они были не равнозначны.

Какой съезд правильнее

Первая манифестация была организована "Ассоциацией оценщиков Украины", "Ассоциацией специалистов банковской оценки Украины" и "Союзом оценщиков Украины".

Если судить по сделанным журналистами фотографиям, в этой демонстрации перед Кабмином участвовали только молодые люди возраста 18-20 лет, по всей видимости, студенты, за деньги. Руководителей ассоциаций не было видно.

Второе пикетирование было организовано общественными организациями "Украинское общество оценщиков", "Союз экспертов Украины", "Ассоциация специалистов оценки", "Союз оценщиков земли", "Всеукраинский союз экспертов оценщиков". В нем принимали участие люди в возрасте от 30 до 60 лет. Были там и два руководителя общественных организаций.

На съезде первой группы оценщиков, который проводился в закрытом режиме в "Парусе", присутствовало порядка 40 человек. На съезде второй, прошедшем в Доме кино, - 1 056 членов общественных организаций и сорок представителей государственных организаций и журналистов.

Не связанным с оценкой людям трудно понять смысл происходящих в ее среде баталий. Вместе с тем, в случае неблагоприятного исхода, она затронет всех граждан Украины.

Напомним, в апреле-мае Фонд госимущества издал несколько приказов. Своими решениями он передал право на проведение экспертной оценки для налогооблажения двенадцати фирмам, зарегистрированным незадолго до этого.

Причем для их лицензирования фонд тайно провел подготовку специалистов в учебном центре, который никогда ранее этим не занимался. В экзаменационную комиссию были включены представители трех специально созданных карманных общественных организаций.

В итоге, 8 тысяч оценщиков, ранее сертифицированных приватизационным ведомством, лишились большого куска работы, а стоимость оценочных услуг для налогообложения сразу же возросла в два-три раза.

Не в этом ли была главная причина такого режима секретности, который использовал фонд?

Руководители "старых" общественных организаций оценщиков и журналисты быстро вычислили, что за внедренной ФДМ и Минюстом схемой стоят два народных депутата, которых также называют организаторами "Тендерной мафии" - Антон Яценко и Сергей Осыка.

Безусловно, юридических доказательств их причастности ни у кого не было, но многочисленные косвенные признаки показывали: да, это именно они.

Было также предположение, что истинным хозяином тех 12-ти фирм является старший сын президента Александр Янукович. Поговаривают, что именно под его покровительством сейчас начался новый этап политической карьеры Яценко.

Такая версия звучала логично хотя бы потому, что в поддержку более чем странной схемы без возражений включился Фонд госимущества.

Затем начались активные протестные акции оценочного сообщества при поддержке СМИ. В итоге, по поручению премьера глава ФГИ Александр Рябченко был вынужден отменить приказы, вводившие монополию на данном рынке услуг.

В начале июля Азаров поручил Министерству экономического развития и торговли создать рабочую группу из чиновников и представителей "старых" и "новых" общественных организаций. Их задачей было собрать предложения по реформированию порядка оценки и до 12 сентября выработать концепцию.

Бюрократические маневры махинаторов

Однако такое развитие событий не устроило Яценко и Осыку. Помог ли им Александр Янукович, неизвестно, однако непонятно каким образом через неделю появилось второе поручение премьер-министра.

Согласно ему, функции главного исполнителя поручения главы правительства передавались от ФГИ Минюсту. Такой поворот событий сразу насторожил оценочное сообщество, ведь руководитель Минюста Александр Лавринович изначально позиционировал себя как сторонник отмененной в июне схемы.

Как показало дальнейшее развитие событий, опасения были не безосновательны.

Руководители "Украинского общества оценщиков", "Союза экспертов Украины", "Ассоциации специалистов оценки", "Союза оценщиков земли" и "Всеукраинского союза экспертов оценщиков" своевременно подали в министерство совместные предложения. Несмотря на это, их предложения были проигнорированы.

Ведомство Лавриновича без какого-либо обсуждения взяло за основу немного модернизированный вариант схемы Яценко-Осыки. Той самой, которая по указанию Азарова была отменена Фондом госимущества в июне.

Суть изменений состояла лишь в том, что вместо 12 компаний рабочая группа Минюста решила пустить на рынок около 200 фирм.

Такая показушная "либерализация" не обманула сообщество. Выяснилось, что отцы "тендерной мафии" в срочном порядке регистрируют во всех областях Украины примерно такое же количество оценочных фирм.

Параллельно Яценко развязал широкомасштабную психологическую кампанию по запугиванию и профессиональной дискредитации своих противников. Так, в июле-августе в интернет-газете "Украина криминальная" была опубликована серия статей против руководителей оппонирующих ему общественных организаций.

После появления каждого такого материала Яценко лично звонил "герою" публикации и предлагал прекратить сопротивление.

Для большей доходчивости Яценко послал около 2 тыс запросов в региональные отделения Фонда госимущества и милицейские подразделения УБОП и УБЭП.

В них содержались требования: к первым - предоставить для анализа отчеты по оценкам его главных противников, а ко вторым - проверить их на предмет занижения стоимости и коррупции.

В этой ситуации главы "Украинского общества оценщиков", "Союза экспертов Украины", "Ассоциации специалистов оценки", "Союза оценщиков земли" и "Всеукраинского союза экспертов оценщиков" были вынуждены пойти на открытое противостояние с Минюстом, ФГИ и Госкомитетом по предпринимательству.

Так родилось решение о проведении протестной манифестации у Кабмина и съезда в Доме кино. Узнав о намерениях противников, Яценко и Ко решили провести зеркальные мероприятия. Однако они оказались значительно менее масштабными и показательными, чем акции настоящих оценщиков.

Созрела ли революционная ситуация

Накал страстей на съезде в Доме кино достиг небывалого накала. В его резолюцию был с голоса вписан и, в конечном счете, проголосован пункт о выражении недоверия председателю Фонда госимущества Александру Рябченко.

Революционность этого шага в том, что приватизационное ведомство было и остается главным заказчиком и руководителем оценочной деятельности в стране.

Пойти на открытую конфронтацию с ФГИ лидеров оценочной профессии заставило не только игнорирование их предложений и давление общественности. Был повод гораздо серьезнее.

Сразу после провала первой попытки реформирования отрасли "по-яценковски", началась кампания по дискриминации тех ведущих украинских фирм, руководители и собственники которых выступили против планов фонда. Эту кампанию проводило приватизационное ведомство.

Раньше фирмы Амфитеатрова, Шалаева, Коваль, Антипенко, Туровской выигрывали конкурсы на оценку наиболее лакомых украинских предприятий. А после событий июня 2012 года ведомство Рябченко стало не замечать их заявок.

Так, конкурс на оценку Запорожского титаномагниевого комбината выиграло "Бюро Маркуса". Его учредитель и директор Яков Маркус, несмотря на то, что входит в руководство "Украинского общества оценщиков", участия в конфронтации с приватизационным ведомством не принимал.

Возникает вопрос: почему Минюст, ФГИ, Налоговая администрация и Госкомпредпринимательства не хотят прислушаться к разумным предложениям настоящих специалистов в области оценки?

По какой причине эти уважаемые ведомства в ущерб своей публичной репутации, политическому имиджу Партии регионов и просто вопреки здравому смыслу повторно пытаются узаконить проталкиваемую известными махинаторами схему?

Оценка как пилотный проект чиновничьих генералов

Прежде чем ответить на эти вопросы, ради истины надо отметить, что за последние десять лет независимая оценка приобрела коррупционный характер.

Во-первых, разве могло быть иначе в условиях недоразвитой рыночной экономики и криминально-олигархического режима власти?

Во-вторых, решающую роль в этом сыграла сама государственная бюрократия, которая, как известно, всегда закладывает свои интересы во все чиновничьи процедуры разрешения, согласования, проверки и утверждения.

В-третьих, проталкиваемая отцами "тендерной мафии" схема реформирования оценки для налогообложения значительно ухудшит ситуацию в этой сфере - и с точки зрения стоимостных параметров, и по качеству выполняемых работ.

Какую же цель преследуют ведомства Рябченка, Лавриновича, Клименко и Бродского? Выскажем предположения, которые хоть сколь-нибудь логично объясняют происходящий фарс.

Во-первых, целью может быть сведение всей экспертной оценки к примитивному алгоритму расчетов по одной-двум формулам.

Во-вторых, узаконить ее заочный характер - без выезда и осмотра объекта.

В-третьих, заменить несколько тысяч самостоятельных оценщиков, работающих в сфере налогообложения, несколькими сотнями молодых и послушных специалистов, работающих в подконтрольных чиновникам фирмам.

В-четвертых, увеличить размер откатов, которые чиновники могут получить от организаторов схемы. Делаться это будет под предлогом введения запатентованной системы контроля над качеством оценок и включения права на ее использование в стоимость услуги.

В этой связи заметим, что одной из "фишек" Яценко с давних пор было патентование документации. Например, много лет назад он запатентовал бланки, на которых составляются тендерные заявки.

С тех пор некие структуры, связь с которыми Яценко отрицает, получают небольшие, но гарантированные деньги за использование интеллектуальной собственности.

В-пятых, целью происходящего фарса может быть намерение проучить и поставить на место отбившихся в последнее время от рук "независимых" оценщиков.

Оценщиков, которые в связи с экономическим кризисом не только существенно уменьшили отстегиваемый "бакшиш", но и, как показали июньские события, начали взбрыкивать.

Последнее для чиновничьего генералитета особенно важно. Для него узаконивание схемы Яценко-Осыки важно в качестве пилотного проекта.

Сразу же после его реализации планируется перенесение ноу-хау отцов "тендерной мафии" на оценку для автоэкспертизы, продажу конфискованного и залогового имущества. Кто подомнет эти сферы? Не Налоговая и Минюст ли?

Как утверждают оценщики, неофициально это уже происходит. По устному распоряжению руководства МВД, круг фирм, занимающихся автоэкспертизой, сужен до 20-ти, а Министерства юстиции - аж до пяти.

Причем с ноября 2012 года государственной исполнительной службе рекомендовано работать по оценке конфискованного и залогового имущества только с одной экспертной компанией - "Вега".

Это порождает вопросы к Александру Лавриновичу, который упорно настаивает, что он не имеет никакого отношения к действиям Исполнительной службы.

К слову, ГНАУ, Минюст и МВД, которые должны быть образцами соблюдения закона, всегда старались регулировать результаты оценки в нужную им сторону.

Повторится ли история

В конце 1990-х годов органы налоговой администрации активно накладывали аресты на собственность предприятий, которые находились в процессе приватизации. А Минюст, МВД и Таможенный комитет очень успешно, с точки зрения причастных к этому чиновников, реализовывали конфискованное и арестованное имущество через свои подразделения.

В эту схему весьма удачно вписалось образованное в июле 1999 года при Министерстве юстиции специализированное предприятие "Укрспецюст", а при ГНАУ - общественный центр "Профессионал". Они были наделены правами самостоятельной реализации изъятого за долги имущества.

Есть несколько ярких примеров продажи за бесценок имущества приватизируемых предприятий Налоговой администрацией.

Так, за долги перед государством и судебными уполномоченными по процедурам банкротства было реализовано имущество ОАО "Дереевский камнедробильный комбинат". При его остаточной балансовой стоимости свыше 300 тыс грн оно было сбыто органами ГНАУ всего за половину стоимости.

Имущество ОАО "Серп и молот" - за треть остаточной стоимости, ОАО "Завод электронной и газовой аппаратуры "Электрон-газ" - за 36%. Имущество ОАО "Одесский завод "Центролит" оценено 12% остаточной стоимости.

Лисичанский комбинат хлебопродуктов, задолжавший Укрсоцбанку 1 900 тыс грн, был продан "Укрспецюстом" всего за 2,2 млн грн. Хотя только балансовая стоимость предприятия составляла около 10 млн грн.

Согласно решению Высшего арбитражного суда Украины по искам компаний "Топливо и энергетика Украины" и ООО "Укрвостокинвест", 28 апреля 2001 года за долги были проданы с аукциона за 160 млн грн Луганская, Зуевская и Кураховская ТЭС, входившие тогда в состав ОАО "Донбассэнерго".

В начале 2000-х годов все энергокомпании забросали исками на банкротство. Их число измерялось сотнями, а суммы претензий - миллиардами гривен.

До апреля 2001 суды удовлетворили 219 исков о взыскании 2,97 млрд грн долгов с энергоснабжающих компаний. В том числе по пяти искам на сумму свыше 1 млрд грн были приняты решения о взыскании имущества. Это было лишь начало.

Потом были вынесены судебные решения о взыскании имущества "Крымэнерго" в счет удовлетворения иска на 329 млн грн. Затем - решения о взыскании имущества с "Закарпатьеоблэнерго", "Днепроблэнерго", "Харьковоблэнерго".

Наряду с энергораспределяющими компаниями, банкротили и генерирующие. По далеко не полным данным, было удовлетворено 89 предъявленных к ним исков. В том числе по 23 искам на 494 млн грн приняты решения о взыскании имущества.

В частности, приняты судебные решения о взыскании имущества НАЭК "Энергоатом" в счет удовлетворения 11 исков на 11 млн грн. Отобрано имущество ОАО "Центрэнерго" по иску на 10 млн грн, ОАО "Днепрэнерго" на основании двух исков на 2 млн грн, Запорожской АЭС - после трех исков - на 0,5 млн грн.

Этой участи не избежала даже Чернобыльская АЭС - к ней имелась пара исков на 2,3 млн грн.

Попытки теневой приватизации энергетики резко подорвали имидж украинской приватизации в глазах зарубежных инвесторов.

Так, курс покупки акций "Донбассэнерго" в Первой фондовой торговой системе упал в 3,3 раза. Три компании - J.P. Morgan Chase (Великобритания), Creditanstalt (Австрия) и PriceWaterhouseCoopers Financial Advisory Services (Австрия) - отказались от участия в конкурсе по отбору финансового советника при приватизации 12 украинских облэнерго в 2001 году.

Однако теневая приватизация тогда отнюдь не ограничилась энергокомпаниями.

18 мая 2001 года на Украинской универсальной товарной бирже двумя лотами за долги перед кредиторами был продан 49-процентный пакет акций украинско-ирландского совместного предприятия ЗАО "СП "Росава", Белая Церковь.

Пакет был продан двум ООО - "Макростоксу" и "Интерцизе" - всего за 4,29 млн грн при его экспертной стоимости 102,750 млн грн. Как известно, сегодня завод контролируется Константином Жеваго.

Доля производимых "Росавой" шин для легковых авто на рынке Украины тогда составляла 75%, грузовых и сельскохозяйственных машин - 7%.

В 2000 году СП увеличило выпуск легковых и легких грузовых шин на 16,1%. Доля экспорта в общем объеме реализации продукции СП в 2000 году составила 57,2%.

Чистая выручка от реализации СП по результатам деятельности в 2011 году составила 450,687 млн грн, а чистая прибыль - 0,608 млн грн. При этом кредиторская задолженность снизилась с 100 млн грн до 79,76 млн грн, а дебиторская - с 81,55 млн грн до 30,86 млн грн.

То есть предприятие было и остается в хорошем финансовом состоянии. Поэтому продажа его за бесценок вызывает невероятное количество вопросов.

Подобные действия налоговой администрации нарушали баланс стоимости уставного фонда и стоимости активов, что приводило к обесцениванию акций предприятий, а в некоторых случаях - к фактической их ликвидации.

Постановлением "О некоторых мерах по эффективному использованию имущества предприятий, имеющих стратегическое значение для экономики и безопасности государства" от 8 мая 2001 года правительство утвердило комплекс мер по защите имущественных прав государства и предотвращению теневой приватизации предприятий стратегического значения - включая объекты ТЭК.

Согласно документу, соответствующим ведомствам было поручено подготовить проекты изменений к законам "О возобновлении платежеспособности должника или признании его банкротом" и "Об исполнительном производстве" с целью усовершенствования порядка взыскания имущества предприятий-должников, имеющих стратегическое значение для экономики и безопасности государства.

Кроме того, по поручению правительства Министерством юстиции был освобожден от должности генеральный директор специализированного государственного предприятия "Укрспецюст" Александр Тарасюк.

23 мая 2001 года Кабмин запретил госструктурам выступать с исками по отчуждению имущества госпредприятий с целью погашения кредиторской задолженности до принятия соответствующего законодательного акта.

Президент Леонид Кучма поручил Минюсту обеспечить приостановление взыскания на указанное имущество. Он обязал чиновников в случае ареста госимущества или акций принимать меры по финансовому оздоровлению предприятий во избежание процедуры исполнительного производства.

Руководители силовых ведомств должны были обеспечить защиту имущественных интересов государства и недопущение фактов злоупотребления со стороны должностных лиц в процессе принудительной реализации имущества госпредприятий и предприятий с долей государства свыше 25%.

6 июля 2001 года на заседании комитета Верховной рады по вопросам экономической политики заместитель Генпрокурора Алексей Баганец сообщил, что Генпрокуратура обратилась в суд с исками о расторжении договоров купли-продажи за долги имущества "Донбассэнеpro" и "Луганскоблэнерго", а также 49% акций СП "Росава", которые контролировались государством.

Он также отметил, что Генпрокуратура возбудила уголовные дела по данным фактам продажи. По информации Баганца, только за четыре месяца 2001 года было возбуждено более 40 уголовных дел против сотрудников государственной исполнительной службы и госпредприятия "Укрспецюст".

Только в Винницкой области выявлено 87 случаев реализации транспортных средств с нарушениями. В результате, тогда в области арестовали 13 должностных лиц, обвинения предъявлены 22 чиновникам.

Основываясь на этих фактах, Генпрокурор поручил Баганцу подготовить обращение к президенту о привлечении к ответственности министра юстиции Сюзанны Станик и ее первого заместителя Бронислава Стычинского.

По словам выступившего на заседании представителя СБУ, за 2001 год число выявленных фактов нарушения при реализации имущества выросло в 2,5 раза.

В связи с этим президент поручил правительству внести изменения в уставы государственных холдинговых и акционерных компаний, которые бы запрещали отчуждение переданных в их уставные фонды государственных пакетов акций предприятий вне рамок законов о приватизации.

Также он поручил ускорить выведение из уставных фондов таких компаний акций предприятий, не имеющих непосредственного отношения к деятельности государственных холдингов, чтобы передать их Фонду госимущества.

Кроме того, президент направил в Верховную раду законопроект о введении моратория на принудительную реализацию имущества государственных предприятий и предприятий с госдолей свыше 25% уставного фонда.

Он предусматривал предотвращение взысканий с государственных объектов недвижимого имущества, станков, оборудования, других основных средств, сырья, материалов для производства и акций как финансовых активов.

Под действие законопроекта подпадало как отчуждение имущества по процедуре банкротства, так и реализация имущества, находящегося в налоговом залоге.

9 июля 2001 года парламент единодушно - 340 голосов "за" - проголосовал за закон "О введении моратория на принудительную реализацию имущества". Однако президент его ветировал, поскольку он касался и энергокомпаний. Такое "расширение", по мнению Кучмы, помешало бы процессу приватизации.

Таким образом, при содействии главы государства теневая приватизация была легализована и стала неотъемлемой частью процессов разгосударствления.

Как видно из исторического экскурса, Минюст и ГНАУ и раньше были главными модераторами схем в подведомственной им экспертной оценке.

Раньше их руководителей интересовала только проблема увеличения своих теневых доходов. Сегодня они решают задачу приручения выбившихся за семь лет из-под бюрократического контроля "независимых" оценщиков.

Это связано, прежде всего, с утвердившимися в Украине сразу же после победы Виктора Януковича на президентских выборах в 2010 году тенденциями к усилению авторитаризма власти и монополизации придворными олигархами практически всех сфер экономической жизни страны.

В данных условиях любая локальная борьба общественных активистов с произволом государственной бюрократии является не только борьбой за свои профессиональные права и интересы, но и за сохранение еще хрупких в Украине демократических традиций и слабых ростков гражданского общества.

С учетом расклада сил в обществе, победа "независимых" оценщиков в борьбе с чиновниками ФГИ, Минюста, Налоговой администрации и протежируемых ими махинаторов маловероятна.

Однако, с одной стороны, спасение утопающих - дело рук самих утопающих. А с другой - на кон поставлены не только интересы специалистов конкретной профессии, но и всех граждан Украины. Ведь в случае узаконивания оценочной схемы Яценко-Осыки, именно им придется платить в три-четыре раза больше.

Информация о материале

Опубликовано: 26 сентября 2012

Недавно в материале под таким названием купянская газета «Франт» рассказала о методах работы сотрудников местного райотдела. Описывались вопиющие факты, которые стали теперь совершенно обычными. Человека избили в милиции, пытаясь выбить из него признание в совершении преступления, которое он не совершал. Но как оказалось, сотрудники милиции еще и не на такое способны. История получила неожиданное продолжение. 

 (для просмотра в полном размере кликните по изображению)

  

4 августа житель Купянска Николай Пащенко зашел в гости к своему другу и обнаружил его мертвым. Естественно, вызвал милицию и, чтоб не сидеть возле трупа, отправился к другому знакомому. На том бы все и закончилось, если бы не наша доблестная милиция, которая пожелала с ним говорить. Вечером того же дня за ним пришли милиционеры, дали пару раз в голову и поволокли в машину. А уже в райотделе правоохранители наперебой стали демонстрировать все свое умение допрашивать людей. Допрашивали кулаками, когда Николай Викторович падал – допрашивали ногами. И так с вечера до глубокой ночи, требуя от пожилого человека признания в убийстве. Затем приказали ему сидеть в коридоре, где он и заночевал. А утром забрали рубашку – якобы на экспертизу, на предмет обнаружения крови убитого. Самого же избитого напоили коньяком и потащили другую экспертизу – на предмет алкогольного опьянения.

Сколько еще продолжались ,s издевательства – непонятно. Но Николаю Викторовичу повезло – сожительница убитого сама призналась, что зарезала его. И около 14 часов следующего дня Николая Пащенко вытолкали из райотдела, даже не отдав рубашку. Голодный, избитый, полуголый человек вынужден был идти через полгорода. А дома почувствовал себя настолько плохо, что вынужден был вызвать «Скорую».

В больницах всегда так – если при поступлении у пациента видны следы побоев, у него требуют объяснений. Так в этом случае – медики услышали шокирующие подробности о работе милиции. Но все было записано в медицинской карточке.

 

 

И 6 августа Николай Викторович обратился в прокуратуру.

Как оказалось, толку от вмешательства прокурора нет никакого. Можно было сразу сказать, что виновные наказаны  не будут, поскольку проверка заявления не даст ничего. Точнее, акт судмедобследования все-таки появился, и в нем указано, что телесные повреждения имеют место быть. И все – в возбуждении дела было отказано, поскольку со слов милиционеров, Николая Викторовича никто не бил, показания он давал добровольно. А каким образом у него в процессе «добровольной» дачи показаний появились телесные повреждения, прокурора Киптилого не интересует.

 

  (для просмотра в полном размере кликните по изображению) 

 

Тогда Николаю Пащенко помог сын Игорь, который имеет представление о нашем законодательстве хотя бы потому, что работает помощником судьи. Соответственно, может помочь составить заявление или жалобу, подсказать все, что касается соблюдения порядка подачи, сроков, ответов, подследственности. Его помощь пришлась как нельзя кстати, но теперь и он стал врагом оборотней в погонах. Так, 6 сентября к нему подошел незнакомый мужчина и предупредил, что если он не прекратит писать, то его семью переедет грузовик, а ему самому на работу подбросят деньги и арестуют за получение взятки. Об этом пришлось писать заявление уже Игорю.

 

 

  (для просмотра в полном размере кликните по изображению)  

 

А Николай Викторович получил направление на обследование в Харьковскую областную больницу – там и оснащение получше, чем в районной, и возможностей побольше. Придя с этим направлением он попал на прием к невропатологу Роману Капустину.

А тот, прочитав в истории болезни, что пациент был избит работниками милиции, стал демонстрировать ему... уголовный кодекс. Да еще пригрозил, что позовет в кабинет милиционеров, которые еще добавят Николаю Викторовичу ушибов с переломами. Конечно, такое «лечение» невозможно оставить без внимания. Но возникает вопрос – куда теперь идти лечиться – не к знатокам же уголовного права?

 

 

 

  (для просмотра в полном размере кликните по изображению)

Но возникает вопрос – куда теперь идти лечиться – не к знатокам же уголовного права? Но гораздо более насущный вопрос – куда обращаться, если против вас совершено преступление? В милиции, как видим, не то, чтобы ничем не помогут, но еще и добавят от себя.

 

Информация о материале

Опубликовано: 26 сентября 2012