Статьи
Сегодня перед нашим обществом снова стоит проблема выбора в развитии. Но теперь это не импульсивный выбор на выборах, далеко не всегда являющийся реальным и социально полезным по последствиям (как нередко происходило). Речь идет о выборе между перспективой «сильной руки», не обязательно действующей законно, и формированием настоящей, а не суррогатной, демократии. «Сильная рука» для многих привлекательна, а демократия не совсем понятна и потому сомнительна. В первом случае выбор не предполагает глубокого осмысливания происходящего и возможен на рефлексах, а во втором — необходима серьезная работа над собой со стороны как правящих, так и управляемых. По поводу «сильной руки» думающим согражданам следует осознать реальное состояние общества у северо-восточного соседа, а демократии мы по-настоящему не знали, хотя в большинстве своем сознательно либо подсознательно ее желаем.
Ситуация осложняется тем, что определенные интенции относительно «сильной руки» существуют у самой власти. И проявляются они по-разному. К примеру, в отдельных регионах запускаются соответствующие по масштабу «сильные ручки», талантливые в саморекламе, а населению, параллельно с тезисом об общественной полезности децентрализации, подается идея о необходимости хотя бы двух-трех десятков таких «ручек» в стране. При этом в PR-среде и не только говорят о выдаче «ручкам» некоего карт-бланша. Можно подумать, что забыта ст.19 Конституции, где закреплен абсолютно понятный принцип: органы власти и их должностные лица обязаны действовать только на основании и в пределах полномочий, а также способом, предусмотренным Конституцией и законами. Что означает: действуя иначе, соответствующие лица рискуют стать преступниками.
К проявлениям соответствующих интенций можно отнести и публичные заявления и аккламации о необходимости (в условиях проведения АТО и фактической вооруженной агрессии) политического единения, национальной консолидации et cetera (нередко в подтексте — «сильной руки»), сопровождающие усилия откорректировать государственный механизм, не всегда принимая во внимание содержание и смысл положений Конституции. Вспомним попытки внедрения в общественное сознание тренда «сильной руки» в процессе принятия изменений в закон о Совете национальной безопасности и обороны в декабре минувшего года. Можно подумать, что демократически обустроенные государства не побеждали в войнах! Просто власть должна быть организована строго на основе закона, выражающего объективный общественный, а не персональный или групповой интерес, и в своем личностном плане быть адекватна задачам, стоящим перед ней как в мирное, так и в военное время.
В любом случае, военные действия (как и другие конкретные управленческие усилия власти) должны обеспечивать профессионалы, а не политики, за которыми остается общеполитическое руководство во всех сферах государственного управления. В Польше, на опыт которой у нас любят ссылаться, президент является верховным главнокомандующим, но в этом качестве он не может действовать по своему усмотрению: конституционно оговорено, что соответствующие его полномочия определены законом. К тому же, в мирное время президент осуществляет командование исключительно через министра обороны, кандидатуру которого предлагает глава правительства, а во время войны (также по представлению главы правительства) — назначает на роль главнокомандующего профессионального военного.
Важным является то, что внедрение в общественное сознание мнимой потребности в «сильной руке» будет иметь существенные негативные последствия для самого социума, по существу развращая его. Одновременно будет деформировано и даже искалечено индивидуальное сознание многих людей, которые чуть ли не по каждому случаю могут начать требовать так называемых жестких либо жестоких, а не законных решений. В результате этого, возможно возникшие вначале симпатии к узко персонифицированной власти обязательно трансформируются у большинства разумных людей в безразличие, нелюбовь и даже ненависть. Выходить из такого состояния обществу очень сложно. В свою очередь, настоящая демократия предполагает осознанную и реальную сопричастность значительного большинства граждан к транспарентно осуществляемой власти, пользующейся оптимальным доверием в обществе и вызывающей уважение своим поведением. Достижение такой цели выглядит сверхзадачей и требует умения, терпения, времени и сверхусилий. Но выбора нет и не должно быть.
Изложенное не является преувеличением или «страшилкой», ведь соответствующий алгоритм процессов в социуме основывается на многочисленных примерах, когда «сильная рука» возникала как бы из ничего, а последствия этого были разрушительными для здоровья общества. Утешает то, что, несмотря на визуальные эффекты, создаваемые некоторыми политиками, очевидных и адекватных «заданию» претендентов на звание «сильной руки» сегодня не видно. Хотя никто не может гарантировать, что они не появятся завтра — как говаривал Наполеон, каждый солдат носит в своем ранце маршальский жезл.
Одним из факторов укоренения в общественном сознании тренда «сильной руки» видится содержание компетенции Президента Украины, которую уже по традиции сами главы государства старались и стараются существенно пополнить непредусмотренными в праве властными возможностями. Добавим очевидное желание президентов действовать как своеобразный начальник страны: возглавлять правящую партию, давать ненадлежащие поручения (например, экзотические и абсолютно незаконные поручения прокурорам), создавать картинку своего участия во всем более-менее важном, что происходит в стране. Поэтому стоит проанализировать хотя бы некоторые вопросы конституционного регулирования в сфере компетенции президента.
Прежде всего, вспомним, что Конституционный Суд, комментируя статью 106 Основного Закона, много раз констатировал факт фиксации всех полномочий Президента исключительно в Конституции. Иными словами, в законах не могут закрепляться дополнительные к установленным Конституцией полномочия президента (а если такое произошло, то соответствующие полномочия и законы в этой части фактически неконституционны). После вступления в силу Конституции 1996 г., установившей, что принятые ранее законы являются действующими постольку, поскольку они ей не противоречат, Верховная Рада была обязана обеспечить такое соответствие законов Конституции. Однако в полной мере этого так и не произошло. В частности, остались без необходимых изменений законы, которые ранее установили полномочия президента, не предусмотренные в новой Конституции. В связи с этим такие полномочия приобрели характер фактически неконституционных.
Примером таких законов был и остается принятый еще в 1992 г. закон о Службе безопасности. Напомню, законом, принятым 7 октября 2010 г. (то есть через неделю после принятия КСУ скандального решения о «возобновлении действия предыдущей редакции норм Конституции»), в закон об СБУ были внесены изменения, подчинившие Службу напрямую президенту и давшие ему право назначать заместителей ее председателя по представлению главы СБУ и увольнять без какого-либо представления (таких полномочий президента нет и никогда не было в Конституции). Одним из первых парламентских актов, принятых после кровавых событий февраля 2014 г., был закон, отменивший упомянутый закон от 7 октября 2010 г. Тем самым были отменены фактически неконституционные законодательные положения, но одновременно возник пробел в правовом регулировании относительно, в частности, порядка назначения на должности заместителей председателя СБУ и их увольнения.
Этот пробел, судя по всему, был «заполнен», но не новым законом, а указом и.о. президента, изданным в первой декаде мая 2014 г. Этот указ имеет закрытый характер и не обнародован, так что можно только предположить, что в нем сохранен порядок назначения на соответствующие должности и увольнения с них, установленный законом от 7 октября 2010 г. Об этом непрямо свидетельствуют и указы действующего президента о назначениях и увольнениях заместителей председателя СБУ. Тогда напрашивается вывод, что в период предыдущего президентства хотя бы имитировали законность фактически неконституционных действий главы государства, а сегодня ситуация упрощается до своеобразного самостроя в сфере президентской компетенции.
Юристы, сопровождающие такой подход в «заполнении» этих пробелов, могут пытаться объяснить, что назначая, к примеру, на руководящие должности СБУ, президент реализует свое полномочие, определенное в п. 1 ч. 1
ст. 106 Основного Закона, — обеспечение национальной безопасности. Кто-то добавит, что президент действует, реализуя положения ч.2 ст. 102 — как гарант государственного суверенитета или как гарант соблюдения Конституции. Но в этих случаях будет иметь место подмена конкретного понятия полномочий общим по своему характеру понятием функции. Формальную возможность для такой подмены создает размытость и даже абстрактность некоторых положений Конституции, посвященных компетенции президента, но это не может ее оправдывать. Одновременно следует вспомнить принятый в 2003 г. и «откорректированный» в период предыдущего президентства закон об основах национальной безопасности. Этим законом предложена всеохватывающая трактовка национальной безопасности, которая позволяет, соответствующим образом применяя упомянутый пункт ст. 106 Конституции, практически бесконечно расширять компетенцию Президента и возглавляемого им СНБО. Пример известный и недавний.
Однако истиной является то, что функции органа власти осуществляются посредством реализации соответствующих по содержанию и юридически конкретных полномочий президента. Например, как гарант соблюдения Конституции он уполномочен применять вето, обращаться в Конституционный Суд, при определенных условиях досрочно прекращать полномочия Верховной Рады и совершать другие предусмотренные Конституцией действия. То есть, содержание Основного Закона можно свести к двум предписаниям: во-первых, президент — гарант соблюдения Конституции, во-вторых, роль президента как гаранта определяется путем толкования Конституции, осуществляемого и самим президентом как гарантом ее соблюдения.
В реализацию фактически неконституционных полномочий президента осуществлялись и осуществляются, в частности, назначения и увольнения руководителей так называемых регуляторов — государственных органов, призванных действовать в разных сегментах экономики. Примером может служить Национальная комиссия, осуществляющая государственное регулирование в сферах энергетики и коммунальных услуг. Своим указом от 10 сентября
2014 г. действующий президент утвердил положение об этой комиссии, подчинил ее себе, определил компетенцию, а также уполномочил себя же назначать и увольнять председателя и членов комиссии. Излишне говорить, что ни в Конституции, ни в действующих законах ничего такого нет. Правда уже упоминавшийся закон от 7 октября 2010 г. уполномочивал президента на подобные назначения и увольнения, но вследствие Революции Достоинства этот закон был отменен. Так неужели в наши дни можно действовать по принципу «так устраивает, и поэтому — правильно»?!
Не подозревая во всех грехах действующего главу государства, как симптом можно воспринимать проект закона о внесении изменений в Конституцию относительно полномочий органов государственной власти и местного самоуправления, зарегистрированный в Верховной Раде 26 июня 2014 г., то есть меньше чем через двадцать дней после принесения избранным президентом присяги.
В своем проекте президент предложил уполномочить его самостоятельно назначать и увольнять председателя Антимонопольного комитета (сегодня на эту должность назначает Верховная Рада по представлению премьер-министра и увольняет сам парламент), а также председателей и членов упоминавшихся национальных комиссий-регуляторов. Тем самым был отчасти признан ненадлежащий характер уже проведенных назначений и увольнений в условиях отсутствия соответствующей конституционной регламентации. В проекте также предлагалось уполномочить Президента назначать генерального прокурора с согласия Верховной Рады и увольнять его по собственному усмотрению (сегодня генпрокурор может быть уволен Президентом только с согласия парламента), и в таком же порядке назначать и увольнять председателя еще не созданного Государственного бюро расследований и председателя СБУ, которого сегодня увольняет парламент на основании соответствующего представления главы государства.
Предложения об изменении порядка замещения должностей министров обороны и иностранных дел носили косметический характер. Сегодня эти министры назначаются Верховной Радой по представлению президента, а предлагалось назначать их парламентом по представлению премьер-министра, но согласованному с президентом. Очевидно, что президент сохранил бы свою роль в этих назначениях.
Прозрачным является предложение вместо существующих председателей областных и районных государственных администраций, назначаемых и увольняемых президентом по представлению Кабинета министров, создать институт «представителей президента», которых бы он сам назначал и увольнял. Характерно, что на определенных стадиях работы над проектом изменений в Конституцию относительно децентрализации аналогичный порядок назначения и увольнения предполагался для префектов. Возможно этот порядок является составляющей озвученной самим президентом идеи президентско-правительственной исполнительной вертикали, но такой вертикали нет ни в одной европейской стране. Или речь снова идет о некоем дуализме или даже бицефализме (двухголовости) исполнительной власти, о которых писали разные авторы? Видели мы этот дуализм! Кстати, институт префектов или подобных должностных лиц существует далеко не во всех европейских странах, а там, где он есть, префект, воевода и т.п. определен как представитель правительства, а не президента, либо, как во Франции, — представитель каждого члена правительства.
Надо напомнить, что Венецианская комиссия в своем заключении, опубликованном в июне 2005 г., выразила по поводу сохраняющейся в Украине и в наши дни организации государственной власти, «беспокойство относительно необходимости единства Кабинета министров и осуществления его политики, особенно учитывая специфический контекст украинской политической системы, где отношения между президентом и премьер-министром могут стать слишком конкурентными». Добавим: исполнительная власть может быть эффективной тогда, когда она системно проста в своей организации.
Кто-нибудь рискнет утверждать, что ситуация в осуществлении власти в Украине изменилась и упомянутый «специфический контекст» не проявится в полной мере после любых следующих выборов? Я не рискну, я убежден в необходимости системной, социально оправданной и профессионально обеспеченной конституционной реформы. Какой ей быть — тема отдельного анализа.
P.S. В популярной песне советских времен (музыка А.Пахмутовой, слова Н.Добронравова), начальные слова которой вынесены в заголовок этой статьи, есть и другие слова: «Лишь одна у летчика мечта — высота, высота. Самая высокая мечта — высота, высота». Красивые слова…
- Информация о материале
Фамилия сперва обескуражила, однако, если немного пораскинуть мозгами и добавить капельку занимательной конспирологии, то на выходе можно получить совершенно любопытный сценарий внедрения в предвыборку компромиссного и контролируемого кандидата. А заодно закрыть как объект насмешек давние разговоры о некоторой импотенции демсил в аспекте консолидации, которая к прискорбию имеет место в харьковском праволиберальном сообществе.
Как сообщил Depo. Харків информированные источники, вероятным кандидатом от демократических сил называют Михаила Кобцева, нардепа, человека, финансирующего волонтерское движение, бизнесмена с интересами в фармацевтике. Если разыграть эту гипотетическую сценку, то окажется, что не зря Администрация президента в свое время обзавелась длинными руками Бориса Ложкина, таки решившего эту вечную задачу харьковской оппозиции - кто же из них краше.
Итак, Кобцев, малопубличный, как это говорится, широко известный в узких кругах меценат волонтерского движения. Миллионер, и у сетевого коммьюнити есть какие-то там претензии по поводу прочерков в декларации о доходах, но к кому только нет претензий у этого сетевого коммьюнити. Лепший друг харьковского бизнесмена от медицины Олега Калашникова, которого с Борисом Ложкиным связывают давние дружеские и партнерские отношения. Калашников к тому же успел побывать у Ложкина в советниках, что демонстрирует рабочий канал коммуникаций между Киевом и Харьковом. Народный депутат от Блока Петра Порошенко, что существенно. Причем депутат активный, не прогульщик, в законотворческих проектах участвует, хоть и свально, да и голосует в основном «за». Патриот, в конце концов. Вы все еще не сучите ручкой в зудящем желании взмахнуть галочкой над бюллетенем? Далi буде.
Предположим, АП спускает кандидатуру Кобцева Райнину на исполнение. Райнин берет под козырек и сегодня на сайте харьковской БПП появляется гневное, жесткое, как любят ерничать местные журналисты, воззвание губернатора, дескать, браты, момент назрел. Только стиснутым кулаком можно настучать по расшатанным позициям старой гвардии. «Тільки єдність громадських організацій при висуненні єдиного кандидата і єдина підтримка його партіями парламентської коаліції - запорука демократичного розвитку Харкова», - недвусмысленно уточнил Игорь Львович. Эдакий тонкий шантаж гражданских организаций политическими партиями, ведь могущими и не поддержать, если кандидат не так уж един будет.
Кроме прочего, одним Кобцевым в качестве кандидата на мэрских в Харькове АП убивает сразу нескольких зайцев. Если харьковская демократическая общественность не чешется, то надо возглавить и почесать самому, вам год давали, чтобы определиться кто станет умным и красивым одновременно, а вы друг друга грязные портянки полоскали, вот будет вам кандидат по разнарядке. Опять же, тема волонтерского движения будет охвачена, что позволит немалой части волонтеров видеть в Кобцеве своего представителя в органах местного самоуправления. Ну или если хотя бы не своего, то хотя бы человека, владеющего проблематикой сектора. Все довольны, и мы трошки. Тем не менее, своя аудитория у Михаила Кобцева есть, она заслужена, и при известном умении ее тоже можно конвертировать в процент голосов.
С другой стороны, выдвижение Кобцева как волонтера не может не всколыхнуть, а то и расколоть само волонтерское сообщество, часть которого хочет взять электоратом экс-вице-губернатор Юрий Сапронов. Таким образом Администрация президента походя откусит какой-то процент избирателя от Сапронова, особенно если проведет грамотную разъяснительную работу, чей волонтер правильный, а чей - не очень. Впрочем, эта работа уже стартовала, и в соцсетях пустые боты без аватарок расшаривают пост харьковского же волонтера Доника с импульсивной реакцией на выдвижение бывшего заместителя Добкина, а некоторые киевские медийные топы внезапно мочат харьковского кандидата в подозрительно однообразной риторике.
Вполне логично, что в таком раскладе первый номер по списку БПП Харьковщины, медийный магнат Александр Давтян опять пролетает мимо кандидатства, однако Александру Саркисовичу не привыкать к пролетам, так что умерший в зародыше поход в мэры просто пополнит коллекцию других его не очень удачных политпроектов.
Райнин не лукавит - БПП и вправду сейчас нужна максимальная консолидация внутри демократической платформы, чтобы ввести во второй тур контролируемого кандидата. Во втором туре ожидается эпическая борьба с хрустом костей и бесславной погибелью проигравшего, поэтому ему нельзя допустить, чтобы боец спекся еще на взвешивании. А под бойца Кобцева можно будет навалить и за патриотизм, и за волонтерскую поддержку армии, да и просто он парень неплохой и разговаривать умеет. А вдруг народ прозреет и пойдет корчевать кернесовы лавки да за честных парней лайки, то есть, галочки ставить.
А будущим конкурентам Кобцева я дарю идею. Распространяйте фейк, что Кобцев - это преемник Кернеса, который завершил все свои договорняки и «я устал, я ухожу». По крайней мере, на месте Геннадия Адольфовича я бы так и поступил. Тем более, чего только не случается в нашей удивительной в своей непредсказуемости стране под очередные демократические выборы.
- Информация о материале
Пенсионный фонд (ПФ) разработал законопроект, предусматривающий начисление Единого социального взноса (ЕСВ) на среднюю индикативную зарплату, размер которой будет зависеть от должности наемного работника. Индикативная зарплата не может быть меньше минимальной зарплаты (1218 грн), увеличенной на определенный коэффициент. Например, для рядовых сотрудников он составляет 2, для главбухов — 3, для директоров предприятий — 5. В ПФ рассчитывают, что подобное решение поможет легализовать зарплаты, выдаваемые «в конвертах», но эксперты убеждены, что это решение еще дальше загонит бизнес в «тень», поскольку налоги будут удерживаться от виртуального, искусственно завышенного показателя.
В правительстве ждали, что уже в этом году бизнес раскроет реальные зарплаты своих работников, увеличив базу для налогообложения, и отчисления в Пенсионный фонд. Но эксперимент с применением понижающего коэффициента к ставке ЕСВ пока результата не дал. По данным Государственной фискальной службы, в январе-июле текущего года поступления от ЕСВ составили 102,5 млрд грн, хотя в прошлом году этот показатель составлял 104,9 млрд грн. То есть, вместо запланированного увеличения поступлений за счет снижения нагрузки на фонд оплаты труда, власти получили обратный эффект. Отчасти это связано с приостановкой работы ряда предприятий на Донбассе.
Получив минус вместо плюса, в правительстве задумались над компенсаторами. В Пенсионном фонде разработали законопроект, которым вводится понятие средней индикативной зарплаты при расчете ЕСВ. Индикативная зарплата не может быть меньше минимальной зарплаты (1218 грн), увеличенной на коэффициент в зависимости от категории сотрудника. Так, для руководителей предприятий предложен коэффициент 5, для главбухов — 3, для рядовых сотрудников — 2. Таким образом, соцвзнос будет выплачиваться не с реальной, а с виртуальной зарплаты. Например, для наемного работника минимальная база для расчета платежа по ЕСВ составит 2436 грн, для директора предприятия — 6090 грн. «Если для Киева это приемлемая сумма, то что делать с теми регионами, где зарплаты гораздо меньше?» — задается вопросом эксперт Реанимационного пакета реформ Илья Несходовский.
По мнению господина Несходовского, в случае принятия такой инициативы правительство получит негативный для бюджета эффект. Логика действий ПФ вполне очевидна — необходимо любым образом наполнить бюджет. «Но извините, эта система вызывает множество встречных вопросов. А пенсии также будут выплачиваться, исходя из индикативных зарплат или из реальных?» — отмечает эксперт.
Инициатива Пенсионного фонда выглядит противоречивой еще и на фоне последних заявлений правительства о грядущей реформе ЕСВ. По мнению первого заместителя главы парламентского комитета по вопросам налоговой и таможенной политики Андрея Журжия («Самопомич»), методы, с помощью которых ПФ пытается найти дополнительные источники финансирования, неприемлемы. «У нас колоссальный ресурс находится в «тени». Нужно создать условия для легализации теневой экономики, что позволит наполнить бюджет, в том числе и Пенсионного фонда. А предложенный механизм загонит зарплаты еще дальше «в тень», поскольку речь идет о ситуации, когда определенный налог или сбор платится не от суммы доходы, а от какой-то виртуальной расчетной цифры», — говорит нардеп. Выходом из ситуации, по мнению господина Журжия, станет отмена ЕСВ и одновременное повышение налога на доходы физлиц (НДФЛ).
В ПФ несколько иного мнения. «Положительным фактором принятия акта является легализация фонда оплаты труда, привлечение дополнительных поступлений в бюджет Фонда, что позволит обеспечить своевременное и в полном объеме финансирование пенсионных выплат», — следует из аналитической записки к законопроекту.
Есть вероятность, что такой формат налогообложения зарплат в итоге будет одобрен правительством. Накануне в Министерстве финансов анонсировали выход на финишную прямую в подготовке налоговой реформы и сообщили о нескольких возможных ее моделях. «Либо это должен быть один налог, объединяющий налог на доходы физлиц с единым социальным взносом. Либо все можно оставить отдельно, но снизить ставки», — заявила заместитель министра финансов Елена Макеева.
Знакомые с ходом подготовки изменений в Налоговый кодекс источники «Апострофа» говорят, что на данном этапе действительно рассматривается возможность объединения НДФЛ и ЕСВ с единой ставкой 20% или 29%. Впрочем, ни одна из версий не является окончательной. Не стоит исключать, что, получив меньше отчислений по ЕСВ, правительство может затормозить реформу, выбрав менее рискованный для бюджета вариант. По мнению главы парламентского комитета по вопросам промышленной политики и предпринимательства Виктора Галасюка (Радикальная партия), правительство может гарантировать сохранность бюджетных поступлений от ЕСВ, повысив минимальную зарплату с 1218 грн до 3000 грн. «Это даст возможность вывести из «тени» сотни миллиардов гривен, которые выплачиваются сегодня как «теневые» зарплаты», — убежден господин Галасюк. При этом, по мнению нардепа, ставка ЕСВ в таком случае может составлять 15%, что позволит рассчитывать на снижение нагрузки на фонд оплаты труда.
- Информация о материале
Харьковчанин Руслан Шанидзе — доброволец из батальона «Айдар» — в середине июля наконец оказался на свободе, проведя девять месяцев в плену у боевиков «ЛНР» и рассказал «Накипело» о 269 днях полных надежды на спасение. Он пришел на интервью с побратимом Русланом Дываком, уроженцем Черкасской области. Они бок о бок сражались в «Айдаре», куда записались сразу после Революции достоинства, и вместе попали в плен. О своем пленении друзья рассказывают непринужденно, разбавляя воспоминания шутками, а грусть и слезы в глазах появляются, лишь когда говорят о своих погибших товарищах.
Боевики взяли хитростью
Все произошло на Бахмутской трассе под селом Смелое, которую военные прозвали «Дорогой смерти». «Мы получили приказ вывезти нацгвардейцев из окружения. Нас было восемь человек — группа Итальянца. Ехали первые на прорыв и попали там в засаду», - вспоминают бойцы.
Как оказалось, боевики применили хитрость — вывесили украинский флаг, чем сбили с толку военных. «Мы думали, что там наши и повернули к флагу, а они с дороги начали вести по нам обстрел», — рассказывает Руслан Шанидзе. Осознав, что отступать некуда, военные въехали на микроавтобусе на позицию к боевикам, где мужественно приняли бой. Как оказалось, бойцы были слабо вооружены, потому как командование договорилось с боевиками о коридоре. «Нам сказали, что мы должны только вывести людей и не ввязываться в бой. Была определенная договоренность, нам дали два часа», — вспоминают побратимы. По их словам, силы в бою были не равны: против восьмерых айдаровцев было около 30 боевиков. «Бой был с ополченцами, среди них были осетины и казаки. Потом мы узнали, что там был российский двухсотый со званием «Герой России», — рассказывает Руслан Шанидзе. — В этом бою погиб наш командир Итальянец и парень Юра, для которого этот бой был первым. Он накрыл собой гранату». Остальные шестеро хоть и выжили, но получили серьезные ранения.
От расстрела спасли медики, а осетины играли в «Считалочку»
Айдаровцы вспоминают, когда боевики брали их в плен, продолжали избивать, а одному из бойцов показательно отрезали ухо. Оказалось, они попали в плен к боевикам ГБР «Бэтмен», которые отличаются особой жестокостью. «Нас сначала хотели там расстрелять, но потом решили обменять на Сергея Юдаева, которого сейчас судят в Харькове за организацию штурма ХОГА и разгром АТН», — рассказывает Руслан Шанидзе. Однако парни уверены, им сохранило жизнь еще то, что они представились нацгвардейцами, а не солдатами «Айдара». В последнем случае бойцы уверены, им было бы несдобровать. «Нас отвезли в госпиталь. Там тоже пытались расстрелять, но фельдшер и начмед «Тигра» и «Кошка» нас спасли», — вспоминают военные, мол, одна из них направила оружие на боевиков и сказала, что пленных никто не тронет и их будут лечить. К слову, родные бойцов узнали о том, что они попали в плен почти сразу: «ЛНРовцы» все засняли на видео и выложили в Сеть фотографии, а вот позвонить разрешили только через 37 дней.
Сразу после операции, раненых отвезли в областную больницу, где террористы играли с ними в игру «Считалочку». «Называешь любую цифру, он считает и на кого из нас попадало, того должны были расстрелять», — рассказывают боевые товарищи. Тогда их спасло лишь то, что они считались важными пленниками, ведь их собирались менять на Юдаева. Тем не менее, по их словам, условия в госпитале были вполне сносные. Не повезло двум другим их побратимам, которых посадили в подвал Бэтмена. «Пелепишина и Боднарука там очень сильно избили. Боднаруку поломали все, что можно. Он месяц был пристегнут наручниками и кому не лень приходили и били его. Он уже сам просил, чтобы его убили», — рассказывает Руслан Шанидзе.
Месяцы в сыром подвале и кормежка раз в день
Спустя два месяца пленных перевели в комендатуру. На тот момент ребят уже трижды пытались обменять, но каждая попытка заканчивалась ничем. В последствии таких попыток было больше 10 и каждая дарила все меньше надежды на спасение.
В комендатуре парни сидели в сыром подвале без окон. Первые три дня им даже не давали еды. Потом кормили всего раз в день, а их трапеза состояла зачастую из каши или макарон и тушенки. Через два с половиной месяца Руслана Дывака отправили в Донецк. Там он сидел в плену до февраля, пока его не обменяли, а Руслан Шанидзе остался в комендатуре до июля. В его камере постоянно менялся состав пленных: военные, гражданские и даже девушка волонтер. Заветный обмен состоялся 10 июля. Тогда Руслана Шанидзе в группе еще девятерых человек наконец-то обменяли на 10-х боевиков на мосту в городе Счастье, Луганской области.
На воле
Оказавшись на воле военные столкнулись с другими трудностями. Теперь, чтобы получить зарплату и полагающиеся выплаты за ранения (Руслан Дывак лишился указательного пальца на левой руке, из правой руки и ноги достали несколько пуль, а Руслану Шанидзе прострелили руку и коленную чашечку) и плен, им нужно доказать свою службу в «Айдаре». «Сейчас проблема те, кто прослужили год и больше, они не могут себе никаких печатей поставить. В штабе батальона тебя швыряют из кабинета в кабинет. У нас уже третий комбат», — сетует Руслан Дывак, который уже несколько месяцев оббивает пороги своего штаба и кабинетов чиновников. Кроме того, по словам парней, им до сих пор не дали статус участника боевых действий. Что касается Руслана Шанидзе, он еще не успел в полной мере столкнуться с бюрократией, но уже понял, что легко положенные выплаты не получит. «Я ничего не могу понять и очень сильно удивлен. Мне командир рассказал, что мои боевые товарищи, которые на самом деле принимали участие в бою, сейчас они в большинстве случаев, никому не нужны. Но я верил и до сих пор верю в другое», — говорит Руслан.
- Информация о материале
Неизвестные водрузили на терриконе в Стаханове украинский флаг накануне псевдореферендума год назад.
Фото: @neviglass/Twitter
Они там есть. Невидимые украинские патриоты, которые остались в оккупации, рискуя многим, рассказали НВ о жизни в псевдореспубликах и признались, почему не уезжают из захваченных боевиками городов
Год назад в конце июля – начале августа в Донбассе было горячо по всей линии фронта. Ровно в это время украинская армия пыталась продвинуться ближе к российской границе и отвоевать еще часть своей территории. Еще немного бы тогда – и Шахтерск, который теперь в «ДНР», мог бы вернуться под контроль украинской власти. Еще бы чуть-чуть – и над Стахановым, занятым боевиками «ЛНР», мог бы развеваться украинский флаг. Но…
Патриоты в оккупации.
Картина, представленная во время Лекции свободы во Львове
Год спустя украинской власти там нет, но остались патриоты Украины. В канун годовщины боев за города Донбасса НВ побеседовало с людьми, которые все еще связывают оккупированные территории с «большой землей». Они живут там, «за бугром», и верят, что их города когда-то обязательно вернутся на Родину.
В целях безопасности имена героев изменены.
Украинским военным так и не удалось закрепиться в Шахтерске
Фото: @masliuta/Twitter
Это Шахтерск, территория псевдореспублики ДНР. В конце июля 2014-го силы АТО вошли в город, но закрепиться там им так и не удалось – местные «орки», как называет их наш собеседник по имени Миша, при поддержке российских наемников выбили украинских военных из населенного пункта. Бои продолжались порядка двух недель. Все это время Миша и еще сотни таких, как он, не теряли надежды на освобождение.
Мише немного за 20 и он – украинский патриот, живущий в оккупации. Мы созвонились с ним по телефону.
- Миша, это безопасно? Тебя могут прослушивать?
- Могут, но я ничего не боюсь.
Миша – один из тех, кто принимал активное участие во всех проукраинских митингах в Донецке накануне «референдума» и вплоть до боевых действий. Он застал операцию по взятию донецкого аэропорта украинскими военными, а затем вернулся в родной Шахтерск. На это были свои причины. Ниже парень расскажет о них, а еще о своих единомышленниках и пережитом. Миша говорит эмоционально, с надрывом. Чувствуется, что ему нужно выговориться. Ему необходимо, чтобы его голос услышали.
Я застал бои в Шахтерске в конце июля прошлого года, когда наша украинская армия пыталась освободить город. Нужно сказать, что в первый день им действительно удалость войти в населенный пункт, но потом подтянулась живая сила из Донецка и России. Начался неимоверный замес, бои длились недели две. За это время я потерял двоих друзей. Они были гражданскими.
На моих глазах во время боевых действий в упор расстреляли украинский БТР. Прошу прощения за подробности, но я видел куски разлетающихся тел, куски мяса. Выжил тогда только один солдатик. Я ему тогда еду еще носил и слышал, как его допрашивали, слышал говор этих людей. Они тыкали военные билеты ему в лицо, я видел их документы.
Знаете, настолько противно каждый день видеть эти триколоры, эти танки, катающиеся по городу, это быдло, которое радуется бегающим российским солдатам, которых «здесь нет». Тяжело общаться и слышать радость от гибели украинского военного.
Вы спросите, почему я не уезжаю? Во-первых, тяжело финансово. Во-вторых, после боевых действий мама пережила инсульт, остался старенький дедушка. Да и вообще после всего пережитого я стал ценить свой город. Появилась какая-то привязанность.
Если честно, я до сих пор надеюсь, что Украина восстановит контроль над Шахтерском. Я готов еще раз пережить лето прошлого года, готов отсидеться в подвале, готов еще раз выдержать и вытерпеть это, лишь бы увидеть над городом украинский флаг. На самом деле, я такой не один. Здесь осталось очень много нормальных людей, но они боятся показать свою позицию. Когда мы могли это делать, мы это делали. Но теперь под дулом танка не сильно что-то сможешь. Только воевать идти. А если я не умею воевать, то мне ничего не остается.
Буквы на въезде в город раскрасили в цвета флага неизвестные накануне псевдореферендума
Что мне хотелось бы сказать украинцам на свободной земле? Пожалуй, я бы попросил их не судить книгу по обложке. В Донбассе далеко не все сепаратисты.
Миша делает 20-секундную паузу и, подумав немного, добавляет: «Приятно, что не забываете про нас».
Сейчас в Стаханове орудуют так называемые «казаки» и наемники из РФ
Фото: @b_mysterio/Twitter
Конец июля 2014-го. Силы АТО начали продвигаться вглубь Луганской области, освободили Севередонецк, Рубежное, Лисичанск и практически взяли Первомайск. В это самое время, всего в нескольких километрах от ожесточенных боев за город, в Стаханове находилась Лена. «Вот-вот – и нас тоже скоро освободят», - думала она. Не сложилось. Сегодня девушка живет в оккупации, Стаханов заполонили не только местные казаки, но и заезжие боевики. Лене под 30, до референдума она была госслужащей, но потом ушла. «Помню, кому клятву давала и какой стране служу», - объясняет она свой поступок и, чуть призадумавшись, соглашается поделиться своей болью о жизни в «ЛНР» и мечтах об Украине:
Жить в «ЛНР», наверное, тяжелее всего людям средних лет. Работать негде, развития – ноль. На моем примере: работы лишилась, получала высшее образование – приостановила, возобновить нет средств; невыплаченный кредит ПриватБанку, коллекторы замучили. Не говоря уже о чисто женском – о свадьбе, тем более, о детях речи не идет. Существую просто, как плесень где-то в углу. День начинается и заканчивается каждый, как предыдущий – ни о чем. Выживаем за счет мужа, с которым живем в гражданском браке. У него частично остался небольшой бизнес, заработка от которого хватает исключительно на пропитание, и люди в штате, которым дает хоть какую-то работу. Молодежь адекватная выехала, остались «деграданты»: у одних жизнь через призму стакана всегда одного цвета, другие - осваивают работу «ополченца» и науку «отжимай, что понравилось». А мы вот застряли.
90% кричащих «Россия! Новороссия!», ходивших на референдум, как на праздник, бегавших по захватам административных зданий – их нет, их давно нет. Они убежали при первых выстрелах, при первых взрывах. Удирали, как зайцы. А мы сидели в погребах и подвалах и кляли, уж поверьте, не Украину, и ни в коем случае, не ребят, стрелявших сюда. Их кляли – трусов и предателей. Не спорю, остались еще приверженцы «ЛНР», но их уже далеко не столько. Многие переметнулись в своих взглядах и суждениях, нашли в себе силы признать неправоту. Но очень много тех, кто все это время верил и верит: «Донбасс – это Украина».
Неизвестные оставляют в городах оккупированного Донбасса патриотичные надписи
С каждым днем все больше слышу в общественном транспорте, встречаю на рынке (больше-то нигде особо и не бываю) людей, агрессивно настроенных против самопровозглашенной республики, установленных порядков и в принципе происходящего. Да, конкретно проукраинских позиций люди стараются не высказывать, потому что здесь это очень чревато. Лишиться нажитого за всю жизнь – самое малое, что может случиться. Кстати, вынесут из дому все – стоит просто попасть в горотдел, неважно, за какие огрехи. О безопасности, конечно же, здесь речь вообще не идет.
Какое у меня психологическое состояние? До этой весны было и отчаянье, и агрессия, безумное желание выехать, потом состояние постоянной депрессии и мысли о суициде. А с весны просто старалась «загнать» себя физически. Например, огород неплохо отвлекает. А сейчас просто чистая ненависть к тому, что меня окружает. Выстрелов и взрывов не боюсь уже давно.
Сейчас живу надеждой, что украинская армия освободит город, все равно, каким путем.
Что бы я хотела сказать украинской власти? Да не знаю, что сказать. Осуждать их за какие-то действия или бездействия – я не полномочна, мне отсюда не видать. Да и поблагодарить не за что. Есть пожелание не забывать, что не народ для них, а они для народа.
Хочу сказать ПРОСТИТЕ! Да, может, я и не участвовала во всем этом, но чувство вины меня убивает. Я родилась, росла здесь – это мой край, и как бы сейчас я его ни ненавидела, груз ответственности я возлагаю и на свои плечи
А вот обычным украинцам сказать есть что. Хочу сказать ПРОСТИТЕ! Да, может, я и не участвовала во всем этом, но чувство вины меня просто убивает. Я родилась, росла, училась и работала здесь – это мой край, и как бы сейчас я его ни ненавидела, груз ответственности я возлагаю и на свои плечи. Рвется душа, когда в новостях показывают парней, мужчин, оставшихся инвалидами после участия в АТО, и хочется орать вместе с матерями погибших солдат. Я люблю Україну, наша мова найгарніша, а люди найдобріші.
Казалось, Лена выговорила все, что копилось на душе целый год. На мой вопрос, почему она не выезжает на мирную территорию, девушка ответила: «Уехать-то можно, а вот как жизнь свою с собой перевезти… К тому же мне все время кажется, что на мне просто горит клеймо я с Донбасса, и я уже не смогу жить на мирной территории, где жизнь протекает так, как должна».
Эти две истории – не единичны. В Донецке, Луганске, в крупных городах Донбасса и населенных пунктах поменьше все еще живут тысячи украинских патриотов. Живущим по другую сторону войны они кажутся невидимками. Но они там есть.
В конце мая, выступая во Львове, украинская писательница, историк, преподаватель Донецкого национального университета Елена Стяжкина произнесла вслух то, в чем многие боятся признаться.
«Я хочу извиниться перед украинскими патриотами на оккупированных территориях и в Крыму за их невидимость, за то, что они как будто не существуют. За молчание, которое транслируется в Европе и Украине. Я счастлива, ведь именно у них я буду брать уроки свободы от зла. У ребят, которые две недели назад на крыльце перед школой в Донецке громко обсуждали, будет ли правильно и аэропорт, и центральную площадь назвать именем Киборгов».
- Информация о материале
Происходящее в сфере оборонного строительства в Украине слишком часто напоминает величественный спектакль без оглашения количества актов. И каждый из них торжественно открывается, как только в очередной раз начинает маячить угроза масштабного вторжения путинских войск. Вот и в конце прошлой недели, когда обострение на восточном фронте приняло угрожающие формы, возникли бурные реакции в офисах державных предводителей.
Замминистра обороны Петр Мехед поведал о завершении подготовки ключевых стратегических документов оборонного планирования и поставках в ВСУ до конца года 40 тыс. ед. автомобильного транспорта и 300 ед. бронетехники. Председатель Комитета Верховной Рады Украины по вопросам национальной безопасности и обороны Сергей Пашинский — об острой проблеме перевооружения и намерении законодательно изменить положение «Укроборонпрома», который «использовал свой производственный потенциал не более чем на 5–10%». Наконец, во вторник, 11 августа, президент страны Петр Порошенко подписал закон №2381 об увеличении расходов для нужд обороны и безопасности на 5 млрд 299 млн грн. Казалось бы, реформаторское колесо закрутилось… Но, не будем спешить с выводами, попробуем разобраться с деталями.
Генеалогия украинского сопротивления
Действительно, в августе вероятность большой войны стала очень высокой. Полагаю, не стоит гадать об истинных причинах ревизии прежних планов достижения «московизации Украины» более сложным технологически, но менее кровавым путем на, как тонко выразился российский аналитик Павел Фельгенгауэр, «использование военной опции». Скорее всего, это блок причин, а не, скажем, раздражающая Путина решительность создать международный трибунал по вопросам расследования уничтожения российским расчетом лайнера MH-17 или твердость Евросоюза в снятии санкций с иранских нефтяных компаний в пользу отказа от российского газа. И, тем более, не вывод, что время, удобное для проведения военной операции время истекает в сентябре (вследствие начала демобилизации российской армии).
Так или иначе, есть признаки, что кремлевский авантюрист, возможно, впервые почувствовал на своей шее петлю. Во всяком случае, давление экономических тисков не просто существенно увеличило его личные риски, но фактически обозначило отсчет времени в борьбе с Западом. Для Украины этот вывод двусмысленен, потому что именно ее территория может использоваться для нанесения пощечины Западу.
Именно осознание украинским военно-политическим руководством реальности такого военного сценария заставило по-новому взглянуть на проблему подготовки обороны. С одной стороны — силы обороны Украины в течение последних месяцев демонстрировали высокую способность реагирования на атаки российско-террористической армии на востоке (чего стоит только провал наступления боевиков под Марьинкой в начале июня). С другой — проблема Украины в том, что все полтора года сражений генералы готовились к старой, а не новой войне. До нынешнего дня украинская армия имела дело с войной третьего поколения — той, что навязала Россия в надежде заретушировать свое участие. Так что это еще не настоящая современная война, на которую способен Путин. До сих пор Кремль делал ставку на максимальное поражение личного состава украинских подразделений, но в качестве последнего аргумента непредсказуемый и рисковый хозяин Кремля может решиться на войну поколения «4+» — с применением современных самолетов, вертолетов и ракетной техники. И к ней украинское войско, увы, пока еще не готово.
Технологически начать наступление достаточно просто, создав одну из провокаций, которые Москва продуцирует или не ежедневно. Но автор этих строк уверен, что Путин, держа армию на поводке, постарается воздержаться от полномасштабной войны. максимально используя наемную армию из террористов и откомандированных военнослужащих регулярных войск, чтобы атаковать только в случае ответного хода украинских сил обороны. Хотя такой ход — безрассудство, которое бумерангом уничтожит нынешнюю правящую верхушку России, в расчетах российских технологов есть достойные внимания нюансы. Первый из них — уверенность, что у президентской и премьерской партий рейтинг находится на уровне ватерлинии, и активизацией боевых действий в Донбассе можно многое изменить в Киеве. Ведь соревнование за власть между Петром Порошенко и Арсением Яценюком давно перестало быть тайным подковерным сражением. В нем, возможно, не было бы ничего зазорного, если бы за непрестанными сменами декораций не стал мелькать человек с ружьем. Кроме того, ни для кого не секрет, что на нижних этажах армейского здания растет непонимание власти, в связи с чем очень непросто разобраться, где действуют уловки лукавого Кремля, а где ощетинившаяся правда щекочет нервы людям на передовой. И потому, наблюдая за соперничеством главы государства и главы правительства в преддверии осенних выборов, в Кремле потирают руки. А на Западе недоумевают по поводу некоторых отставок и назначений. Достоверно известно, что в соответствующих вашингтонских кабинетах, где готовится информация по Украине для офиса Джозефа Байдена, с особой тщательностью изучают не только, скажем, причины отсутствия в Украине электронной системы управления в Кабинете министров, но и документы, в которых детально отражены, скажем, связи первого заместителя главы СБУ Юрия Артюхова с фирмой «Атлант-М» (официальным представителем «Volkswagen» в Украине). Это лишь один из десятков примеров, и не стоит сомневаться в том, что Вашингтон прекрасно осведомлен о глубинных мотивациях тех или иных назначений президента или премьера. Как это все отражается на секторе безопасности? Чтобы понять это, можно провести очень простой тест: просто составить список систем вооружений, которыми оснащается Национальная гвардия Украины и Вооруженные силы Украины. Ну, и список компаний, их производящих.
Полуторагодовая оборона
Разумеется, нельзя сказать, что украинская армия не меняется. Способность реагирования и общее управление на уровне рот — батальонов, и даже бригад, выросла до очень высокой. Определенно усилилась отечественная артиллерия. В подразделениях появились «Фурии» (беспилотники тактического звена отечественного производства) и «Малахиты» (РЛС обнаружения отечественного производства) — первые весомые результаты работы частного сектора «оборонки». Возрожденные подразделения спецназа радуют филигранными операциями. Заработали учебные центры, появились тренажеры, замелькали иностранные военные коучи. ВСУ вышли на показатели мировых стандартов в подготовке летчиков с годовым налетом в 100 часов. Значительно улучшилась работа контрразведки (разведывательные органы начали не только давать информацию, но и проводить активные мероприятия в зоне боевых действий). Верховный Главнокомандующий, который полтора года не общался с руководителями разведывательных органов, резко изменил свое отношение к разведке. Предприятия получили гособоронзаказ, продукция, которая ранее шла только на экспорт, массово попадает в армию и гвардию. А на этой неделе прошло эпохальное совещание правительства с участием Совбеза, профильного парламентского комитета и Генштаба, в ходе которого определялись основные ресурсные показатели по перевооружению на пять лет. Заработал информационный фронт, и помимо запрета подрывной книго- и кинопродукции, известным украинофобам закрыли путь в страну. То есть, нельзя сказать, что нет достижений. Но происходят изменения подозрительно медленно, как бы во вторую очередь после властных баталий. Как будто нет войны и страшной ежедневной статистики потерь…
К сожалению, упомянутые достижения пока никак не приближают Украину к такому уровню защищенности, который вынудит ущербные личности со сверхидеями в головах отказаться от нападения. Иными словами, армия не превратилась в фактор сдерживания агрессии. Более того, для армии пока не установлен такой ориентир в обозримом будущем, как не обозначен временным маячком и момент появления у нее оружия сдерживания. Украина полтора года строит армию советского типа в худшем исполнении проекта — то есть, с акцентом на человека, грудью закрывающего амбразуру в век бесконтактных войн. Весь процесс происходит на основе одностороннего субъективного видения, без какой-либо ответственности должностных лиц в будущем (для реформирования армии нет ни одного руководящего документа). Более того, в отличие от громоздкой советской армии, у нас не формируются компоненты со стратегическим вооружением, которое бы могло стать оружием сдерживания. В ХХІ веке ориентир на увеличение численности армии до 250 тыс. (или до 300 тыс. — идеи такие витают) — это не просто ошибка, а чудовищные риски государственности. Однако за полтора года в Украине не появилось ни новой Военной доктрины, ни Госпрограммы реформирования (развития) ВСУ, ни Госпрограммы развития вооружений и военной техники, ни Госпрограммы реформирования ОПК. Фундамента для реформы нет, поэтому в области оборонного строительства, как и прежде, идет борьба идей, интересов отдельных групп и т.д.
Полтора года «оборонка» занималась осваиванием ремонта и относительно технологически простых производств (как то бронетранспортера). А гособоронзаказ по-прежнему не содержит стратегических компонентов, способных превратить армию в институт сдерживания. Вот и держит Кремль «военную опцию» в качестве козырного туза, и будет так до тех пор, пока ракетный, или какой-нибудь другой щит не превратит угрозу в иллюзию.
А пока фактором сдерживания агрессии остается патриотизм и понимание Генштабом РФ, что сказочный сценарий глобальной военной операции путем использования только наемной террористической армии Донбасса нереализуем. До начала августа такое положение вещей всех устраивало и даже разговоры о профессиональной армии украинским генералам были неприятны. От них отмахивались, как от назойливых мух, противопоставляя утопические идеи. Как, например, заявление начальника Генштаба Виктора Муженко, который сообщил о введении краткосрочных контрактов со «всеми желающими» военнослужащими, призванными по мобилизации. Прозвучало, честное слово, как насмешка. Автор далек от мысли, что генерал-полковник не понимает разницы между контрактником и военнослужащим профессиональной армии. Но интересно, задавали ли себе государственные мужи один-единственный вопрос: какими должны быть условия, чтобы молодой человек согласился служить в отечественной в армии 5–7 лет?
Однако поступательное обострение обстановки к августу дало повод министру внутренних дел Арсену Авакову в предвыборном пылу проявить инициативу и заявить о необходимости профессиональной армии. И объявить о создании подразделения спецназа в структуре Нацгвардии. Хорошему ходу мгновенно подыграл премьер, дав распоряжение просчитать «цену вопроса». Одно жаль: заявлениями армия не строится, тут нужны утвержденные документы и разработанные программы.
Военная реформа в ручном режиме: новаторство или удавка?
Полтора года кровавого противостояния с Кремлем управленческие процессы в секторе безопасности велись в ручном режиме — для главных акционеров власти система договоренностей гораздо удобнее.
Чтобы стратегически подойти к военной реформе, нужно изменить подходы и к перевооружению, и к самому комплектованию армии. В условиях неоднородного общества ориентация государства должна быть исключительно на профессиональную — это не одно из альтернативных, а единственное решение. И оно означает для защитника отечества возможность получать от общества «мотивационный пакет», которым будет компенсироваться его готовность воевать. И констатировать переход ВСУ на профессиональные рельсы мы сможем тогда, когда, по меньшей мере, 50% личного состава будут составлять солдаты, отслужившие по контракту более трех лет. И если такая армия получит стратегические системы вооружения — ракетную технику, боевые самолеты, новые системы ПВО (новая армия может создаваться синхронно с перевооружением). Толькотогда мы придем к тому, о чем мечтаем — Украина превратится в «европейский Тайвань». При,этом нельзя отбрасывать угрозы продолжительной масштабной агрессии России, и властям, при всей нелюбви к добровольческим порывам, придется определиться с системой подготовки и развертывания войск территориальной обороны.
Чтобы построить новую армию, властям придется провозгласить курс на создание профессиональной армии в доктрине (если этого не произойдет, документ можно будет считать промежуточным). Люди с военным опытом (о которых говорил генерал Муженко), могли бы сформировать ядро профессиональных ВСУ, а страна за счет этого могла бы потратить на профессионализацию войска не стандартные в мировой практике 5–7 лет, а четыре — определив этапы и выпустив программные документы. распределив полномочия между ветвями власти, создав вертикаль управления ОПК с вице-премьер-министром во главе.
Не очень содействовал реформированию сектора безопасности и парламент. Вообще, Верховная Рада эти полтора года очень напоминала Госдуму в миниатюре. Однажды, когда экспертная группа разъясняла народным избранникам необходимость срочного внесения поправок в «Закон Украины о разведывательных органах» (как минимум для обеспечения агентуры на оккупированных территориях), один из депутатов объяснил, почему оперативно решить задачу невозможно: Рада в первую очередь реагирует на президентские инициативы, затем на инициативы коалиционные, а все остальное попадает в категорию «если повезет»; и данный закон — как раз третьей категории. Похоже, что некоторые из парламентариев, включая вошедших в здание парламента в качестве героических персонажей, так вжились в свою роль, что забыли, зачем пришли.
А ведь именно парламент мог бы поставить точку на многих безобразиях. приняв ряд законов, которые не решились продвигать. Стране нужны законы о военно-техническом сотрудничестве (регламентация правил импорта и участия иностранных предприятий в совместном создании нового оружия и выполнении гособоронзаказа), о производстве вооружения и военной техники (правила взаимоотношений заказчиков — ВСУ, НГУ, МВД, СБУ и т.п.), о защите международных инвестиций (без него никакие технологии и инвестиции не придут, поскольку нужны гарантии против выталкивания иностранных компаний на этапе появления результата), о государственно-частном партнерстве (регламентирует участие частных предприятий в гособоронзаказе), об офсетных сделках или о запрете импорта вооружений и военной техники без офсетных схем (обеспечит встречные инвестиции в смежные с оборонкой области в случае украинского импорта оружия или технологий), о территориальной обороне и еще ряд других. Кроме того, в парламенте не помешал бы омбудсмен по делам военнослужащих. Уверен также, что нужны парламентские комитет по вопросам спецслужб и комиссия по вопросам парламентского и гражданского контроля над сектором национальной безопасности. Ведь в годы президентства Виктора Ющенко уровень парламентского контроля над сферой безопасности был на порядок выше: проводились постоянные комитетские слушания (руководители комитета были полноправными участниками коллегий Минобороны), выездные заседания, дискуссии с привлечением экспертов. Такой подход, среди прочего, позволил бы внедрить систему западных стандартов в штабах, сформировать прозрачную систему повышения в должностях в соответствии с конкурсами требованиями, прекратить непрозрачную и непонятную практику назначений (как, например, министром обороны генерала В.Гелетея).
Обеспечение ВСУ современным оружием — отдельная тема с множеством нарывов. Из позитивного — решимость СНБОУ начать процесс перевооружения любой ценой. На практике — жиденькие результаты. «Укроборонпром» способен охватить не более 30% возможностей украинской оборонной промышленности. Хотя, как считает глава профильного комитета С.Пашинский, работает лишь на 5–10% своих возможностей, а «десятки заводов на сегодняшний день фактически не работают». Нардеп вполне справедливо упомянул и то, что «никаких серьезных сдвигов в модернизации систем ПВО нет». Этих сдвигов и не может быть. В Генштабе нет четкого ответа в отношении ПВО и боевых самолетов будущего. А система ВТС пока не в состоянии реагировать на стратегические задачи (да и упомянутое отсутствие законов подрывает возможности). Но более всего мешают внутренние конфликты интересов. Приведу (не называя компаний) всего один показательный пример — средства связи. Отечественное предприятие «Телекарт-прибор» не справляется с задачей, поскольку КБ Радиосвязи осталось на оккупированной территории в Крыму. Так вот, одна группа продвигает закупки американских станций, другая тянет французскую компанию, третья — за создание СП с польским, уже известным в мире производителем. Время уходит — задача не решается. Когда-нибудь победит чье-то конкретное лобби, но нет никакой гарантии, что такое решение будет лучшим. Потому что в условиях ручного управления нет прозрачных процедур сравнения технических характеристик, да и вообще, нет прозрачных тендеров. Не работает научно-технический совет и институт генеральных конструкторов. Более того, новшество от «Укроборонпрома» по дроблению ответственности на ключевые КБ может существенно подорвать управленческие традиции и развитие школ создания оружия. Такие новинки произведены на ХКБМ (головной разработчик бронетехники) и в ГП «Антонов».
Реформа ОПК по-прежнему возложена на Минэкономразвития и торговли — очевидный нонсенс, принимая во внимание структуру «оборонки». Правда, и в Совбезе пишется своя реформаторская версия. Когда черновики превратятся в основополагающие документы, не знает никто.
Увы, власть не поспевает (или не хочет успевать) практически по всему фронту оборонного строительства. Но если так, не стоит сетовать на превращение нарывов в язвы, как то Мукачевский инцидент или наступление на Востоке.
- Информация о материале
Страница 559 из 1561
