Статьи
Война и денежные средства всегда неразрывно связаны между собой – эта истина была известна с давних времен. Крылатая фраза "Для ведения войны нужны три вещи: деньги, деньги и опять деньги", которую разные историки приписывают то ли маршалу Тривульцио, жившему в 15м веке, то ли графу Монтекукколи, жившему в 17м веке, а также Наполеону Бонапарту или королю Пруссии Фридриху II – вне зависимости от того, кем она была изначально произнесена – хорошо отражает реалии и сегодняшнего дня.
Хотя, глядя на то, как на востоке нашей страны сепаратисты "эффективно национализируют" предприятия, банковские хранилища и даже содержимое супермаркетов, вспоминается другое крылатое выражение, принадлежащее одному государственному деятелю Древнего Рима – "Война сама себя кормит…".
Взаимосвязь войны и денег всегда волновала не только высших государственных руководителей, но и ученых, о чем было написано немало научных работ. Из последних, например, научная статья Бориса Соколова, опубликованная еще в 2010-м году.
В ней достаточно ёмко выделены все важные аспекты взаимосвязи войны и денег. Начиная с вопросов эффективности индивидуального поощрения за успехи в боевых операциях (которое придумали задолго до Коломойского и широко, хоть и негласно, практиковали даже в СССР во время войны с Германией), заканчивая ролью так называемых "оккупационных" денег, у которых, в отличие от классических денежных средств, отсутствует функция накопления.
Все теоретические рассуждения о взаимосвязи войны и денежных средств сводятся, так или иначе, к одному простому факту – в любой войне невозможно победить, не имея надежного "финансового тыла", даже если война является вынужденной, оборонительной от внешней агрессии.
Конечно же, российская пропаганда может убеждать в том, что нашу армию, как и Майдан, засыпают пачками банкнот из американских вертолетов. Реальность же несколько иная – наша страна практически один на один противостоит агрессору, у которого имеется значительный перевес во всех ресурсах, в том числе и денежных. И только боязнь санкций со стороны мирового сообщества пока что не дают этой агрессии разгуляться на полную силу.
В такой ситуации самое время задуматься не только о физической, но и о финансовой обороноспособности нашей Страны. Потому что неотъемлемой частью государственного суверенитета, наряду с легитимной властью и боеспособной армией, является сильная национальная валюта.
К сожалению, текущая ситуация с гривней во многом имеет параллели с нашей армией – и та и другая системно разваливались руководством страны в последние годы. Тяжело даже сказать, где наша власть "преуспела" больше - в уничтожении собственной армии или собственной валюты…
Резкие смены курса в одну и другую сторону, политика искусственного популистского сдерживания курса с публичными заявлениями о том, что наша валюта (как и армия) "сильна как никогда", за которыми следовали резкие обвалы – всё это, безусловно, подрывало доверие к гривне, и запускало нашу экономику по губительному для финансовой безопасности страны замкнутому кругу.
Из-за недостаточного доверия к гривне граждане выбирали в качестве средства сбережения доллар, "питая" его своим постоянным спросом.
Нацбанк, пытаясь сдерживать курс доллара, уменьшал денежную массу, создавая дефицит гривни, тем самым провоцируя рост ставок на депозиты. Удорожание ресурса для банков автоматически приводило к удорожанию кредитов.
В итоге, ставки кредитования сегодня больше похожи на планомерный геноцид заемщиков – большинство предприятий практически лишены возможности привлекать заемные средства и вынуждены думать скорее о выживании, чем о каком-либо развитии.
Экономика буксует, налоговые поступления уменьшаются, растет бюджетный дефицит – это еще сильнее уменьшает доверие граждан к государству – и они снова выбирают доллар.
Гривня, в итоге, превратилась в "окупационную" валюту, следуя научной терминологии – перестает восприниматься в качестве средства накопления.
Схема, конечно же, очень упрощенная, не учитывает множество дополнительных факторов, но в целом отражает существующий порядок вещей. И главное звено в этом порядке – ДОВЕРИЕ. Хотя, при еще недавнем нулевом (плюс/минус статистическая погрешность) уровне доверия ко всем институтам власти, сложно было ожидать от граждан иные предпочтения.
Сегодня у нашей Страны снова появилось "Окно Возможностей". Набор вовремя сделанных правильных шагов со стороны власти может раз и навсегда поменять отношение граждан к национальной валюте, нивелировать её нынешний "оккупационный" статус.
Тем более, для этого есть благоприятствующие факторы.
Во-первых, последние результаты выборов свидетельствуют о высоком уровне доверия как минимум к одному институту власти – к президенту, который, в свою очередь, имеет прямое отношение к назначению главы НБУ и является гарантом безопасности страны, в том числе и финансовой.
Во-вторых, чувство патриотизма, которое, благодаря агрессии наших "восточных братьев", взошло на небывалый уровень, должно помочь нам признаться самим себе, что нельзя быть истинным патриотом Украины, отказываясь при этом от национальной валюты. Потому что гривня – это не просто символ государства Украина, также как флаг или гимн – важнейшая часть его кровеносной системы.
Не нужно предпринимать никаких секретных и радикальных мер, общественность должна быть заблаговременно и в максимальном объеме проинформирована о всех планах по реформированию финансовой системы.
Первоочередные шаги, могут быть, например, такими.
1. Отмена Фондом гарантирования вкладов физических лиц гарантий по всем вкладам, которые осуществлены вкладчиками не в национальной валюте (вступит в силу, например, с сентября 2014 года).
2. В дальнейшем - полный запрет на принятие банками депозитных вкладов в иностранной валюте, начиная с заранее определенной даты в 2015 году. Для удобства международных и зарубежных расчетов, целесообразно оставить возможность открывать расчетные и карточные счета в иностранной валюте, с ограничением процентной ставки, начисляемой на остаток средств.
3. Для граждан, которые так или иначе предпочитают хранить свои сбережения в долларах или евро – предусмотреть возможность продажи им через банки депозитных валютных сертификатов НБУ, со ставкой, к примеру, на уровне LIBOR. Гарантия НБУ на такие сертификаты позволит им стать достаточно ликвидным инструментом и выступать, в том числе, в качестве залогов под кредитование. Кроме того, это позволит НБУ увеличить объемы валютных резервов.
4. Вся валютная выручка украинских предприятий должна в обязательном порядке продаваться на валютной бирже по рыночному курсу.
5. Полный запрет на кредитования в иностранной валюте, вне зависимости от наличия валютной выручки у компаний.
Как ни странно это может прозвучать для людей, но чем больше мы откажемся от доллара, тем стабильнее будет курс.
Данный перечень мер является далеко не исчерпывающим, это скорее – приглашение к дискуссии на тему "Как нам сохранить и укрепить гривню?".
Ясно только одно – укрепление гривни означает укрепление обороноспособности нашей страны. Если мы потеряем свою валюту – то точно потеряем свою независимость.
- Информация о материале
Журналист Екатерина Сергацкова поговорила с донецкими интеллектуалами о причинах того, что происходит на Донбассе, и что ждет регион после того, как закончится война.
"Донбасс – это регион, который однозначно унаследовал ту ценностную систему, которая существовала в Советском Союзе: махровый патернализм, доминирование коллективистских ценностей, историческая память, преимущественно ориентирующаяся на советское наследие", – начинает наш разговор социолог культуры Дмитрий Миронович,возглавляющий социологическую лабораторию в одном из донецких вузов.
По мнению Мироновича, такие настроения были выгодны местной власти: экономика региона, создававшаяся при СССР, не изменилась. Следовательно, не поменялся и образ жизни жителей региона.
Все те же советские установки и мифы передавались из поколения в поколение. Доминирующим социальным запросом был запрос на стабильность, а не на перемены. Поэтому когда начался Майдан, жители восточных регионов просто не поняли и не приняли смысл этого протеста.
"Янукович был фактором, какой-никакой, но стабильности. После падения его режима в донецком обществе возник вакуум", – говорит социальный философ Ярослав Пасько.
Ярослав Пасько – автор книги "Гражданское общество и национальная идея. Украина на фоне европейских процессов. Компаративные очерки". Он считает: новая власть оказалась чуждой жителям Восточного региона на ценностном уровне. Их картина мира пошатнулась. Срочно понадобилась идея-заменитель.
Так возникли так называемые Донецкая и Луганская народные республики, "правительства" которых формировались из низов.
"Серьезной мировоззренческой базы у этих "республик" нет. Это просто резервуар, в котором аккумулируется энергия общественного раздражения", – говорит Ярослав Пасько.
И никого не смутил тот факт, что один из организаторов финансовой пирамиды МММ в Донецке Денис Пушилин стал "председателем Верховного совета" ДНР, технолог мясоперерабатывающего завода Николай Солнцев – членом "правительства" ДНР по идеологическому блоку, а сотрудник службы безопасности завода "Горловский машиностроитель" Игорь "Бес" Безлер – представителем силового блока, "командиром ополчения Донбасса".
Шанс на самореализацию
"Формат "народной республики" был выбран не потому, что для этого были какие-то предпосылки, а потому что перед людьми уже был пример Крыма, – подтверждает Пасько. – Кроме того, все-таки ДНР и ЛНР – это, в общем-то, проект, поддержанный российскими властями и собственно Януковичем. Люди здесь особо не понимали, что означает формат "республики", они восприняли эти формирования просто как замену старой власти на новую, в которой нет олигархов, а все – "свои".
Владимир Подгорный – преподаватель Донецкого университета управления, недавно защитивший докторскую диссертацию, стал "министром экономики" ДНР. А еще часть коллектива университета включились в процесс написания республиканской "конституции".
Почему к этому процессу подключилась интеллигенция?
"Для них это стало способом самореализации, которую им не предоставляли условия, в которых они жили до революции: выстроенная вертикаль власти, отсутствие поддержки инициатив", – убежден Миронович.
Но найти толковую смысловую базу под свой проект они так и не смогли. Поэтому построили ее на антитезах: в Киеве Майдан – на Донбассе Антимайдан; в Киеве "фашисты" – на Донбассе георгиевские ленточки и культивирование победы во Второй мировой.
"Символы советской эпохи стали кровью и плотью жителей региона", – говорит Ярослав Пасько.
А ДНР и ЛНР стали эдакой машиной времени, которая забросила Донбасс примерно на полвека назад.
По мнению философа, Донбасс зашел в тупик, поскольку за весь период независимости в регионе не внедрялась практика самоуправления и не было оснований для развития низовых инициатив. Поэтому не появилось и базиса для модернизации, а вертикальная система, которую строила Партия регионов, развалилась как карточный домик.
Сделать шаг назад оказалось совсем несложно.
"Власть долгое время не обращала никакого внимания на личность, индивида. Собственно, индивид возникает там, где есть основания для гражданского общества и свобод. А здесь не было ни свободы слова, ни свободы вероисповедания, ни приватной инициативы, – размышляет Ярослав Пасько. – Мы сравнивали ценности западной и восточной Украины: в целом, на востоке нет ни нормального индивидуализма, ни стремления к активному взаимодействию сообществ. Ценности людей фрагментарны, нет противодействия активному сегменту".
Он уверен: ДНР поддерживает не более 20% населения. Однако, по его словам, это агрессивное меньшинство.
Тем не менее, для некоторых "народные республики" стали социальным лифтом.
Само собой, в условиях, когда регионом правят люди, чьим аргументом является оружие, невозможно развитие никаких общественных инициатив, кроме тех, что связаны с деятельностью "народных республик".
Дефицит активной позиции
По мнению главы Донецкого института социальных исследований и политического анализа Владимира Кипеня, сейчас жителей региона может объединить военное положение. Необходимость решать бытовые проблемы в стесненных условиях поможет консолидировать силы людей и создать новые сообщества.
Кипень знает, о чем говорит. Он – один из активных общественников в Донецкой области, доцент кафедры политологии Донецкого национального университета. Исследовал историю социализма и факторы формирования активной жизненной позиции личности.
"На переходный период военные формы организации могли бы заморозить конфликт, в котором находится общество. А потом, со временем, мы перешли бы к стадии развития низовых инициатив в более широкой плоскости", – считает социолог.
Власть в регионе, которая во многом развязала конфликт и поддержала его, по мнению Кипеня, не сможет стать той силой, которая способна достаточно активно повлиять на изменение ситуации.
"Ситуация очень сложная. И она должна быть разрешена с учетом интересов разных групп, в том числе – и тех, кто поддерживает сепаратистское движение. Придется действительно говорить со всеми. Местному правящему классу тоже придется идти на уступки. Ведь именно его страх перед событиями в Киеве, революцией и потерей преференций, ресурсов, влияния и бизнеса и стал чуть ли не основной причиной подпитки сепаратизма в Донбассе", – считает Кипень.
Жизнь после
Когда на востоке страны завершится война, начнется процесс поиска новой идеи, способной развить регион.
Философ Ярослав Пасько говорит, что создавая картину будущего, Донбассу обязательно придется учитывать советскую тематику.
"Жители Восточной Украины слишком долго находились в патерналистском положении, поэтому полностью разрушить ту картину мира, к которой они привыкли, опасно. Нужно действовать осторожно и не пытаться навязывать западные ценности. Но в любом случае, образ будущего для Донбасса не должен ассоциироваться с Россией как продолжателем Советского Союза", – считает Пасько.
Во многом этот процесс будет зависеть от того, насколько тепло Центральная и Западная Украина примут Восток страны, пытавшийся "уйти".
Владимир Кипень считает, что ключевым фактором движения регионов на встречу, друг к другу будет общеукраинская идентичность. Она может звучать как: "Мы разные, но единые".
"Если удастся этого достичь, тогда мы будем выходить из кризиса с меньшими потерями, чем сейчас", – считает политолог.
Социолог Дмитрий Миронович предлагает искать решение в сфере образования и грамотной социальной политике в целом: "В Украине до сих пор не было попытки выработать точки соприкосновения двух частей страны. Никто еще не занялся, например, созданием учебника истории, который устроил бы и Запад, и Восток. Через образование можно было бы преодолеть многие противоречия, поскольку новые поколения воспитывались бы на иных ценностях.
Быстрых путей решения проблемы, увы, нет".
Понадобится не один год, чтобы выстроить новые отношения между регионами и внутри страны.
В истории есть примеры, когда общество сознательно преодолевало поляризацию мнений.
Подходящий пример – Испания периода генерала Франциско Франко, – считает социолог Миронович. Тогда общество разделилось на два лагеря: один поддерживал республику, другой – режим диктатора Франко. После войны, общество заключило пакт: "Мы забываем прошлые противоречия, не вспоминаем их в общественном дискурсе и строим все по-новой. Надо жить дальше".
На Донбассе такой пакт необходим, но это не быстрый процесс.
Прежде всего, мир.
- Информация о материале
Мы познакомились с десантником Андреем (имя изменено) на передовой под Славянском на блокпосту 3-А ("Восьмерка"). Приличного возраста, родом с Донбасса, гражданин Украины, но уже много лет живет в Москве и занимается бизнесом. Для родных и близких он не на войне, а в рабочей командировке. Но в отличие от российских боевиков, приехал воевать на стороне Украины. "Я - русский еврей, родился в Украине. Сначала передавал деньги на Майдан. Собственными глазами видел, как Россия каждый день опускалась в пропасть. Украинская революция - это мог быть шанс и для России стать человечной. Но теперь уже трудно об этом говорить. Русский стал синонимом убийцы и фашиста. Мне стыдно.Все знакомые в Москве озверели, ненавидят братскую Украину, весь мир ненавидят. Сам я потомственный офицер. Бывал в горячих точках за рубежом. Решил приехать и помочь опытом и способностями. Что хочу сказать Украине? Вы на правильном пути, не сворачивайте".
- Что самое сложное на войне? Расскажи какой-нибудь случай.
- Самое трудное - оставаться человеком. Мы были в патруле. Залегли в зеленку, попав под обстрел минометов осетин или кадыровцев. Их мы позже нашли и закатали в асфальт. Вместе с нами шли местные - девочка лет 18 и парень такого же возраста. Там получалось, что была одна дорога к поселку. Говорили с ними о том, какие красивые места вокруг Славянска. Обоих убило на месте. Когда зачищали минометный расчет, то нашли среди трупов одного тяжело раненого боевика. Хотели добить, но не стали. Опустился к нему и спросил: ты зачем детей убил, сволочь бородатая? А он только посмотрел на меня пустыми глазами и помер.
Я люблю Украину. Не только потому, что я здесь родился. Для меня это родина славянства. Воевать против Украины - это все равно что на отца руку поднять.
- Что ты чувствовал?
- Горечь и обиду, наверное. Трудно передать. Мне стыдно, что для России эти боевики - герои. Путин от них отказался. Командование от них отказалось. Выходит, вся Россия гордится наемными убийцами. А в том, что Россия испытывает гордость за войну в Украине, за аннексию Крыма, за Путина - не сомневайтесь. Абсолютно больное общество, помешанное на войне и агрессии. Когда-то были наука, космос, культура. Сейчас - только оружие.
Сама Москва давно уже не принадлежит русским. У меня бизнес, который позволяет говорить об этом. Каждый день мы видим кого угодно, кроме русских. Нет такой страны - Россия. Вернее, народа русского больше нет. Есть несколько анклавов, где живут русские. А в остальном - это просто бензозаправка, как кто-то правильно высказался. Большой рынок с идеологией войны.
- Как тебе воевать против российских наемников?
- Не испытываю никаких эмоций. Для меня это просто мясо, которое бросили сюда выполнять грязную работу. Я не хочу их убивать, но они пришли сюда и убивают моих друзей. Я люблю Украину. Не только потому, что я здесь родился. Для меня это родина славянства. Воевать против Украины - это все равно что на отца руку поднять.
- Почему Россия воюет против Украины?
- Я думаю, что они там в Кремле обосрались от страха. Украинский пример мог изменить Россию. Пустить Россию по совершенно другому пути. Но в какой-то момент они поняли, что Украину больше не контролируют. Я думаю, что в какой-то момент сам Путин поддержал Майдан. Для него это была хорошая возможность попытаться уничтожить Украину. Но ничего не вышло. И не выйдет. Хотя попытка была сильная, это надо признать. Создавать горячие точки Путин научился.
Украинцы - воины. Только слишком смелые. Это и хорошо, и плохо. Нужно учиться осторожности, чтобы вернуться домой не победителем, а живым победителем.
- Против кого вы воюете в Донбассе?
- С самого начала было много местных идиотов с автоматами, которым внушили, что на них идет армия хунты. Теперь в основном российские наемники. Сколько их сюда привезли - не скажу, не знаю. Но после работы артиллерии и авиации зеленка кишит двухсотыми, которых никто не забирает и не хоронит. Сколько пацанов не вернется в Россию из "командировки"? Россия из Афганистана несколько лет гробы вывозила. Ну, вот история и повторяется.
- Как моральный дух?
- На высоте. Все парни очень серьезно подходят к делу. После расстрела в Волновахе больше никто не позволяет себе клевать носом на посту. Едет машина - машешь рукой. Не тормозит - очередь в лобовое стекло. Без вариантов. Мы здесь с оружием не для красоты. Если кто-то не понимает, что идет война против боевиков, то пора уже понять. Было и такое, что своих же солдат подстрелили - бойцы нарушили устав и в результате попали под обстрел. Получили ранения, но выжили, потому что стреляли не на поражение. Такие вот уроки войны.
- Много ли убитых среди своих?
- Каждый день кто-то погибает. Мы общаемся с бойцами из других частей. В основном погибают по неосмотрительности. Но и предугадать, куда упадет мина из миномета, нельзя. Боевики воевать умеют только издалека. В прямом столкновении российские наемники не идут ни в какое сравнение с нашими бойцами. Раньше у меня не было возможностей оценить украинцев в бою, хотя я мельком сталкивался с ними в Ираке. В Донбассе я понял, что украинцы - воины. Только слишком смелые. Это и хорошо, и плохо. Нужно учиться осторожности, чтобы вернуться домой не победителем, а живым победителем.
Вы пойдете в Европу и заживете как прибалты и поляки. А я вернусь в Москву. Там мой дом. Там мои дети. Война за Россию еще впереди и мои таланты там пригодятся
- Чего не хватает на войне?
- Всю экипировку и снаряжение я привез с собой. Правда, здесь такие условия, что необходимо носить местную ужасную форму. Украинской армии нужно что-то думать с нормальной формой, чтобы не промокала, не плавилась и была комфортной для солдата. Пришлось повозиться с документами, чтобы разрешили носить все свое. Если бы не мои пацаны, я бы, наверное, пожалел, что не пошел в Нацгвардию. Там с этим проще. И бриться не заставляют. А не хватает здесь в основном женщин. Ну, это известная история. Вернусь в Москву - устрою вечеринку.
Есть проблемы со снабжением. Например, некоторые носят затасканные берцы с дырками или бронежилеты устарелого класса. Это никуда не годится. Но с другой стороны, здесь все понимают, что страна никогда не готовилась к войне. Здесь все мужики, даже те, кто еще совсем молодой. Никто не ноет и не жалуется. Все друг друга поддерживают и стараются помочь, чем могут. Спасибо, конечно, еще волонтерам, которые все время привозят разные классные и полезные штуки. Без них было бы тяжело. Передайте им всем большое спасибо.
- Что ждет Украину и Россию?
- Ну а что ждет? Сейчас мы тут всех гостей перебьем и сразу наступит у вас тишина и мир. Пойдете в свою Европу. Заживете как прибалты и поляки. А я вернусь в Москву. Там мой дом. Там мои дети. Война за Россию еще впереди и мои таланты там пригодятся. Да все будет хорошо! Я не переживаю по этому поводу.
- Информация о материале
С возможностями Рината Ахметова и Сергея Таруты можно было справиться с ситуацией в Донецкой области
Относительно незаметный в рамках страны Днепропетровск однажды в считанные дни стал центром политической активности в Украине. Это случилось, когда к руководству областью пришли олигарх Игорь Коломойский и его соратники Борис Филатов и Геннадий Корбан.
Такова была инициатива Коломойского, взявшего на себя ответственность стабилизировать ситуацию на беспокойном юго-востоке, - по его же идее главой Донецкой ОГА стал Сергей Тарута (после того, как занять этот пост отказался Ринат Ахметов).
Временно оставившие Украину в период Майдана из-за угрозы со стороны тогдашнего режима Виктора Януковича, после революции топ-представители днепропетровской бизнес-элиты взялись за новую работу с огромным азартом, быстро распространившимся на жителей города и области. Сегодня Днепропетровщина - самый мобилизованный регион страны, и это - бесспорная заслуга команды Коломойского.
По мнению заместителя главы Днепропетровской ОГА Бориса Филатова, подобную картину мы могли бы наблюдать сегодня и на Донетчине - если бы местные элиты «не пытались усидеть одним задом на двух стульях»…
- Борис Альбертович, в Днепропетровской области было немало своих «пророссийских активистов», вы, вроде бы, нашли с ними компромисс. Насколько стабильно сопокойна ситуация в области сегодня?
- У нас все стабильно спокойно. У нас было тут несколько особо одаренных идиотов - мы думали, что можем с ними договориться. В конечном счете выяснилось, что они уже куда-то поубегали и скрываются. Это их выбор, пусть теперь с ними разбираются военные.
То есть, нас есть какое-то бандподполье, естественно, но с учетом того, что мы усилили всевозможные наши подразделения и у нас в обществе установился консенсус, мы спокойны. Терактов, прорывов границы, обстрелов блокпостов исключить нельзя. Могут быть попытки проникновения бандитов со стороны наших соседей. Но восстания тут никто уже не поднимет.
- Насколько возможно предотвратить эти угрозы?
- Мы работаем над этим и по линии спецслужб, и по линии силовых ведомств, и население очень крепко нам помогает. То есть, если будут попытки проникновения, то люди, которые их совершат, - камикадзе или самоубийцы. Даже те наши сограждане, которые проживают на западном Донбассе, насмотрелись уже на то, что представляет из себя «Донецкая народная республика». Я все время отслеживаю ситуацию, общаюсь и с Терновкой, и с Першотравенском - с руководителями аппарата, с простыми жителями - ситуации вроде той, что сложилась в Донецкой области, никто не хочет.
- Как Вы оцениваете лояльность милиции и спецслужб? Для Донецкой области, думаю, их предательство было ключевым в развитии нынешней ситуации.
- Я считаю, что для Донецкой области ключевым фактором было желание местных элит, включая руководство правоохранительных органов, усидеть одним задом на двух стульях. Я думаю, что после всех этих событий посыплется много скелетов из шкафов.
У нас тоже были вопросы и относительно предателей, и относительно сепаратистов, и до сих пор они есть, и мы знаем, что будут нам стрелять в спину. Но мы занимаемся этими проблемами систематически, каждый день. Ситуация, в том числе в силовых органах, изо дня в день меняется в лучшую сторону.
Если раньше у нас мог быть штурм, попытка взятия ОГА, и 20 человек из Беркута надели георгиевские ленты, то сегодня этого никто уже не сделает. Потом - у нас был такой начальник милиции, господин Гогуадзе, которого сюда пропихнуло окружение Тимошенко, в частности, такой нардеп Денис Дзензерский. В стране идет АТО, а Гогуадзе с лучшим другом младшего сына Януковича летит в Италию на курорт Монтекантини. То есть, мы тут суетимся - формируем, вооружаем отряды, - а начальник милиции улетает в Италию. Слава богу, вытолкали его.
Так что у нас хватает подобной публики, и расслабляться рано. Но структура правоохранительных органов и СБУ постоянно укрепляется. Такая термоядерная реакция, как в Донецке и Луганске, уже исключена.
- Я недаром спрашивала насчет спокойствия в регионе. Вы предприняли попытку договориться с вашими пророссийскими радикалами. Это то, на чем сегодня продолжает настаивать Сергей Тарута. В вашем случае, как я поняла, переговоры провалились и люди, которым даже выделили кабинет в ОГА, в этом кабинете уже не сидят.
- Они не то чтобы провалились, но есть часть людей, в адекватности которых вообще сложно сомневаться. Что касается Сергея Таруты - он много чего говорит, и много чего делает такого, чего я не понимаю. Его заявление насчет батальона «Днепр» - это бред сивой кобылы. Батальон «Днепр» пересекал границу области всего один раз - в день выборов. Его присутствие в Донецкой области - это такой же миф, как и вездесущий «Правый сектор». Поэтому Тарута, делая такие заявления, либо провоцирует, либо не понимает происходящих событий.
- Как развивается ваше сотрудничество с «Правым сектором»?
- У нас не было никогда сотрудничества с «Правым сектором».
Господин Ярош, когда сюда явился, был кандидатом на пост президента. Более того, он сам из Днепродзержинска. То есть, мы не могли ему запретить сюда приехать.
Естественно, он приехал, и привез сюда свое окружение. Они ошивались по городу - им было предложено переместиться на границу с Донецкой областью и дислоцироваться на каких-то турбазах с целью, в том числе, охраны границ.
Товарищи из «Правого сектора» начали заниматься махновщиной - ездить по большим поселкам и под видом борьбы с наркоторговлей выяснять отношения с милицией. Им в ультимативной форме было предложено либо прекратить этим заниматься и отправиться на фронт, либо покинуть территорию области и вообще исчезнуть, потому что, когда есть такие друзья, враги не нужны. После этого они, вроде бы, успокоились.
Но у меня есть ощущение, что господин Ярош либо не контролирует часть своих людей, либо не хочет их контролировать. Поэтому, если «Правый сектор» поедет куда-то участвовать в боевых действиях, мы будем только рады - мы обойдемся без «Правого сектора».
- То есть, попытки договориться с радикалами с обеих сторон не дают никакого результата.
- С людьми всегда нужно разговаривать. Мне передают из «Донецкой народной республики», из «Луганской народной республики» разные утверждения, например, что украинская власть будет вводить у них уроки гомосексуализма в школах. То есть, либо у людей не хватает ума, либо они живут конспирологией. Нужно выделять среди них какое-то здравое ядро и начинать разговаривать.
Наша основная проблема заключается в том, что в «Донецкой народной республике» разговаривать не с кем, потому что «республики» уже две или три. В «Луганской народной республике», наверное, можно говорить с господином Болотовым, но туда понаехало всякого сброда из России, который вообще никем не контролируется и движется только по ему одному понятной траектории.
То есть, по-хорошему, переговоры вести нужно. Выбирать какой-то пошаговый план действий: сначала прекращение огня, потом обмен заложниками, и т.д. Худой мир лучше доброй ссоры. Но нужно понимать, с кем ты разговариваешь.
Еще один пример с «Правым сектором». Приходят от них, вроде бы, нормальные люди, вроде бы, договороспособные. Говорят: «Мы завтра в Терновке проводим прием граждан политическим лидером Дмитрием Ярошем». Хорошо. Звоню мэру, говорю, товарищи хотят пообщаться с местным населением. Он говорит, понимаете, завтра последний звонок, нечего им там делать. Я попросил: пусть они станут возле местно РОВД и принимают жалобы граждан. Прошу людей от «Правого сектора»: завтра последний звонок, шахтерский город - пожалуйста, не надо ехать в камуфляже и с оружием. Вам обеспечат даже кабинет. Договорились? Договорились. На следующий день заезжают в Терновку 50 человек с автоматами. Люди, в свою очередь, начинают хватать ружья. Хорошо, что люди понимают, что мы этих автоматчиков не посылали.
- Еще один нюанс относительно переговоров: Вы думаете, у страны еще есть временной и материальный ресурс на поиски переговорщиков с той стороны?
- Я скажу с определенной степенью цинизма: буквально в среду мы объявим льготные условия для предпринимателей, которые бегут из Донбасса. Они уже к нам прибежали. Со своим донецким менталитетом… У меня была встреча с серьезными бизнесменами. Они приехали и спросили, кто будет их «крышей», чтоб они могли открыть тут бизнес. А мы всем гарантируем зеленый свет.
Я понимаю, что это диалектика: для Донбасса - трагедия, когда активные люди выезжают, а к нам, в Запорожье, Киев, Харьков они привозят деньги. Причем, скорее всего, им тут понравится и они осядут. И мы будем искренне им рады.
- В чем будут заключаться льготы?
- Зеленая улица по административной линии, мораторий на проверки, льготы по земельному налогу. Это то, что мы можем сделать в рамках компетенции областных властей. Причем неважно, придет ли инвестор с десятью миллионами или двумястами тысячами гривен.
- Днепропетровская область - не единственная, где смогли восстановить порядок. Спокойно и в Запорожской, и в Херсонской, и в Полтавской, и даже уже в Харьковской и т.д. Вы просто заметнее на общем фоне. Не боитесь, что из-за этого на вас придется такая нагрузка со стороны Донбасса, с которой вы не справитесь?
- Конечно, мы опасаемся. У меня как раз недавно был разговор с верховным комиссаром ООН по делам беженцев, который предупредил, что при начале активных боевых действий к нам могут поехать тысячи. У меня на столе сейчас лежат доклады от мэров городов по организации помощи и поддержки семей с территорий восточных областей. Мы проводим аудит всех общежитий и баз отдыха, куда мы можем поселить людей. Нам бы, конечно, не хотелось превратиться в транзитную зону, куда поедут десятки тысяч беженцев, но мы готовимся.
- Сколько времени Вы отводите на урегулирование ситуации на Донбассе? Какими методами?
- Широкая амнистия, досрочные местные выборы, децентрализация. Посмотрим, пойдут ли «ополченцы» при этом на какой-то диалог. Если не пойдут, нужно пытаться их уничтожать.
Вы же сами понимаете, что все это произошло не просто потому, что кто-то занял двойственную позицию - хотел приготовить ужин, а в результате сжег родную хату. Есть масса проблем - бедность, неустроенность, безысходность, проработанные мозги, менталитет. И с этим будет очень сложно справиться силой оружия.
Я не могу назвать какие-то сроки. Я только искренне надеюсь, что рано или поздно все это закончится. А вот что дальше будет с Донбассом, в том числе с точки зрения демографической ситуации, я думаю с болью. Потому что там и так есть проблемы с уровнем образования населения и его мировозренческими установками, а когда оттуда сюда, в Киев, Харьков, Запорожье уедут социально активные граждане, я вообще не представляю, что останется. Вы можете назвать какую-либо партию, за которую там на местных выборах проголосовали бы избиратели?
- Нет.
- И я не могу. Грубо говоря, Сергей Алексеевич с Ринатом Леонидовичем начнут создавать какой-то политический проект. То есть, все вернется на круги своя?
У меня по линии матери вся родня из Донбасса. Я звоню сестрам, и слышу, что «нас никто не слышит», и т.д. Мы начинаем общаться - сестра возмущается, что с 16 лет работает, и не заработала себе на кусок хлеба. Так я тоже с 16 лет работаю, но у меня два высших образования, три иностранных языка, диссертация, а она не удосужилась даже техникума закончить. И я понимаю, что как раз она меня не слышит - не слышит очевидных вещей. Что не виноваты в их проблемах Турчинов или Яценюк.
- А донецкие элиты вас слышат? У Сергея Таруты к вам масса претензий, как я поняла. Например, насчет «отжатых» четырех районов.
- Насчет районов - это отдельная история. Все произошло не так, как либо внушил себе Сергей Алексеевич, либо как он рассказывает. В один момент, когда начали происходить все эти события, в Харькове, в Одессе, у меня в кабинете оказались одесские активисты, харьковские предприниматели, запорожская и харьковская самооборона, депутаты из Володарского и Волновахского районов Донецкой области. То есть, в какой-то момент я понял, что в моем кабинете собралась половина юго-востока. И я ничем не мог им помочь, кроме как добрым словом - не мог им дать оружия, не мог отправить к ним нашу милицию.
Но зато таким образом нашлось огромное количество активистов, обычных нормальных граждан, которых я распихивал затем в ручном режиме – неадекватному этому Немировскому, который не хотел меня слушать, и в результате произошло в Одессе то, что произошло, Балуте - я отправлял к нему харьковских бизнесменов, просил, примите, подтяните, они будут все у вас делать.
Потом к нам приехали люди из четырех близлежащих районов Донецкой области - Красноармейского, Добропольского, Великоновоселковского и Александровского: скажите, что нам делать? Мы сказали: соберитесь у себя - депутаты, бывшие милиционеры, фермеры - и выберите человека, который может возглавить район. Они выбрали. Пашинский и Турчинов назначили их за один день. Тут же звонит Тарута: «Что вы делаете?! Вы назначили! Своих людей! Это экспансия! Зачем вы к нам лезете?!»
Тарута, когда стал губернатором, не поменял ни одного руководителя из назначенных Януковичем. А эти четверо - не наши же ставленники, их донетчане сами выбрали.
Потом он начал звонить этим новым руководителям: вы долджны ко мне приехать на согласование. Люди, с риском для себя, едут через блокпосты, приезжают в Донецк - он их не принимает. Они сидят целый день. Потом выходит кто-то, говорит: он вас тут не примет - поезжайте в аэропорт. В аэропорту он тоже с ними не встречается. Они уезжают к себе.
- В чем причина такого поведения?
- Мне не хотелось бы это комментировать. Либо это личные амбиции, либо намного худшие вещи, которые я не хочу называть.
То же самое произошло с начальниками милиции, которых граждане этих четырех районов выбрали во власть. Их Аваков назначил, а Пожидаев начал на следующий день увольнять.
И после этого совесть позволяет Таруте, которого выгнали из Донецка, выступать в Financial Times, рассказывая, что батальон «Днепр» у него что-то дестабилизирует.
- Вы могли бы удержать ситуацию в Донецкой области, оказавшись на месте Таруты в начале всех этих событий?
- Я думаю, да - почему нет?
- Как?
- Мы с самого начала заняли тут открыто проукраинскую позицию.
Мы сразу вступили в диалог. Понятно, что у нас тоже были проблемы с «Беркутом», который был на Майдане, но мы на следующий же день после назначения поехали к бойцам. Чтоб вы понимали, в нашем «Беркуте» восемь человек покалечены, тридцать покалечено во внутренних войсках. Мы им объясняли, что не видим в них врагов, не будем привлекать их к охране общественного порядка, когда у нас тут снова собираются «майданы» и «антимайданы», - пусть ловят преступников в районах. Они с удовольствием уехали.
Понятно, что у Донецкой области есть своя специфика - и проблемы, связанные с нашим «золотым батоном» и его окружением, и общая граница с Россией, местный менталитет и пр. Но когда Сергей Алексеевич говорит иностранным журналистам, что Коломойский может позволить себе хвалиться, потому что у него Янукович не родился, я отвечаю иностранным журналистам, что зато у нас родился Царев. Который тоже сидел в Москве, в офисе с Глазьевым и Милоновым, и создавал тут целую сеть подонков. И возили ему деньги сумками, и он сюда деньги сумками передавал. Мы это все пресекали.
И у нас были попытки штурма СБУ - но мы их пресекли на уровне подъезда. У нас был первый пророссийский митинг, массовая драка с палками и ножами, сожженные палатки, российский флаг над горисполкомом - в общем, тоже было весело. Но потом это веселье развивалось по нисходящей - а в Донецке, наоборот, по восходящей.
Я не знаю, правда это или нет, но мои донецкие друзья говорят, что когда Сергея Алексеевича назначили на должность губернатора, его с первого дня в Донецке никто не видел - всем занимались его помощники, а он решал какие-то дела в Киеве. Он умудрился ни разу не встретиться с депутатами областного совета. Ринат Ахметов тоже от всего дистанцировался. А «Донецкую народную республику» охраняли первоначально на митингах по разнарядке Партии регионов. Был выпущен такой джин, которого уже невозможно загнать в бутылку.
- Что бы Вы сделали, оказавшись на месте Таруты?
- Рецепты очень просты и универсальны, я рассказывал их Немировскому - он их не использовал.
Первое - не пытаться усидеть на двух стульях: занять открыто проукраинскую позицию.
Второе - объединить вокруг себя всех политически активных граждан: «майданы», общественные организации, городских сумасшедших.
Третье - вступить в политический диалог с оппонентами. Каждый день им объяснять, что Донбасс не кормит страну, а страна кормит Донбасс, что русских никто не обижает, что правосеки не едят людей.
Не давать газете горсовета нести ахинею, как это делала «Муниципальная газета». Это же тоже не просто так. Я бы в жизни не мог себе представить, чтобы газета днепропетровского областного совета «Заря» лила такую ненависть и грязь на государство, как лили коммунальные СМИ в Донецке.
Четвертое - нужно было укреплять силовую вертикаль, как угодно. Мы начали создавать нашу территориальную оборону не с чистого листа. Когда только началась агрессия в Крыму, масса людей побежала записываться в военкоматы. И на основе них был создан кадровый резерв - Полк национальной защиты. Когда пришло время создавать все эти знаменитые батальоны, которые сейчас называют чуть ли не нашей частной армией, мы объявления в газету не давали. Мы просто вызвали семь тысяч уже записавшихся добровольцев, отобрали из них самых боеспособных, и записали их в батальоны. Это было в то время, когда в Донецке уже захватили оба военкомата.
С возможностями Рината Леонидовича и Сергея Алексеевича можно было справиться с ситуацией там.
- Какая судьба ожидает эти батальоны после войны?
- Я думаю, что часть бойцов пойдет в милицию, какие-то охранные структуры, часть - в спецназ, а остальные поставят автоматы и пойдут заниматься своими прежними делами. То есть, это не превратится в неконтролируемое парамилитарное образование. С дисциплиной, мотивацией, патриотизмом у бойцов все в порядке.
- Пойдут в нынешнюю милицию, или в реформированную милицию?
- В реформированную. «Днепр» является структурным подразделением МВД. Для нас это было большой проблемой - люди не хотели быть в структуре МВД, не хотели быть «ментами». Им пришлось записываться, потому что им иначе не дали бы оружия. Нам необходима тотальная реформа правоохранительных органов, основу которой составят патриоты, которые вошли в добровольческие батальоны.
- Между днепропетровскими и донецкими элитами всегда шло соперничество. Сейчас вы, можно сказать, положили ваших конкурентов на лопатки. Вы удовлетворены?
- Мы не удовлетворены, более того, не было никакого соперничества. Это такой же миф, как и то, что мы мечтаем захватить Донецкую область, или конвертировать нынешние успехи в политический капитал. Ни разу у нас с Коломойским не было разговоров о каких-либо будущих выборах, никакие политические проекты мы с ним не обсуждали.
Днепропетровской политической элиты и не было как таковой - Юлия Владимировна и господин Тигипко для родного города ничего не сделали, и это одна из причин краха Юлии Владимировны: она базовую для себя область просто «слила» «регионалам».
Результатом нашего нынешнего поведения на уровне области стала, в том числе, трансформация регионального патриотизма. Я много об этом думал. На западной Украине, в Киеве этот украинский патриотизм, флаги, гимн, уже давно знакомо и избито, а у нас - ново, и сегодня региональный патриотизм трансформируется в государственный: «Мы первые в Украине!».
Но мы никогда не считали Донецк конкурентом. Понятно, что на все, что было связано с «золотым батоном», мы смотрели с очень большим скепсисом. Но ни радости, ни злорадства по отношению к Донецку мы сегодня не испытываем. Наоборот, мы готовы помогать - если бы только кто-нибудь принимал нашу помощь.
- Как вы намерены использовать приобретенную политическую популярность?
- Ко мне каждый день по десять человек приходят с этим вопросом. «Вы только скажите, и мы пойдем с вами». То какие-то обломки «Сильной Украины», то еще кто-то.
- И что Вы им отвечаете?
- Отвечаю: будет день - будет пища. У меня нет на самом деле политических амбиций, и у Игоря Валерьевича нет, и у Геннадия Корбана нет. Мы технократы, для нас это сейчас, наверное, еще одна возможность проявить себя, показать, на что мы способны.
Поверьте, если мне завтра скажут: «Ты, уважаемый, уволен с должности замгубернатора», я не сильно расстроюсь. Или, допустим, завтра утром я приезжаю на работу и узнаю, что Владимир Владимирович Путин заявил: «Крым я возвращаю, из Донбасса ухожу». Ровно в этот же момент я убегу из своего кабинета.
Я не привык приходить на работу в 9 часов утра и уходить в 4 часа ночи, причем и в субботу, и в воскресенье. Поверьте, мне есть, чем еще в этой жизни заниматься.
- Информация о материале
Теоретическое перемирие обернулось новыми кровопролитными боями и новыми серьезными жертвами. Как и предсказывали скептики (реалисты?).
Между тем, президент продолжает говорить о плане мирного урегулирования ситуации на Донбассе. 19 июня Порошенко в очередной раз пообщался с Путиным на тему "деэскалации". В тот же день глава путинской администрации Сергей Иванов назвал происходящее на Востоке Украины "гражданской войной, переходящей в геноцид собственного народа". Утром следующего дня с территории России на территорию нашей страны были переброшены танки, БТР и установки "Град". А спустя несколько часов Кремль устами пресс-секретаря Путина оправдал концентрацию российских войск вблизи наших рубежей "мерами по усилению охраны границ Российской Федерации".
Действительно ли глава украинского государства верит в скорое и бескровное урегулирование конфликта на Востоке Украины? И в самом ли деле он (как это следует из заявления пресс-службы президента) "рассчитывает на поддержку мирного плана" Путиным? Готов ли он вводить военное положение?
На истекшей неделе Верховная Рада не поддержала проект постановления, которым она предлагала верховному главнокомандующему ввести ВП на территории Донецкой и Луганской областей. Однако, в действительности от Рады подобных инициатив и не требуется. ВП водится президентским указом. Дело парламента — утвердить его в течение двух дней. По одной из версий, проект постановления, проваленный ВР во вторник, носил "сигнальный" характер: на Банковой хотели проверить, готов ли депутатский корпус одобрить подобный шаг. Пока не готов — за проголосовали всего 218 из требуемых 226.
Кстати, текст неодобренного постановления заслуживает отдельного упоминания. В нем и предложение о введении военного положения, и требование надежно закрыть границу, и настоятельная рекомендация первоочередного выделения дополнительных средств на нужды армии… В нем только нет объяснения, почему с подобной инициативой народные избранники не выступили раньше? Когда председатель парламента одновременно был еще и верховным главнокомандующим и не было необходимости ни к кому обращаться? Когда заставы и пограничные переходы еще не были захвачены боевиками, и шансов более-менее надежно перекрыть границу было куда больше?
Контраргументы известны. Первый: военное положение не позволяло провести выборы, а государству был необходим легитимный глава. Второй: полномасштабная война и фактическая потеря контроля над границей случились, по сути, уже после выборов.
Убедительно? Не слишком.
Во-первых, под аккомпанемент мантры "Главное — провести выборы!" через прекратившую существование госграницу на территорию страны массово перебрасывались боевики, вооружение и техника. Донбасс окончательно превратился в полноценный боевой лагерь сепаратистов, а затем и в полноценный театр военных действий. После чего альтернативы введению ВП, честно говоря, не видно.
Во-вторых. Я, конечно, не юрист. Но ни в Конституции, ни в Законе "О правовом режиме военного положения" нет прямого запрета на проведение президентских выборов в условиях ВП (здесь и далее выделено мной. — С.Р.).В статье 64 Конституции говорится только о том, что "в условиях военного или чрезвычайного положения могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод". Зато и в Основном законе, и в профильном существует категорический запрет на досрочное прекращение полномочий парламента в случае введения военного положения…
Мы лишены возможности точно оценить мотивы и резоны президента. Но есть основания полагать: частота повторения им словосочетания "мирное урегулирование" может сократиться после 27 июня. Думается, для Порошенко крайне важно, чтобы подписание соглашения об Ассоциации с ЕС не сорвалось (а подобный риск все еще сохраняется). Цена и вес этого документа резко снизились в сравнении с ноябрем прошлого года. Но он по-прежнему важен. Для Петра Алексеевича — ему нужны победы. Для страны — какая-никакая поддержка и в политическом, и в экономическом смыслах.
Запад настоятельно подталкивает нового украинского президента к миролюбию. И тот пытается его демонстрировать, чтобы подписание соглашения об ассоциации не было перенесено.
Возможно, отчасти необходимостью поддерживать репутацию миротворца не столько в глазах собственного населения, сколько в глазах Брюсселя и Вашингтона, объясняются контакты с Путиным, встречи с "легитимной властью Донетчины и Луганщины" и разрекламированный план мирного урегулирования. Который в действительности представляет набор деклараций. Россия согласится сделать "коридор" и впустить на свою территорию наемников? Пойдет на создание 10-километровой буферной зоны? Боевики согласятся сдать оружие и освободить административные здания в обмен на обещанную амнистию? Вы в это верите?
Полагаем, что сам Порошенко в это не верит. Его миротворчество, повторю, носит отчасти вынужденный характер. Но готов ли президент быть до конца жестким в противостоянии с террористами и сепаратистами? Насколько он будет чуток к рекомендациям Запада после подписания соглашения об ассоциации? Действительно ли он (как многие говорят) искренне надеется, что сможет договорится с Путиным о некоем взаимовыгодном примирении? И какой окажется цена Украины за подобный мир? Насколько влияет на судьбу АТО пресловутый "газовый вопрос" (который так беспокоит не только Киев, но и ЕС), зависящий от поставок российских углеводородов? Способен ли сознательно жертвовать своим президентским рейтингом ради восстановления мира и сохранения территориальной целостности? Ведь каждый день войны несет новые жертвы. А каждая новая жертва делает войну все менее популярной. Если вообще можно говорить о популярности войны.
Точного ответа нет. Но есть повод думать: намерения ввести военное положение в ближайшее время у президента нет. Мы делаем этот вывод на основании публичных инициатив Петра Порошенко. Он подтвердил готовность досрочно прекратить полномочия Верховной Рады. Он заявил о готовности внести изменения в Конституцию.
Механизм роспуска парламента непонятен. Однако лица, близкие к Петру Алексеевичу, утверждают, что:
— его не сильно беспокоит возможная правовая чистота решения о судьбе ВР;
— он заинтересован в как можно более скорой политической смерти действующего парламента.
Мотивы ясны. Согласно имеющейся информации, закрытый соцопрос показал, что пропрезидентская политическая сила, оформленная в "Блок Петра Порошенко" способна набрать на будущих парламентских выборах 25% (от всех избирателей). В случае сохранения смешанной модели, ставленники Порошенко, по предварительным оценкам, могут победить предположительно в 45–50 округах. Чем позже начнется кампания, тем ниже будет результат президентского блока и тем ниже шансы у его выдвиженцев, это очевидно.
В реформировании Конституции Порошенко пока заинтересован меньше. Он, безусловно, не прочь немного расширить свои полномочия. Но это — длинная история, сложная. Две сессии, вывод КС, рекомендации Венецианской комиссии, торги…
Если президент хочет по возможности апгрейдить Конституцию, ему необходимо сохранять этот состав парламента. Если хочет досрочных выборов, вопрос о реформировании Основного закона следует отложить. С новым парламентом ему, возможно, будет легче договориться.
Поэтому, наверное, в спешных досрочных выборах Порошенко заинтересован куда больше, чем в теоретически быстром изменении Конституции.
Но. И первый, и второй сценарий исключают введение военного положения. Потому что в условиях ВП:
— запрещено распускать Верховную Раду (согласно статье 83 Конституции, статьям 10 и 11 Закона "О правовом режиме военного положения");
— запрещено вносить изменения в Конституцию (согласно статье 157 Основного Закона).
Понятно желание главы государства усилить свои политические позиции. Но столь же естественным было бы ждать от него заботы о сохранении территориальной целостности страны. Сегодня все больше экспертов говорят о том, что введение ВП — единственный реальный способ стимулировать эффективные действия силовиков и единственный способ установить контроль Киева в Донбассе. Возможно, мы не все знаем о сути мирных инициатив президента. Но сводки с фронта говорят не в пользу сегодняшних миротворческих инициатив.
Впрочем, есть некий, условно говоря, компромиссный вариант. Конституция и Закон "О правовом режиме военного положения" запрещают досрочно прекращать полномочия ВР, когда военное положение уже введено. Но если решение о прекращении полномочий Рады принято до введения ВП, то срок ее полномочий временно продлеваетсядо первого заседания нового парламента, выборы которого проводятся после отмены военного положения.
Пойдет ли президент на подобный шаг, если поймет, что введение режима ВП — единственный способ взять ситуацию на Востоке под контроль? И, главное, согласится ли парламент (уже обреченный на заклание указом президента) проголосовать за введение военного положения?
Будет повод узнать, что для президента и парламента важнее — собственная судьба или судьба государства?
- Информация о материале
Жители Донбасса настолько погружены в воспоминания о счастливых для них советских временах, что совсем не понимают ни того, что СССР нельзя вернуть, ни того, что современная Россия имеет больше признаков корпоративного или нацистского государства, чем Советского Союза. Однако донбасские «совки» скучали по утраченному государству едва ли не с первого года украинской независимости. Но за оружие никто не брался и «республик» не создавал.
Почему так получилось? Дело в том, что советские симпатии, как призыв к прямому действию, на постсоветском пространстве уже давно отошли в прошлое (последняя попытка восстановить подобие советского строя была в Москве в 1993 году). Большинство «совков», не воспринимая украинской государственности, так или иначе с ней смирилось. Это, скорее, пассивная обывательская масса, от которой не стоит ждать захватов админзданий, создания парамилитаристских отрядов, установления блокпостов и т.д...
Но кто же эти люди, которые все это вытворяют в Донецкой и Луганской областях? Даже в условиях дырявой границы с Россией, сквозь которую повсюду прорываются боевики и наемники, без участия местного контингента создать боеспособные группировки невозможно. В то же время трудно представить людей, которые пойдут умирать за воспоминания о «невидимом СССР» или даже его восстановление.
На самом деле, мы все же имеем дело с ностальгией. Но не по советским временам, а по «бурным» 1990-м годам. Классический штамп о тех временах — человек в 90-е погрузился в пучину бандитского капитализма, ездил на «стрелки», принимал участие в «разборках», выжил, «отмыл» грязные деньги и стал степенным человеком, легальным бизнесменом с непростым прошлым.
Но эта хрестоматийная картинка в Донбассе почти не воспроизводится. 90-е годы оставили после себя большой человеческий отвал. После времен легких денег и быстрого обогащения осталось немалое количество людей, которые после быстрого подъема скатились в низшие социальные слои. И именно эти люди имели навыки пользования оружием и насилия, поскольку были бойцами уголовных бригад. И конечно, у них осталась ностальгия по «веселым временам».
Трансформация из флибустьеров времен «первоначального накопления капитала» в степенных бизнесменов удалась единицам. Бандиты не превратились в торговцев, как об этом мечтали энтузиасты либеральных реформ. Даже те из них, кто все-таки приобрел лавчонку, воспринимали это как эпик фейл разбойничьей жизни.
Более того, те из уголовных дельцов, кто остался на плаву в теневом секторе, несмотря на большие деньги, заработанные на «обнале», контрабанде, нелегальных шахтах-«копанках», не могли конвертировать их в реальное влияние во власти. Потому верхнюю ступень донбасского общества прочно удерживала триада «номенклатура-олигархи-менты», которая не допускала «бандитов» к власти.
Собственно их попытки получить себе достойное место в местной элите, во многих случаях являются подлинной причиной острых случаев политической борьбы в Донбассе. Ведь чтобы бросить вызов властной вертикали ПР, денег хватало обычно именно теневым дельцам, которые и спонсировали «независимых» кандидатов или даже оппозиционные силы.
Что произошло в Донбассе в течение весны? Местные элиты, опасаясь преследований за сотрудничество с режимом Януковича и соучастие в его преступлениях, начали расшатывать ситуацию при финансовой поддержке «семьи Януковича» и России. Расшатали так, что утратили контроль над ситуацией, и в Донбассе воцарилась уголовная анархия.
Для людей 90-х — это ситуация стала настоящим лотерейным билетом, для теневых дельцов открылось окно возможностей сбросить номенклатурно-олигархическую надстройку вместе с Ахметовым и Ефремовым, и воцариться, наконец, самим, хотя и в независимой ДНР/ЛНР. Для обычных «ветеранов» бандитских войн 90-х — возвращение старых добрых времен, когда можно доить «коммерсов», «отжимать» у них «тачки» и имущество, жить весело, громко, на широкую ногу, в водовороте уголовного угара. Именно эти люди так охотно разбирали оружие возле Луганского СБУ или Донецкой ОГА.
Что из этого получится? Ту цель, которую ставили заказчики этого контролируемого хаоса, донбасские бандиты выполнили — затерроризировали местных жителей, подавили все попытки организации сопротивления изнутри донбасского социума. Но дальше начинается самое интересное — к эффективному противодействию военной или полицейской системе криминалитет не способен — ведь бандитскую войну 90-х выиграли собственно «менты». Бандиты это сами понимают, поэтому так отчаянно наслаждаются анархией и хаосом, ибо третьего шанса им уже никто в этой жизни не даст.
Нет будущего и у «бандитской» элиты. Всемогущие в «серой зоне», в «тени», выходя на свет, они погибают как вампиры. Именно поэтому единицы из них стали легальными бизнесменами, потому что не могут жить по правилам нормального прозрачного социума. ЛНР и ДНР — сейчас это типичные «пиратские республики», которые уже появлялись в истории человечества с закономерно печальным финалом. Уголовная «элита» Донбасса уже начинает погружаться в «разборки» между собой, идет перестрелка между различными группировками, чьи главари делят добычи, другие ищут пути к бегству.
К чьей бы сфере влияния — России или Украины — не попали бы в итоге земли Донбасса, для ностальгирующих по 90-м годам праздник закончится очень быстро.
- Информация о материале
Страница 780 из 1561
