Статьи

Где-то шестьдесят семь лет назад на страницах известного издания Foreign Affairs, появилась статья некого господина «Икс", посвященная «истокам советского поведения". Автором статьи, как позже выяснилось, оказался американский дипломат Джордж Кеннан.

В статье, во многом основанной на посланной им из Москвы годом ранее «длинной телеграмме", Кеннан описал основные идеологические опоры советской власти. В том числе, как советская верхушка планирует совершать экспансию советского образа жизни на Запад.

Идеи, высказанные в статье, позже стали основой одной из первых стратегий борьбы с Советским Союзом в Холодной войне – «политики сдерживания".

Этот экскурс в историю в начале статьи не случаен. Он кажется уместным не только для того, чтобы объяснить «остроумие» ее названия, но и потому, что мы часто слышим о том, что живем в эпоху новой «холодной войны", и что Украина – это второй Западный Берлин. При этом, часть нашего государства действительно оккупирована, а на востоке развернулись настоящие военные действия.

Но предыдущая «холодная война» была борьбой двух систем ценностей, различия между которыми были очевидны практически каждому. Какое же противоречие лежит в основе сегодняшнего конфликта?

Неужели «революция Совести", аннексия Крыма, гражданская война на Донбассе – это все лишь составляющие опосредованного противостояния России и США в борьбе за контроль над добычей и транспортировкой энергоресурсов, влияния на рынки и территории? Возможно, это так. Но это только для них, титанов геополитики.

Для нас, простых украинцев, это действительно война двух систем. Системы честного, конкурентного и справедливого общества, с одной стороны, и системы, построенной на коррупции, с другой.

Многим кажется, что нам уже удалось достичь некоторых успехов в этой борьбе. Мы свергли коррумпированного диктатора, избрали новую власть, сделали «цивилизационный» выбор в пользу блока государств, олицетворяющего для нас справедливое общество.

К сожалению, проделанные шаги лишь обозначили цель, а настоящая борьба с коррупционной системой еще даже не началась.

Это происходит во многом из-за того, что мы опьянены нашими маленькими победами, отвлечены трагическими событиями в стране, а иногда ведомы такими эмоциями, как месть и расправа. За всем этим мы даже не задумывались серьезно о том, почему коррупцию нужно побороть, что является ее источником, и как эффективно свести коррупцию в стране к минимуму.

На эти вопросы мы попробуем ответить в этой статье и выполнить роль господина «Икс» в подготовке стратегии сдерживания коррупции в этой новой Холодной войне.

Часть 1. Почему коррупция – это плохо? Или Украина, страна со «звездочкой"

В Украине мы давно уже привыкли к тому, что многие вещи, которые нам обещают – будь-то обещания государства, работодателя, производителя товаров, ЖЭКа, торговых центров, школы, университета, да кого угодно – не всегда должны соответствовать настоящему положению дел.

Возьмем, к примеру, нашу Конституцию. Статья под номером сорок девять этого документа, основополагающего для всех общественных отношений в стране, недвусмысленно и гордо заявляет: «В государственных и коммунальных учреждениях здравоохранения медицинская помощь предоставляется бесплатно".

После этой фразы нет привычной нам «звездочки", которую мы часто встречаем в различных рекламных сообщениях из ряда «все входящие звонки – бесплатно*", «каждому посетителю мобильный телефон в подарок*" или «у нас самые низкие процентные ставки*". Но наш опыт посещения больниц и поликлиник разного рода настойчиво подсказывает, что эта злосчастная звездочка в этой конкретной статье Основного Закона была пропущена по ошибке.

Положив руку на сердце, давайте признаемся, что не только в ней одной. Ведь тоже самое можно сказать и о праве на жизнь, безопасность, уважение достоинства, неприкосновенность жилья, свободу мысли, бесплатное образование, защиту прав в суде – всех тех замечательных вещей, которые мы громко называем нашими неотъемлемыми конституционными правами.

Почему эти все эти права не выполняются как следует? Многие скажут – всему виной коррупция. Коррупция, которая пронизала всю государственную систему. И чтобы не быть голословными, юристы и правозащитники действительно подтверждают, что коррупция часто прямо или опосредованно приводит к нарушению прав человека.

Но кроме нарушения прав человека, исследования также свидетельствуют, что коррупция в той или иной мере негативно влияет на экономический рост государства, рост ВВП на душу населения, инвестиционную привлекательность, конкуренцию в торговле, рост цен на товары и услуги, размеры «теневой» экономики, и даже на качество и продолжительность жизни граждан.

А по подсчетам Всемирного банка, если в отдельно взятой стране искоренить коррупцию, то доходы граждан сразу же увеличатся в целых 4 раза. Для наглядности, мы приводим график того, как могла бы вырасти годовая зарплата среднестатистического украинца, если бы нам удалось побороть коррупцию, и Всемирный банк оказался прав в своих расчетах.

Часть 2. Главная причина коррупции

Большинству украинцев не нужны дополнительные подтверждения или исследования. Мы в подавляющем большинстве и так выступаем против коррупции.

Проблема только в том, что сама коррупция стала главной системой стимулов в обществе, способом его существования. Не важно, с какой стороны стола в чиновничьем кабинете мы сидим.

Коррупция стала простым и эффективным, а иногда и единственным средством достижения любой цели - от получения справки врача до разрешения на строительство, от поступления в университет до устройства на работу. В Украине даже покойнику без коррупции не выделят место на кладбище.

Коррупционное вознаграждение – на сегодняшний день, основная составляющая дохода большинства «бюджетников". Это отбросило какие-либо другие побуждения и стимулы у государства и общества для изменения положения дел. Коррупционная система, по сути, легла в основу сегодняшних общественных отношений.

Услышав общественный запрос на борьбу с коррупцией, новый президент в свой речи на инаугурации очень правильно заявил, что для построения успешного государства нам нужно преодолеть коррупцию. Для этого он предложил заключить очень простой общенациональный антикоррупционный пакт между властью и народом: чиновники не берут, а люди – не дают. Чуть раньше были созданы различные люстрационные органы, предложены антикоррупционные меры, началась широкая общественная дискуссия.

Конечно, нельзя не согласиться с тем, что принятие нами взяточничества как нормы поведения неизбежно влияет на масштабы коррупции. Так же как и с тем, что система улучшится, если назначить «хороших» людей на руководящие должности, а всем «плохим» запретить эти должности занимать. Но действительно ли мы верим, что эти меры могут повлиять на систему в долгосрочной перспективе?

К примеру, верим ли мы, что в сложившейся системе отец не даст взятку, чтобы улучшить результат своей дочери на внешнем тестировании, а сын откажется заплатить за лечение матери в государственной больнице? Или в то, что киевский судья с его мизерной зарплатой будет долго противостоять соблазну, принимая решения в многотысячных, а иногда многомиллионных спорах? Или в то, что прокурор будет добросовестно расследовать уголовное дело против человека, готового отдать любые богатства, лишь бы остаться на свободе?

Чтобы побороть эту сложившуюся злосчастную систему, нужно преодолеть одну очень простую системную проблему - ее главный источник, который большинство адептов борьбы с коррупцией в упор не хотят видеть. А ее главная причина не в культуре, не в менталитете, не в моральных ценностях человека.

Она состоит в следующем: сегодня в Украине ожидаемый доход потенциального взяточника превышает негативные последствия, которые его ожидают, будь он пойман.

Чтобы свести коррупцию к минимуму (давайте будем реалистами – полностью искоренить это явления ни у кого не получится), нам, во-первых, нужно изменить ответ в этой дилемме взяточника: «Что лучше, брать или не брать?".

Во-вторых, некоторые проявления коррупции можно нивелировать, позволив им существовать на законных основаниях – признав сегодняшнее положение дел, и предоставив обществу законную альтернативу взяточничеству, максимально отражающую сложившееся взаимоотношения.

Часть 3. Как побороть коррупцию?

Предложение первое. Кнут и пряник.

Итак, как поменять ответ на «гамлетовский» вопрос бюджетника-коррупционера?

Что влияет на его решение? Совесть? Именно к ней взывает президент в своей просьбе больше не прибегать к коррупции.

Но в условиях дикого капитализма, воцарившегося в Украине, вряд ли можно положиться на такое эфемерное понятие, как совесть. Тем более, что она стала зачастую восприниматься скорее как слабость, недостаток, который мешает человеку с «предпринимательской жилкой» расти и развиваться.

Что же делать, если не уповать на совесть? Ответ до смешного прост, и лежит на поверхности. Необходимо сделать все, чтобы наказание за взяточничество было неминуемым, а его бремя во много раз превышало выгоды от полученных взяток. Не нужно быть Гэри Беккером (американский экономист, нобелевский лауреат – ЭП), чтобы понять простую логику: украдешь – отрубят руку; с украденным хорошо - но без руки хуже; сегодня не отрубили – завтра точно отрубят.

Но многие скажут, что предусмотренное Уголовным Кодексом наказание уже достаточно высокое, но это никак не останавливает коррупцию.

Однако может ли кто-то утверждать, что наказание действительно неминуемо наступит? Даже если установить пожизненное заключение в качестве наказания за самые мелкие проявления коррупции, само явление не побороть, если вероятность оказаться за решеткой будет оставаться близкой к нулю.

Поэтому, одним из главных шагов в преодолении коррупции должно стать усиление преследования и максимальное увеличения вероятности, что взяточник в конце концов заплатит обществу справедливую цену за свои деяния, потеряет работу или окажется в тюрьме.

В тоже время, государственные служащие, находящиеся в группе риска, должны получать достаточное вознаграждение за свою работу. Как это сделать – непростой вопрос. Но об этом немного позже, а сейчас немного подробней о том, каким образом повышение оплаты труда бюджетнику должно помочь борьбе с коррупцией.

Во-первых, если человек получает достойную заработную плату, соблазн брать мелкие взятки пропадает, особенно когда он ставит под угрозу постоянный доход, статус, экономическое благополучие, а иногда даже свободу.

Ситуация немного меняется, если речь заходит о шестизначных-семизначных цифрах – тогда никакая зарплата не поможет. В этом случае напугать может только неминуемость тюремного срока.

Во-вторых, только в случае справедливого вознаграждения за труд мы сможем с чистой совестью заявить, что этот конкретный преступник действительно заслужил такое наказание. Что это наказание – справедливое. Ведь кто искренне сможет осудить учителя, выживающего на копейки, который собирает деньги в «фонд класса"? Или врача, от которого зависят жизни сотен человек, намекающего своим пациентам на необходимость доплатить ему за лечение?

Наказывать таких людей вряд ли хоть кому-то представляется гуманным. Пусть многим сложно сочувствовать прокурору, судье, мэру, заместителю министра, сотруднику областной администрации и другим чиновникам. Но в целом они находятся в похожей ситуации.

Более того, глупо ожидать, что государственные служащие, уполномоченные наказывать коррупционеров, смогут удержаться от соблазна благополучной жизни, если их вознаграждение останется ничтожным.

Поэтому, не предоставив справедливую оплату труда в государственном секторе, сложно говорить о наказании. Сначала нужно создать новую систему стимулов, а уж только потом чего-то требовать.

Из этих соображений, борьба с коррупцией должна сосредоточиться на наказании взяточников завтрашних. Взяточников, которые могут обеспечить достойную жизнь на свою зарплату, но которые захотели большего и переступили грань закона.

Большинство взяточников вчерашних обществу нужно будет постараться простить. Для них, во многом, коррупция была вопросом выживания и игры по правилам. Для значительной части общества это значит простить самих себя или своих близких, и начать все с чистого листа.

Предложение Второе. «Жертвоприношение".

Где же взять средства на достойное вознаграждение чиновников?

Во-первых, нам не нужна такая армия «бюджетников".

Не новым будет предложение сократить количество депутатов Верховного Совета до сотни. Вполне возможно, что в результате сокращения количества парламентариев представительство интересов громад улучшиться. Но таким популярным, или даже популистским, шагом сокращения не должны ограничиться.

У нас уйма огромных и неэффективных государственных органов. К примеру, возьмем Государственную фискальную службу. Если админреформа, как и обещали, привела к общему сокращению налоговиков и таможенников, то их общее число сегодня составляет примерно 65 тысяч человек.

Где-то столько же служащих работает в аналогичном органе Великобритании. Это при том, что количество населения, предприятий и предпринимателей в Украине в среднем меньше на 30%, чем на «туманном Альбионе". По-видимому, что-то со сбором налогов мы делаем не так.

Другой пример - судьи. Здесь тоже нужно задуматься об эффективности системы. Например, по некоторым данным, апелляционная инстанция меняет каждое третье решение административных судов первой инстанции. Такое количество принятых к рассмотрению апелляции решений (а в целом, похожая статистика не только в админсудах, но и по всей судебной системе) может говорить только о следующем: или у нас в судах первой инстанции сидят идиоты, или где-то в цепочке засел коррупционер.

А как ему не засесть с такой судейской зарплатой?

Если уже говорить о судебной системе, то можно рассмотреть и упразднение некоторых ее органов. Того же Конституционного Суда, например. В наших условиях мы вполне могли бы ограничится предоставлением конституционной юрисдикции Верховному Суду (как это происходит в некоторых других странах).

Это просто для иллюстрации идеи – как и другие меры по улучшению эффективности государственного аппарата, подобные шаги должны основываться на глубоком понимании проблем и потребностей того или иного сектора.

В целом, конечно же, сокращения «бюджетников» – очень сложная мера. Однако для возможности повышения оплаты труда значительная часть государственного аппарата должна смириться с судьбой «ягненка", принесенного в жертву светлому будущему нашей страны.

Естественно, увольнения должны проходить постепенно (чтобы позволить бывшим чиновникам найти полезное применение своим умениям), а их масштабы должны быть результатом серьезных расчетов.

Все увольнения должны проводиться параллельно с подробным пересмотром многих функций и структуры государственного аппарата. Но и невооруженным взглядом видно, что огромнейшая часть государственного сектора могла бы работать с привлечением гораздо меньшего человеческого ресурса, если бы работа выполнялась эффективно.

Если уволить даже 50% всех тех, кто сегодня находится на «обеспечении» у государства, это позволит всего лишь удвоить вознаграждение для оставшихся. В среднем, вместо трех с половиной тысяч гривен в месяц, среднестатистический чиновник начнет получать семь. Такое вознаграждение вряд ли можно назвать достаточным, но это уже шаг к прогрессу.

Предложение третье. Легализация коррупции, или как полюбить и перестать бояться коррупцию?

Дополнительным способом «фандрейзинга» для борьбы с коррупцией в некоторых сферах может послужить своеобразная легализация взяточничества, а именно замена взяток аналогичной им законной формой.

Например, взятка за «освобождение» от службы в армии может быть заменена официальным взносом на нужды Вооруженных сил.

Оплата работы врачей может быть частично обеспечена признанием факта отсутствия бесплатного здравоохранения в Украине, и постепенным введением системы всеобщего медицинского страхования.

Одной из подобных мер в сфере образования, могло бы быть создание официальных фондов школ или университетов.

Такая «легализация» коррупции, на самом деле, могла бы быть внедрена во многих других сферах. Она узаконила бы некоторые сложившиеся в обществе отношения и сделала бы их более предсказуемыми и понятными.

Предложение четвертое. Приватизация и общественное финансирование государственных функций.

Мы все увидели, что «приватизация» некоторых государственных функций может сделать их выполнение более эффективным.

Пример, который просто напрашивается, - это своеобразные «частные» военные образования, которые, по свидетельству многих, более усердно выполняют функцию защиты государства и обеспечения правопорядка, чем регулярная армия и милиция. Конечно же, это мера вынужденная и, будем надеяться, временная. Но почему этот опыт, хотя бы частично, не перенести на другие отрасли?

Например, почему бы не провести приватизацию некоторых больниц и медицинских учреждений? Это должно способствовать тому, что новые частные больницы будут конкурировать и установят рыночные цены на медицинские услуги, а роль «цербера» относительно их работы перейдет от государства к их новому собственнику. К тому же, многие медицинские учреждения и так фактически функционируют как частные предприятия уже сегодня.

Конечно, приватизация должна проходить взвешено, и государство должно задуматься о том, чтобы оставить часть дотируемых больниц, которые обеспечат услугами население, не способное платить за услуги частных врачей.

Одновременно, средства от приватизации могли бы уйти на формирование основы для государственных страховых медицинских фондов.

Финансирование реформы сектора здравоохранения могло бы стать следующим шагом в выполнении своего гражданского долга главными меценатами страны, которые принимали активное участие в поддержке оборонного потенциала нашей армии.

Возможно также рассмотреть приватизацию части образовательных учреждений, оставив государству большинство существующих школ и несколько национальных университетов, и постепенный отказ от системы госзаказа. Все-таки слишком много Украина тратит на подготовку не нужных ей специалистов.

Средства от «приватизации» могли бы быть направлены на финансирование главных государственных учебных заведений и оплату учебы некоторым студентам государственных ВУЗов, семьи которых не могут себе это позволить (представляется более справедливым, если государственный бюджет будет финансировать только тех, кто действительно в этом нуждается).

Общество в целом тоже могло бы подключится к формированию фондов, занимающихся помощью государственным образовательным и медицинским учреждениям, а также тем, кто не может оплатить свое лечение или учебу. Общественные активисты могли бы включиться в эти процессы с таким же задором, как они это сделали для обеспечения финансирования Майдана и армии.

Такие приватизационные меры, на которые может уйти несколько лет, фактически убрали бы коррупцию в медицине и образование. В этих сферах уже сложились «теневые» рыночные отношения. Почему бы не дать этому рынку существовать на законных основаниях, если ничего другого сделать мы и так не можем?

Предложение пятое. «Выйти из сумрака".

Средства от налогообложение «теневой» экономики также могли бы помочь финансированию новой, некоррупционной системы. Это возможно, к сожалению, лишь в долгосрочной перспективе.

Сегодняшней задачей могло бы стать выведение «теневого» сектора в «свет» без дополнительных затрат (или хотя бы с минимальными затратами) для предприятий и работников.

Первым шагом к этой цели могло бы быть признание того, что устоявшиеся на рынке размеры налогооблагаемого дохода и размер уплачиваемого налога – справедливые. Исходя из этого, необходимо принять такие изменения в законодательство, которые закрепили бы сложившееся состояние дел хотя бы на следующие несколько лет.

Например, после таких изменений, если вчера работник получал тысячу гривен «официально", а вторую тысячу – «в конверте", то завтра он должен получать две тысячи «официально", но платить налоги и сборы только с первой тысячи. Бюджет от этого ничего не теряет, а работник и работодатель возможно освобождаются от бремени коррупционного налога на вторую тысячу.

Обеспечить это, например, может освобождение от налогов на несколько лет любого повышения зарплаты или зарплаты нового работника. Многие, конечно, попробуют воспользоваться такой нормой для уклонения от уплаты налогов. Предотвратить это смогут некоторые законодательные ограничения – но это все детали.

С прибылью предприятий немного сложнее. Простая арифметика: если, условно, сегодня предприятия скрывают одну десятую своей прибыли, то уменьшив налог на 10% и устранив любые уклонения, бюджет продолжит получать столько же, сколько получает сегодня. Но достичь такого эффекта возможно только обеспечив стопроцентное соблюдение закона, без малейших нарушений. Само по себе снижение налога не будет значительно стимулировать большие взносы и приведет к потерям бюджета.

Поэтому любой шаг по дальнейшему снижению налога на прибыль, как способа стимулирования открытой экономики, должен основываться на серьезных макроэкономических исследованиях.

В итоге, выведение экономики из «тени» должно помочь увеличить поступления в казну, хотя бы в результате частичного освобождения частного сектора от бремени коррупционной дани. В долгосрочной же перспективе (через три-четыре года), когда большинство предприятий и предпринимателей будут декларировать всю свою прибыль и зарплаты работников, можно будет постепенно установить справедливое налогообложение таких доходов, выведенных в «свет".

***

Предложенные меры не являются исчерпывающими, и нуждаются в дальнейшей разработке. Описанные изменения требуют огромнейшей политической воли, участия и непосильных усилий, где-то даже жертв от всего общества. Но если война с коррупцией «холодная", и где-то даже хладнокровная, то ее не выиграть красивыми лозунгами, и в ней не обойтись без жертв.

«Холодная» война между Штатами и Союзом длилась сорок пять лет. Хотелось бы, чтобы времени на нашу борьбу с коррупцией ушло на порядок меньше. Но необходимо осознавать, что даже для того, чтобы воплотить в жизнь все те нескромные предложения, высказанные в этой статье, уйдет несколько лет. Войну с таким серьезным противником не выиграть за один день.

Если мы осмелимся принять вызов, результатом может стать окончательная победа над коррупционной системой. Тогда действительно можно будет говорить о победе новых ценностей, о новой, лучшей стране. О стране достойной успеха и всемирной славы.

Кто готов к такой борьбе, или как сказал бы один небезызвестный блоггер, к этой финальной схватке добра и нейтралитета?

Информация о материале

Опубликовано: 30 июля 2014

После проведения президентских выборов все чаще звучат призывы к введению в Украине военного положения, что, в свою очередь, предполагает ужесточение ответственности за отдельные преступления. С адвокатом и правозащитником Аркадием Бущенко мы говорили о двоякой ситуации в стране: на востоке Украины фактически идут боевые действия, однако совершаемые грабежи, похищения и убийства нельзя считать военными преступлениями.

В зоне проведения АТО сегодня живут сугубо по законодательству мирного времени?

За исключением того, что действует ряд ограничений, связанных с проведением АТО, а также закон о борьбе с терроризмом. Закон предоставляет дополнительные полномочия органам государственной власти, переподчиняет штабу АТО некие аспекты управления на территории проведения антитеррористической операции. Государство в лице штаба АТО получает дополнительные возможности, в том числе ограничивает права и свободы. Но при АТО к тем, кто противостоит государству, применяются те же законы, как и к любому другому правонарушителю.

Насколько сложно привлечь правонарушителя за терроризм?

Эта статья применялась у нас достаточно редко, и доказывать ее довольно трудно. Нужно установить квалифицирующие признаки — определенный перечень действий, который считается террористической активностью. В ситуации практически боевых действий доказывание осложняется, поскольку правоохранительные органы не имеют фактического доступа на захваченную территорию. Естественно, это облегчает сокрытие следов преступления и уничтожение свидетелей.

Но если завтра АТО закончится и начнутся массовые суды, не случится ли так, что к надежности доказательств будут относиться гораздо мягче, чем обычно?

Такая опасность существует, тем более что общество крайне политизировано и обозлено. Общество влияет на политиков, а политики будут давить на суды. «Вор должен сидеть в тюрьме» — эта установка Жеглова жива, и судьям будет очень трудно этому сопротивляться. Думаю, что как раз общество должно требовать справедливого суда, но боюсь, что в нынешней ситуации общество недостаточно зрело и спокойно к этому относится. Вообще же правильно было бы немного затянуть с рассмотрением этих дел.

А следует ли, по-вашему, вводить военное положение?

Военное положение — достаточно серьезная мера, ограничивающая гражданское общество. Это цензура, работа телеканалов на нужды военной администрации, конфискация имущества, запрет на выезд с территории боеспособного населения и т.д. Но в плане военных успехов это вряд ли кому-то поможет. Более того, это помогает тем, кто сопротивляется с оружием в руках, поскольку они становятся не террористами, а некими комбатантами, на которых распространяется действие международного права. С моей точки зрения, если государство считает, что при мирном законодательстве оно не справляется с ситуацией и нужно закрутить гайки, поставив все на военные рельсы, оно само об этом заявляет. Но обществу призывать государство к таким действиям, говорить «поставьте нас в стойло», не очень уместно. Если государство считает, что и так справится, мы должны кричать, что у нас слишком много свободы? Я бы не стал давать государству повод думать, что ввести военное положение легко.

Кто сегодня должен проводить расследование преступлений в зоне АТО?

В основном МВД. Но, учитывая специфику ситуации и огромное влияние иностранного элемента в ситуации на востоке Украины, большую роль играет СБУ. Ресурсов у правоохранителей мало, а преступления происходят массовые. Расследовать их все будет невозможно. Конечно, правоохранительным органам нужно будет что-то выбирать.

Правильный вариант, если наши правоохранители выберут наиболее высокопоставленных людей во всей этой иерархии, обратят внимание на наиболее тяжкие преступления. Но есть опасность, что правоохранители пойдут по более легкому пути: сосредоточатся на всякой шушере, которую легко взять за шиворот, тряхнуть, и человек в чем-нибудь признается. Это даст показатели, галочки, а на самом деле эффекта справедливости не будет. Надо делать так, чтобы пострадали генералы.

Чем сейчас грозит побег из воинской части?

Самовольное оставление воинской части — до трех лет. В зависимости от срока отсутствия в воинской части — до пяти лет. А в условиях военного положения этот срок был бы от пяти до десяти лет.

А как обстоят дела с другими распространенными на территории АТО преступлениями? Например, грабежами.

Грабеж — это общегражданское преступление. А вот мародерство — специальное воинское, карается сроком до десяти лет.

То есть, если будут уносить вещи с поля боя, сегодня это будет считаться не мародерством, а воровством?

Если человек уже мертв, то это кража, а если ранен — грабеж. Безусловно, в условиях военного времени за преступление следует более тяжкое наказание.

Однако на войне не является преступлением убийство противника — это часть войны. А сегодня те, кто нападает на наших солдат, совершают преступления. Война есть война. При ней гораздо меньше гарантий человеческой жизни. Есть определенные обязательства в отношении мирного населения, но уничтожение противника — это нормально. С моей точки зрения, военное положение означает, что у нас есть военный противник, которому позволено по законам военного времени убивать тех, кому он противостоит. А сейчас у него такого права нет: террористы не имеют права стрелять по нашим солдатам.

Однако для того, чтобы сейчас задержать человека и посадить его, мне нужно доказать совершение им преступления. Когда я беру в плен взвод солдат, мне не нужно этого доказывать: я их беру в плен, просто чтобы они не воевали с моими солдатами. Они могут «сидеть», пока не закончится война.

Но в случае военного положения судебные решения будут приниматься быстрее?

Это необязательно ускорит или замедлит рассмотрение дела. Судам вообще тяжело действовать в военное время. А Конституцией у нас запрещено создавать чрезвычайные суды — дела должны передаваться в обычные, разве что может измениться юрисдикция. Допустим, если Донецк неподконтролен украинской власти, дело могут передать на рассмотрение в другую область. Скорость зависит от расследования, а расследование все равно будет затруднительным, учитывая особенности военной обстановки. Бомба упала — и уже нет улик.

В случае введения военного положения повлияет ли это на социальное обеспечение бойцов?

Это зависит от политики. Но я не уверен, что военное положение улучшит социальную защищенность тех, кто воюет. Сейчас государство рассчитывает в основном на добровольцев, некоторые становятся таковыми из-за социальных гарантий. Поскольку у государства есть необходимость привлекать людей, оно вынуждено с этими социальными гарантиями как-то играться. Но зачем нужны всякие приманки при всеобщей мобилизации, когда ни от кого не зависит, хочешь ты воевать или нет?

Информация о материале

Опубликовано: 30 июля 2014

Желающих найти работу летние месяцы явно не порадовали. По данным исследователей, количество опубликованных вакансий в июне сократилось на 25%. При том, что число созданных соискателями работы резюме, по сравнению с предыдущим месяцем, осталось неизменным. Начало июля подтвердило тенденцию — разрыв между количеством людей, ищущих работу, и предложением рабочих мест стал настолько большим, что его уже ни традиционным летним застоем, ни периодом отпусков не оправдать.

Рынок труда замер на перепутье

Эксперты объясняют необычную динамику спроса и предложений на рынке труда, во-первых, общим состоянием слабеющей экономики страны, во-вторых, тем, что в связи с событиями в Крыму и на Донбассе были вынуждены прекратить работу многие предприятия, банки, а люди стали покидать насиженные места не только и не сколько в поисках рабочих мест, сколько для спасения жизни.

Аналитики обращают внимание на то, что наряду с таким миграционным явлением, как стихийное бегство из нестабильных регионов в более благополучные, осуществляются и организованные формы спасения бизнеса, сохранения хотя бы части рабочих мест. Массовый характер приобретает практика, когда компании, стремясь закрыть внутренние вакансии и сохранить рабочие
места, переводят своих сотрудников из Крыма, Донецкой и Луганской областей в более спокойные регионы.

Консультант по рекрутингу О.Сиротина обращает внимание на то, что ряд компаний, используя опыт кризиса 2008 г., применяют собственные антикризисные меры — практикуют закрытие офисов с переводом сотрудников на дистанционный режим работы, а сокращение персонала заменяют его переводом на работу с частичной занятостью.

В целом консультанты рекрутинговых агентств обращают внимание на то, что вакансии в большинстве своем "заморожены" либо остаются открытыми, так как решения по кандидатурам либо вовсе не принимаются, либо откладываются на неопределенный срок. Они предполагают, что рынок труда Украины не обвалился. Он, скорее, замер на перепутье, после чего, в зависимости от того, как сложится ситуация на Донбассе, — или начнет ускоренный рост, или станет медленно снижаться.

А пока что в сложной ситуации, когда прекращение некоторых видов бизнеса напрямую угрожает благополучию и даже жизни людей, малый бизнес восточных регионов страны демонстрирует поразительную живучесть, нередко превращаясь чуть ли не в единственное средство выживания населения на временно оккупированных территориях. Так, когда в ряде городов и поселков Донбасса торговые сети свернули работу, многие мелкие магазины, кафе продолжили работу по продаже людям самого необходимого.

Средства выживания

Если в масштабах страны количество вакансий сократилось на четверть, то в Донецкой и Луганской областях — вдвое. Мигрирующим с Востока на Юг и Запад страны людям, кроме жилья, необходима работа. Однако, как отмечают в исследовательском центре HeadHunter, если с налаживанием быта все обстоит более-менее благополучно (респект волонтерам и небезразличным гражданам), то с рабочими местами для беженцев сложнее. Специфика восточных регионов такова, что там преобладают профессии узких промнаправлений — шахтеры, металлурги, машиностроители и проч., на которых нет спроса в Центре и на Западе страны. Ситуация осложняется тем, что в этих спокойных регионах в связи с экономическим спадом спрос на персонал обслуживания домохозяйств, не требующий квалификации — садовников, гувернанток, нянь, сиделок — упал. По информации кадрового центра "Моя работа", в большинстве городов и сел центральных и западных регионов на подобные вакансии, число которых ранее было достаточным, заявок в последнее время практически нет.

Поскольку для некоторых вынужденных мигрантов работа переходит в вопрос выживания, то выход все-таки находят. В ряде областей, куда продолжается организованное и стихийное перемещение семей из Донбасса, наилучшие результаты по предоставлению рабочих мест приносит совместная работа центров занятости с властью и местными волонтерами. Такими объединенными усилиями можно найти хоть какие-то рабочие места для нуждающихся приезжих. "Я инженер, люблю и ценю свою профессию и никогда не могла даже представить, что буду испытывать огромную признательность за скромное место реализатора на рынке в пристоличной Буче", — откровенничает 35-летняя Анна Ф. из Донецка.

Истоки такой благодарности очевидны. Приезжим, не имеющим на новом месте ни знакомств, ни связей, сложно найти даже временную работу. И местные власти не ограничились упованиями на Центры занятости. В сложных условиях успеха достигают с помощью нетрадиционных подходов. Созданным в ряде регионов Западной Украины координационным центрам, в состав которых вошли специалисты Центра занятости, миграционной службы, социальные работники и волонтеры, удалось оперативно разобраться с беженцами — одних трудоустроили (женщин в основном реализаторами и продавцами, мужчин — охранниками), другим помогли получить статус безработных, третьим предоставили материальную помощь.

В целом по стране нынешнюю ситуацию на рынке труда не следует считать ни особо сложной, ни, тем более, катастрофической. По данным портала Rabota.ua, за летние месяцы уменьшилось количество вакансий на страховом рынке, в системе телекоммуникаций и топ-менеджмента, но максимум падения — не критический, меньше 10%. В то же время, спрос на специалистов, занимающихся дизайном, логистикой, закупками, маркетингом и ряда других, в летние месяцы возрос. Эксперт О.Войцеховская констатирует, что летом выросло количество вакансий сферы услуг для отпускников — фотографов, работников гостиниц, организаторов путешествий, развлечений. Традиционно востребованы специалисты IT-сферы, финансисты и "продажники". Правда, возрастание спроса не такое, как обычно, отмечают наблюдатели, но, тем не менее, динамика позитивная.

Существенные коррективы

Непрекращающиеся военные действия на Донбассе в корне меняют ситуацию в экономике, вносят существенные коррективы и в структуру занятости населения. Десятки тысяч мужчин, и не только из числа профессиональных военнослужащих, защищают страну с оружием в руках. Военкоматы все в большей мере превращаются в своеобразных работодателей, время от времени осуществляя мобилизацию военных специалистов из числа гражданского населения. Становится на поток подготовка резервистов для армии, комплектуются подразделения для охраны важных объектов, проведения антидиверсионных мероприятий. Активизировался отечественный ВПК, получив, наконец, госзаказы на производство вооружений для украинской армии, возобновляют работу ряд заводов, ремонтируя и модернизируя военную технику. Происходят масштабные мероприятия по реорганизации и кадровому обновлению структур МВД. В этой связи эксперты прогнозируют возрастание спроса на военных специалистов, милиционеров, охранников.

Военные действия, навязанные Украине Россией в Крыму и на Донбассе, ожесточенные бои последнего времени, в ходе которых погибли несколько сотен украинцев, а тысячи раненых заполнили госпитали и больницы, привели к скачкообразному увеличению спроса на медработников. Ряд украинских порталов по трудоустройству информирует, что с начала нынешнего года количество вакансий для медработников выросло на 35—40%. В Украинской медицинской ассоциации отмечают, что "многие клиники сейчас ищут хирургов, окулистов и неврологов", услуги которых стали особо востребованы в связи с событиями на Донбассе. Одновременно с этим возрос спрос организаторов медобслуживания. Просматривается тенденция к расширению клиник и даже к повышению зарплат в частных медучреждениях.

Очень непростая ситуация сложилась с кадрами сферы управления. Заверения в том, что управленческие аппараты в центре и на местах будут сокращаться и совершенствоваться, в том числе и посредством тщательного конкурсного отбора подходящих кандидатур, не оправдываются. Обозреватели обращают внимание на то, что вместо устранения лишних, дублирующих чиновничьих образований под сокращение попадают водители, компьютерщики, программисты, без которых не обойтись. Доходит до абсурда. Проведя такое "сокращение", в ряде министерств и ведомств… начинают на освободившиеся места нанимать людей со стороны, на условиях неполного рабочего дня или дистанционной работы. Таким образом, и сокращение произвели, и все чиновники на своих местах. Эффект от таких действий нулевой, а расходы на управленческие нужды возрастут, а не сократятся. Законодатели предоставили чиновникам надежную подушку безопасности: на прощание выходные пособия, помощь от службы занятости и проч. Этот порядок отработан и не дает сбоев. А вот с обязательным и справедливым проведением конкурсов на замещение чиновничьих должностей, в результате которых можно реально улучшить управление, не складывается. Их результаты известны до начала — как правило, оставляют "своих" и не пущают "чужих", вне зависимости от профессионализма.

Надо сказать, что внести коррективы в действенную систему подбора кадров пытались неоднократно. Можно констатировать, что сейчас предпринимается очередная такая попытка. С марта в Украине появилась инициатива "Профессиональное правительство", которую учредили выпускники университетов западных стран, вернувшиеся работать в Украину. Они предложили свои услуги Кабмину, ряду ведомств. На 38 запросов от госструктур поступило более полутысячи резюме, 22 представителя новой инициативы приступили к работе в госструктурах. Рано говорить, что лед в сфере подбора кадров тронулся, но время для принципиальных сдвигов назрело. Любое движение в зашедшем в тупик деле — уже хорошо. Но ситуация с подбором управленцев пойдет в правильном направлении, когда инициатива решения острой кадровой проблемы будет исходить не от соискателей должностей, а от правительства и руководителей ведомств. Когда те, осознав проблему, займутся не проталкиванием родственников и своих людей на должности, а настойчивым поиском талантливых управленцев.

Информация о материале

Опубликовано: 30 июля 2014

...Снаряд в Луганске снес дом моего доброго товарища, строителя — «золотые руки». Ирония судьбы: за свою жизнь он построил десятки домов «простым» и богатым людям, а под пенсию остался без своего, «собранного вот этими руками по кирпичику, по досточке». Семья чудом уцелела — в момент обстрела дом был пуст. Выжившую, но сошедшую с ума от взрыва любимую собаку хозяин добил обломком доски.

Ему некуда ехать — на руках парализованная мать и брат-инвалид, семья. А еще он не хотел бросать свой дом: «Это все, что у меня есть, его ж разграбят мародеры». Теперь дома нет: «В чем родился, в том и остался».

«Разве поймешь, чей снаряд? И те стреляют, и эти пуляют. Вон, «ополченцы» вчера под девятиэтажкой «Град» поставили, народ высыпал из дома и давай прогонять козлов, мол, что вы творите, беспредельщики, ведь вы свалите, а ответка по нам будет!» Какое там! Автоматами загнали всех по парадным, дали два залпа и уехали. Армия, понятно, в ответ врезала. Дом пока стоит, но уже без окон... Каждый день кого-то хороним.»

В Луганске каждый малец знает, кто завел террористов в Донбасс. Мой товарищ тоже в курсе: «В Луганске мутил Ефремов (Александр Ефремов — А), в Славянске платила Натаха-три-рубля (Наталья Королевская - А.), в Донецке, понятно, Ахметов. Сейчас, гниды, здрыснули, а нам расхлебывай.»

Простые украинцы платят кровью за предательство местной «элиты», костяк которой составляют вчерашние местные комсомольские и партийные аппаратчики, бандиты и силовики. Все сплошь и рядом, как в Крыму — агентура ФСБ, которая полностью контролировала этот регион.

Пока на востоке страны проливается кровь простых украинцев, в Киеве беспрепятственно проживают те, кто эту кашу заварил. Например, организаторы погромов Майдана Виктор Медведчук. Провокатор, подельник Медведчука и Царева Нестор Шуфрич. Одиозный бизнесмен Давид Жвания, обладатель незаконно полученного гражданства Украины. Лидер донецкой ОПГ «Люкс» Ринат Ахметов. И многие, многие другие им подобные персонажи.

Ситуация доходит до абсурда. Например, председатель СБУ Валентин Наливайченко прекрасно знает, что Д. Жвания является агентом российских спецслужб, что в прошлом этот «бизнесмен» являлся фигурантом целого ряда резонансных уголовных дел — от хищения госсредств в особо крупном размере, хищения материальных ресурсов из мобилизационного резерва государства до отравления кандидата в президенты Украины. Тем не менее, Д. Жвания спокойно продолжает проживать в столице Украины, посещать парламент, ужинать в ресторанах и даже посещать ток-шоу. Нет даже видимости каких-либо стеснений, испытываемых этим колоритным персонажем.

Или, например, Ринат Ахметов. СМИ Украины полны сообщениями о фактической поддержке этим одиозным человеком российского террористического вторжения, но вот В. Наливайченко утверждает, что СБУ такими фактами не располагает. В защиту лидера ОПГ «Люкс» публично выступает и экс-министр Юрий Луценко, которого, в силу врожденных черт, даже пребывание в тюрьме ни чему не научило.

И пока в поселках и городах Донбасса льется кровь, обокравший Донбасс до нитки Р. Ахметов и его бандитская шобла пересиживают тяжелые времена кто где. Р. Ахметов — в Киеве. В том самом Киеве, Майдан которого был залит кровью, в том числе, и благодаря ахметовским «шестеркам»-депутатам в Верховной Раде.

Неудивительно, что Ахметов перемещается по городу в бронеавто и с вооруженной охраной — киевлянам есть, что сказать Ахметову, и за что с него спросить. В то же время государство не предпринимает никаких усилий, чтобы вернуть в госсобственность, по сути, украденные у народа Украины активы «богатейшего человека Европы». Включая стратегический «Укртелеком».

Интересно, сколько это благоденствие Ахметова стоит? И кто стал собственником пентхауса в центре Киева?

Пока Р. Ахметов без проблем со стороны украинской власти завершает переоформление части своих активов на доброго товарища Владимира Путина Вадима Новинского, не теряет время даром Борис Колесников. Известный донетчанам как член ОПГ «Люкс» по кличке «Боря Колесо», друг молодости Р. Ахметова пакует чемоданы в Россию. И если б просто чемоданы. По сообщению СМИ, из Донецка в Курск, где расположена российская фабрика колесниковского концерна «Конти», уже вывезены минимум две производственных линии.

Наиболее важным специалистам также предложено переселиться в российский Курск, остальные будут уволены. Такой вот «патриот Донбасса»: пока весь мир обкладывал санкциями Россию, Б. Колесников инвестировал туда $15 миллионов и обещал еще $35.

И никаких удивлений не вызывает, что его «братан» по бандитской молодости Р. Ахметов отказался помогать землякам — беженцам из Донбасса. Зато энергетические предприятия Р. Ахметова бесперебойно снабжают электроэнергией объекты, контролируемые российскими террористами.

Очевидно, проблема в том, что у власти все еще находятся люди, так или иначе связанные с лидерами «пятой колонны» России в нашей стране — связанные деньгами, бизнесом и общими партнерами. Наверняка многие из новой властной команды все еще испытывают пиетет и даже страх перед мнимым и реальным могуществом названных здесь и неназванных персонажей. Но очевидно и другое: российской вторжение в Украину, убийство тысяч украинских граждан в корне меняет подход ко многим, ранее казавшимся неразрешимым вопросам.

Мой луганский товарищ, потерявший дом, мне сказал: «Ефремова мы аннулируем. Как только сможем».

После завершения АТО в мирные города Украины, и в Киев тоже, вернутся люди, пролившие кровь в боях за Родину. Они не смогут ходить по одной улице с теми, кто искупал страну в крови и горе. У них будут чесаться руки. И это будет возмездие — акт отмщения, который вершится любыми методами и средствами.

Ахметову, Медведчуку и прочим подобным персонажам придется из Украины съехать. Или, в лучшем случае, «сесть».

Информация о материале

Опубликовано: 30 июля 2014