Статьи

Резонансным приобретением в парламентской коллекции законопроектов стал зарегистрированный на прошлой неделе проект Закона об игорном бизнесе в Украине (№ 9098). Из докладной записки к законопроекту явственно следует: пора смириться с тем, что азарт у украинцев в крови. В частности, Закон «О запрете игорного бизнеса в Украине» от 15 мая 2009 г. признан неэффективным, в связи с чем на рассмотрение парламента и предоставлено очередное предложение об урегулировании отношений в этой сфере. Судя по записке, игорному бизнесу в Украине все-таки быть.

Лицензирование

Для начала игорный бизнес пополнит перечень, содержащийся в ст. 9 ЗУ «О лицензировании некоторых видов хозяйственной деятельности». В частности, лицензированию должна будет подлежать деятельность по организации и проведению азартных игр в казино, организация и проведение интеллектуально-коммерческих игр в электронном (виртуальном) клубе, проведение азартных игр пари и тотализатор. При этом под интеллектуально-коммерческой игрой подразумевается азартная игра независимо от ее названия, в ходе которой игроки соревнуются исключительно между собой. Результат такой игры в большей степени зависит от осознанных действий игроков, чем от случайности, а ее организатор за комиссионное вознаграждение принимает и сохраняет ставки и распределяет и выплачивает выигрыш в соответствии с правилами проведения игры.

Исключения

Сфера действия документа не затрагивает розыгрыши в виде викторин, условия которых предусматривают бесплатное приобретение лицом статуса участника и получения участником, который обнаружил лучшие личные знания, выигрышей в денежной или имущественной форме за личную победу, а также рекламные акции, игры и розыгрыши, которые организуются и проводятся субъектами предпринимательской деятельности за счет собственных средств с целью содействия продаже любого товара или оказанию платных услуг и предполагают участие в них потребителей без внесения платы за такое участие.

Кроме того, законопроект не затрагивает порядок пользования аттракционами, участие в розыгрышах и играх, проводимых на безвозмездных началах с развлекательной, благотворительной или познавательной целью, игру в бильярд, в боулинг (за исключением случаев, когда они предусматривают выигрыш), а также организацию выпуска, обращение и погашение ценных бумаг, по которым осуществляется выплата доходов в форме призов, выдачу призов по депозитным вкладам в банках, организацию и проведение творческих и художественных конкурсов независимо от того, предполагается или не предполагается их условиями денежный или имущественный выигрыш для участников. Не затрагивает законопроект и организацию и проведение лотерей, проведение игр на игровых автоматах типа «кран-машина», где как выигрыш игрок получает материальные вещи (игрушки, конфеты), а также игр на автоматах, предназначенных для детей и не предусматривающих получение призов или выплат.

Проще говоря, хотите сыграть на деньги в бильярд или в боулинг – получайте лицензию, а вот выудить дочке плюшевого мишку из автомата вам позволят без проволочек.

Лас-Вегас в Крыму

Для организации и проведения азартных игр в казино будут созданы специальные территориальные зоны – в основном в Автономной Республике Крым на территориях «звездочных» гостиниц с количеством номеров не меньше шестидесяти. Размещение казино вне специальных территориальных зон попросту запретят.

Под запретом окажутся также азартные игры с использованием игровых автоматов, интерактивные игры, в т. ч. в виртуальных казино, игры, предусматривающие внесение платы за участие в них всеми видами электронных денег, платы за телекоммуникационные услуги (кроме интеллектуально-коммерческих игр в электронном клубе), а также игры при участии лиц моложе 18 лет или лиц с ограниченной дееспособностью; игры, технические средства организации которых (например, серверы) находятся за пределами таможенной территории Украины; игры, сопряженные с причинением морального вреда, способные создать угрозу для жизни и здоровья людей, угрозу повреждения имущества, гибели и увечья живых существ; игры, предусматривающие использование в качестве выигрыша материальных предметов, для владения или распоряжения которыми необходимо наличие лицензии или разрешения (например, оружие).

Двойной стандарт

Резонансным законопроект делает, прежде всего, редакция ст. 203-2 Уголовного кодекса Украины, отсылающая нас к предпосылкам законодательного регулирования вопроса в целом. Согласно внесенным в эту статью поправкам, занятие игорным бизнесом будет караться штрафом от 10 тыс. до 50 тыс. НМДГ (170–850 тыс. грн) исключительно в случае отсутствия лицензии. При этом теневому бизнесмену грозит еще и конфискация игорного оборудования. Если такой бизнесмен уже привлекался к ответственности за занятие игорным бизнесом, к конфискации добавляются еще пять лет лишения свободы, а вот штраф ему уже не грозит.

Причем в проекте так и написано «за занятие игорным бизнесом». Т. е. занимались ли вы им во времена табу исключительно из любви к искусству, так как узаконить свои нежные чувства – увы! – не могли в принципе, или же назло правопорядку, значения для квалификации вашего деяния не имеет. Опытного правоведа эта ситуация не может не смутить. Не лучше ли забыть о судимости за занятие как таковое и сменить формулировку с «те самые действия, если они были совершены лицом, ранее судимым за занятие игорным бизнесом» на «те самые действия, совершенные повторно»?

Кроме того, неизбежно возникает вопрос мотивации, ведь если говорить об убийстве, разница между умышленным и неумышленным преступлением отражается на квалификации содеянного, что выражается в объеме санкций. В таком случае открытым остается вопрос, можно ли приравнять ситуацию с противоправностью игорного бизнеса во времена запрета к ситуации с превышением мер допустимой самообороны, например. Ведь кто определяет допустимость таких мер, если не государство? И государство же запрещает игорный бизнес. И в том, и в другом случае вы оказываетесь в ситуации, когда пренебрегаете законом, реализуя свои интересы. В случае самообороны речь идет о праве на жизнь и здоровье или на владение собственностью. В случае с игорным бизнесом, если для вас вся жизнь – игра, можно рассматривать его как составляющую свободы развития личности или свободы мировоззрения. Наркоманов ведь не привлекают к ответственности за их образ жизни, а только за хранение и распространение наркотических средств. То же происходит и с игроманом, превратившим свою зависимость в источник дохода: пока он играет сам, перед законом он чист, но стоит ему организовать игру для единомышленников – и он уже преступник.

Однако разница между наркоманом и игроманом заключается в том, что наркоманию никто легализовать не планирует. Но при прочтении отредактированной ст. 203-2 УК создается впечатление, что с принятием нового Закона ничего не изменится. А если игроман ничем не отличается от наркомана, почему игровой бизнес легализуют, а наркотики нет? Неудивительно, что, исходя из сложившейся ситуации, многие граждане воспринимают саму возможность легализации игорного бизнеса негативно. «Что же дальше? – вопрошают они. – Наркотики и проституцию тоже легализуем?»

Подобного отношения можно было бы избежать, предав забвенью прежние обиды, и начав, что называется, с чистого листа. Подобная лояльность свидетельствовала бы о том, что государство пересмотрело свое отношение к игорному бизнесу и исключило его из списка криминогенных факторов. Но даже если исходить из того, что Закон продиктован сугубо экономической необходимостью легализовать крупный сегмент теневого рынка, получается абсурд. Утрируя ситуацию, можно констатировать, что шансы гражданина попасть в тюрьму существенно возрастают в связи с тем, что его уже наказывали за занятие тем, чем ему теперь разрешено заниматься. В то же время другой человек может отделаться штрафом за такое же нарушение просто потому, что он в свое время не попался. Не говоря уж о том, что штраф, уплаченный в прошлом, никто не вернет. Двойственность стандарта налицо. Кому-то просто не повезет быть пойманным.

Вместо вывода

Правовое государство не должно стремиться к упрощению функций органов власти в ущерб правам граждан и уж тем более – выступать заложником обстоятельств, легализуя виды экономической деятельности только ради того, чтобы попытаться контролировать то, что не удалось подавить. Таким образом, прежде чем легализовать игорный бизнес, следует пересмотреть мотивы, – но уже парламентариев, взявших на себя труд урегулировать этот вопрос. Потому что, если такое законотворчество проистекает из необходимости гарантировать гражданам свободу выбора, воли и действий, это совсем не то же самое, что санкционировать что-то, что не получилось запретить. В случае такого номинального решения государство подрывает свой авторитет среди граждан.

Информация о материале

Опубликовано: 21 сентября 2011

Дискуссии о необходимости закрепления прав оппозиции в отдельном законе длятся не первый год. Еще 9 февраля 1998-го депутаты Юлия Тимошенко и Александр Еляшкевич зарегистрировали в парламенте первый такой документ. А всего до 2004 года на рассмотрение ВР было подано 11 законопроектов об оппозиции.

В основном они повторяли или дополняли друг друга. Самые популярные требования: закрепить права меньшинства ВР на представительство в руководстве Рады и ее комитетов, равноправный доступ к СМИ, участие в работе Кабмина, контроль над бюджетом, формирование теневого правительства, права на определение повестки дня ВР, выступлений по важным вопросам и пр. Потребность в законодательном определении полномочий оппозиции была продиктована тем, что практически вся власть сконцентрировалась в руках президента. Он влиял на формирование парламентского большинства, правительства, судебной системы. А оппозиция не имела возможности противостоять власти. Но все попытки узаконить оппозицию оказались тщетными.

В 2005 году Партия регионов перешла в оппозицию. И уже к лету регионалы во главе с Раисой Богатыревой предложили свой вариант законопроекта «Об оппозиционной деятельности». Документ состоял из интерпретации основных положений ранее разработанных законопроектов. Но имел и отличия. К примеру, предлагал определить четыре вида оппозиции: политическую, гражданскую, парламентскую и объединенную парламентскую. Оппозиции давалось право на должность первого заместителя спикера и руководителей трех комитетов: бюджетного, свободы слова и правоохранительной деятельности. А также право на делегирование своих представителей в Совет НБУ, Нацкомиссию по телевидению и радиовещанию, Конституционный Суд и Высший совет юстиции. Было предусмотрено создание оппозиционного правительства.

Судьба документа повторила судьбу предшественников. А к вопросу прав оппозиции вернулись осенью 2006 года. Тогда очередной законопроект «Об оппозиции» предложила экс-премьер и уже снова оппозиционер Юлия Тимошенко. Он был несколько шире разработанного оппонентами. Кроме упомянутых комитетов ВР, оппозиции полагался еще и регламентный, а также должности глав Счетной палаты, АМКУ, ГКЦБФР, Госфинуслуг, Госфинмониторинга. Предусматривалось обязать Кабмин выделять для теневого правительства помещения, автотранспорт и пр. Этот документ также не был вынесен на голосование. Зато его доработанную в соавторстве с нашеукраинцем Вячеславом Ковалем и регионалом Николаем Комаром версию все-таки приняли в первом чтении 12 января 2007-го. И все.

В то же время новая Конституция от 2004 года предусматривала создание коалиции и определяла ее полномочия. Но права оппозиции отдельно прописаны не были. Поэтому способ формирования, принципы деятельности и права оппозиции решили закрепить в регламенте ВР от 19.09.2008. А 10 февраля 2010-го по предписанию Конституционного Суда парламент утвердил данный регламент в качестве закона. В частности, оппозиции было отдано право занимать должности глав 14 комитетов ВР, право на создание теневого правительства, каждую пленарную среду оппозиция могла формировать повестку дня и т. д. (см. таблицу).

Но в таком виде документ просуществовал недолго. Конституционный Суд отменил политреформу, и в силу вступила Конституция 1996 года. А 8 октября 2010 года парламент ликвидировал все нормы о коалиции и оппозиции как несоответствующие Основному закону. Депутатам разрешили ходить по фракциям, в регламент ввели понятия «депутатских групп» и «межфракционных объединений». У оппозиции осталась возможность хоть как-то влиять на парламент, лишь объединив усилия трети народных избранников. Таким образом, инициаторы изменений убили сразу двух зайцев: упразднили некоторые права оппозиции и спровоцировали отток депутатов из ее фракций.

Интересно, что уже 12 октября 2010-го спикер Владимир Литвин предложил договориться о сохранении за оппозицией старых прав, но… лишь в рамках устных договоренностей. А 13 октября глава Администрации президента Сергей Левочкин сообщил, что президент Виктор Янукович дважды побывал в оппозиции и хорошо понимает, насколько важно ее существование. И поручил АП в месячный срок подготовить нормативные акты о гарантировании прав оппозиции. Но на этом дело и стало. Уже в декабре Владимир Литвин сообщил, что такой закон не нужен, поскольку его принятие «равнозначно тому, чтобы в Оперном театре создали кружок хорового пения».

Весной 2011 года депутат Арсений Яценюк зарегистрировал в парламенте законопроект об изменениях в регламент ВР. В основном он повторял предыдущие. Но имел важное отличие. В документе речь шла уже не о правах оппозиции, а о правах парламентского меньшинства. Ведь после отмены политреформы провластные депутаты указывали, что поскольку теперь нет коалиции, значит, и оппозиции нет. Но большинство-то в парламенте есть — значит, есть и меньшинство. Поэтому необходимо обеспечить последнему возможность полноценного участия в работе парламента. 16 марта законопроект поддержали всего 87 депутатов.

Сегодня, исходя из политических реалий, шансы на законодательное закрепление прав парламентского меньшинства невелики. А их отсутствие превращает оппозиционных депутатов по сути в статистов. И непосредственно влияет на эффективность законотворчества. Ведь кулуарное принятие решений без дискуссий и учета мнения оппонентов не лучшим образом сказывается на качестве законов — взять хотя бы Налоговый кодекс, или пенсионную реформу, или любой другой закон. При этом такая ситуация играет не в пользу той же власти. Но еще более важным является соблюдение уже закрепленных в Конституции и регламенте ВР норм. Это касается и процедуры принятия законопроектов, и права участия в их разработке оппозиционных депутатов и т. д. Нарушения Конституции и законов ставит под сомнение легитимность принятых решений. А если Конституционный Суд смог отменить Конституцию 2004 года, рискуем дождаться момента, когда критическая масса таких решений завалит всю законодательную систему, как карточный домик.

Информация о материале

Опубликовано: 21 сентября 2011

Главным персонажем официального визита президента Украины Виктора Януковича в Ашхабад стал ахалтекинский скакун, подаренный ему туркменским коллегой после посещения Мавзолея первого туркменского президента Сапармурата Ниязова и возложения цветов к памятнику Тарасу Шевченко.

Когда Ниязов был жив, к скакуну прилагался еще и газ. Но теперь украинскому гостю проще доскакать до Киева на породистой лошадке, чем получить сырье из Туркмении.

Сама идея поездки в Туркменистан меня не удивляет: украинские руководители постоянно посещают эту страну, еще недавно считавшуюся основным поставщиком газа в Украину. Именно в Туркмении начинались сногсшибательные карьеры Дмитрия Фирташа и Юрия Бойко. Именно туркменский газ позволил обогатиться многим нашим олигархам, сделавшим состояния на разнице цены поставок в Украину и Европу. Поэтому украинские руководители всегда смотрят на Туркмению с надеждой - свободного газа у нее предостаточно, «Газпром» не выкупает объемы, обусловленные российско-туркменскими договоренностями, газ дешевле. Но есть одно обстоятельство, делающее все эти надежды призрачными - Россия.

Туркменский газ никогда не поставлялся в Украину сам по себе - речь шла о схеме, по которой Россия закупала необходимое количество объемов туркменского газа и взамен поставляла нам такое же количество своего по обусловленной цене. Конечно, мы можем думать, что получали «настоящий» туркменский газ. Но газ ведь не вино, никакого смысла гнать его по российской трубе до Украины нет. Да и не только по российской - для попадания в Украину туркменский газ должен пройти еще по территории Казахстана и Узбекистана. У этих стран тоже есть свой газ для экспорта - пусть и не в таких значительных количествах, как у Туркмении. Но и они заинтересованы в его продаже - неважно кому. Когда существовала схема с «РосУкрЭнерго» - продавали Украине, а по сути, той же самой России.

Когда в Москве решили отказаться от услуг Дмитрия Фирташа на энергетическом рынке - стали, как и Туркмения, просто продавать газ России - ведь для поставок в Украину все равно нужно согласие российской стороны. Да, и еще немаловажная подробность - и у Казахстана, и у Узбекистана весьма сложные отношения с Туркменией: они были откровенно враждебными при покойном Ниязове, но и при его преемнике не так уж сильно улучшились. Так что в «воспитании Ашхабада» в равной степени заинтересованы и в Москве, и в Астане, и в Ташкенте. И этот процесс для Нурсултана Назарбаева и Ислама Каримова куда важнее, чем договоренности с далекой Украиной.

Когда туркменский газ шел по российским трубам в украинскую сторону, его поставки были частью сложной системы корпоративных расчетов, главной целью которых было обогащение конкретных лиц. Схема начала ломаться уже после победы Виктора Ющенко на президентских выборах 2004 года и была сохранена и даже упрочена благодаря наметившемуся взаимопониманию Дмитрия Фирташа с окружением бывшего президента. Однако расхождение между Фирташем и «Газпромом» - трейдер набрал слишком много веса в России решили понизить его статус до простого агента влияния российской энергетической монополии на украинском рынке - привело к краху схемы и подписанию известных договоренностей, за которые сейчас судят Юлию Тимошенко. Центральноазиатский газ из этой схемы был изъят и это логично: в отсутствие посредника «Газпрому» выгоднее продавать нам свой газ, чем прикрываться туркменским. А туркменский он может просто не пропустить по российским трубам - и чем мы ему ответим? Непропуском российского газа в Европу?

Не менее наивными выглядят попытки «приструнить» Россию, напомнив ей, что раз она не выполняет договоренностей с Туркменией о закупках оговоренных объемов газа - и не платит никаких штрафов - то и мы можем не закупать оговоренные объемы сырья - и ничего нам за это не будет. Теоретически все хорошо выглядит. А практически? Туркмения не может никак повлиять на Россию, если та не закупает у нее газ - ну разве что в международный суд подаст. Россия может повлиять на Украину в случае отказа платить оговоренные в контракте деньги очень просто - отказаться от поставок газа. И, опять-таки, а чем мы ответим «Газпрому» - непропуском российского газа в Европу? Поразительно, что информация о подобной схеме тиражируется в СМИ с подачи неких источников в президентской администрации - что в очередной раз позволяет представить уровень компетентности людей, окружающих Виктора Януковича. Впрочем, о туркменской схеме Юрий Бойко говорил в эфире моей программы «Правда» на телеканале TBi еще до того, как вернулся в министерское кресло. Упрекать его в непрофессионализме я не стану, конечно же. Но могу упрекнуть в недальновидности - будущий министр совершенно не представлял себе, что отношения России и Украины могут стать настолько враждебными - и именно по газовому вопросу. А любой серьезный наблюдатель и в Москве, и в Киеве мог бы без лишних усилий объяснить и Януковичу, и Бойко, что любой новый украинский президент просто обречен на конфронтацию с Москвой. Это объективная закономерность, обусловленная совершенно различными деловыми интересами олигархических группировок в обеих странах.

Без восстановления не просто взаимопонимания с Россией, но и той атмосферы двусторонних отношений, которая позволяла нам заключать корпоративные соглашения с до сих пор неизвестными подробностями, все поездки в Туркмению теряют какой бы то ни было смысл. Конечно, можно говорить о стратегическом смысле, о 2015 годе, когда туркменский газ может как будто бы пойти к нам в обход России. Но к этому моменту должен быть завершен газопровод до побережья Каспия - и для доставки газа в Украину понадобятся дополнительные усилия - подводный газопровод (о цене такого проекта я умолчу), доставка танкерами при условии наличия соответствующего порта. Словом, за цену такого товара никто не поручится. Но дело не только в цене. Дело еще и в том, что Украина не будет единственным клиентом Ашхабада - и не будет транзитной страной для туркменского газа. Туркменистану будет куда проще шантажировать нас, чем России - уж он-то точно не зависим от нашей трубы!

В целом в диверсификации поставок ничего плохого, конечно же, нет - более того, это часть энергетической стратегии Европейского Союза. Но диверсификация включает в себя и готовность платить адекватную цену за сырье, нередко даже большую, чем деньги, которые ты платишь основному поставщику. Украинская проблема в том, что мы все время ищем, где газ дешевле - в то время, как нам просто необходимо выйти на нескольких поставщиков газа. Только тогда мы обеспечим себе политическую и экономическую независимость от «Газпрома» - но для такого подхода нужен совершенно новый, неолигархический, некриминализированный взгляд на задачи государства. Взгляд, которого мы от действующей власти не дождемся.

Информация о материале

Опубликовано: 21 сентября 2011

В 2011 году в мировом рейтинге конкурентоспособности World Competitiveness Yearbook Украина оказалась на 57-м месте среди 59 стран. Поскольку падать дальше практически некуда, отрицательную динамику легко остановить, но не хотелось бы, чтобы страна «достигла стабильности» именно на этой неприглядной позиции. Большинство украинцев, несомненно, хотели бы изменить эту ситуацию к лучшему.

Множество факторов обеспечили Украине столь плачевное место в мировом рейтинге. Не последнюю роль в этом сыграл и существующий в стране тарифный механизм, который формируется государством для естественных монополий и на смежных рынках и в определенной мере компенсирует отсутствие конкуренции в этих секторах экономики. Именно тарифный механизм формирует и направляет экономические интересы, которые, в свою очередь, действуют как слепая и неотвратимая сила. Причем, если механизм сконструирован плохо, он работает не на развитие, а на торможение экономики.

От единых тарифов на электроэнергию до единых тарифов на коммунальные услуги — дорога в сказку с плохим концом

В 2005 году по инициативе тогдашнего министра энергетики Ивана Плачковав Украине началось поэтапное внедрение единых для всех регионов страны тарифов для промышленных и бюджетных потребителей электроэнергии. Чтобы добиться такого «единства», тарифы подняли на 8—50% в индустриальных восточных регионах и в Киеве. В то же время в сельскохозяйственных, преимущественно западных регионах страны тарифы снизили примерно на 20—30%. Однако потребители снижения не заметили, поскольку на этот процесс наложился рост рыночной оптовой цены на электроэнергию на 33% в 2005 году и на 17% — в 2006-м. Это подтолкнуло вверх находящиеся в движении к единству розничные тарифы, из-за чего и в сельскохозяйственных регионах они тоже выросли. В течение двух лет процесс был завершен.

Поскольку для населения единые тарифы существовали еще с советских времен, Украина до сих пор остается территорией сплошных единых тарифов на электроэнергию, правда, по группам потребителей. Для населения свой, льготный тариф (менее 30% реальной стоимости электроэнергии), для промышленных и бюджетных потребителей свои, пригруженные недобором с населения, а потому в разы большие тарифы отдельно для первого класса напряжения и отдельно для второго. В целом на данный момент промышленные и бюджетные потребители платят на 22% больше, чем реально стоит электроэнергия.

Таким образом, перекрестное субсидирование промышленными потребителями населения дополнилось перекрестным субсидированием промышленных потребителей одних регионов Ук­раины промышленными потреби­телями других регионов. Страна стала территорией сплошного перекрестного субсидирования. Не знаю, добились ли своих целей политики и государственные мужи, которые настойчиво эту систему внедряли, но предприятия и организации — потребители электроэнергии переход к «единству» тарифов, на фоне их общего стремительного роста, просто не заметили.

И все бы ничего, если бы не….

Во-первых, далеко не безупречная тарифная система стала еще более уродливой. Реальные затраты на обеспечение электроэнергией того или иного потребителя на практике не имеют ничего общего со стоимостью электро­энергии, которую он оплачивает. Такая система не побуждает энергораспределительные компании к снижению зат­рат, обуславливая неминуемый рост тарифов во всех регионах Украины и прежде всего — в регионах, где находятся крупные промышленные предприятия. Более того, система подталкивает региональные власти к тому, чтобы поддерживать требования своих распределительных компаний о повышении тарифов на передачу и поставку электроэнергии. Ведь в случае повышения тарифа доходы последних повышаются, также растут налоговые поступления в государственный и местные бюджеты. Само же повышение тарифов для местного облэнерго через систему единых тарифов перекладывается на потребителей всех без исключения регионов Украины.

Во-вторых, единые тарифы полностью ликвидировали экономическую мотивацию к разумному территориальному размещению предприятий. Если в нормальной системе энергоемкие производства располагают в регионах с развитой энергетической инфраструктурой, так как электроэнергия там, как правило, дешевле, то при единых тарифах это обстоятельство больше не интересует инвестора.

В-третьих, единые тарифы предполагают, что их устанавливает регулятор административным путем. Регулятор также создает и поддерживает систему изъятия средств у одних регионов и передачу этих средств другим регионам, к слову, далеко не прозрачную. А эти обстоятельст­ва не согласуются с курсом на реформу Объединенного рынка электроэнергии (ОРЭ) и на переход к договорным тарифам, устанавливаемым самими су­бъек­тами рынка без чьего-либо внешнего вмешательства. Без свободного тарифообразования предусмотренные Концепцией реформирования рынка электроэнергии прямые контракты просто немыслимы. Другими словами, реформа не только потребует вернуться к дифференциации розничных тарифов по регионам, но и приведет к дифференциации тарифов между потребителями внутри каждого региона. Так зачем, спрашивается, нужно было переходить к единым тарифам, понимая, что они являются препятствием для реформы ОРЭ, и в случае успешного проведения реформы от этой системы придется отказаться. Исп­рав­ляя эту очевидную глупость, Программа экономических реформ на 2010—2014 годы (стр. 56) предусматривает ликвидацию системы единых тарифов в электроэнергетике.

В контексте сказанного вызывают недоумение попытки распространить этот сомнительный опыт на жилищно-коммунальную сферу. За­дача, к слову, на порядок более сложная, чем в энергетике. Если в энергоотрасли приводили к единству тарифы по 27 регионам (внутри регионов они и до этого были едиными), то в жилищно-коммунальном хозяйстве, где сегодня каждый город и каждый поселок имеют свои тарифы на жилищно-коммунальные услуги, необходимо будет ввести перекрестное субсидирование между тысячами, а может, даже десятками тысяч субъектов хозяйствования. За­тра­ты по всем этим субъектам необходимо будет слить в один котел и на этой основе вывести единый — средний — тариф для всей страны. Разница в условиях хозяйствования, а следовательно, и в затратах по регионам и населен­ным пунктам в жилищно-коммунальном хозяйстве объективно намного выше, чем в электроэнергетике. А значит, для многих субъектов хозяйствования придется повышать (снижать) тарифы не на проценты, а в разы.

На сегодняшний день никто вразумительно не объяснил, для чего и кому это нужно. В то же время уже сейчас очевидно, что негативные последствия от введения единых тарифов, имеющие место в электроэнергетике, проявятся и в жилищно-коммунальном хозяйстве. При этом приводить к единству придется на несколько порядков большее количество субъектов хозяйствования, для чего потребуется несоизмеримо более сложная система взаиморасчетов.Чем-то идея внедрения единых тарифов в жилищно-коммунальном хозяйстве напоминает пресловутую идею коллективизации в сельском хозяйстве. Масштабы помельче и конкретика, конечно, другая, но характер, направленность, а также вред для экономики от подобных новаций — схожие.

Стоит отметить, что ни в одной стране Европы, включая Россию, нет единых по стране тарифов ни в электроэнергетике, ни в жилищно-коммунальном хозяйстве. Как нет информации и о том, что кто-либо нечто подобное собирается там внедрять. Кстати, не встречается что-либо подобное также в США и Канаде. Впрочем, автор не берется говорить о других странах и континентах, поскольку не располагает полными сведениями на этот счет.

Высокая плата за низкие тарифы

Несмотря на то, что тарифы на электроэнергию для населения в этом году повышались дважды, они остаются самыми низкими в Европе и на просторах СНГ. Этот факт радует большинство граждан страны. Однако их сильно огорчает, что Украина при этом имеет одну из самых слабых экономик и едва ли не самый низкий уровень жизни в Европе. Было бы преувеличением утверждать, что низкие тарифы на электроэнергию являются единственной причиной всех бед украинской экономики. Однако эти явления несомненно связаны. Именно в бедных странах государство из-за своего неумения или нежелания наладить достойную жизнь откупается от недовольных масс низкими тарифами на энергоносители и коммунальные услуги, а также мыслимыми и немыслимыми льготами, которые на деле не в состоянии обеспечить.

Домохозяйства оплачивают сейчас 28% реальной стоимости электроэнергии. Разницу, которая для бытовых потребителей фактически является субсидией и в этом году достигнет 25,5 млрд. грн. в расчете на год, с помощью механизма дотационных сертификатов перекладывали сначала на промышленных и бюджетных потребителей и на экспортные поставки, а в последние годы — и на самих энергетиков путем занижения цены на электроэнергию для ТЭС и невозмещения разницы в тарифах для облэнерго. Вот некоторые последствия подобной ценовой политики:

 — тариф для промышленности и для поставок электричества на экспорт завышен почти на четверть и практически сравнялся с уровнем тарифов в Европе. Под вопросом оказался экспорт электроэнергии, так как из-заподорожания спрос на нее упал;

 — промышленность, особенно энергоемкая — черная и цветная металлургия, химия, производство цемента, стремительно теряет свою конкурентоспособность, а также может потерять рынки сбыта;

 — генерирующие компании тепловых электростанций в 2009—2010 годах работали с рентабельностью близкой к нулю, а временами и с убытком. Они в долгах, как в шелках. По обл­энерго накоплены сотни миллио­нов гривен невозмещенной разницы в тарифах. И все это на фоне продолжающегося старения основных производственных фондов, а по сути, физического разрушения энергетической инфраструктуры.

Интересный вопрос: кто основной выгодоприобретатель тарифных субсидий? Если кто-то думает, что бедные слои населения, то сильно заблуждается. Больше половины бытовых потребителей в Украине используют до 100 кВт•час электроэнергии в месяц. С высокой долей вероятности, именно эту группу потребителей можно считать малообеспеченными людьми. Так вот, на поддержку этих людей идет немногим более пятой час­ти всех сумм дотаций, или около 6 млрд. грн. Остальные почти 80% дотаций получают средне- и высокообеспеченные жители страны.

Дотирование среднеобеспеченных и тем более богатых — нонсенс для любой нормальной страны. Тем более если речь идет о колоссальной сумме — более 19,5 млрд. грн., что почти в полтора раза превышает расходы государства на оборону. При этом, в отличие от бюджетных расходов на оборону, ни парламент, ни правительство дотации населению по электроэнергии не утверждают и не контролируют. Они идут как бы сами по себе и растут из года в год в геометрической прогрессии. Тарифные дотации в несколько раз превышают инвестиции в саму энергетику. А ведь именно дефицит инвестиций является причиной деградации этой отрасли.

Ко всему сказанному, низкие тарифы на электроэнергию для населения делают экономически невыгодными практически любые мероприятия, направленные на энергосбережение в жилищном секторе, в том числе вовлечение в оборот альтернативных видов топлива: отходов древесины, соломы и т.п. Для страны, занимающей последние строчки в мире по энергоемкости ВВП, это серьезный повод задуматься над целесообразностью продолжения такой политики.

Затратная тарифная методология блокирует прогресс в энергетике

Украинский экспорт электроэнергии, который в советские времена превышал 20 млрд. кВт•час в год (с учетом поставок в Беларусь и Молдову, что в то время экспортом не считалось), в текущем году ожидается на уровне 6—7 млрд. кВт•час. Причем это заметный рост по сравнению 2009—2010 годами, и связан он с конъюнктурным ростом цен на электроэнергию в Европе. Хотя падение экспорта электроэнергии в нынешнем году приостановлено, общий тренд остается прежним: Украина неуклонно теряет внешние рынки сбыта электроэнергии. Тому есть множество причин, но главная среди них — постепенная утрата отечественной энергетикой своих конкурентных преимуществ.

Эти преимущества, в свою очередь, складывались из низкой стоимости рабочей силы; большого удельного веса дешевой электроэнергии, производимой на АЭС; использования относительно недорогого по сравнению с природным газом угля; низкого уровня очистки выбросов в тепловой энергетике и, наконец, низких амортизационных отчислений. Последнее связано с высокой изношенностью основных фондов, особенно в тепловой энергетике, где 92% оборудования отработало свой ресурс. Вот, пожалуй, и все факторы, которые удешевляют электроэнергию украинского разлива и делают, а точнее, делали ее конкурентоспособной на рынках Европы.

Теперь о том, что сводит эти преимущества на нет. За годы независимости в Украине не построена ни одна новая тепловая электростанция и ни один новый энергоблок на имеющихся тепловых электростанциях. Для подсчета блоков, на которых проведена глубокая модернизация, хватит пальцев одной руки. Физическая изношенность оборудования на ТЭС и в распределительных сетях требует увеличивающихся с каждым годом затрат на ремонты. К тому же на устаревшем оборудовании ТЭС удельный расход топлива очень высок, а следовательно, сжигается избыточное количество угля. Это, в свою очередь, увеличивает количество вредных выбросов в окружающую среду. Для надлежащей очистки выбросов, опять-таки, нужны дополнительные затраты. Низкая по сравнению с европейскими странами производительность труда требует в разы большего количества персонала на аналогичных энергетических предприятиях, при этом стоимость рабочей силы в Украине постоянно растет. К этому следует добавить уже упоминавшееся увеличение тарифа для покрытия субсидий домохозяйствам, которое приводит к росту как внутреннего, так и экспортного тарифа.

Преодолеть эти негативные моменты мешает затянувшийся на полтора десятка лет процесс приватизации предприятий, что вносит высокую долю неопределенности как для руководящего состава, так и для всего персонала предприятий и снижает мотивацию к повышению эффективности их работы. Но главная проблема на пути к повышению эффективности — затратная методология тарифообразования.

Современная электроэнергетика практически во всех развитых странах, в том числе и в Украине, разделена на три сегмента: генерацию, передачу и поставку электроэнергии. Но если на рынках развитых стран генерация и поставка осуществляются на конкурентной основе и только передача электроэнергии как естественная монополия регулируется государством, то в Украине регулируются практически все три сегмента. Передача электроэнергии является естест­венной монополией, а поставка на 80—90% осуществляется обл­энерго, которые являются естественными монополистами. Нет конкуренции и среди генерирующих предприятий: НАЭК «Энергоатом» производит до половины всей электроэнергии в стране и, следовательно, является искусственным монополистом, а в тепловой генерации четыре из пяти компаний объединены под одной крышей государственной НАК «ЭКУ». Поэтому о масштабной конкуренции на рынке ценовых заявок также говорить не приходится. При отсутствии же такого фундаментального стимула, как конкуренция, и в условиях практически тотального регулирования тарифов государством способ их установления является ключевым. Именно стимулирующая тарифная методология в этом случае является едва ли не единственным инструментом, способным компенсировать отсутствие конкуренции.

Однако внедрение стимулирующей методологии в Украине постоянно откладывается, так как это требует одноразового и, возможно, ощутимого увеличения тарифов. Вместе с тем применение устаревшей методологии, которая базируется на принципе «затраты плюс», бесконечно продуцирует рост тарифов, но без реальных позитивных изменений в самой энергетике и без единого шанса этот ползучий рост остановить.

Плата за присоединение к сетям по-украински, или Спиной к инвестору

Важным элементом тарифной системы в электроэнергетике является плата за присоединение к сетям. Собственно хозяйственные отношения между инвестором (будущим потребителем электроэнергии) и энергораспределительной компанией начинаются с решения проблем присоединения. И хотя вопрос присоединения законодательно не был урегулирован, в первые годы после распада СССР особых проблем не возникало. Во-первых, в 90-е годы присоединять к сетям было практически некого, так как почти ничего нового не строилось. Во-вторых, из-за глубокого спада производства в наличии имелось много незадействованных мощностей.

Однако по мере оживления деловой активности проблема присоединения новых потребителей к сетям стала обостряться, и в 2006 году НКРЭ утвердила методику, смысл которой сводился к закреплению сложившейся к тому времени практики: развитие сетей, то есть модернизация, реконструкция или строительство новых участков возлагались на инвестора — застройщика территорий, т.е. на будущего потребителя электроэнергии. Но вскоре начали проявляться пороки этой системы. Одним инвесторам везло — их новый объект оказывался в непосредственной близости от сетей, а сами сети имели достаточные резервы мощности. В этом случае присоединение к сетям осуществлялось быстро и практически бесплатно. В других случаях, когда расстояние до существующих сетей было большим, да еще и требовалось строить новую подстанцию, это делалось долго и обходилось инвестору очень дорого. И, наконец, третий, тоже типичный случай. Инвесторов несколько, территория инвестирования общая, освоение территории растягивается на многие годы. Как при этом решить проблему присоединения, не знает никто.

Например, в Киеве на массиве Осокорки в начале 2008 года десяти застройщикам отвели учас­ток земли для строительства многоэтажек. Проектный срок застройки участка — более десяти лет. Для присоединения к сетям необходимо построить крупную подстанцию, стоимость которой составляет сотни миллионов гривен. Поскольку первый застройщик должен сдать объект через год, а последнему предстоит присоединяться только через десять, построить подстанцию в складчину не получается. Вот и не застраивается этот крупный участок земли уже более трех лет.

В таком же положении оказываются многие граждане, решившие построить собственный дом за городом. Как правило, под такое строительство выделяются участки в несколько гектаров земли, на которой планируется построить сотню-две или даже три сотни домов. Без новой трансформаторной подстанции, которая стоит немалые деньги, тут не обойтись. Также электричество нужно подать к каждому дому, осветить улицы нового поселка, а это тоже большие деньги. Осваи­ваются такие участки не год, не два и даже не десять лет. Как решать проблему присоединения первым двум-трем десяткам застройщиков, которые друг с другом зачастую даже незнакомы, не скажет никто. Не строить же этим первопроходцам объекты энергетической инфраструктуры для всего поселка за свой счет…

Хотя некоторые имеющие средства фирмы и даже граждане строят. А построив и став полновластным хозяином и трансформатора, и сетей, продают свободную мощность более поздним застройщикам, но уже за хорошие деньги и на своих условиях. В этом случае стартовавшим с опозданием застройщикам тоже не позавидуешь. Им приходится иметь дело с естественным монополистом, которого никто не регулирует и не контролирует.

Есть районы, в которых 40—50% существующих сетей построены подобным образом и не принадлежат местным распредкомпаниям. Появилась не одна сотня небольших, но крепких естественных монополистов, которые не имеют лицензии и которых никто и ни в чем не ограничивает.

В целом последствия от внедрения подобной новации не выгодны ни энергетикам, ни потенциальному инвестору, желающему присоединиться к сетям. Распределительные компании фактически утратили возможности для планового развития сетей, поскольку априори регулятор не предусматривает для этого средства в тарифе. Имеет место лоскутное, стихийное развитие сетей, от случая к случаю по мере прихода заинтересованных инвесторов. Построив за свой счет энергообъект, инвестор, как правило, не хочет безвозмездно передавать его распределительной компании. В результате возникает множество новых мелких владельцев сетей, действующих бесконтрольно и вне правового поля и существенно портящих репутацию облэнерго, на исконной территории которого они действуют. Один раз возникнув, проблема собственности на новопостроенные инвестором или за его средства сети со временем только усугубляется.

Для инвестора необходимость создания или финансирования энергетической инфраструктуры существенно удлиняет сроки строительства и удорожает объект инвестирования. И без того невысокая привлекательность Украины как страны для потенциального инвестирования еще больше снижается. В ряде случаев в рамках существующего порядка вообще невозможно найти разумное решение проблемы присоединения, из-за чего инвестиции не вкладываются, территории, отведенные под застройку, не осваиваются.

Подобная ситуация вряд ли возможна в какой-либо другой сфере материального производства. Представим себе, что при дефиците пива пивзавод вместо того, чтобы взять кредит и построить дополнительные мощности, обеспечив затем возврат кредита за счет увеличения продаж, предложил бы потребителям, которым пива не хватает, за свой счет построить новый цех, бесплатно передать его пивзаводу и уже после этого покупать пиво по нормальной цене, как все. Абсурд? Однако нечто подобное было прописано в действовавших ранее нормативных документах для электроснабжения и де-факто существует и сейчас.

Потенциальному потребителю электроэнергии необходимо проложить электропроводку, установить необходимые электроприборы и счетчики внутри строящегося промышленного объекта (собственного дома) и за свой счет обеспечить проводную или кабельную связь всего этого с общественными сетями. Это абсолютно нормально и каких-либо вопросов не вызывает. Но ему же «ненавязчиво» предписывают за свой счет построить новую или модернизировать действующую линию электропередачи или подстанцию, если существующих мощностей недостаточно. Затем предложат бесплатно передать их в собственность местной распредкомпании и уже после этого на общих основаниях и по такому же тарифу (как всем) покупать электроэнергию. Ясно, что с пивом такой порядок не пройдет. Не приживается этот порядок и в электроэнергетике, но в этой отрасли — естественная монополия и госрегулирование, так что альтернативы нет. Голосовать можно только ногами, а точнее, деньгами. Иными словами, в Украине попросту не инвестировать. Кто-то добивается именно этого?

Из-за всех этих перипетий в 2008 году по требованию правительства Нацкомиссией регулирования электроэнергетики были отменены и Методика расчета платы за присоединение, просуществовавшая год, и Правила присоединения к сетям, утвержденные в 2005-м. Таким образом, уже три года страна живет без какого-либо нормативного урегулирования этого вопроса. Сейчас нарабатываются новые нормативные документы, и есть шанс построить все на новой для нас, но хорошо зарекомендовавшей себя в других странах концептуальной основе. Суть ее в том, что сети должны строить (развивать) их собственники, местные распределительные компании, и в основном за свои средства, которые регулятору нужно предусмотреть в тарифе.

Информация о материале

Опубликовано: 21 сентября 2011