Статьи

Заявление главы МВД Германии Ханса-Петера Фридриха о необходимости введения временного пограничного контроля внутри Шенгенской зоны громом среди ясного неба не стало. Неудовольствие европейских «тяжеловесов» излишне прозрачными границами с Грецией и отчасти с Италией зрело давно. Однако никто не ожидал столь жесткого выступления главы МВД после совсем свежего доклада заместителя официального представителя правительства ФРГ Георга Штрайтера, в котором он заявлял о преданности Германии идеалам ЕС, в целом, и свободному передвижению между государствами, в частности.

Однако реплика немецкого министра внутренних дел прозвучала практически в унисон с недавними заявлениями президента Франции Николя Саркози, который в запале предвыборной борьбы предложил «временными мерами» не ограничиваться, а вернуть полноценный пограничный контроль на всем протяжении французских границ. Несмотря на восторг комментаторов, предвыборная находка, кажется, не сработала. Социалисты с Олландом во главе, рейтинг которого неуклонно опережает поддержку Саркози, сказали что-то о «наивных фантазиях». Лидер правого Национального фронта Марин Ле Пен, голоса которой, по-видимому, пытался заполучить Саркози, ненавязчиво напомнила действующему президенту о его традиционной поддержке большинства евроинтеграционных перспектив, на фоне которой «предвыборное поправение» выглядит не очень искренним.

Впрочем, предвыборные обещания Саркози и не слишком уверенные и согласованные сентенции германского правительства — далеко не первая попытка совладать с потоками нелегальных мигрантов внутри ЕС. Пионером в этом деле стала Дания, которая без громких анонсов подобный контроль в прошедшем году уже вводила — якобы с целью улучшения борьбы с международной преступностью. Впрочем, злые языки не без оснований утверждают, что пограничные посты, без предупреждения начавшие работу на границе с Германией, тешили око не так суровых датских полицейских, как членов ультраправой Народной партии, на чьи голоса в грядущих выборах рассчитывали правящие политики.

Несмотря на усталость от нелегальных мигрантов, подавляющее большинство европейских политиков отказываться от шенгенских соглашений не готово. Оптимистически настроенные деятели надеются на позитивные результаты «сто первого последнего предупреждения», сделанного Афинам в начале марта на встрече глав правительств Австрии, Греции, Германии и Нидерландов. Греция, через границы которой ежегодно, по разным оценкам, просачивается от 100 до 180 тыс. нелегалов, что составляет до 90% от общего потока, пообещала радикально исправить ситуацию уже до июня.

Но в это верится с трудом — даже, несмотря на выделенные ЕС 250 млн. евро «на укрепление периметра». Виной тому целый ряд причин — от протяженных сухопутной и морской границ до особенностей функционирования греческих госорганов и настроений самих греков. Для примера: в ответ на решение правительства построить 30 центров для содержания нелегалов до их дальнейшей отправки восвояси жители одной из деревень, где подобный центр предполагается построить, взялись сооружать баррикады, готовясь до конца стоять за «малую родину».

Германия, Австрия и Финляндия тем временем обсуждают возможность возобновления пограничного контроля для прибывающих из Греции. Пока такое решение не принято, но, по словам очевидцев, в немецких аэропортах участились полицейские проверки пассажиров греческих бортов.

Однако, несмотря на «греческие трудности», злорадные комментарии о скорой «смерти Шенгена», похоже, преждевременны. Взвешенно настроенные политики внутри ЕС, особенно из числа тех, у кого в ближайшие полгода выборы не предвидятся, призывают соотнести расходы на возобновление полноценного пограничного контроля с расходами на выдворение нелегалов. А заодно напоминают, что злонамеренные террористы не испытывают трудностей с перемещением на территорию стран, к Шенгену не принадлежащих, таких как Британия.

Для самой Греции, по крайней мере, в ближайшей перспективе, исключение из Шенгенской зоны может оказаться не такой уж и страшной угрозой. Афины, принявшие решение ударить по финансовому кризису увеличением туристического потока, получат возможность отменить либо довести до состояния простой формальности визовый контроль для приезжих из многих стран, в том числе из России и Украины. При этом в силу экономических трудностей Греция останется для мигрантов транзитной страной и, можно предположить, будет негласно способствовать скорейшему освобождению своей территории, не слишком заботясь о святости границ северных соседей. И дело отнюдь не в желании насолить: по оценкам Греческого фонда европейской и иностранной политики, при 11-миллионном населении в стране насчитывается 1,1 млн. иммигрантов, причем около 400 тыс. из них не имеют никакой регистрации. Самостоятельно с таким наплывом не справится ни экономика, ни госструктуры республики.

В свою очередь для Шенгенской зоны отказ от Греции будет равносилен признанию, что Единая Европа рухнула под наплывом мигрантов так же, как в свое время Римская империя под ударами варваров. С очевидными последствиями вроде дальнейшего роста ксенофобии и окончательного краха политики мультикультурализма. Тем более что на Греции этот процесс не остановится. Иммигранты будут оказывать все большее давление на экономики и социальные службы периферийных стран ЕС, что лишь усилит и без того немалый дисбаланс в экономическом развитии союза в целом и в конечном счете поставит под вопрос судьбу еврозоны.

Можно предположить, что во избежание этого апокалипсического сценария ЕС примет комплекс жестких мер по контролю трансграничного движения. Причем под давлением общественного мнения и просто бюрократического стремления перебдеть эти меры отнюдь не всегда будут адекватны угрозе. Для Киева такой поворот чреват если не окончательным срывом, то бесконечным затягиванием процесса либерализации визового режима, не говоря уже о его отмене. Просто потому, что правительства ведущих членов ЕС будут рассматривать такое «закрытие» как условие выживания союза.

Информация о материале

Опубликовано: 20 апреля 2012

Если бы нужно было охарактеризовать жизнь в Украине одним предложением, то лучше всего подошло бы — «ниша выживания». Бабушка, которая, постоянно оглядываясь, продает молоко на троллейбусной остановке, фактически нашла свою нишу выживания. Бюджетник, сдающий в аренду свой гараж или родительскую квартиру, тоже находится в нише выживания. Шабашник, заробитчанин, который своими заработками содержит семью и обеспечивает получение образования детям, уход родителям, а также развитие домохозяйства, нашел свою нишу выживания и трепетно ее лелеет. Служители Фемиды, бюрократы, служащие тотально поглощены полем коррупционных связей, составляющим их нишу выживания. Предприниматели, малый и средний бизнес постоянно минимизируют свои связи с государством и его учреждениями: «тень» — их ниша выживания. Крупный бизнес выводит капиталы за границу, выстраивает вертикально интегрированные структуры и «высасывает» из бюджета все, что возможно и невозможно (НДС): офшоры — его ниша выживания. Распределение бюджета сопровождают сотни паразитных структур и это — их ниша выживания. В таких условиях, когда ресурс страны становится ограниченным, а популизм — неудержимым, нишей выживания власти становятся внешние заимствования.

Для видимости еще вспомним «джинсу» как нишу выживания отдельных (?) средств массовой информации (СМИ). Большинство политических проектов страны существуют за счет специфических ниш выживания. Различные политологи, эксперты и комментаторы не представляют свою жизнь без них. А политтехнологи — это просто апофеоз: они являются творцами и «сеятелями» ниш выживания! Вокруг них кормится огромное количество профессионалов, любителей, звезд, статистов, которые находят если не свою нишу, то по крайней мере свой «карман выживания». Каждый из перечисленных фактов имеет множество нюансов и импровизаций. Все это вместе составляет образ жизни страны — «тень». Наихудший результат такого положения дел следующий: легальная жизнь становится неконкурентоспособной.

В подобных условиях любая власть, начинающая вести речь о реформах и европейских стандартах, наталкивается на тотальное сопротивление. Когда мы говорим о шоковой терапии Бальцеровича или модернизации Грузии, то должны понимать, что результатом таких изменений становится не новая норма закона (это только механизм), а новый уклад жизни.

Самое простое, что можно сделать, — это к бабке с молоком приставить милиционера, к предпринимателю — налогового инспектора, к бюрократу и служащему — следователя. Но это не будут реформы. При сохранении уклада жизни это будет только перераспределение ниш выживания, следствием которого станет еще большая невротизация общества.

Автор меньше всего хотел, чтобы у читателя возник какой-то негативный рефлекс к описанной картине — это наша жизнь, жизнь как выживание. Она — внелегальная, тяжелая, но другой нет.

«Тень» — есть, она тотальна. И чтобы ее победить, по меньшей мере с ней нужно бороться, ведь она охватывает 60—80% нашей жизни (сюда я включаю производственные, деловые, бытовые (!) отношения). Прежде всего нужно понять «тень», природу ее возникновения, существования и разобраться в механизмах сохранения ее во времени. После этого «тень» нужно не побеждать, а замещать! Тот масштаб «тени», который сложился в государстве, можно лишь искоренить грубым насилием, тоталитаризмом. Для этого следует только вспомнить Муссолини и Гитлера. Кстати, это одна из угроз для Украины.

Относительно «тени», то в любой другой ситуации отношение к ней должно быть негативным. Но наша ситуация отличается тем, что мы живем в условиях мирового финансового кризиса. И как ни парадоксально это выглядит, истоки этого кризиса — не из «тени», а совсем наоборот. Колпаки «Броделя» — институционные оазисы — вот источники происхождения кризиса. Я определил бы кризис как катарсис институционализма.

Самое интересное, что мы наблюдаем, — это то, как в условиях кризиса динамично развиваются страны, которые Эрнандо де Сото определил как страны внелегальных экономик. Это страны БРИКС и некоторые другие, в которых сосуществуют с легальной экономикой именно те ниши выживания, о которых я говорил. Пример, конечно, не является доказательством. В Китае, к слову, коррупционеров казнят. Но тот факт, что внелегальный сектор экономики, та же «тень» обеспечили устойчивость этих стран в условиях финансового кризиса, является бесспорным. Конечно, надо учитывать факт ресурсной самодостаточности этих стран, на которую кризис повлиял только опосредованно, снизив внешний спрос. Но за счет развития внутреннего рынка, как в Китае или Бразилии, эти последствия удалось нивелировать.

Я привел эти факты не для того, чтобы оправдать «тень», а с целью отметить, что к ней нужно относиться сдержанно, а лучше с уважением. Такой подход позволяет по-иному сформулировать задачу для власти страны, которая искренне хочет изменить положение дел:

— не вмешиваться в ниши выживания людей, предпринимателей и малого бизнеса. В некотором смысле это устойчивость страны в переходный период;

— сузить ниши выживания для чиновников и служителей Фемиды путем формирования достойных зарплат и социальных пакетов;

— вместо усиления контроля и фискальной нагрузки на средний и крупный бизнес предложить реальные преимущества ведения бизнеса по-белому;

— законодательно закрепить механизмы публичного контроля за распределением бюджета и четко сформулировать механизмы ответственности. В процессе бюджетного распределения объявить режим «чрезвычайного положения»;

— крупному бизнесу объяснить, что он крупный, пока так считают люди. А для этого предложить ему — крупному бизнесу — создать «безликие» фонды обеспечения деятельности общественных организаций, СМИ и общественного телевидения в том числе. Власти необходимо сформировать нормативную базу, которая благодетеля и мецената определит иначе, чем плательщика общественного налога;

— осуществить законодательные изменения, которые раскрепостят инициативу, нишу выживания превратят в самозанятость и трансформируют чувство вины в ощущение гордости за свою работу;

— трудовые ресурсы страны, а это и наемные работники, и предприниматели, и бизнесмены, должны иметь все предпосылки для того, чтобы изменить свой социальный статус к лучшему без коррупционной нагрузки, волокиты, физических затрат и психологического истощения;

— трудовые ресурсы должны превратиться в капитал, а это означает: определенный правовой статус, здравоохранение, условия для получения образования и специальности, достойное вознаграждение за труд; раскрепощенные трудовые ресурсы прежде всего раскрепощают саму власть от популизма, необходимости внешних заимствований, необходимости постоянно врать людям о «родительской опеке»!

Этот ряд можно было бы детализировать и продолжать, но идеология действий власти по реформированию страны должна быть четкой: надо не бороться с «тенью», а строить новый прозрачный уклад, преимущества которого перетянут «тень» в поле прозрачных отношений в коридорах власти, на работе, в школе, больнице, на рынке, в общественном транспорте.

«Тень» преодолеть невозможно, да это и не всегда нужно. Часто самая буйная фантазия и новаторство возникают именно там, в той сфере, куда еще не проникли институционные нормы.

Вместо того, чтобы ломать старое, которое органически встроено в жизнь, власть должна строить новое. На примере бабушки с молоком на троллейбусной остановке это может выглядеть так. Сегодня бабуля едет в город, потому что перекупщик (а это его ниша выживания) не дает ей за молоко справедливую цену. В идеале власть должна была бы не гонять бабку, а вести переговоры с перекупщиком (но это тоже чья-то ниша выживания). Если мы начнем путешествовать по нишам выживания, то очень быстро от бабушки доберемся до высших кабинетов власти и упремся. Поэтому лучшее в этой ситуации — создать условия для прозрачного предприятия, прозрачно работающего с заготовителем, который выгодно договаривается c бабушкой о молоке. Дальше государство такому предприятию создает протекцию, например выдает особый «знак качества» (лишь бы раздача таких знаков не стала для кого-то новой нишей выживания). А СМИ, обеспечиваемые из неперсонифицированных фондов и не гоняющие «джинсу», всем покупателям советуют покупать продукцию чистых предприятий. Власть должна не уничтожать «тень». Потому что в наших условиях — это уничтожать людей, а начнут с самых незащищенных.

Если власть, которая решится на реформы, все же выберет путь вмешательства в нишу выживания, то она должна понимать, что, начав с бабки на троллейбусной остановке, она должна пройти весь путь включая кабинеты власти, где подписываются документы на возмещение фиктивного НДС. Даже если она начнет с кабинетов, то это немедленно скажется на троллейбусной остановке. Такая власть противопоставит себя не просто обществу, а стране. И единственным вариантом удержаться для нее будет — нагнуть страну. Вряд ли существуют такие реформы и такая цель, которые бы оправдали подобную цену.

Власть должна создать чистую экономику, в которую будет сублимирована со временем экономика теневая. В этом и состоит роль власти-реформатора. Теневой сектор всегда имеет конкурентные преимущества над сектором прозрачным. Чтобы этого не было, власть должна осуществлять новую протекционистскую политику в отношении легального сектора экономики, а общество должно сказать свое слово. Можем ли мы в нынешних условиях тотальной «тени» (школа, больница, учреждение, власть и т.п.) утверждать, что существует социальная группа поддержки борьбы со взятками? Нет! Общество по своим настроениям напоминает установки водителя на дороге: он в принципе против взяток, но это единственный реальный (доступный!) способ избежать волокиты, потери времени и нервов. Из этого примера можно сформулировать то, что необходимо сделать власти, чтобы иметь поддержку общества: нужно начать строить «дороги без взяток» и замещать ими другие пути.

«Новые дороги» — это дороги нового качества, «логистика» которых понятна, «разметка» — четкая и однозначная, где «правила дорожного движения» действуют всегда и для всех, а не применяются в частности.

 «Новые дороги» — это уверенность «водителя» в том, что за уплаченные деньги он будет иметь надлежащий «сервис», своевременно сможет «заправиться», получить необходимую техническую и медпомощь.

При необходимости «водитель» сможет здесь поесть, отдохнуть, а главное, он знает, куда и зачем едет, как будет ехать, и уверен, что за «уплаченные деньги» он прибудет к своей цели своевременно и наверняка. И «вся дорога» будет содействовать ему в этом.

«Новая дорога», в отличие от старой, — это не путь с препятствиями, «шлагбаумами», «светофорами», «мигалками», сплошными сюрпризами и неопределенным результатом.

«Новая дорога» — это приглашение в жизнь новых возможностей. Власть должна сделать так, чтобы «водитель» это ощутил, чтобы он понял, что за деньги значительно меньшие, чем «взятки старых дорог», он может получить «новое качество».

Тогда и только тогда «чистая» экономика сублимирует «тень». Только тогда «водители» с «дорог со взятками», с отсутствующим даже физиологическим сервисом съедут на «дороги новые».

А попытка, не меняя «дорог», над каждым взяточником поставить дополнительного надзирателя закончится, как всегда, перераспределением ниш выживания с теми же «ямами» на дороге, «провалами» в ПДД, «слепой разметкой» и таким же неопределенным конечным результатом «своего путешествия».

Хорошо известен результат перераспределения ниш выживания: бабушка будет дороже продавать молоко — плата за «экстрим»; деньги она будет отдавать внуку на взятки на дорогах; гаишник их будет складывать на операцию у врача; врач их понесет в университет на обучение дочери; преподаватель университета купит более дорогое молоко у бабушки. В стране что-то будет происходить, но ничего не будет меняться!..

Ниша выживания как образ жизни чрезвычайно опасна. Она нивелирует профессионализм, искажает ценности, дегенерирует степень бытия, что приводит к распаду нравственного мира. И, наконец, такая практика начинает представлять угрозу жизни страны и человека. Представьте себе оператора атомной станции, который своей нишей выживания озабочен больше, чем регламентом работы. Или хирурга, для которого хлопоты о новых воротах на даче заслоняют мысли об операции…

По этому поводу можно было бы много фантазировать, но все равно реальность окажется богаче. Но это — построение параллельной чистой экономики — в наших условиях является единственной ненасильственной альтернативой тотальной «тени». К тому же очевидно то, что страна ниш выживания люмпена никогда не станет страной солидарных действий свободных людей.

Когда такая чистая экономика начнет развиваться, то у людей появится не принуждение, а выбор: существовать в нише выживания или жить.

Информация о материале

Опубликовано: 20 апреля 2012

Год назад власть лишила украинских граждан рычага контроля за деятельностью судов и судей — институт народных заседателей стал достоянием истории. И главное в этой ситуации заключается далеко не в стремлении регионалов всецело замкнуть суды на узкую группу доверенных лиц. Непонятно равнодушие самих граждан, которые даже не пытаются отстоять свои и без того скудные возможности по контролю за работой судебной системы.

В апреле-мае 2011 г. приключилось малоприметное, но весьма значимое для украинского общества событие — представители нынешней власти добились упразднения института народных заседателей в уголовном процессе. Речь идет о законопроекте №8308 (автор — народный депутат Владимир Пилипенко, которого принято считать членом команды советника президента Андрея Портнова).

Напомним, что в пояснительной записке к данному законопроекту господин Пилипенко утверждал, что данный институт — рудимент советской правовой системы, который уже давно утратил актуальность. Более того, господин Пилипенко отмечает, что поиск достаточного количества граждан, согласных выполнять обязанности народных заседателей, уже давно стал большой проблемой для судей. Как следствие, такое положение вещей приводит к снижению оперативности правосудия — судьи постоянно вынуждены откладывать судебное рассмотрение, которое не может начаться или продолжаться без участия народных заседателей.

В дальнейшем парламентское большинство прониклось остротой всех этих проблем — и в мае 2011 г. законопроект №8308 стал полноценным законом. Правда, данное решение Верховной Рады не является настолько уж безобидным, как это может показаться на первый взгляд. В сущности, речь идет о последовательном и целенаправленном процессе последних лет, когда нынешняя власть единолично определяет и устанавливает правила игры в судебной системе. В этой связи власть еще и сама определяет, каким именно должно быть влияние общества на сферу правосудия и в чем это самое влияние должно проявляться. Если же говорить без обиняков, то сегодня речь идет о том, чтобы свести к нулю контроль граждан за деятельностью судов. Вот и выходит: судам подсудны все без исключения правоотношения, возникающие в украинском обществе, но при этом фактически все ключевые рычаги влияния на суды находятся в руках нынешней власти.

В этой связи необходимо принять во внимание два момента. С одной стороны, юридическая команда президента Виктора Януковича чуть ли не целенаправленно замыкает судьбы и профессиональные карьеры всех украинских судей на несколько узких групп влияния. Это выражается в том, что стержневые кадровые процедуры — назначение, избрание и увольнение судей — де-факто замкнуты сегодня всего на два органа. Речь идет о Высшем совете юстиции (ВСЮ), в составе которого, собственно, и присутствуют нынешние реальные лидеры судебной системы, а также о Высшей квалификационной комиссии судей (ВККС), при формировании которой, кажется, более чем ярко проявились вполне определенные квоты.

Главный парадокс состоит в том, что судьи, обладающие правом решающего слова при разрешении подавляющего большинства конфликтов в украинском обществе, от этого самого общества зависят фактически минимально. Можно предположить даже больше — первоочередной задачей для судьи становится то, чтобы к нему не было претензий со стороны членов ВСЮ и ВККС. Ведь только эти два органа имеют реальные кадровые рычаги, с угрозой активизации которых не может не считаться ни один отечественный служитель правосудия. Всего остального судьи вряд ли побаиваются.

Но, с другой стороны, такое положение дел вряд ли могло бы иметь место, если бы с этим были несогласны украинские граждане. Однако даже поверхностные наблюдения говорят о том, что граждане не проявляют особого интереса к судам — мало кто знает даже имена судей из своего местного суда, а уж о личностных и профессиональных качествах и говорить не приходится. Точно так же добровольный приход гражданина в качестве наблюдателя на открытое судебное заседание совершенно логично вызывает сенсационный эффект в суде — настолько редко судьи сталкиваются с подобными попытками ознакомиться с работой украинского правосудия и проявить свою гражданскую позицию.

Как следствие, закон, упразднявший институт народных заседателей в уголовном процессе, изначально, вероятно, не было смысла обсуждать с точки зрения его плюсов и минусов — все должно было быть создано и одобрено именно так, как это определят и захотят провластные юристы. Ведь люди, получившие бесконтрольное право создавать любые правила игры в судебной системе, вряд ли будут преследовать какую бы то ни было иную выгоду, кроме своей собственной. Но если еще и сами украинцы не проявляют должного гражданского интереса ни к судам, ни к судьям, то политическая власть вполне может обращаться с судебной системой по собственному усмотрению. Ну а раз украинское общество все это устраивает, остается смотреть на ситуацию лишь философски и с улыбкой. Год назад власть лишила украинских граждан рычага контроля за деятельностью судов и судей — институт народных заседателей стал достоянием истории. И главное в этой ситуации заключается далеко не в стремлении регионалов всецело замкнуть суды на узкую группу доверенных лиц. Непонятно равнодушие самих граждан, которые даже не пытаются отстоять свои и без того скудные возможности по контролю за работой судебной системы

В апреле-мае 2011 г. приключилось малоприметное, но весьма значимое для украинского общества событие — представители нынешней власти добились упразднения института народных заседателей в уголовном процессе. Речь идет о законопроекте №8308 (автор — народный депутат Владимир Пилипенко, которого принято считать членом команды советника президента Андрея Портнова).

Напомним, что в пояснительной записке к данному законопроекту господин Пилипенко утверждал, что данный институт — рудимент советской правовой системы, который уже давно утратил актуальность. Более того, господин Пилипенко отмечает, что поиск достаточного количества граждан, согласных выполнять обязанности народных заседателей, уже давно стал большой проблемой для судей. Как следствие, такое положение вещей приводит к снижению оперативности правосудия — судьи постоянно вынуждены откладывать судебное рассмотрение, которое не может начаться или продолжаться без участия народных заседателей.

В дальнейшем парламентское большинство прониклось остротой всех этих проблем — и в мае 2011 г. законопроект №8308 стал полноценным законом. Правда, данное решение Верховной Рады не является настолько уж безобидным, как это может показаться на первый взгляд. В сущности, речь идет о последовательном и целенаправленном процессе последних лет, когда нынешняя власть единолично определяет и устанавливает правила игры в судебной системе. В этой связи власть еще и сама определяет, каким именно должно быть влияние общества на сферу правосудия и в чем это самое влияние должно проявляться. Если же говорить без обиняков, то сегодня речь идет о том, чтобы свести к нулю контроль граждан за деятельностью судов. Вот и выходит: судам подсудны все без исключения правоотношения, возникающие в украинском обществе, но при этом фактически все ключевые рычаги влияния на суды находятся в руках нынешней власти.

В этой связи необходимо принять во внимание два момента. С одной стороны, юридическая команда президента Виктора Януковича чуть ли не целенаправленно замыкает судьбы и профессиональные карьеры всех украинских судей на несколько узких групп влияния. Это выражается в том, что стержневые кадровые процедуры — назначение, избрание и увольнение судей — де-факто замкнуты сегодня всего на два органа. Речь идет о Высшем совете юстиции (ВСЮ), в составе которого, собственно, и присутствуют нынешние реальные лидеры судебной системы, а также о Высшей квалификационной комиссии судей (ВККС), при формировании которой, кажется, более чем ярко проявились вполне определенные квоты.

Главный парадокс состоит в том, что судьи, обладающие правом решающего слова при разрешении подавляющего большинства конфликтов в украинском обществе, от этого самого общества зависят фактически минимально. Можно предположить даже больше — первоочередной задачей для судьи становится то, чтобы к нему не было претензий со стороны членов ВСЮ и ВККС. Ведь только эти два органа имеют реальные кадровые рычаги, с угрозой активизации которых не может не считаться ни один отечественный служитель правосудия. Всего остального судьи вряд ли побаиваются.

Но, с другой стороны, такое положение дел вряд ли могло бы иметь место, если бы с этим были несогласны украинские граждане. Однако даже поверхностные наблюдения говорят о том, что граждане не проявляют особого интереса к судам — мало кто знает даже имена судей из своего местного суда, а уж о личностных и профессиональных качествах и говорить не приходится. Точно так же добровольный приход гражданина в качестве наблюдателя на открытое судебное заседание совершенно логично вызывает сенсационный эффект в суде — настолько редко судьи сталкиваются с подобными попытками ознакомиться с работой украинского правосудия и проявить свою гражданскую позицию.

Как следствие, закон, упразднявший институт народных заседателей в уголовном процессе, изначально, вероятно, не было смысла обсуждать с точки зрения его плюсов и минусов — все должно было быть создано и одобрено именно так, как это определят и захотят провластные юристы. Ведь люди, получившие бесконтрольное право создавать любые правила игры в судебной системе, вряд ли будут преследовать какую бы то ни было иную выгоду, кроме своей собственной. Но если еще и сами украинцы не проявляют должного гражданского интереса ни к судам, ни к судьям, то политическая власть вполне может обращаться с судебной системой по собственному усмотрению. Ну а раз украинское общество все это устраивает, остается смотреть на ситуацию лишь философски и с улыбкой.

Информация о материале

Опубликовано: 20 апреля 2012

Украинцы давно приспособились к жизни в чужих империях. Для этого они выработали две стратегии. Первая — идти в начальники, то есть, работать в имперском аппарате. Вторая — воровать у начальства.

Недавно мой друг рассказал историю о том, как его знакомый паркетчик работал на объекте, принадлежащем «уважаемой семье». Паркетчик имел неосторожность встрять в разговор между дамой из уважаемого семейства и прорабом. У дамы от такой наглости случился припадок, глаза вылезли из орбит, и она, шипя, выдавила что-то вроде «как вы смеете открывать рот в моем присутствии!» Собственно, суть истории состояла в том, что мой друг выражал радость от того факта, что его не было там в этот момент. Иначе дама неминуемо получила бы....ээээ.... отпор, что могло привести к разным неприятным последствиям.

Автор этих строк тоже старается не бывать в местах, где бывают разного рода уважаемые люди, и слава Богу, что таких точек пересечения становится в моей жизни все меньше. Ведь дело в том, что я не считаю их уважаемыми, а напротив, по умолчанию полагаю их людьми «наиподлейшего звания». И я понимаю, что легко могу сильно обидеть словом или действием такого вот уважаемого человека, когда он будет особенно ярко себя уважать. И самое грустное, случится это чисто инстинктивно, как вы отмахиваетесь от мухи или прихлопываете комара.

Так вот, вся эта прелюдия, собственно, вот к чему. Мы с вами живем в стране, которая имеет одну интересную особенность, о которой я попытаюсь рассказать. Все государства, за очень редкими исключениями, вроде США, возникли как результат военного завоевания. То есть, «правящий класс» в них является потомками завоевателей (по крайней мере, до момента победы бюрократии над аристократией). Понятно, что они смешивались с местным населением, перезавоевывались другими завоевателями и так далее. Что бы ни произошло затем в этих странах и к какой бы «демократии и процветанию» они потом не пришли, у всякого процесса есть начало. Так вот, первоначальное существование класса уважаемых людей основывалось на факте военного принуждения. Начальник — это вот тот дядька с здоровенным мечом и тут ничего не попишешь. Либо наоборот — давайте выгоним этого дядьку. В любом случае, факт наличия дядьки и меча при нем признается и сам по себе не вызывает никаких эмоций.

С украинцами вышло немного не так. Украинцы давно приспособились к жизни в чужих империях. Для этого они выработали две стратегии. Первая — идти в начальники, то есть, работать в имперском аппарате. Вторая — воровать у начальства. И то и другое считается законным и часто пересекается. При этом, первая стратегия предполагала, что человек разделяет имперские ценности только на рабочем месте. Он может быть каким угодно хозяином, начальником, самодуром, но он не может быть барином. Открыть рот в его присутствии — не грех, его присутствие отнюдь не монаршье, просто человек хорошо устроился, чего и нам желает. Не случайно империи старались не строить иерархию, по крайней мере, ее основу на «местных». Ибо у «местных» тут же заводится кумовство, то есть немедленно организуются структуры по перекачке ресурсов империи в свой карман.

Империя с ее пафосом всегда была где-то не здесь. В основном, в Москве. И вот случилось так, что Москва откололась от Украины. Украинцы принялись «розбудовувати власну незалежну державу» и как в том анекдоте о человеке, пытающемся собрать кровать из деталей, украденных на военном заводе, построили очередную империю. В ней даже завелась «аристократия». Однако, в этом деле есть существенный нюанс — ни эти «аристократы» ни их предки не являются завоевателями. Они ведут себя так, как будто только что выиграли войну, но никакой войны не было. Поэтому их существование никак не укладывается в «общественный договор». Их легитимность не признается и никогда не будет признана. Мы имеем удивительную ситуацию. Украинцы создали режим самооккупации, в которой одна часть населения откровенно глумится над второй, но при этом, в отличие от обычной оккупации, вторая часть не признает первую. Терпит, унижается, но не признает. Чем и как это закончится — остается только гадать.

Информация о материале

Опубликовано: 19 апреля 2012