Статьи
Не чувствуешь уверенности в своих силах - списывай неудачи на козни врагов. Именно так поступили в Харькове бывшие «регионалы», объединившиеся вокруг партии «Оппозиционный блок». Они нашли изощренный способ оправдать будущие низкие рейтинги на местных выборах. Для этого разыграли целый спектакль с судебным иском против местного управления юстиции из-за отказа в регистрации областной ячейки партии. Впрочем, если судебная тяжба не позволит ОБ принять участие в выборах в Харьковской области, ей не придется оправдываться за рекордно низкие результаты народного волеизъявления.
3 августа 2015 года Харьковский окружной административный суд будет рассматривать нестандартный иск. Бывший губернатор области Михаил Добкин как физическое лицо обжалует действия территориального управления юстиции, которое фактически заблокировало участие «Оппозиционного блока» в местных выборах в Харьковской области. В частности, органы Минюста решили не брать во внимание результаты собрания в местной ячейке партии «Закон и порядок», которая сняла с руководящих постов своих прежних членов, определила новым главой Михаила Добкина, а также решила переименоваться в «Оппозиционный блок».
В самом по себе намерении провести такую комбинацию нет ничего нового: в 2014 году бывшие «регионалы» и прочие приспешники Виктора Януковича купили партию «Закон и порядок», «продав» ее избирателям как объединение семи «мощных» политсил типа Партии развития Украины, «Украина - Вперед!», объединения «Центр» и других «известных» политбрендов. Однако недочет «проффесионалов» был в том, что для местных выборов покупки «зонтичной» партии недостаточно, поскольку субъектами избирательного процесса в регионах являются именно локальные партийные ячейки соответствующих уровней. Например, кандидатов в горсовет Харькова должна выдвигать городская организация, а в облсовет - областная и т. д. Если ячейки на том или ином уровне нет, фактически от избирательного процесса партия отстранена.
К необходимости развивать - в большинстве случаев полуживые - местные структуры «регионалы», которые скрываются за брендом «Оппоблока», пришли довольно поздно - в марте-апреле 2015 года. И, чтобы не выдумывать велосипед, решили в качестве базовой избрать региональную структуру «Закона и порядка». Естественно, упор сделали на юго-восточных областях, где у бывших соратников Януковича остаются хоть какие-то шансы на победу.
Однако реальные перспективы оказались куда менее радужными, чем хотелось бы «оппозиционерам». «Мощная» организация «Закона и порядка» (потенциального «ОБ»), которая в Харьковской области состоит ровно из 10 человек, даже под «новым» брендом, судя по данным ряда «закрытых» социсследований, не набирает нужного процента голосов избирателей для формирования собственной фракции в областном совете. Не говоря уже о каком-то маломальском влиянии на процессы. По всей видимости, чтобы собственными руками не забивать последние гвозди в крышку гроба политической карьеры всех харьковских сторонников ОБ во главе с Михаилом Добкиным, и был разработан план под условным названием «обвини во всем Минюст».
В публичной плоскости «регионалы» четко отыгрывают роль обиженных властями: после необходимых манипуляций на собрании областной ячейки «Закона и порядка» в апреле, нужные документы о новом лидере и желании «перекреститься» в новое название подаются в территориальное управление Министерства юстиции. Несмотря на то, что от чиновников требуется лишь «принять к сведению соответствующие изменения, оттуда приходит отказ:
когда увольняли предыдущих руководителей ячейки и назначали новых, то допустили ряд нарушений. «Оппозиционеры» подают «недостающие» документы – и снова получают отказ. Затем обжалуют его в админсуде, где вначале на слушания не является представитель Минюста, а затем рассмотрение дела переносит сам суд - из-за отсутствия одного из судей коллегии. На первый взгляд, налицо - давление со стороны властей и желание заблокировать участие «Оппоблока» в выборах в одной из ключевых для них с точки зрения электората областей.
Если бы не одно «но»: бюрократы с многолетним опытом юридического крючкотворства, «регионалы» не могли просто так, «на ровном месте» «пропустить» несколько формальных пунктов, которые бы позволили им без шума и пыли превратить партию «Закон и порядок» в свою ячейку. Тем более, что аналогичные процессы в других регионах проходят достаточно гладко. Очевидно, что не обошлось без хитрой комбинации: ожидаемые результаты «Оппозиционного блока» в Харьковской области вероятно столь печальны, что их даже не хочется формализовать в ходе голосования. А вот образ мучеников, которых заставляет плясать под свою дудку Минюст, может подкрепить позиции на выборах в городской совет, где у «ОБ» традиционно сильные предпосылки к победе. Даже если областная ячейка «Закона и порядка» все же пройдет чиновничье горнило и «перекуется» в «Оппоблок» - либо по решению суда, либо по каким-то другим причинам - то времени до выборов осталось критически мало, чтобы парторганизация из 10 человек достойно к ним подготовилась. Таким образом, и в этом случае провал можно будет оправдать кознями власть имущих.
Недостатков у этой задумки несколько. Во-первых, выбранная Михаилом Добкиным и компанией тактика - слишком сложная для их электората. Если так пойдет дальше, то переиграть «регионалов» на их же поле прямым конкурентам не составит особого труда. Во-вторых, своими игрищами Добкин и друзья подставляют тех однопартийцев, которые работают с ними бок о бок независимо от формальной политической окраски. Учитывая особенности восточных регионов и политическую предысторию, таких в Харьковском регионе немало. К слову, этим Добкин лишь подтвердит негласный имидж человека, не держащего слово, который закрепился за ним еще со времен полновластия Партии регионов. Фактически, все, кто сегодня доверится Михаилу Марковичу, включившись в избирательную кампанию и будет рассчитывать на дальнейшее активное участие ОБ в политической жизни региона, уже совсем скоро окажутся у разбитого корыта.
- Информация о материале
В октябре прошлого года нынешний президент нашей страны «неожиданно» для всех и себя самого обнаружил коррупцию на таможне и пообещал собственноручно ее побороть. Не прошло и года, как заместитель главы СБУ Юрий Артюхов на заседании комитета Верховной Рады по вопросам предотвращения и противодействия коррупции заявил, что на украинской таможне нет контрабандных схем и системной коррупции, разве что чуть-чуть, на бытовом уровне. Спустя буквально пару недель в Мукачево развернулись настоящие бои за контрабанду, с перестрелками, погонями, осадами и, к сожалению, жертвами. Так ожесточенно местные феодалы и рэкетиры делили теневой рынок, тот самый, который поборол Артюхов. И сколько бы президент ни объявлял после этого об обнаружении рекордного количества российских военных на восточной границе, внимание общественности, в том числе мировой, было приковано к событиям на границе западной, которые наглядно продемонстрировали уровень беззакония и безнаказанности в Украине.
Схемы никуда не делись — таможенники по-прежнему создают условия, при которых клиенты вынуждены платить «мзду», иначе работать они не могут, а параллельно «помогают» тем, кто завозит в Украину товары нелегально или полулегально. И речь не о мелком вымогательстве рядовых сотрудников, а об огромных теневых потоках, которые проводят мимо государственного бюджета миллиарды гривен.
Новый глава таможни Константин Ликарчук не производит впечатления человека, способного с шашкой наголо рубить вековые схемы. Он путается в сроках введения импортного сбора (а ведь знать их нужно минимум для того, чтобы отслеживать динамику поступлений). Он приходит рассказать прессе о неэффективности данного сбора, но без цифр, которые бы это подтвердили. Он уверен, что необходимо снизить нормы провоза товаров для личного пользования, потому как, по его мнению, видимо, именно этим способом пользуются злостные контрабандисты, наносящие огромный урон государству. Он рассказывает о том, что сборы снижаются, так как компании сворачивают производство, и приводит в пример крупнейшую, работающую на всю Восточную Европу, табачную фабрику в Прилуках, принадлежащую «Бритиш Американ Тобакко Украина», многолетнему лидеру по объемам налоговых отчислений.
Конечно, в офисе ОAО это досадное недоразумение сочли не более чем забавным и продолжили работать в штатном режиме. Но для всех остальных эти и другие выступления г-на Ликарчука показывают, насколько он, мягко выражаясь, далек от происходящего в таможенной и налоговой сферах (либо недалек в курируемой сфере). Еще при назначении Насирова и его замов возникал закономерный вопрос: почему занимавшийся в СБУ борьбой с контрабандой Сергей Билан будет отвечать за работу налоговой милиции, а таможня достается юристу Ликарчуку? Тогда Насиров утверждал, что сознательно искал человека не из системы и с незапятнанной репутацией. Это популярный особенно в последнее время прием — найти того, кто слабо понимает, что происходит, и не будет препятствовать «налаженным» процессам.
Уже после случая в Мукачево Ликарчук жаловался СМИ, что отстранения должностных лиц на Закарпатской таможне проходили без его участия, с некоторыми решениями он как руководитель направления не согласен, но повлиять на ситуацию не может. Что, собственно, подтверждает его опосредованное влияние на процесс. Конечно, чиновник после «мукачевских разборок» заверил прессу, что контрабанда попала в Украину не через таможенный пункт пропуска, и виновны в ее перемещении исключительно пограничники. Но весомых доказательств он не предоставил, лишь сообщив, что с приходом нового руководителя на Закарпатскую таможню контрабанда там была уже месяц как полностью остановлена.
Хотелось бы верить, но эксперты говорят об обратном. Реальной борьбы с таможенным произволом и контрабандой нет и не было, ее подменяют эпизодические сообщения о задержании рядовых таможенников, якобы свидетельствующие о сокращении коррупции в ведомстве. Свалить всю ответственность исключительно на силовые ведомства, которые не ловят взяточников, не получится. Эксперты неоднократно отмечали, что коррупционные составляющие заложены в самих механизмах работы таможни. И вместо того, чтобы бесконечно долго пугать коррупционеров тюрьмой, достаточно единожды изменить правила игры.
«Для того чтобы говорить о смене практики работы таможенных органов, должны быть изменены сами принципы их функционирования. Индикаторами таких изменений должны быть изменения внутренних правил работы (субординация работников, порядок внутреннего документооборота, критерии для принятия решений служащими и критерии для оценки их деятельности). И изменения таможенного законодательства (порядок прохождения товаров, свобода таможни в принятии решений, возможности для направления товаров на дополнительный контроль и применения санкций), — подтвердил ZN.UA Юрий Федчишин, эксперт из Института общественно-экономических исследований. — Неопределенность для предпринимателей порождает стимулы для коррупции. Без изменения правил побороть коррупцию можно только мобилизацией и усилением контроля над таможней, что в нашей стране само по себе еще не приносило результатов».
Сборы растут
И подтверждает это анализ объемов поступлений от ввозных пошлин. Если сравнивать поступления в гривне за январь—май, то рост колоссальный — 12,5 млрд грн. Для сравнения: в 2013 г. таможня за аналогичный период собрала только 4,2 млрд грн, а в 2014-м и того меньше — 3,8 млрд. Немалую роль в этом сыграл введенный в феврале этого года импортный сбор в 5–10% на все товары, кроме критического импорта, поступления от него составили почти 7 млрд. Конечно, сравнивая поступления этого и прошлых годов, учитывать импортный сбор неправильно. Но и за вычетом этих дополнительных отчислений сборы этого года составят 5,5 млрд грн и существенно превысят прошлогодние. Правда, только в гривне. Но таможенные сборы предполагают расчеты в валюте, и если перевести названные суммы в доллары по средневзвешенному на момент их уплаты курсу, то картина получается принципиально другой. В 2013 г. при курсе 8 грн/доллар таможенные сборы за январь—май составили 532 млн долл. В 2014-м уже при курсе 12 грн/доллар они с трудом дотянули до 322 млн долл. — падение по сравнению с аналогичным периодом 2013-го составило почти 40%. В 2015-м картина повторилась, хоть и не с такой удручающей динамикой. При курсе 21 грн/доллар таможенные сборы составили 264 млн долл. Падение по сравнению с прошлым годом было почти 20-процентным. Казалось бы, ничего странного, ведь у нас планомерно снижаются как экспорт, так и импорт (в том числе из-за девальвации), но есть пара нюансов.
Основной причиной низких показателей импорта было существенное сужение внутреннего потребительского и инвестиционного спроса, а также введение дополнительных импортных пошлин. В то же время произошел рост стоимостных объемов некоторых видов энергетического импорта, в частности угля и природного газа на 18,3 и 15,7% в годовом измерении соответственно. Причем если увеличение импорта угля произошло исключительно за счет роста физических объемов из-за дефицита угля на внутреннем рынке, то увеличение импорта природного газа — из-за роста как цен, так и физических объемов. В отношении этих и других импортных товаров значительная девальвация не только нивелировала влияние спада импорта товаров и услуг в долларовом эквиваленте, но и фактически привела к их росту. По оценкам специалистов НБУ, несмотря на то, что физические объемы импорта уменьшились на 30% в годовом исчислении, цены на импортируемые товары в долларовом эквиваленте снизились только на 10%. А вот поступления в бюджет страны — на без малого 20%. То есть пока начальники таможни и СБУ рассказывают нам о своих победах, где-то продолжают оседать миллиарды гривен, предназначавшиеся для бюджета. И как подтвердили события в Мукачево, оседают они в основном в карманах таможенников, милиции и депутатов, за всем этим стоящих.
«Осталась та контрабанда, которая создается и воплощается самими таможенниками. Найти и определить эту контрабанду очень тяжело. Таможенники — профи в создании схем и всегда готовы это сделать и переделать. Недавние разборки этой зимой и весной в правительстве касательно контрабанды топлива в портах — яркий пример. Подходил танкер с 5 тыс. т топлива к Очакову или Усть-Дунайску, оформлялось 300 т топлива в таможне, а остальное ввозилось в страну контрабандой. И так много раз… Контрабанда есть в Херсоне, где до сих пор «рулит» ставленник Игоря Калетника, и на западной границе, она «цветет и процветает». Мы видим, как много предложений от местных таможенных брокеров приходит, видим, что все прежние схемы реально работают. Из-за этих схем и официальные платежи резко сократились… А контрабандный «черный кэш» резко увеличился, — поделился с ZN.UA информацией Александр Захаров, координатор движения «Нет коррупции на транспорте». — Очень активно возвращают коррупционные схемы экологи, карантинные власти. Они сейчас даже наглее таможни».
Поборы не отстают
И как водится, пока одни «крышуют» нелегальные потоки, другие, рангом ниже, кормятся с потоков вполне легальных. Именно эти «достижения», как правило, попадают в заголовки СМИ как факты борьбы с контрабандой. Не далее как 3 июля николаевская таможня сообщила о задержании за контрабанду буксира «Юпитер». Ситуация следующая. 23 июня капитан корабля заявил в документах о наличии на судне 11 т дизтоплива и покинул украинские воды. А уже во время проверки 25 июня, когда судно вернулось в Украину, капитан заявил наличие 98 т топлива на борту. Причем честно сообщил, что судно пополнило запасы топлива в нейтральных водах, что действительно не нарушает никаких законов. На таможне так не посчитали, а для пущего драматизма уличили «Юпитер» еще и в контрабанде 220 м полипропиленового каната, который во всем мире считается судовым снабжением и неотъемлемой частью судна.
27 июня на «Юпитер» прибыли сотрудники николаевской таможни и попытались вручить капитану заблаговременно составленный протокол о нарушении таможенных правил. Пока капитан пытался выяснить, в чем его вина, таможенники зафиксировали в протоколе, что капитан отказался от подписи, и спешно удалились. 3 июля таможенники вернулись для «изъятия предмета нарушения таможенных правил», как понимаете, интересовал их отнюдь не канат. Они потребовали от капитана выдать топливо якобы для передачи на таможенный склад. И тут их ждал сюрприз: на судне, которое обвинили в контрабанде дизеля, отсутствует техническая возможность для выдачи топлива, залить его можно, а слить уже нет. Пока таможенники «боролись с контрабандой» и искали способы «отжать» у судна ДТ, «Юпитер» стоял в порту, а его владелец нес убытки, которые в итоге превысили 30 тыс. долл.
Это не случай из ряда вон, да и большинство схем у таможенников менее наглые и абсурдные, ZN.UA когда-то их уже описывало, но и более эффективные. На сегодняшний день единственный способ пересечь границу с товаром без проблем — это пользоваться услугами таможенных брокеров, которые знают, кому и сколько, в ином случае гарантий нет. С разнообразными способами вымогательства так или иначе приходится сталкиваться всем, кто занимается экспортом/импортом. За исключением, конечно, тех, кто делает это нелегально и под покровительством самих же таможенников и милиции. «Прессуя» легальный бизнес, таможня обеспечивает поступления в бюджет, «крышуя» нелегальный — обеспечивает себя, правда, уже в ущерб бюджету.
«Таможня не должна заниматься наполнением бюджета вообще! — убежден Александр Захаров. — Только процедурами и оформлением грузов. Вся работа по расчетам платежей «улаживания расхождений» на границе вестись не должна. А за сознательные нарушения в уплате налогов надо ужесточить наказания. Вы привозите груз в США, Грузию, даже Молдову, и вам спокойно дают проехать, быстро оформляют все нужные документы для законного ввоза товара. Но через год к вам могут прийти и предложить заплатить неустойку за осознанное нарушение, совершенное год назад… Коррупция с границ таким образом полностью уходит! Построена совершенно другая парадигма таможенной работы. Как говорится, страна, которая основные налоги собирает на границе, всегда будет бедной. Менять надо парадигму, а не таможенных начальников. И менять уже сейчас. Но правительство этого вообще не понимает».
И когда таможенники с горечью говорят о снижении импорта, отмене импортного сбора, который сокращает объемы поставок, очевидно, что пекутся они не о государственном бюджете, а о собственных карманах. Складывается четкое ощущение того, что не главу таможенного ведомства нужно брать «не из системы», а всех сотрудников таможни. Идеи пусть не столь радикальных, но схожих реформ премьер озвучивал. Но нынче о них не вспоминают. Статистика сборов в гривне радует глаз, а СМИ время от времени докладывают о мелких взяточниках, пойманных за руку, создавая иллюзию борьбы. Вот только «разборки» в Мукачево показали, насколько ситуация вышла из-под контроля на самом деле.
В стране есть должностные лица, депутаты, бизнесмены, которые не боятся ничего и никого. Всем, кто интересовался ситуацией, понятно, что в этой истории не было ничего о борьбе за правду и справедливость. Не была она и заговором. Обе противоборствующие стороны — преступны. Одни «отжимали» нелегальный бизнес, другие боролись за него до последнего. И для первых, и для вторых закон в этой стране не писан, как впрочем, и для третьих, которые без зазрения совести пропустили контрабандный товар на границе. Да, руководящий состав на Закарпатской таможне отстранили на время проведения служебной проверки. Но почти наверняка эти люди спустя какое-то время вернутся к работе, не здесь, так в другой области. Да, ГФС заговорила о консолидации усилий с МВД, СБУ и пограничниками для перекрытия контрабандных потоков. Но неужели таможенная служба узнала об этих потоках лишь после случая в Мукачево? И если она неусыпно борется с контрабандой, неужто делает это не сообща с милицией и СБУ?
«Самый простой способ для высших чиновников побороть таможенную коррупцию — нанять внешнюю компанию наподобие Crown Agents (о такой инициативе уже говорили), после чего следовать всем ее рекомендациям. Более сложный способ — изменить законодательство и практику после анализа ситуации внутренними силами. Но опять же, без изменений правил работы крайне маловероятно, что одна лишь кадровая политика приведет к изменениям. Пока сохраняется возможность относительно безосновательно переоценить или переквалифицировать товар, задержать его, отправить на контроль или экспертизу, потребовать или не потребовать документы, остается слишком большой соблазн для коррупции», — убежден Юрий Федчишин.
Кстати, когда в октябре гарант, засучив рукава, грозил кулаком таможенным коррупционерам, он, между прочим, пообещал упростить процедуру таможенного оформления грузов, регистрации товаров, ввести электронную систему декларирования и минимизировать контакт работников таможенных органов с теми, кто ввозит продукцию на территорию Украины. Где все эти улучшения, остается только догадываться. Да и когда 5 мая назначалось новое руководство ГФС, им тоже выставляли испытательный срок в три месяца, два из которых уже прошли, а третий на исходе. Но видимых изменений нет, и в то, что они произойдут за оставшиеся две недели, не верится. Как не верится и в то, что кто-то действительно понесет ответственность за бездеятельность, вымогательство и пособничество контрабанде.
- Информация о материале
Суд визнав недійсним іпотечний договір між ДП «Завод ім. Малишева» та ПАТ «Укрсоцбанк» та додаткові угоди до нього, які дозволили банку відібрати приміщення оборонного підприємства. Про це йдеться у рішенні Вищого господарського суду від 20 липня.
В 2006 році ДП «Завод ім. Малишева» взяв у «Укрсоцбанку» кредит в сумі 828 тис. євро під 13% річних.
Забезпеченням по кредиту стали приміщення державного заводу – інженерний корпус по вул. Плеханківській, 126 у Харкові, нежитлові будівлі літ.Р/1-7 – площею 17,3 тис м кв і літ.А/2-2 – площею 6,89 тис м кв.
Заставна вартість обох об’єктів склала 3,01 млн євро.
В 2007 та 2008 роках були підписані додаткові угоди, де змінювалося сума забезпечення. Крім того, після 2008 року забезпеченням залишилася лише будівля інженерного корпусу.
Суд з’ясував, що на момент укладання договору іпотеки інженерний корпус перебував у державній власності та був закріплений за ДП «Завод ім. В.О. Малишева» на підставі права власності. А постановою Кабміну підприємство приватизації не підлягало, тобто майно, яке належало до цілісного комплексу ДП, не повинно бути передано приватникам.
«Укрсоцбанк» стверджував, що на підставі листа міністерства промислової політики від 21 січня 2005 року будівлі заводу були виключені зі складу цілісного майнового комплексу підприємства, що не підлягає приватизації.
Суд встановив, що у 2005 році мінпромполітики дійсно зобов’язало завод внести зміни до списку, але цього так і не було зроблено. Відтак приміщення не вибували із цілісного майнового комплексу заводу, а були складовою частиною державного підприємства. А законодавством встановлена пряма заборона на передачу в іпотеку об’єктів права державної власності, що не підлягають приватизації.
Тож суд підтримав рішення перших двох інстанцій й визнав договори недійсними.
В той же час, під час розгляду справи судом виявилося, що спірні приміщення останні роки належали «Еко-Комуненерго». Ця фірма була залучена в якості третьої особи на стороні відповідача – «Укрсоцбанк».
Поки що суд визнав недійсним тільки іпотечний договір та додаткові угоди до нього. З приводу права власності на приміщення жодного рішення не приймалося.
Засновниками ТОВ «Еко-Комуненерго» є ТОВ «Виробничо-технічний центр «ІСЖМ» і ТОВ «Машгідропривод», що зареєстровані за однією адресою у Харкові – на вул. Каштановій, 14.
Засновниками ТОВ «ВТЦ «ІСЖМ» є Віталій Немілостівий і Антоніна Немілостіва. Засновником фірми «Машгідропривод» є кіпрська компанія «Нвед Інвест Лтд».
Протягом 2006 року Немілостівий працював першим заступником гендиректора заводу ім. В.О. Малишева, а на початку 2007 року став в.о. гендиректора заводу. На цій посаді він пропрацював недовго, бо перейшов на роботу в Мінпромполітики (2010-2011 рр.) заступником міністра. Немілостівий до листопада минулого року був народним депутатом. У 2012-2013 рр. входив до фракції ВО «Батьківщина», а потім був позафракційним.
У 2011 році ДП «Завод імені В.О. Малишева» включено до складу концерну «Укроборонпром».
Міністром промполітики, який підписав листа про внесення змін до цілісного майнового комплексу ДП «Завод імені В.О. Малишева», був Олександр Неустроєв, який до того очолював «Нікопольський південнотрубнйи завод», а пізніше був гендиректором «Нікопольського феросплавного заводу». Обидва підприємства контролюються структурами Віктора Пінчука. Саме Пінчук через ЗАТ «Ферротрейд Інтернешнл» володів «Укрсоцбанком», який на початку 2008 року продав італійській UniCredit Group.
- Информация о материале
Год назад, после Майдана, когда началась эта заварушка с Крымом, мы пошли с друзьями в военкомат и записались в добровольцы с таким условием, что если воевать, то воевать, а если документы писать, то сами пишите. Нам через месяц позвонили, пригласили в военкомат и отправили в Житомир. Я попал в свою 95-ую бригаду, в которой служил срочную службу 12 лет назад, в свой батальон и разведвзвод.
До этого я работал выпускающим редактором на канале «2+2» и на канале «ТЕТ» одновременно. Сейчас я вернулся на работу. Но до сих пор восстанавливаю свои силы и здоровье, потому что на этой войне, кроме контузий и ранений, даже зубы у всех «полетели».
Когда нас призвали, мы пару недель повспоминали-постреляли и отправились воевать.
Сначала я был разведчиком в разведвзводе второго батальона, а потом стал замкомандира разведвзвода.
Сначала стояли в Доброполье, а в мае, когда началась АТО, наша бригада поехала брать Карачун, вместе с Нацгвардией и со спецназом. Тогда наш батальон вообще был очень раскидан по разным местам.
Когда возвращались назад в Доброполье после задания, встретили по пути маленького ребенка, который кричал: «Слава Украине», - и поняли, что не все так плохо в этом регионе, что многие нас поддерживают.
Потом мы начали вокруг Славянска ставить посты, чтобы прошли выборы и «чума», так сказать, не распространялась. Помню, стояли на посту, перекрывали трассу, возле города Димитрова. Когда люди проезжали, мы их осматривали, если с детьми - то просто пропускали. Больше всех осматривали милицию, потому что считали, что половина из них - редкие негодяи, которые, позволили произойти тому, что произошло на востоке и сдали оружие сами, добровольно. А некоторые местные говорили иногда: «Вы нас обыскивайте, но вот вам еда». И мы опять поняли, что не все так плохо, как показалось вначале. Правда, наслушавшись рассказов, что некоторые поели и уснули, мы ели по очереди.
Вот так мы простояли 3 с половиной недели. Как раз тогда в нашем батальоне были первые погибшие. Ребята везли нам продовольствие. И попали в засаду. И экипаж БТР вместе с сопровождением погиб. Тогда для меня настал другой этап: какое-то ощущение, что вот теперь все действительно серьезно и надо быть очень внимательным.
Потом мы переехали в лес недалеко от Карачуна и прожили там пару месяцев. Поначалу было очень тяжело: воды и еды было очень мало. В сутки давали литр на человека. И что хочешь с ней то и делай, то ли пей, то ли мойся. А тогда было очень жарко. С обеспечением была большая проблема, потому что тогда еще толком не знали, каким образом к нам доставлять все необходимое.
Оттуда мы ездили на разные выезды. Наше подразделение было конвоем для нашей бригады. Ребята из 1-го и 13-го батальонов очень круто воевали. А мы им помогали, сопровождали, привозили боеприпасы. Поначалу именно это было нашей работой.
После освобождения Славянска вся 95-ая базировалась в городе. Там, за долгое время, мы наконец увидели что такое кровать. Оттуда начали делать марши. Но если остальные бригады выезжали батальонами и менялись, то наша вышла и ни разу не менялась.
Мы объездили много чего. Когда наша бригада заезжала в Лисичанск, трупами там просто кишело. Этих убитых сепаратистов никто не убирал, жара была жуткая и вонь стояла невероятная.
Одно из самых запоминающихся мест для меня - это аэропорт. Мы заехали в Пески. Сначала была такая задача, что работает минометная группа, а ротные группы и взвода пехоты становятся на прикрытие. То есть, мы должны были отбивать в случае чего Пески или же ехать в аэропорт в виде поддержки. Но вышло все немного не так: у одной части группы задача какая была, так и осталась, а другой части надо было отправиться в аэропорт, потому что там не хватало людей. Вот так два месяца наш батальон пробыл в терминале, группы периодически менялись.
Наш взвод заезжал в аэропорт несколько раз. Крайний заезд из смешанных подразделений был в конце ноября, потом нас поменял 90-ый батальон. Главным правилом в терминале было оставаться спокойным и постоянно быть начеку. Потому что в любой момент могло прилететь.
Когда был день рождения Путина, они что дурные шли, толпами, словно мясо, потому что лупили мы по ним немало. Очень была видна разница между сепарами и профессионалами. Одно дело, когда видишь кого-то на расстоянии 300 метров, а другое 20-ти - и понимаешь, что это точно не шахтер какой-нибудь, а солдат.
Последние трое суток, с 30 по 1 декабря, были очень жесткие, потому что бои не прекращались. Спали тогда по часу, по два - не больше. На третьи сутки, после длительных боев, были уже никакие. Нас как раз приехал менять 90-ый батальон, а там такой шквал - враги «посыпали» нас изо всех сил. Тогда стало понятно, что прибывшие ребята были совсем не обстрелянные - это большая ошибка посылать в такое пекло новичков, нельзя кидать психологически и физически не готовых людей на такое.
После аэропорта нам дали отпуск, и в конце отпуска у меня был переломный период - я решал: возвращаться или нет. Мне постоянно везло на войне, но все время так быть не может. Я задумывался, а может быть хватит? Но позвонил мой командир, сказал, что он серьезно заболел и, чтоб я его заменил.
А в январе мы должны были уже готовиться к дембелю, возвращаться в Житомир. Но потом что-то поменялось, и несколько наших групп приготовили срочно на выезд. Мы отправились с нашей артой под Донецк, в поля, в район Авдеевки и Спартака. Сказали на три дня, а просидели там 23 дня. По нам вели огонь каждый день, а укрытий там нет. Первых две недели жили без окопов, потому что постоянно переезжали. Спали на снегу под БТРом, иногда на нем. Укрыться там негде было, если летит - просто лег и пережидаешь. Но нам там крупно везло, причем недели три подряд - у всех были только контузии.
После этих полей мы приехали в Славянск, грязные. Я голову долго отмывал.
Там начали заниматься писаниной - бумажной работой. Мне, в первую очередь, надо было зайти в медроту, записать все свои ранения и контузии. Многие ребята должны до этого дойти, что война - войной, но если у тебя есть какие-то последствия, надо не забывать, чтоб все было вписано в журналы - это документы и подтверждения того, что ты воевал.
Не успели прийти в себя, как нас срочно сняли снова и сказали, что нужно немедленно ехать в Логвиново, присоединиться к первому батальону, - там нехватка людей. Наша группа - это аж 7 человек и БТР. Мы приехали. Раззнакомились с ребятами, и ждали задачи. А числа 11-12 февраля наши войска начали массово уходить из Дебальцево. Причем, как для меня, они уходили бестолково - со светом посреди ночи.
Вражеская артиллерия начала бить по этой колонне и по нам заодно. Мы наблюдали, как дофига людей и техники уходят, и не понимали, что происходит - все убегают, а мы стоим. Мы должны были ночевать на перекрестке, где тогда занимали позицию, это въезд в село Луганское, но отошли. Сделали крюк, вышли в поле, там переночевали, чтоб обезопасить себя. И ждали указаний. К нам приехала пара человек из какого-то ближайшего полевого штаба и дали задание - ехать в Дебальцево. А нас 22 человека, 3 БТРа, мы смотрим на штабных и говорим, что это, конечно, классно, но почему оттуда столько техники ушло, мы ведь не слепые и видели это. А нам отвечают, что кто-то оттуда выходит, а вам надо идти вперед и зачищать: там-то сделать прорыв, там чтоб объединить людей и так далее.
Мы говорим, а мы что - бессмертные? Почему тысяча солдат уходит, а взвод десантников должен идти вперед? Но с «надо» не поспоришь. Мы должны были пройти в Дебальцево через полевые дороги, это как раз были 13,14,15 числа.
Дальше - встретиться с каким-то батальонами, их подразделения были разбиты, объединить их, удержать позиции и стоять там на обороне.
Ехали мы снизу медленно, а на возвышенностях периодически встречали вражеские танки, БМП, и нам повезло, что они просто не были повернуты в нашу сторону. Снимали координаты и передавали в штаб. Проехали в город, переночевали под мостами, на узловой станции. Там я зашел на какую-то вышку, а там сидят следователи, я решил с ними пообщаться, чтоб понять, что и как. А они перепуганные спрашивают, что им делать? Говорят, что привыкли с бумажками разбираться, максимум стреляли - это из пистолета по бутылкам. Я спросил:
- А кто вас сюда прислал?
- Ну вот прислали, потому что надо было.
- А что у вас есть?
- Автомат и 5 рожков.
На станции мы просидели ночь. За милицией, которая была на вышке, приехали, а замены не прислали. Мы сами заняли позицию. Оружия и БК у нас было полно. В этом плане у нас в бригаде проблем нет, наш комбат обеспечивал всем, чем нужно и в достаточном объеме.
Там же встретили 8 полк спецназа, их без техники отправили на зачистку. Я им сказал, что свой БТР не дам, потому что он у меня один остался. Оказалось, что они должны были нас сменить числа 15, но им поставили другие задачи. Мы охреневшие не понимали, что делать дальше. Оказывалось, что из тех, кто более менее подготовленный заходил в город, хотели выжать максимум. И генералам хочется сказать, что вы - мудаки, потому что давать бесконечные задания нельзя. Пацаны уставшие, они этого не понимают. И нельзя судить тех, которые скажут: «Та ну его нахрен, мы что самые рыжие без передышки воевать?»
Утром мы поехали в другую сторону города, там повоевали, отбили, заняли позиции.
Местные люди были, но мало. Они жили в подвалах. Половина - более менее адекватные. Некоторые посодействовали нам и дали ключи от квартиры, я объяснил, что мы сами вскрывать не хотим. Предупредил, что окон не останется, и чтоб забрали свои ценные вещи.
За эти несколько дней можно было офигеть, от того, что там творилось. Мы думали, что с ума сойдем от артиллерии. Она вообще не прекращала огонь. Лупили, как враги по нам, так и наши в ответ.
Повоевали нашей группировкой, выполнили задачу и узнали, что остаемся дальше, потому что никто нас менять не будет. Мне с группой сказали найти 8 полк спецназа и забрать у них раненых. Мы вернулись на узловую станцию и видим, что идет бой. Спрашиваем, где раненые. Нас отправили чуть-чуть не туда, и в нашу сторону прилетело 3 РПГ. Но раненых мы все равно нашли и забрали.
«Восьмерка» там держалась молодцами. А рядом недалеко, под заборами лежала рота Нацгвардии и тупо смотрела в какие-то кусты. Мы подъехали к ним на БТРе, и я спросил: «Что вы тут, пацаны, делаете? Там «восьмерка» воюет, их надо прикрыть - и тогда они пойдут вперед.» Поговорил с командиром, а он морозится, говорит, что не знают, как через ворота пройти. Мы проломали им БТРом ворота, а то они бы там так под заборами и пролежали, не зная что делать. Не понимаю, на хрена таки вояки нужны?
Пока везли раненых, проехали со стороны, где наши войска должны были стоять, а там уже почти никого не было. Я понял, что мы в принципе вообще чуть ли не одни остались в той части города. Поехали туда, где стояла 128-ая, а там тоже почти пусто, целая бригада исчезла. Я спросил у кого-то: «А где люди?» Мне начали что-то рассказывать, что они отошли, но вернутся. Я понял, что это все херня, что все ушли с концами.
Когда мы вернулись на свои позиции, нам сказали выйти из Дебальцево так же тихо, как мы туда зашли. Мы вышли по полевым дорогам. Причем было видно, что там уже кто-то выходил под обстрелами, - встречалась наша подбитая техника. Нам хотелось ее вытащить и забрать, но очень не хотелось рисковать собой. Пока выезжали, по нам пару раз снайпер бахнул. Мы быстро ушли, потому что искать его в лесу - бесполезно. Когда вышли, как нам потом рассказали, оказалось, что мы прошли по минному полю, даже не зная об этом. После ночевки, мы вернулись к ближайшему полевому штабу. Где нас опять хотели отправить в Дебальцево. Мы сказали, что над нами просто издеваются. Тогда поставили задачу взять Новогригорьевку. Мы удивились, потому что только вчера ее проезжали и там стояли наши. А оказалось, что село уже под сепарами.
Нас опять отсылали в кольцо, но что-то не получилось у танкистов Нацгвардии, с которыми мы должны были проводить эту операцию, и ее отменили. Вечером вызвали нашу группу, сказали, что надо будет пройтись пешком, занять высотки. Будут выходить люди, поэтому надо разведать дорогу и контролировать вражескую технику, если она будет наступать, чтоб давать координаты арте. А своим показывать куда ехать и держать коридор, чтоб они выходили. Нам сказали, что будет человек 100, а вышло полторы тысячи где-то.
Люди просто бежали. Там была такая паника из-за дебилов-командиров. Пусть они не обижаются. Потому что некоторые из них сбежали. Мы спрашивали у ребят, которых встречали, а кто у вас старший, а они говорили, что он ушел раньше.
Охрененный командир, я считаю. И солдаты оставались одни в панике.
А еще проблема в том, что например, чья-то мама позвонила, где-то там услышав, что все в котле, и пошло-поехало, от одного к другому. Все перепуганы и не знают, что делать. И этот «Слон-ФМ», так называемый - это целая беда.
В Дебальцево были тысячи солдат, и их всех сразу, понятно, что не выведешь, потому что обстреляют. Выводили частями, но когда человек стоит на посту и смотрит, что уходят люди, паникеры видят, что их бросают и начинают убегать, сами не зная куда. Бегут по непонятной дороге, половина бросает свою технику. Некоторые командиры просто не смогли сдержать, пацаны бежали по минным полям, по дорогам, которые обстреливаются, потому что не знали ту дорогу, по которой надо было идти. Именно поэтому было много погибших, из-за этого было много раненых.
А самая большая проблема, что между бригадами нет связи. Мы сидим, делаем им коридор, а они по нам стреляют. Лупашат, куда видят, по всем кустам, а мы в этих кустах сидим и говорим друг другу, что хочется просто встать, выйти и дать по морде. Мы часа полтора под этим обстрелом посидели, все, кто выходили по нам стреляли. Нам пришлось уйти с высоток, потому что нас бы свои же прибили. Мы ушли, чтоб остаться живыми. Но ушли реально в ж#пу: спустились, и начали ныкаться. Это было тоже жестко, но все равно отправляли нашим сигнальные ракеты, флаг повесили, то есть, себя выдавали, чтоб они пошли в нужную сторону. А еще пацаны бегали и таскали раненых.
После того, как целый день из города выходили люди, старшее командование этого сектора делает очередную «замечательную» вещь - говорит нам, что если будет атака из Дебальцево, вы ждете, окапываетесь и отбиваетесь. А нас всего 35 человек. Мы охренели в который раз: не спать которую ночь подряд. У многих пошли легкие обморожения. У всего моего взвода - контузии. Ребята уже были просто потерянные какие-то. Они могли еще воевать, вопрос, насколько качественно?
Вечерело, а мы продолжали сидеть. Смотрим в тепловизор - нас уже обходят враги. Техника едет и сейчас за нами замкнется круг. Понимали, что оставаться на месте в такой ситуации - это бред, и нам позволили отступать. Мы отошли и заняли оборону на другой позиции. Потом нас вызвали и отправили в Славянск ту группу людей, которые были с контузиями и ранениями. Меня в том числе - плечо воспалилось в суставе, я его до сих пор лечу.
Если подытожить, то ситуация в Дебальцево сложилась из-за того, что многие подымают панику. Из-за отсутствия связи. Потому что воюем как попало, по старинке. А еще ничего не меняется в принципе. Отмывание денег как было, так и есть. И я не могу понять, те, кто воруют, они когда-нибудь нажрутся, или нет?
У нас в прошлом году начала зарождаться нация, до этого большинство из нас не понимали, кто такие украинцы. Теперь есть этот росток и самое главное - это не просрать то, что есть сейчас. Надо обращать внимание на будущее, на то, как сейчас воспитываются дети. Мы зашли в свои школы посмотреть, что там происходит: классы ДПЮ, как были пустые, так и остались. Педагоги за свои бабки покупают плакаты. При мне учитель рассказал, что учебный автомат на время взял в другой школе, потому что есть и девочки и мальчики, которым сейчас это интересно. А еще я считаю, что нужно ввести урок здравого патриотизма.
Дело солдат - воевать там, но люди, которые находятся в тылу, они должны воевать здесь. Им не надо брать оружие, им наводить порядки, ломать эту систему. Сейчас самая большая проблема у украинцев - мы даже не знаем, что нам положено по конституции. А те, которые знают, устают бороться с бюрократией. Каждому из нас надо начинать с борьбы за свои права, не отступая, тогда все постепенно начнет меняться.
- Информация о материале
Абитуриентам, студентам икурсантам гораздо удобнее оплатить «благотворительный взнос», чем учить экзаменационные предметы. Ипоэтому они, аособенно ихродители, меньше всего заинтересованы втом, чтобы эта система была сломана, аректор осужден.
Самым выдающимся событием этого месяца в юридической жизни страны стало, безусловно, уголовное преследование представителей высшего эшелона органов прокуратуры. Однако не стоит питать иллюзий, что наконец-то начались кардинальные изменения в деятельности правоохранительных органов: через два года все задержанные прокуроры будут оправданы, им вернут все изъятое имущество, по решению суда восстановят в занимаемых должностях, оплатят заработную плату за время вынужденного прогула, а в придачу за счет налогоплательщиков компенсируют моральный ущерб, нанесенный незаконным задержанием. Именно такой вывод можно сделать, внимательно изучив оправдательный приговор бывшему ректору Национального университета Государственной налоговой службы Украины Петру Мельнику, который 8 июля постановили судьи Ирпенского городского суда Киевской области Сергей Анипко, Андрей Микулин и Дмитрий Кухленко.
Если бы этот приговор прочел юрист, не знающий, что такое Украина и кто такой Мельник, он все равно догадался бы, что здешние судьи обленились до такой степени, что поручили писать его текст студентам-практикантам, а те, за неимением опыта, вместо изложения показаний фигурантов дела напихали в него фрагменты неотредактированных стенограмм судебных заседаний. Речь идет вот о чем. Когда в зале суда потерпевший, обвиняемый или свидетель дают объяснения, они могут говорить о чем угодно, в том числе и о том, что в огороде бузина, а в Киеве дядька, но судья своими замечаниями и вопросами направляет словесный поток в правильное русло. Поскольку в речи среди массы «воды» попадается немало ценной информации, полная стенограмма все равно подшивается к материалам уголовного производства. Только часть сказанного (но ни в коем случае не все подряд) должна попасть в текст приговора в виде краткого изложения показаний. Для этого судья берет распечатку стенограммы, подчеркивает все необходимое, вычеркивает все лишнее, а потом то, что имеет значение для принятия решения по делу, излагает в логической последовательности событий и фактов.
В данном же случае написанное в приговоре — настоящий сюжет для юмористической передачи «95-й квартал». Свидетель ни с того ни с сего перескакивает с темы на тему, по несколько раз пересказывает одно и то же, приводит факты, не несущие в себе никакой процессуальной нагрузки. Например, о том, что во время обыска в кабинете Мельника последний мог взглядом разорвать маленького несчастного следователя; что у него на столе стояла фотография лошади, а в тайной комнате для отдыха сидела молоденькая девушка, которую ректор называл своей землячкой. А еще подробно изложены воспоминания потерпевшего о том, как он целый день безуспешно звонил куме, чтобы сказать, что вызвал мастера для ремонта компьютера.
Но ближе к делу, то есть к персоне Петра Мельника. О подвигах этого полковника юстиции в отставке и члена Национального союза журналистов Украины можно написать многотомный приключенческо-психологический роман. Но мы сосредоточим внимание читателя на том, что в июле 2013 года настоящей причиной его ареста была не борьба с коррупцией, а грызня за лакомый кусок между молодыми членами Семьи Януковича и старой гвардией Партии регионов. Победили первые, хотя благодаря заступничеству тогдашнего премьера Азарова, в результате сложных и запутанных компромиссов, Мельнику дали время беспрепятственно бежать за границу.
У представителей новой власти было мало причин симпатизировать беглецу — особенно это касается народного депутата Ирины Геращенко, которую он когда-то упорно таскал по залу избирательной комиссии Обухова. Поэтому Мельник никогда не вернулся бы в страну, если бы весной 2014-го не получил определенные гарантии от ближайшего окружения тогдашнего главы государства Александра Турчинова. Иначе трудно объяснить тот факт, что сразу же после прибытия 1 апреля его посадили, но уже через месяц, 8 мая, выпустили под залог в 609 тысяч гривен.
Теперь вернемся к событиям двухлетней давности. В один день, 24 июля 2013 года, с интервалом в два часа к дежурному по Главному управлению по борьбе с организованной преступностью обратились два заявители, которые сообщили о том, что ректор налогового университета Петр Мельник требует у них деньги за вступление в это учебное заведение. Первый мужчина был далеко не студенческого возраста, имел за плечами ряд судимостей и ходатайствовал не за себя, а за свою крестницу, живущую в Житомирской области. Второй — молодой человек, 27 лет, имел в своем активе лишь один приговор Печерского районного суда, но, несмотря на это, очень хотел стать бакалавром правоведения. Из того, что оба они принесли с собой диктофоны с записями компрометирующих злоумышленника разговоров, а также учитывая указанные выше детали биографий, можно предположить, что они в свое время были привлечены к негласному сотрудничеству оперативно-розыскными подразделениями МВД, в чем, конечно, нет ничего постыдного.
Касательно первой ситуации: девушка из скромной семьи, успешно окончив школу, подала документы для поступления на обучение в пять разных вузов. В том числе и на отделение налогового университета в Ирпене — вдруг повезет. Однако в приемной комиссии ей сказали, что из этого ничего не выйдет, поскольку для поступления на этот факультет необходимо направление из органа налоговой службы по месту жительства, которого у нее нет. Это во-первых, а во-вторых, чтобы принять участие в конкурсе, необходимо было пройти внешнее независимое оценивание по меньшей мере по трем предметам: истории Украины, украинскому языку и литературе, а еще, на выбор, математике или иностранному языку. Поскольку девушка сдавала на ВНО историю, язык с литературой, биологию и химию, то ей здесь действительно ничего не светило. Впрочем, «пробивной» крестный из Киева убедил девушку и ее отца, чтобы она сдавала документы на заочное платное отделение, а он уже через свои связи устроит все так, что она будет учиться на дневном и бесплатном.
Забегая вперед, отметим, что в том же году девушка была зачислена в другое учреждение, сейчас успешно учится в Житомирском колледже культуры и искусств на факультете библиотечного дела и при этом совсем не жалеет, что у нее не сложилась карьера налогового милиционера. А тогда ее крестный таки попал на прием к Мельнику и поинтересовался, нельзя ли устроить так, чтобы она была зачислена на дневное милицейское отделение, если не сразу, то со следующего семестра, или хотя бы через год обучения на заочном. Все нюансы этого разговора с использованием специфического арго пересказывать смысла нет, но сошлись они на том, что ректор дал ему банковские реквизиты ООО «Ирпенская финансово-юридическая академия», куда надо было перечислить в качестве благотворительного взноса 5 тысяч долларов, а дальше, мол, «время покажет».
Владельцем ООО «Ирпенская ФЮА» на тот момент был отец бывшей жены Петра Мельника. О деятельности этой фирмы можно написать отдельный роман, так же, как и о деятельности другой аналогичной структуры под названием ООО «Межрегиональная финансово-юридическая академия», принадлежавшей уже самой его бывшей жене. Сейчас правоохранительные органы, расследуя уголовное производство, открытое по ст. 191 Уголовного кодекса Украины, пытаются выяснить, с какой такой радости абитуриенты, студенты, курсанты и их родители систематически перечисляли этим «Рогами и копытам» немалые средства. Поэтому прежде чем браться за перо, подождем, пока их труды будут изложены в следующем оправдательном приговоре.
Пока же вернемся к самоотверженному крестному, который, получив от Мельника бумажку с реквизитами, быстрее ветра помчался к зданию на улице Багговутовской, 2 в Киеве, где был расположен офис ГУБОП МВД. Там он встретился с еще одним заявителем, тем самым 27-летним молодым человеком, которому вздумалось поступить на дневное отделение юридического факультета того же университета на специальность «Правоведение». Но в приемной комиссии ему объяснили, что он не подходит по возрасту, в связи с чем тот пошел выяснять этот вопрос на прием к ректору. Мельник немного пошутил по поводу того, что такой здоровый лоб будет сидеть за партой с детьми, и посоветовал поступать на заочное отделение. А если он окажет академии благотворительную помощь в сумме 10 тысяч долларов, то ректор лично проконтролирует, чтобы по итогам конкурса его туда зачислили. С этим радостным для сыщиков сообщением молодой человек и примчался к дежурному по ГУБОП.
На основании подготовленных его сотрудниками материалов прокурор отдела процессуального руководства и поддержки государственного обвинения по уголовным процессам о коррупционных преступлениях Генеральной прокуратуры Украины 26 июля 2013 года принял тайное постановление о проведении контроля за совершением преступления. Согласно ему, для получения доказательств преступной деятельности ректора НУГНС Мельника было решено провести специальный следственный эксперимент: осуществить передачу денег с применением специальных имитационных средств в виде заранее идентифицированных денежных купюр. Проще говоря, в Департаменте финансового обеспечения и бухгалтерского учета МВД Украины взяли, исходя из тогдашнего курса, 40 тысяч гривен, что примерно соответствовало 5 тысячам долларов, для крестного, и 80 тысяч гривен — для молодого человека. Первый через банк перечислил их на счет Ирпенского ФЮА в «Брокбизнесбанке», другому выдали наличные, при этом купюры были обработаны специальным химическим красителем под названием «Светлячок-М».
Согласно договоренностям с Мельником, передача квитанции и наличных денег была назначена на 27 июля 2013 года. Накануне этой даты, по просьбе оперативников, следственный судья Печерского районного суда Киева Вита Бортницкая издала постановления о проведении личного обыска ректора, а также о проведении обыска его служебного кабинета. На всякий случай к проведению операции привлекли заместителя начальника Главного управления Министерства доходов и сборов Украины и еще ряд его сотрудников. Кстати, среди выходцев из ГУБОП МВД, которых в свое время послали на усиление смежного ведомства.
Таким образом, подготовка была проведена очень тщательно и основные события прошли без существенных отклонений от плана. В этот день Мельник проводил личный прием, первым к нему зашел крестный и передал квитанцию о перечислении 40 тысяч гривен, которую ректор положил в свой портфель. Через некоторое время зашел молодой человек, от которого Мельник получил 80 тысяч гривен наличными, их он тоже положил в тот же портфель. После этого он записал в блокнот фамилию молодого посетителя, затем при нем вызвал женщину — члена приемной комиссии и велел ей проконтролировать его зачисление. Уже когда эти оба вышли, в кабинет вошли сотрудники милиции.
Следует отдать должное, сотрудник ГУВБ Миндоходов дал ректору шанс выйти с честью из этой ситуации, спросив, не передавал ли ему кто-нибудь в течение последних пяти минут какую-нибудь неправомерную выгоду. Тот ответил, что нет, после чего следователь Главного следственного управления МВД Украины начал зачитывать ему постановление об обысках. Здесь и произошел инцидент, в результате которого Мельник потерял лицо. Когда зачитывался текст, он вдруг открыл портфель и бросил на пол только что полученные пачки денег, крича при этом, что их ему подбросили. Произошла потасовка, гораздо серьезнее той, которую он устроил с Ириной Геращенко в Обухове, поэтому по ее завершении оперативники, чтобы угомонить крупного мужчину, вынуждены были надеть на него наручники. И когда задержанный увидел, что все его действия были тщательно зафиксированы на видеокамеру, начал кричать совсем другое, а именно, что все эти деньги — это средства академии, полученные в результате благотворительных взносов.
В ходе обыска из портфеля было изъято около 35 тысяч долларов, происхождение которых так и не удалось установить. Как заверил Мельник, это его личные средства, которые он собирался потратить на ремонт дома. Помимо денег, в этом же портфеле оперативники нашли около сотни бумажек, на которых были распечатаны банковские реквизиты Ирпенской и Межрегиональной финансово-юридических академий, и еще с десяток квитанций об уплате многотысячных сумм на счета указанных ООО.
По итогам событий 27 июля 2013 года Мельник был привлечен к ответственности по ч. 4 ст. 368 Уголовного кодекса Украины, где речь идет о получении неправомерной выгоды в особо крупном размере должностным лицом, занимающим особо ответственное положение. Однако Ирпенский суд почти все более или менее существенные доказательства признал недопустимыми, в связи с чем исключил их из перечня доказательств. А потом, когда в доказательной базе не осталось камня на камне, признал подсудимого невиновным, оправдал его, а уголовное производство по его обвинению закрыл.
Проверять законность такого решения есть кому, поскольку для этого налогоплательщики содержат штат аж трех учреждений: Апелляционного суда Киева, Высшего специализированного суда Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел и Верховного суда Украины. Поэтому остановимся лишь на некоторых моментах, которые могут представлять интерес не только для профессиональных юристов, но и для писателей-юмористов.
По первому эпизоду с крестным отцом, который не давал Мельнику деньги, а перечислил их подставной фирме, ирпенские судьи справедливо привели отрывок из постановления пленума Верховного суда Украины от 26 апреля 2002 года «О судебной практике по делам о взяточничестве». Там, в частности, сказано, что состав преступления, предусмотренного ст. 368 УК Украины, предусмотрен не только тогда, когда должностное лицо получило незаконную выгоду для себя лично, но и тогда, когда оно сделало это в интересах близких ему лиц (родственников, знакомых и т. д.). При этом не имеет значения, как фактически был использован предмет взятки.
Вместе с тем, авторы приговора пришли к удивительному выводу, что Мельник формально не имел никакого отношения к ООО «Ирпенская финансово-юридическая академия». Кроме того, по их мнению, стороной обвинения не было предоставлено каких-либо доказательств того, что Мельник действовал или мог действовать в интересах ООО «Ирпенская финансово-юридическая академия» или в интересах ее владельца, то есть своего тестя. Мало того, в тексте вердикта сказано, что стороной обвинения не было представлено доказательств о наличии каких-либо родственных, деловых или дружеских связей Мельника со своим тестем, даже не было предоставлено каких-либо доказательств его знакомства с ним.
То есть надо понимать так: судьи не исключают, что Мельник знаком со своим тестем и поддерживает с ним какие-то связи, но поскольку следователи не привели доказательств такого знакомства и таких связей, этот пункт обвинения надо умножить на ноль.
Другой перл ирпенских судей также стоит процитировать дословно: «Стороной обвинения не было доказано то, что Мельник П. В., находясь в должности ректора Национального университета государственной налоговой службы Украины и одновременно председателя приемной комиссии указанного учебного заведения, каким-то образом мог, используя свое служебное положение, влиять на решения приемной комиссии по зачислению абитуриента на 1 курс заочной формы обучения по направлению «Правоведение».
Это при том, что сторона обвинения в обвинительном акте привела выдержку из устава НУГНСУ, где черным по белому написано, что Мельник П. В. как ректор Национального университета государственной налоговой службы Украины осуществлял непосредственное управление его деятельностью и имел полномочия решать вопросы деятельности учебного заведения, определять функциональные обязанности работников, принимать и увольнять с работы сотрудников университета и формировать контингент лиц, обучающихся в нем. В народе в таких случаях говорят: «Ты ему хоть плюй в лицо — все Божья роса».
Еще хотелось бы остановиться на моменте, связанном с тайным постановлением прокурора, о котором уже говорилось выше, но здесь читателю надо набраться терпения, чтобы увидеть воочию степень словоблудия отечественных служителей Фемиды.
Итак, прокурор «коррупционного» отдела ГПУ издал постановление о проведении контроля за совершением преступления в форме специального следственного эксперимента с применением имитационных средств в виде денежных купюр. Но Ирпенский суд признал этот документ недостоверным, исходя из следующего. В мотивировочной части постановления указано: «Имеющиеся в материалах уголовного производства доказательства, а именно обстоятельства, зафиксированные в протоколах допроса потерпевших, свидетельствуют об отсутствии провокации преступления». Однако, по мнению судей, обстоятельства могут быть установлены только путем исследования комплекса фактических данных, устанавливающих наличие или отсутствие этих обстоятельств. Таким образом, в протоколах процессуальных действий, таких, как допрос потерпевших, могут быть зафиксированы только фактические данные об определенных обстоятельствах, предоставленные допрашиваемым лицом. Поэтому прокурором в своем решении о проведении контроля за совершением преступления не были изложены обстоятельства, свидетельствующие об отсутствии во время негласного следственного действия провоцирования лица на совершение преступления, а изложены только формальные, т. е. немотивированные, без надлежащего обоснования, ссылки на отсутствие провоцирования.
В свободном переводе на человеческий язык это звучит примерно так. Разоблачение чиновника в получении взятки и провокация взятки по своему внутреннему содержанию является практически одним и тем же. Хотя первое формально считается благородным деянием в интересах общества, а второе — уголовно наказуемым преступлением. Чтобы отличить одно от второго, нужно, чтобы во время разоблачения взяточника «тютелька в тютельку» были соблюдены все требования Уголовного процессуального кодекса, Закона Украины «Об оперативно-розыскной деятельности», а также ряда тайных инструкций и наставлений. Если хоть одна буква или одна запятая не совпадут, это уже может стать основанием для привлечения организаторов оперативной комбинации к уголовной ответственности за провокацию взятки. Правда, на практике до таких крайностей еще не доходило, зато сплошь и рядом подобное несоответствие используется судьями для того, чтобы забраковать полученные доказательства и освободить взяточника от преследования. В этом случае вместо словосочетания «фактические данные» было использовано слово «обстоятельства». В результате Мельник официально признан белым и пушистым.
Через два дня после объявления приговора в помещении Ирпенского городского суда состоялся брифинг председательствующего на мельниковском процессе судьи Сергея Анипко, который отметил, что ни одним доказательствам преимущество не предоставлялось, поскольку все доказательства для суда одинаковы и были тщательно изучены. Однако это заявление — лишь фиговый листок, которым Фемида тщетно пытается прикрыть свой стыд.
Вообще-то отечественные судьи не очень любят устраивать пресс-конференции по итогам судебного процесса, но на этот раз сделали исключение из правил. Понимали, что оправдательный приговор вызовет волну возмущения, но вместе с тем знали, что она быстро успокоится. Генеральный прокурор не уведомит о подозрении в постановлении заведомо неправосудного решения, Высший совет юстиции не поставит вопрос об увольнении с должности судьи за нарушение присяги, а общественные активисты не будут жечь шины под дверью суда и запихивать судей в контейнеры для мусора.
В этом случае дело не в судьях и даже не в персоне самого Петра Мельника, а в системе работы налоговых органов Украины, которая пока, к сожалению, вполне устраивает большую часть общества. Ни для кого не секрет, что среднестатистическому предпринимателю выгоднее дать взятку налоговому инспектору, чем платить все налоги. Так же прокурору выгоднее взимать дань с налоговых взяточников, чем заниматься их уголовным преследованием. Такая же схема действует и в системе налогового ведомственного образования: абитуриентам, студентам и курсантам гораздо удобнее оплатить «благотворительный взнос», чем учить экзаменационные предметы. Именно поэтому они, а особенно их родители, меньше всего заинтересованы в том, чтобы эта система была сломана, а ректор осужден.
Следует самим себе признаться, что коррупция растет не сверху, а снизу, а ее истоки находятся в гуще народной. Именно поэтому не стоит слишком увлекаться волюнтаристскими прожектами преображения мира — лучше воспринимать его таким, какой он есть.
- Информация о материале
За останні півтора року було зроблено кілька спроб побороти олігархів у секторі відновлюваної енергетики. Мета була більше ніж благородна: аби «зелена» генерація перетворилася на звичайну галузь, а не на джерело отримання надприбутків для обраних. Проте ці спроби виявилися непереконливими. Один з прикладів - законопроект 2010-д.
Андрій Клюєв, що володіє найбільшими «сонячними» станціями на території «материкової» України хоча і не знаходиться в Україні, але продовжує отримувати від держави величезні кошти.
Є і прогрес. Завдяки законопроекту пролобіювали свої інтереси інші виробники.
Пограбувати олігархів
Зміни у секторі відновлюваної енергетики після революції прикривають красивими гаслами: боротьбою з олігархами або піклуванням про тарифи для населення.
Причина проста: галузь довго знаходилася під опікою українських олігархів.
Малися на увазі перш за все Андрій Клюєв з його «сонячними» станціями (через структури Activ Solar) та Рінат Ахметов з його «вітрогенераторами» (через ДТЕК).
За часів Віктора Януковича, саме в їх інтересах встановлювалися високі закупівельні тарифи та ухвалювалися закони.
Коли основні проекти запрацювали, була спроба «зачинити хвіртку». До закону «Про електроенергетику» внесли зміни про «місцеву складову» - обов'язковий мінімальний обсяг вітчизняного обладнання для електростанцій, - які значно ускладнювали і навіть унеможливлювали реалізацію проектів.
Після зміни складу фаворитів-олігархів були спроби змінити стан речей для відновлюваної енергетики. Приблизно так експерти оцінювали проект закону «Про внесення змін до деяких законів України щодо забезпечення конкурентних умов виробництва електроенергії з альтернативних джерел енергії».
Перша версія документа за номером 2010 була подана до Верховної Ради ще 3 лютого 2015 року.
Паралельно велася показова «боротьба з олігархами «підручними засобами. З вересня 2014 року «зелений» тариф не переглядався. Саме на цей період припала девальвація гривні. У січні було прийнято рішення про зниження тарифу на 20% для сонячних електростанцій і на 10% - для всіх інших.
А 27 лютого НКРКП прийняла рішення про директивне урізання «зеленого» тарифу: на 55% - для сонячних електростанцій і на 50% - для інших видів «зелених» станцій. Про це рішення стало відомо менше, ніж за тиждень. У той період комісія мала багато причин для прийняття відповідного рішення.
Дискусія навколо законопроекту була складною. Представники НКРЕКП транслювали прогнози зростання тарифів для населення «у два-три рази». Вони відверто демонізували всю «зелену» енергетику.
«Будьмо чесні: таку гарну прибутковість «зеленому» бізнесу оплатять звичайні споживачі. Існуючий графік росту цін на струм не задовольнить апетити «зелених», значить, в недалекому майбутньому тарифи знову доведеться переглядати», - писав тодішній член НКРЕКП Андрій Герус.
Прихильники законопроекту пояснювали, що навантаження не позначиться на приватних споживачах, а буде розподілене між юридичними особами та промисловими споживачами.
За словами одного з народних депутатів, у ході обговорення запропонованих у першій версії документа норм представники НКРЕКП не погоджувалися на підвищення тарифів для деяких видів генерації.
Вже у травні мова йшла про те, що від стартового документа не залишилося нічого. Остання модифікація акта - 2010-д - з'явилася 19 травня 2015 року. Ця ж версія була прийнята 4 червня 2015 року.
Переможна зрада
Найбільш одіозним власником «зеленої» енергетики, проти якого точаться всі публічні війни, є Андрій Клюєв. Його часто ототожнюють з «сонячною» енергетикою як такою.
Піар-протистояння Генпрокуратури із братом олігарха Сергієм Клюєвим не заважає йому вести бізнес. За оцінками деяких експертів, навіть після втрати АРК контрольована ним група компаній Activ Solar та афільовані структури отримують 45% «зелених» грошей.
Прийнятий закон дещо послабляє позиції Клюєва, адже знижує високу планку тарифів для сонячних електростанцій.
«З 1 липня 2015 року знижується «зелений» тариф для сонячних електростанцій промислового призначення до 0,17 євро за кВт-год. Для СЕС, побудованих у 2016 році, «зелений» тариф становитиме 0,16 євро, у 2017-2019 роках - 0,15 євро.
Цей показник удвічі перевищує середньоєвропейський тариф, отже, ринок сонячної енергетики в Україні збереже свою актуальність.
Також закон тимчасово, до 1 січня 2017 року, знижує «зелений» тариф для СЕС потужністю понад 10 МВт, які були введені в експлуатацію до 1 липня 2015 року», - йдеться у коментарі юридичної фірми Asters.
Таким чином, головному «винуватцеві» (станції Клюєва введені в експлуатацію до 1 липня 2015 року, і їх встановлена потужність вища за 10 МВт) таки знизили тариф. Проте це «обрізання» не є настільки болісним, як здається.
«Обмежений тариф буде діяти лише до 1 січня 2017 року, а потім повернеться до попереднього рівня - близько 47 євроцентів за кВт-год. Власники таких СЕС втратять всього 8-10% загального доходу, сформованого цими СЕС за період дії «зеленого» тарифу - до 2030 року», - вважає експерт з питань зміни клімату, голова наглядової ради Фонду цільових екологічних інвестицій Олексій Хабатюк.
За його словами, влив на роздрібну ціну електроенергії для юридичних осіб протягом цих півтора року незначний - до 1%. Загалом це виглядає дивно і наводить на думку, що хтось отримав чи отримає гарний бонус за такий варіант.
Як вважає керуючий партнер консалтингової компанії Imepower Юрій Кубрушко, таке суттєве пом'якшення стало можливим завдяки втручанню голови комітету Верховної Ради з питань паливно-енергетичного комплексу Миколи Мартиненка. Раніше йшлося про пониження тарифу не на півтора року, а до 2030 року.
Також виникли проблеми з підписанням закону головою парламенту. В цілому законопроект був прийнятий 4 червня. Потім до нього повинні були внести правку, яку проголосували тільки наприкінці червня.
Акт повинен був набрати чинності 1 липня, а президент підписав документ тільки 14 липня. За оцінками Хабатюка, кожен день затримки в набранні чинності законом коштував українським споживачам близько 10 млн грн.
«Вітрове» поліпшення
Є у новому законі і позитив. Він змінює систему «місцевої складової». Ці положення були прийняти саме тоді, коли на ринку «зачиняли хвіртку». Виконати і вирахувати цей показник було дуже складно, тому вимоги використання українського обладнання сприймали як навмисну перешкоду виходу на ринок.
«Правило «місцевої складової» скасовується. Замість нього вводиться надбавка до «зеленого» тарифу при використанні вітчизняного обладнання: 5% при локалізації 30%, або 10% при локалізації 50%», - зазначають в юридичній компанії Asters.
«Цю норму лобіювали «Вітропарки України» заради свого заводу в Краматорську. Використання місцевого обладнання малоймовірне для нормальних девелоперів та інвесторів, якщо вони будуть залучати кредити. Банки будуть фінансувати тільки перевірене обладнання, яке себе зарекомендувало», - вважає Кубрушко.
Ця компанія керує п'ятьма вітропарками загальною потужністю 200 МВт та виробляє вітротурбіни на заводі у Краматорську. Фірму пов'язують з колишнім главою Донецької ОДА Анатолієм Близнюком. Вийшло, що і обмеження зняли, і добрим людям допомогли.
Вже після прийняття закону Окружний адміністративний суд Києва визнав «надзвичайну» постанову НКРЕКП від 27 лютого 2015 року недійсною за позовом компаній Ахметова і Близнюка «Вінд пауер», «Вітряний парк «Новоазовський», «Вітряний парк «Очаківський», «Вітроенергопром», «Вітряний парк «Краснодонський» та «Вітряний парк «Лутугинський».
Також суд зобов'язав перерахувати тарифи компаніям-позивачам. Це прецедент, яким можуть скористатися інші учасники ринку.
Загалом ситуація з відновлюваною енергетикою залишається невизначеною. Орієнтирів нема, пріоритетів також. Єдине, на що сподіваються гравці ринку, що цей компромісний документ проіснує хоча б три-п'ять років.
НКРЕКП у даній ситуації відіграє не роль не стільки регулятора, скільки охоронця. Раніше новим учасникам закривали вихід на ринок «місцевою складовою». Тепер комісія захищає гроші енергоринку, щоб переорієнтувати їх на модернізацію «Укренерго» трансформаторами російського бізнесмена Костянтина Григоришина.
З урахуванням повної підконтрольності комісії президенту і відсутністю розмов про закон стосовно НКРЕКП це цілком логічно. При цьому фаворити минулої влади непогано почуваються навіть в розшуку та вигнанні.
- Информация о материале
Страница 569 из 1561
