Статьи

ДП «Електроважмаш» 2 лютого уклало угоду з ТОВ «Інвест-Стіл» щодо постачання товарів зі сталі вартістю 16,26 млн грн.

Про це йдеться у звіті підприємства, який був опублікований у «Віснику державних закупівель».

До кінця 2017 року держпідприємство планує закупити 16 найменувань брусків та прутів гарячого оброблення зі сталі. У документі не вказана кількість товарів, які планують закупити та ціни за одиницю товару.

Власником ТОВ «Інвест-Стіл» записаний Євгеній Семикопенко. Фірма є в переліку низки компанії, які Головне слідче управління Національної поліції підозрює в оборудці по виведенню з ДП «Електроважмаш» 505 млн грн.

З 2012 року «Електроважмаш» очолював Володимир Глушаков. У серпні 2015 р. Мінекономрозвитку звільнило Глушакова і призначило в.о.директора Дмитра Костюка. З тих пір Глушаков постійно домагається поновлення на посаді, зокрема, через Печерський райсуд м.Києва. 19 січня 2016 року, отримавши рішення суду на свою користь, Глушаков у супроводі озброєної охорони підрозділу «Титан» і людей у камуфляжі та із спецзасобами з охоронно-консалтингової компанії «Борисфен» з Дніпропетровська зайняв свій колишній кабінет і отримав доступ до печатки підприємства та фінансової документації.

Информация о материале

Опубликовано: 19 февраля 2016

«У меня и моей команды нет желания быть ширмой для откровенной коррупции», – покидая свой пост заявил экс-министр экономики Айварас Абромавичус.

Абромавичус на всю страну обвинил главу фракции БПП Игоря Кононенко в том, что тот лоббировал назначение своих людей на должности нескольких госкомпаний.

Среди интересующих Кононенко предприятий – «Укрхимтрансаммиак», «Укрзовнишинформ», Агентство аккредитации Украины и другие.

Публичные обвинения в коррупции своего соратника и партнера по бизнесу Игоря Кононенко президент тут же переадресовал в НАБ, заверив, что Игорь Кононенко готов сотрудничать с новым органом, призванным бороться с коррупцией.

Такой вот ход конем.

Глава НАБ Артем Сытник на все вопросы о деле Кононенко, как правило, опускает глаза и говорит что-то невнятное – вроде того, что «ведется следствие».

Он, как никто другой, понимает, в какую непростую ситуацию попал.

Все, кто знают, как работают следственные органы, осознают, что «дело Кононенко» – это блеф и манипуляция со стороны президента.

«Заявления Абрамовичуса – это только слова. Они не могут быть составом преступления. Доказать принуждение к каким-либо действиям постфактум – невозможно. И это президент прекрасно понимает», – уверяет руководитель Центра противодействия коррупции Виталий Шабунин.

Вчера президент присутствовал на присяге первых 30 бойцов Управления специальных операций, тех самых, которые будут «убойной силой» при задержании топ-коррупционеров.

Если детективы Бюро докажут причастность Игоря Кононенко к коррупционным схемам, этот спецназ окажется на пороге дома человека, которого между собой чиновники и бизнесмены называют «кошельком президента».

В противном случае – работа НАБ будет дискредитирована, а «борьба с коррупцией останется» только фигурой речи.

Что уже сделал НАБ за короткий срок с момента создания и как детективы Бюро оценивают перспективы «дела Кононенко», выясняла «Украинская правда».

Как создавалось НАБУ

«Новый орган еще толком не заработал, а его уже обвиняют в коррупции. Для спецназовцев бюро закупили носки по завышенной цене – 373 гривны за пару», – бодро начитывает стендап на ступеньках здания Национального антикоррупционного бюро журналист телеканала «Украина».

Виталий Шабунин, координатор Центра противодействия коррупции, услышав слова журналиста, лишь ухмыляется: «Слушай, носки – это уже четвертая информационная атака на НАБ за последнее время. Сытник уже много раз пояснял, почему спецодежда для спецзаданий не может стоить дешевле».

Шабунин – частый гость в Антикоррупционном бюро. Он – один из активистов, кто еще с марта 2014-го системно лоббировал создание нового органа по борьбе с топ-коррупционерами.

Только по скромным подсчетам общественной организации «Центра противодействия коррупции» и расследователей «Наши гроші», из украинского бюджета ежегодно выводится более 100 млрд гривен.

Ключевые схемы – госзакупки, таможня, нефтегазовый рынок. Причем должностные лица используют серьезное политическое прикрытие на самом высоком уровне.

Идея создания органа по борьбе с топ-коррупцией обсуждалась в течение нескольких лет активистами общественных организаций и журналистами – расследователями.

В марте 2014-го года общественники подали первые антикоррупционные законопроекты в ВР.

Но этот пакет законопроектов долгое время находился на изучении в Администрации президента. На тот момент исполняющим обязанности президента был Александр Турчинов. Шанс быстро принять пакет законопроектов был упущен.

К антикоррупционным законам вернулись только осенью 2014-го. Тогда всерьез за их изучение взялись юристы президента Порошенко.

«Логика правок заключалась в том, чтобы постараться сократить полномочия НАБУ и ослабить общественный контроль за органом. Но при этом законодательно расширить влияние президента на бюро», – считает эксперт Transparency International Ярослав Юрчишин.

Например, согласно первоначальному тексту закона президент лишь церемониально подписывал кандидатуру на пост главы НАБУ, а отбор кандидатов – была ответственностью независимой комиссии.

Но уже в феврале 2015-го была внесена правка в закон, согласно которой президент получал право выбирать главу из 2-3 кандидатов, прошедших предварительный отбор комиссии.

Также юристами АП не раз предпринимались попытки ограничить общественный контроль за деятельностью НАБУ, например, уменьшить количество участников Общественного совета.

«Чтобы отстаивать независимость бюро, мы встречались с представителями МВФ и поясняли им, что происходит с антикоррупционными законопроектами. А они в свою очередь давили на президента, фактически поясняя, что от скорости запуска бюро, зависит скорость траншей», – рассказывает координатор «Центра противодействия коррупции», как ситуативно удалось переигрывать противников НАБУ.

Самая сложная борьба разгорелась вокруг назначения главы.

В Администрации президента хотели видеть на этой должности грузина Давида Сакварелидзе. Видимо, предполагая, что он может быть более зависимым от президента кандидатом.

Общественность продвигала на этот пост депутата Виктора Чумака, но в АП были против.

Артем Сытник победил, оказавшись наиболее компромиссной фигурой. И, кажется, равноудаленной от политического влияния.

Такие же пляски были и вокруг назначения антикоррупционного прокурора Назара Холодницкого.

«Стратегия была такая, что всех самых принципиальных и постепенно выбивали. На мой взгляд, наиболее сильной кандидатурой был бы Виталий Касько, который проявил себя как очень принципиальный в деле «бриллиантовых прокуроров», – комментирует депутат Егор Соболев, соучредитель «Общественного люстрационного комитета».

От беспристрастной позиции антикоррупционного прокурора зависит многое. Это именно он дает разрешение на применение санкций в отношении подозреваемых, выемку документов, следственные действия. И фактически через него можно повлиять на ход дела, при желании его завалить.

Тот факт, что Порошенко тайным указом в конце января присвоил генеральское звание Назару Холодницкому, для многих стало сигналом – «Папа хочет показать, кто в доме хозяин».

Охотники за коррупционерами и риски НАБУ

«У нас есть все инструменты, чтобы расследовать коррупционные схемы. Наши журналисты немало уже сделали в этом направлении. К тому же мы усиленно учились на британских тренингах», – успокаивает журналиста «Украинской правды» улыбчивый Ираклий, аналитик НАБУ.

Свою биографию он описывает коротко: «Я – человек из «Большой четверки».( группа аудиторский компаний, в которую входит Deloitte, PwC, EY, KPMG – УП)

После Майдана Ираклий пошел работать в реформаторскую команду министерства экономики, анализировал ситуацию на госпредприятиях, прошел конкурс в новую прокуратуру. Но когда открыли вакансии в НАБУ, не раздумывая, подался на вакансию аналитика.

«Если хотя бы закрыть несколько крупных коррупционных схем, то нам и деньги МВФ окажутся не нужными», – мечтает он.

Ираклий – один из 22 аналитиков НАБУ (по штатному расписанию их должно быть - 31), который прошел многоэтапный отбор и в начале декабря был трудоустроен. Из 283 вакансий на позицию детективов НАБ, отобрано пока 80 человек.

Ираклий говорит, что нынешняя зарплата в 30 тысяч гривен, конечно, меньше чем он зарабатывал в международной аудиторской компании.

«Я никогда не думал, что буду работать в госструктуре. Но сейчас я не вижу более важного дела, чем борьба с коррупцией. Иначе мы ничего не построим», – поясняет свою мотивацию Ираклий.

Его коллега детектив Артем, в прошлом финансовый директор и боец одного из добровольческих батальонов, говорит еще жестче: «Если мы не начнем сажать коррупционеров, народ начнет их отстреливать самостоятельно».

И аналитик, и детектив уверены, что для проведения расследований у них есть почти все инструменты – открыто более 100 реестров (госреестры физических и юридических лиц, реестр доверенностей, базы МВД. ГАИ налоговой, казначейства – УП).

Что важно – детективы бюро, согласно закону, могут инициировать задержание, если есть подозрения, что фигурант дела может скрыться, как это было, например, в случае с Клюевым.

Но вот член Общественного совета при НАБУ и глава «Автомайдана» Алексей Гриценко не скрывает своего пессимизма.

«Риск политического давления очень высок, – говорит он. – Хотя президент и не принимает решений по НАБ, он старается влиять всеми возможными способами. Вот высказался по поводу того, что бюро не нужна прослушка – это уже о многом говорит. Сейчас попытка поставить коррупционера на прослушку должна осуществляется через СБУ и тут никак не застраховаться от слива информации».

Проблема, по словам Гриценко, не только в спецсредствах, но и в том, что законы, регламентирующие деятельность бюро, нуждаются в дополнениях – например, необходимо повысить зарплату бойцов управления сил специальных операций НАБ (сейчас это 4, 200 гривен).

Голосовать за эти изменения придется парламенту.

И как будут голосовать депутаты фракции БПП и Народного фронта, чьи представители – Игорь Кононенко и Николай Мартыненко ( уже экс-депутат – УП) – являются фигурантами дел, находящихся в разработке НАБУ?

«Дискредитация бюро уже началась. И президент в этом играет не малую роль, посылая сигналы в общество, что НАБ ему подконтрольно», – возмущается Шабунин. Он считает, единственный шанс Сытника и Холодницкого выстоять – это опереться на гражданское общество.

«Тест на Кононенко» – это не только испытание на прочность НАБ. Но и тест, который должен показать настоящее отношение президента к борьбе с коррупцией, а не только его пафосные заявления.

«Готов ли он посадить своего соратника и друга?» – вот главный вопрос, на который придется ответить Порошенко уже в ближайшее время.

Информация о материале

Опубликовано: 19 февраля 2016

Перед экономикой страны и ее банковским сектором стоят чрезвычайно серьезные внутренние угрозы и вызовы, обусловленные, прежде всего, как предыдущей, так и нынешней политикой власти, в том числе и НБУ. Главной угрозой является недоверие к руководству Нацбанка и правительству по поводу не только их способности, но и вообще желания удерживать финансовую стабильность и способствовать возобновлению экономического роста.

В экспертном и бизнес-сообществе все более популярно мнение, что сама власть (а точнее, представители в ней определенных финансово-политических групп с доступом к государственным финансовым ресурсам и рычагам регулирования и давления на бизнес) заинтересована в сохранении ощущения неуверенности и тревоги. А соответственно, высоких девальвационных и инфляционных ожиданий и дальнейшего обесценивания украинских активов.

В то же время с начала года значительно возросли внешние угрозы. Усилились негативные оценки относительно развития мировой экономики и особенно сырьевых рынков и экономик. Продолжение военно-политической агрессии и экономической войны со стороны России потребует от Украины значительных экономических расходов и приведет к уменьшению экспорта, то есть ухудшению сальдо текущего счета. Вместе с политической нестабильностью в стране все это сдерживает приток внешних частных инвестиций и кредитов. А возможность выхода государства на внешние рынки заимствований крайне ограничена. В значительной мере из-за практического отсутствия уже при новой власти экономических реформ по усилению защиты прав собственности, инвестора, кредитора, потребителя финансовых услуг и т.п. Власть постоянно и последовательно уже два года подряд срывает программы сотрудничества с МВФ и другими международными донорами. И потери от этого не одни лишь финансовые, хотя только в прошлом году было недополучено около 6 млрд долл. внешних государственных заимствований, направление которых в валютные резервы значительно усилило бы устойчивость национальной валюты. У нас все еще очень далекая от приемлемых стандартов свободного рынка, неконкурентоспособная и неустойчивая экономика.

Банковский сектор может и должен стать лидером и локомотивом реформ в стране. У читателя может возникнуть вопрос: почему в статье, посвященной банковскому сектору, так много места уделено вроде бы внешним относительно сектора или глобальным (права собственности и т.п.) факторам?

Во-первых, считаю важным определить глубинные интересы ключевых фигур и политико-финансовых групп, которые они представляют во власти. Потому что иначе сложно объяснить, почему они осуществляют или не осуществляют ту либо иную политику и реформы? В чем же заключаются причины такого поведения:

— В недостаточной компетентности управления такими сложными системами, как банковская?

— В ненадлежащей обоснованности решений, предлагаемых со стороны специалистов госорганов и экспертного сообщества?

— В недостаточности и низком качестве внутренних и внешних коммуникаций с бизнесом, экспертами и населением?

Или же на самом деле нынешние власть имущие готовят страну к большому переделу и перепродаже и все делают или не делают сознательно? От правильности ответа зависит и выбор необходимых действий со стороны общества. Ну чем, например, можно объяснить, что именно в разгар очередной нестабильности на валютном рынке глава НБУ заявляет, что «у курса нет возможности укрепляться». Да гривне и враги не нужны при таких защитниках. Или очередной «наезд» госпожи Гонтаревой на небольшие банки, который снова поднимает волну недоверия к ним и провоцирует отток вкладчиков и клиентов. Особенно после решения правительства о переформатировании финансовых потоков (заработных плат бюджетников, пенсий и социальных расходов). Чего в этих заявлениях и решениях больше — слабости или бизнес-интереса? И изменит ли ситуацию простая замена тех или других персоналий?

Во-вторых, при всей слабости банковской системы и многих накопившихся и своевременно нерешенных внутренних ее проблемах экономический кризис 2014–2015 гг. рожден не самой банковской системой, а некачественной экономической политикой правительства и монетарной политикой НБУ. Следствием чего стали чрезмерные девальвация и инфляция. А значит, ухудшение платежей и качества активов, бегство депозитов, невозвращение кредитов и т.п. Поэтому крайне важны существенное улучшение качества финансовой и фискально-налоговой политики правительства и проведение, в конце концов, всех необходимых структурных реформ для облегчения ведения бизнеса и улучшения инвестиционного климата. Особые требования к НБУ, ответственному за финансовую стабильность в государстве. Провозглашение Национальном банком одной четкой цели монетарной политики на среднесрочную перспективу (с разбивкой по годам периода) и осуществление всех мер по ее достижению в итоге вернут доверие к гривне, создадут условия для снижения стоимости привлечения банками ресурсов и кредитования ими экономики.

Повышение качества регулирования банковского (да и всего финансового) сектора одновременно требует решения проблемы конфликта интересов уже в самом НБУ как регуляторе рынка и ответственном за монетарную политику. И главное — руководство НБУ и правительство должны чувствовать именно свою вину перед бизнесом, в том числе банковским, за существующую ситуацию и искать возможности для содействия его деятельности и поддержки. Международный опыт последних лет дает много соответствующих примеров.

В-третьих, банки Украины при всех своих потерях последних лет, уменьшении стоимости активов (особенно при оценке в национальной валюте) все еще являются привлекательными для потенциальных инвесторов. И это касается и многих работающих банков (как крупных, так и не очень), и активов учреждений, перешедших в подчинение ФГВФЛ. И интерес, вероятно, представляют не так сами банки и их активы, как их залоги (имущество) и их чрезвычайно низкая стоимость. А после принятия новых законов об усилении ответственности владельцев обанкротившихся банков речь идет уже и об их личной собственности. В целом цена вопроса — сотни миллиардов гривен. При восстановлении финансовой стабильности (ведь рано или поздно это все же происходит) и экономической активности стоимость любого имущества будет расти. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы под лозунгом оздоровления банковской системы не произошли ее банальное разворовывание и обогащение небольшой группы при перенесении всех потерь на людей, государство и малый и средний бизнес. Твердо убежден — от качества и успеха в реформировании банковского и всего финансового сектора зависит успех реформирования страны в целом.

К сожалению, процесс оздоровления банковской системы серьезно затянулся и еще далек от завершения даже первой его фазы — стабилизации системы. Мировой опыт показал, что успешность преодоления финансовых кризисов и минимизация потерь требуют решительных и быстрых действий. Ключевые задачи следующие:

— выявление и немедленный вывод с рынка слабых неплатежеспособных банков (на это понадобится от трех до шести месяцев);

— провозглашение высшим руководством регулятора рынка (и, разумеется, последовательное выполнение этого обязательства), что все (подчеркиваю — все!) оставшиеся действующие финансовые учреждения являются надежными и получат в случае необходимости всю необходимую помощь (а государственные — еще и от Минфина);

— недопущение в дальнейшем на протяжении как минимум полугода никакого банкротства функционирующих банков;

— введение в случае необходимости дополнительных временных мер, например гарантирования всех вкладов на срок шесть месяцев во всех действующих банках;

— создание условий максимально быстрого очищения финучреждений от плохих (токсичных) активов, в том числе благодаря государственной поддержке (через создание или банка плохих активов, или санационного банка);

— доведение до банков на основе качественного стресс-тестирования необходимых объемов и реалистичного, но жесткого графика необходимой докапитализации и обеспечение его выполнения.

Понятно, что в перечень задач входят и те, которые являются постоянными и для регулятора, и для банков, — повышение качества регулирования рынка и защиты прав кредитора, значительное улучшение в банках качества корпоративного управления, оценки рисков и т.п. Мировой кризис 2008 г. выявил и остро поставил в повестку дня еще ряд новых вызовов. В частности, институциональную слабость регуляторов финансового рынка и несогласованность их действий или конфликт интересов сочетания в одном органе функций регулятора рынка и разработки и реализации монетарной политики. Другим важным выводом стало осознание необходимости усилить защиту прав потребителей финансовых услуг, в том числе повысить их финансовую грамотность.

Следует отметить, что вся необходимая для принятия решений информация было доведена новому руководству сразу после его прихода в НБУ. В том числе высококвалифицированными зарубежными экспертами, имеющими практический положительный опыт оздоровления банковских систем в своих странах и ряде других. Потому что в мире, в том числе в ВБ, МВФ, ЕБРР, на то время уже был накоплен мощный инструментарий действенного оздоровления банковских систем. Благодаря сотрудничеству с лучшими иностранными экспертами в рамках проектов технической помощи и постоянному сотрудничеству с МФО, качественные аналитические наработки по многим вопросам были и у специалистов соответствующих подразделений самого НБУ.

Каждый может дать собственную оценку, насколько украинская власть продвинулась в выполнении задач оздоровления банковского сектора. На самом деле есть вопросы, в которых НБУ достиг значительных изменений и успехов. Это трансформация самого НБУ, особенно в монетарно-экономическом блоке, и появление в его структуре департамента финансовой стабильности, который должен заниматься вопросами макропруденционного надзора за банковской и в целом финансовой системой. Создание комитетов (монетарного, банковского и т.п.) и перенесение именно в них обсуждения и подготовки ключевых решений по соответствующим вопросам. Новое руководство действовало решительно, актуализировав и использовав наработки об институциональной перестройке НБУ, подготовленные еще в 2009 г. в рамках проекта технической помощи, финансируемой правительством Канады и администрируемой МВФ. Принятая новая редакция закона о НБУ конкретизировала цели монетарной политики, существенно усилила его финансовую и операционную независимость от правительства. И заложила большую ответственность совета НБУ, что должно способствовать значительному повышению качества разработки и реализации политики регулятора. Принятые законы по усилению прозрачности в определении реальных собственников банков, а также повышению ответственности этих владельцев и высшего руководства учреждений за результаты их работы чрезвычайно важны и крайне нужны.

Вместе с тем моя оценка деятельности НБУ в части банковского регулирования крайне негативная. К сожалению, Нацбанк и далее продолжает сеять неуверенность. За окном февраль 2016-го, а банковская система, уже потеряв треть своего количества и активов, продолжает жить в страхе дальнейшего закрытия (ликвидации). Регулярные заявления высшего руководства НБУ, что уже в основном завершился или вот-вот завершится этап вывода с рынка неплатежеспособных учреждений, почти сразу опровергаются новым очередным банкротством. Или же возобновлением слухов о возможности банкротства крупного банка, связанного с тем или другим бывшим олигархом (или сейчас лучше говорить — магнатом). Или очередным пренебрежительным заявлением в адрес небольших банков об их неполноценности, кептивности, схемности и т.п., да и вообще об отсутствии необходимости в них для экономики. Позволю себе напомнить, что 10% банковских активов, которые кому-то кажутся незначительными, на самом деле означают около 100 млрд грн. И симметрично соответствующие средства на депозитных и текущих счетах в этих банках физических и юридических лиц. Если кто-то хочет окончательно добить малый и средний бизнес и присвоить его имущество, а расходы по возвращению депозитов в очередной раз перевести на государство, он выбирает простой, но губительный путь.

Неуверенность в своем будущем оставшихся на рынке банков порождает взаимное недоверие между ними, а еще больше — недоверие к банкам со стороны населения и небанковских учреждений и предприятий. С соответствующими последствиями для банков относительно возврата к ним депозитов, особенно в иностранной валюте. Относительно стоимости привлечения ресурсов, в том числе и на межбанковском рынке. А соответственно, и относительно стоимости кредитования банками реального сектора и населения. Вредит это и потому, что дестимулирует желание возвращать кредиты. Как результат, значительно ухудшается качество кредитного портфеля банков.

По оценкам независимых экспертов и международных рейтинговых агентств, неработающие активы украинских банков составляют до 45% от их общей стоимости (с прогнозом дальнейшего роста до 60%). Это требует от владельцев значительных объемов докапитализации принадлежащих им учреждений (сейчас эта сумма оценивается экспертами на уровне 120–150 млрд грн). Также все банкиры помнят о публичных заявлениях высших должностных лиц НБУ о достаточности для Украины и ста банков (хотя в дальнейшем такие заявления и опровергались). Помнят банкиры и примеры избирательных решений по выводу с рынка банков, как считает большинство банковского сообщества, по политическим или даже личностным признакам. Все это порождает у многих владельцев желание, прежде всего, максимально защитить и обезопасить свои имущественные интересы. Даже если это может повредить дальнейшим перспективам развития собственных банков.

Осуществленные изменения в регулировании усилили карательные возможности регулятора, но вместе с тем НБУ и власть сознательно тормозили улучшение условий ведения банковского бизнеса. Чрезвычайно неприятно было наблюдать в конце прошлого года за рассмотрением в ВР проекта закона о реструктуризации. Его принятие крайне необходимо для предоставления банкам возможности согласно лучшим мировым практикам избавляться от неработающих кредитов. Этот закон было необходимо принять еще в самом начале кризиса, а лучше, еще раньше. Но серьезно сопротивлялись налоговая служба и Минфин, усматривая вероятность злоупотреблений со стороны банков и потери предположительно возможных налоговых поступлений при списании или реструктуризации неработающих кредитов. Понадобились почти два года новых дискуссий (не говоря уже обо всех обсуждениях этого вопроса сразу после кризиса 2008 г.), давление со стороны МФО и включение обязательства о принятии этого закона как структурного маяка в программе сотрудничества с МВФ (со сроком утверждения в ноябре 2015-го), чтобы документ все же дошел до парламента и пролежал там несколько месяцев.

И вот наконец рассмотрение в Верховной Раде. Представляет закон заместитель министра финансов. В зале — ни одного представителя НБУ. Даже если они там где-то и были, то никак не проявили себя в дальнейших событиях. Когда председатель профильного комитета вышел с заявлением, что этот законопроект у них еще не рассматривался, и он просит снять его с рассмотрения, председатель ВР переспросил у заместителя министра, нет ли с его стороны возражений, и, получив согласие, отправил в долгий ящик такой крайне нужный законопроект. Конечно, здесь можно обвинить во всем депутатов. Но считаю главным виновником в таком развитии событий само руководство НБУ, которое ничего не сделало для привлечения внимания депутатов и руководства ВР к чрезвычайной актуальности и насущности принятия этого законопроекта. В том числе и путем привлечения к цивилизованному давлению на депутатов банковского сообщества и бизнесовых, экспертных и общественных организаций. К сожалению, такое поведение НБУ типично. Он в большинстве случаев ограничивается только декларированием необходимости усилить защиту прав кредиторов и т.п. и размещением на сайте перечня необходимых для принятия законов и нескольких объясняющих слайдов.

Руководство НБУ проявляет полную незаинтересованность в наличии четкого и эффективного плана действий по реформированию банковского сектора, поскольку не хочет быть прозрачным и подотчетным обществу. Уверен, что найдутся люди, которые не согласятся с этим утверждением, ссылаясь на принятую Национальным советом реформ и утвержденную решениями НБУ и других регуляторов финансового рынка так называемую Комплексную программу развития финансового сектора Украины до 2020 г. (далее — Программа). Почему же тогда я (как и многие другие) считаю этот документ не просто слабым, но и вредным? Каждый читатель согласится, что следует различать симптом болезни (например, голова болит) и причину (проблему), которая его порождает (ударился, высокое давление и т.п.). И что от правильного диагноза (определения проблемы) зависит и успешность лечения. То же касается и финансового сектора в целом и банковского, в частности. На этапе подготовки и перед принятием проект Программы был подвергнут сокрушительной критике экспертного сообщества и представителей финансового сектора. Позиция автора этой статьи была изложена в публикации «Финансовый сектор: реформировать нельзя имитировать» на сайте Лига.net от 31 марта 2015 г.

Результатом давления со стороны общественности было только продление срока рассмотрения на Совете реформ и некоторые косметические правки, практически не улучшившие качество документа. Главные претензии к программе состоят в неправильности определения в ней ключевых проблем финансового сектора и замене их только последствиями реальных проблем.

Все соглашаются, что украинские банки (как крупные, так и небольшие) являются кептивными и отягощенными высокой долей неработающих кредитов. Что банковская система высококонцентрированная, но недостаточно консолидированная и нуждается в значительной докапитализации. Что государственные регуляторы оказались институционально слабыми. А права кредитора не защищены, как и в целом права предоставляющих финансовые услуги и их пользователей. Но мало констатировать этот факт! Надо четко определить причину, которая его порождает, иначе болезнь не вылечить. Не претендую на истину в последней инстанции — у меня нет абсолютно правильных ответов на все вопросы. Но убежден, что без четкого определения существующих проблем успеха в достижении провозглашенной цели не достичь. Понятно, что формат статьи не позволяет охватить всю проблематику реформирования банковского сектора, поэтому остановлюсь только на отдельных принципиальных аспектах.

Государственные банки продолжают быть карманными для провластных политико-бизнесовых групп, остаются крайне неэффективными и искажают конкуренцию на банковском рынке. Вместо четкого определения проблем, порождающих такую ситуацию, принципов и задач по их преодолению Программа ограничивается только констатацией операционной зависимости госбанков и содержит (так и не выполненную) задачу разработать до 30 августа 2015 г. комплексную стратегию их развития. Напомню, что работа по реформированию банковского сектора ведется уже новой командой во главе с ныне заместителем председателя НБУ г-ном Рашкованом начиная с весны прошлого года. И это все, на что они были способны при наличии значительного международного опыта и высококвалифицированных экспертов, сотрудничающих с НБУ и Минфином?

Сколько времени требуется, чтобы признать, что неправильность и нечеткость мандата (миссии) государственных банков, направлений и инструментов их деятельности, а самое главное — несоответствие имеющихся практик корпоративного управления госбанками лучшим мировым принципам и практикам и привели к тому, что Укрэксимбанк так и остается обычным универсальным коммерческим банком, а не учреждением, сосредоточенным на поддержке именно экспортно-импортных операций. Что неэффективная его и Ощадбанка деятельность уже стоила десятки миллиардов гривен помощи из бюджета. Напомню, что уже февраль 2016-го, а дальше комментариев относительно будущего госбанков из уст высоких должностных лиц Минфина дело не продвинулось. Хотя нет, поскольку правительство в очередной раз инициировало перераспределение в пользу госбанков рынка банковских услуг, связанных с выплатами зарплат. И это вопреки всем провозглашенным в Программе декларациям о создании равных условий для конкуренции в финансовом секторе и т.п.

Важность быстрой и качественной трансформации существующих госбанков позволила бы поставить на повестку дня и вопрос участия государства в решении проблем неработающих кредитов коммерческих банков через создание банка плохих активов или переходного банка. Так как согласия на это от МФО и других кредиторов, по моему мнению, не получить без успеха с коренным реформированием госбанков. Как и согласия на развитие действительно крайне нужного для экономики страны банка реконструкции и развития.

Практически ничего не сделано для усиления защиты прав потребителей финансовых услуг. Это не было и не является приоритетной задачей существующей власти. Достаточно просто посмотреть в Программе, как они видят ситуацию, проблемы, которые ее порождают, цели и задачи, сроки и критерии выполнения. Проблемой (в терминах Программы — фактором) определяется «недостаточный уровень или полное отсутствие гарантий прав защиты интересов потребителей финансовых услуг (в том числе заемщиков)». И это соответствует действительности, но только как констатация существующего положения дел (за исключением того, что вместо слова «интересов» во всем мире употребляют слово «прав» — и это, как говорят в Одессе, две большие разницы). Но в результате такого определения проблемы Программой предусматривается и соответствующая задача по ее решению: «обеспечить защиту прав потребителей... финансового сектора» (в постоянной связке с его инвесторами).

Аналогично констатируется «низкая финансовая грамотность населения» (кто же спорит?!), и задача тоже аналогичная — «повысить уровень финансовой грамотности и уровень культуры сбережений населения». Это то же, как если бы врач сказал пациенту: «Если у тебя болит голова, то вылечи голову!» — и только этим ограничился. И что бы вы сказали о профессионализме такого врача?

Убежден, что почти все согласятся с низкой оценкой качества услуг большинства украинских финучреждений (в т.ч. банков), дискриминационной относительно потребителей практики их работы. Впрочем, то же касается политики и действий НБУ и других органов власти, влияющих на финансовые рынки. Вместе с тем все большая сложность современных финансовых продуктов и услуг создает условия для перекладывания рисков именно на потребителей. Поэтому с учетом международного опыта и привлечением экспертного сообщества была разработана и еще в октябре 2012 г. (распоряжением КМУ) одобрена Стратегия реформирования системы защиты прав потребителей на рынках финансовых услуг, реализация которой коренным образом изменила бы ситуацию. В ней констатируется полное несоблюдение в Украине общих принципов защиты прав потребителей финуслуг ОЭСР. Среди главных проблем — отсутствие в нормативно-правовой базе по вопросам регулирования рынков финуслуг положений об обеспечении защиты прав их потребителей, отсутствие органа, имеющего полномочия по защите прав потребителей, отсутствие действенных механизмов защиты от рисков и несовершенная система решения споров. В упомянутой стратегии четко определены принципы реформирования, основные задачи и мероприятия, пути реализации и ожидаемые результаты. Абсолютно не идеализирую этот документ, он нуждается и в критическом переосмыслении, и в актуализации с учетом приобретенного за прошлые годы опыта. Но утверждаю: он является качественной основой для быстрого развития надлежащей системы защиты прав потребителей, в том числе и существенного повышения финансовой грамотности.

Но власть, как показывают ее действия (и, прежде всего, НБУ), в этом не заинтересована. И дело, убежден, не только в слабой профессиональной компетентности разработчиков Программы. Главное, по моему мнению, их принципиальное нежелание усиливать защиту прав как потребителей финансовых услуг, так и инвесторов и кредиторов. Иначе у Национального банка, Минфина и других регуляторов не было бы возможности такой их дискриминации, как запрет на снятие депозитов, бесстыжее введение на продолжительное время валютных ограничений и т.п. Также грубо и непрозрачно ведет себя власть при закрытии банков или других финансовых учреждений, что приводит к перераспределению рынков не только финансовых услуг, искажению условий конкуренции и т.п.

Нынешнее состояние дел по реформированию банковского сектора подтверждает отсутствие лидерства и желание радикальных изменений со стороны высшего руководства НБУ. Напомню, что ответственным за реформу финансового сектора является глава НБУ, а руководителем целевой команды реформ — один из ее заместителей.

Положительные достижения, которые тоже есть, и новые качественные законопроекты и предложения решений стали скорее результатом активности и неравнодушия рядовых сотрудников и работников среднего звена НБУ, а также качественной работы и давления независимых украинских и иностранных экспертов и МФО.

Избирательность политики регулятора и недостаточная ее открытость и прозрачность, неумение признавать ошибки и отсутствие качественных коммуникаций оставляют НБУ без надлежащей общественной поддержки, в том числе со стороны банковского сообщества. Вместе с тем банковское сообщество властью сознательно разъединяется, у него нет единого влиятельного голоса и способности эффективно и цивилизованно лоббировать интересы сектора. Все это напоминает известную притчу со времен нацистской Германии, когда рядовой гражданин не видел необходимости вставать на защиту коммунистов, евреев, профсоюзных деятелей и др., когда тех последовательно приходили арестовывать под поводом непринадлежности к соответствующим социальным прослойкам. Но когда в итоге пришли и за ним самим, он понял, что защищать его уже некому. Сейчас украинский бизнес, особенно банковский (в том числе с иностранными корнями), напоминает того рядового человека.

Меня уже длительное время удивляет некритичная к некачественным действиям и губительной бездеятельности украинской власти позиция международных финансовых организаций (МВФ, ВБ, ЕБРР). Как и работающих в Украине представителей иностранных банков. Да, в вопросах необходимости усилить защиту прав инвесторов и кредиторов и т.п. они в первых рядах. Но в оценке действий власти, уничтожающей украинский бизнес (особенно банковский, да и в целом финансовый), они, по моему мнению, занимают отстраненную позицию. И этим значительно ослабляют общую способность бизнеса к действенной коммуникации с властью и выработке качественных, нужных и полезных одновременно для населения, бизнеса и государства решений. Мой единственный ответ, почему так происходит, — это пренебрежение к украинскому бизнесу (как преступному, по их меркам) и бизнес-интерес к перераспределению активов и рынков при значительно большей по сравнению с украинскими визави защищенности, возможности играть «в долгую» и наличии достаточных ресурсов в иностранной валюте. Показательно объявленное в свое время предложение министра Абромавичуса о недопущении к приватизации крупнейших стратегических украинских предприятий представителей именно украинского бизнеса (добавив, для замыливания намерений, к недостойным и российский бизнес). Дальнейшие «акценты» можно легко спрогнозировать и относительно продажи активов обанкротившихся банков, и относительно вхождения в активы госбанков и т.п.

Главные итоги

Ключевыми проблемами, обусловившими существующую ситуацию, являются:

— желание и в дальнейшем руководить банковской системой в ручном режиме, а не на основе прозрачных принципов и стандартов;

— чрезмерная мнимая компетентность и амбициозность при низком уровне реальных знаний и навыков регулирования такой сложной системы, как банковский сектор;

— отсутствие действенного стратегического направления и контроля со стороны совета НБУ и эффективного сотрудничества с экспертным и банковским сообществом.

Поэтому крайне нужны немедленные кардинальные изменения политики и люди, которые будут ее разрабатывать и воплощать.

Украинский бизнес, в том числе банковский, всегда показывал невероятную способность адаптации к наихудшим условиям и довольно быстрому восстановлению после тяжелых предыдущих кризисов (1998-го и 2008 г.). Хватало двух-трех кварталов для остановки падения, стабилизации и начала роста. Совсем не так происходит сейчас. Экономическое падение, начавшееся в начале 2014 г., приостановилось только во второй половине прошлого года, но на очень хрупкой основе. Валютный, банковский и долговой кризисы не преодолены и еще не достигли своего дна, не говоря уже о стабилизации и восстановлении. Понятно, что этому мешают сложные внешние факторы и далеко не полное преодоление последствий предыдущих кризисов. Но главным препятствием для быстрого восстановления банковской системы является политика власти в целом и непосредственно руководства НБУ.

Информация о материале

Опубликовано: 19 февраля 2016

Вищий господарський суд відхилив касацію прокуратури й залишив Обслуговуючому кооперативу «Лісопарк» земельну ділянку площею 0,50 га. Про це йдеться у постанові суду від 3 лютого 2016 року.

Земельну ділянку кооперативу депутати Харківської міськради передали безкоштовно у 2009 році.

У 2015 році прокуратура оскаржила це рішення у суді.

Суд встановив, що земля дійсно була передана з порушенням Житлового та Земельного законодавства, але прислухався до аргументів відповідача про закінчення терміну позовної давнини. Суди всіх попередніх інстанцій також погодилися, що ділянка була передана з порушеннями. Але в позові прокуратури відмовили.

Засновниками споживчого кооперативу «Лісопарк» є Андрій Сергійович, Олександр Сергійович та Зінаїда Кирик.

Сергій Кирик був головою правління АК «Харківобленерго» з 2005 по травень 2015 року. Невелика частка акцій цієї компанії була у Харківського міського голови Геннадія Кернеса.

Нагадаємо, що Житловий кодекс УРСР, який до цього часу діє в Україні, дозволяє житлово-будівельним кооперативам отримувати безкоштовно землю для побудови багатоквартирного житла. Але Кодекс висуває декілька вимог до учасників ЖБК: його члени повинні постійно проживати у місті, де буде будуватися житло, потребувати поліпшення житлових умов і стояти у квартирній черзі. А ще стояти на обліку бажаючих вступити до кооперативу при підприємстві, установі, організації або виконкомі ради. Членів кооперативу має бути щонайменше п’ятеро, але загалом стільки ж, скільки і квартир у запланованому будинку. Вік членів кооперативу – до 30 років.

Тому засновники більшості житлово-будівельних кооперативів реєструють їх як обслуговуючі. І хоча такі організації не мають права на безкоштовне позачергове отримання землі, міські ради виділяють їм ділянки по всій Україні.

Информация о материале

Опубликовано: 19 февраля 2016