Главная
Почему реформы в Украине тормозят?
А действительно, почему? Простой ответ, который можно часто услышать в Facebook - #всепропало и #нассливают. Но для более вдумчивой аудитории таких аргументов недостаточно.
Действительно, о торможении реформ говорят все. Об этом говорят западные лидеры и их послы, представители международных организаций и отечественные предприниматели, веселые тетушки на базаре и пасмурные мужчины в маршрутке. Говорят даже президент и премьер-министр.
В этом тексте мы попробуем с этим вопросом беспристрастно разобраться. Для этого автору пришлось опросить пару сотен человек (экспертов, предпринимателей, активных граждан, а также депутатов и членов правительства) и представить огромное количество их комментариев в сравнительно небольшой статье.
Мы начнем с анализа объективных факторов, которые тормозят реформы. Дальше рассмотрим субъективные, а завершим предложениями по выходу из нынешней ситуации. Мы не даем здесь оценок деятельности отдельных персоналий, а рассматриваем ситуацию комплексно, в целом.
Итак, объективные причины торможения реформ.
1. Слишком поздно появились предпосылки.
Это правда, ведь реформы делаются путем изменения законов, а для этого нужен парламент. На протяжении большей части 2014 года мы имели парламент, в котором преобладали регионалы. Он был абсолютно непригоден для проведения изменений. И лишь после парламентских выборов, после формирования коалиции и нового правительства, мы можем взяться за реформы.
К тому же, не следует забывать и о том, что первые месяцы после победы Майдану пришлось второпях разбираться с наследством поваленного режима - от дотла разрушенной армии до украденных на года вперед государственных финансов.
2. Реформы нуждаются в много времени.
Это правда, ведь система построена таким образом, чтобы защитить свое постоянство от непродуманных изменений. Законопроект должен быть написан, внесен в Кабинет Министров, всесторонне рассмотрен и согласован всеми министерствами, внесен в Верховную Раду, рассмотрен в комитетах, принят в первом чтении. Должны быть собраны замечания, все они обсуждены, внесены правки, далее принятие во втором чтении, подписание Президентом. А дальше начинается продолжительный процесс имплементации, который требует значительно больше времени. Еще более сложная, намного более сложная процедура - внесение изменений в Конституцию. Но этого требуют определенные реформы, например, судебная.
3. Реформы всегда блокируются средним звеном старой системы.
Это правда, ведь должно было принять закон. Его нужно внедрить (в том числе написать подзаконные акты). Чиновники, которые являются частью старой коррупционной системы («Гидры»), не настроены так просто разводиться со своими доходами и будут тормозить все, что можно. Еще и будут защищаться карманными общественными организациями-имитаторами, которые также является частью системы.
Саботаж, непрофессиональность, безынициативность преобладают. Даже при наличии желания отдельных должностных лиц, система, которая строилась не один год, имеет большой ресурс сопротивления изменениям и самовосстановления. Даже добросовестный чиновник всегда лучше скажет «нет», чем возьмет на себя ответственность за возможную ошибку. Недавние назначения молодых членов правительства (например, на уровне заместителей министров это уже больше десятка самоотверженных специалистов высшего сорта) не составляют критической массы.
4. Психология избирателей не изменилась.
Это правда, ведь немного больше половины избирателей остаются в плену старого мышления и старых ценностей. Они продолжают возлагать надежды на государство, а не на себя. Ждать, когда уже им сделают наконец счастливую жизнь. Люди не хотят ничего менять, виднеясь о гарантированной зарплате, высоких пенсиях и бесплатной медицине. Меньшинства хочет реформ и борьбы с коррупцией, большинство хочет покоя и мира.
Площадь и война не стали факторами изменений в жизни этих людей. Они не поддержат никаких реформ, а любой реформатор моментально потеряет рейтинг.
5. Война и кризис.
Это правда, ведь для реформ нужны деньги, а их забирают кризис и война. Высокие должностные лица весьма заняты проблемами войны, чтобы иметь возможность спокойно заняться реформами. В той самой Грузии война началась уже после того, как основные реформы были проведены. Война, кстати, еще и отвлекает волонтеров, которые могли бы направить свою энергию на преобразования.
Все вышеупомянутое - правда, но это не вся правда. Голос совести подсказывает, что это все довольно слабые оправдания.
Поздно появились предпосылки. Голос совести: Значительная часть реформ может быть начата на уровне Правительства, потому что определенные вещи регулируются не законами, а постановлениями Кабинета Министров.
Например, работу по дерегуляции или быстрое внедрение телекоммуникации 3G можно было сделать летом и осенью. Это время потеряно.
Реформы нуждаются в много времени. Голос совести: На самом деле потрачено очень много времени. Законопроекты можно было подготовить заранее. Для этого существуют экспертные сообщества, готовы работать на волонтерских началах, структуры гражданского общества, которые давно уже разработали и предложили ряд законопроектов.
Имея парламентское большинство, можно вносить законопроекты от нее целыми пачками, обходя Правительство. Напряженный график работы парламента обеспечил бы принятие значительного количества законов уже в январе, если не в декабре. Готовность на реформы означала бы, что партийцам надо не посади делить, а быстро принимать ключевые решения. А теперь много вещей приходится делать на скорую руку, под временным прессом.
Реформы всегда блокируются средним звеном старой системы. Голос совести: Именно поэтому все реформы должны начаться с реформы Кабинета Министров, и уже для этого точно не нужно было ждать нового парламента. Очищение правительственной системы могло происходить на протяжении того полугодия, когда в условиях старого парламента правительством руководили «камикадзе».
А после парламентских выборов новые министры получили бы уже обновленный аппарат, готовый к выполнению новых задач. Принимая во внимание количество людей из бизнеса и гражданского общества, которые готовы идти работать, проблем с кадрами не было бы. Вместо того Правительство даже не внесло свою собственную реформу к плану работы. Ни единого саботажника не наказали.
Психология избирателей не изменилась. Голос совести: Именно поэтому нужно постоянно объяснять сущность реформ, объяснять и объяснять. И еще пользоваться удачным временем для реформ, а сейчас именно такое время: жить по старым правилам уже невозможно, а новых никто не предложил. Окна возможностей для общественного принятия реформ не такие большие, и они могут закрыться.
Война и кризис. Голос совести: Война является хорошей причиной откладывать реформы «на потом». Если реформы начнутся только после войны, то противники реформ сделают все возможное, чтобы война была вечной. Да и можно ли без реформ выжить и победить более сильного соперника в гибридной войне?
Кажется, больше объективных причин для торможения реформ нет. Давайте теперь посмотрим на субъективные.
6. Коррупция и самоуверенность.
Существует множество известных примеров коррупции после Майдана. Некоторые из них уже расследуются. Понятно, что коррупционеры делают все возможное, чтобы затормозить потерю своих сверхприбылей. Определенные сферы оккупированы настоящей мафией, без преувеличения.
Даже честные политики вынуждены считаться с системой: ведь реформы подрывают основы благосостояния тех групп, которые стоят за победившими парламентскими партиями. Поэтому политики делают изменения осторожно, чтобы с этими группами не ссориться. Ведь политика есть искусство возможного.
К тому же, значительная часть политических лидеров считает, что времени для реформ достаточно. А значит, можно еще немного посидеть в зоне комфорта, еще немного поработать по старым схемам, сдерживая реформы, а потом можно их возглавить и войти в историю знатными реформаторами.
7. Недоверие народа.
Что бы не делали реформаторы, народ все равно им не верит. И это после того, как соответствующие партии получили наивысшие результаты на парламентских выборах. Что же изменилось за каких-то пару месяцев? Это и потому что оно, что ничего не изменилось.
Недоверие в значительной мере основывается на нарушении политиками простых «правил техники безопасности»: невыполнение прежде данных обещаний, противоречивые заявления, отсутствие четкой позиции, явное отсутствие правды в коммуникации и справедливости в действиях.
Ну что, может, снова послушаем голос совести?
Голос совести: Это все правда. Политики действительно руководствуются своими личными страхами и убеждениями, неадекватными оценками степени драматичности ситуации.
И это основная причина, почему политики никогда не делают реформ. Мы об этом писали еще в октябре, упоминая известное выражение, приписанное Уинстону Черчиллю: «Государственники отличаются от политиков тем, что политик думает о следующих выборах, а государственник - о следующих поколениях».
Реформы делают только профессионалы, которые не имеют никаких политических обязательств, никаких страхов относительно рейтинга, а лишь страх неважно выполнить свою работу и тем опозорить профессиональную репутацию. В начале декабря, анализируя вновь назначенное правительство, мы писали, что у него нет 100 дней. Но вот эти 100 дней скоро подходят к концу, а почти ничего не сделано.
Политические ошибки приводят к краху. И даже министры- иностранцы, назначенные по квоте БПП, не спасают.
Во-первых, Правительство работает как единая система, и невозможно сделать реформы в одном отдельно взятом ведомстве. Реформы являются комплексными, и невозможно сделать, например, качественную налоговую реформу без бюджетной, пенсионной и т.п.
Во-вторых, никакой министр ни на что не способен без заместителей, а их назначает Правительство. Не удивительно, что у многих министров до сих пор так и не появился полный комплект. А министров-одиночек без команды мы видели еще в прошлом правительстве. Короче говоря, лебедь, рак и щука так и не нашли общего языка. Коалиционная, а не профессиональная природа правительства, как мы и предусматривали, стала препятствием на пути реформ.
Кстати, выражение Черчилля напоминает нам о еще одном недостатке политиков. Временами в них нет масштаба мышления, они затыкают тактические дырки стратегическими ресурсами. Например, таким, как ресурс доверия.
Относительно доверия народа. Можно сколько угодно говорить об «не такой» ментальности, связанной то ли с черноземами и хуторянством, то ли с постоянными иностранными оккупациями. Частично это будет правдой: доверие в нашем обществе действительно в дефиците. Но неожиданный и ошеломляющий взрыв доверия на Майдане, в добровольческих и волонтерских движениях не зацепил доверие к власти. Две простых и понятных причины - отсутствие информации и отсутствие символов.
8. Отсутствие информации.
О реформах очень много говорится, но поверхностно, без объяснений, так как это слово уже затерлось. Именно постоянное употребление слово «реформа» ничем не отличается от времен «папередников».
Нет никаких специальных информационных мер, чтобы объяснить суть какой-то конкретной реформ: почему она нужна, как будет делаться, почему сначала станет хуже, а в перспективе значительно лучше, и почему нельзя медлить, а надо «резать», и почему нельзя ожидать немедленных результатов.
Вместо того преобладает негативная информация, и мало транслируется образ новой страны, цветущей после реформ. Да, есть определенный позитив на сайтах органов власти, но их читает меньшинство. Информацию надо продвигать через популярные онлайновые площадки, социальные сети, радио и телевидение и т.п.
Недавний призыв Президента к руководителям телеканалов делать передачи о реформах не учитывает того, что члены правительства по обыкновению сами не знают, что сказать. Понятно, что в условиях, когда люди не понимают и привыкли к обману, они способны только бояться, чтобы не стало еще хуже. А в условиях недостаточной коммуникации придумают себе такие нереально ужасные сюжеты, что классики жанра отдыхают.
Добавьте к этому информационные спецоперации вражеской страны, направленные на дискредитацию идеи реформ и украинской государственности в общем, «раскачивание лодки» и конкретные точечные удары (например, дискредитацию министров-иностранцев как абстрактной идеи и конкретных личностей) и все это в условиях полного отсутствия отечественной контрпропаганды, и вы получите описание информационного поля, в котором живое средний гражданин.
9. Отсутствие символов.
Люди не доверяют реформаторам, потому что не видят простых конкретных изменений. Несколько быстро сделанных вещей, которые стали бы символами победы над старой системой («Гидрой»), в значительной мере восстановили бы доверие, но где же эти символические победы?
Новая патрульная служба, решительно упрощенные административные услуги, отмена виз в ЕС - эти вещи могли бы стать предвестниками реформ для граждан. Внедрение прозрачных электронных государственных закупок, снижение налогового нагрузки, отмена бесчисленных форм отчетности, лицензий, ограничений и инспекций (то есть дерегуляция) - это долгожданные сигналы для бизнеса. Сейчас похвастаться нечем, а о налоговой реформе как классическом плохом примере мы еще скажем ниже.
Доверие к реформам подрывается также старыми практиками. В парламенте - голосованием за чистые листы, как это было с бюджетом и налоговыми изменениями перед новым годом, кнопкодавством (не персональным голосованием), пренебрежением Коалиционным соглашением, отсутствием открытого диалога. В исполнительной власти - непрозрачными назначениями явным образом некомпетентных, но близких людей и неудачными псевдореформами.
«Доверие» - есть ключевое слово реформ, и играть с ним опасно. Когда глава Государственной фискальной службы говорит на камеру о прозрачности и предсказуемости налоговой системы, миллионы людей по ту сторону телеэкранов грустно или презрительно смеются.
Реформы нуждаются в доверии, а доверие нуждается в диалоге. Широкие общественные обсуждения проектов реформ привели бы к существенному снижению социального напряжения, начала восстановления доверия со стороны бизнеса. Но коммуникации нет.
Провал отдельных реформ - это не просто «ноль» на счету псевдореформаторов, это истинный «минус», потому что доверие теряется быстро, а завоевывается медленно. Потеря доверия углубляется противоречивыми сигналами на манер «сделаем по-новому, а если не удастся, то вернемся к старому». Следствие - полная дезориентация общества.
Напоследок еще три важных фактора торможения реформ.
10. Недостаток политической воли.
Уже столько раз цитировался Каха Бендукидзе, Лешек Бальцерович и другие большие реформаторы о необходимости жесткой политической воли, что излишне повторять эти крылатые выражения.
Решительность, четкая субъектная позиция, даже определенной мерой авторитарность, крайне необходимы для преодоления сопротивления системы. Все успешные истории реформ - это самоотверженная политическая воля, даже определенной мерой самопожертвование, сильное лидерство, вокруг которого сплачивают большие социальные группы.
11. Неумение сплотить союзников.
Для этого необходимо видеть эти группы, вести с ними диалог. Малый и средний бизнес и организованное гражданское общество (включая экспертные сообщества и волонтерские движения) - это две мощные силы, на которые можно опираться при проведении решительных реформ.
В давние времена короли, чтобы преодолеть сопротивление большой аристократии, опирались на мелкое дворянство и городскую буржуазию. Мы имеем похожую ситуацию, ведь наша экономическая система очень даже напоминает «новый феодализм». Король без поддержки других социальных групп бессилен против больших феодалов. И тогда начинается стихийный и жестокий бунт. В нашем случае недоверие политиков к гражданскому обществу и малому и среднему бизнесу мешает им опираться на эти силы, которые могут играть решающую роль и предоставить чрезвычайно ценный человеческий капитал.
Очень хорошим примером является провал налоговой реформы. Предприниматели хорошо помнят, как согласованные предложения деловых ассоциаций были выброшены в мусор прошлым летом. А потом сборщики налогов все сделали сами и впопыхах, а теперь жалуются, что было недостаточно времени.
12. Система не ремонтируется изнутри.
Каждому понятно, что эффективнее это делать извне. Тяжело представить чиновников, которые сами себе сокращают функции, права и численность подчиненных (а с этим связано уменьшения собственного статуса), вместо того увеличивая собственную подотчетность и прозрачность, расширяя права граждан и бизнеса.
Субъект и объект реформ должны быть разбавлены. В уже рассмотренном примере налоговая реформа, которая поручена разрабатывать сборщикам налогов, - это экономический нонсенс, ведь сборщики налогов представляют лишь интересы доходной части бюджета, им начхать на экономическое развитие, занятость и безработица, борьбу с бедностью и предотвращение социальных взрывов. Уже не говоря об инновациях, экономической независимости и т.п. Это как автомобиль, в котором есть педаль тормоза, а нет педали газа. Далеко мы на нем не уедем.
Да и или можно вообще починить тот старый автомобиль, ржавый и без колес?
Иногда необходимо решиться его выбросить на помойку, создав новую современную систему. И здесь «институционная память», сохраненная внутри старой системы, и так высоко оцененная членами правительства, играет чрезвычайно плохую роль. Практики правления, проверенные десятилетиями советского и постсоветского жизни, могут быть в прямом понимании слова убийственными во время войны и глубокого кризиса.
Скоро будет год с момента победы над Януковичем. Скоро будет год, как Майдан привел к власти новое правительство. Потерян целый год, и суд истории этого не извинит, даже если извинит суд народный.
Не надо думать, что все обстоит благополучно, если народ еще терпит. Терпение не безгранично. В условиях бедности, недоверия и ощущения несправедливости есть только один шаг от слез и ненависти к насилию. Бессмертная надежда политиков на безразмерные и безусловные западные деньги и терпеливо покорный народ - не имеет под собой никакого грунта.
А напоследок предложим 10 решительных шагов, которые могли бы сдвинуть реформы с места:
1. Заключить и утвердить конкретный помесячный план действий на ближайший год со сроками, показателями и ответственными. Уместно и уже ко времени, что определенные политики (депутаты, министры) возьмут на себя публичную личную ответственность за конкретные реформы: кто-то за одну, кто-то за другую и так далее.
2. Срочно и в первую очередь реформировать Кабмин, для чего разработать программу, которая должна быть полностью выполнена за 2 месяца. Резать функции, а не должности. Фактически уничтожить старые постсоветские ведомства и создать новые, компактные и эффективные. Лучше всего для этого ввести должность вице-премьер-министра по реформированию Правительства с ограниченным сроком полномочий - сделал и ушел.
3. Объявить «призыв» экспертов гражданского общества на волонтерских началах для быстрейшего внедрения изменений по вышеупомянутому единому плану. Большой объем работы по спасения страны можно выполнить даже без участия государства: разработка проектов реформ, подготовка команд, публичная коммуникация.
4. Срочно провести реформу по дерегуляции на основе разработок команды проекта Easybusіness. Это будет первым положительным сигналом для экономики. Широко коммуницировать результаты в Украине и за границей.
5. Срочно ввести во всех органах власти и госпредприятиях электронные государственные закупки на основе пилотного проекта, который уже внедряется в отдельных ведомствах. Это самый большой системный удар по коррупции и значительная экономия бюджета. Широко коммуницировать результаты в Украине и за границей.
6. Начать общественные обсуждения ключевых реформ при участии представителей деловых кругов и экспертных сообществ. Первый приоритет - налоговая реформа. Но начать с явного и четкого провозглашения новых правил игры - подписать договор между бизнесом и властью как часть Нового общественного договора.
7. Развернуть систему публичной коммуникации реформ на базе руководящих телеканалов и специально созданной группы правительственных экспертов уровня заместителя министра. За каждым проектом реформы должны стоять команда. Граждане должны видеть, что это за люди и какие их взгляды, намерения и ожидания. Фокусирование внимания через социальные сети, культурные события и т.п. - это радушно сделают тысячи волонтеров, для которых успех той или другой реформы станет личным делом.
8. Срочно провести назначение на все вакантные должности заместителей министров.
9. Дать соответствующие поручения относительно кардинального ускорения следственных действий по резонансным коррупционным делам правительственного уровня. Прямо сейчас, не ожидая создания Антикоррупционного бюро.
10. Срочно пересмотреть бюджет, сократив его расходы к уровню 45% ВВП. Это будет главнейшим сигналом украинским гражданам и международным финансовым организациям, что реформы начались.
Кто же должны выполнять этот план?
Мы все прекрасно понимаем, что система не может изменить себя изнутри. Все реформы во все времена делались вследствие прихода новых людей одновременно с прищепом старых элит. Сегодня такие люди есть. И в депутатском корпусе, и в правительстве на уровне заместителей министров, а кое-где даже министров. К ним приобщатся те представители «старой волны», в которых включается инстинкт самосохранения и есть жажда к изменениям.
Политическая система тормозит, не успевая за каждый раз большим запросом общества. Наша задача - помочь реформаторским силам самим стать частью этих сил. Это и есть наш Третий Майдан.
Что же является основной причиной торможения реформ? Голос совести отвечает: это война со старой системой («Гидрой»). Вести ее надо как войну - со стратегией, штабом, ресурсами, мобилизацией, пропагандой, героями среди своих и раскаявшихся пленных со стороны противника.
- Информация о материале
Счета украинцев стали чаще грабить после интернет-покупок
Карточные мошенники стали чаще нападать на счета украинцев, похищая с них деньги, сообщил Нацбанк на своем официальном сайте. «В последнее время в адрес Национального банка поступает значительное количество обращений граждан по осуществлению неустановленными лицами несанкционированных действий/сомнительных операций с использованием платежных карточек и/или их реквизитов», — говорится в его информации.
Чиновники заметили, что активнее всего жулики атакуют участников интернет-аукционов и любителей делать покупки по объявлениям в интернете. «Выдавая себя за потенциальных покупателей или сотрудников банка (службы клиентской поддержки, службы безопасности и т.д.), мошенники получают персональные данные держателей платежных карточек», — отмечается в сообщении НБУ.
Эту тенденцию подтверждают и в финучреждениях, рекомендуя людям быть особенно бдительными при таких покупках. «На интернет-ресурсах для продажи б/у товаров и интернет-аукционах фиксируется высокий уровень мошенничества, поэтому использовать эти платформы необходимо крайне осторожно. Данные виды мошенничества, как правило, основаны на методах «социальной инженерии»: когда «жертва» в результате определенных манипуляций злоумышленника фактически сама отдает деньги мошеннику», — рассказал «Вестям» начальник центра информационной безопасности Фидобанка Олег Ковальчук.
Финансисты напоминают, что ни в коем случае нельзя сообщать посторонним данные о своей карточке: ни ее реквизиты (номер карты и счета, срок действия), ни ПИН-код, используемый для снятия наличных в банкомате, ни СVV2, которым подтверждается платеж в интернете.
Чтобы не попасть впросак с покупками в интернете, людям советуют работать по принципу: «утром стулья, вечером деньги». Платить за заказанный товар, только по факту реальной его поставки почтовой службой. «Если же наоборот — вы что-то продаете в интернете: обращайте внимание на звонки «клиентов», которые предлагают вам подойти к определенному банкомату для получения средств или ввода «кода подтверждения для зачисления платежа». Это мошенничество, так как жулик будет диктовать вам последовательность операций для перевода средств на свою карту (хотя покупка товара у вас подразумевает движение средств в обратном направлении). Для гарантии получения средств за товар используйте услугу наложенного платежа», — посоветовал Ковальчук.
Больше внимания эксперты рекомендуют уделять защите устройств, с которых совершаются платежи. «Нужно пользоваться лицензионным программным обеспечением для компьютеров и планшетов, с которых платите. А также антивирусными программами, которые следует постоянно обновлять. Сейчас это особенно актуально, поскольку люди стали намного активнее покупать через интернет, чтобы сэкономить. Поэтому-то и важно соблюдать элементарные правила — чтобы не стать жертвой вирусной атаки: при помощи вредоносных программ мошенники получают доступ к личной информации, в том числе и о счетах. Потому мы рекомендуем людям устанавливать лимиты для расчетов в интернете на карточные счета и использовать для этих целей спецкарты. Если говорить о скимминге (считывании информации о карте в банкомате и ее подделка жуликами), то здесь советуем клиентам пользоваться карточками с чипами, отказываясь от магнитной полосы. Чип защищен лучше и не подделывается, как магнитка», — заверил «Вести» директор департамента развития карточных продуктов Union Standard Bank Сергей Чернов.
От выполнения базовых правил безопасности для карточных платежей зависит не только, нападут на его счета или нет, но и возврат денег. Финансисты заранее предупреждают: если в ходе расследования хищения денег со счета, станет ясно, что карточку обчистили по вине человека, банк не компенсирует ему потери. «В случаях, когда проверка доказывает, что клиент не причастен к совершению несанкционированных операций и они стали возможны вследствие незаконных действий третьих лиц, то по таким операциям убытки клиентам возмещаются. Если же человек пренебрегает правилами собственной информационной безопасности, то финансовые последствия ложатся на него самого», — подытожил «Вестям» Олег Ковальчук.
Как не стать жертвой карточного мошенника в интернете:
1. Используете для платежей в интернете специальную карту, а при расчетах обыкновенной картой устанавливайте лимиты для каждой транзакции и их количества.
2. Производите оплату только с устройств (ноутбуков, планшетов, телефоном), защищенных антивирусным программным обеспечением. Антивирус должен быть включен, антивирусные базы и программа должны регулярно обновляться, следует регулярно проводиться антивирусное сканирование.
3. Крайне нежелательно использовать для расчетов компьютер, у которого более одного пользователя с правами администратора.
4. В настройках используемых браузеров запретите сохранение паролей и другой конфиденциальной информации.
5. При работе на компьютере, с которого производится оплата (даже несмотря на наличие антивируса!), не переходить по незнакомым ссылкам, проверяйте корректность адресов веб-ресурсов и старайтесь работать только с проверенными ресурсами.
6. Не сообщайте реквизиты своей карты – номер, срок действия и CVV/CVC2 – по почте, на сайтах с сомнительной репутацией, в ответ на письма или по телефону.
7. При совершении онлайн-платежа с использованием реквизитов платежной карты убедитесь, что посещаемый сайт использует защищенное соединение (https) и что сайт имеет позитивную репутацию.
8. После завершения сеанса оплаты рекомендуется выйти из браузера.
- Информация о материале
Обитаемыe островa Донбасса. Как живут украинцы там, где нет никакой власти
Ночь прошла тихо. В шесть утра, перебивая друг друга, запели будильники в мобильных телефонах. Вспыхнули в разных углах комнаты экраны, выхватывая куски темноты. Открылась дверь, и дежурный боец произнёс стандартную фразу:
— Товарищи офицеры, просыпаемся.
Щёлкнул выключатель, и ровный «промышленный» свет залил офицерский кубрик. Сборы, завтрак. Кого-то вызвал к себе командир, заговорила рация. Утро туманное и морозное. Во дворе загудел прогреваемый тяжёлый «Урал». Так начинается новый рабочий день в одном из подразделений 17-й гвардейской танковой бригады, стоящей в районе Дебальцево.
Готовимся к выезду. Скрипуче рвётся скотч нужной расцветки, наши броники и каски украшают опознавательные полоски — схема распознавания «свой — чужой» важнее, чем маскировка. Мы собираемся возле грузовика и ждём команду на посадку.
На плечи давит броня жилетов, на головы — кевлар касок, но к этому давлению быстро привыкаешь. Приходят бойцы сопровождения, мы все, наконец, забираемся в кузов. В этот раз грузовики танковой части повезут не военные грузы. Мы отправляемся на остров брошенных людей, везём гуманитарку. Впереди километры неизвестности.
Прифронтовые дороги почти пусты. Изредка мелькнёт БТР или гражданская машина. Донесётся звук выстрела из чего-то стрелкового и снова — только вой старого мотора и стук разболтанных железяк в старом кузове. Один из солдат оптимистично бурчит: «Грузовик старше меня, но ничего, ездит».
Встречный ветер в открытом кузове выбивает остатки тепла, и приходит странное оцепенение.
Безвластие
То, что произошло на земле Донбасса, иначе как большой бедой назвать сложно. Погибших жаль. Горе, пришедшее в семьи украинских солдат, неизбывно. При этом в массовом сознании на второй план отходят несчастья, выпавшие на долю местных жителей, полностью зависимых от государства. Они оказались, по сути, в вакууме. Старики и инвалиды не получают пенсий, молодые матери — пособий на детей, врачи, учителя — зарплат. Почему так происходит?
После того как из некоторых сёл выбили сепаратистов, нарушились все властные вертикали и горизонтали. Так, Ольховатка, куда мы едем, находилась в подчинении Енакиевского горсовета. Енакиево сейчас — оккупированная территория. В Ольховатке власти не осталось вообще никакой. Местный сельсовет состоял из 24 депутатов, все — от Партии регионов и КПУ. С уходом сепаратистов регионалы и коммунисты разбрелись по домам или разъехались. Депутаты и чиновники на рабочих местах не появляются, милиционеры разбежались. В начале января, правда, объявился сельский голова и даже вышел на работу на один день — чтобы написать заявление о сложении полномочий. Похожая картина не только в Ольховатке.
Рядом со мной, в кузове, трясётся на колдобинах волонтёр Сергей Тахмазов, который на добровольных началах «курирует» Ольховатку.
— Смотри сам. Новобогдановка, Новогригоровка, Каменка, Булавинское, — Сергей замолкает, пытается что-то припомнить, потом машет рукой, — всего 25–30 населённых пунктов по Донецкой области сейчас находятся в режиме полного безвластия. И это только то, что мне известно. Это сёла, контролируемые нашей армией. А ведь ещё есть населённые пункты на территории, оккупированной «ДНР». Там тоже всё плохо.
Сергей рассказывает о том, как в деревнях «на той стороне» возникают стихийные детские дома, куда свозят детей, чтобы их спасти. Как инвалиды и старики умирают от холода и голода. Что с этим делать — непонятно. Армию с гуманитарным грузом туда не пустят, волонтёры в те места тоже не рискуют ездить. Сергей пожимает широкими плечами и вздыхает.
Грузовики между тем сворачивают с избитого асфальта и несутся по бездорожью, точнее — по наезженной вдоль лесопосадки колее. Едем быстро, но осторожно. Справа от дороги мелькают бесформенные куски железа, в которых удаётся различить крылья «Урала», такого же, на котором едем мы.
Кто-то из бойцов, сидящих с нами в кузове, перекрикивая шум мотора, объясняет:
— «Урал» неделю назад на мине подорвался. Они тут мину подложили… Ну ребята и подорвались.
От этих слов по спине пробегает ощутимый холодок. Наш грузовик мчится дальше, прыгая на ухабах, и, если бы не бронежилет и каска, крепко досталось бы голове да рёбрам и без мины. Вот и Ольховатка. Сбросив скорость, машины вкатываются на тихую улицу. Смолкают моторы, повисает тишина. Выглядывает солнце, и жизнь кажется веселее.
С грохотом откидывается задний борт. Бойцы занимают позиции по обе стороны от машины — село, как говорит командир части, сепарское, и мало ли что тут может быть.
Гражданский актив
Выгружаем ящики. В них крупы, макароны, консервы, подсолнечное масло, конфеты. Всё то, что удалось собрать жителям из разных регионов страны по призыву Сергея Тахмазова. «Злобная укропская хунта» привезла еду голодным людям.
В глазах местных — сложная гамма чувств. От недоверия до заискивания. Люди тянут руки, некоторые благодарят, некоторые ворчат, жалуются на то, что магазины не работают, что «опять только макароны привезли».
Мимо меня маленькая девочка тащит две большие сумки:
— Я на две семьи взяла, мама болеет, а дедушка и бабушка старенькие.
Беру у неё одну из сумок и, пока идём к дому, выслушиваю незамысловатый рассказ:
— Мы сюда к бабушке приехали, наш дом в Никишино разбили из танка, мы еле успели убежать.
В том, как она это произносит, нет ничего необычного. Голос даже не дрожит.
А меня вдруг прохватывает дрожь. Был дом. Жила там девочка с папой, мамой, братом. Потом по этому дому выстрелил танк. Она не уточняет, чей танк превратил их дом в груду развалин. Да это и неважно. Танки не представляются, в двери не стучат. Они их выносят, часто вместе со стенами. И чей-то привычный мир рушится. Заглядывая в глаза этой девочки, понимаешь, что Достоевский со своей слезой ребёнка был прав. Правда, в глазах девочки нет слёз. Она, похоже, разучилась плакать. У калитки прощаемся. Ловлю настороженный взгляд старушки, ждущей внучку. Не здороваясь и не прощаясь, она быстро закрывает дверь.
В одном из дворов замечаю группу молодых людей, приглядывающихся к моему камуфляжу. И снова по спине пробегает холодок. Офицеры встречают меня коротким вопросом, в переводе на литературный: «Куда и зачем ты пошёл один?!» Объясняю ситуацию. Командир понимает и, обращаясь к бойцам, назидательно произносит:
— Вы там смотрите — слева по ходу движения будет одинокий дом, так что…
Автоматчик в кузове молча кивает и с тихим, но отчётливым щелчком снимает автомат с предохранителя. Забираемся в кузов и едем по грязной улице. Навстречу нам выскакивает замызганная иномарка. Резко тормозит. Потом разворачивается и быстро уезжает. Что это было?
На мой недоумённый взгляд солдат поясняет:
— А как ты её остановишь? Стрелять в посёлке нельзя. Так что пусть едет.
— А если наведёт на нас диверсионную группу?
Видимо, те же мысли посещают всех сидящих в машине. Молчим. Смотрим по сторонам. Село почти не пострадало, только несколько домов подбиты. Всё та же группа молодых людей провожает нас тяжёлыми взглядами.
Останавливаемся у здания сельсовета. Типичное советское сооружение — стекло и бетон, синяя краска на дверях, даже стёкла целы. На доме напротив уцелела мозаика, прославляющая «партию Ленина». Продуктовый магазин «Уголёк» закрыт. Мимо него проходит колонна бронетехники, и от этого сочетание получается совершенно сюрреалистичное.
В одной из комнат сельсовета на первом этаже слышны голоса — там заседает гражданский актив. Откуда он взялся? Как выяснилось, это самоорганизовавшиеся местные жители. Когда стало ясно, что на бывшую власть надежды нет, дело спасения села возглавила пенсионерка, бывшая учительница истории Татьяна Манагарова. Опыт общественной работы у неё есть — Татьяна Александровна по совместительству староста церковной общины.
На мой вопрос «какой церкви?» отвечает, что они приверженцы никонианства. Ещё недавно в селе действовало два храма, было два прихода. Батюшка Московского патриархата сбежал с отступающими сепаратистами, а вот староверы-никониане остались. Теперь они собирают и перераспределяют помощь. Помощи, правда, пока мало.
Сейчас появилась острая нужда в топливе для котельной. Для многих это вопрос жизни и смерти, так как в Ольховатке, помимо частных домов, есть несколько пятиэтажек. В них, как нетрудно понять, ни печей, ни колодцев не предусмотрено. Если не помочь людям, не завезти топливо в котельную — они погибнут от холода. Трубы лопнут… А в домах лежачие больные, и их много. Ну и вечная проблема — еда.
Поэтому местный актив начал искать варианты спасения. Видимо, вспомнив старую поговорку о том, что «солдат ребёнка не обидит», они обратились к командованию части, базирующейся под Дебальцево. По счастливой случайности, именно над этой частью — подразделением 17-й танковой и шефствует волонтёр Сергей Тахмазов.
До войны в селе проживало чуть меньше 4 тысяч жителей, сейчас, с учётом отъездов и наплыва беженцев из разбитых окрестных деревень, около 2,5 тысячи. Понятно, что одному воинскому подразделению прокормить такую ораву не под силу.
Поэтому позицию Сергей занял гуманную, но жёсткую:
— Проблема выживания работоспособного населения с руками и головами меня не волнует, а вот дети и пенсионеры голодать не должны. Что делать? Я описал на своей страничке в Facebook ситуацию. Запись прочли многие, в том числе народный депутат Ира Геращенко.
О проблеме узнали, поднялся шум. В итоге председатель Донецкой облгосадминистрации Александр Кихтенко обеспечил доставку одного КамАЗа еды, но этого оказалось мало. Тахмазов бросил очередной клич, и волонтёры по всей стране начали собирать еду для села. Очередной груз гуманитарки мы повезли на Ольховатку и на следующий день.
Люди ждут
На этот раз отправились по другой дороге, прячась от чужих глаз. Ехали быстро, и мелкий снег не колол, а сёк лица. Водитель был напряжён. Мелькнул опорный пункт — танк с расчехлённым стволом и пулемётом всматривался в поле и туман. Поднятые в приветствии руки, свежая воронка среди поля, и снова — лесопосадки, поля и наконец село на горизонте.
Тормознули около храма — небольшого, недавно отремонтированного здания с крепкими замками и надёжной дверью, стало быть, годящегося для складских нужд. На крылечке нас уже ждала Татьяна Александровна и ещё несколько женщин. Подошёл священник. Батюшка оказался крепким пожилым мужчиной с железным рукопожатием и внимательным взглядом. Кышнув местных забулдыг, отчего одновременно с ними в ужасе шарахнулись две дворняги, батюшка начал разговор. Да не с нами, волонтёрами, а с офицерами:
— Вот вы скажите, у нас прифронтовая зона?
Танкисты пожали плечами:
— Да… Скорее межфронтовая.
— Нет. Спрошу иначе. Здесь Украина? Тогда почему нет хотя бы полевой комендатуры? Почему село не обеспечено проводной или радиосвязью? Где армейские патрули? Милиции-то нет, кто власть должен показывать? А если что начнётся, нам куда звонить? Кому докладывать?
Его перебил один из офицеров:
— Батюшка… а вы в каком полку служили?
Настоятель расправил и без того прямые плечи и отчеканил:
— В зенитно-ракетном.
Все на мгновение замолкли, а потом громко рассмеялись. В этот момент подошли несколько старушек и пара крепких молодых помощников.
С уютным скрипом дверь храма отворилась, и мы по цепочке стали передавать продукты. Принимая у меня из рук очередной пакет, солдат делает шаг, другой и передаёт его дальше, и там — дальше, и очередной ящик исчезает в дверном проёме храма. Всё, как сотни лет назад: там, где трудно, на помощь приходят солдаты, а убежище люди находят в храме...
Наконец, кузов опустел.
Мы беседуем с Татьяной Александровной. Она рассказывает о том, как будет распределять продукты. Таково её негласное право, ведь именно она обратилась к военным за помощью, организовала какую-никакую систему доставки продовольствия, нашла врача, который на добровольных началах навещает больных. Но не всё во власти церковного старосты — обеспечить бюджетные выплаты не в её силах.
В одном из посёлков, где представители местной власти всё же вышли на работу, выплаты пенсий уже начались. Там же, где чиновники в бегах, несмотря на все уверения областных властей о том, что ситуация на контроле, ни социальных выплат на детей, ни пенсий нет. А люди их ждут. И это наши люди.
Перед самым отъездом ко мне подошёл мальчик лет десяти.
— Дядя, а знаешь, что у меня есть?
Я пожал плечами — мало ли что может быть у мальчишки в прифронтовой полосе: от гильзы и патрона до гранаты. Ребёнок, оглянувшись по сторонам, расстегнул курточку. Под ней, на груди, у него был спрятан флаг Украины.
- Информация о материале
«Партия войны» разворачивает культуру на фронт
Государственные инстанции сегодня чуть ли не состязаются в том, кто лучше способен выполнить функцию «гуманитарного силового ведомства». К примеру, Национальная экспертная комиссия по вопросам защиты общественной морали (НЭК), над которой нависла угроза ликвидации, настаивает: мы, мол, являемся органом, который «обороняет информационное пространство страны от низкопробной продукции, нарушающей общественный порядок и согласие». Сегодня на статус грозного защитника информационного пространства стало претендовать и Министерство культуры.
Вице-премьер-министр и министр культуры Украины Вячеслав Кириленко объявил, что в нынешнем году из бюджета ведомства, помимо государственных мероприятий и официальных торжеств, будут финансироваться только мероприятия, «которые способствуют бойцам АТО и проведению АТО». «Окончится война, мы победим и опять будем финансировать обычные концерты», — пообещал Кириленко. Ранее он заявлял, что культура и гуманитарная политика отныне должны служить задачам фронта. «Распространение художественной правды об Украине в мире и Европе должно коррелироваться с задачами победы Украины», — подчеркивал руководитель Минкульта.
Какой же должна быть эта художественная правда? Об этом красноречиво свидетельствует оценка фильма «Племя», получившего множество наград на международных кинофестивалях, обозначенная в комментарии главы НЭК Василия Костицкого изданию «Телекритика». «У меня сложилось впечатление, что Мирослав Слабошпицкий (режиссер «Племени». — Ред.) где-то глубоко в душе обижен то ли на Украину, то ли на украинцев. Кажется, подобное я встречал в известной книге выдающегося писателя Юрия Андруховича «Лексикон інтимних міст», в которой среди 111 городов мира автор показал Львов и Киев в черных красках, — пишет Костицкий. — Мне (…) ближе проблемы, поставленные в шедевре Олеся Санина «Поводырь». Чрезвычайно своевременный фильм! Современной Украине в условиях войны на востоке очень нужна украинская героика».
Это мнение целиком соотносится как с личными пристрастиями Вячеслава Кириленко (он тоже хвалил «Поводыря» и критиковал упомянутую книгу Андруховича за наличие нецензурной лексики), так и с теми задачами, которые он, совмещая две должности в правительстве, ставит перед создателями фильмов. Кириленко призвал «массово возобновить съемки украинского кино, в основном телефильмов и телесериалов, которые будут прославлять борьбу наших воинов».
Такая позиция членов правительства, которых называют представителями «партии войны», — тревожный звонок для деятелей искусств. Ведь если считать ее своеобразным госзаказом на культурный продукт, то «окопная правда» и прочие художественные «вольности» в нем вряд ли будут допустимы. При наличии установки на «прославление борьбы» условный «Поводырь» всегда окажется приоритетнее условного «Племени».
Кроме того, милитаристский и ура-патриотический уклон в культурной политике является плохим симптомом развития сферы культуры. Ведь это очень удобная ширма, за которой можно скрыть и банальную невежественность в вопросах реформирования отрасли, и имитацию этих реформ. Война, как известно, все спишет.
- Информация о материале
Триумф страха
Состоявшийся в среду минский саммит — последняя встреча в «нормандском формате» — скорее был продуктом страха, чем стратегического расчета.
Пожалуй, трудно найти другое объяснение исступленным действиям Ангелы Меркель и Франсуа Олланда на прошлой неделе. Как еще можно объяснить удивление Вашингтона (который был «проинформирован», но с которым не проконсультировались), неучастие в переговорах трех руководителей ЕС и чрезвычайную секретность всего мероприятия? В течение прошлого года Ангела Меркель являла собой воплощение западной твердости и солидарности. Ее подход всегда был решительным, методичным и последовательным. Тем не менее, на прошлой неделе она утратила равновесие, и этому требуется объяснение.
Расхождение во взглядах Европы и Соединенных Штатов в вопросе поставок Украине вооружений является недостаточным объяснением такому повороту событий. Хотя решение США по этому вопросу казалось неизбежным, тем не менее, на тот момент, когда лидеры двух стран отправились в Киев, оно еще не было принято. Последние полгода основным препятствием США в предоставлении оружия была не канцлер Меркель, а президент Обама, который был согласен с ней и, как ни странно, с большей частью своей администрации. Зачем раскалывать трансатлантическую солидарность накануне принятия такого важного решения? Как это поможет усилить позицию Обамы против критиков в Конгрессе США и его собственном Государственном департаменте? И почему бы не подождать? Ведь без плохого полицейского Европа не сможет играть роль хорошего полицейского. И, как утверждал на прошлой неделе председатель ежегодной Мюнхенской международной конференции по безопасности Вольфганг Ишингер, в отсутствие правдоподобной угрозы предоставления Украине вооружения дипломатия вряд ли принесет какие-либо плоды. Вместо того чтобы усилить рычаги влияния Европы, Меркель и Олланд ослабили их как в Вашингтоне, так и в Москве.
Инициативу «Минск плюс» следует рассматривать в контексте давления, непосредственного и основополагающего. Непосредственное давление возникло из-за резкой эскалации Россией конфликта, а также из-за дипломатических усилий, связанных с ним. Предпринятая 21 января российскими и сепаратистскими силами наступательная операция послужила эскалацией как информационной войны, так и войны в целом. В результате на поле сражения были приведены не только свежие силы, но и боеприпасы, системы вооружения и электронные средства ведения войны, что стало новым для этого конфликта. Сообщения о взрывах объемно-детонирующих снарядов и прочих средств массового поражения могут быть дезинформацией, но именно в дезинформации и состоит цель России. Согласно концепции деятельности в информационном пространстве, разработанной Министерством обороны России в 2011 г., главной целью информационной войны является «принуждение государства к принятию решений в интересах противоборствующей стороны». Один из способов достижения этой цели заключается в том, чтобы посеять панику.
Эти события в буквальном смысле дали силы девятистраничному мирному плану Путина, не говоря уже о его «тесных консультациях», которые, согласно заявлению Москвы, якобы состоялись за несколько дней до мирной миссии Меркель и Олланда. Тот факт, что Путин пригрозил еще более резкой эскалацией военных действий, сомнению не подвергается. Было ли отмечено в личном деле молодого Путина в КГБ «пониженное чувство опасности» или нет, очевидно одно — еще со времени публикации своих кратких мемуаров «От первого лица» в 2000-м Путин хотел, чтоб об этом факте знали все. С тех пор в Европе, где политическая культура заключается в снижении политических рисков, он стал проявлять себя как рисковый игрок. Ангела Меркель, которая провела с ним больше времени, чем любой другой западный лидер, имеет достаточное представление о степени его жестокости и хитрости. Она осознает его склонность к безрассудству, если не сказать хуже, и, по всей видимости, она права. Но была ли она права, начав паниковать или, как она выразилась в Вашингтоне 9 февраля, пытаясь «испробовать все средства, до тех пор, пока кто-то не сдастся»?
В последних инициативах, как и в предыдущих, Путин реагирует на политику Запада, используя ее слабые места. Ни то, ни другое не стоит недооценивать. С момента аннексии Крыма западная политика строилась на посыле, согласно которому постоянное экономическое давление заставит Россию изменить свой политический курс. Тем не менее, весной 2014 г. такая политика была скорее желаемой, чем действительной. Учитывая, во сколько обошлись санкции экономике европейских стран, и не в последнюю очередь Германии, чей товарооборот с Россией в 2013 г. составлял 76,5 млрд евро, нельзя было рассчитывать на единство Запада, и некоторое время по ту сторону Атлантики преобладало раздражение. В июле прошлого года, поставив Германию на весы, Ангела Меркель изменила равновесие сил. Чем и Москву застала врасплох. Сочетание санкций третьего уровня с падением рубля и обвалом цен на нефть опустошает российскую экономику, потерявшую уже более 40% своего номинального ВВП и почти половину ликвидных валютных резервов.
Все действия России рассчитаны на то, чтобы продемонстрировать тщетность этого подхода и доказать: что бы Запад ни предпринимал, все равно решение всех вопросов европейской безопасности находится в Москве. А по факту эти действия демонстрируют то, что Россия владеет динамикой времени намного лучше, чем это показали ее западные коллеги.
Когда дело касается нанесения ущерба России — время на стороне Запада. Через два (если не меньше) года постоянного давления способность России проводить курс, которому она с таким упорством до сих пор следует, будет серьезно подорвана. Несмотря на то, что нервная систем Путина медленно реагирует на экономические вызовы, он не может их не осознавать. Поэтому Путину необходимо выиграть быстро, иначе он не выиграет вообще.
Для этого ему нужно использовать три очевидные слабости. Во-первых, он понимает, что в странах с либеральной демократией политические перспективы краткосрочны, и болевой порог низок. Для него слабая сторона — не та, что может больше всего потерять, а та, что больше всех боится потери. После саммита «Большой двадцатки» Меркель заявила, что она будет противостоять политике России «независимо от того, сколько времени на это понадобится, насколько трудным это может быть, и сколько препятствий может оказаться на пути». Но как долго это будет продолжаться, и как долго на это будут соглашаться остальные? Француз Жан-Жак Руссо сказал знаменитую фразу: «Кто хочет достичь цели, тот принимает и средства ее достижения». Пятого января другой француз, Франсуа Олланд, призвал остановить действие санкций третьего уровня всего через четыре месяца после того, как они были усилены до полного объема. Для тех, кто меряет успех месяцами, а не годами, нынешняя политика является полным провалом.
Вторая слабость в том, что время не играет на пользу Украине. Это не значит, что Украина не выдержит еще большей эскалации силы. Но какая ее часть уцелеет и какой ценой? И кто оплатит эту цену? В разгар «революции достоинства» известный кремлевский идеолог сказал автору: «Мы собираемся оказать вам большую услугу: мы даем вам возможность расхлебывать эту кашу». Годом позже другой кремлевский идеолог признался: «К следующей зиме Украины не станет». Иначе говоря, если Россия не сможет контролировать Украину, она уничтожит ее. Заберет то, что «принадлежит ей», навяжет такое урегулирование вопроса, в результате которого оставшаяся часть Украины станет недееспособной, и переложит эту ношу на плечи Запада. Развитие процессов в Минске совершенно не противоречит описанному сценарию.
И все же самая большая слабость Запада заключается в его неумении привести свою политику в соответствие с ментальностью своего оппонента. Всегда было понятно, что Кремль не будет вести войну на изнурение на условиях Запада, по крайней мере, до тех пор, пока существуют дипломатические средства. В настоящее время такими средствами являются сила и угроза силы. И они останутся сравнительными преимуществами России до тех пор, пока Запад не заставит время работать на себя. И это вполне возможно, ведь даже у этих преимуществ есть слабые места.
Первое — это человеческий и организационный факторы. Как неоднократно отмечал Александр Гольц, способность системы обороны поддерживать длительные военные операции, не говоря уже об оккупации, куда более ограничена, чем таковой кажется. Кроме того, в результате таких операций существует вероятность, что гораздо большее количество российских военнослужащих столкнется с противоречием между украинской действительностью и иллюзорным миром, рожденным в российском «информационном пространстве». Запас сил чеченцев и прочих иностранных энтузиастов ограничен, а также влечет за собой расходы. Использование более мощных видов оружия (некоторые из которых, такие как объемно-детонирующие снаряды, классифицируются Генштабом как оружие массового поражения) может уменьшить эти риски, но и повлечь за собой другие, включая, не в последнюю очередь, радикальное изменение политики Соединенных Штатов и окончательное превращение России из великой державы в изгоя.
Второе — это исключительно внутренняя слабость. Сила системы Путина, изначально заключавшаяся в ее всеобъемлющем характере, широте проникновения по всему социально-политическому спектру и способности создавать благосостояние, некое время назад исчезла. Начиная с 2012 г., круг власти постоянно сужался, «трибунам» доморощенного капитала (углеводороды, железные дороги, оборона) воздавалось должное, а основой народной поддержки стало консервативное и провинциальное большинство. Но даже в таком, постоянно сужающемся, кругу не все значимые фигуры разделяют путинское «пониженное чувство опасности». До тех пор пока Путин будет иметь явный успех, они будут подавлять свои сомнения. Но стоит ему только потерпеть неудачу, и их сомнения могут стать непреодолимыми.
Украине и Западу нужна стратегия, которая позволит им использовать время в свою пользу. Первая и самая сложная задача — снизить накал военных действий. Не имеет значения, какие надежды и «гарантии» появятся в результате соглашения «Минск плюс», одними лишь дипломатическими средствами добиться этого невозможно. Необходимо устрашение, причем не только на западной границе Украины, но и внутри самой Украины. Без такого устрашения Россия будет интерпретировать любые соглашения так, как захочет, и откажется от них тогда, когда захочет. Военный разгром российских и сепаратистских сил невозможен. Возможно их сдерживание и устрашение, но только не теми силами, которые имеются на сегодняшний день. Мы не знаем, как Путин отреагирует на решение США вооружить Украину и укрепить ее обороноспособность. Разрыв во времени между принятием такого решения и обучением и вооружением военных сил влечет за собой риски и даже угрозу. Но мы прекрасно знаем, как Путин реагирует на слабость. Тем, кто предупреждает, что не стоит «провоцировать» Путина, следует внимательно посмотреть на то, что он совершил, не будучи спровоцированным, и сделать соответствующие выводы.
Санкции наряду со взвешенной программой модернизации системы обороны создадут условия для того, чтобы заняться другими четырьмя первостепенными сферами интересов: во-первых, разоблачить нежизнеспособность «народных» республик и «русского» Крыма; во-вторых, привлечь международную помощь для материального восстановления и реабилитации изломанных судеб; в-третьих, прекратить оправдания за отсрочку крайне необходимых реформ, которые в условиях мира украинский народ больше принимать не будет; и, в-четвертых, показать украинской армии и гражданскому населению, что мы вместе с ними. Киеву не нужно «соглашение с Москвой». Ему нужна стабильность, содействие партнеров и поддержка народа. Нам не нужны прямые контакты киевской власти с т.н. лидерами «ДНР» и «ЛНР». Нам нужны прямые контакты Запада с людьми, делающими Украину такой, какая она есть. И не только с властью, а и с ее гражданским авангардом. Со времен Помаранчевой революции, и даже раньше, сила гражданского общества в Украине заключалась в его кредо: «Мы надеемся на себя»; с началом первого российского нападения она состояла в том, что «Мы все еще здесь». Но теперь ему нужно, чтобы Запад показал: «Мы здесь с вами».
Джеймс Шерр — внештатный научный сотрудник Королевского института международных отношений (Chatham House), автор книги «Жесткая дипломатия и мягкое принуждение: рoссийское влияние за рубежом» (Chatham House и Центр Разумкова; Киев (на русском языке).
- Информация о материале
«Майдан: усна історія». Розмова з Мирославом Поповичем
Академік, директор Інституту філософії АН України Мирослав Попович у проекті Українського інституту національної пам'яті та Фонду збереження історії Майдану «Майдан: усна історія» розповів, що дня нього означають події зими 2013-2014.
Про централізацію міста
Як тільки почався Майдан, почуття обов’язку громадянина Поповича зразу ж мене туди привело. Я бував там досить часто упродовж усього періоду Майдану. Ходив майже щоденно: дорога на мою роботу проходить через Майдан.
В Інституті бували всякі потреби – сюди можна було прийти просто чаю попити, а можна було й провести зібрання, обговорити нагальні питання. Так, що тут було якесь відгалуження Майдану.
Тим більше, що приїхали іноземці, мої знайомі. Навіть тут знімав фільм про Майдан син французького філософа Андре Глюксмана, він тоді ще був студентом. А за років 15 до того я з його батьком ходив показував йому Київ і площу, яка ніби то є центром міста.
Справа в тому, що, коли в Києві бувають різні гості, я їх, як правило, воджу по місту. Знаю принцип організації таких подорожей і його використовую – треба йти від старіших до нових місць. Андре Глюксману я розказав, що Київ у цьому відношенні дуже важкий об’єкт, тому що тут немає центру міста, навколо якого би воно нарощувалося.
Адже був час, коли центральною частиною Києва був Поділ, де на Контрактовій площі розгортався торгово-промисловий центр. Певний час центральною частиною Києва була вулиця Московська на Печерську.
Це робить демонстрацію міста для іноземців незручною, бо не можна прийти і сказати: «Звідси ми почали рости». Андре Глюксману це страшенно сподобалося. Бо виявляється, Париж будувався за принципом централізованої спільноти, що врешті-решт стало проявлятися в ідеї центрації міста. Централізаторська роль великих міст чаїть у собі велику неприємність.
Україна віками не мала постійного центру, такого, наприклад, як Кремль у Москві. Україна – це анархічний куток Європи. Вона не мала стабільного центру, який би все більше і більше набував самостійного характеру. І для нас є проблемою зібрати все докупи.
Тому Майдан був ілюстрацією певного анархізму. Добре це чи погано? Я особисто думаю, що для України відсутність центру загалом була джерелом її трагедії, тому що вона не могла зібратися як держава, яка здатна дати відсіч.
З іншого боку, Росія як держава збирала у собі всі централізаторські владні тенденції, які зародилися за часів Київської Русі. Тому в Росії Майдан немислимий. В Росії було багато бунтів, але вони завжди були чимось схожі на «русский бунт бессмысленный и беспощадный».
А так, щоб вийшли і стояли… Чого стоять? Так, я виходив і стояв. Ну, не весь час, донька моя стояла 42 дні, а мені, звичайно, вже важко. Це стояння не було ані якоюсь демонстрацією, ані розгромом вітрин, ані ще чимось буйним, гучним. Просто люди стояли і весь час щось говорили. І слухали, хоча, що там було слухати: всі одне й теж говорили.
Їм потрібно було це єднання. Оця комунікація і була історичною акцією, яка, власне кажучи, і завершилася перемогою. Це, власне, те, що відрізняє Україну від інших державних утворень.
Хіба може в нас у цьому відношенні більше спільного з поляками, тому що вони ще більші анархісти, ніж українці. І той шляхетський гонор, який так часто висміюється, зіграв велику роль не лише у становленні польської державності, але й у формуванні почуття гідності.
Про участь в Ініціативній групі «Першого грудня»
Найбільше мені запам’ятався останній день. Я за своєю громадською позицією, чи може краще сказати, громадською функцією, належу до тої невеликої спільноти, яка називається Ініціативною групою «Першого грудня».
Впродовж Майдану в приміщенні Інституту філософії побували всі чотири президенти. І ми вели розмову про те, щоби зняти соціальну напругу. Це означало – сісти всім за круглий стіл, а говорити було про що – проблеми були. У кожного з нас були якісь пропозиції.
Врешті решт в останній день нашої активної діяльності ми домовилися з Головою Верховної Ради Володимиром Рибаком, що ми зустрінемося з ним як представники ініціативи «Першого грудня», зведемо за один стіл опозицію і владу. Президенти при цьому виступатимуть у ролі господарів, а ми будемо брати на себе підготовчу роботу.
Мені і В’ячеславу Степановичу Брюховецькому доручили йти на зустріч.
Домовилися, щоб нас пропустили, і ми пройшли по вулиці Інститутській через бойові порядки однієї і іншої сторони. Зайшли у Верховну Раду, поговорили там із Володимиром Рибаком і домовилися про зустріч із Януковичем на наступний день. Але цієї зустрічі не було, тому що він утік.
Оце був день, який я добре пам’ятаю, більше, ніж інші дні, коли був страх і сподівання, коли здавалося, що наче вже домовилися.
Не знаю, чи зіграла якусь роль ініціатива простягнутої руки, але в будь-якому разі така рука була простягнута.
Наша функція, людей старшого покоління, – не запропонувати якусь окрему політичну лінію, а лише не допустити важкого конфлікту.
Сьогодні ми бачимо, як це все переросло у війну. І я думаю, шансів, що ця війна закінчиться миром, переговорами, не так багато.
Поки не буде позиції сили в України як держави, доти нас ніхто не буде брати всерйоз. Це не значить, що немає мирного шляху. Війна – це не вихід, це правда, але якщо буде сильна державна рука, то тоді можна розраховувати на таких людей, які б намагалися помирити, які простягнули свою руку.
Про виступи на Майдані
Я багато виступав перед різними аудиторіями, хоча б тому, що є викладачем. У мене немає страху перед червоним вогником зйомочного апарату, бо я багато років працював на телебаченні.
Але виступи на Майдані – це зовсім інше: було відчуття, що люди перетворювалися на слух.
Оцю масу, величезну масу, яку не можна окинути одним поглядом, не доводилося вигадувати, як тримати в руках. Вона сама трималася. Вони, витріщивши очі, слухали нас. І кожен, хто виходив на сцену, міг відчути обов’язок – сказати цим людям те, чого вони чекають.
Потім мені розказували люди, які були в тому натовпі і слухали мене. Вони казали, що нічого не було чути, жодного слова. В той час іще налагоджували апаратуру, і публіці було зовсім незрозуміло, що там говорять. Але вони слухали, ніхто не кричав, не шумів, тільки відгукувався, коли лунали гасла «Слава Україні».
Людям було потрібно єднання. Весь Майдан – це свято єднання! І неважливо, що не було чути. Всі бачили, що всі ми хочемо вільної і доброї України.
Найбільше враження
Незадовго до Майдану ми сиділи з соціологами і дивилися на результати опитувань: вони показували досить низьку активність. Соціологічна картина не відповідала тому, що було насправді, адже люди самі не розуміли, що вони будуть робити завтра.
Особисто на мене найбільше враження справив сам факт Майдану. Я прикидав, скільки може прийти: ну, 10 тисяч, ну 15. А щоб були мільйонні мітинги! Я не повірив би, хто б не говорив.
Тому велика участь мас – це була найбільша несподіванка, найбільша інформаційна бомба.
Ще було несподіваним, що люди, яких я там зустрічав, ніколи раніше нікуди не ходили. Я зустрів на Майдані суто аполітичних «книжных червей». Я ніколи не думав, що вони будуть стояти.
Деякі люди почали говорити українською мовою. Раніше вони говорили російською, і я з ними спілкувався російською.
Про прагнення до свободи
Треба переосмислити не тільки свій особистий життєвий досвід, і не лише уточнити свої позиції, але й переглянути загальне розуміння ходу історії, цінностей, які є, і які бажані. Це ще все попереду.
Коли у мене в гостях були французи, тоді на Майдані ще не було палаючих шин, а барикади уявлялись чимось від Віктора Гюго. І ми з тими французами розгадували загадку, що ж буде далі, як далі розвиватимуться події? То я сказав: «У нас барикади… Гаврош!..» Вони всі закивали головами: «Так, так, Гаврош!» Смішно! В ХХІ столітті Гаврош, барикади! А виявилося, що Гаврош, виявилося, що барикади…
Таким чином, треба переглянути історію від тріщин, які розколювали і розколюють суспільство і в нас, і на Заході. Ми бачимо, що такі кризові ситуації можуть бути навіть у високорозвинених суспільствах при таких засобах масової інформації, які маємо сьогодні. Це треба мати на увазі і готуватися до війни, враховуючи такі уроки.
Якби не було Майдану, в тому числі і Помаранчевого, була б брежнєвська епоха, тільки з кров’ю. Ми підійшли до червоної риски і переступили через неї.
Майдан – це був той факт переступання, який назавжди буде робити нашу психіку здатною подолати мертвотну атмосферу, яку створює безмежна влада.
Історія залишила українцям прагнення до свободи. Це прагнення більш сильне і, може, більш спокійне, ніж дух Стеньки Разіна. І це вилилося у психологію козацтва, яка змогла протриматися абсолютно несподівано, вижити в російських трущобних умовах аж до наших днів.
Між нами кажучи, я – козацького роду, мої предки з Борзненської сотні Ніжинського полку. Я не люблю театру в політиці, не люблю гри в козаків. Але треба визнати, якби не було цього козацтва, то не було б сьогодні хлопців на Донбасі, не було б сьогодні загального піднесення, готовності віддати все на світі заради того, щоб тільки була воля.
Зараз вийшло чимало ілюстрованих видань, альбомів – і там подивишся – очі! Подивишся на них, і відразу повертаєшся на площу.
Людей не можна обманути. Люди відчули щось таке, що приходить на землю раз на сто років. І ми з вами це пережили.
Були негідники, мерзотники, брехуни – де вони ті люди?
Слід в історії все-таки залишає добро, а зло облітає, і де воно, ніхто потім навіть вказати не може.
«Майдан: усна історія» – проект Українського інституту національної пам'яті з метою зібрати відео та аудіосвідчення активістів Євромайдану про події зими 2013-2014 років. Ці записи стануть основою для архіву Майдану та служитимуть джерельною базою для істориків, режисерів-документалістів, соціологів, психологів та ін. У майбутньому матеріали будуть доступні широкому загалу, а також будуть використані в експозиції Музею Свободи/Музею Майдану.
Кожен, хто хоче залишити свої спогади для архіву, може зателефонувати (044) 253-15-63
- Информация о материале
Страница 850 из 2102
