Статьи

Картофелеводство в Украине — почти сплошь хобби. Доля индивидуальных хозяйств в производстве картофеля, очевидно, выше, чем у любого другого продукта питания: по оценкам Минагрополитики и независимых экспертов, она составляет 96% и уменьшаться не собирается. Впрочем, такая картина наблюдается не везде. Например, на юге в связи с жарой, которая с глобальным потеплением только усилилась, есть смысл выращивать только ранний картофель, который уже к середине лета успевают распродать или съесть. Обычный же картофель там вырастает чаще всего мелкий, да еще и быстро (через 2–3 года) вырождается. Лучше уж отвести огород под помидоры, перец, баклажаны или бахчевые, а картошку купить на базаре. Поэтому каждую осень с юга в северные области едут грузовики с луком, арбузами и помидорами, возвращаясь назад со «вторым хлебом». А на индустриальном востоке, особенно в Донбассе, большинство населения уже не знает, что такое работа на земле, да и зачем это им, если на предприятиях платили столько, что хватало на покупку всех без исключения продуктов, даже овощей. К тому же, там много выходцев из других регионов Украины и бывшего СССР, которым везти овощи от родителей, как это делают многие жители городов в центре и на западе, очень дорого.

Поэтому все, кто выращивает картофель не только для собственного потребления, но и на продажу, традиционно возлагали большие надежды на юг и восток. Именно туда зачастую направляли свои рейсы перекупщики, скупающие картофель у овощеводов, фермеров, а часто — и у крупных хозяйств. В последние же годы в крупных городах, в частности на востоке, стали наращивать продажи картофеля и сети супермаркетов, для которых взялись выращивать «второй хлеб» немногочисленные крупные хозяйства.

Рынки сбыта крупных городов, особенно на востоке и юге, имели большое значение для отечественного картофельного бизнеса, пока что довольно немногочисленного: хозяйств, в которых картофель занимает не менее 100 га, что специалисты считают минимумом для ведения эффективного бизнеса без помощи со стороны государства, как это происходит у европейских фермеров, не наберется и сотни. Так что если оккупацию Крыма картофелеводы восприняли без особой тревоги (сезонные колебания конъюнктуры иногда приводили и к большим потерям, чем из-за аннексии полуострова), то в конце весны, когда в Донбассе начали останавливаться предприятия и приостановились выплаты зарплат бюджетникам и пенсий, и, самое главное, — фуры с продуктами стали захватывать боевики, — крупные производители «второго хлеба» не на шутку обеспокоились.

Их тревога еще больше выросла в конце лета, когда стало понятно, что и рынок Донбасса утрачен надолго. «Вследствие потери потребителей в Крыму и в части территории Донбасса товарный рынок картофеля сократится по крайней мере на полмиллиона тонн», — прогнозирует Александр Синенко, фермер и президент Украинской ассоциации производителей картофеля, объединяющей несколько десятков средних и крупных хозяйств. Это значительный спад, поскольку товарный рынок картофеля в Украине в прошлом году оценивался в 3,5 млн т. А тут еще и сезонный сентябрьский выброс излишков своей продукции на рынок овощеводами, которые всегда продавали картофель за «сколько дадут», спеша все сбыть до зимы. Раньше в сентябре-октябре в Крыму и в Донбассе велась интенсивная заготовка картофеля на зиму, поддерживавшая рынок. В нынешнем году делать запасы оказалось некому, поскольку в других областях торговля всегда шла «с колес».

В сентябре крупным производителям удавалось выручить за продовольственный картофель 1,4—1,5 грн/кг. И это при том, что им обычно удается продать свою продукцию дороже, чем владельцам «фазенд», поскольку за крупные партии однородной продукции, к тому же лучшего качества (поскольку овощеводы обычно не борются с болезнями, а только с вредителями), платят больше. В октябре оптовые цены постепенно выросли до 1,6—1,8 грн/кг. Но и этого, по словам Александра Синенко, едва хватает, чтобы покрыть затраты на выращивание урожая. В прошлом году эта цена считалась бы приемлемой, поскольку крупные производители пытались удержать себестоимость картофеля в пределах 1 грн/кг. Но девальвация гривни вызвала соответствующее подорожание горючего, средств защиты растений, техники (крупные хозяйства уже давно пользуются только качественной техникой и препаратами, а те уже давно сплошь импортные), и даже удобрений. Что уж там говорить, если и элитный семенной материал приходится импортировать. И не только потому, что голландские селекционеры значительно опередили украинских. Последние тоже имеют в своем арсенале ряд удачных, по некоторым параметрам, сортов, которые признают и представители не только средних и крупных хозяйств, но и иностранных селекционных фирм. Вот только ни Институт картофелеводства, ни другие отечественные селекционеры не имеют площадей для производства достаточного количества семенного материала.

В то же время цены на сельхозпродукцию из-за конкуренции между производителями остались почти на уровне прошлого года. Тогда как в нынешнем году приемлемой для производителей была бы цена 2,5—2,8 грн/кг, учитывая необходимость обеспечить хозяйство современной техникой и построить собственное картофелехранилище. Последнее превращается в обязательное условие выживания в крупном картофельном бизнесе, поскольку позволяет и не спускать товар в сезон минимальных цен, и придерживаться графика поставок в течение сезона, а это основное условие к поставщикам сельхозпродукции со стороны сетей супермаркетов. И то, и другое —довольно дорогое удовольствие. Например, комплект техники немецкой фирмы Grimme, мирового лидера в области машин для картофелеводства, рассчитанный на 100-гектарную площадь, обойдется около
170 тыс. евро новый и приблизительно вдвое дешевле — бывший в употреблении. А утепленное хранилище с климат-контролем, рассчитанное на 7—10 тыс. т картофеля, — чуть более миллиона долларов.

Потеря одних рынков сбыта должна была бы побудить к поиску других. Но в случае с картофелем это пока что теория. Небольшое количество картофеля закупают Молдова и Грузия, но и там приходится конкурировать с европейскими и турецкими производителями соответственно.

В начавшемся сезоне украинский продовольственный картофель впервые за долгое время оказался дешевле, чем европейский. Девальвация компенсировала даже отставание в урожайности (менее 15 т/га в среднем по стране и 30—33 т/га в крупных хозяйствах — по сравнению с 45—47 т/га в самых «картофельных» странах ЕС) и качестве.

Но на рынок ЕС, несмотря на Соглашение об ассоциации, вход нам до сих пор закрыт: Украина подпадает под карантинные ограничения. И избавляться от них придется долго и нудно. А все из-за того, что у нас картофель выращивает практически каждый. То есть чтобы вывести карантинных вредителей в масштабах всей страны, нужно, чтобы определенные меры предпринял каждый из миллионов производителей. Кто-то загуляет или будет редко наведываться на свой огород, допустит появление какой-нибудь болезни, а потом вывезет продукцию на рынок — и все карантинные меры пойдут насмарку. А скажите, у скольких продавцов картофеля есть карантинный сертификат?

В странах Ближнего Востока карантинных ограничений нет, зато требования к качеству — на уровне ЕС. И пока в Украине никто из производителей не может собрать достаточно большую партию мытого картофеля, без поражений болезнями и механических повреждений, чтобы его можно было кораблем отправить в один из портов Персидского залива. Поэтому основным выходом на внешние рынки остается экспорт раннего картофеля в Беларусь. Так что не удивительно, что в прошлом году, несмотря на объемы производства около 20 млн т, Украина экспортировала только 16 тыс. т картофеля.

Перспективным направлением могла бы стать переработка картофеля с последующим экспортом крахмала. Но до недавних пор украинский крахмал тоже не мог конкурировать по цене и качеству с импортным даже на внутреннем рынке из-за низкой эффективности устаревших заводов и слабого распространения специальных сортов картофеля с повышенным содержанием крахмала. И только недавно «Мрія» запустила в действие первый в Украине современный завод, который и по качеству конечной продукции, и по ее цене смог конкурировать с европейскими производителями.

Но даже в такой сложной ситуации отечественный картофельный бизнес не опускает рук. Во-первых, в крупных хозяйствах, которые засаживают «вторым хлебом» десятки и сотни гектаров, уже есть наработанные за предыдущие годы каналы оптового сбыта, прежде всего — сети супермаркетов. Чтобы не потерять таких заказчиков, крупные картофельные хозяйства если и уменьшают площади, то ненамного.

Во-вторых, часть производителей надеется, что после Нового года оптовые цены вырастут до почти 3 грн/кг, что окупит затраты и на горючее, и на удобрения, и на технику, и на строительство хранилищ. Некоторые настолько уверены в этом, что пока не продают урожай, если у них нет соответствующих обязательств по графикам поставок. «Весь урожай, а это несколько тысяч тонн, я заложил в хранилище и жду лучших цен», — говорит фермер Николай Бойко из с. Межиричка Радомышльского р-на Житомирской обл.

Такие ожидания основываются на погодных условиях нынешнего года. Из-за дождливой погоды в некоторые периоды лета разгулялся фитофтороз, с которым на приусадебных участках почти никто не борется. Поэтому, по оценкам Александра Синенко, урожай картофеля на «фазендах» снизился, по сравнению с прошлогодними 20 млн т, на 30—40%. А собранный с таких огородов картофель из-за того же фитофтороза более низкого качества и не долежит до конца зимы. В крупных хозяйствах благодаря пестицидам ощутимых потерь от фитофтороза избежали, но кое-где картофель из-за высокой температуры «спекся» и стал непригодным для длительного хранения.

Некоторые же хозяйства среднего размера, в которых площади под картофелем измеряются не сотнями, а десятками гектаров, пытаются найти свою нишу. «Поскольку продовольственный картофель в сентябре у нас шел всего по 1,4—1,6 грн/кг, я в дальнейшем буду концентрироваться на семенном, который продается по 4 грн/кг», — говорит Владимир Шегедин, директор ООО «Родючість-Агро» из пгт Торчин на Волыни, где в нынешнем году засадили картофелем 60 га.

Информация о материале

Опубликовано: 28 ноября 2014

На этой неделе стало известно, что в Коалиционном соглашении должна появиться запись об отмене электронного администрирования НДС - его еще называют НДС-счетами.

В проекте соглашения об этом сказано так.

«Реформа налога на добавленную стоимость: отмена положений закона №1621 относительно внедрения системы электронного администрирования налога на добавленную стоимость (НДС-счетов)».

Если высокие стороны успеют договориться до Нового года, то экономика имеет шанс так и не столкнуться с наиболее масштабным изъятием денег со времен Виктора Януковича. Кабмин планировал внедрить НДС-счета с 1 января 2015 года.

И хотя проект - это еще не соглашение, а само соглашение - не принятый Верховной радой закон, многие поспешили расслабиться. А зря. Для беспокойства есть две причины.

Первая - попытка «Народного фронта» сделать Коалиционное соглашение лишь рекомендательным документом. Для чего это необходимо, можно не объяснять. Ведь если соглашение только рекомендует, то и ответственности за его несоблюдение нет никакой.

Обещали отменить НДС-счета? Мы от своих слов не отказываемся и по-прежнему обещаем.

Парадокс в том, что «Блок Петра Порошенко» может принять условия «фронтовиков». Тогда его представители получат вожделенные позиции в правительстве и смогут начать «рулить» финансовыми потоками. А не это ли главная цель переговоров?

Вторая причина для беспокойства - сигналы из окружения премьера Арсения Яценюка. Представители Кабмина уверяют, что отказываться от НДС-счетов глава правительства не намерен ни в коем случае.

Поговаривают, премьер выслушал мнения огромного количества специалистов, которые говорили о пагубности внедрения НДС-счетов для экономики. Они рассказывали, что удар будет нанесен по среднему бизнесу и той части крупного бизнеса, которая не обладает монопольным положением на рынке.

Естественно, среди рассказчиков не было главы Государственной фискальной службы Игоря Билоуса и стоящих за ним «гениальных» авторов идеи электронного администрирования.

Однако у премьера есть более насущный интерес. Для него НДС-счета - единственный способ наполнить безнадежно «дырявый» госбюджет. Невыплата зарплат и пенсий - вот что такое реальная опасность для Кабмина, а вовсе не обвал экономики.

Особенно актуальным «кэш» будет в январе и феврале. Наверняка что-то перечислит Нацбанк, однако других источников наполнения казны не предвидится. Налоги и без того собираются крайне плохо, а в начале года - и подавно.

Кроме того, какие уж тут налоги? После войны и девальвации «белый» сектор экономики уже не генерирует того денежного потока, который записан в бюджете. А «серый» сектор успешно договорился с налоговиками о сохранении многочисленных схем уклонения.

Вот и получается, что единственный способ наполнить бюджет - это забрать у «белого» сектора экономики часть оборотного капитала. Разово на НДС-счетах будет зафиксирована огромная сумма, которую правительство использует по собственному усмотрению.

Во многом именно ради этого представители «Народного фронта» настаивают, чтобы записанные в Коалиционном соглашении обязательства имели исключительно рекомендательный характер.

Настойчивое внедрение НДС-счетов указывает еще на одну важную деталь. Правительство признало свою неспособность бороться с «налоговыми ямами», схемами минимизации и уклонения от уплаты налогов.

Это те самые 300 млрд грн в год, которые буквально проскальзывают сквозь пальцы налоговиков. Стоит ли напоминать, что коррупционная система не может существовать без прямого участия сотрудников ГФС и силовых органов?

Естественно, в случае введения НДС-счетов расчет на получение «кэша» оправдается. Безналичные потоки крайне легко контролировать.

Разве что в первые несколько месяцев могут возникнуть проблемы иного характера. Например, бизнес всерьез задумался о том, чтобы продлить девятидневные новогодние каникулы до конца января. Как минимум.

Причина такого поведения банальна. Сегодня значительная часть предприятий работает без прибыли и даже в убыток - лишь бы сохранить персонал и долю рынка. Перспектива добровольно-принудительно «поделиться» с государством десятками миллиардов гривен, которая внедряется властью под видом НДС-счетов, компании совсем не радует.

Есть еще одна причина, по которой в первое время может буксовать затея с НДС-счетами. По словам источников в ГФС, система электронного администрирования не готова к эксплуатации ни на уровне специалистов - как со стороны бизнеса, так и со стороны налоговиков, - ни на уровне IT. Обслуживать возросшие потоки информации может быть крайне проблематично.

К слову, немецкие специалисты, которые приезжали ознакомиться с задумками своих украинских коллег, заявили, что Германия не может себе позволить подобную систему в силу ее безумной дороговизны.

Информация о материале

Опубликовано: 28 ноября 2014

Тысячи людей на территориях, находящихся под контролем "ДНР" и "ЛНР", были арестованы и брошены в тюрьмы и лагеря (один из таких лагерей находится в Донецке в бывшем арт-центре "Изоляция"). Арестовывают по доносам, за малейшую провинность, с поводом и без повода. Как во времена сталинского террора, часто задерживают самих же ополченцев, сторонников ДНР, заподозренныхв нелояльности или шпионаже. Но хуже всего приходится патриотам Украины. В передачах Радио Свобода свои истории рассказывали Ирина Довгань, которую привязали в Донецке к позорному столбу, художник Сергей Захаров, которого жестоко избивали за то, что он нарисовал карикатуру на Гиркина-Стрелкова, социальный работник Виктория Бутенко, на глазах которой пытали сына.

Частный предприниматель Светлана Матушко, арестованная по ложному доносу, 7 дней провела в камере смертников в подвале бывшего здания СБУ на улице Щорса. Сейчас она смогла выбраться в Киев и участвует в работе Комитета по делам переселенцев. Вот ее рассказ:

– Я коренная дончанка. С самого начала была на стороне Майдана, была на Майдане два раза, всячески поддерживала. В Донецке ходила на митинги, рассказывала всем своим знакомым, объясняла, что происходит. В Украине сильна была власть Януковича и его семьи, от этого страдали буквально все, коррупция касалась каждого человека, но они этого не понимали. Им казалось, что это "стабильность", они получали пенсии, получали зарплаты. Голосовали за Януковича, потому что хоть и бандит, но свой, а не чужой – как-то так рассуждали люди. Я старалась все объяснять знакомым и родственникам.

– В Донбассе многие поссорились с родственниками из-за политических разногласий. В вашей семье тоже были такие расколы?

– Моей семьи это тоже коснулось. Моя мама ходила на так называемые выборы в так называемой ДНР 2 ноября.Я пыталась ей объяснить: "Мама, ты сейчас голосовала за человека, который хотел убить твоего ребенка". Она этого не понимает. Она говорит: "Я голосовала за мир". –"А за кого ты голосовала?". Она говорит: "За Захарченко". – "А кто это такой?". –"Я не знаю, военный какой-то, с крестами, очень хорошо поет с Кобзоном". – "Мама, а программа какая-то, что-то он обещает вам?". Не интересует ихэто, только чтобы против "киевской хунты", они так говорят.

– Светлана, как вы попалив тюрьму?

– Человек, который за мной ухаживал, написал донос на меня. Пришли люди, вооруженные автоматами, в камуфляже и арестовали меня на работе. Забрали всю технику, документацию. Два раза был обыск дома без всяких санкций, без понятых. Два раза был обыск на работе, то же самое. Посадили меня в подвал ДНР – это бывшее здание СБУ Украины в Донецке. Я семь дней просидела в камере смертников.

– Как вы узнали, что на вас написал донос близкий человек?

– Они сказали мне, что на меня написали донос, а когда объяснили, что мне предъявляют, я по этому обвинению догадалась, кто это сделал. Это не близкий мне человек – просто человек, который за мной ухаживал.

– А что было в этом доносе?

– Что я фотографирую дэнээровские блокпосты и передаю украинской армии.

– И это было враньем, конечно?

– Мы в каком веке с вами живем? Как можно фотографировать на обычный фотоаппарат блокпост и передавать украинской армии, если есть видеорегистраторы, если еще 30 лет назад фотографировали через отверстие в пуговице? Смысл?

– Как вы думаете, зачем он написал на вас донос? Мстил за то, что вы его отвергли?

– Я не могу сказать. Я спрашивала у человека, который меня допрашивал: "Я знаю, кто это сделал. Вы что, его наградили каким-то орденом, денежную премию, поощрение какое-то дали? Почему он это сделал?". Человек, который меня допрашивал, сказал: "Понимаете, сейчас у людей на фоне этой смуты всплывает все самое низшее".

– То есть люди, которые вас допрашивали, понимали, что обвинение абсурдное?

– Да.

– Тем не менее, посадили вас в камеру смертников?

– Да. У меня нашли дома при обыске украинскую символику, украинские флаги. Я среди своего окружения не скрывала свою позицию. Понимаете, чего они добиваются: они хотят максимально запугать населениев Донецке, которое лояльно относится к Украине, для того чтобы они сами уезжали. И заселить эти территории людьми, которые лояльно относятся к России. Думаю, что цель такая.

– Кто с вами был в подвалеи как к вам и к другим заключенным относились?

–Меня не били, относились более-менее лояльно. Сидели бывшие сотрудники СБУ и милиции, люди, которые торговали наркотиками, их тоже сажали в общие камеры. Бросили в камеру парня с девушкой, его фамилию нашли в списках партии "Молодая Батькивщина", забрали его с женой. Он неделю сидел со связанными руками, в наручниках. Со мной сидела девочка-снайпер из ополченцев, ей 21 год, она беременная была. Тренерпокаратесидел по доносубывшего ученика. Он в свое время, на президентских выборах, поддерживал Тимошенко. Донецкие бизнесмены сидели. После 20 дней подвала были готовы подарить террористам все свое движимое и недвижимое имущество. Одного выпустили, а о судьбе второго так ничего неизвестно до сих пор. Парень-волонтер из города Смела Черкасской области приехал в Донецк к друзьям, с которыми познакомился в соцсетях, для того чтобы выяснить, почему дончане голосуют на референдумах и не хотят жить в Украине. Наивный мальчишка приехал со своим дневником, который начал вести еще на Майдане, и фотоаппаратом, в котором были снимкисобытий в Киеве. Другой парень–студент Донецкого национального университета "с активной жизненной позицией" попал в подвал за то, что задал неудобный вопрос Губаревупо поводу того, как они собираются платить пенсии и зарплаты бюджетникам? И как собираются встречать отопительный сезон, если еще не начата к нему подготовка? После окончания пресс-конференции его арестовали. Ребята, с которыми я сидела, рассказали, что после моего освобождения к ним посадили двух женщин. На одну соседи донос написали, что ее муж служит в Нацгвардии Украины, а вторую подозревали, что она снайпер. Их пытали и избивали так, что они сошли с ума. Парень, который мне это рассказывал, сам провел неделю в одиночной камере (это такое помещение размером один метр на полтора и на бетонном полу окровавленная тряпка) без еды, воды и со связанными руками. Так вот он хотел попроситься в одиночную камеру обратно, потому что не мог выдерживать этих рыданий, воя и истерик. Замечу, что это говорил офицер, которого два раза возили на расстрел и пытали так, что спустя уже три месяца он до сих пор проходит курс реабилитации. С поломанными ребрами, с гематомами по всему телу, но я от него не услышала даже стона. Многие, не выдерживая пыток, просят, чтобы их расстреляли сразу и не издевались. Знаете, что меня поразило больше всего, после того, как меня освободили? Наблокпосту возле здания СБУ стоят родственники пропавших и ждут человека со списком, чтобы узнать, здесь ли близкие. А в метре от них стоят две машины ОБСЕ. И в это же самое времяв подвалах кого-то пытают. У меня вопрос к представителям миссии: если вы вхожи в здание бывшего СБУ, где ваши глаза и уши? Что это за представители такие, которые не информируют мировую общественность о реальных событиях, которые сейчас происходят в Донбассе? Не видят танки, бронетехнику, "Грады", которые разъезжают по городу колоннами, не видят вооруженных людей в супермаркетах? Не видят, кто и из какого оружия обстреливает мирные кварталы, в результате чего погибают люди и разрушается инфраструктура города? А сюжет в новостях о том, что наш президент дает в пользование слепоглухонемым представителяммиссии ОБСЕ бронированную технику, которая сейчас нужна больше ребятам на войне, у меня вызвал, мягко говоря, недоумение.

–Вы говорили о девушке-снайпере. Почему ее схватили, если она работала на ДНР?

–Она позвонила своей приятельнице в Донецкую областную администрацию и сказала, что якобы украинцы собираются"брать" администрацию. Эта ее знакомая пошла и написала на нее донос. Ее обвинили в том, что у нее связь с украинской стороной. Со мной в камере сидел парень, ему 28 лет, он в прошлом ополченец. Ребята уходят из ополчения, "закапывают" свое оружие, закапывают форму и уезжают. Многие уезжают в Украину, где-то теряются, другие уезжают в Россию. Так вот его арестовали, увезлина расстрел. Как он мне рассказывал, в расстрельной команде совсем молодые парни, расстреливают где-то на заводе. Человека, которого с ним увезли на расстрел, расстреляли сразу, а к нему подошли и ударили ножом в левое плечо. Он потерял сознание, упал. Потом сделали контрольный выстрел в голову, но пуля только задела голову, поскольку в цеху темно. Он полчаса пролежал в донецкомморге, забитом трупами. Подождал, пока все утихнет, вышел. Санитары вызвали скорую помощь, он все рассказал врачам. Врачи доставили его в одну из больниц Донецка, сделали операцию, так он остался жив. Когда я уходила из камеры, где мы вместе сидели, я оставляла всем свой номер телефона, он позвонил мне, и я его забрала из больницы. Сейчас он уехал в свой родной город, ищет себе работу, оформляет группу инвалидности, ходит по больницам.Вот такая история, и этих историй много.

–Как и почему вас отпустили?

–Вы знаете, это и сейчас для меня–загадка. Я до сих пор не могу этого понять. Мне постоянно говорили, что яне скоро вернусь, и в подвале, где мы сидели, люди, которые меня окружали, сказали, что с такой позицией, как у меня, мне отсюда выхода нет. Первый человек, который меня допрашивал, сказал, что он был в составе "Беркута" на Майдане. У меня забрали фотоаппарат, там были фотографиис Майдана. Когда он увидел, что я была на Майдане, он кричал, что меня только за это расстрелять надо, что я якобы бросала "коктейли Молотова". Потом через два дня допрашивал меня ужедругой. На допросах обсуждали политику, экономику, что они собираются делать. Я спрашивала, откуда будет финансирование, как они собираются платить пенсии, социальные выплаты, говорила, что не поступают деньги в бюджет, что уезжает бизнес из Донецка. Такие темы мы с ними обсуждали. Постоянно, когда меня вызывали, я думала, что всё уже–на расстрел. На четвертый день он мне сказал, что меня расстреливать не будут. Сказал, что у них тройка заседает, которая решает, что с человеком делать.У меня только от одних позывных"Мясник", "Абвер", "Удав" кровь в жилах стынет. Потом через какое-то время он мне сказал, что не будут меня вызывать на эту тройку, что решат все без меня. Вот так в понедельник меня выпустили.

–Среди тех людей, которые вас арестовали и допрашивали, были россияне?

–Человек, который меня последний допрашивал, предъявил мне свой паспорт, сказал, что он из Мариуполя. Остальные не представлялись, но по разговору понятно было, что это россияне, потому что у нас на Украине так не говорят.

– Как теперь живут в Донецке богатые люди, которые поддерживали сначала Януковича, а потом финансировали ДНР? Продолжают ли поддерживать сепаратизм, и что случилось с их бизнесом и недвижимостью?

– Богатые дончане никогда не поддерживали Януковича, потому что при нем "давили" бизнес. Януковича поддерживали бандиты, которые когда-то "отжали" бизнес у кого-то, а потом возомнили себя бизнесменами. Об их судьбе сейчас я, к счастью, ничего не знаю. После марафона в Киеве 2 ноября я познакомилась с нашими бизнесменами, которые выехали из Донецка после приезда в город Стрелкова. Вот они и организовались в Комитет по делам вынужденных переселенцев. "До противного порядочные люди", как сказал один из них. Донецкая бизнес-элита никогда не поддерживала Януковича. Когда мой дядя был представителем Тимошенко на выборах в Донецкой области, к нему обращались бизнесмены и всячески помогали, чтобы Янукович не победил. Понимали, что и леди с косой не идеал, но кто угодно, только не "батя", как его называет Людмила Янукович.Кто-то из богатых дончан, которые никогда не поддерживали Януковича, успел вывезти производство, кто-то остался и платит сейчас налоги и ДНР, и Украине в надежде, что через месяц-другой все закончится.

– Вы упомянули Людмилу Янукович. Что с ней, она осталась в Донецке?

–Бывшая первая леди страны свободно приезжала за покупками в супермаркет "Ашан" с одним охранником, который выполнял скорее роль носильщика, и так "по-простому" общалась с людьми и сотрудниками маркета. Но когда "батя" сбежал в Ростов, исчезла и она.

– Светлана, вы только что вернулись из санатория под Киевом,где живут переселенцы из Донецка. Какие там условия?

– Двухместные номера превратились в пятиместные. Нет места для шкафов, тумбочек и столов.В коридорах стоит крик детишек, которыми никто не занимается. Познакомилась с молодой женщиной из Симферополя, она врач-патологоанатом. Работает на двух работах. Детишек воспитывает сама. Девочке года три, мальчику около пяти. Так она уснула за столом на кухне, при этом на тесной кухне кто-то готовил ужин, кто-то уже ел и громко работал телевизор. Зовут эту женщину Мария. Беркутовцы на Майдане перебили ей переносицу, и только сейчас она сделала себе пластическую операцию. Операция дорогая, пришлось покинуть квартиру, которую снимала, так как платить нечем, и благодаря помощи какого-то депутата она попала в санаторий. Пришла к нему в кабинет и рассказала ему, на каком диване у него в кабинете будут спать. Через три дня он решил ей вопрос с жильем. Какая температура там будет при минус двадцати, спрогнозировать трудно. Детишки бесконечно болеют. На Марию оставляет сейчас своего ребенка еще один одинокий папа из Луганской области, который работает в итальянском ресторане в Киеве и поздно возвращается. Меня пригласили в комнату, где живут мужчины. Кто-то лежит и отдыхает после работы, глядя просто в потолок, кто-то читает. На лицах печать обреченности.

–Как вы думаете, долго продержится ДНР?

–Я думаю, нет.

–Рухнет из-за внутренних причин, экономических проблемили украинская армия перейдет в наступление?

–Я думаю, что Украине надо освободить свою территорию от террористов. Это в чистом виде терроризм. 1937 год, когда человека по доносу забирают. Людей надо освобождать, потому что много патриотов запугано, многие уезжают. Самая настоящая партизанщина, люди просто боятся выходить на улицу, прячутся, борются, как могут.

–Но военное решение приведет к большим жертвам среди мирного населения…

–Я не знаю, как правильно надо поступать, но нельзя бросать людей, которые там остались. Когда из Славянска вышел Гиркин-Стрелков и пришел в Донецк–это была такая ошибка! До сих пор дончане понять не могут, как могли его выпустить и впустить в Донецк. Что сейчас делать–не знаю. Мне кажется, надо каким-то образом закрыть границу с Россией и изолировать их, чтобы не было поставок оружия и живой силы из России. Но людей надо освобождать. Я думаю, Украина должна это сделать.

Информация о материале

Опубликовано: 27 ноября 2014

Обстоятельства, в которых мы живем, кажется, способствуют накоплению в людях злости, которую они должны на ком-­то срывать. Например, на женщинах (женах), стариках, детях. Эксперты, с которыми мы общались на эту тему, не склонны выводить подобный тренд, однако не отрицают наличия проблемы. Более того, они считают, что психотравмы, полученные обществом в 2014 году, проявятся через несколько лет.

«Мы зафиксировали не более десятка обращений, когда споры, вызванные политическими разногласиями в семье, заканчивались побоями», — рассказала Лиза Рай, директор по связям с общественностью Украинского правозащитного центра «Ла Страда». Фактом является то, что политическое противостояние может стать причиной развода. «Я наблюдала случаи, когда пары, не один год прожившие вместе, вдруг понимают, что больше не могут находиться под одной крышей из-­за различий в политических взглядах», — рассказала практикующий психолог Алина Котенко.

По наблюдениям специалистов, большинству граждан удается худо-бедно справляться с травмирующим опытом. В то же время растет число тех, кто сделать этого не сумел. «Люди взвинчены, они стали вспыльчивее и агрессивнее. Отрываются по мелочам на тех, кто слабее — на детях, подчиненных, в транспорте», — говорит Алина Котенко. К счастью, к масштабному всплеску домашнего насилия это пока не привело. Как сообщили в Министерстве внутренних дел Украины, за шесть месяцев 2014 года в милицию поступило меньше заявлений о фактах бытового насилия, чем за весь 2013 год, — 65 тыс. против 160 тыс. Однако не стоит обольщаться этими показателями. Понятно, что если в отдельных регионах страны люди страдают от бандитизма, они вряд ли будут обращаться в милицию по поводу бытового насилия. Чуть более чувствительна статистика соцработников. «По данным Минсоцполитики, за девять месяцев этого года в их службы поступило 96 тыс. обращений, тогда как за весь 2013 год — 93 тыс. Это может говорить о том, что выросло число бытовых конфликтов, по поводу которых украинцы посчитали нужным обратиться к соцработникам. Однако данные нашей горячей линии свидетельствуют, что в целом ситуация с домашним насилием в стране остается стабильной», — говорит Лиза Рай. «Рукоприкладство в отношении домочадцев или психологическое третирование — это вопрос бытовой культуры человека. От внешних факторов это не зависит. Под влиянием стресса сплоченные и дружные семьи становятся еще сплоченнее и дружнее. А семьи, где принято изводить друг друга, будут страдать еще больше», — объясняет Светлана Бажерина, директор Центра психологической помощи Киевского городского центра социальных служб для семьи, детей и молодежи.

Однако, как отмечают психологи, эхо нынешних событий отзовется чуть позже. «Самое трудное впереди. Дело не только в том, что многие украинские семьи потеряли и продолжают терять близких в АТО. Тысячи солдат вернутся домой не теми людьми, которыми их запомнили родные. На адаптацию к мирной жизни, как правило, уходит от двух до четырех лет. Это будет трудное время для семьи. Кроме того, как показало исследование белорусских специалистов в отношении воинов-­афганцев, справиться с этим процессом самостоятельно в состоянии лишь 40%. Остальные нуждаются в профессиональной помощи», — говорит Алина Котенко. Начинать заботиться о комплексной психологической поддержке призванных в армию военных и добровольцев, а также их семей нужно уже сейчас. Но государство с этим медлит.

Больше всего опасений вызывают у психологов дети. «Неважно, пришла война непосредственно в дом или ребенок попал под горячую руку родителям, обозленным на жизнь или напуганным неизвестностью. Если такие эпизоды не прорабатывать, дети вырастут травмированными родителями. А у таких пап и мам не бывает счастливых детей. То есть последствия мы будем ощущать еще два­-три поколения. Мы только начали выходить из поколенческой цепочки, начатой военными конфликтами ХХ века. Теперь начинаем новый виток», — вздыхает Алина Котенко.

Информация о материале

Опубликовано: 27 ноября 2014