Главная

Реформа правоохранительных органов Грузии была проведена быстро, масштабно и, как показал результат, эффективно. Во всяком случае, украинское правительство ставит грузинские реформы себе в пример. Как известно, одна из авторов революционных пре­образований в грузинском МВД Эка Згуладзе теперь занимает должность заместителя министра внутренних дел Украины. Что она намерена сделать, чтобы и украинский милиционер наконец-то действительно стал правоохранителем, и какие перемены ожидают главный силовой орган страны, замминистра уже поведала в ходе разных мероприятий, в т. ч. рабочего заседания Комитета ВР по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности.

Сегодня в ВР зарегистрирован ряд законопроектов, направленных на полное реформирование украинской милиции. В ходе одного из последних заседаний профильного парламентского комитета на обсуждение был поставлен проект Закона №1550 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно реформирования органов внутренних дел». Напомним, 12 февраля с. г. этот законопроект был принят Верховной Радой, хотя по словам самой Эки Згуладзе, он является, по сути, не реформой МВД, а только первым шагом, который можно сделать без значительных расходов из бюджета.

Нашу правоохранительную систему уже давно затрагивает резкая критика. Грузинские эксперты оценивают сегодняшнюю деятельность МВД как крайне неэффективную из-за ряда системных недостатков, сложнейшими из которых являются устаревшая модель управления, несовершенство структуры министерства, дублирование полномочий отдельных органов и подразделений, завышенная численность управленческого персонала. На практике это приводит к неоправданной бюрократизации управленческих процессов, внутренней конкуренции между службами, неспособности обеспечить гибкие модели реагирования на криминальные вызовы, увеличению времени выполнения стандартных процедур по защите прав и свобод населения. Указанные факторы вместе с высоким уровнем коррупции среди персонала ОВД подрывают доверие населения к деятельности системы в целом и негативно влияют на возможности МВД в сфере обеспечения защиты прав и свобод граждан.

Представляя законопроект, г-жа Згуладзе, отметила, что проблема дублирования функций ярко прослеживается в деятельности ГУБОП МВД, транспортной милиции, уполномоченных органов внутренних дел по делам детей. Данные службы, по ее мнению, фактически выполняют функции, которые относятся к компетенции блока криминальной милиции и милиции общественной безопасности, имея при этом собственные управленческие аппараты, что приводит к бюрократизации деятельности и мешает эффективному использованию человеческих ресурсов и бюджетных средств.

«Вопрос эффективности использования ресурсов касается также подразделений ветеринарной милиции, которые обязаны участвовать в проведении карантинных мероприятий во время эпидемий и эпизоотий (п. 16 ч. 1 ст. 10 Закона «О милиции»), хотя полномочия фитосанитарных и ветеринарных служб несвойственны органам внутренних дел», – говорится в пояснительной записке к законопроекту.

Кроме того, согласно нормам принятого закона, ликвидируется такое подразделение ведомства, как транспортная милиция, однако создается новое подразделение – милиция «особого назначения». Какие функции возьмет на себя новая служба, в проекте не сказано. Также отныне не будет ветеринарной милиции, а функции службы по делам детей и криминальной милиции по делам детей возьмет на себя «уполномоченное подразделение органа внутренних дел». В данном случае, скорее всего, произойдет некое слияние двух служб и банальное их переименование.

Необратимые процессы коснутся и специальных подразделений по борьбе с организованной преступностью МВД – данную службу сокращают. Причиной стал тот факт, что на сегодня оргпреступность в том виде, как она была в конце ХХ века, практически перестала существовать, трансформировавшись в новые формы криминальной активности. Существование таких подразделений в системе МВД потеряло актуальность, поскольку фактически борьбой с организованными формами преступности занимаются почти все подраз­деления блока криминальной милиции.

Реформа или просто переименование?

За последние годы в Украине была презентована масса реформ, однако пока существенных улучшений в работе тех или иных ведомств украинцы не увидели, и все нововведения подвергаются жесткой критике. Реформа главного силового органа страны гражданами в основном воспринимается как переименование, и многого от такой реформы украинцы не ждут. «Хочу сказать, что получится, но не сразу и не все. Мы постараемся изменить отношение полицейского к гражданину и наоборот», – отметила г-жа Згуладзе.

Известный факт, что официальным признанием успеха грузинской реформы можно считать статданные об уровне доверия населения к местной полиции – после реформы этот показатель вырос с 4 до 84%. Новые полицейские в Грузии вообще не были полицейскими, на их подготовку была потрачена неделя. Но они не брали денег и помогали всем и во всем, потому что у них еще не было полицейских амбиций. Надо отметить, что в период реформы из органов МВД Грузии, в штате которого было 90 тыс. сотрудников, уволили более 60 тыс. Но на их место принципиально не брали бывших работников правоохранительных органов и даже граждан с юридическим образованием. Это объясняли тем, что грамотный человек быстро обучается любому делу, а вот отучить от пороков амбициозного и корыстолюбивого сотрудника сложнее.

Однако уже сегодня становится понятно, что кадровые чистки в различных ведомствах превращаются в кадровые перемещения. В основе любой реформы должна быть политическая воля, отмечают грузинские эксперты. В то же время, общественность опасается, что дальше «фасадных работ» реформа не пойдет еще и потому, что проводить ее в одном ведомстве бессмысленно – нужно менять систему в целом. 

Комментарии

Арсен Аваков, министр внутренних дел Украины

– На первоочередном этапе реформирования органов внутренних дел предлагаются меры по оптимизации их структуры, четкому разграничению и устранению дублирования их полномочий, а также лишению подразделений ОВД несвойственных им функций. Прежде всего, это касается спецподразделений по борьбе с организованной преступностью. Задача оптимизации структуры МВД касается и специальных подразделений милиции, деятельность которых, к тому же, стала причиной резонансных событий в обществе. Поэтому логичным шагом МВД в этом направлении было предложение об объединении всех существующих спецподразделений и создании на их базе единого универсального спецподразделения.

Эка Згуладзе, заместитель министра внутренних дел Украины

– Новый закон откроет двери для населения и местных органов власти, и они смогут участвовать и влиять на процесс назначения и увольнения конкретных категорий должностных лиц в правоохранительных органах. Отчасти милиция сегодня деморализована из-за отсутствия оценки и самооценки, учитывая те события, которые произошли в Украине. Если сегодня милицию не деполитизировать, мы опять получим негативный результат. Если мы не будем смотреть на процесс реформы как на второй шанс как для населения, так и для сотрудников милиции, ничего не получится. Общество должно понять, что если оно хочет верховенства права, а не верховенства над правом, нужно сотрудничать с милицией, доверять ей, уважать человека в форме. В то же время, сотрудникам правоохранительной системы надо дать правильные механизмы для того, чтобы начался процесс восстановления доверия к милиции.

Информация о материале

В распоряжении «Новой» оказался документ, который, предположительно, в период между 4 и 12 февраля прошлого, 2014 года был «занесен» в администрацию президента. Судя по информации, которой мы располагаем, а также согласно оценкам экспертов, которым мы эту аналитическую записку представили для анализа, в его подготовке предположительно мог принимать участие «православный бизнесмен» Константин Малофеев (см. справку в конце комментария редакции).

Впрочем, пресс-служба бизнесмена после анонса этого материала в эфире «Эха Москвы» категорически опровергла это предположение и заявила о намерении господина Малофеева обратиться в суд.

Документ, который мы публикуем, интересен тем, что на ранних стадиях украинского политического кризиса — то есть еще до бегства Януковича из Киева и прихода к власти «бандеровской хунты» — в нем подробно, шаг за шагом прописываются обоснование, а также политическая и пиар логистика вмешательства России в украинские дела и отрыва от Украины Крыма и восточных областей. И хотя реальный ход украинской драмы внес некоторые коррективы, в целом высокая степень совпадения этого проекта с последовавшими действиями российской власти бросается в глаза.

Текст печатается с небольшими сокращениями. Орфография и пунктуация оригинала в основном сохранены.

***

1. При оценке политической ситуации в Украине следует исходить из признания, во-первых, банкротства президента В. Януковича и его правящей «семьи», стремительно теряющей контроль над политическими процессами;

во-вторых, паралича центральной власти и отсутствия в стране внятного политического субъекта, с которым Российская Федерация могла бы вести переговоры; в-третьих, невысокой вероятности появления такого консенсусного субъекта после досрочных парламентских и президентских выборов, анонсированных В. Януковичем 4 февраля с.г.

Если в России олигархия уравновешивается мощным классом чиновничества, то в Украине госаппарат заведомо слабее олигополий; он, как и сфера публичной политики, подконтролен олигархам. Именно олигархи (Р. Ахметов, Д. Фирташ, И. Коломойский и пр.) управляют киевским политическим коммьюнити, включая Верховную Раду и системную оппозицию. Несистемная же оппозиция (так называемый Майдан) неподконтрольна лидерам системной оппозиции, здесь задают тон «полевые командиры» (в значительной своей части — футбольные фанаты и представители криминалитета), не пользующиеся электоральным влиянием и, по всей видимости, подконтрольные не столько олигархическим группировкам, но в значительной мере польским и британским спецслужбам. При этом, многие олигархические группы финансируют Майдан, чтобы «не класть яйца в одну корзину». <…>

Президент В.Янукович — человек невысоких морально-волевых качеств, он боится сдавать пост президента и одновременно готов «разменивать» силовиков на гарантии сохранения поста президента и неприкосновенности после оставления этого поста. Между тем части «Беркута», которые используются для подавления беспорядков в Киеве, сформированы в основном из уроженцев Крыма и восточных областей. По мнению местных наблюдателей, любые попытки преемника В. Януковича организовать репрессии против МВД и СБУ в качестве кары за подавление Майдана неизбежно натолкнутся на жесткую силовую реакцию. Тем более неоднозначна позиция украинской армии, которая, по словам сотрудника Минобороны Украины, «заперта в казармах, а офицеры сторожат склады с оружием, чтобы, не дай Бог, оно не попало в руки контрактников, которые в этом случае начнут стрелять друг в друга». <…>

Досрочные парламентские и президентские выборы могут стать поводом для нового витка митингово-штурмовой гражданской войны, углубления «восточно-западного» электорального раскола и в конечном счете ускорят дезинтеграцию Украины.

Ход и итоги мюнхенской конференции (очередная конференция по проблемам безопасности проходила в Мюнхене 31 января — 1 февраля 2014 г. — Ред.) дают достаточно оснований считать, что

Евросоюз и США допускают дезинтеграцию страны и даже не считают такое развитие событий экстраординарным. Концепция «поэлементного» поглощения крупного восточноевропейского государства Евросоюзом не только публично артикулируется рядом официальным спикеров ЕС, но находит сторонников в рядах украинской элиты

(здесь и далее выделено редакцией).

Примет ли Россия участие в этой геополитической интриге?

2. Российская политика в отношении Украины должна, наконец, стать прагматичной.

Во-первых, режим В. Януковича окончательно обанкротился. Его политическая, дипломатическая, финансовая, информационная поддержка Российской Федерацией уже не имеет никакого смысла.

Во-вторых, в условиях, когда спорадическая гражданская война в форме городской герильи так называемых «сторонников Майдана» против руководства ряда областей востока страны стала фактом, а дезинтеграция украинского государства по линии географического размежевания региональных альянсов «западные области плюс Киев» и «восточные области плюс Крым» сделалась частью политической повестки, — в этих условиях

Россия ни в коем случае не должна ограничивать свою политику в Украине только лишь попытками влиять на киевский политический расклад

и отношения системной оппозиции (А. Яценюк, В. Кличко, О. Тягныбок, П. Порошенко и пр.) с Еврокомиссией.

В-третьих, в условиях почти полного паралича центральной власти, неспособной даже под угрозой дефолта и отсутствия в НАК «Нафгогаз» средств для платежей за российский газ сформировать ответственное правительство,

Россия просто обязана вмешаться в геополитическую интригу Европейского сообщества, направленную против территориальной целостности Украины.

Прежде всего потому, что иначе наша страна рискует потерять не просто украинский рынок сбыта энергоносителей, но, что гораздо опаснее, даже косвенный контроль над газотранспортной системой Украины. Это поставит под удар позиции ОАО «Газпром» в Центральной и Южной Европе, нанеся огромный ущерб экономике нашей страны.

3. Конституция Украины в любом случае неспособна стать механизмом, с помощью которого можно было бы легитимным образом запустить интеграцию украинских восточных территорий и Крыма в государственно-правовое поле Российской Федерации.

Как гласит статья 71 Основного закона Украины, вопросы об изменении ее территории решаются исключительно всеукраинским референдумом. Между тем референдум, согласно статье 72 Конституции страны, провозглашается по народной инициативе по требованию не менее трех миллионов граждан Украины, имеющих право голоса, при условии, что подписи относительно назначения референдума собраны не менее чем в двух третях областей и не менее чем по сто тысяч подписей в каждой области.

Тем не менее, как ни парадоксально это звучит, для российско-украинского интеграционного процесса уже создана правовая основа-система российско-украинских еврорегионов, входящих в Ассоциацию европейских приграничных регионов (которая, в свою очередь, является коллективным членом Ассамблеи европейских регионов). Так, в еврорегион «Донбасс» входят Донецкая, Луганская, Ростовская и Воронежская области, в еврорегион «Слобожанщина» — Харьковская и Белгородская области, в еврорегион «Днепр» — Брянская и Черниговская области и пр.

Россия, пользуясь легитимными, с точки зрения Евросоюза, правовыми инструментами еврорегионов, должна добиться заключения договоров о приграничном и трансграничном сотрудничестве, а затем установить прямые государственно-договорные отношения с теми украинскими территориями, где налицо устойчивые пророссийские электоральные симпатии.

В первую очередь — с Республикой Крым, Харьковской, Луганской, Запорожской, Николаевской, Днепропетровской и в меньшей степени — Херсонской и Одесской областями. (Из этого перечня преднамеренно — и достаточно условно — выведены Сумская область и Донецкая область. Первая — ввиду весьма высокого электорального влияния в ней партии «Батькiвщина». Вторая — по причине тесных деловых и политических связей местной бизнес-элиты, возглавляемой Р. Ахметовым, с рядом представителей оппозиционного олигархического альянса, имеющих здесь свои масштабные интересы.)

Местные элиты как никогда ранее мотивированы на встречное движение новым интеграционным инициативам России. До кризиса восточноукраинские элиты предпочитали «слабый Киев» «сильной Москве», однако сейчас, под угрозой потери «всего», они не собираются безропотно дожидаться массированных зачисток (в том числе и по мотивам накопленного на них в центре «экономического» компромата), которые неизбежно будут предприняты центральной властью независимо от того, какие политические силы войдут в состав «нового киевского консенсуса» после ухода В. Януковича с поста президента Украины. В данных условиях они готовы поступиться своей «независимостью».

Текущие события в Киеве убедительно показывают, что время пребывания Януковича у власти может закончиться в любую минуту. Таким образом, времени на адекватную реакцию у России становится все меньше. Количество погибших в беспорядках в столице Украины прямо свидетельствует о неотвратимости гражданской войны и невозможности консенсуса, с сохранением за Януковичем поста президента. В этих условиях

представляется правильным сыграть на центробежных устремлениях различных регионов страны, с целью, в той или иной форме, инициировать присоединение ее восточных областей к России. Доминантными регионами для приложения усилий должны стать Крым и Харьковская область, в которых уже существуют достаточно сильные группы поддержки идеи максимальной интеграции с РФ.

4. Разумеется, Россия, взяв на себя поддержку Крыма и нескольких восточных территорий, будет вынуждена принять на себя весьма обременительные в ее теперешнем положении — бюджетные расходы.

Несомненно, это скажется на макроэкономической устойчивости и перспективах роста ее экономики. Однако с геополитической точки зрения выигрыш будет неоценимым: наша страна получит доступ к новым демографическим ресурсам, в ее распоряжении окажутся высококвалифицированные кадры промышленности и транспорта. Кроме того, она сможет рассчитывать на появление нового славянского миграционного потока, направленного с запада на восток — в противовес центральноазиатскому миграционному тренду. Промышленный потенциал Восточной Украины, в том числе военно-промышленный сектор, включенный в ВПК России, позволит успешнее и быстрее осуществить программу перевооружения ВС РФ.

Что не менее важно, конструктивное, «сглаживающее» участие России в процессе высоковероятной дезинтеграции украинского государства не только сможет придать новый импульс интеграционистским проектам Кремля, но также позволит нашей стране сохранить, как уже говорилось выше, контроль над газотранспортной системой Украины. А заодно существенным образом изменить геополитический расклад в Центральной и Восточной Европе, вернув здесь России одну из главных ролей.

5. Для запуска процесса «пророссийского дрейфа» Крыма и восточноукраинских территорий следует загодя создать события, способные придать этому процессу политическую легитимность и моральное оправдание;

а также выстроить PR-стратегию, которая акцентировала бы вынужденный, реактивный характер соответствующих действий России и пророссийски настроенных политических элит юга и востока Украины.

Последние события на Западной Украине (Львовская, Волынская, Ивано-Франковская области), в ходе которых оппозиция провозгласила их независимость от власти Киева, дают основание провозгласить собственный суверенитет и восточным регионам, с последующей их переориентацией на Российскую Федерацию.

6. Ответные акции в восточноукраинских регионах должны быть двухсоставные по структуре и сценарию:

Участники акций неповиновения должны требовать от Верховной Рады расширения формата конституционной реформы, обсуждаемой украинским парламентом, в том числе упрощения порядка организации всеукраинского референдума:

«Мы не можем быть заложниками Майдана. Унитарное государственное устройство Украины, позволяющее агрессивному националистическому меньшинству населения навязывать свой выбор всей стране, должно быть пересмотрено. Россия — федеративное государство, и там такое немыслимо. Укрепляя государственно-правовые связи с Россией, мы укрепим целостность украинского государства».

Первоначально демонстранты должны артикулировать своё нежелание быть «заложниками Майдана», его попыток узурпировать право других регионов и большей части населения страны на собственный цивилизационный и политический выбор, неприятие «идеологии гражданской войны и раскола страны», которую исповедуют политические представители западноукраинских элит.

Демонстранты, выступая под российскими флагами, не должны настаивать на изменении конституционного порядка. Им следует вменить решительное осуждение действий «западноукраинских сепаратистов, покушающихся с подачи своих заграничных хозяев на территориальную целостность страны», а также требования скорейшего развития «ассоциативных отношений восточных областей Украины с Российской Федерацией»: «Мы с Россией. Нет гражданской войне».

Лозунгами момента должны стать справедливое нежелание «поддерживать налоговыми отчислениями профашистские силы» Западной Украины и зависимое от них правительство, ориентирующееся на требования Европейского Союза, а не на нужды своих граждан.

Целесообразно последовательное выдвижение трех лозунгов, по мере развития вытекающих один из другого:

— Требование «федерализации» (или даже конфедерализации) в качестве гарантии для данных регионов от вмешательства прозападных и националистических сил в их внутренние дела;

— Независимое от Киева вступление восточных и юго-восточных областей на региональном уровне в Таможенный Союз, что обеспечит необходимые условия для нормальной работы и развития промышленности;

— Прямая суверенизация с последующим присоединением к России, как единственного гаранта устойчивого экономического развития и социальной стабильности.

Политическое движение за пророссийский выбор и ассоциативные отношения восточных и южных украинских территорий с Российской Федерацией, как нам представляется, также необходимо конституировать организационно, зарегистрировать в законном порядке. Для этого

необходимо подготовить условия для проведения в Крыму и Харьковской области (а далее и в других регионах) референдумов, ставящих вопрос о самоопределении и дальнейшей возможности присоединения к Российской Федерации.

Представляется важным организация неформального собрания руководителей или представителей восточных регионов Украины в Москве, где им, лицом обладающим достаточными полномочиями, была бы выражена поддержка и даны политические гарантии (пусть даже и устные). Такими представителями восточноукраинской элиты являются, например, Н. Добкин (мэр города Харькова), В. Константинов (председатель верховного совета Республики Крым), С. Аксенов (председатель партии «Русское единство»)…

Предельно важно, чтобы «мировая общественность» имела бы как можно меньше поводов усомниться в легитимности и честности этих референдумов.

Для этого представляется целесообразным, обеспечить процесс референдумов современными средствами верификации (веб-камеры и онлайн-трансляции). Предварительный план таких работ уже разработан и может быть реализован в двухнедельный срок.

7. Необходимо аранжировать эти события PR-кампанией в российской и украинской прессе.

В том числе — разработав и запустив в медиаротацию концептуальные документы, своего рода манифесты западноукраинского и восточноукраинского сепаратизма. В поддержку присоединения восточных областей Украины к России должны выступить широкие круги общественности в самой России (возможный лозунг «Путин 2.0 — даешь Переяславскую раду 2.0»).

От еврорегионов к включению в состав России. Комментарий редакции «Новой газеты»

У этой разработки есть несколько характерных особенностей.

1. Как мы уже отмечали, она создана до бегства Януковича и до прихода временной власти из числа «системной оппозиции». То есть еще до того момента, который в Москве был охарактеризован как «государственный переворот» и который стал главным оправданием ее последовавших действий.

2. В записке дается уничижительная оценка Януковича, который впоследствии долго будет в публичном пространстве представляться российской стороной как жертва переворота и единственный легитимный руководитель Украины.

3. Записка составлена в прагматическом — до цинизма — стиле. В ней нет никаких «духовно-исторических» оправданий российского вмешательства на Украине. Никаких рассуждений о «Новороссии», о защите русскоязычных, о «Русском мире» и грядущей «Русской весне». Только геополитика и холодная целесообразность.

4. Авторы документа озабочены приданием «легитимности» включению украинских территорий в «государственно-правовое поле» России. Они, в частности, считают, что для первого шага существует правовая основа — это смешанные российско-украинские еврорегионы (например, в еврорегион «Донбасс» входят Донецкая и Луганская, а также Ростовская и Воронежская области), которые входят в Ассоциацию европейских приграничных регионов. Авторы уверены, что, используя этот правовой инструмент, можно втянуть украинские регионы с «устойчивыми пророссийскими симпатиями» в прямые государственно-договорные отношения. А уж потом — «легитимные» референдумы о самоопределении.

5. В записке есть ряд грубых искажений действительности, которые должны были показать «реактивность», вынужденность российских действий (лидеры Майдана рекрутированы из футбольных фанатов и криминалитета, они подконтрольны польской и британской разведке; США и Евросоюз допускают дезинтеграцию Украины, Евросоюз затеял геополитическую интригу по расколу Украины, и тому подобное). Все эти аргументы впоследствии активно использовались российской пропагандой.

6. В записке также много аргументов геополитического и экономического свойства, которые должны были убедить руководство в необходимости немедленного вмешательства на Украине и укрепления таким образом российских позиций не только на Украине, но и в Центральной и Восточной Европе, сохранения контроля над газотранспортными сетями, проходящими через Украину, получения в свое распоряжение украинского ВПК, расположенного на востоке страны (для ускорения перевооружения), и даже замены «центральноазиатского» потока мигрантов на «славянский», «западный».

В целом можно заметить, что рекомендации авторов записки по поэтапному вмешательству России в украинские дела с конечной целью захвата ряда территорий Украины в основном были реализованы в практических действиях Москвы:

— организация в областях с пророссийскими настроениями акций неповиновения киевскому режиму;

— придание этому процессу «политической легитимности» и «морального оправдания»;

— выдвижение протестующими требований упрощения порядка проведения украинских референдумов;

— затем выдвижение требований «федерализации» или даже «конфедерализации»;

— требования независимого от Киева вступления Крыма и юго-восточных областей в Таможенный союз;

— проведение «легитимных» и «честных» референдумов о самоопределении и объединении с Россией;

— активное PR-сопровождение этих процессов в российских и украинских СМИ.

Существенная ошибка у авторов документа произошла с определением наиболее готовых к объединению с Россией регионов: они называют Крым и Харьковскую область, считая менее перспективной «империю Ахметова» — Донецкую область. Действительность внесла в эти расчеты свои коррективы. Но в целом схема была претворена в жизнь.

Андрей Липский,

редактор отдела политики «Новой газеты»

Фото: Сергей Авдуевский / ТАСС

Справка «Новой»

Миллиардер Константин Малофеев — основатель и «управляющий партнер» инвестиционного фонда Marshall Capital Partners, крупнейший миноритарий «Ростелекома» (около 10% акций), член попечительского совета «Лиги безопасного интернета» (его считают инициатором создания черных списков сайтов), председатель правления Благотворительного фонда Святителя Василия Великого. А также

человек, известный своей активной поддержкой сепаратистов Крыма и востока Украины — идеями, деньгами и кадрами (в частности, Гиркин-Стрелков и Бородай — люди, работавшие в его структурах). Фактически Малофеев оказал Кремлю большую услугу: его пиарщики и «реконструкторы» раскрутили конфликт в Крыму и на Донбассе, передав эстафету добровольцам и «отпускникам» и избавив Россию, хотя бы формально, от статуса «стороны конфликта».

Но известен Малофеев не только этим. Он замешан в ряд скандалов, ставших предметом рассмотрения судебных органов и достоянием СМИ. Вот наиболее громкие. В конце 2012 г. — начале 2013 г. российские правоохранительные органы проводили обыски в доме Константина Малофеева и офисе Marshall Capital в связи с возбужденным Следственным департаментом МВД уголовным делом по ст. 159 ч. 4 (мошенничество) по факту хищения у банка ВТБ более $200 млн. ВТБ обвинял Малофеева в том, что тот не вернул кредит, предоставленный «Руссагропрому» для покупки в 2007 г. компании «Нутритек» (ее крупнейшим акционером в то время был Marshall). До этого в 2009 году VTB Capital plc уже подавал в Лондонский суд иск к Константину Малофееву как к экс-совладельцу «Нутритека», полагая, что стал жертвой мошенничества. В августе 2011 года Высокий суд Лондона решил заморозить активы Малофеева. Позже стороны заключили мировое соглашение. В итоге заявление ВТБ в МВД также было отозвано.

Накануне обысков Константина Малофеева решением Вяземского районного суда сняли с выборов депутатов Знаменского сельсовета в Смоленской области. С помощью этих выборов он собирался стать сенатором, но суд решил, что он подкупал избирателей.

Информация о материале

Сегодня наряду с вопросами практическими на повестке дня стоит понятие патриотизма — вечно актуальное, но изменчивое, как сама жизнь. Понятие очень сложное и неоднозначное. Для одних это высшая надличностная ценность, за которую не жаль отдать жизнь, для других — заслуживающее презрение последнее прибежище известно кого. Кто-то реализует свое представление о любви к родине в словах и внешних атрибутах, кто-то приносит реальные жертвы и совершает большие поступки. Что же такое патриотизм в XXI веке — в условиях глобального мира с его новыми приоритетами и оценками?

Фанаты нерожденной страны

Украинские патриоты сами себе еще не ответили на вопрос. Любовь к чему толкает их на подвиги: к территории, нации, государству или политической общности. Для того чтобы понять, с изменениями какого масштаба пришлось столкнуться украинцам, достаточно вспомнить, что всего-то полтора года назад им приходилось выбирать из трех «рецептов» патриотизма: советского, масскультурного и националистического.

Это было недавно, это было давно

Прекрасное и ужасное познается в сравнении. В Украине в правоте такого утверждения постоянно приходится сомневаться из-за короткой политической «оперативной памяти» украинцев. Ровно с таким же успехом, с которым сограждане не помнят грехи изолгавшихся политиков и пойманных на горячем коррупционеров, — они же не вспомнят и собственное отношение к тому многослойному понятию, которое именуется патриотизмом.

Всего-то за три недели до начала Евромайдана кардинал Любомир Гузар в своей статье объяснял украинцам, что быть патриотом не стыдно, что нет в этом ничего «легкодушного» или негативного, что патриотические чувства — продолжение истинно христианских добродетелей.

Сейчас это кажется удивительным, но у Любомира были все основания для подобной проповеди. Еще летом 2013 года Владимир Павлив, знаковая фигура в публицистике Западной Украины, озаглавил свою колонку «Украинский патриотизм. Made in USSR». Всего одна цитата из этого текста: «Якщо сучасний українець охоче демонструє свій патріотизм, то це може означати, що він має позитивне «моральне ставлення» до того, що в цій країні відбувається. Тоді це той різновид патріотизму, який кваліфікується як «ура-патріотизм», про який ще Самюель Джонсон сказав: «Патріотизм — це останній прихисток для негідника».

Насчет «негодяя» можно было бы поспорить, но что патриотизм был далеко не последним прибежищем для коррупционера и распильщика бюджета —

сомнений почти не вызывает. Так, в 2012 году Кабмином была принята Общегосударственная целевая социальная программа патриотического воспитания населения на 2013–2017 годы, на реализацию которой было предусмотрено выделять по 40 млн. грн. (!) ежегодно. Сейчас это звучит как несмешной анекдот — 200 миллионов на воспитание патриотических чувств! — но вполне объясняет, почему у украинцев, говоря словами Павлива, «немає ні найменшого приводу любити цю державу, а тим більше — демонструвати свій «патріотизм» як вияв любові до неї».

И в этом моменте мы сталкиваемся с очень серьезной проблемой: 2014 год опроверг все пессимистические домыслы о существовании искренних украинских патриотов — но что является объектом их чувств?

…и три составные части

Старшее поколение хорошо помнит, что собой представлял советский патриотизм. Во многом отвращение к «показухе» на протяжении 23 лет и определяло скептическое отношение украинцев к публичным излияниям «патриотических чувств». Тем более что с начала девяностых в стране появилась прослойка «профессиональных украинцев». К примеру, автору этих строк приходилось в то время сталкиваться с проректорами вузов, вся деятельность которых сводилась к подслушиванию за дверями: на государственном ли языке преподаватели читают лекции студентам? В ту же строку — проведение государственных мероприятий, посвященных «шевченковским дням», Дню Конституции и т.д., — их необязательность и ритуальность были очевидны, но слово «патриотизм» звучало в каждом выступлении.

Параллельно с этим существовало привитое массовой культурой представление о патриотизме как о некоей добродетели, входящей в набор ценностей, обусловившей успех цивилизации Запада. Ничего удивительного: для подавляющего большинства украинцев телевидение было и остается единственным связующим звеном с внешним миром, а заданный Голливудом стандарт кино- и сериальной продукции предельно патриотичен (уже запрещенные к показу российские образцы — не более чем ее адаптированные копии). Так культ национального флага, к примеру, даже стал частью украинских официальных «святцев», введенный еще Леонидом Кучмой в 2004 году.

Речь о простом ассоциативном ряде. В американских фильмах (а на них успело вырасти одно поколение и перевоспитаться другое) патриотизм — часть если не сюжета, то антуража. Американский уровень жизни — мечта (воспитанная тем же масскультом). Вывод обывателя: патриотизм и богатство связаны между собой.

Третьей составляющей украинского патриотизма был классический национализм — и в этом определении нет ничего плохого, если не учитывать, что во второй половине XX века националистическое мировоззрение, мягко говоря, перешло в разряд несовременных.

Логично, что идеологическим ориентиром для патриотов-националистов выступали мыслители почти столетней давности — от Донцова до Липинского, а образцом для подражания — воины УПА.

Утрируя вышесказанное, резюмируем. Всего за месяц до судьбоносных событий ноября 2013-го «сферический украинский патриот в вакууме» существовал в трех видах: профессиональный патриот, подражательный патриот и ретропатриот.

Война спишет не все

2014 год на первый взгляд подвел черту под этой классификацией. С точки зрения лета 2013-го буквально «из ниоткуда» появились тысячи людей, готовых умирать за Украину и отдавать ради нее последние деньги: добровольцы и волонтеры.

При этом абсолютное большинство из них не являются ни националистами (в классическом понимании этого слова), ни любителями украинского государства как аппарата принятия и воплощения решений. Более того, именно им удалось разрушить миф о том, что для украинского патриота важен языковой фактор (наиболее известные волонтеры Юрий Бирюков, Георгий Тука и Татьяна Рычкова — русскоязычные), а их отношение к госмашине характеризует сама деятельность волонтеров: они заменяют собой государство в наиболее болевых точках.

Можно ли считать добровольцев и волонтеров образцом патриотизма? Ответ очевиден. Но при этом они не являются ни патриотами государства (как системы, аппарата, машины и т.д.), ни нации в узкоэтническом смысле слова. Наиболее популярной на сегодня является точка зрения о том, что итогом «революции достоинства» стало рождение украинской политической нации — той самой, задекларированной в Конституции общности «граждан всех национальностей» — именно она и является объектом и субъектом современного патриотизма.

С таким мнением согласиться сложно: политическая нация (мы все украинцы как граждане Украины) невозможна без национального государства. А государство, как было сказано, и близко не соответствует требованиям времени.

Правда в том, что украинские патриоты отдают свои жизни не за государство, олицетворяемое сегодня Порошенко, Яценюком и Гройсманом, и — тем более — не за их возможных сменщиков. Государства, ради которого украинцы идут на смерть, пока что не существует. Его только предстоит создать.

Тот же Любомир Гузар, февраль 2015-го: «Сьогодні втішаємося існуванням незалежної, самостійної держави, однак ми розгубилися. Не вповні усвідомлюємо, у чому полягає наша єдність».

Или слова Анастасии Леухиной, эксперта и публициста, ныне работающей над реформированием системы МВД: «Мы победим в этой войне, когда создадим и отстроим государство для жизни. Страну, в которой хочется творить, создавать новые компании, рожать детей и строить новую жизнь».

Триумф и трагедия украинских патриотов в том, что страна, ради которой можно умереть сегодня, пока еще существует только в мечтах тех, кому повезет вернуться с фронта.

Символы патриотизма

Самые общеизвестные, они же официальные, символы патриотизма в любом государстве — его флаг, гимн и государственный язык. Еще до провозглашения независимости Украины желто-синее знамя было одной из главных примет уличных демонстраций патриотически настроенных украинцев, а некоторые из них, свободно владеющие как украинским, так и русским языком, даже демонстративно перешли в общении на украинский. И если многие жители УССР даже не подозревали, что у нее есть свой гимн, то сейчас хотя бы первые строки «Ще не вмерла України ні слава, ні воля» может спеть практически каждый украинец.

Помимо государственных, в Украине, как и в любой стране, существуют и неофициальные символы патриотизма, отражающие проявления независимости государства во всех ее аспектах. Так, например, выход дублированного на украинский язык голливудского мультфильма «Тачки» оказался поводом для проявления патриотизма молодежи, составляющей большинство посетителей кинотеатров. И «Тачки» стали первым фильмом в отечественном кинопрокате, в котором копии с украинским дубляжом собрали больше зрителей, чем с русским.

Чаще всего неофициальные символы патриотизма — это сигналы из исторического прошлого народа, напоминающие о своеобразии его культурного кода. Самый яркий тому пример — вышиванка, которую носили и в УССР. Однако только во времена борьбы за независимость вышиванка, корни которой уходят еще в дохристианский период, превратилась из простой рубашки в один из главных символов древности истории украинского народа.

То же произошло и с украинскими народной музыкой и народными ремеслами, которые превратились из культурно-исторического феномена в один из главных символов национального патриотизма. Десятки тысяч молодых украинцев стали приезжать на появившиеся после провозглашения независимости фолк-фестивали, где музыка была хоть и главной, но лишь одной из составных частей вовлечения аудитории в тысячелетние традиции отечественного народного искусства — художественные промыслы, танцы, самодеятельный театр.

Одним из наглядных символов украинского патриотизма стали полки продуктовых магазинов и прилавки базаров. Пройдя через период постсоветской разрухи, украинские крупные производители и фермеры наладили выпуск отечественных продовольственных товаров, а украинский потребитель стал кошельком голосовать за родные продукты.

Ну и, наконец, возвращаясь к более серьезным вещам, отметим многократно возросший интерес к отечественной истории. Украинцы, осознавшие себя этносом, хотят знать все о своем народе, от древних эпох до национально-освободительных движений новейшего времени.

Информация о материале

Уже больше года Украина ведет активную фазу необъявленной гибридной войны с Российской Федерацией. Это противостояние — вопрос не года-двух, а, очевидно, более длительного периода. При этом именно ближайшие годы могут стать решающими. Мы должны признать, что хотя Украина в течение 2014 г. смогла из практически уничтоженной и деморализованной армии создать боеспособную силу, в затяжном прямом противостоянии с существенно более сильным противником перспективы «более слабого» представляются довольно сомнительными. А Украина объективно обладает меньшими ресурсами (в том числе — финансовыми) и не готовилась годами, в отличие от нашего северного соседа, к этой войне.

В таких условиях Украина должна применять методы, которые традиционно были тактикой более слабых государств на случай противодействия агрессивным действиям более мощных стран: асимметричные ответы, направленные на истощение противника. При этом мы должны продолжать развивать свою оборону на всех возможных театрах военных действий.

Это подводит нас к проблеме, которая уже долгое время остается в общем тренде обсуждения, однако реальных практических действий и целостной государственной политики здесь либо не наблюдается, либо они имеют довольно размытые черты, — кибербезопасностной составляющей национальной безопасности государства.

Ведь киберпространство, хотим мы того или нет, уже стало пятым пространством соперничества (в том числе — геополитического) для всех государств мира.

Киберсоставляющая современных конфликтов

Следует четко понимать, что киберпространство как поле ведения противоборства двух или более сторон будет приобретать все большее значение. Уже сегодня бюджеты ведомств безопасности развитых стран, задействованных в системе кибербезопасности государства (а количество структур, которые в этих процессах задействованы, постоянно увеличивается), составляют миллиарды долларов, и ни одна из стран еще не уменьшала расходов по этим статьям.

Не стоит обманываться, что эти средства вкладываются исключительно в системы «обороны» и «защиты», — неформально почти все государства занимаются разработкой и наступательных кибервооружений.

Даже по состоянию на 2010 г. эксперты отмечали, что более 20 стран разрабатывают кибероружие, в 2012-м таких стран было по меньшей мере 25. И это данные за период, который условно считают началом глобального киберпротивостояния, сегодня перешедшего в более серьезную фазу, вплоть до попыток кибердиверсий против объектов критической инфраструктуры (в частности в Иране). Об объемах и масштабах подготовки развитых государств к киберпротивостоянию свидетельствуют и данные разоблачительных заявлений Э.Сноудена. И хотя большинство из этого уже было известно экспертам либо они об этом догадывались, однако подтверждение этих догадок, а также масштаб программ, реализуемых только АНБ США, свидетельствуют о реальной озабоченности правительства США проблематикой кибербезопасности. При этом следует иметь в виду, что АНБ — не единственная американская государственная структура, реализующая программы по кибербезопасности, а всего стран, обладающих финансовыми, человеческими и инфраструктурными возможностями реализовать такие программы, по данным экспертов, в 2015 г. насчитывается около 140.

Следует признать, что большинство последних активных вооруженных противостояний, так или иначе, сопровождались и противостоянием в киберпространстве. Это было характерно для недавней войны в Ливии, частично — в Сирии, а кибершпионаж и кибердиверсии вообще являются постоянным фоном международных отношений. Работа вируса Stuxnet, разоблачение шпионских вирусов и сетей Duqu, Flame, Gauss, Miniduke, Red October, Wiper — вот лишь неполный перечень известных кибершпионских или кибердиверсионных акций, выявленных с 2011 г., и с каждым следующим годом их становится все больше. И это без учета целенаправленных кибершпионских действий против конкретных государственных или промышленных объектов, цель которых — получить информацию о закрытых разработках (в том числе — новейших исследованихя в сфере ВПК).

Важно отметить, что известный вирус Stuxnet, целью которого была ядерная программа Ирана, его разработчики позиционировали именно как асимметричный ответ на эту программу. То есть развитые государства четко осознают, что кибероружие может оказаться реальным асимметричным инструментом противодействия странам, ставящим под угрозу существующий международный порядок в сфере безопасности.

Трудно говорить о конкретных пропорциях затрат развитых государств на «оборону» и «нападение» в рамках тематики кибербезопасности. Однако ставка на вторую составляющую существенно выше, чем об этом обычно говорят. В свое время один из заместителей министра обороны США, У.Линн, размышляя о балансе между «обороной» и «нападением» в киберпространстве, справедливо отметил: «Вы не знаете, как построить надежную защиту, вы не сможете предотвратить масштабное наступление. И вы не сможете обеспечить необходимый ответ, поскольку эффективное сдерживание чрезвычайно сложно. Таким образом, если вы хотите воспользоваться киберпространством, вы будете делать ставку на наступательные операции ради собственной обороны». Мы должны признать, что такое состояние вещей в проблематике кибербезопасности — объективная реальность, с которой и мы должны считаться.

Скорее всего, попытки выработать какие-то международные системы контроля над кибервооружениями (которые сейчас пытаются инициировать отдельные страны) либо запретить их использование в деструктивных целях еще долгое время будут терпеть поражение (хотя это должно оставаться целью для всех членов международного сообщества).

Это обусловлено рядом характеристик самого кибероружия, которое часто даже невозможно идентифицировать как таковое. Кроме того, атака всегда окажется дешевле и губительнее для противника, а защита — чрезвычайно сложной и дорогостоящей.

Киберсоставляющая необъявленной войны

Еще с момента аннексии Крыма (а по некоторым данным, со времен Евромайдана) Россия использовала кибератаки как составляющую своей гибридной войны против нашего государства. Разнообразные «киберберкуты» с не до конца понятной «пропиской» и составом, а также специальные подразделения структур безопасности нашего противника осуществляли атаки на государственные информационные ресурсы и на персональные данные отдельных политиков и общественных деятелей. Наиболее известные случаи таких действий — DDoS-атаки на правительственные ресурсы (МИД, сайт президента Украины, сайты органов сектора безопасности и обороны), целевые атаки на госорганы с помощью мошеннических электронных писем, попытки нарушить работу системы ЦИК во время выборов президента и на парламентских выборах 2014 г., а также функционирование вируса Uroboros, который, с высокой долей вероятности, идентифицирован как российский. Он имел все признаки использования против Украины кибершпионской акции, а под действие вируса попали веб-ресурсы органов государственной власти (в частности силовых структур), средств массовой информации, финансовых учреждений, крупных промышленных предприятий.

И это на фоне десятков других попыток повлиять на безопасность нашего государства с помощью кибератак. Например, по мнению исследователей компании ESET, против Украины (и частично — Польши) целенаправленно был использован вирус Blackenergy, цель которого — собирать данные с жестких дисков пораженных компьютеров, делать скриншоты экранов пользователей, перехватывать введение данных и многое другое. Ориентировочно, были поражены государственные организации, бизнес-структуры и промышленный сектор. Кроме того, против украинских учреждений был использован вирус Cosmicduke (модификация вируса Miniduke, назначение которого — похищение информации). Есть отдельные данные об использовании вируса Fireeye для шпионажа за украинскими должностными лицами. И это без учета косвенных кибератак с помощью соцсетей с их тысячами «фейковых» аккаунтов для распространения ложной информации о событиях в государстве и провоцирования волнений, а также более традиционных атак с помощью социального инжиниринга.

Таким образом, один из заместителей председателя администрации президента Украины, Д.Шимкив, вполне справедливо отметил в своем недавнем интервью: «Мы сталкиваемся с чрезвычайно серьезными задачами по кибербезопасности… Отбиваться от кибератак нужно уметь».

Кибершпионские или кибердиверсионные акции уже сегодня наносят ущерб нашей обороноспособности. Не секрет, что российские спецслужбы использовали мощности некоторых из крупнейших украинских мобильных операторов для того, чтобы прослушивать телефоны украинских абонентов, определять их месторасположение, получать все необходимые метаданные пользователей. Эта информация используется самым разным образом: от осуществления психологического давления и до использования полученных данных для наведения артиллерии агрессора по позициям украинских военных в зоне АТО.

То есть уже сегодня у нас есть примеры использования агрессором киберпространства (телекоммуникационной составляющей) в деструктивных целях против Украины. Пока что это ограничивается кибершпионскими акциями или DDos-атаками. Однако есть ли уверенность в том, что кибератаки не станут более серьезными и не будут направлены на объекты критической инфраструктуры, представляя реальную угрозу жизни и здоровью значительного количества украинских граждан? Тем более, что 2015 г. не будет спокойнее — уже сейчас украинские безопасностные и экспертные структуры прогнозируют возможность роста количества и качества кибератак против Украины. Ведь Россия последовательно использует наше государство как полигон не только для испытания кинетических видов вооружений и новых тактик ведения войны, но и для оптимизации собственных кибернаступательных возможностей.

Соответственно, защита киберпространства государства от атак, от использования его против интересов национальной безопасности и обороны — одна из приоритетных задач для государства. Причем решения должны быть найдены уже сейчас, а внимание государства к киберпроблематике должно перейти от теории к практике.

Кроме того, следует четко понять, что киберпространство должно стать инструментом нашего асимметричного ответа на агрессию. В свое время экс-руководитель национальной разведки США М.Макконнелл отмечал, что киберсдерживание может служить целям развития безопасного киберпространства, а наличие мощных кибернаступательных потенциалов может выполнять роль сдерживающего фактора в вопросе применения масштабных кибератак против США.

Украина не просто может, а вынуждена стать на аналогичную позицию и перестать концентрироваться исключительно на оборонительных мерах. Имея один из лучших в мире человеческих потенциалов, специалистов по ІТ, способность работать быстро и эффективно, высокую мотивацию к противостоянию внешней агрессии, государство должно делать ставку не только на оборонительные технологии, но и на наступательные, в том числе — на кибервооружения. Противник должен знать, что, пытаясь использовать киберпространство в ущерб национальным интересам Украины, он может столкнуться с масштабным киберответом. Это, в свою очередь, приведет к росту его расходов на оборонные затраты, что и может быть одной из целей асимметричного ответа. Это предложение, очевидно, противоречит всем миротворческим мерам, осуществляемым на глобальном уровне, по демилитаризации киберпространства, однако мы не можем больше делать вид, что не замечаем реальности в этой сфере, заменяя ее неэффективными разговорами.

Акцент на развитие кибервооружений важен еще по одной причине. Мы постоянно обращаемся к нашим западным партнерам с просьбой предоставить нам летальные вооружения для защиты от внешней агрессии. Однако при этом не используем даже тех возможностей, которые у нас есть. Следует честно признать, что получение вооружений от Запада — вопрос неоднозначный, и помощи в создании собственных наступательных возможностей мы, скорее всего, не получим. Аналогично и для кибервооружений. Однако последние мы действительно можем создавать сами, опираясь на собственный потенциал и собственные возможности. Это не отвергает нашего сотрудничества с западными союзниками в сфере развития именно кибероборонных возможностей, однако кибернаступление — зона ответственности только самой Украины.

Состояние и перспективы сектора кибербезопасности Украины

До последнего времени развитие сектора кибербезопасности в Украине было довольно специфическим, а подчас — фрагментарным. Безусловно, эти вопросы не оставались полностью подвешенными, — в разной степени к решению задач в указанной сфере причастны многие государственные структуры, ключевыми из которых являются Госспецсвязь, СБУ, МВД, а также оборонные и разведывательные структуры в пределах своих задач и полномочий.

Однако, несмотря на все, системности в этих процессах все еще мало, а об эффективной координации деятельности говорить трудно. И для этого есть ряд объективных и субъективных предпосылок.

Прежде всего, до сих пор непонятно, кто, собственно, отвечает за тематику кибербезопасности в государстве. С 2011 г. предпринималось много попыток решить этот вопрос на законодательном уровне, в том числе — в рамках профильного закона Украины. Задание разработать такой закон регулярно появлялось в решениях СНБО (в последний раз — в майском решении 2014 г., посвященном вопросам информационной безопасности), однако до сих пор особых сдвигов в этом вопросе не было. Следует честно признать, что одна из причин этого — наличие межведомственных разногласий и сложность поиска компромисса между госструктурами. Каждое из учреждений не желает поступаться своими интересами и полномочиями, считая, что именно оно должно стать ключевой структурой. Чаще всего эта дискуссия сводится к необходимости создать совершенно новую государственную структуру, которая занималась бы именно вопросами кибербезопасности. Названий для нее уже придумали достаточно — от «Службы киберзащиты» до «Агентства по кибербезопасности Украины».

Формально «адвокаты» этой идеи правы: мировой опыт свидетельствует, что в большинстве государств такие структуры есть, и в этих государствах построены жесткие модели управления национальной сферой кибербезопасности. Однако мировой опыт — вещь интересная: в нем, как в Библии, можно найти ответы почти на любой вкус и на все случаи жизни. Наверное, кроме одного — какой должна быть система кибербезопасности для государства, которое реально, а не теоретически находится в состоянии активной войны с заведомо более мощным противником?

И возникает вопрос, действительно ли в стране ситуация настолько стабильна, а в бюджете — так много средств, что государство может позволить себе такое масштабное реформирование (причем с довольно неоднозначным конечным результатом). Ведь речь идет не о смене вывесок, а о серьезном перераспределении функций и образовании новых структур.

В частных разговорах функционеры НАТО, занимающиеся проблематикой кибербезопаснос-ти, когда слышат о необходимости создать структуру или основательно перераспределить полномочия действующих субъектов, справедливо спрашивают: «А у вас действительно идет война, что у вас есть время на такие вещи?» Сегодня западные партнеры готовы нам помогать в развитии киберзащиты нашего государства, однако не в спонсировании имитации институциональных реформ, которые лишь тянут время. Причем в такой помощи то же самое НАТО чрезвычайно конкретно: с этой целью после Уэльского саммита НАТО в 2014 г. создало специальный трастовый фонд для решения вопросов кибербезопасности украинского государства.

Однако для этого нам нужно определиться, кто будет той структурой, которая возьмет на себя ответственность за координацию сектора кибербезопасности. Объективно это не могут быть непосредственные структуры сектора безопасности и обороны, поскольку ни одна из них не имеет достаточных полномочий и возможностей для охвата всего спектра проблем. Наверное, целесообразно было бы возложить дополнительные полномочия координации на СНБО Украины, тем более что после последних нормотворческих мер его полномочия расширились. Однако при этом в рамках Министерства обороны создание киберкомандования также представляется целесообразным, особенно с учетом того, что на сегодня функции киберзащиты и кибернападения в этой структуре рассредоточены между несколькими структурными подразделениями.

Другой критический вопрос — стратегическое планирование в сфере кибербезопасности. До сих пор нет даже документов общего характера по стратегическому видению в государстве проблематики кибербезопасности. Традиционный для всех развитых государств мира документ «Стратегия кибербезопасности» (под разными названиями в разных странах) до сих пор не принят, хотя такие попытки предпринимались, по крайней мере, с 2012-го по 2014 г. Задача этой Стратегии — дать ответ на вопрос о ключевых угрозах национальной безопасности в киберпространстве, приоритетах государственной политики в этой сфере, а также основных шагах, которые необходимо предпринять для нейтрализации угроз. Причем, как и во многих других сферах государственной политики безопасности, нам крайне не хватает координации даже имеющихся ресурсов. Например, у нас есть, по крайней мере, несколько государственных программ, которые занимаются вопросом развития ІТ, однако их взаимосогласованность довольно условна.

Еще одна важная проблема, о которой государство предпочитало долгое время не вспоминать, — взаимодействие между государственными и негосударственными структурами. Де-факто, большинство как действующих, так и проектных нормативно-правовых инициатив строятся на принципах исключительной субъектности государства, тогда как частному сектору оставляют роль статистов и исполнителей всех предписывающих документов. Фактически, частный сектор, несмотря на то, что подавляющее большинство объектов критической инфраструктуры (тем более информационной) принадлежат именно ему, государство не воспринимает как равноправного партнера, а тем более — помощника в усилении обороноспособности страны в киберпространстве.

Трудно сказать, насколько эта ситуация изменилась в течение последнего года. С одной стороны, можно наблюдать рост открытости государственных структур к сотрудничеству. По крайней мере, отдельные инициативы в этом направлении демонстрируют и Госспецсвязь (в том числе — в лице CERT-UA), и СБУ. Однако во многом механизмы сотрудничества не налажены, в частности — из-за бюрократических процедур, которые не позволяют в полной мере привлечь этот потенциал. При этом мы должны признать, что часто разнообразные «киберополчения» могут делать то, чего не в состоянии (по разным причинам) делать государство. Хотя при этом «киберополченцы» (наподобие «Украинских кибервойск») и сами понимают всю «специфичность» собственной деятельности с точки зрения Уголовного кодекса.

И, наконец, государство должно оптимизировать использование научно-технического и человеческого потенциала для указанной сферы. Ключ к успешной защите от кибератак и усилению своих позиций в киберпространстве — это люди. Высокообразованные специалисты, понимающие всю сложность поставленных перед ними задач. У Украины этот ресурс есть — ежегодно выпускаются несколько десятков тысяч ІТ-специалистов, уровень подготовки многих из них отвечает мировому. В то же время, украинские инженеры и программисты создают вполне конкурентоспособные программные и технические продукты, которые могут быть использованы, в том числе, и для усиления кибербезопасности государства.

Однако действительно ли государство использует этот ресурс в полной мере? К сожалению, во многих случаях государство и наука в указанной сфере у нас либо не пересекаются, либо пересекаются довольно условно. С одной стороны, это связано с объективной неспособностью государства обеспечить привлечение многих высококлассных специалистов на государственную службу из-за нехватки соответствующих средств. Показательно, что когда недавно CERT-UA объявил о наборе хакеров и сообщил, что ожидаемая заработная плата составит около 3,5–5 тыс. грн, выяснилось — патриотизм многих специалистов не простирается так далеко, чтобы работать за такую сумму на государственной службе. Это действительно проблема, которую нужно решать. Возможно, созданием особого подразделения в структуре одного из государственных органов с соответствующим уровнем оплаты специалистов. И речь идет не о том, что там должна работать сразу сотня специалистов, пусть это будет крайне малое количество молодых специалистов, которые прошли серию национальных киберсоревнований (что в большинстве развитых государств и является одним из источников поиска таких специалистов) и доказали свой высокий уровень и профессионализм.

Вообще, следует отнестись серьезнее к различным мероприятиям, способствующим заинтересованности молодежи проблематикой кибербезопасности. Нам нужны как уже упомянутые национальные киберсоревнования, так и регулярные хакатоны и другие виды мероприятий, где ведомства безопасности смогут отбирать для себя молодых специалистов на реальной конкурентной основе.

При этом мы должны найти более эффективную форму использования отечественных программных и технических наработок в развитии потенциала кибербезопасности государства. Сразу несколько мощных вузов Украины готовят высококлассных специалистов, и у них уже есть соответствующие технические наработки, которые могут и должны быть внедрены в отечественный сектор кибербезопасности. Собственно, речь идет о формировании комплексного программного и конструкторского обеспечения функционирования государственной системы кибернетической безопасности Украины.

Можно по-разному оценивать нынешнюю готовность государства вести активную фазу вооруженного противостояния с агрессором, однако киберпространство — это место, где мы действительно можем и должны дать достойный отпор противнику. Киберпространство должно стать одним из элементов нашего асимметричного ответа на агрессию, действенным фронтом нашего сопротивления. Государство имеет для этого почти все необходимое, а чего нет у государства, есть у его граждан. Так что наша задача здесь и сейчас — использовать этот ресурс, обеспечив необходимые институциональные, нормативно-правовые и практические изменения подхода государства к тематике кибербезопасности.

Информация о материале

- Привет сознательным журналистам от титушек-патриотов!

- Привет, - отвечаю изумленно. - Ты где?

- Я в АТО.

Мы не слышались почти год. Это звонил по телефону он, Сергей Карпенко, тот самый «нетипичный титушка», о котором я писала для «Украинской правды» в прошлом году.

В январе 2014-го, после гибели первых протестующих, я перестала отвечать на его звонки.

А Карпыч, как оказалось, приблизительно из того же времени перестал ездить на Антимайдан «зарабатывать», или, как он это называл, «титушковать». За день стояния в Мариинском парке, или пикетирование польского или американского посольства тогда платили по 500 гривен. За ночь в палатках антимайдана - еще 270.

«Золота жила» для пришибленной бедностью провинции.

Теперь Карпыч на фронте. Пошел добровольцем. Карпыч любит войну - в школе он разрисовывал рыцарями и танками парты и обложки учебников.

Год назад я кричала в телефонную трубку, что он «подонок, который зарабатывает на крови» (хотя, конечно, это было слишком сильно сказано). Теперь я молюсь за него. Теперь, когда автобус с бойцами батальона «Полтавщина» вернется на ротацию, растроганные земляки будут кричать ему «Героям - слава!».

Куда делась многотысячная армия титушек, которые месяцами протирали свои спортивные штаны в Мариинском парке?

Никуда не делась - рассеялась среди нас. И, скорее всего, сейчас, через год после Майдана, не терзается рефлексиями относительно своего позорного участия в истории страны. Де-юре, эти люди неподсудны. Десятки или и сотни других титушек, титушек-боевиков, которые били и убивали майдановцев в Киеве, Харькове, Донецке, тоже гуляют на свободе.

С одной только Полтавы и только в декабре привозили, по моим данным, около 200 титушек. Это были мужчины возрастом от 20 до 40 лет, спортсмены и безработные, ребята с криминальным прошлым и студенты с, возможно, светлым будущим.

Они жили в хостелах по две-три недели, потом ехали на ротацию и за пару недель снова возвращались. Были четко разделены на группы, никогда не знали, какую «производственную задачу» получат завтра.

«А если бы - говорю Карпычу, - Поставили бы перед вами задачу, предположим, отдубасить группу киевлян, которые возвращаются поздно вечером с Майдана домой? «Ну ты знаешь, я никогда не бью первым. Только на ринге». Но если бы такой приказ все-таки был?

Грань между беспринципностью и злом тонкая. В деле избиения Игоря Луценко и Юрия Вербицкого, например, проходит мужчина, который предоставил свой гараж для их истязания.

Где-то в чем-то подобную историю я слышала летом от своего коллеги. Его отец до последнего не бежал из ДНР, потому что «зарабатывал» - предоставлял окно своей квартиры на седьмом этаже для «работы» снайпера, 300 гривен в сутки с одного окна.

Титушки - что «мирные», что «боевые» - имеют общие черты: это анонимность и циничность. Природа массового «титушкования» в Мариинском парке - экономическая, их привела в Киев безработица и шанс легко подзаработать.

Использовать проплаченные массовки парней против политических оппонентов и для устрашения общественности - это ноу-хау Януковича. «Пратитушки» впервые появились весной 2002 года.

Именно тогда Виктор Федорович был главой Донецкой ОГА и нашел способ помешать предвыборной поездке «Нашей Украины» в шахтерскую столицу. «За воротами аэропорта я оказался в несколькотысячной толпе, это были молодые люди, преимущественно 18-20 лет… Я должен был пройти сквозь эту толпу, - упоминает в книге «Негосударственные тайны» бывший президент Виктор Ющенко. - Подходишь к ним, спрашиваешь: «Чего вы такие зле? Что я сделал плохого в вашей жизни?» Молчат. Наклоненные к тебе лбы, нахмуренные брови, глаза злые… Снова спрашиваю. В ответ - одиночное восклицание «фашист» из-за спин задних рядов. Меня эта ситуация… эмоционально убила. Это была какая-то патология»

Донецкие титушки были использованы также в начале Оранжевой революции, а позднее, в президентскую каденцию Януковича, они стали всеукраинской практикой политической борьбы.

Прошло 12 лет. Титушки начали убивать людей не только «эмоционально».

Преступление

Кроме львовянина Юрия Вербицкого и журналиста Вячеслава Веремия, вооруженные наемники убили еще, вероятно, с десяток майдановцев.

Если картина гибели Вербицкого и Веремия довольно детально реконструирована следствием, то подробности массовых убийств в Мариинском парке днем 18 февраля и на «верхней баррикаде» на Институтской, до сих пор не выяснены.

В этих побоищах принимали участие и титушки, и спецназовцы. Это объективно крайне сложная задача - установить, кто, кого, куда, чем ударил в хаосе кровавого побоища, и чей именно удар или выстрел стал фатальным.

Также загадочными, по крайней мере пока длится следствие, остаются подробности расстрела титушками майдановцев на Софийской и Михайловской площадях в ночь на 19 февраля. Тела некоторых из них забрали в 17-ю больницу, некоторых - сносили в Михайловский собор, туда же несли и погибших на Майдане и в Доме профсоюзов.

Поэтому даже Генпрокурор Виталий Ярема, говоря об этой трагедии несколько месяцев назад, не мог назвать точное количество жертв, он говорил о «пяти-семи лицах».

Есть убийства, которые, скорее всего, можно «приписать» именно титушкам, а не «Беркуту». Например, майдановца Виктора Прохорчука нашли вечером 18 февраля в дворах центра города с перерезанным горлом. Однако некоторые бандиты были вооружены не только битами и кастетами.

Совсем недавно, 2 февраля этого года, министр внутренних дел Арсен Аваков заявил, что версия о том, что титушкам выдавали оружие со складов МВД в Святошине, нашла подтверждение. «Изъято оружие, которое использовали при нападениях в Мариинском парке и на Софийской площади... Оружие выдавали через тогдашнего начальника тылового обеспечения МВД Павла Зинова», - заверил Аваков.

Однако документация о том, сколько оружия числилось на складе, была уничтожена. То есть уже невозможно установить, сколько автоматов было роздано «на руки». Отсюда рождается нехорошее предположение, что нераскрытые смерти от огнестрелов могут быть списаны на зарубки неуловимым титушкам.

Наказание

За год, который прошел, под арест попали только единицы из числа титушек «Мы задержали 13 активных участников тех событий из числа так называемых титушек. Относительно сдачи десяти человек, их процессуальный статус будет определен следствием ГПУ…», - сообщил в феврале Аваков.

Еще весной министр Аваков, и генпрокурор Махницький, а потом его преемник Ярема рассказывали прессе о преступной группе в составе приблизительно 11 человек, причастной, вероятно, к убийствам Веремия и Вербицкого. Но на сегодня в ожидании судебного вердикта в СИЗО оказался… только один подозреваемый.

Речь идет о неком «Медведе», который фигурирует в деле о похищении Луценко с Вербицким и играет в ней далеко не определяющую роль. Был задержан еще один фигурант этого дела - Виктор Тиднюк, который был за рулем автомобиля, на котором Луценко с Вербицким вывозили из Октябрьской больницы. Также Тиднюк якобы предоставлял свой гараж, где активистов подвергали пыткам.

Однако наш самый гуманный в мире суд отпустил Тиднюка под домашний арест, а в середине октября подозреваемый благополучно удрал, инсценировав собственное похищение. Нечего и говорить, что остальные подозреваемые ударились «в бега» еще раньше.

Похожая ситуация и с наказанием причастных к убийству журналиста Вячеслава Веремия.

Единый, кто получил повестку «на руки», - это бывший спортсмен, руководитель охранной фирмы Юрий Крысин. Следствие установило, что это не он нанес Еремею смертельные удары, а потому из СИЗО Крысина отпустили под подписку о невыезде. Убийца журналиста, по версии суда, уголовник Джалал Алиев - давно сбежал из Украины.

«Я уверен, эти люди (фигуранты дела Луценко-Вербицкого - Авт.) причастны к убийству Еремея. К сожалению, в обвинительных документах это выглядит, скорее, как случайное стечение обстоятельств. Не показано, что у них были очень серьезные заказчики и что это была система», - утверждает ныне уже народный депутат Игорь Луценко.

«Из обвинения не следует, что Тиднюк и Медведь осуществляли преступление в составе организованной преступной группы. То есть следствие не считает, что данная группа титушек была организована, - говорит адвокат Луценко и семьи Вербицкого Евгения Закревская. - До сих пор следствие не совершило необходимых действий для проверки имеющейся в материалах дела информации относительно заказа данного преступления работниками МВД, в частности министром Захарченко.»

На самом деле имена заказчиков называют. Но только на пресс-конференциях. Арсен Аваков для наглядности материала составил схему, из которой видно строение спрута, который руководил титушками-боевиками.

Интересно, что на этой схеме Крысин представлен рядом с Кошелевым как организатора среднего звена титушек, тогда как де-факто он проходит только в деле Веремия как соучастник, тот, который «один раз ударил битой».

Не получили в этой схеме отображения еще два персонажа, которых в прошлом году неоднократно упоминали в контексте организации титушек и Аваков, и Ярема.

Речь идет прежде всего о члене ОПГ 90-х годов, а в последние времена спиртовом бонзе Алексее Чеботареве. Называли также фамилию депутата-«регионала» Юрия Иванющенко, в офисе которого, расположенном неподалеку Софиевськой площади, будто бы прятались и получали оружие бандиты 18-19 февраля. Эти фамилии звучали часто весной в прошлом году, однако со временем упоминались все реже.

Показательной пощечиной Авакову, а косвенно - и всем усилиям новой власти относительно расследования преступлений против участников Майдану - постоянное появление в эфирах разыскиваемого Виктора Зубрицкого. Руководитель медиахолдинга «Контакт», которого с недавних пор титруют как креативного продюсера телеканала «112», отметает все обвинения руководителя МВД.

Он не ограничился контратаками через скайп и фейсбук, и представил иск за клевету. И в июне в прошлом году даже выиграл суд. После последней презентации «списка Авакова», уже в феврале в этом году, Зубрицкий заявил об очередном исковом заявлении.

Интерпол разыскивает Зубрицкого по миру, а тем временем Зубрицкий судится к Аваковым в Печерском райсуде Киева…

Кстати, о международном розыске. В МВД считают, что беглецы от правосудия, скорее всего, осели в России или в Крыму. «Сначала надо установить их точное местонахождение, потом - послать официальный запрос в правоохранительные органы России с просьбой о выдаче подозреваемых в преступлениях правоохранительным структурам Украины, - объясняет мне бывший представитель одного из главков МВД. - Если местонахождение мы не знаем, то слать запрос нет смысла. Но в таком случае нельзя и утверждать, что Россия не хочет выдавать Украине подозреваемых в преступлениях на Майдане».

Вместе с тем, мой собеседник предполагает, что «рядовые» титушки-убийцы не убежали за границу, а прячутся в Украине.

«Деньги, документы, связи, все это для многих «низовых» усложняет бегство, - говорит отставной милицонер. - Думаю, кто-то осел где-то спокойно в какой-то глуши, как… ну как Пукач, например. Сидит и ждет лучших времен».

А кто-то, как мой знакомый Сергей Карпенко, в это же время воюет на Востоке.

Информация о материале

Как известно, законопроект №1776 «О внесении изменений в Конституцию Украины (относительно неприкосновенности народных депутатов Украины и судей)», инициатором которого выступил Президент Украины Петр Порошенко, направлен для предоставления заключения в Конституционный Суд. Предложенные этим документом изменения предполагают не только отмену депутатской неприкосновенности, но и существенные изменения в институте неприкосновенности судейской. Целесообразность таких изменений объясняется, в частности, рекомендациями европейских институций относительно необходимости предоставления судьям функционального иммунитета и передачи полномочий по лишению иммунитета судьи от Верховной Рады Высшему совету юстиции.

Неприкосновенность: международный опыт

Неприкосновенность личности является юридической гарантией правового статуса отдельных категорий лиц – президентов, депутатов, дипломатов, судей и т. д. Целью неприкосновенности является не предоставление привилегий отдельному лицу, а создание условий для выполнения возложенных государством обязанностей и защита от незаконного вмешательства в деятельность отдельных категорий лиц.

Основными привилегиями депутатов являются парламентская неприкосновенность (иммунитет) и свобода выражения и голосования в парламенте (индемнитет). Депутатский иммунитет (лат. immunitas, immunitatis – освобождение от повинности, неприкосновенность) означает, что по законодательству не допускается судебное или иное юридическое преследование (арест, штраф и т. п.) депутата без согласия палаты или специального органа, создаваемого палатой. Депутатский иммунитет распространяется на сферу уголовного и административного законодательства.

Индемнитет (лат. Indemnitas – защита от вреда, обеспечение сохранности) означает, что депутат не несет никакой ответственности за свои решения и высказывания в парламенте. В некоторых странах индемнитет также означает депутатскую заработную плату.

Конституции зарубежных стран оперируют также понятиями non-liability, non-accountability, l'irresponsabilité, которые означают защиту парламентария от ответственности перед судом за его голосование или выступления в процессе выполнения обязанностей, а также понятиями inviolability, l'inviolabilité – свобода парламентария от задержаний, арестов или преследования в судебном порядке без согласия парламента.

В подавляющем большинстве конституций зарубежных стран предусмотрен институт неприкосновенности парламентария. Исключением являются конституции Боснии и Герцеговины, Королевства Нидерланды, конституционные акты государства-города Ватикана и Великобритании. Хотя следует отметить, что отсутствие норм о неприкосновенности в указанных актах не исключает и не запрещает установление депутатской неприкосновенности специальными законами.

Интересным примером является конституция Королевства Дания, где предусмотренная неприкосновенность для парламента в целом.

Неприкосновенность в разных странах различается по способу защиты, времени предоставления, основаниям для возникновения и т. д. Например, в Великобритании неприкосновенность распространяется на время парламентской сессии и на 40 дней до ее открытия и 40 дней после ее окончания. В Австрии, Бельгии, Греции, Франции парламентарий не может быть задержан, арестован, привлечен к уголовной ответственности за исключением случаев, когда он задержан на месте преступления. В Португалии, Швеции, Финляндии депутатский иммунитет ограничивается в зависимости от тяжести преступления, в котором обвиняется парламентарий.

В России действуют слегка оригинальные нормы о депутатской неприкосновенности, связанные с безопасностью других людей. Так, в соответствии со ст. 98 Конституции РФ, члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы обладают неприкосновенностью в течение всего срока их полномочий. Они не могут быть задержаны, арестованы, подвергнуты обыску (кроме случаев задержания на месте преступления), а также подвергнуты личному досмотру (за исключением случаев, когда это предусмотрено федеральным законом для обеспечения безопасности других людей).

В США депутатский иммунитет тоже зафиксирован в конституции. Ею, в частности, предусмотрено, что «сенаторы и представители ... во всех случаях, кроме измены, тяжкого уголовного преступления и нарушения общественного порядка не могут быть арестованы во время их присутствия на сессии соответствующей палаты, а также при следовании в палату и возвращении из нее». Т. е. неприкосновенность в уголовно-правовых отношениях там практически отсутствует, т. к. трактовка ограничения неприкосновенности в конституции США охватывает почти все случаи противоправного поведения.

Стоит отметить, что в европейских и евроатлантических странах прослеживается тенденция к ограничению депутатской неприкосновенности. Чаще всего неприкосновенность действует там как дополнительная гарантия статуса парламентария исключительно в пределах парламентской деятельности и прекращается в связи с совершением депутатом преступления, в случае, если он задержан на месте преступления.

Схожие положения относительно неприкосновенности действуют в зарубежных странах и для судей.

Хорватия. В конституции Республики Хорватии предусмотрен одинаковый иммунитет для судей и депутатов Хорватского государственного собрания – их нельзя арестовать и против них нельзя возбудить уголовное дело без согласия обеих палат парламента. Судьи, как и депутаты, защищены индемнитетом. Так, судья не может быть привлечен к уголовной ответственности, арестован или наказан за высказанное мнение и конкретные действия во время осуществления правосудия.

Польша. В соответствии с конституцией Польши, судья не может быть привлечен к уголовной ответственности или лишен свободы без предварительного согласия определенного законом суда. Но в случае обнаружения судьи на месте преступления он может быть задержан. О задержании судьи должен быть немедленно проинформирован председатель компетентного суда, который имеет право принимать решение о немедленном увольнении судьи.

Венгрия. В соответствии со ст. 5 Закона Венгрии «О системе судопроизводства и судебной администрации», уголовные дела, касающиеся профессиональной судейской деятельности, могут открываться только с согласия субъекта, имеющего полномочия на назначение или избранию на должность судьи, которым, согласно конституции Венгрии, является Президент.

Литва. В соответствии с конституцией Литвы, судью нельзя привлечь к уголовной ответственности, арестовать или каким-либо образом ограничить его свободу без согласия Сейма, а в период между сессиями на это необходимо согласие Президента.

Российская Федерация. Согласно ст. 122 конституции РФ, судьи неприкосновенны. А ч. 2 этой же статьи гласит, что судьи не могут быть привлечены к уголовной ответственности иначе как в порядке, определенном федеральным законом. В соответствии с федеральным законом «О статусе судей в Российской Федерации», неприкосновенность судьи включает в себя неприкосновенность личности, неприкосновенность занимаемых им жилых и служебных помещений, используемых личных и служебных транспортных средств, принадлежащих ему документов, багажа и иного имущества, тайну переписки и иной корреспонденции (телефонных переговоров, почтовых, телеграфных, других электрических и иных принимаемых и отправляемых судьей сообщений).

Что касается уголовной ответственности, решение по вопросу о возбуждении уголовного дела в отношении судьи либо о привлечении его в качестве обвиняемого по уголовному делу принимается соответствующей судебной коллегией в зависимости от уровня суда, где осуществляет правосудия этот судья. Например, в отношении судьи Конституционного Суда РФ решение принимается председателем следственного комитета РФ с согласия Конституционного Суда РФ.

Нельзя в России на общих основаниях привлечь судью и к административной ответственности. Так, решение о привлечении к административной ответственности в отношении судьи Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, верховного суда республики, краевого, областного суда, суда города федерального значения, автономной области, автономного округа, военного суда, арбитражного суда принимается судебной коллегией в составе 3 судей Верховного Суда РФ по представлению Генерального прокурора РФ.

В соответствии с этим же законом, судья в РФ пользуется также индемнитетом и даже после прекращения полномочий не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое решение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность судьи в преступном злоупотреблении либо вынесении заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта.

Судейская неприкосновенность закреплена в ряде международных документов: Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод от 4 ноября 1950 г., «Основных принципах независимости судебных органов», утвержденных резолюциями 40/32 от 29 ноября 1985 г. и 40/146 от 13 декабря 1985 г. Генеральной Ассамблеи ООН, «Процедуре эффективного осуществления Основных принципов независимости судебных органов», утвержденной 24 мая 1989 г. резолюцией 1989/60 Экономического и Социального Совета ООН, Европейской хартии «О статусе судей» от 10 июля 1998 г., рекомендации №(94)12 Комитета министров Совета Европы «Независимость, действенность и роль судей» от 13 октября 1994 г. и др. Необходимость обеспечения неприкосновенности и независимости судьей подтверждается также практикой Европейского суда по правам человека.

Неприкосновенность по-украински

В Украине неприкосновенностью наделены Президент, депутаты ВР и судьи.

Депутатская неприкосновенность

Как есть

В соответствии со ст. 80 Конституции Украины, народныедепутаты не несут юридической ответственности за результаты голосования или высказывания в парламенте и его органах, за исключением ответственности за оскорбление или клевету, они не могут привлекаться к уголовной ответственности, быть задержаны или арестованы без согласия Верховной Рады.

Как может быть

Если указанный законопроект примут, депутатов лишат гарантии неприкосновенности, т. е. их смогут привлекать к уголовной ответственности, задерживать или арестовывать без согласия ВР.

Судейская неприкосновенность

Как есть

Согласно ст. 126 Конституции, независимость и неприкосновенность судей гарантируются Конституцией и законами Украины. Судья не может быть задержан или арестован до вынесения обвинительного приговора судом без согласия ВР.

Как может быть

Учитывая принцип разделения властей и систему «сдержек и противовесов», существование такого влияния законодательного органа на судебную ветвь власти, как полномочие давать разрешение на задержание или арест судьи, выглядит, по меньшей мере, странно.

Законопроект предлагает внести в ст. 126 Конституции изменения, в соответствии с которыми судья может быть задержан, и к нему может быть применена мера пресечения в виде содержания под стражей до вынесения обвинительного приговора судом исключительно в случае согласия Высшего совета юстиции, а не Верховной Рады Украины. Стоит отметить, что согласно законопроекту неприкосновенность судьи не будет распространяться на случаи задержания его при совершении или непосредственно после совершения тяжкого или особо тяжкого преступления против жизни и здоровья человека. Т. е. в Конституцию хотят добавить типичные для других стран нормы ограничения неприкосновенности.

Также предлагается дополнить ст. 129 Конституции нормами, в соответствии с которыми привлечение судей к юридической ответственности будет осуществляться на общих основаниях. Тем не менее, судьи не могут быть привлечены к юридической ответственности за деяния, совершенные в связи с осуществлением правосудия, кроме случаев принятия заведомо неправосудного судебного решения, нарушения присяги судьи или совершения дисциплинарного правонарушения. Таким образом, в Конституции закрепится функциональный иммунитет судьи.

Предполагается, что закон в случае его принятия вступит в силу со дня, следующего за днем его опубликования. Напомним, что Высший совет юстиции сегодня не является полномочным. В связи с этим предлагается 2 варианта вступления изменений в ст. 126 Конституции в законную силу: «со дня, следующего за днем опубликования этого Закона – в случае, если на день, предшествующий дню его опубликования, Высший совет юстиции является полномочным»; «через 10 дней со дня формирования полномочного состава Высшего совета юстиции – в случае, если на день, предшествующий дню опубликования этого Закона, ВСЮ не является полномочным».

***

В демократических странах целью установления неприкосновенности является защита от преследования и давления. Не секрет, что чиновники и судьи подчас злоупотребляют этой гарантией, нарушая принцип равенства граждан перед законом. Именно поэтому неприкосновенность приобрела в Украине негативный оттенок, а обещание отменить ее стало популярным лозунгом на выборах. Но стоит помнить, что неприкосновенность является ключевой составляющей независимости одной ветви власти от другой.

Информация о материале
  1. Правительство выставило на продажу должность директора «Укрзалізниці»?
  2. Олигархи торгуются с Кабмином из-за контроля над «Укрзалізницей»
  3. «Голубые каски» в донецкой степи
  4. Харьков отчаянно нуждается в лидере