Главная
Прокуратура зайнялася оборудками людей Кернеса з вивозу сміття
Прокуратура Харківської області порушила кримінальне провадження за розтрату майна харківськими комунальниками, які закупили послуги на вивіз сміття на 3 мільйони дорожче від Києва та Одеси. Про відповідне рішення Прокурор Харківської області Юрій Данильченко повідомив Центру протидії корупції.
У прокуратурі Харківської області повідомили, що порушили кримінальне провадження за ч.5 ст.191 КК України – розтрата майна або заволодіння ним шляхом зловживання службовим становищем, що карається позбавленням волі на строк від 7 до 12 років з позбавленням права обіймати певні посади чи займатися певною діяльністю на строк до 3 років та з конфіскацією майна.
Досудове розслідування доручили слідчим Комінтернівського райвідділу поліції міста Харкова.
Нагадаємо, 2 березня комунальне підприємство «Комплекс з вивозу побутових відходів» уклало угоду субпідряду з ТОВ «Харків Екоресурс» щодо збирання та вивозу побутових відходів на території двох районів Харкова вартістю 18,42 млн грн. При цьому, спецтехніку для вивезення сміття приватна фірма-переможець тендеру орендує саме у місцевих комунальників.
Спочатку ціна за вивіз сміття склала близько 57 грн за кубометр, але згодом її збільшили до 66,5 грн за куб, хоча в Києві та Одесі за аналогічні послуги платять 46 грн. Тобто переплата на двох угодах може становити понад 3,2 млн грн.
Як повідомляє видання «Наші Гроші», засновниками переможця торгів - ТОВ «Харків Екоресурс» є мешканець Німеччини Олександр Бейніш та Петро Бондаренко.
Раніше серед засновників був соратник мера Харкова Геннадія Кернеса, директор Департамента будівництва та шляхового господарства міськради Володимир Чумаков.
Крім того, за інформацією «Харківського антикорупційного центру» Олександр Бейніш також більш ніж цікава фігура, яка пов'язана з Геннадієм Кернесом. Німець довгий час був одним зі співвласників фірм «Чистий дім» та «Чистий дім плюс», які виграли десятки мільйонів гривень у чиновників Кернеса на відлов бездомних тварин та дератизацію будинків.
Крім того, до останнього часу він разом з ТОВ «Прогресивні технології та комунікації» був одним із засновників ТОВ «Харків Жилсервіс 2009», і цей факт його ще дужче пов’язує з міським головою. Засновниками останньої є Віктор Потанін та Ольга Кириллова.
Кириллова є акціонером «7 каналу» та співвласником готелю «Національ», де й розташована «резиденція» Кернеса. Крім того, вона є бізнес-партнером дружини мера Оксани Гайсинської по ТОВ «Торговий центр «Комільфо». До минулого року засновником цієї фірми був особисто Геннадій Кернес. І навряд чи мер довіряв свої активи «лівій» людині.
Після того, як цей факт у березні був опублікований у ЗМІ, засновників змінили й єдиним засновником підприємства залишився Геннадій Святенко.
- Информация о материале
1941, 2016: Своя и чужая война
75-я годовщина нападения Германии на СССР не является для нас по-настоящему значимой датой. «Великой Отечественной» в украинском сознании уже нет, а Вторая мировая началась не 22 июня 1941 года, но гораздо раньше.
Сегодня это очевидно любому здравомыслящему человеку, и даже не верится, что еще недавно эта концепция в Украине конкурировала с мифологизированным советским официозом. Особенно ярок контраст с соседней Россией, где тот же официоз ВОВ превратился в нечто вроде религии.
Окончательно переквалифицировав войну 1941-1945 годов в советско-германскую, украинцы стали смотреть на нее отстраненно.
По сути это своеобразный эксперимент: что происходит, когда в общественном сознании война становится чужой? Чем она отличается от своей? Сравнивать можно не только с прежней военной мифологией. Практически одновременно с развенчанием Великой Отечественной войны нашу жизнь вошло украино-российское противостояние, и эта война для нас – своя.
Наиболее яркие маркеры, связанные с восприятием войны, бросаются в глаза сразу же.
Первый из них – это военные преступления. Признав схватку Гитлера со Сталиным чужой войной, мы можем честно и откровенно говорить о красноармейском мародерстве или насилии советских бойцов над немецкими женщинами. Уже никто не будет отрицать или оправдывать эти эксцессы – как в России, яростно защищающей светлый облик дедов.
Не имеет значения, что наши деды тоже служили в Красной армии, и что украинцев в поверженной Германии было не меньше, чем представителей других советских национальностей.
Стоило заменить «Великую Отечественную» на советско-германскую, и мы стали беспристрастными наблюдателями. Для нас очевидно, что во время войны жестокости творят обе стороны, что герой-фронтовик может быть мародером и насильником, и что такова суровая правда жизни.
Однако на своей войне эта отстраненная мудрость не работает. Пусть кто-нибудь попробует заикнуться, что военные преступления на Донбассе совершаются не только пророссийскими боевиками, и некоторые истории об украинских жестокостях все-таки правдивы. Шквал негативных эмоций будет примерно таким же, как российская реакция на критику красноармейцев.
Да, умом мы понимаем, что наша армия не может состоять из одних ангелов в белых перчатках. Но сердце протестует против любых обвинений в адрес украинских бойцов. Потому что нынешняя война – своя.
Другой маркер – это жертвы. Когда речь идет о чужой войне, жертвы прежде всего ассоциируются с гражданским населением. Это те, кто безоружен и слаб, кто не принимал участия в боевых действиях и стал заложником трагических обстоятельств. Женщины, дети, старики. Расстрелянные в Бабьем Яру, погибшие под бомбежками, умершие от голода в блокадном Ленинграде.
Не считая войну 1941-1945 своей, мы смело включаем в этот список мирных немцев, убитых красноармейцами в Неммерсдорфе, или беженцев, потопленных на «Вильгельме Густлофе». Погибшего немецкого ребенка или немецкую девушку жальче, чем убитого советского солдата. Кто бы с кем ни воевал, а беззащитный ребенок или хрупкая девушка – это не здоровый мужик с оружием.
Но на своей войне все по-другому. Жертвы войны – это прежде всего те, кто погиб, защищая свободу и независимость Украины. Молодые и зрелые мужчины в камуфляже. Именно комбатантов мы оплакиваем в первую очередь, именно по ним искренне скорбим, и эта скорбь не становится меньше от того, что павшие не были слабыми и беззащитными.
Главное, что они наши – чьи-то сыновья, отцы, мужья, возлюбленные, друзья.
Напротив, гражданские жертвы в Украине отступают на второй план.
Как правило, это выходцы из чуждой нам ватной среды, и скорбеть по ним всей душой не получается. Будем откровенны: для пассионарной части общества погибший на передовой доброволец – бОльшая трагедия, чем гибель женщины, ребенка или старика во время артобстрела в Донецке. Потому что нынешняя война – своя.
Третий маркер – обыватели. Приземленные, безыдейные, озабоченные собственным выживанием. Когда советско-германская война стала чужой, в нашем обществе окончательно возобладало сочувственное отношение к обывателю. Мы понимаем, что коммунисты и нацисты приходят и уходят, а что-то кушать надо при любом режиме. И уже никто не станет клеймить позором беднягу, который работал на заводе при немцах или чистил сапоги гитлеровским офицерам.
«По советским понятиям люди, оставшиеся на оккупированной территории, – не патриоты, значит и не люди», – этот подход, описанный писателем Анатолием Кузнецовым, кажется нам бесчеловечным.
Зоя Космодемьянская, поджигавшая крестьянские избы в оккупированной деревне, больше не считается героиней. А мобилизация «чернопиджачников» – мужчин с освобожденных земель, которых советское командование бросало в бой необученными и неэкипированными, в качестве расходного материала – выглядит преступлением. Ведь эти несчастные были виновны лишь в том, что жили в оккупации!
Но на своей войне никакого снисхождения к обывателю нет. Значительная часть общества убеждена, что люди, оставшиеся в Крыму и на Донбассе, – не патриоты, и, значит, не заслуживают человеческого сочувствия. Если они страдают, то сами в этом виноваты. Даже если они не ходили на «референдумы» и не записывались в «ополчение», а просто приспособились к новому порядку, они все равно остаются пассивными соучастниками врага.
И если в ходе освобождения Донбасса кто-то предложит мобилизовывать местных мужчин и бросать их в бой первыми, эта идея наверняка встретит горячую поддержку в соцсетях: «Правильно! Пускай вместо наших ребят гибнут они! Пусть кровью смывают свою вину перед Украиной!» В глазах многих украинцев такое решение выглядело бы справедливым. Потому что нынешняя война – своя.
Из всего вышесказанного можно сделать два вывода.
Первое. В плане понимания истории отказ от «Великой Отечественной» оказался несомненным благом.
Став чужой, война 1941-1945 освободилась от неписаных табу. Она стала рельефнее и выразительнее, обнаружив множество оттенков и полутонов. А главное – война очеловечилась, и вместо ходульных героев и злодеев на первый план вышли живые люди со своими заботами, слабостями, страстями, добродетелями и пороками.
Второе. В силу тех же причин бессмысленно подходить к нынешней войне с общечеловеческими мерками. Ничего не получится: весь интеллектуальный и моральный багаж, почерпнутый из умных книжек о чужих войнах, будет бесполезен. И нельзя упрекать украинцев в том, что происходящее воспринимается именно так, а не иначе. Апелляции к гуманизму и европейским ценностям не срабатывают, пока война остается своей.
Может статься, что боевые действия на Донбассе завершатся, Путин отдаст душу дьяволу, Крым вернется в Украину, а ветераны АТО превратятся в глубоких стариков, но в массовом сознании война так и останется своей – черно-белой, категоричной и безжалостной.
И никто не знает, сколько времени должно пройти, прежде чем Украина сможет взглянуть на нынешние события со стороны.
- Информация о материале
Снайпер Центра спецопераций о промзоне Авдеевки: «Боевики были в панике, называли нас «черной ротой» и все время просили подмогу»
Солдат Руслан служит в армии на контрактной основе. Воевал в рядах добровольческого батальона, позже — в Национальной гвардии. В общей сложности провел на фронте почти два года. В нынешнем году, в составе снайперской группы, под эгидой Центра специальных операций, выполнял задания в промзоне Авдеевки, попав туда в самый разгар боевых действий.
Руслан — типичный «человек-война». Несмотря на хорошую работу и уговоры жены, его все время тянет на фронт. Он, как и многие другие бойцы, попробовавшие войну «на вкус», не может заново приспособиться к мирной жизни. По словам Руслана, пребывание в мирном городе, в первое время, причиняло ему едва ли не физическую боль.
«После возвращения из крайней ротации, я первые три дня вообще из дома не выходил, очень плохо мне было. Сейчас, вроде, стало легче, но все равно — не могу я тут. Скоро опять поеду», — признается он.
«Ротаций было много, и каждый раз я был уверен, что со мной ничего не случится. Но в этот раз почему-то переживал сильно. Честно говоря, впервые подумал, что как минимум стану калекой, а может так случится, что там и останусь. Тогда и сказал себе: если выживу, брошу курить. Сейчас не курю», — улыбается боец.
Деятельность подразделения Руслана засекречена. Но для того, чтобы напомнить «уставшим от войны» гражданам о непрекращающихся боевых действиях, Руслан согласился рассказать вместе с ZN.UA о ситуации на самом горячем нынче участке фронта и вкратце — о работе своей группы. Имя бойца, название подразделения и сроки его пребывания на передовой изменены либо преднамеренно не указаны.
О собственной мотивации
— С 2014 г. я служил в добровольческом батальоне, а с февраля 2015-го, согласно указу президента, стал бойцом Национальной гвардии и получил статус мобилизованного. С момента получения этого статуса необходимо было отслужить в Нацгвардии как минимум год. В феврале 2016 г. я демобилизовался, приехал домой и понял, что не могу адаптироваться к мирной жизни. Некоторое время поработал в волонтерском фонде, помогая волонтерам передавать на фронт амуницию и обмундирование, но в итоге все равно решил снова ехать на войну. Тем более как раз в тот момент я узнал, что туда едет моя группа, с которой мы вместе прошли Дебальцево, Углегорск, Чернухино, Станицу Луганскую и другие горячие точки.
Чтобы поехать на передовую, я заключил контракт на полгода, иначе меня бы не взяли. Я знал, что наш командир договорился о серьезной работе, и мы не будем сидеть во второй или третьей линии обороны. Сначала мы большой группой приехали на базу, позже среди нас были отобраны несколько десятков человек для выполнения заданий под эгидой Центра специальных операций.
О Нацгвардии
— После добровольческого батальона я год отслужил в составе Нацгвардии. До сих пор общаюсь со многими бойцами. Так вот, они считают неправильным, что НГ подчиняется Министерству внутренних дел. Разве это правильно, когда боевые офицеры и солдаты подчиняются недолюстрированным старым «ментам», которые до сих пор сидят в главках МВД?
— А кому, по мнению бойцов, должна подчиняться Нацгвардия?
— Непосредственно главнокомандующему. Президента выбирает народ, а Национальная гвардия — народная армия, она не должна подчиняться ни МВД, ни СБУ, а наоборот — в случае необходимости она должна стать им противовесом для зашиты интересов народа.
— То есть бойцы Нацгвардии хотят подчиняться президенту Порошенко?
— За последние несколько лет я не встречал ни одного человека, который бы доверял Порошенко, потому что прошло два года, а до сих пор никого из «бывших» не посадили и не наказали. Да, бойцы не доверяют Порошенко, но считают, что в вопросе подчинения, в такой структуре как Нацгвардия, должен быть порядок.
О передовой
— Основная масса атошников сейчас сидит на позициях второй и третьей линии (обороны. — О.Д.), ими никто не занимается, там «аватарство» процветает. Ребята фактически выполняют функции сторожей, чтобы местные не растащили на дрова укрепрайоны, в которые вложены миллионы. Да, некоторые бойцы расселились в нормальных условиях, но есть и те, кто всю ротацию спит в палатках и блиндажах. Как минимум их необходимо чем-то занять, инструкторов привозить, регулярные стрельбища проводить. А солдаты чаще всего предоставлены сами себе, многие за всю ротацию даже ни разу выстрела по мишеням не сделали.
Я вообще не понимаю, зачем загонять на войну тех, кто не хочет туда идти. Тем более что есть много мотивированных людей, готовых воевать.
— Неужели таких людей много? Судя по заявлениям Минобороны, сейчас как раз существует проблема с недобором контрактников.
— Сейчас — да. А для чего людям ехать на вторую и третью линию? Чтобы там бухать? Никто на это не согласен, все хотят на передовую. Я тебе скажу, что на авдеевскую промзону стоит очередь из желающих отправиться туда подразделений. Во время отбора группы в Авдеевку в нашем подразделении все бойцы перессорились, потому что каждый хотел поехать. Но попасть туда могут далеко не все, поскольку, как правило, берут только людей с опытом.
Об Авдеевке
— Сначала мы приехали на свою базу, где жестко готовились, каждый день проходили инструктаж и изнурительные тренировки. Первая работа в этой ротации заключалась в снайперской поддержке сил АТО, расположенных в частном секторе Авдеевки.
В частном секторе бои идут в основном по ночам, потому что днем приезжает ОБСЕ. А на промзоне, куда нас перебросили через некоторое время, бои идут практически круглосуточно. Десантники, с которыми мы были на позициях, говорили, что по плотности огня ситуация похожа на донецкий аэропорт.
Еще недавно промзона Авдеевки полностью контролировалась боевиками. Но потом наши воины пошли вперед, благодаря боевому подразделению Правого сектора. Это не те, кто в Киеве и других мирных городах «крышует» фирмы, представляясь Правым сектором. Насколько я знаю, когда фронтовики попросили у «городских» помощи, те отказали, и там чуть ли до драки не дошло. Боевой Правый сектор — это ярчайшие патриоты, все просто бредят идеей освобождения Украины и готовы сложить за эту идею головы. Причем два года назад они, как и мы, еще были айтишниками, учителями и менеджерами.
— При упоминании о ДУК ПС традиционно начинает нервничать Генштаб, поскольку, согласно минским договоренностям, добровольческие подразделения должны были быть отведены от линии разграничения.
— Тем не менее они там есть. И именно благодаря им мы «отжали» большую часть промзоны. А за последние два месяца еще приблизительно на 200 метров продвинулись вперед.
Судя по тому, как работает Правый сектор, они могли бы стать двигателем всей нашей наступательной кампании. Мы же, по минским договоренностям, не можем официально пойти в наступление. А им легче, они вообще никому не подчиняются.
Ну вот они и пошли. Их разведка зашла в «промку», в процессе выполнения задания стало понятно, что там есть слабые места, а часть позиций боевики вообще оставили, будучи уверенными, что мы не пойдем в наступление. Эти посмотрели, вернулись к своим, сгруппировались и слаженно зашли настолько далеко, насколько могли. Там они «насыпали» боевикам, закрепились и запросили подмогу. Наши подтянулись на помощь, и заняли позиции. Вот так мы взяли «промку».
Мы слышали по перехватам противника отчаянные приказы их командиров «отбить промзону», боевики большими силами пошли на нас, несколько дней ломились по открытой местности в любое время суток, но в итоге у них ничего не вышло. Они отчаянно шли на смерть, мы тогда их очень много покрошили.
— Почему ты стал снайпером? Насколько мне известно, у тебя раньше была другая квалификация.
— Переквалифицировался. Я стал вторым номером снайпера. Второй номер — это человек, гарантирующий безопасность самого снайпера.
За несколько недель пребывания там мы сделали очень хорошую работу. У нас все было чрезвычайно строго, каждый выстрел мы должны были подтвердить, т.е. принести с задания все отстрелянные гильзы. По перехватам было слышно, что боевики — в панике. Они называли нас «черной ротой» и все время запрашивали подмогу. Десантники, с которыми мы там работали, говорили, что впервые за все время службы им прислали такую эффективную группу.
А я, в свою очередь, был в шоке от этих десантников. Как я понял, они — киборги из донецкого аэропорта. Эти ребята — совершенно безбашенные, большинство из них даже броников с касками не носят, в полный рост во время обстрелов ходят и мешки для укрепления позиций таскают не пригибаясь.
Или вот, например, показательная история: как-то раз привезли им волонтеры наш флаг. Два десантника попросили их прикрыть и полезли водружать этот флаг на какое-то здание, просто с автоматами и в тельняшках. Сепары сначала от такой наглости опешили, но потом у них просто истерика случилась, как у быков на красную тряпку. Они открыли такой огонь, что мы в течение следующих суток даже головы не могли поднять.
— Каково расстояние между нашими позициями и позициями противника?
— От 100 до 400 метров. Наши с ними перекрикиваются. Они там тоже разные флаги вывешивают. Я даже чешский флаг видел, видать, наемничек какой-то его туда принес. Этот флаг из бойницы торчал, пока наш злостный РПГ-шник не «сложил» это здание. Теперь оттуда ничего не торчит.
Наш РПГ-шник вообще молодец. Я слышал от инструкторов, что результат семи выстрелов, сделанных подряд из ручного гранатомета, — обеспеченная контузия и больничный для стрелявшего. При мне человек за полчаса делал 40 выстрелов, из двух труб, которые по очереди «накручивали» десантники.
— И как он после этого себя чувствует?
— Визуально вроде бы все нормально, но по приезду, думаю, ему надо все равно врачам показаться, потому что на здоровье это однозначно отразится.
— А на сторону противника вы ходили?
— Туда ходила разведка. Я тебе больше скажу: ни для кого не секрет, что в самом Донецке и Луганске живут наши воины и ведут там подрывную деятельность. Наших спецов там много.
— Так почему же, в таком случае, наши спецы хотя бы точечно не уничтожат командиров боевиков?
— Я у них об этом тоже спрашивал. Говорю: «Раз вы такие крутые, чего ж вы не пристрелите этого Гиви ущербного или этого маленького ушлепка Моторолу?». Они говорят: «Нет приказа». А потом мне один грамотный человек сказал, что их не убивают, потому что еще неизвестно, кто потом их заменит. Сейчас эти клоуны формируют отряды из таких же клоунов, как они сами, а под серьезных людей могут сформироваться отряды из более серьезных боевиков, воевать с которыми нам станет гораздо сложнее.
О местном населении
— У меня был просто «разрыв шаблона» в момент, когда мы заехали в Авдеевку. Едем по городу в полном обмундировании и с полным боекомплектом, напрягаемся в ожидании «звездореза», а вокруг ходят мамы с колясками, дети в футбол играют, работают магазины и рынок. При этом я слышу разрывы, буквально в километре от этого места, и понимаю, что там идет бой. Они к этому привыкли и уже давно не обращают на это внимания. А «раздают» уже буквально в пяти минутах езды от города.
— Как местные к вам относились?
— Для основной массы местных мы — чужие. И это несмотря на то, что боевики перед уходом разграбили там кафе, ларьки и магазины. Все равно для местных они — свои. А нас местные не боятся, в лицо матом кроют. Все потому, что они уверены — мы им точно ничего не сделаем. Есть, конечно, и те, кто приходит еду просить. Ты делишься с ним сухпайком, а он тебе: «Ребята, не уходите, при вас тут хоть порядок есть!». Ну и понятно, что все без исключения хотят, чтобы там перестали стрелять.
Об «армии ДНР»
— Я уверен, что последние идейные сепаратисты были уничтожены еще в 2014-м. Сейчас на первой линии остались одни наемники, которых мотивируют исключительно деньгами. Судя по документам, которые мы находили, на передовой воюют в основном наши граждане и россияне, получающие военный билет «ДНР» и «ЛНР». Они официально получают там оружие в военкоматах, номер автомата вписывается в военный билет, никто просто так там ничего не раздает.
Мы очень сильно от них отстаем, в частности, по постройке укрепрайонов. Их обеспечивают серьезными материалами, они могут за ночь свести такой укрепрайон, который мы сможем только танками разбить. В прицел я видел, что укрепрайоны строят гражданские, скорее всего, их из Донецка выгоняют на эти работы.
Командиры на первой линии — тоже в основном наемники. Вторая линия — это кадровые российские военные совместно с наемниками. А основные стратегические объекты «держат» исключительно регулярные подразделения российской армии.
— Но при этом российское командование не отказывается от попыток объединить наемников в т.н. «армию»?
— По моим данным, зарплата у боевиков составляет от 500 до 4 тыс. долл. в месяц, в зависимости от квалификации. Кадровым военным оформляют командировочные и социальный пакет. Пока это все спонсируется, они будут бегать, стрелять и зарабатывать. Но их проблема заключается в том, что как только эта «армия» перестанет финансироваться, она через сутки разбежится.
Кроме того, все воины, с которыми я общался, считают, что Донбасс для россиян — это прекрасный плацдарм для вышкола профессиональной армии РФ. Например, несколько месяцев назад они загнали под Донецк, «на учения», российских курсантов. Эти курсанты два-три дня работали по нашим позициям из артиллерии, а попадали по мирным домам, очевидно, потому, что ошибались в расчетах.
— А наши в ответ что делали?
— Наши три дня скрипели зубами и согласовывали со штабом команду на «ответку», потому что, у нас «перемирие». Через три дня мы все-таки их «накрыли», артиллеристский расчет был полностью уничтожен. Разведчики сказали, что сгорело все подчистую.
— Молодые курсанты?
— Каждый из них имеет право не выполнять незаконный приказ. Тебя никто не убьет за то, что ты откажешься ехать в Украину. Возможно, ты лишишься взятой в кредит квартиры или машины, как максимум — потеряешь работу и звание, либо будешь отчислен из вуза. Каждый человек делает свой выбор самостоятельно. И если уж ты приехал воевать на чужую землю — получи то, что заслужил.
О решении военного конфликта
— За два года на передовой я не видел ни одного бойца, который бы считал, что конфликт можно решить политическими методами. Все, как один, выступают исключительно за военное решение проблемы.
— Никто из командования не возьмет на себя ответственность за штурм города-миллионника. Там проживает очень много гражданских.
— Бойцы считают, что гражданским нужно дать определенное время на выезд, пропустив их, естественно, через фильтрационные лагеря, чтобы боевики не пролезли. А потом — кто не спрятался, я не виноват.
— А если за это время россияне подгонят обратно все «отведенное» ранее вооружение и введут максимальное количество личного состава своих регулярщиков? Ты же понимаешь, что их там банально больше, чем наших? Как следствие, среди наших военнослужащих могут быть очень большие потери.
— Возможно. Но при этом мы уничтожим большую часть российской армии. Все, с кем я общался, к этому готовы. И я лично готов получить свою пулю, потому что знаю: в любом случае каждому человеку отведен свой срок.
— А готова ли твоя жена остаться без мужа, с ребенком без отца?
— Мы с ней на этой почве уже раз 25 собирались разводиться. Сейчас вроде все устаканилось, но своего мнения я не поменял, и в скором времени опять уезжаю на передовую.
- Информация о материале
«Харківобленерго» скупилось устаткуванням на 57 мільйонів по завищеним у півтора рази цінам
АК «Харківобленерго» 6 червня за результатами тендеру уклало низку угод на постачання електричного устаткування на 57,34 млн грн. Про це повідомляється в «Віснику державних закупівель».
Більшу частину замовлення на 54,35 млн грн. отримало ТОВ «Оргтехком», ще 2,99 млн грн. отримає ТОВ Виробниче об`єднання «Енергомашкомплект».
Ціни на устаткування значно перевищують ринкові.
Наприклад, автоматичні вимикачі ВА 5135 250А обленерго купило по 1 580 грн, тоді як у відкритих джерелах є дані про реалізацію по 1 089 грн також з ПДВ, як і на тендері.
- Информация о материале
Аеророзвідка. Волонтерський рід військ
З початком війни на Донбасі в Україні виник потужний волонтерський рух. Не є таємницею, що на початку АТО підрозділи Збройних Сил, Національної Гвардії, добровольчі батальйони мали незадовільне матеріальне забезпечення. Тому українці самі взялися допомагати воякам: возили продовольство, форму, рідше тепловізори та іншу необхідну оптику.
З часом армійська тилова машина таки завелася і більш мені налагодила систему забезпечення. А от із забезпеченням високотехнологічним устаткуванням проблем значно більше. Тут роль волонтерів є визначальною. Зокрема, у галузі аеророзвідки. Мабуть не треба пояснювати зайвий раз, що означає це слово для українських вояків. Саме вона дозволяє чітко контролювати ситуацію, передбачати дії ворога, завдавати випереджувальних ударів, планувати власні операції.
Використання безпілотників з розвідувальною метою суттєво зменшує час для отримання важливої інформації, береже розвідувальні підрозділи від втрат та дозволяє швидко мати комплексні дані щодо оперативної обстановки.
В 2015 році почали з’являтися окремі волонтерські групи, які займалися збором розвідувальної інформації, застосовуючи безпілотники.
Волонтерська організація «Фонд допомоги країні Сестри Перемоги» не залишилася осторонь цих процесів. Коли стало зрозуміло, що військові тиловики запрацювали, то волонтери вирішили витрачати гроші зібрані у людей на те, чого армії дійсно не вистачає. Ресурси були витрачені на закупівлю БПЛА, українського виробництва «Лелека-100». Цей новий український безпілотник дозволяє здійснювати широкий спектр завдань: знімати відео, патрулювання, картографування місцевості, тощо. Політ «Лелеки» повністю автоматизований. Дальність польоту в одну сторону - 60 км, що є оптимальним варіантом для військової розвідки.
Звичайно, що для здійснення польотів потрібні і люди, тому «Сестри Перемоги» дали оголошення в інтернеті про набір операторів. За декілька днів до них звернулося дуже багато людей. Відібравши потрібних, фонд почав готувати групи екіпажів до перших вильотів безпосередньо в зоні АТО.
Екіпаж складається з двох людей. Для проведення аеророзвідки, окрім самого літального апарату також потрібні авто, наземна станція та відеоприймач.
В кінці 2015 року «Сестри Перемоги» домовилися з керівництвом ОТУ «Донецьк» про те, що до військових на передову виїдуть перші екіпажі фонду для проведення аеророзвідки.
Перший досвід такої співпраці був дуже успішним. Вояки отримали повну якісну інформацію про розміщення техніки, гармат, укріплень ворога. На жаль, в силу зрозумілих причин ми не можемо розкрити більшість успішних операцій проведених завдяки безпілотникам «Сестер Перемоги».
Але все ж про деякі розповісти вже можна. Так на початку 2016 року, одна з груп працювала неподалік Донецького аеропорту, там бойовики влаштували декілька вогневих позицій, з яких постійно обстрілювали українських військових. Командування прийняло рішення будь-що їх знищити. Але це було непросте завдання, адже діяли Мінські домовленості, за якими заборонялося використовувати важку артилерію. »Дістати» ворога можна хіба що гранатометами. Щоб поцілити з цієї зброї, потрібні дуже точіні ровіддані.
Екіпаж виїхав на місце, там до них приєднався артилерійський коригувальник. Якщо раніше цим безстрашним військовим для виконання своїх завдань необхідно було залазити на дерево, дах будинку, щоб пильнувати ворога під час обстрілів, то зараз це вже не потрібно. Достатньо вміти лише швидко аналізувати інформацію надану безпілотником. «Лелека» здійснив політ і завдяки йому було точно визначено місце розташування позицій терористів. Через декілька хвилин туди прилетіло…Два тижні на цьому напрямку бойовиків не було чутно. Дещо пізніше, таким же способом був знищено ще один ВОП терористів.
Після цього екіпажі відпрацьовували маріупольський напрямок, який має свою географічну специфіку. В своїй більшості це степова зона, тому БПЛА працювали тут на повну відстань. Тут вони плідно працювали з недавно створеними ССО.
Необхідно зазначити, що безпілотники «Сестер Перемоги» називають ловцями РЕБів (засоби радіоелектронної боротьби, так звані «глушилки»). Адже випромінювання цих станцій на них практично не діє, а от визначити місце перебування самої станції великих проблем не складає.
Після деяких польотів екіпажі проводили математичні розрахунки та точно визначали їх місцезнаходження, потім групи спецназу знищували РЕБи.
Дуже важливу справу зробили безпілотники 9-го травня цього року. Було вирішено скинути тисячі листівок над тимчасово окупованим Донецьком. Виконанню цього завдання передували не один день тренувань. В атмосфері цілковитої таємності літаки «Сестер Перемоги» вилетіли до Донецька, де о 10-й ранку скинули над Оперною площею листівки патріотичного змісту. Незважаючи на випромінювання РЕБів та обстріли з зеніток, птиці неушкодженими повернулися на базу.
Не припиняючи працювати аеророзвідники фонду постійно виявляють докази присутності забороненої важкої артилерії, танків бойовиків. Так як на фронті зараз чергове загострення, відповідно зростає кількість запитів від військових на проведення аеророзвідки.
Проект безпілотників повністю знаходиться на волонтерському забезпеченні. Зараз в зоні АТО постійно працює декілька екіпажів аеророзвідки «Сестер Перемоги». Звичайно, що на це все потрібні великі гроші, адже необхідно ремонтувати автомобілі, літаки, забезпечувати екіпажі продовольством, паливом. Тому люди, які жертвують гроші у фонд можуть бути спокійними, адже «Сестри Перемоги» інвестують їх у достойну справу – покращення обороноздатності країни.
- Информация о материале
Курченко задолжал футболистам и персоналу ФК «Металлист» 30 миллионов
Национальная полиция открыла уголовное производство и попросила суд о доступе к зарплатным ведомостям ФК «Металлист». Общий долг перед футболистами и персоналом харьковского ФК «Металлист» превышает 30 млн. гривен. Об этом стало известно из определения Коминтерновского суда Харькова от 1 июня 2016 года, размещенного в Едином реестре судебных решений.
Согласно судебным материалам, толчком для расследования послужило обращение в местную прокуратуру Всеукраинского благотворительного фонда защиты футболистов и тренеров Украины. Глава правления фонда сообщил следователям, что задолженность по заработной плате двум футболистам клуба превысила 450 тыс. долларов (согласно актуальному курсу – свыше 10 млн. гривен – ред.), а медицинскому и обслуживающему персоналу, юношеским командам Ю-19, Ю-21 достигла почти 20 млн. гривен.
Уголовное производство начато в феврале 2016 года.
В ходе допроса председатель правления благотворительного фонда защиты футболистов и тренеров Украины пояснил, что один из указанных футболистов (имя в судебных документах не указано), подписал контракт с клубом в августе 2012 года. Но с декабря 2014 года по май 2015 года заработная плата ему не выплачивалась. Представитель клуба объяснял футболисту, что в настоящее время у «Металлиста» отсутствуют средства, и когда появятся – неизвестно. Общая сумма долга перед игроком составляет 300 тыс. долларов. Его коллеге по клубу, который также не получает зарплату больше года, задолжали вдвое меньше.
Действующий президент харьковского клуба Сергей Курченко, входивший в близкий круг экс-президента Виктора Януковича купил ФК «Металлист» у миллионера Александра Ярославского в конце 2012 года за $100 млн. По заверению Курченко, в последствии он инвестировал в «Металлист» порядка $270 млн. Бизнесмен сбежал из страны после смены власти в 2014 году. А финансирование «Металлиста» было фактически прекращено, игрокам и персоналу перестали выплачивать зарплату. Команду покинули почти все основные игроки.
Справка:
Бизнесмену и главе наблюдательного совета группы «ВЭТЕК» Сергею Курченко 17 марта 2014 года было сообщено о подозрении в уголовном преступлении (по ч.5 ст.191 УК Украины) — завладение чужим имуществом путем злоупотребления служебным положением в особо крупных размерах. Весной минувшего года он был объявлен в розыск.
- Информация о материале
Страница 509 из 2102
