Главная

Привет из прошлого века: чиновники не хотят отказываться от связи 60-х

Похоже, эпоха интернета прошла мимо сотен людей в Госспецсвязи, МВД, СБУ, ГСЧС, ЦИК и множестве других госструктур.

Иначе сложно объяснить, почему там для связи вместо IP-технологий предпочитают использовать раритетные телеграфные аппараты.

Уже два года 310 абонентов телекса — абонентского телеграфа — игнорируют попытки «Укртелекома» перевести их с оборудования 1960-1980-годов прошлого века на современные системы передачи текстовых сообщений.

Так исторически сложилось, что «Укртелеком» предоставляет немало уникальных услуг. Одной из них является телекс.

Несмотря на засилье Skype, VPN, IP telex, E-mail с цифровой подписью, древняя услуга оказалась невероятно живуча в пыльных коридорах государственной власти. Хотя, казалось бы, выполняет совершенно тривиальную задачу: позволяет двум абонентам мгновенно обмениваться текстовыми сообщениями.

В отличие от обычного телеграфа, абонентское телеграфирование (телекс) предоставляется с использованием конечного оборудования — телеграфных аппаратов, установленных непосредственно у потребителя.

Именно с их помощью, а также специальных каналов и коммутатора абоненты в Госспецсвязи, МВД, СБУ и МЧС обмениваются текстовой информацией.

Спецпользователи против эволюции

Оборудование для телекса и коммутационные узлы морально устарели и физически изношены. Новое оборудование не выпускается с 1980-1990-х годов.

Там используется медная инфраструктура, провоцирующая кражи кабеля для сдачи как лом цветного металла. Осталось мало специалистов, которые готовы обслуживать работу телекса. Поэтому в случае поломки оборудования восстановить его работу крайне сложно: нет запчастей, нет специалистов.

Телекс давно потерял популярность среди коммерческого сегмента потребителей. В связи с этим «Укртелеком» в последние два года встречался со специальными пользователями. Оператор также не раз обращался с письмами-предложениями по замене устаревшей технологии на современный аналог IP-Телекс.

Все тщетно. Компания получала ответы руководителей Госспецсвязи, Минобороны, ЦИК, ГСЧС о том, что телекс из 1960-х годов все еще необходим, а прекращение функционирования сети абонентского телеграфирования повлечет значительный резонанс и обвинения в адрес оператора.

IP-телекс

Между тем, уже долгие годы существует товар-заменитель — услуга IP-телекс.

Она предоставляется с помощью современного компьютерного программного обеспечения и доступа к интернету. Более того, география услуг IP-телекс значительно шире, так как услугу можно получить в местах, где имеется доступ к интернету даже сравнительно небольшой скорости.

IP-телекс предусматривает обмен телеграфными сообщениями с использованием защищенного соединения, установленного через интернет, а также с абонентами национальной сети телеграфирования и международной сети «телекс».

Услуга IP-телекс имеет ряд бесспорных преимуществ по сравнению с абонентским телеграфированием. Это возможность подключения абонентских устройств по всей территории Украины, где есть доступ к интернету.

Обмен текстовыми сообщениями в пределах сети IP-телекс не ограничен и не увеличивает ежемесячную плату за ее использование.

Подключение быстрое и легкое — нужен лишь компьютер с установленной операционной системой Windows XP или выше. Единая среда передачи и ее надежность. Возможность постепенного масштабирования сети. Гарантированная беспрерывность предоставления телекса в будущем.

Что дальше

Несмотря на все преимущества новой технологии и предложенную помощь оператора, абоненты «Укртелекома» не хотят переходить на IP-телекс.

Поэтому компания обратилась к первому вице-премьер-министру — министру экономического развития и торговли Степану Кубиву с просьбой посодействовать в принятии госструктурами очевидного решения.

Кабмин дал указания десяти профильным госструктурам озвучить свою позицию по этому вопросу. В «Укртелекоме» ожидают положительного решения, хотя спустя 20 дней оператор не получил ни одного ответа.

Информация о материале

Опубликовано: 27 сентября 2016

Курсовая лихорадка: пауза между рецидивами

Валюта, как известно, — отражение экономики. Поэтому о болезнях гривни говорить, казалось бы, нет смысла: о них все давно и так понятно.

Последняя курсовая лихорадка, тряхнувшая рынок накануне выделения МВФ третьего, «вымученного», транша, — еще одно тому подтверждение: ничего нового. Ни по сути, ни по реакции.

И, тем не менее, удивляет единодушный вывод — скачок курса (с 24,8 до 26 грн/долл. и выше) был ожидаем. Почему так говорят эксперты, понятно. А вот то, что им вторят регуляторы, впечатляет. Поскольку это, по сути, их собственная оценка своей коллективной работы и качества наших реформ.

От надежд до неприятия

Совсем недавно украинской гривне исполнилось 20 лет. К моменту ее появления на свет важность валютного курса не вызывала сомнений, как и то, что это парафия центрального банка. Что касается первого, то опыт гиперинфляции и курсового бессилия начала 90-х прошлого столетия был слишком свеж. Во втором же случае вопрос обсуждению вообще не подлежал.

При этом, правда, было очевидно, что тяжесть курса одному НБУ не вынести — как минимум требовалась поддержка Минфина в виде низкого бюджетного дефицита. Его финансирование без помощи Нацбанка стало условием курсовой и ценовой устойчивости. Такому взгляду немало способствовали тогдашние неплатежи, массовый бартер, истощение финансовой системы и хронические бюджетные проблемы.

Вводя в обращение гривню, Нацбанк не скрывал надежд заякорить курсовые ожидания: новая валюта, незапятнанная репутация, чистые горизонты. Но на деле все оказалось намного сложнее. Во-первых, сама по себе полезная деноминация (100 тыс. раз) и новые купюры не меняли смысла тогдашней приватизации, ее принципов, участников и результатов. Последние же не дали ни иностранной валюты, ни умелых собственников, ни технологий, ни новой продукции, ни партнерских отношений с Западом. Скорее, все даже наоборот.

Поэтому и проблемы бюджета остались прежними. Первое время их скрывал приток иностранных вложений в облигации Минфина. При этом он подпитывал бюджет, валютный рынок и курс гривни. Однако скоро ОВГЗ превратились из инструмента в проблему — госдолг разросся до масштаба пирамиды. Рухнула она в 1998 г. на волне бегства иностранного капитала от кризиса в Юго-Восточной Азии.

Гривня из-под ее завалов выбралась лишь в 2000 г., потеряв почти 2/3 своего долларового веса. Для его спасения применялись и курсовые коридоры, и потолки, и массовые увещевания — экономические проблемы тогда стало модно объяснять «неправильными» ожиданиями населения и бизнеса.

Но дело пошло на лад лишь после того, как удалось отложить выплату части внешнего госдолга.

Этому способствовала четырехлетняя программа МВФ (EFF), в рамках которой Кабмин и НБУ сделали заявление об использовании в 2000 г. плавающего валютного курса. И хотя никаких правовых последствий оно не имело, это был прецедент — отвечать за курс после всего случившегося никто уже не спешил. Но и бросать его в Нацбанке тоже не собирались: экономика была чересчур уязвима к резким валютным перепадам не только ввиду высокой долларизации и открытости, но также из-за отсутствия рыночных буферов.

На этом фоне в «Основных направлениях денежно-кредитной политики» ежегодно утверждался прогноз курса на три года. Однако формальной ответственности за него уже никто не нес, хотя де-факто официальный курс гривни к доллару США замер на месте.

На уровне 5,05 грн/долл. он продержался три года, прежде чем упасть до 8,0 грн/долл. во время кризиса 2008–2009 гг. Общее мнение тогда сошлось на том, что во всем виноват Нацбанк: «его» фиксированный курс убил чувство риска, стимулировал валютные кредиты и затянул всех в долговую яму.

Эта критика не лишена смысла. Но ее изъяны тоже очевидны: плавай гривня в докризисный период, и она бы укреплялась, так как на нее давил мощный приток иностранной валюты. Коль так, все перечисленные проблемы только бы усилились, поскольку заимствовать в валюте стало бы еще выгоднее, чем при фиксированном курсе.

Между тем история с фиксацией повторилась в 2012–2014 гг. С той лишь существенной разницей, что теперь она превратилась из инструмента в самоцель. И способствовала уже не росту международных резервов, а их истощению. Поэтому, когда курс гривни в феврале 2014 г. наконец «отпустили», многие… с облегчением вздохнули. Хотя от Нацбанка тут же стали требовать его стабилизации.

Секрет Полишинеля

Такая противоречивость — неизменный фон наших реалий. В 2014 г. он достиг той крайней точки, когда громче всех звучал призыв перейти к свободному плаванию и отменить валютные ограничения. Тогда же НБУ объявил образцом монетарной политики инфляционное таргетирование — режим, отвечающий этим требованиям.

Но как только коснулось дела, все снова оказалось намного сложнее. «Вдруг» выяснилось, что рыночный курс не столько колеблется вокруг идеальной точки равновесия, сколько пребывает в состоянии затяжного подъема или спада. Оказалось, что даже при низкой инфляции эти фазы не зависят от правительства и НБУ, а задаются глобальной конъюнктурой. Причем когда она неблагоприятна, падает не только курс, но и вся экономика, включая доходы бюджета и его способность поддерживать устойчивость гривни.

Стало очевидно, что курсовая гибкость в такие моменты — лекарство небезопасное. Снижая торговые дефициты, оно способно попутно угробить банковскую систему и часть населения, так как из больниц и аптек исчезает жизненно важный импорт. Механическая же борьба с инфляцией сводит на нет кредиты, производство и занятость. Наконец, неконтролируемое падение курса напомнило, что такая гибкость не что иное, как… валютный кризис. Со всеми вытекающими ценовыми, финансовыми и долговыми последствиями.

Конечно, это прозрение было банальным. Однако и оно потребовало в 2014–2015 гг. нескольких настоятельных просьб президента стабилизировать валютный рынок. После чего курсовая риторика НБУ изменилась — из нее исчезли обороты о «свободном плавании» и «валютных вольностях». Да и об инфляционном таргетировании все чаще стали писать в будущем времени.

Тут же всплыли цитаты из прошлого. Так, свои валютные интервенции Нацбанк вновь стал объяснять «сглаживанием чрезмерных колебаний курса». Правда, какие колебания надо считать «нормальными», а какие «чрезмерными», толком никто не знает. Хотя прежде таких формальностей не возникало, так как речь шла о 2-процентном отклонении официального курса от рыночного, прописанном в программе с МВФ. Однако сегодня эта норма выполняется автоматически.

Секреты Полишинеля этим не ограничились. Открещиваясь от поддержки курса, НБУ теперь любую валютную интервенцию поясняет действием «фундаментальных трендов». Однако объяснить мгновенный переход от покупки им валюты к ее продаже он не берется, поскольку на «фундаментальность» такая практика явно не тянет.

Эти и другие подобные мелочи не прибавляют доверия и весомости словам и действиям регулятора. При том что необходимость его усилий по снижению инфляции не вызывает ни малейших сомнений.

Подобное лукавство НБУ мало согласуется с его заявлениями о переходе к политике полной открытости. Однако такое противоречие тоже не новость, а скорее, обычная практика, так как публично своих ошибок не признает ни один регулятор. Поэтому дело, в общем-то, не в них. Проблема, когда из ошибок не делают выводов. Тем более когда они ложатся так плотно и часто.

Рукотворные проблемы

История нашей гривни незатейлива. Ее наглядно описывает помесячная динамика официального курса к доллару. А там все довольно просто — три относительно спокойных периода (1996–1997, 2000–2007, 2010–2013 гг.) и три «ступеньки» (1998–1999, 2008–2009, 2014–2016 гг.). Последние отражают валютные кризисы: сначала гривня обесценилась едва ли не втрое, затем — в 1,6 раза, а потом — еще в 3,3 раза. Общий итог — 14-кратное падение, с 1,76 до 26 грн/долл.

Официальная версия этих событий приведена выше: в конце 90-х подвел бюджет и пирамида ОВГЗ, в 2008-м — валютные кредиты и фиксированный курс гривни, ну а в 2014-м — опять фиксированный курс плюс аннексия, оккупация, война и потеря части Донбасса.

Не подвергая сомнению эту логику, нельзя не отметить одного нюанса — она не может объяснить, почему все экономические проблемы детонировали не годом раньше или позже. Почему, например, валютные кредиты взорвались не в начале 2008 г., а в его конце? Или по какой причине фиксированный курс работал в 2010–2011 гг. и стал вдруг проблемой через год?

Ответ на этот вопрос лежит не в монетарной сфере, а в производственной. Дело в том, что в указанные периоды резко падали цены на сырье, которое экспортирует Украина (зерно, металлы, простейшая химия). Как результат, у нас таяла экспортная выручка, сжимался бизнес, бюджетные поступления, доходы населения. Но поскольку обязательства государства и частного сектора более инерционны, обнажался дефицит валюты и бюджета. Завершающим аккордом служило истощение международных резервов и падение курса гривни.

Знают ли об этой зависимости в НБУ? Очевидно, поскольку о ней немало пишется. Известно ли, что мировые цены на сырье падают пятый (!) год кряду? Безусловно, ведь это одна из ведущих международных тем. В курсе ли Нацбанк, что в мире избыток мощностей по выплавке стали? Знает ли он, что цены на железную руду не только растут, но и снижаются, а на зерно — просто валятся? Конечно. Секрет ли, что это ключевые продукты украинского экспорта и наших валютных поступлений? Об этом знают даже студенты.

Тогда с какой стати НБУ стал смягчать валютные ограничения?! В стране война, нехватка валюты, год бегаем за траншем МВФ, без конца заглядываем в карман США, стоим с протянутой рукой в Европе, реструктуризируем внешний долг на откровенно невыгодных условиях, побираемся, где только можем, и тут на тебе — валютные свободы! При том, что и программа с МВФ этого прямо не требует.

Между тем с июня НБУ снижает с 75 до 65% норму обязательной продажи валютной выручки, а с августа — увеличивает с 90 до 120 дней срок оплаты внешнеторговых контрактов. Результат налицо: как только качнулась сырьевая гривня, экспортеры тут же воспользовались правом держать валюту за рубежом в течение дополнительных 30 дней. А зачем ее продавать сегодня, когда завтра на курсе можно заработать несколько (сот) миллионов гривен? Импортеры же, наоборот, дабы не терять те же миллионы, смогли покупать валюту на 30 дней раньше.

На межбанке на голом месте возник ее дефицит. Плюс НБУ уменьшил норму обязательной продажи. Плюс разрешил банкам менять в течение дня курс в обменниках. Они и меняют — как только дорожает доллар на межбанке, он тут же ползет вверх на наличке. А там уже и межбанк за наличкой тянется — у страха и соблазна глаза велики.

С легкой руки Нацбанка настороженность рынка мгновенно переросла в страх, а затем и в ажиотаж. Тем более что регулятор не упустил случая напомнить в этот момент о курсовой свободе гривни и таргетировании инфляции. Словно подталкивая гривню к краю.

Поэтому, когда Нацбанк убеждает, что ее падение «прогнозировалось», не верить ему нельзя. Другое дело, идет ли при этом речь о доверии к нему и его действиям. Аналогичный эффект имело сообщение НБУ о приемлемой амплитуде колебаний курса. По мнению регулятора, это 10–20% в среднесрочном периоде.

Но что такое «среднесрочный период» — 3–5 лет? А может, один год? Если первое, то зачем начинать спасение гривни, когда ее курс просел всего на 3%? Ведь в пересчете это снижение вполне укладывается в 10–20% за 3–5 лет. В свете же отмены валютных ограничений Нацбанк, очевидно, вообще не видит никаких рисков ни для курса, ни для инфляции. Тогда с какой целью он продал за семь дней почти 200 млн долл.?

Если же колебания курса в 10–20% допустимы в течение одного года, то вопросов еще больше, так как среднегодовое обесценение гривни к доллару в 1996–2016 гг. составляет… 14–15%. Аккурат в указанном диапазоне. Но кто решится назвать нашу курсовую историю «приемлемой»?

Кстати, падай гривня ежегодно на 20% (верхний предел озвученного диапазона), и ее курс в этом году превысил бы 67 грн/долл., а в следующем — 80.

Денежные знаки, деньги, валюта

Если сравнить мировую экономику с глобальным промышленным предприятием, то наше место различимо лишь где-то в заготовительных цехах и за стенами этого предприятия — в шахтах, карьерах да на сельскохозяйственной периферии. Сборочное же производство, а также службы главного инженера и технолога пребывают во власти стран первого — индустриального — мира. Им же принадлежит и конечная продукция предприятия со всеми торговыми марками на выпускаемые компьютеры, смартфоны, бытовую технику, автомобили, лекарства, спутниковую связь, Интернет и т.д. Эти товары — основа современного могущества.

Страны — поставщики сырья и полуфабрикатов вынуждены их покупать, чтобы иметь доступ к промышленным достижениям. Поэтому для них жизненно необходимы доллары, евро, иены, стерлинги — денежные знаки индустриального мира. По сути, только эти деньги и можно сегодня считать полноценной валютой, так как гривни, рубли, манаты и динары настолько же известны миру, как и их национальная продукция. Потому неудивительно, если за пределами большинства сырьевых стран об их денежных знаках никто никогда ничего не слышал.

Удельный вес гривни даже в торговых расчетах Украины не превышает 3%. Что же тогда говорить об интересе к ней всего остального мира?Нравится нам или нет, но вся наша монетарная политика строилась и строится вокруг твердой валюты, которая попадает на счета украинских предприятий и в руки наших сограждан. При этом процесс выпуска в обращение гривни и его регулирования привязан, в конечном счете, к тому, как много этой валюты они получили из-за границы и сколько туда же отправили.

Наши попытки управлять денежным обращением, механически копируя центральные банки индустриальных стран, наивны. Ведь у нас нет ни одного массового ликвидного финансового актива, кроме… твердой иностранной валюты. Но сегодня и она в жесточайшем дефиците. В индустриальных же странах вопрос стоит иначе — их деньги и есть эта самая валюта. В основе ее финансового фундамента лежат акции и облигации собственников конечной продукции того самого глобального мегапредприятия.

Украина не имеет ни одного подобного атрибута: ни такой товарной массы, ни емкого рынка частных ценных бумаг, ни действующего механизма их оценки. Поэтому ключевой финансовой опорой гривни остается твердая иностранная валюта: есть ее поступления, и Нацбанк ее покупает, выпуская в обращение гривню. Если же этот поток обращается вспять, мы вынуждены продавать из резервов ту же валюту, изымая из оборота гривню, дабы предупредить ее обесценивание и скачки цен. Когда же средств в резервах остается критически мало, происходит валютный кризис, что и наблюдалось в 1998–1999, 2008–2009 и 2014–2015 гг.

По этой схеме НБУ работает и сегодня. С тем лишь отличием, что официальный курс гривни он теперь не фиксирует. Но это и понятно: закон его к тому не обязывает, состояние экономики незавидное, валюта в дефиците, а подставляться под лишнюю критику желания нет никакого. Тем более что ее и так хватает.

Вместе с тем это не оправдывает попыток Нацбанка убедить всех в ничтожной роли курса. Особенно когда вся страна является свидетелем громких офшорных скандалов и резкого роста числа обменных пунктов.

Заклинание

Если курс сложно стабилизировать, это не значит, что о нем надо молчать. Тем более что такое пренебрежение дорого стоит, а валютный рынок реально истощен войной, низкими ценами на сырье и закрытыми рынками внешних кредитов.

Вместо напускного равнодушия более разумным был бы поиск комплексного решения проблемы. У Нацбанка для этого есть и конституционный мандат, и властные полномочия, и организационные возможности — от Совета по финансовой стабильности до Совета национальной безопасности и обороны. В связке с правительством было бы уместно определить перечень системно важного импорта, который требует первоочередной поддержки. Аналогично — по иностранным инвестициям и экспорту, в части технологически сложной продукции.

Подобные ориентиры позволили бы умерить валютное напряжение для перспективного производства. Конечно, было бы лучше к этим мерам не прибегать, а уверенно контролировать свои границы, не просить кредиты у США и ЕС, а кредитовать их самим (как Китай) и приобретать импортную продукцию за гривню, поскольку она приобрела статус твердой валюты. Но поскольку такая картина сродни сказкам Г.Х.Андерсена, мы продолжаем держать курс с помощью административных ограничений. Только делаем это хаотично, бессистемно и вульгарно — кромсая в основном наиболее сложное производство, несущее золотые яйца. Однако признаваться в этом не хотим, убеждая себя, что все само собой разрешится, как только среднесрочная инфляция вернется к уровню в 5%.

Между тем она таковой уже была — не далее как в 2010–2013 гг. К сожалению, этого оказалось критически мало. Что потом произошло, хорошо известно: и в части курса, и банков, и вкладчиков, и экономики. Спустя два года мы буквально молимся на кредиты МВФ. И, тем не менее, повторяем как заклинание, что курс гривни для нас ничего не значит. Словно в это действительно можно поверить.

P.S. 14 сентября МВФ решил выделить Украине третий транш в размере 1,0 млрд долл., вместо 1,7 млрд запланированных. В сообщении Фонда указывается, что мы, среди прочего, не выполнили критерий по чистым международным резервам. В связи с этим невольно возникает вопрос: а сможем ли мы его вообще соблюдать, если и впредь будем продавать валюту из резервов, гася пламя рукотворных проблем?

Информация о материале

Опубликовано: 27 сентября 2016

Нові київські улюбленці Кернеса отримають ще понад 30 мільйонів на реконструкцію зоопарку

Комунальна організація «Харківський зоологічний парк» 15 вересня акцептувало дві пропозиції ТОВ «Київська будівельна компанія-Плюс» щодо реконструкції зоопарку загальною вартістю 32,99 млн. грн.

Про це повідомляється у «Віснику державних закупівель».

Роботи мають бути виконані до кінця 2017 року.

Зокрема, 21,02 млн. грн. буде коштувати реконструкція «Вхідної групи № 2» та адміністративної будівлі «Харківського зоопарку». Мова йде про реконструкцію двох одноповерхових будівель.

Крім того, ще 11,97 млн. грн. витратять на будівництво мереж та споруд зливової каналізації у зоопарку.

Єдиним конкурентом переможця було ПАТ «Альпсервіс». Керівником підприємства є Олександр Ярко а підписантом Ігор Бовикін.

Щодо переможця, то вперше у Харкові ця фірма виплила під час реконструкції саду ім. Шевченко.

Минулого тижня вона ж виграла два тендера на реконструкцію зоопарка.

Зокрема, 48,399 млн. грн. планують отримати за реконструкцію зони «Планета мавп» та існуючих будівель і споруд на території зоопарку.

Крім того, ще 11,165 млн. грн. мають отримати за реконструкцію зони «Дика Австралія». Ця зона включає в себе будівництво зимового вольєру, вольєру для птахів літнього та навісу для птахів.

ТОВ «Київська будівельна компанія-Плюс» заснував Євгеній Волк з Житомирської області.

Він також є засновником ТОВ «Київбудресурс», де його партнерами є Олег Пінчук та Володимир Бойко, ТОВ «Київська будівельна компанія –В» (директор Андрій Безух). Крім того, дружина Волка -Вікторія Волк разом з Олегом Пінчуком заснувала ТОВ «Компанія «Буд-Стар».

ТОВ «Київська будівельна компанія-Плюс» не є відомим забудовником. Але з минулого року почала отримувати цікаві підряди. Так, приватники виграли тендер у київського КП «Інженерний центр» на реставрацію Андріївського узвізу вартістю 5 млн. грн.

А цього року фірма отримує кошти від ДПСУ на будівництво житла для прикордонників у Чернігові.

Информация о материале

Опубликовано: 27 сентября 2016

Донбасский прорыв: Марчук рассказал, о чем договорились в Минске

В среду, 21 сентября, в Минске было подписано рамочное решение Трехсторонней контактной группы по урегулированию конфликта на Донбассе о разведении сил и средств противоборствующих сторон. Как пояснил в интервью один из участников переговорного процесса, представитель Украины по вопросам безопасности Евгений Марчук, документ позволяет начать отвод от линии соприкосновения всех воинских подразделений, чтобы обеспечить полное прекращение огня из всех видов вооружения. Пока процесс планируется начать на трех участках, площадью по 4 кв км каждый. Эти участки расположены в районе Станицы Луганской, а также Золотого и Петровского в Донецкой области. По словам господина Марчука, если первый опыт получится удачным, он положит начало разведению сторон и на других участках линии фронта.

- Евгений Кириллович, что произошло 21 сентября в Минске?

- Произошло подписание очень важного рамочного решения. В случае его выполнения - добросовестного и четкого - будет положено начало процессу совершенно нового качества. Речь идет о разведении от линии соприкосновения военных подразделений с бронетехникой и стрелковым вооружением. Все это будет отведено по обе стороны линии фронта. Для реализации этих планов выбраны три участка, расположенные на линии соприкосновения.

- Что это за участки?

- Это Станица Луганская, а также Золотое и Петровское в Донецкой области. Они будут представлять собой территорию площадью по четыре квадратных километра. При этом каждая из сторон отведет свои подразделения на один километр от линии соприкосновения. В отношении Станицы Луганской мы сначала хотели распространить эту зону до государственной границы. Переговоры проходили в два раунда, но, к сожалению, ничего не получилось, и мы остановились именно на такой схеме. Три участка - это только начало. Есть еще четыре, которые будут согласованы во время следующего раунда переговоров. Если первый опыт окажется удачным, будут еще десятка полтора или два для того, чтобы постепенно завершить процесс отведения подразделений по всей линии фронта, протяженность которой составляет 426 км.

- Можете ли Вы назвать те четыре участка, которые могут оказаться следующими?

- Пока рано о них говорить. Но все они идут ниже по карте (к югу Донецкой области, - «Апостроф). Там есть места очень сложные для процесса отведения войск.

- А по какому принципу выбирались три первых участка?

- Все они важны не с военной, а с гуманитарной точки зрения. Например, в Станице Луганской есть взорванный мост и КПВВ. Это непростая проблема для местного населения, большая часть которого состоит из людей преклонного возраста. Им очень сложно ходить по этому мосту, потому что всегда есть риск сорваться вниз. Или, например, Золотое. Там тоже есть контрольный пункт въезда-выезда, но он не работает из-за обстрелов. А если обстрелы прекратятся, это снимет нагрузку с других КПВВ. И так далее. Сейчас тяжелое вооружение, в основном, отведено на 15 км в обе стороны, но снайперы работают, БМП и крупнокалиберные пулеметы стреляют... Но если нам удастся отвести и это добро, тогда у людей появится атмосфера реального спокойствия.

- Каков механизм выполнения рамочного решения?

- Процесс достаточно сложный. Он предполагает подготовительный этап. Стороны должны четко показать представителям ОБСЕ, где находятся их подразделения сейчас и куда они будут отведены потом. Представители ОБСЕ должны, в свою очередь, все точно зафиксировать и верифицировать. Отвод должен осуществляться симметрично и зеркально, то есть - одновременно на одно и то же расстояние и обязательно под контролем ОБСЕ. Предполагается также блокировка нарушений. В основном, нарушения, конечно, бывают военного характера, например, кто-то начал стрельбу, но в результате трехмесячной работы и многочисленных согласований мы выписали абсолютно все виды нарушений, в том числе и невоенного характера. Речь идет, скажем, о нахождении в зоне отведения посторонних лиц и препятствовании работе представителей ОБСЕ, если им не дают пройти на тот объект, куда они хотят и когда они хотят. Четко определена ответственность сторон и что необходимо сделать в случае фиксации нарушений. Впервые, и это очень важно, ОБСЕ взяла на себя обязательство круглосуточно проводить мониторинг ситуации. То есть, мы совершенно точно будем знать, кто именно и когда нарушил соглашение.

- Когда начнется процесс отвода войск?

- К соглашению прилагается график отвода, на выполнение которого выделяется 13 дней. Я думаю, что на этой неделе разведение сторон точно должно начаться.

- У Вас есть уверенность, что достигнутые соглашения будут выполняться? Ведь до этого много раз на Донбассе пытались установить режим тишины, но обстрелы все равно возобновлялись.

- Надежда есть. Потому что в успешной реализации соглашения именно на этих трех участках заинтересованы все стороны. Ведь, как я уже говорил, они имеют не военное, а исключительно гуманитарное значение. Поэтому мы и говорим о том, что если нам удастся все выполнить, то это станет прецедентом и примером того, что противоборствующие стороны на Донбассе могут быть разведены. Но мы понимаем, что идеальных ситуаций не бывает, состояние войны сохраняется и недоверие все еще очень высоко.

- Кто конкретно подписал рамочное соглашение?

- От Украины - Леонид Кучма, от ОБСЕ - Мартин Сайдик, от России - Борис Грызлов. Захарченко и Плотницкий (главари ДНР и ЛНР. - «Апостроф») через своих представителей Пушилина и Дейнего подтвердили, что также поставят свои подписи под этим документом.

Информация о материале

Опубликовано: 26 сентября 2016