Главная
Власть над пунктирной линией
17 марта, Верховная Рада Украины при активном участии Президента приняла ряд касающихся Донбасса решений, которые можно охарактеризовать как весьма и весьма компромиссные.
Вопрос в том, что сторонами, которые такой компромисс по замыслу законодателей должен бы устроить, стали зарубежные партнеры Украины по «нормандскому формату», международное сообщество в целом, патриотически настроенное ядро избирателей партий — участниц коалиции, но не сам Донбасс.
По большому счету, парламент, внеся изменения в Закон «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах…», приняв постановление о границах этих самых районов, признав их же временно оккупированными территориями и призвав миротворческую миссию, послал два сигнала. Первый (внешнеполитический) — о том, что Украина выполняет Минские соглашения. Второй (для внутреннего пользования) — что государство никоим образом не отказывается от Донбасса и впредь будет прилагать усилия к его реинтеграции.
Принятые нормативные акты были встречены в штыки представителями самопровозглашенных республик — и в этом нет ничего удивительного. Ведь на такой их реакции, судя по всему, и строился расчет власти. Как свидетельствуют результаты социологических опросов, большинство украинцев считают, что Донбасс должен остаться частью унитарной Украины, и возмущение лидеров ДНР и ЛНР — своеобразный знак качества для этого большинства: раз в самопровозглашенных республиках недовольны принятыми решениями, значит решения идеологически правильные. Но это все — не более чем политическая тактика.
Наибольший же интерес в стратегическом для страны плане представляет другой момент. По большому счету, мы имеем дело с первой серьезной попыткой определить границы новой Украины не только и не столько географические, сколько грань между войной и миром, допустимым и невозможным.
В ходе парламентской дискуссии эту мысль выразила Юлия Тимошенко: в том, духе, что Верховная Рада определяет новые границы Украины. На что Владимир Гройсман не менее резонно возразил: «Мы определяем территории не для государственной границы, потому что государственная граница у нас единая… мы определяем территории, которые должны реинтегрировать».
Политики опаздывают
На самом деле в данном случае правы оба: и Гройсман, и Тимошенко. И оба же не договаривают. Ибо граница — термин политический, политикам удобный и понятный. «Вот здесь, за линией на карте, заканчивается моя власть и моя ответственность» — так воспринимает границу политик. И еще вопрос, что его больше заботит: отсутствие возможности властвовать за пунктирной линией или отсутствие ответственности и обязательств перед теми, кто за этой линией остался.
А вот «обычные люди» границу воспринимают иначе — как и любой ограничитель их свободной или вызванный жизненной необходимостью воли и активности.
Какую и где линию разграничения ни проведи — необходимость вступать в социальные связи с теми, кто за этой линией остался, окажется сильнее самих разграничений. Реалии жизни в Донбассе подтверждают это на каждом шагу. Потребность в товарах и деньгах, даже потребность в общении, ежедневно заставляют и заставляли тысячи человек переходить «линию фронта», даже в период активных боевых действий. Один из простых и очевидных примеров — «пенсионный туризм». Сегодняэто уже целая индустрия, в которую самым причудливым образом вплетены фиктивные прописки, купленные пропуска, цепочки посредников, «процент за риск» и т.д. В данной ситуации линия разграничения — хоть в виде блокпостов и пропускных пунктов — неизбежно превращается в коррупционный ресурс. На карте провести ее куда проще, чем ограничить социальные связи членов общества — тем более если от поддержания этих связей зависит их выживание.
Или пример не менее поразительный, подробно описанный в публикации на портале Hubs: на территориях, подконтрольных самопровозглашенным республикам, остались сотни нотариусов, продолжающих осуществлять нотариальные действия по украинскому законодательству. За свои услуги они взимают госпошлину. Что происходит с этими деньгами? «Мы должны перечислять 34 гривни за оформление доверенности. Раньше мы копили эти деньги на своих счетах, потом перечисляли Минюсту. Сейчас — примерно то же самое, но берем наличными, а потом кто-нибудь выезжает за территорию АТО и оплачивает в банке», — рассказывает один из них, и поныне работающий в Донецке.
Граница для каждого
Проблема разграничения (мир — война, жесткое регулирование — самоуправление) представляется еще более сложной, если вспомнить, что в конфликт на востоке Украины так или иначе вовлечена практически вся страна. От его последствий нет «брони»: повестка в военкомат или новые соседи из числа вынужденных переселенцев могут стать «личной границей», из-за которой реальность войны вторгается в мирную жизнь каждого. Трагический инцидент в Константиновке — тому подтверждение. ДТП с участием пьяного водителя, попытки самосуда на месте происшествия — все это явления для Украины, мягко говоря, не новые. Но виновником аварии был военный, «орудием убийства» — бронетехника, и Константиновка, до того считавшаяся местом относительно спокойным (до зоны боевых действий — десятки километров), сама превратилась в горячую точку: можно сказать, что линия фронта внезапно переместилась на эти десятки километров в тыл.
А теперь представим себе, что в каком-либо райцентре даже за сотни километров от Донбасса произойдет нечто, напоминающее события 2013 года во Врадиевке (ситуация экстраординарная, но, увы, не фантастическая): преступление, совершенное представителем власти, массовое возмущение, бунт, попытка самосуда.
Будут ли эти события увязаны с попытками «специально раскачать ситуацию», «сыграть на руку агрессорам» и т.д.?
Ответ на эти вопросы скорее положительный — условная линия противостояния может быть проведена вообще в любой точке Украины, потому что власти выгодно представить любой конфликт с ее участием через призму «вражеских происков». Не даром же «третий Майдан» превратился в устойчивую страшилку, повторяемую к месту и не очень.
- Информация о материале
Корсет для мечты
Отзвенели литаврами пиар-торжества по случаю 100 дней правительства, сформированного почти 50 на 50 президентом и премьером. Восставшие против законов природы имиджмейкеры решили не дать весне показать, кто и где... Но запах-то бьет в ноздри.
Сказать, что широкие массы активно внимали произносимым с экранов текстам, было бы неправдой. Тарифы, худеющий кошелек и главный вопрос: «Жив ли Путин?», занимали большинство. А мне вспомнилась пронзительная тоска, которую я испытала, стоя на балконе сингапурской гостиницы и глядя на великий памятник мозгам и яйцам власти, возведенный этим государством за 50 лет. Полвека назад на территории, где из полезных ископаемых было несколько каучуковых деревьев; где британцы покинули военно-морскую базу, дававшую 40% рабочих мест, от которой отказалась Малайзия, не пожелавшая уравнивать в правах китайцев и малазийцев; на которой изничтожали друг друга банды трех национальностей, начался процесс, выведший Сингапур из бесперспективного месива в ряд первых стран мира. О методах можно спорить. Но, как по мне, Ли Куан Ю сделал две наиважнейшие вещи: во-первых, он предложил бизнес-модель страны, дав четко понять, на чем и как будет зарабатывать Сингапур, и что не менее важно, реализовал эту модель; во-вторых, восстановил доверие населения к власти, доказав, что перед законом равны все — и враги, и друзья. Это — основа. Остальное — «шашечки».
Понимая все сложности, которые прошел Сингапур и, видя его экономические результаты, я искренне тосковала по поводу того, что мне нужно вернуться домой и опять, прильнув к микроскопу, заниматься исследованием, как колония грибков с Банковой воюет с колонией бактерий с Грушевского. Воюет за заработки на электроэнергии; за рефинансовый откат; за «корыто» на железной дороге и «мисочки» на таможенных переходах; воюет за заработки на АТО и за контрабандные потоки из АТО; воюет за эфирное время; за еще не до конца украденную, но уже расчерченную пашню; за объем олигархического финансирования частных и партийных нужд...
Приоритеты в виде пиара и воровства очевидны всем, кто еще сохранил способность анализировать, задаваться вопросами да просто мыслить. Таких людей не очень много. Им выпало испытание жить на территории, управляемой подлецами и оккупированной безразличными потребителями. Выживут как вид — возможно, через пару лет и спасут страну. Не выживут — стране не устоять. Сегодня государство своим преступным бездействием убивает средний класс, не создавая стимулов для оживления экономики. Чем меньше среднего класса, тем больше людей, зависящих от государства: субсидии, нищенские пенсии, крохотные, но сравнительно стабильные зарплаты и даже контроль над доступом к сбережениям на банковских депозитах. Нынешний политический класс создает гумус для воспроизводства себя самого на тех же выборах.
По сей день наша страна не имеет четкого плана выживания, а главное, развития. Скажете: «Не до жиру». Отвечу: не посеем — не пожнем, а случайно, либо вопреки, хаотично просачиваются. Многие министры реформами называют то, что ими ни в коей мере не является. Например, Минздрав гордится приобщением к проведению тендеров международных организаций. Допустим. Хотя, и там лоббизма — выше крыши. Но дело ведь в том, что это — не ремонт. Это просто плиту на кухне помыть. Что касается самих реформ, то даже проведя «мантровые» децентрализацию, дерегуляцию, дегазификацию и даже борьбу с коррупцией, мы, лишь в лучшем случае, отольем из пластмассы детали LEGO. Ключевой вопрос: чтобы что? Какой точке сведения они все должны быть подчинены? Где инструкция? Не бывает реформ ради реформ. В чем наши точки роста? Какую экономику мы строим — экспортоориентированную или с лицом, повернутым на внутренний рынок? Какие сферы экономики при общем развале, деградации и скудости ресурсов мы сегодня должны спасать во чтобы то ни стало для того, чтобы завтра на них опереться, с их продукцией выйти на рынки и быть конкурентоспособными? Какова бизнес-модель Украины?
Реформы должны иметь цель. Чтобы не тушить постоянно пожар, работая в режиме «сегодня на вчера», а все же подумать о будущем и работать на него, четко и последовательно, не позволяя кризису быть бесконечным. Уже от цели будут зависеть и набор инструментов, и приоритеты использования крайне ограниченных ресурсов при спасении гибнущих активов нашей экономики.
Если избрать целью уменьшение зависимости от внешних рынков, сделать ставку на полноценный платежеспособный внутренний рынок, тогда нам нужна — политика высоких зарплат и пенсий, приоритетное вложение средств в человеческий капитал (образование, наука, медицина) и концентрация господдержки на нескольких перспективных кластерах, прежде всего, технологии энергосбережения (от дома, села—города, до региона и страны), энергетическая эффективность производства (чтобы не тратили на выпуск табуретки или шины в 5–6 раз больше энергии, чем конкуренты в Европе) и очевидно инфраструктурные проекты, системно поднимающие сразу по несколько отраслей.
Если целью избрать наращивание экспорта, тогда нужны три вещи — наоборот, на начальном этапе — дешевая рабочая сила (этого обвалом гривны мы уже достигли), защита собственности инвесторов, стабильность (не факт, что демократия, Китай тому пример) и главное — ответ на вопрос, какая продукция станет визитной карточкой Украины на международных рынках? Очевидно, это не будет руда, химия, первичная металлургия, истощающие ресурсы страны, убивающие экологию, крайне энергозатратные отрасли. Тогда уж лучше высококачественная и экологически чистая продовольственная продукция. Не зерно, молоко, мясо, семечки и рапс — именно продукты питания, с высокой добавленной стоимостью, с рабочими местами и наукой в Украине, а не за рубежом. IT? Создайте условия. Машиностроение? Спасайте профильные вузы и еще живые предприятия… Главное — определитесь!
Многие во власти задаются этими вопросами или дискутируют о них?
Если быть честными, то в Украине сложилась следующая ситуация. Верхи не могут управлять по-старому, но хотят. Низы не хотят жить по-старому, но не могут по-новому.
Удивительный мы народ: всегда будем бороться с диктатурой и всегда, при этом, плевать на демократию, если под демократией подразумевать соблюдение законов. Толчком для стратегического, осмысленного развития государства и экономики у нас не служит ни авторитаризм, ни демократические периоды. Мы, в своем большинстве, живились советским наследием при Кучме, доедали страну при Ющенко, обгладывали кости при Януковиче…
Мы выбираем власть как банки — кто больше пообещает, тому и относим голоса и сбережения. Отнесли? В отношениях с властью мы достаточно быстро делаем шаг от любви к ненависти, не вменяя себе в вину тот факт, что позавчера мы сами выбрали этого президента, а вчера — этот парламент. Помните, в апреле прошлого года мы спросили у жителей восьми областей «зоны риска», являвшихся к тому же электоральной базой экс-президента: «Ощущаете ли вы личную ответственность за действия Януковича и его команды?». Напомню, «безусловно, да» ответили 4%... А ведь и на этот раз предупреждали. Предупреждали, что не бывает 13% на валютные вклады и 25% на гривну. Это не банк. Это «пылесос» и «пирамида». И о другом предупреждали: миллиардеры первой волны, эпохи первичного накопления капитала — это не просто люди с большими зубами, когтями и крепкими локтями. Это люди с нижайшим моральным барьером, который позволил им в свое время сделать то, на что не решились вы. Но он же хорошо говорит, правда?.. На фоне некраснобая Кучмы, говорившего много, но непонятно, Ющенко и, уж тем более, Януковича, чьи выступления смотрели, жадно отлавливая очередную Ахметову и «умыкни» с «йолкой», человек, умеющий складно говорить, представлялся воплощением всех достоинств, необходимых для президента. А оказалось — только одного. Но попались же?
Мы требуем обязательного изучения в вузах украинского языка и истории — после 11 лет изучения в школе первого предмета, и 7 — второго. Но мы не требуем гнать поганой метлой преподавателей вузов, которые за денежную закладку в зачетке принимают экзамены, зачеты, курсовые, дипломы. Нам безразлично, что на наших глазах убиваются и уже практически убиты медицинская, инженерная, педагогическая, юридическая, правоохранительная Школы.
Мы считаем исчерпывающими проявлениями патриотизма национальную символику и волонтерство, но не уплату налогов. Недавно я спросила топ-менеджера одного из банков, жертвует ли он деньги волонтерам на АТО. «Нет. В прошлом году я, ни на копейку не юля, заплатил 2 миллиона 830 тысяч гривен подоходного налога. Я вправе рассчитывать на то, что мое государство за эти деньги сможет обеспечить необходимым наших защитников». Если бы налоги платили все, или, по крайней мере, большинство, то стране не потребовалось бы столь масштабного волонтерского движения. Да и в случае уплаты налогов у людей для волонтерства не было бы такой ресурсной базы. Зато, была бы у государства возможность системно и эффективно обеспечить наши войска. А наша задача заключалась бы в том, чтобы разорвать на части правительство за потерю гривны из бюджета, предназначенного для защитников Украины.
В Европе обращение в суды с целью восстановления справедливости в отношении незаконных сделок, асоциального поведения соседей, нарушителей общественного порядка — является нормой. Подавляющее большинство людей таким образом пытается внести свою посильную лепту в сохранение собственного же защитного слоя, в котором проделывает дыру любое нарушение закона. У нас эту европейскую поведеченскую норму называют «стукачеством». Какие мы европейцы?
Иногда, задумываясь над тем, кто же мы такие, мне кажется, что большинство моих сограждан является анархистами-патерналистами. Вот такой оксюморон. Мы не благоговеем перед властью. Не считаем институт государства чем-то, как принято нынче говорить, сакральным. Мы готовы его обмануть во всем и везде. И списать на него все тяготы и лишения жизни в Украине. Но при этом, подавляющее большинство, в лучшем случае — сходив на выборы, считает, что государство обязано обеспечить ему дороги, медицину, высокое качество образования, безопасности, зарплат, пенсий и уровня жизни в целом. Так не бывает.
При этом разумеется, нельзя не заметить, что в стране лапками, во имя спасения, взбивает сметану, скорее, общество, нежели государство. Кто-то щепетильно, придерживаясь европейских стандартов и требований, развивает производство экспортспособных продуктов питания, мебельной фурнитуры, пеллетов, стройматериалов. Кто-то, объединяясь с такими же неравнодушными гражданами, патрулирует свои микрорайоны и районы, не рассчитывая на героизм ментов дрожащих. Кто-то разрабатывает и обивает пороги госучреждений со своими предложениями нужных и, при желании, легко внедряемых новаций для АТО. Кто-то без помощи государства налаживает производство прицелов, бронежилетов, беспилотников, защищенных систем связи. Кто-то тратит многие и многие часы своего личного времени, вкладывая знания в талантливых украинских детей, прославляющих нашу страну на международных олимпиадах. Кто-то, вопреки многоголосому истерическому визгу «Не тронь пастуха!», продолжает проводить журналистские расследования, выводя на чистую воду грязных мародеров от власти. Слава Богу, таких примеров можно приводить очень много. Гораздо больше, чем после первого Майдана. Но, этого слоя, зажатого между яхтами и электоральными наборами с гречкой, не хватает для того, чтобы привести в чувство страну. Есть функции, которые может выполнить только государство: оборона; внешняя политика; справедливость; масштабная борьба за внешние рынки; образование...
Выполняет ли государство эти свои функции? Ответ понятен: нет. Способно ли оно это делать своим нынешним составом? Мой ответ: нет.
Наша страна находится в состоянии войны. Мы сражаемся и хороним. Мы теряем ресурсы, производственные мощности и рынки. Мы распугали инвесторов и постепенно разочаровываем друзей. Мы уже почти полностью объект, хотя имели шанс стать субъектом. Всему виной Кремль? Не всему.
Во время войны большинству предателями кажутся те, кто сообщает врагу местонахождение наших войск; подводит дальнобойное оружие к линии фронта для сдачи, убегает в Россию, будучи специалистом-программистом СБУ по обеспечению комплексов перехвата мобильной связи и т.д. Но есть и другие виды предательства. Именно во время войны, во время недуга, во время боли.
Назначать на ключевые посты не лучших специалистов, а некомпетентных, профнепригодных, но верных и проверенных совместным бизнесом людей, — предательство.
Для президента и премьера — в присутствии западных спонсоров и союзников улыбаться друг другу, и при этом буцать друг друга под столом; закрывать кадровые вакансии верными дилетантами, по причине межчеловеческого недоверия и политическо-коммерческой конкуренции; перебрасывать друг другу ответственность за болезненные для общества решения, как горячую картошку у костра — предательство.
Верховной Раде освящать своим формальным голосованием утверждение кадров, чья компетентность, как всем прекрасно известно, не отвечает задачам, стоящим перед возглавляемыми органами — предательство.
В то время как вся страна переживает серьезнейшие материальные проблемы продолжать воровать и позволять воровать миллиардами — предательство.
Вместо того чтобы решительно остановить войну олигархов и контролируя всю правоохранительную систему заставить монополистов прозрачно разрешить конфликты и пройти принудительную демонополизацию — провоцировать войну пираний в расчете выйти единолично на простор освободившихся охотничьих угодий — предательство.
Множество раз принимать у себя в кабинете и резиденции Владислава Суркова — архитектора вторжения в Донбасс. Того самого, что впоследствии был обвинен гостеприимным хозяином в руководстве снайперами на Майдане — это предательство.
Принимать Закон «О люстрации» вместе с тухлой водой, выплескивающий профессиональных и ни в чем не повинных носителей институциональной памяти, — предательство.
Имитация борьбы с коррупцией; суды над «ломиками», а не «медвежатниками»; избирательное преследование вчерашних за то, что массово делают сегодняшние — предательство.
Допущение развала государственной системы управления. Развала до такой степени, что ни одна хунта не поможет. Ибо хунта — это смена головы. А ее не к чему крепить. Качество генерируемых решений, скорость их принятия и четкость формулировок постыдно упали. Исполнительская дисциплина — вызывает слезы. Уровень квалификации кадров (и без того низкий) изничтожается глупым законом о сокращении пенсии работающим: пенсионеры, в первую очередь военные, массово покидают госорганы. Только за последние 10 дней около 40 специалистов по экономике обороны и мобилизационной системе покинули кабинеты в министерствах. Теперь мы будем платить полноценную зарплату более слабым специалистам, которые придут на их место, а им — полноценную пенсию. Выигрыш видите? А предательство?
Пиар-ложь в эфирах и отсутствие честного разговора со страной, признание и осознанное (а не конъюнктурно-вынужденное) исправление ошибок — кадровых и смысловых. Вместо последовательной целостной и логичной политики — безответственное желание понравиться всем и сохранить рейтинг. Это — предательство.
Установление на поталу публике смехотворных зарплат в системе власти (что в низах системы провоцирует рост взятковзятельства) и при этом обеспечение топ-менеджмента государства «конвертируемыми» прибавками олигархического происхождения — это предательство.
Вместо личной ответственности и сохранения необходимого для функционирования вооруженных сил единоначалия — потешный Военный кабинет СНБО, который изучает боевые планы (!), принимает их голосованием (!), передает на рассмотрение СНБОУ (!), который в свою очередь их рекомендует Верховному главнокомандующему! Сделать все, лишь бы во время войны уйти от личной ответственности за принимаемые решения — это предательство.
Когда премьер говорит, что в его правительстве реальным сектором занимается «никто»; когда на вопрос о горизонте планирования он отвечает: «Завтрашний день»; когда он честно признается в том, что как экономист знает, что нужно делать, а как политик не может себе этого позволить — это предательство.
Когда колоссальная энергия народного духа была истрачена на удержание рейтингов, выборы и, как следствие, рассадку потоковых контролеров либо беспомощных в своем большинстве импортных министров, когда народные батарейки, по меткому выражению Кузьмы, были израсходованы на своекорыстную чушь, а не державные преобразования — это предательство.
Владимир Путин — лицо российской системы, фигура, обладающая бодрой походкой, — не может быть объектом нашего с вами влияния. А наша власть — может. В своем нынешнем состоянии она не способна вывести Украину из штопора, в который, во многом по личной гигантской самоуверенности и ничтожной компетентности, ввергла страну. Что же делать? Простого ответа нет. Одной таблетки от всех хронических болезней — тоже.
О хунте, которая однозначно превратит Украину в парию, мы уже говорили. Третий Майдан разорвет сметанную госсистему на лоскутки, а вместе с ней (при активном использовании Кремлем созданного повода) и страну. Досрочные выборы, которые многие прогнозируют уже на будущую осень... Они мало что изменят. Ресурсы информационные и финансовые по-прежнему в руках столпов нынешней власти и их спонсоров. Но даже не это главное.
Во-первых, процесс осознания личной ответственности избирателя за свой выбор все еще, мягко говоря, не завершился. А, во-вторых, смею напомнить об уже когда-то написанном: старая элита уходит, новая только формируется. Выбор между гнилым и зеленым? Время. Нам так нужно время! Для того чтобы соединить опыт и молодость, а не кошельки и новые лоты на политическом аукционе. Для того чтобы молодые осознали не только свои права, что они уже сделали, но и обязанности. И что еще важнее — набрались знаний, необходимых для их реализации. Не дураки придумали три «П» — Патриотизм, Порядочность и ПРОФЕССИОНАЛИЗМ.
Знаете, я много раз могла, откликнувшись на предложения, стать депутатом, министром и даже вице-премьером. Но каждый раз искренне недоумевала: «Как? Я не смогу! Мне не хватит компетентности!» Многим показалось, что этим вопросом не стоит заморачиваться. Стоит. Хотя бы после обретения статуса. И к чести ряда молодых депутатов, процесс гармонизации размеров короны и собственных знаний идет достаточно активно, что, несомненно, через какое-то время поможет государству получить врачей, а не специалистов по макияжу. Но времени нет. А менять подходы к управлению страной необходимо сегодня. Проводить кадровые замены в исполнительной власти — сегодня. И разрабатывать стратегический план развития экономики, который за нас никакой МВФ не напишет — тоже сегодня. И возвращать, несмотря на сложности, веру людей в позитивные изменения, заряжать батарейки — тоже сегодня.
Иного выхода, нежели взять власть в клещи западного контроля и контроля гражданского общества — я пока не вижу. Синхронизировать действие «челюстей» будет не просто. И у Запада есть в Украине интересы, не во всем совпадающие с нашими национальными, и гражданское общество — не косяк рыб, действующий быстро, четко и слажено. Зато у них есть финансовая разведка, а у нас нет другой страны. Мы должны заставить власть работать, а не имитировать; бороться за страну, а не за собственные рейтинги и доходы. Молчать «потому что война» — предательство. Мы не можем позволить, чтобы на месте нашей страны появилась надпись: «Погибла из-за глупости и жадности».
- Информация о материале
Тест на верность
«Мы были вместе в одной части, а теперь здесь на Донбассе они инструктируют боевиков, а мы защищаем Украину», – грустно отвечает украинский боец на вопрос о том, поддерживают ли бывшие сослуживцы отношения после выхода из Крыма.
Мы общаемся под Мариуполем. Морпехи только вышли из горячей точки на место временного базирования. Весь батальон был сформирован из военных, которые остались верны украинской присяге – из Перевального, Феодосии, Керчи, Севастополя.
Многие из них родом из Крыма, на полуострове остались их семьи, поэтому просят не снимать на камеру лица и не указывать их имена и фамилии.
«Нам моря очень не хватает», – вдруг переводит тему разговора мой собеседник. – В Крыму море, горы, водопады… Но вы не переживайте! Боевой дух у нас тут на высшем уровне».
Как изменилась жизнь украинских военных, которые сделали выбор в пользу Украины и не изменили присяге? О чем они вспоминают и думают год спустя после аннексии полуострова?
«Нас просеяло как сито»
23 февраля 2014 года Юлию Мамчуру вручили ордер на квартиру в Севастополе. Это произошло на празднике, который украинские и российские моряки отмечали вместе.
Мамчур стоял в очереди на получение квартиры 23 года. Спустя три дня его мир перевернулся.
Военный летчик первого класса, командир 204-й бригады тактической авиации, Юлий Мамчур не любит вспоминать события прошлой весны.
«Бандеровцы, фашисты! Вас надо разорвать на запчасти! Вот что говорили нам люди, с которыми мы вместе жили. В один момент мы стали врагами», – вспоминает Мамчур.
27 февраля прошлого года в 21:30 к воротам воинской части, где базировалась его бригада, подъехали 16 грузовиков, 6 БТР, около 500 человек из спецподразделения ГРУ России.
Утром 27 февраля он доложил начальнику генштаба ВМС Украины адмиралу Ильину о вероятном развитии событий в районе Бельбека. Военные на аэродроме были в полной боевой готовности и ждали приказа. «Мы готовы были перебазировать 12 самолетов в указанное место. Но в 16:03 я получил приказ сложить оружие», – говорит Мамчур.
Приказ отдал все тот же адмирал Юрий Ильин. В этот момент он уже перешел на сторону России. Склонял к этому и комбрига тактической авиации.
«Зеленые человечки» почти сразу обрубили спецсвязь, мобильная прослушивалась.
4 марта 2014 года вооруженные россияне блокировали проход в воинскую часть. Тогда командир и офицеры пошли освобождать свою часть, вооружившись флагами. Они пели гимн. Собственно, благодаря этому сюжету Мамчур и стал символом сопротивления украинских военных.
«Мы не думали о том, страшно или нет. Просто шли и пели гимн», – говорит Мамчур. Россияне палили в воздух.
Он убежден, что русские были уверены, что сломают украинцев за три дня. Но на деле у них ушло три недели, чтобы получить контроль над военными частями.
Эти три недели – самые сложные в жизни Мамчура. «Я бы такого никому не пожелал», – говорит он, а подумав, добавляет – «нас просеяло как сито».
Из 21 летчика, которые были под его руководством, верными присяге остались 11.
Об оставшихся десяти, перешедших на сторону России, Мамчур до сих пор вспоминает с болью.
«Может быть, в жизни нужно только один раз принять правильное решение. И это был вот этот раз», – говорит он.
В итоге «самооборона» Крыма и «зеленые человечки» штурмовали авиабазу в Бельбеке и проломили ворота БТРом.
Юлий Мамчур попросил россиян отвезти его к командующему Черноморским флотом адмиралу Александру Витко. «Я хотел посмотреть ему в глаза. Мне сказали, что отвезут. А отвезли на гаупвахту на улице Бачинского в Севастополе», – вспоминает командир.
Три дня в одиночной камере. Под психологическим прессом. Украинские власти, чтобы освободить Мамчура, отключали в Севастополе электроэнергию.
22 марта Юлия Мамчура привезли на Чонгар и передали украинским пограничникам. Из более 600 военнослужащих аэродрома на материк вышли 240. Позже из аэропорта Бельбек вывели 50 самолетов, 12 остались на оккупированном полуострове.
Могла ли Украина удержать Крым?
Для Мамчура это не риторический вопрос. Он точно знает, с кем три недели вел переговоры. «Это были спецподразделения, которые перекинули в Крым после Сочинской Олимпиады», – говорит комбат.
За этот год Мамчур прожил, кажется, еще одну жизнь. Он по-прежнему военный, откомандированный в Верховную Раду. В комитете по национальной безопасности он проводит все свое свободное время.
«Знаете, у нас в бригаде много добровольцев. Нам не дали защитить Родину в Крыму, и многие мои защищают ее сейчас на востоке», – говорит комбат.
Хотя сам-то он понимает, что авиационные специалисты – на вес золота. Чтобы стать первоклассным летчиком, нужно отучиться 4 года в училище, получить как минимум 5 лет летного стажа.
«Это город Крым?»
«Мы хотим взять вашу часть под контроль, чтобы ваше оружие не попало Правому сектору и татарам», – с такими словами 26 февраля к командиру Сакской бригады морской авиации Игорю Бедзаю обратился командир «зеленых человечков», представившийся Сергеем.
Он приехал к украинской военной части в сопровождении трех КАМАЗов военных.
«Зеленых человечков» сопровождал мэр и депутаты поселка Новофедоровка. 23 февраля они приезжали в часть, чтобы поздравить бригаду. А три дня спустя занялись расселением и питанием военных, представившихся «крымской самообороной».
Мы идем с Игорем Бедзаем по взлетной полосе Николаевского аэропорта Кульбакино, где теперь дислоцируется Сакская бригада. Военный штаб на полигоне для Сакской бригады построили волонтеры «Крылья Феникса».
«Мы знали, что здесь в Кульбакино стоят ИЛы-76, в них можно было загрузить десантников, знали, что Херсонский полк стоит в боевой готовности. Полоса нашего аэропорта в Крыму была свободна, можно было высадить тактический десант, закрепляйся на аэродроме», – размышляет Игорь, мысленно возвращаясь в март 2014-го.
В его словах нет обиды. Тогда приказа он так и не дождался. Командир Бедзай очень спокойный человек. Именно эта черта, как говорят это сослуживцы, помогла избежать провокаций и жертв.
Комбриг в одиночку ходил к чеченцам батальона «Восток», когда те заняли вышку и часть полигона аэропорта в Новофедоровке.
«Это город Крым?» – спросил у Бедзая чеченский боец. Теперь командир частенько вспоминает эту фразу.
В его воинской части находилось 50 автоматов, 40 пистолетов, 30 единиц техники – самолетов и вертолетов.
Все напряженно ждали приказа из штаба ВМС о дальнейших действиях.
Ежедневно к Игорю Бедзаю приходили гонцы с предложениями перейти под российское командование. Чеченцы обещали зарплату в 250 тысяч рублей (почти 100 тысяч гривен по нынешнему курсу – УП), если будет служить в российской армии.
Бедзай отшучивался. А сам каждый день собирал на плацу весь состав, поднимал национальный флаг под звуки гимна, и повторял: «Если вы хотите перейти на службу в армию РФ, вам нужно сначала уволиться по всем правилам. Иначе вы станете предателями».
Спустя год он сокрушается, что не со всеми успел переговорить, переубедить. Он уверен, что многие кто остался тогда, сейчас жалеют.
В общей сложности из 900 служащих в бригаде, в Украину передислоцировались 275 человек – 70 % командного состава и 15% - контрактников. Бедзай поясняет, почему так случилось: большая часть из тех, кто служил по контракту, были крымчане.
В середине марта командование, возглавляемое Бедзаем, так и не дождавшись приказа из штаба ВМС, самостоятельно спланировало вывод техники на николаевский аэропорт Кульбакино.
В один из мартовских дней по команде: «Поехали!» пять вертолетов и три самолета завели двигатели и поднялись в воздух.
Тогда командование не знало, как отреагирует на вылет из Новофедоровки 55-й Евпаторийский зенитный полк, у которого на вооружении стояли «Буки». Командир не понимал, под чьим командованием находился полк.
Спустя пять минут после взлета вертолетов Бедзаю позвонил командир «зеленых человечков» Сережа: «У тебя полеты? У меня приказ – в следующий раз, когда будете покидать аэропорт, мы будем открывать огонь на поражение».
Когда вертолеты и самолеты уже были в воздухе, по закрытому каналу вдруг вышли на связь: «Хлопці, ви за кого воюєте - за наших чи за росіян?».
Это пробивались россияне. «Запросить могли только из Качи или Бельбека – там, где уже были русские, – говорит Бедзай. – Вот это было волнительно, потому что они могли поднять кого-то на перехват».
Когда в начале апреля Игорь Бедзай покидал новофедоровский полигон, бывшие сослуживцы, которые решили остаться, плакали. Признаться в этом не стыдно. Тогда, говорит командир, всем было сложно принимать решения.
«Капитан, который перешел на сторону россиян, сейчас получает в три раза больше, чем я. Про одного даже ролик сняли. Но мои ребята им не завидуют, считают предателями» – грустно констатирует командир Бедзай.
Среди тех, кто остался в Крыму, много учеников комбрига.
«Я был белой вороной везде. В России у родственников был хохлом. В Черкассах у родственников я москалик»
Год назад, когда российские войска в Крыму взяли в осаду украинские воинские части, на всю Украину прославились керченские морпехи.
Они устроили на плацу рок-концерт и пели песни «Океана Эльзы». А их замполит Алексей Никифоров отчитал в прямом эфире тогдашнего министра обороны Игоря Тенюха.
Только в этом году он начал называть себя украинцем. Родился Никифоров в России, с 1995 года служил в Крыму.
«Я был белой вороной везде. В России у родственников был хохлом. В Черкассах у родственников я – москалик. А я им всем: «Вот вам всем дуля, я – крымчанин. Теперь «крымчанин» звучит не так», – рассказывает Никифоров.
Когда он вспоминает про Крым, улыбка сходит с лица: «Я хорошо понимаю донецких и луганских переселенцев. Внутри пустота. Не хватает дома».
Вопрос с его крымской служебной квартирой до сих пор не решен. Недавно он узнал, что у одного из сослуживцев ФСБшники вскрыли замки. Пообещали опечатать, но обманули – квартиру оставили открытой.
Никифоров утверждает, что из Крыма вышла только пятая часть специалистов офицерского уровня. В Киеве он решил продолжить военное образование – сейчас учится в военной академии.
«Если Путин попрет, будет ускоренный курс»,– говорит он.
Из керченской части, где служил Никифоров, вышли 64 военных из 306.
«На наших глазах рвались семьи – у нас в части таких две было. В первой муж-офицер остался в Крыму, а жена вышла. Во второй наоборот – жена отказалась выезжать. А тут на материке эти обе половинки соединились, дай Бог, чтобы все было хорошо», – расплывается в улыбке Никифоров.
Он рассказывает, что в период киевского Майдана в Крыму была такая антимайданная истерия, что разобраться было очень непросто.
«20 февраля часть наших морпехов, которые базировались в Феодосии, отправили штурмовать Майдан. Просто посадили в транспорт, довезли до Симферополя, а оттуда отправили поездом в Киев. Какое-то время продержали в поезде, а потом увезли в Васильков», – рассказывает один из сослуживцев Никифорова.
Никифоров вспоминает, как один знакомый офицер, который в Крыму уже в российской форме ходил, решил проверить информацию о «бандеровцах».
«Взял больничный, приехал во Львов, походил там сутки, поговорил на русском языке, вернулся в Крым и сдал форму. Сейчас служит на своей должности. Уже два раза ездил на ротацию в АТО. А сам родом из Донецка», – рассказывает он.
Уже в Николаеве керченские морпехи пытались реабилитироваться за Крым.
Познакомились с руководителем местной самообороны – Александром Янценым. И втайне от командования, помогали им патрулировать город.
После всего пережитого русский Никифоров уже не называет себя крымчанином. Он смело говорит «я – украинец».
Морпех частенько вспоминает концерт на плацу. Этот креативный ход привлек внимание сотен журналистов. Никифоров жалеет, что из всего коллектива только солист Александр «вышел на материк».
«После концерта девочки начали писать ему в соцсетях, одна девочка была из Николаева. Мы как переехали, она буквально на следующий день пришла в гости. Расписались в сентябре, в марте у них должен родиться мальчик», – смеется замполит.
А два других музыканта – барабанщик и звукорежиссер – остались в Крыму, ушли с военной службы и в море ходят на гражданских судах.
А еще он с трепетом вспоминает волонтеров – и тех, кто помогал, когда шла осада, и тех, кто помогает сейчас: «Недавно услышал, что волонтерство – это позор государства. Может быть, но это точно гордость нации и страны».
Дорога на «Корец»
Последний украинский флаг в Крыму был снят с маленького, но гордого морского тральщика «Черкассы» на Донузлаве. Тогда, год назад мы все следили за этим кораблем.
«Нас вышло 45 человек. Были люди, которые стояли с нами до конца на тральщике, но остались на полуострове, поскольку были родом из Крыма», – вспоминает Александр.
За время блокирования на корабль никаких ходоков со стороны не допускали, золотых гор никто не обещал. «Проплывали только мимо на катере, махали ручкой, и все. Мы им всем показали кулачки и поплыли дальше», – рассказывает Гутник.
Команда маленького тральщика – это чуть ли не единственное украинское подразделение в Крыму, которое не ждало, когда их захватят, а пыталось сражаться. Своими силами они пытались разблокировать перекрытый российскими военными судами выход из Донузлава – оттянуть тросами один из затопленных кораблей. А после этого решились на прорыв.
«Сдаваться нам очень не хотелось. Поэтому мы пошли к выходу из бухты. Когда передняя часть прошла полностью, мы зацепились. До этого русские не знали, что делать, растерялись. А когда мы остановились, столкнули нас на мель. Но даже после этого наши были готовы идти на абордаж. Я не знаю, что бы тогда было. А так хоть ребята все живые и здоровые. Может, некоторые наши и жалеют, что мы не высадились на тот буксир», - вспоминает Саша.
25 марта «Черкассы» снова штурмовали. И это был последний штурм для смелого тральщика.
Уже после захвата украинские военные договорились, что флаг провисит на корабле до утра – пока последний боец не сойдет с корабля. Но для врагов придумали одну хитрость.
«Мы очень хорошо привязали флаг на самом верху. Мачта, на которой он был закреплен, была очень скользкой: когда тянули затопленный корабль, движок такую мощность давал, что из трубы летели куски недогоревшего масла с соляркой. Вся мачта была в ней. Туда залезть было очень сложно», – вспоминает Гутник.
Ребят в Украине встречали как героев, пригласили в Черкассы. «Командиру дали грамоту почетного гражданина, а всем остальным – премию. Устроили нам праздник, отвезли в Суботов, Чигирин», – рассказывает Саша.
В апреле снова началась служба, моряки прибыли в Очаков. Прошли реабилитацию и параллельно занимались приемом кораблей из Крыма.
Россияне вернули только часть техники. Гутник утверждает, что отдали только те корабли, которые были постарше и похуже по своим военно-техническим характеристикам.
Из тральщиков вернулся только «Геническ». А «Черкассы» так и остались в Крыму.
«Всех ребят, которые остались в Крыму, можно поделить на три группы. Первые – сразу отказались бороться и ушли. Вторая партия сошла после того, как мы попытались отбуксировать затонувшее судно. Третья группа оставалась с нами до последнего, но в Украину не вернулась: крымская прописка, семьи. В итоге они получили российское гражданство», – рассказывает Александр Гутник.
В итоге около 30 человек остались служить в российской армии. С некоторыми из них Гутник поддерживал отношения. Они хвастались высокими зарплатами и тем, что подход к службе в российской армии намного серьезнее.
Но Александр не очень верит в эти разговоры.
«Какое еще может быть отношение к предателям? Их раскидали по разным кораблям, чтобы как можно меньше их было на одном судне», - парирует он.
Скорее, Гутник поверит в то, что мичман, который служил на тральщике «Черкассы», изменивший присяге, сейчас моет офицерские гальюны на русских кораблях.
«До всех этих событий я думал перевестись в ЧФ РФ», – признается Александр Гутник.
Он говорит, что на российских кораблях и до этого служили украинцы – люди, принявшие гражданство России. «Там и далекие походы у кораблей, и серьезное вооружение на кораблях стояло. Наш флот ни в какое сравнение не шел», – поясняет Гутник.
После всего, что произошло, Александр больше не допускает и мысли о том, чтобы перейти на сторону РФ.
«После всего, что произошло, я не мог себе позволить перейти на сторону России. Тем более, таким образом. Это уже было бы предательством. Так нельзя».
- Информация о материале
Заложница
История эта была рассказана мне моим бывшим коллегой. Когда я ее услышал, то сразу понял, что ее стоит поведать всем вам. Выяснив, насколько это было возможно, детали сюжета, спешу поделиться. Надеюсь, что вам понравится. С вашего позволения, я буду излагать от первого лица. Так удобней. Как говорится, хотите - верьте, хотите - нет, а дело было так...
В работе следователя, если случается какой-то «феерический писец», то он обязательно случается в твое дежурство. Так думает каждый следователь.
В тот день я дежурил «по району». Я обязан был находиться в конторе, но так как жил в 5 минутах, отправился ночевать домой. Всегда мог добежать, если что.
Часа в четыре утра мне позвонил дежурный по ОВД... и сказал, что у нас «изнасилование», «незаконное лишение свободы» или «похищение», короче преступление века. В общем, какая-то жопа в кружевах. Я быстро собрался, добежал до конторы и уже оттуда вместе с ГНР (группа немедленного реагирования) выдвинулся по нужному адресу.
По дороге парни из ГНР в двух словах обрисовали ситуацию. У нас имелась некая молодая особа, которую избили, изнасиловали и, плюс ко всему, против ее воли удерживают в квартире, куда мы сейчас и направляемся. Мадмуазель как-то добралась до своего мобильного телефона и позвонила маме (внимание!) в Волгоград. Хрен его знает, кто у нее мама в Волгограде, но шороху мама навела в столице изрядно. Уже через два часа после звонка маме на указанный адрес слетелась туева хуча разномастных «гостей со всех волостей» в погонах.
Очень у нас начальство в форме любит, чтоб в раскрытии резонансного преступления, а точнее по сводке о раскрытии такого преступления, «прошла» их фамилия. Мол, был, самолично все контролировал и, практически, собственноручно задержал всех злодеев. И так каждый руководитель. На деле же от таких руководителей для дела один вред. Ну да ладно, Бог с ними.
Адресом оказалась обычная квартира в обычном доме обычного спального района. На лестничной клетке у двери квартиры оказалось масса народа. Тут тебе и ОБОП, и МЧС, и еще куча ментов разных званий и должностей (в основном какие-то начальники). Ну и мы с ГНРовцами. Короче, тусовка подобралась та еще.
К моменту нашего прибытия уже удалось выяснить, что дверь закрыта на замок, ключей у «потерпевшей» нет. «Злодей» всего один, но он мирно спит здоровым пьяным сном. Оружия у него никакого нет.
Примерно пять часов утра.
Было принято «соломоново решение» вскрывать дверь силами бойцов МЧС. Завизжала бензопила по металлу системы «болгарка» и красивая, по виду новая, входная дверь быстро потеряла свою привлекательность. Условились, что первыми входят ГНР. Они в брониках, касках, с автоматами, да и работа у них такая.
Дверь «вынесли» и ГНРовцы с криками «Всем лежать, всем бояться» ломанулись в квартиру, а за ними и мы все. Ну как все. Начальство в погонах решило подождать на площадке пока, ну мало ли че... А вдруг там непредвиденная опасность! Все-таки задерживаем «самого опасного преступника», «воплощение зла» практически. Так, что лучше руководить из тыла.
Когда дверь «вынесли», сразу стало понятно, что в двухкомнатной квартире идет ремонт. «Потерпевшая» была на кухне. А в одной из комнат на расстеленном на полу матрасе, накрывшись одеялком, мирно спало наше «воплощение зла». «Зло» на вид было невысокого роста, достаточно субтильного телосложения и лет двадцати пяти от роду.
«Злодея» обступили ГНРовцы, направив на него автоматы, а тому хоть бы хны, он спит как ангел. Как пьяный ангел.
«Болгарка» визжала так, что оглохнуть можно было в подъезде, ГНР в пустой квартире, когда забегали, тоже не шепотом просили всех прилечь, и вообще в квартире (пустой и там акустика хорошая) набилось много народа, все галдят, а злодей спит. Глядя, при этом при всем, на мирно и беззаботно спящего «злодея», почему-то вспомнились слова из рекламы: «И пусть весь Мир подождет...»
Сами понимаете, что выспаться у нашего «героя» шансов не было, почему-то никто не захотел ждать, пока он проснется. ГНРовцы его потыкали берцами, похлопали по впалым щечкам... Спит!
Кто-то сдернул с бедолаги одеяло и все немного охренели. Ну, то, что человек голый, это ничего, это бывает. НО! Наш «самый опасный преступник»... Тадааааан. ОДНОРУКИЙ! В воздухе не надолго повисла тишина, нарушаемая всякими непечатными фразами, означающими крайнюю степень удивления. Ну не ожидал никто такого от нашего «ужасного насильника».
Тут одного из ГНРовцев посетила шикарная мысль относительно способа пробуждения «злодея». Не долго думая, он взял и гребнул спящего «товарища»... Чем думаете? Ногой? Неа. Дубинкой? Неа. Прикладом? Неа. Это не гуманно! «Шурик, это же не наш метод»! От небольшого (все-таки прокуратура рядом стоит) разряда, уткнувшегося в бок электрошокера, «злодей» моментально взбодрился.
«Доброе утро, ептыть!»
Вот так кто-то из находящихся в комнате радостно прокомментировал долгожданное пробуждение.
Едва ли наш «герой» мог согласиться с этим приветствием. Для него это утро, уж точно, добрым не было.
Он сел и стал смотреть по сторонам. Кругом были какие-то люди в форме и без формы, с оружием и без, и все что-то ему говорили. И все что-то от него хотели. Кто эти люди и как они тут... По его взгляду было понятно, что чувак в глубоком ахуе не только от электрошока, а еще и от происходящего. Его мозг отказывался понимать происходящие вокруг него события.
Тут ГНРовцы схватили его за ноги и за руку и потащили зачем-то на лестничную клетку. Наверное, показать начальству добычу. По мере того, как его тащили, «злодей» начал яростно сопротивляться и ругаться. Скорее от страха и непонимания происходящего, чем от желания оказать сопротивление.
«Товарища» быстро уложили на пол лестничной площадки лицом вниз и стали заламывать руки, чтоб нацепить наручники. Ну, как руки... Одну-то руку заломили...! Прозвучал шикарный вопрос: «Бля, а куда второй браслет ему одевать...?» Все это было настолько нелепо. Худой и голый однорукий «Доктор Зло», распластанный на полу лестничной клетки и сидящий на нем сверху ГНРовец с растерянным видом и вторым браслетом в руке.
«Злодей» немного успокоился, просил объяснить ему, что происходит и за что его «задержали». Парню дали возможность одеться, обуться. Пристегнули его одной рукой к ГНРовцу и повезли в отдел. На этом операция по задержанию «самого опасного преступника» завершилась.
«Злодей» двадцатишестилетний житель столицы, инвалид, строитель, ранее не судим.
Далее со слов «злодея» я узнал, что познакомился он с потерпевшей у метро. Завязался разговор и взаимная симпатия. «Злодей» неподалеку делал ремонт в квартире, это его основной вид заработка (бля, как он ремонтировал одной рукой, я, если честно, так и не понял).
Он пригласил «леди» к себе, точнее в ремонтируемую им квартиру, для совместного приятного времяпровождения. Они мило беседовали, естественно пили. Отведали они 20 бутылок пива и бутылку водки. А потом, под воздействием алкогольных вкусняшек, наши «Ромео и Джульетта» подружились организмами. Причем дружили всю ночь, совершенно добровольно и по обоюдному согласию, без какого-либо насилия.
Затем, «мадмуазель», узрела у него небольшую сумочку для всякой мелочи, в которой лежали его бумажник, документы и всякая всячина. Сумочка эта «потерпевшей» понравилась. «Мадмуазель» взяла эту сумочку и направилась к выходу, сказав: «Все, давай, пока...». «Злодей» бросился за ней и попытался отобрать сумочку. Завязалась рукопашная и он эту «ледю» слегка «размотал», нанеся несколько ударов в область головы, а именно в лицо.
Оскорбленный в лучших чувствах, он закрыл дверь на ключ во избежание кражи нашей красопеткой каких-нибудь ништяков из квартиры. Чего он ее просто не выгнал, объяснить не смог. Говорит, оба были изрядно пьяны. Лег спать. Как вскрывали дверь он не слышал. Ну, а история его пробуждения вам уже известна.
Со слов «потерпевшей» начало у них совпадало, до момента совместной близости. Да, прошу прощения, что забыл описать «потерпевшую».
Это была молодая особа двадцати пяти лет. Если на мой взгляд, то ну ни разу не симпатичная. А если уж совсем откровенно, просто страшная. Этакая волгоградская русская девица - кровь с молоком. В два с половиной раза шире нашего «злодея», что вдоль, что поперек. Опять же, как он ее, такую... смог изнасиловать, я так и не понял. Если бы «потерпевшая» решила оказать нашему «насильнику» сопротивление, она бы его по полу размазала. Вопрос остался открытым.
Дамочка находилась в столице полгода, жила у какого-то мужика, нигде не работала, на что живет, объяснить внятно не смогла. Занятие проституцией оскорблено отрицала. Еще бы, да ее в голодный год на необитаемом острове... Короче, при таких данных, профессия эта не для нее. Хотя, на вкус и цвет...
Итак! Дошло у них дело до грязных намеков и домогательств со стороны «злодея», однако, получив отказ, коварный «насильник» применил физическую силу (!), сломил яростное сопротивление (!) и грязно овладел «хрупким девичьим тельцем», пять или шесть раз (подтвердили оба, хотя, мне с трудом верится!). А «злодей» наш оказывается мужииик! Вот уж воистину, если где-то убыло, то где-то прибыло... Про сумку, естественно, «потерпевшая» все отрицала.
На благородную деву из достойного семейства она ну никак не тянула. Как ее мама подняла такой «шторм», так никто и не понял.
Наличие полового контакта у обоих подтвердилось, да и не отрицал никто. То, что бил, «злодей» тоже не отрицал. А вот насилие не признавал никак.
«Злодей» был взят под стражу. Прокурор настоял на возбуждении «износа». Вот объективно - состав есть. Есть следы насилия, есть его сперма в ней и есть ее заявление. Субъективно - козе было понятно, что за такое дело в суде на смех поднимут, после того, как увидят «потерпевшую» и «злодея». Как он, однорукий хлюпик, смог завалить вот это?
Я думал, что максимум возбудят побои, но не износ. Дело это я, к счастью, передал почти сразу другому следаку.
Выяснилось, что «злодей» ПНДшник с большим стажем. Это значит, что наш «герой», стоял уже очень давно на учете в Психоневрологическом диспансере на учете. «Психушка» (стационарная психиатрическая экспертиза признала «Злодея» невменяемым. Его приговорили к реальному сроку, но срок заменили на принудительное лечение в психиатрической клинике особого режима.
- Информация о материале
На грош пятаков
Чего греха таить — завсегдатаи нашего уютного госучреждения в массе своей живут небогато. На пенсию по инвалидности особо не разгуляешься, подработки есть далеко не у всех, а если и есть — то очень и очень скромно, я бы сказал, стыдливо оплачиваемые работодателем. Но умудряются как-то выкручиваться. Некоторые даже имеют свой небольшой бизнес.
Федя живёт у нас в психбольнице уже больше тридцати лет. Именно живёт: когда-то за очень серьёзное преступление он отправился не по этапу, а в спецбольницу на принудительное лечение (между прочим, вполне мог схлопотать и вышку, признай его тогда вменяемым), а родственники под шумок продали его квартиру и все куда-то испарились. Да и долечиваться после спецбольницы суд наказал долго, очень долго. Так и прижился он у нас.
Федя с удовольствием помогает убирать территорию, возить грязное бельё в прачечную и забирать оттуда свежевыстиранное, а более всего, как любой человек, не понаслышке знакомый с казённой жизнью, он любит помогать работникам нашей столовой.
Где он тратит свою пенсию? О, Федя места знает! И в буфет лишний раз не пойдёт: зачем, когда через дорогу есть огромный торговый центр! Выход у него свободный, время есть, отчего же не прогуляться? Этот торговый центр, кстати, построили не так уж давно, всего-то несколько лет тому как. И Федя стал замечать, что денег, которых раньше всегда было в избытке (много ли купишь в том буфете?), перестало хватать. Соблазнов-то вон сколько! Что делать?
И Федя занялся asking'ом. До ближайшей церкви топать далековато, да и компания аскеров (ну, тех, что Христа ради подать просят) там уже своя, устоявшаяся. Недолго и клюшкой по шее получить, особенно на Пасху. Пришлось обрабатывать местный контингент. Народу в диспансере всегда хватает: кто на медкомиссию пришёл, кто родственников в отделении повидать, кто сам врачу показаться. Правда, много ходит атеистов, поэтому надо было менять концепцию запроса. И Федя придумал.
- Друг, дай ветерану умственного труда брежневскую копейку! - вежливо просит он потенциального донора.
- То есть? - впадает тот в мимолётный транс.
- Я имею в виду путинский рубль! - поясняет Федя.
И ведь дают! Кто побольше, кто поменьше. Часто — десятикопеечную мелочь. Её порою копится много. Идти с таким кульком в магазин — можно нарваться на комплимент от продавца. Но Федя нашёл выход. Там же, в торговом центре, есть отделение Сбербанка. А поскольку паспорт у Феди с собой, и в нём не написано, что его когда-то признали невменяемым, то сберкнижку он завёл себе легко. Вот туда-то копейки и складывает. И время от времени снимает рубли.
Другие постояльцы нашей больницы Феде втайне завидуют и считают подпольным миллионером. Федя их не разубеждает: для бизнеса полезно. Время от времени кто-то из пациентов, насшибав и наподбирав кучу мелочи (всё теми же копейками), просит Федю поменять деньги на что-нибудь более крупное, чтоб буфетчица не ругалась, когда дело дойдёт до покупки сигарет или чая. Федя не отказывает. Правда, у него фиксированный обменный курс: один рубль чем покрупнее за рубль сорок копейками.
- Федя, а почему не один к одному? - возмущаются порой пациенты.
- Один к одному? - щурится Федя. - Не, мужики. Я, конечно, дурак, но не настолько же!
- Информация о материале
Очередь
Год был, примерно 81-й и училась я тогда классе в пятом. Ехать в Москву я не очень-то рвалась, летом и дома хорошо, но родители соблазнили меня Лениным: «Валюха, даже не думай, езжай с нами, постоим в очереди - Ленина увидим. Ты же пионерка. Кто из вашего класса видел живого Ленина? В том-то и дело, что никто, а ты увидишь.» Уговорили.
Каких-то двадцать часов плацкарта и мы, пугая утренних московских голубей, гордо вышли из Казанского вокзала.
Я даже подумала, что это Красная площадь.
Папа сказал:
- Валюша, сейчас только семь утра, Ленин еще закрыт, так что, побегаем пока по магазинам, чего-нибудь купим, а в мавзолей всегда успеем. У нас ведь поезд только поздно ночью.
И началась бесконечная беготня: «Лейпциги», «Варны», «Бухаресты», да и просто гастрономы. Мы умудрялись занять сразу все очереди Москвы.
Маму с номерком на руке оставили в каком-то универмаге, а сами с папой на такси поехали на другой конец города, там подходила другая наша очередь за дезодорантами и торшерами, а по дороге, как назло, снова очередь нарисовалась, неизвестно за чем, пока не торговали.
Папа остановил машину, дал мне 18 рублей и четкие инструкции:
- Если там что-то большое и дешевое – много не бери, не донесем, а если, например, кофе в зернах, японские кассеты, или что-то в этом роде – возьми на все дeньги. Ну, сама по ситуации сориентируешься. А я погнал в свою очередь, потом за мамой, а оттуда за тобой. Будь умницей, часика через три мы тебя заберем. Следи за карманом.
- Как три часика? А Ленин?
- Да куда он денется твой Ленин? Успеем.
Через три часа, меня: гордую, счастливую и с электро-вафельницей в обнимку, подобрали родители, но оказалось, что это еще не конец. Мама срочно мчалась достаивать за чулками (если ее еще пустят в очередь) а папа спешил загрузить вокзальную камеру хранения, а потом снова летел куда-то на кулички за польскими джинсами.
По дороге, как назло, мы опять заметили какую-то очередушку, человек тридцать, не больше, грех было не постоять. Тормознули.
Меня опять с авоськой, деньгами и инструкциями выпихнули из машины:
- Потерпи, Валя, через часик, я, или мама тебя заберем. И тогда сразу к Ленину, не переживай.
Прошло целых четыре часа, уже темнело, я - голодная и злая сидела на бордюре и горько плакала, когда ко мне подъехали встревоженные родители:
- Валюша, чего ревешь, а где же..? Не купила? Тебе что, не хватило, или из очереди выпихнули? Что давали-то хоть?
- Мне всего хватило! Это была очередь в СИЗО, передачи сдавать!
…В мавзолей мы так и не успели.
Уж тридцать пять лет прошло, я и сама уже бабушка, но мне до сих пор обидно, что с Лениным меня тогда так «прокинули»…
- Информация о материале
Страница 827 из 2102
