Главная

Потеряно минимум два года: почему Украина проваливает программу перехода на свой газ

Государственная компания «Укргаздобыча», скорее всего, не сможет выполнить в срок программу увеличения добычи газа до уровня 20 млрд куб. м, которая призвана избавить страну от необходимости импортировать голубое топливо.

Украина хочет к 2020 году выйти на самообеспечение газом, это планируется сделать за счет сокращения потребления топлива и увеличения собственной газодобычи.

В 2017 году добыча газа должна была составить 20,3 млрд куб. м (по факту – 20,5 млрд куб. м), в 2018-м, как предполагается, она достигнет 22,5 млрд куб. м, в 2019-м – 25,2 млрд куб. м, в 2020-м – 27,6 млрд куб. м. Примерно до этого же уровня должно сократиться потребление газа в стране – с нынешних 32 млрд куб. м.

Ключевая роль в достижении указанной цели отведена государственной компании «Укргаздобыча» (УГД). Компания приняла амбициозную программу «20/20», предусматривающую доведение уровня газодобычи к 2020 году до 20 млрд куб. м.

На сегодня УГД добывает порядка 75% всего газа в Украине. В 2017 году компания показала результат 15,25 млрд куб м, что является «рекордным показателем за 24 года», заявил в последний день зимы в ходе энергофорума в Киеве глава «Укргаздобычи» Олег Прохоренко. По его словам, по сравнению с 2016 годом увеличение объемов добычи составило 4,4%.

«Покращення», которое происходит в последние годы в газовой сфере, Прохоренко связывает, прежде всего, со своим приходом в компанию, которое состоялось в июне 2015 года. По его словам, когда он начал работу в УГД, «ситуация была намного хуже».

В частности, к своим успехам он относит разработку стратегической программы «20/20».

Вместе с тем, Прохоренко в том же выступлении на энергофоруме оговорился, что поставленные цели могут не быть выполнены в срок. Откат возможен уже по текущему году. По словам главы компании, планировалось, что в 2018 году объем добычи УГД должен составить 16,5 млрд куб. м, однако «сейчас это под вопросом».

«Сначала мы закладывали 16,5 млрд куб. м, но из-за того, что мы имели задержки по лицензиям, по снижению ренты, по дерегуляции, это все привело к тому, что сегодня мы более реалистично смотрим, что 16 млрд куб. м», - сказал руководитель госкомпании.

По его словам, есть риски того, что к 2020 году «Укргаздобыча» не выйдет на уровень 20 млрд куб м.

«Я не волшебник, - резюмировал Прохоренко, переводя всю ответственность на правительство. - В какие-то моменты мы упираемся в стены».

Он также посетовал, что большая часть месторождений, на которых работает УГД, уже истощены, а на новые компания не получает лицензии. По его словам, на 31-м участке компания ведет геологоразведочные работы, которые будут завершены в течение 2018-2019 годов. «В 2020 году у нас не будет этого ресурса, нам нечего будет разведывать», - заявил Прохоренко.

Вялый рост

Тот рост, который «Укргаздобыча» показала в 2017 году, совершенно недостаточен для выполнения программы «20/20». Если по сравнению с квазигосударственной «Укрнафтой» (контрольный пакет акций принадлежит государству, однако фактически компания контролируется группой «Приват» Игоря Коломойского) результат УГД выглядит впечатляюще (+4,4% против -17%), то на фоне частных компаний, которые нарастили объемы газодобычи почти на 10%, он кажется не таким уж и обнадеживающим.

Это понимают и в самой компании. «Мы и дальше можем двигаться с увеличением добычи на 3-4-5%, но это – не то, что устраивает Украину, не то, что приведет к энергонезависимости», – заявил на форуме Олег Прохоренко.

Глава компании «Карпатыгаз» Борис Синюк, который также принял участие в работе энергофорума, считает, что на сегодня отечественные месторождения используются недостаточно эффективно.

«Около 85% месторождений в Украине находятся на конечном этапе разработки, но еще имеют значительный остаточный потенциал. Учитывая состояние энергетики в государстве, этот остаточный ресурс игнорировать не нужно, а, наоборот, следует прилагать усилия для максимального извлечения углеводородов, используя имеющийся фонд скважин, в том числе и ликвидированные скважины, которые принимали участие в разведке и разработке месторождений», - заявил Синюк. Для этого, по его словам, необходимо использование «современных технологий и неординарных подходов к формам организации таких работ, путей эффективного инвестирования и создания оптимальных условий для их привлечения».

По его словам, «только создание привлекательных, долгосрочных условий для инвестиций и привлечения инвесторов в нефтегазовый добывающий комплекс может позволить выйти на амбициозные объемы добычи к 2022 году – не 2020-му, а 2022-му».

Директор специальных проектов научно-технического центра «Психея» Геннадий Рябцев сомневается в успешности реализации программы «20/20». По его словам, для нормального развития газодобычи необходимы средства. «Но в отличие, например, от финансовых рынков, рынков пищевой, легкой промышленности, добывающие отрасли очень инерционны. Иногда нужно на протяжении многих лет – пяти-семи-десяти - вкладывать большие средства, чтобы через определенное время получить какую-то отдачу», - сказал он в комментарии «Апострофу».

В связи с этим эксперт подверг критике планы украинских властей «существенно увеличить внутреннюю добычу, причем срочно, не вкладывая значительных средств».

Газодобытчики жалуются на значительные барьеры, которые сегодня существуют в отрасли. Геннадий Рябцев напоминает, что на момент принятия решения по программе увеличения отечественной газодобычи не были снижены ставки рентных платежей (рентная плата существенно снижена с 2018 года, – «Апостроф»). Кроме того, по его словам, до сих пор не приняты Кодекс о недрах и ряд других законодательных актов, заблокирована выдача новых лицензий, сохраняется огромное количество согласований. «Сегодня для того, чтобы пробурить новую скважину, необходимо получить 44 разрешения в 16 организациях», - отметил эксперт.

Важной задачей в деле увеличения объемов внутренней добычи газа является дерегуляция. «Без освоения новых месторождений программу отечественной газодобычи выполнить не удастся. Единственным способом сегодня решить эту проблему (помимо увеличения финансирования) является снятие регуляторных барьеров», - заявил Рябцев.

Кто виноват?

Однако правомерно ли снимать ответственность за провал реализации программы «20/20» с самой «Укргаздобычи», точнее, с ее менеджмента?

«Здесь по принципу: «Петро кивает на Ивана, а Иван кивает на Петра». Вместе с тем, у каждого есть своя лепта недоделанных дел», - считает президент Центра глобалистики «Стратегия XXI» Михаил Гончар.

По его словам, чтобы выполнить программу «20/20», нужно, чтобы в текущем году прирост добычи был как минимум на 1 млрд куб. м по сравнению с 2017 годом. В 2019 году прирост должен составить уже 2 млрд куб. м, а в 2020-м – 3 млрд куб. м. «Если будут такие темпы, как прошлогодние, когда они добавили порядка 700 млн куб. м, то мы только к 2030 году доберемся до газовой самодостаточности», - сказал эксперт в комментарии «Апострофу».

Гончар также считает, что программа увеличения объема добычи УГД до 20 млрд куб. м газа, скорее всего, может быть реализована лишь к 2022 году. «Два года были потеряны - 2016-2017 годы. Особенно 2017-й», - отметил он.

Информация о материале

Опубликовано: 07 марта 2018

Польська фаланга Путіна: хто стоїть за підпалом спілки угорців в Ужгороді

Участь громадян Євросоюзу у провокаціях (чи навіть терактах) проти інших країн ЄС на території України?

Ще місяць тому це могло би здатися абсурдом, але нині стає реальністю.

Два дні тому Агентство внутрішньої безпеки Польщі заявило про затримання трьох чоловіків, яких підозрюють у підпалі офісу Товариства угорської культури в Ужгороді 4 лютого. Затримання відбулося у співпраці з СБУ. Щодо двох осіб — тих, кого ідентифікували серед паліїв — наразі застосований тримісячний арешт, одного відпустили під нагляд поліції. Тепер слідчі вивчають міжнародні контакти підозрюваних.

Про те, що за провокацією із «коктейлем Молотова», яка додала проблем у відносини України та Угорщини, стоять іноземці, стало відомо невдовзі після підпалу.

Тоді голова Закарпатської ОДА Геннадій Москаль заявив, що до справи причетні громадяни однієї з країн ЄС, а 21 лютого назвав конкретні імена: 21-річного Адріана Марглевського з Кракова і 25-річного Томаша Рафала Шимков’яка з Бидгощі. Обидва є членами праворадикального неофашистського угрупування «Фаланга», яке голосно заявило про себе у Польщі відразу після початку російської агресії на Донбасі.

Сама назва «Фаланга» пов’язана з історією міжвоєнного польського націоналістичного руху. Сучасні «фалангісти» теж марширують під гаслами «Сильний народ та велика батьківщина» й «Велика католицька Польща».

Однак мають і принципову відмінність — вони покохали путінську Росію.

«Фаланга» позиціонує себе як угруповання, котре діє на користь створення альтернативи домінуючій у Польщі «євроатлантичній повістці». Через свій медіа-ресурс Х-портал «фалангісти» закликають боротися з «американським імперіалізмом», «сіоністським диктатом» та підтримувати народи, що потерпають від ініційованих США та Ізраїлем конфліктів.

Якщо міжвоєнна «Фаланга» доволі гостро виступала проти лівих, то сучасному угрупуванню  ліві не заважають — «Фаланга» має чимало зв’язків з польською прокремлівською партією «Зміна», яка сповідує ультраліву ідеологію. Дві польські партії, які належать до протилежних ідеологічних таборів, об'єднують крайній антиамериканізм та підтримка твердого курсу президента Путіна.

Лідером «Фаланги», як і головним редактором Х-порталу, є Бартош Бекер, молодий випускник політології, також симпатик Путіна та противник НАТО, котрий не проти як одягнути георгіївську стрічку, так і полякати поляків «бандеризмом». Сам він представляється «незалежним журналістом», який нібито намагається «врівноважити пануючий у польських ЗМІ проамериканський дискурс». У 2013 році на запрошення уряду Башара аль-Асада Бекер відвідав Сирію, у лютому 2014-го поїхав на Майдан, де наполегливо вишукував портрети Степана Бандери.

Резонанс у Польщі мали його поїздки на Донбас навесні та влітку 2014-го, де Бекер записав інтерв’ю з ватажками так званої «ДНР» та провів панель про народні революції. Під час мітингу сепаратистів у Донецьку влітку 2014-го Бартош Бекер заявив: «Я не є представником польського проатлантичного уряду. Я представляю польський народ, який виступає проти присутності терористів з НАТО у Польщі». Разом з лідером угрупування на Схід України приїжджали в той період принаймні ще кілька «фалангістів».

Одного з них — Даріуша Леманського — розшукує польська прокуратура за участь у незаконному закордонному збройному формуванні. Проте наразі Леманський, як й інший «фалангіст» Давід Гудзец, перебувають поза Польщею.

У серпні 2014 очолювана Бекером «Фаланга» під прапорами ДНР та ЛНР протестувала під українським посольством у Варшаві проти «єврейського фашизму» при владі у Києві та закликала захистити «новоросійську громадськість» від Порошенка. А вже у жовтні українські прикордонники заборонили кільком представникам «Фаланги» в’їзд до України строком на три роки.

Бекер тоді хвалився забороною на фейсбуці, і до фото з печаткою додав підпис: цікаво, що довше протримається — ця заборона чи президент Порошенко? Тоді Х-портал написав, що українська влада створює чорні списки з тих, хто не поділяє «офіційну пропаганду Києва» щодо конфлікту на Донбасі.

Портал досі приділяє велику увагу подіям в Україні.

У своїх публікаціях «фалангісти» роблять прямі паралелі між подіями на Волині у 1943-44 та політикою Києва на Донбасі, називаючи АТО «геноцидом».

Звісно ж, публікаціями в інтернеті справа не обмежується.

«Фалангісти» справді працюють над розпаленням ворожнечі, підливаючи олії у суперечки між Україною та Польщею.

Аби вберегти поляків від «можливої агресії бандерівців», влітку 2015 року «Фаланга» навіть анонсувала створення мілітаризованих патрулів у Південно-Східній Польщі, які охоронятимуть кордон від «нічних бандерівських рейдів». І хоча відповідне відео, викладене в інтернеті, підтверджує факт порушення польського законодавства — бо громадяни не можуть свавільно дублювати функції прикордонників чи інших силових структур, — його учасники залишилися на свободі.

Окрім контактів з партією «Зміна», Бекер певний час навіть був заступником її лідера Матеуша Піскорського, котрий вже понад рік перебуває під арештом за звинуваченнями у шпигунстві на користь Росії.

«Фаланга» має також інші цікаві персональні контакти. Минулого року відомий борець з «бандеризмом» ксьондз Тадеуш Ісакович-Залеський організовував у Кракові День пам’яті жертв геноциду поляків на Східних кресах і запросив Бекера до почесного комітету заходу. Серед членів комітету також опинився віце-міністр юстиції Патрик Які та репер Мацей «Птах» Пташник, автор «хітів» «Косово сербське» та «Ненависть до поліції».

Проте «Фалангу» цікавлять не тільки мітинги та постановочні рейди у військовій формі.

Так, діячі організації зацікавилися можливістю стати частиною Військ територіальної оборони, що їх Польща вирішила створити у 2016 році для протидії можливій російській загрозі.

До цих військ мало приєднатися, зокрема, краківське «Товариство одиниця стрілецька 2039», де з 80 членів принаймні кільканадцять є членами «Фаланги» або мають зв’язки зі «Зміною». Зокрема, співзасновник «одиниці» Міхал Прокопович влітку 2016-го брав участь у демонстрації проти проведення саміту НАТО в Варшаві.

«Стрільцям» навіть вдалося взяти участь у натівських навчаннях «Анаконда», проте після розголосу в ЗМІ Міністерство оборони Польщі вирішило обмежити співпрацю з організацією.

Тепер прокремлівська організація з Польщі вийшла на міжнародний рівень. Участь «фалангістів» у підпалі офісу Товариства угорської культури в Ужгороді відкриває нову сторінку у вже й так непростій історії провокацій, здійснених проти нацменшин або іноземних диппредставництв в Україні.

Якщо раніше фрази українських урядовців про «кремлівський слід» багатьма сприймалися як відмовка, то репутація «Фаланги» не дає приводу сумніватися у прямому замовленні з Москви.

Очевидною стала небезпечна тенденція: бажаючи посварити Київ із західними сусідами, Москва буде грати не тільки ресурсами, наявними на терені України, а й залучатиме громадян інших країн.

Чому Кремль для провокації в Ужгороді вирішив використати саме польських громадян?

Редактор порталу polukr.net Даріуш Матерняк у коментарі «Європейській правді» зазначив, що акція могла мати на меті використати стан польсько-угорських відносин, які останнім часом позиціонуються як особливо дружні. «Можливо, акція мала стати виявом «братньої допомоги» поляків «пригнобленим бандерівською владою» угорцям. І не варто виключати, що прораховувався також побічний ефект — погіршення польсько-українських відносин».

Чи було це спланованим наміром, чи ні, але події в Ужгороді справді здатні підвищити напругу у відносинах України та Польщі.

Для цього достатньо, щоби українська сторона почала використовувати ужгородський інцидент як аргумент у публічному діалозі з Варшавою. Така стратегія цілком відповідає очікуванням організаторів ужгородського нападу, а отже, може стати підгрунтям для нових та нових провокацій. Тож політикам з обох боків кордону варто зважати на це та ретельно зважувати висловлювання.

Натомість «на угорському фронті» не варто чекати змін.

Оперативне розслідування підпалу так і не розрядило напружену атмосферу відносин між Києвом та Будапештом — вже після оголошення про затримання поляків відбулося чергове підпалення спілки угорців. Попри арешти в Польщі, Будапешт і надалі покладає відповідальність за ці події на Київ.

Угорці воліють не помічати очевидних зв’язків нападників з Москвою

І хоча в перших заявах представники спілки угорців були переконані, що їхній офіс знову атакували не українці, вже за два дні їхня позиція змінилася. В останній день зими з’явилася нова заява - мовляв, до теракту в Ужгороді призвела антиугорська кампанія в Україні. І ані слова про РФ!

Тому не варто сподіватися, що навіть об’єктивне розслідування змусить Віктора Орбана відмовитися від тиску на Україну.

Информация о материале

Опубликовано: 07 марта 2018

Крайним будете. Что принесет бизнесу новый сезон проверок

Уведомление о проведении очередной проверки заставляет бизнесмена вздохнуть и потянуться за сигаретой. «Сейчас ждём Экоинспекцию и Госслужбу по чрезвычайным ситуациям, снова будут искать, что вписать как несоответствие нормам», — рассказывает Фокусу владелец одной из крупных киевских типографий.

Его предприятие судится с Государственной фискальной службой. Причина разбирательства — начисленные в прошлом году в качестве штрафа 2 млн грн. «Мы пошли в суд, поскольку не понимаем, откуда взялось это доначисление. Формулу расчёта штрафа фискалы по требованию суда не могут предоставить. Просто приносят бумажку, где написано, что мы должны заплатить эту сумму», — говорит предприниматель.

Справедливости ради стоит отметить, что ситуация с проверками бизнеса за последние годы улучшилась. Так, по данным Государственной регуляторной службы, в 2014 году организовали почти 447 тыс. проверок (273 тыс. плановых и 173 тыс. внеплановых). На 2018 год предусмотрено почти 109 тыс. плановых проверок, внеплановых — пока лишь 543.

Тем не менее она далека от идеала. По словам Алексея Гончарука, руководителя Офиса эффективного регулирования (BRDO), хотя практика доведения до региональных фискальных органов плана по штрафам осталась в прошлом, до того, чтобы ГФС превратилась в дружественную бизнесу консультативную службу, далеко.

«Поныне существует практика планирования наполнения бюджета. Налоговая знает, какая доходная часть бюджета предусмотрена, и ориентируется на то, какую сумму нужно собрать. Это не совсем верный подход. Налоговая должна следить за тем, чтобы правильно выплачивались налоги, а не определять размер выплат», — говорит Гончарук.

«Ни от чего, что придумано в фискальной сфере при Януковиче, нынешняя власть не отказалась. Все осудили, но продолжают работать так же», — комментирует реформу ведомства руководитель типографии. — В прошлом году нас проверяла налоговая, инспектор в порыве откровения сказала: «Если что-то не так, то в суде докажете, решение будет в вашу пользу. А я на работе, если не напишу штраф, меня уволят».

Бизнесмен говорит, что сегодня, как и пять лет назад, есть фирмы, которые звонят на предприятие перед проверкой и предлагают «решить вопрос с контролирующими органами». Как и раньше, с инспектором нужно вести разговоры «с намёком», иначе «настроение у проверяющего падает, а размер предписания растёт».

Только этого мало

Глава ГФС Мирослав Продан уверяет, что нынешняя задача налоговой — не давить на налогоплательщиков, а повысить эффективность борьбы с уклонением от налогообложения. Для этого в 2018 году создадуть новые онлайн-сервисы для плательщиков.

Как поясняют в ГФС, Главное управление внутренней безопасности ведомства лишь в январе этого года провело 154 служебных расследования. Один сотрудник уволен с занимаемой должности, 24 привлечено к дисциплинарной ответственности, вынесено 21 официальное предупреждение. Кроме того, правоохранительные органы начали 33 уголовных производства. В ГФС  также напоминают о работе сервиса «Пульс», на который плательщики могут сообщить о неправомерных действиях работников службы. В январе проверили 13 сообщений, из них одно частично подтвердилось.

Но никакие репрессивные меры против недобросовестных сотрудников кардинально не изменят принципов работы ведомства. Ситуация исправится только при радикальном реформировании службы. Так считает Владимир Дубровский, старший экономист «CASE Украина». «Реформа не начиналась. В тех вариантах реформы, которые якобы приняты, об изменениях культуры налоговой службы и изгнании оттуда духа Азарова речь не шла», — говорит эксперт. По его словам, необходимо завершить реформу администрирования НДС, заменить налог на прибыль налогом на выведенный капитал. «С налогом на прибыль невозможно сделать администрирование прозрачным. Также необходима отмена налога на труд, называемого Единым социальным взносом», — считает Дубровский.

«Программа реформы, разработанная самим ведомством, не может быть радикальной. Нельзя поручать налоговикам самим себя реформировать. Иначе плательщики увидят в лучшем случае изменения в виде улыбчивых девушек на приёме документов или какую-то электронную систему документов. Это неплохо, но не решает главную проблему», — резюмирует эксперт.

На откуп Фемиды

Пока бизнес и фискалы ищут точки соприкосновения преимущественно в судах. Стандартная процедура оспаривания решения налоговой — подача соответствующего обращения в проверяющий орган. Но, как показывает практика, в большинстве случаев фискалы не отменяют своих решений. Тогда предприниматели обращаются в суд.

«На начало 2018 года на рассмотрении в судах разных инстанций находилось чуть более 47 тыс. дел по искам налогоплательщиков к территориальным органам ГФС о признании недействительными налоговых решений и уведомлений. Общая исковая сумма — около 200 млрд грн», — отмечает Алексей Гончарук. Кроме того, исков от ГФС к бизнесу в судах порядка 24 тысяч. Общая сумма претензий оценивается в 50 млрд грн.

По подсчётам Соломии Марчук, СЕО юридической компании MBP Group, около 70% нагрузки админсудов приходится на налоговые споры. Активнее начали судиться, когда заработала система мониторинга рисков при регистрации налоговых накладных. Именно эта система определяет, к кому из бизнеса придут с проверками контролирующие органы.

Наиболее лояльны украинские суды к бизнесу в обжаловании отказа в регистрации налоговых накладных. По словам Игоря Млечко, директора департамента правового сопровождения бизнеса юридической компании A.S.A. GROUP, в таких спорах суды в 95% случаев принимают сторону бизнеса. «В отношении категории бестоварных операций ориентировочная статистика составляет 70 на 30% в пользу налогоплательщиков», — говорит он.

Что касается размера судебных издержек, то с 2015 года для имущественных споров размер сбора составляет 1,5% цены иска (но не более 350 прожиточных минимумов). «В абсолютных цифрах это от 1,6 тыс. грн до 616,7 тыс. грн. Если в иске фигурирует многомиллионная сумма и истцом является налогоплательщик, а не ГФС, то затраты на суд могут исчисляться сотнями тысяч гривен», — добавляет Наталья Ульянова, управляющий партнёр международной компании ICF Legal Service.

Несмотря на то, что судиться с ГФС долго и подчас дорого (нужно пройти рассмотрения всех апелляционных жалоб вплоть до Верховного суда), бизнес это не останавливает. «Если я соглашусь с предписанием в несколько миллионов, это значит, что я должен сокращать штат, распродавать оборудование и сворачивать деятельность. И никого не волнует, что при этом поступления в бюджет страны упадут не на два, а на десятки миллионов в год», — говорит владелец типографии.

Алексей Гончарук считает, что ситуация с большим количеством судебных разбирательств указывает на то, что налоговая не дорабатывает. «Где-то она не может убедить бизнес в том, что налоги нужно платить. Где-то неправомерно начисляет налоговые обязательства, признаёт их не там, где они реально существуют», — резюмирует он.

Но суд — это выход для крупного и среднего бизнеса. Для большинства малых предпринимателей такой механизм не по карману. «Чтобы подать в суд, только пошлины нужно уплатить около 200 тыс. грн. А ещё адвокат», — рассказывает Игорь Черешинский, руководитель небольшой одесской компании «Новая линия». Около 10 лет предприниматель занимается поставками деликатесных импортных продуктов в украинские торговые сети. Оборот компании около 10 млн грн в год, а в штате всего 8 сотрудников.

Сейчас Черешинский пытается оспорить решение одесской налоговой, которая по результатам проверки работы компании за 2014–2016 годы составила акт, предусматривающий штраф до 4 млн грн. Основные претензии фискалов — компания занизила налог на прибыль и налог на добавленную стоимость.

«Всё, что мы платим национальным сетям, — а они берут деньги за вход и маркетинг, — мы записываем в затратную часть нашего бюджета. По утверждению проверяющих, так как мы товар продали, мы не имели права относить эти выплаты к расходам», — поясняет Игорь Черешинский. Куда отнести эти суммы, представители налоговой ответить не смогли. Вместо этого назначили новую внеплановую проверку на 20 февраля 2018 года.

«Нарушений очень много. Решение по итогам плановой проверки нам прислали по почте, а не вручили лично. У нас было мало времени на опротестование решения. Рассмотрение нашего возражения также проходило с нарушениями — не было начальника территориального органа ГФС», — делится подробностями Черешинский.

Проверить всё

При этом предпринимателям сложно приходится не только с фискалами. «Трудовые проверки стали настоящим бичом для бизнеса, поскольку за нарушение трудового законодательства предусмотрены огромные штрафы, вплоть до 320 тыс. грн», — поясняет Наталья Ульянова. С юристом соглашаются и представители региональных бизнес-ассоциаций, которые этот вид проверок ставят на второе место после визитов налоговой. «Традиционно проверяют у нас тех, кто легально работает и платит за наёмных работников налоги. Когда Пенсионный фонд переслал в управление Гоструда данные об уплате налогов, идут с проверкой. Как правило, в таких случаях всегда находят, за что оштрафовать», — рассказывает Светлана Иченская.

Встречаются и откровенно абсурдные случаи. «Была история в 2016 году, мне её рассказал руководитель одного из предприятий в Черниговской области. Они подготовились к проверке от и до, но проверяющий решил задать задачку покреативнее. В связи с переходом на летнее время переработка сторожей предприятия составила 1 час. Поскольку в документах это отражено не было, предприятию выписали штраф в 16 тыс. грн», — рассказывает предприниматель и глава общественной организации «Сяйво Сиверщины» Ирина Березинец. После того как сторожу была выплачена надбавка, инспекторы Охраны труда согласились на 4 тыс. грн штрафа.

Моратория больше нет

Новый сезон эпичной саги о проверках бизнеса лишь начинается. 22 февраля Кабмин опубликовал постановление, в соответствии с которым с 20 госорганов снят запрет на проведение проверок. Проверять бизнес без согласований с Государственной регуляторной службой получили возможность ГФС, Госинспекция труда, Минприроды, Антимонопольный комитет, Госгеонедра, Нацкомиссия по регулированию энергетики и коммунальных услуг, Гос­экоинспекия, частично Госслужба чрезвычайных ситуаций и ещё ряд ведомств. Среди них есть и относительно недавно созданная Госпотребслужба. В её юрисдикцию входят проверки бизнеса на выполнение правил санитарного и ветеринарного контроля.

«Малый и средний бизнес не доверяет государству. Все помнят, как проверки проходили раньше. Предприниматель должен был платить взятки, чтобы от него отстали, — комментирует ситуацию Оксана Кузякив, исполнительный директор Института экономических исследований и политических консультаций. — С одной стороны, проверять безопасность продуктов необходимо, хотя бы потому, что это наше обязательство в рамках соглашения об ассоциации с ЕС. С другой стороны, это должно быть в рамках закона».

По идее правительства, начинать проверки все службы должны, имея не только чёткий график инспекций, но и унифицированный порядок их проведения. Должны быть обновлённые акты проверок, или, как их ещё называют, чек-листы. Но по факту этого нет. «Полностью соответствуют требованиям закона о контроле и постановлениям Кабмина унифицированные формы актов в семи сферах. В 28 сферах из 89 они вообще не утверждены, в остальных формы актов либо устаревшие, либо не соответствуют законодательству в полном объё­ме», — рассказывает Ксения Ляпина, глава Государственной регуляторной службы Украины. В списке неутверждённых актов, к примеру, упомянутые выше нормы госконтроля по выполнению трудового законодательства.

По словам Ляпиной, даже если проверка приходит с унифицированной формой контроля, чек-лист можно использовать только в той части, которая законодательству не противоречит. Чиновница подчёркивает, что работает контроль над самими проверяющими, если те нарушили процедуры проверок. Однозначный плюс — большинство проверяющих органов подключены к системе планирования проверок, 29 из 40 ведомств.

Несмотря на продвижение реформаторских инициатив, бизнес настаивает: всё не радужно. «Основная проблема — реформа системы государственного надзора проведена на общем уровне, а давление со стороны контролёров в определённых отраслях и сферах осталось таким, как было», — говорит Любомир Чорний, старший эксперт программы USAID «Лидерство в экономическом управлении». Отраслевое же законодательство не приведено в соответствие с базовым законом о госнадзоре. А ситуация, которая сложилась, по словам Чорния, напоминает попытки заткнуть бюджетные дыры и выполнить обещания повысить стандарты жизни за счёт малого и среднего бизнеса. И легче в ближайшее время вряд ли станет.

Информация о материале

Опубликовано: 07 марта 2018

Судебная реформа умерла. Да здравствует судебная реформа?

2017 г. стал поворотным для судебной реформы в Украине. Но, к сожалению, поворот этот произошел не туда, куда надо. И чем дальше мы двигаемся по этому пути, тем становится очевиднее, что придется пройти еще большее расстояние, чтобы снова вырулить на правильную траекторию.

Безусловно, центральным событием 2017-го в судебной реформе было создание нового Верховного суда.

По замыслу, мы должны были получить новое высшее судебное учреждение вместо 4 старых кассационных судов, ассоциировавшихся с коррупцией и политической зависимостью. Но новым Верховный суд оказался лишь на бумаге да в речах президента.

Почти 80% состава «нового» суда — это старые судьи. Добропорядочность большинства из них, по меньшей мере, под большим сомнением, а 27 вновь назначенных судей однозначно не отвечают критериям добропорядочности. Руководителями Верховного суда стали почти исключительно старые судейские боссы. Не работала на административной должности раньше разве что председатель суда Валентина Данишевская. Но и она рекомендовала назначить своим заместителем Богдана Львова, фигуранта нескольких уголовных дел, который к тому же не может объяснить происхождение коллекции своих часов стоимостью в несколько десятков тысяч долларов. За его кандидатуру проголосовали 69 из 89 судей «нового» ВС.

Не поработав и 3 месяца, Верховный суд уже успел «отметиться» несколькими громкими делами: отказался пересматривать законность выделения целого острова площадью 3,2 га Юлии Левочкиной, начал восстанавливать судей Майдана, с огромным трудом уволенных Верховной Радой в последний день ее конституционных полномочий, принял 4 разных процессуальных решения по идентичным заявлениям, при том, что сам призван утверждать единство судебной практики.

Причина такого результата — в двух ключевых вещах: в процедуре отбора судей и в органах, принимающих решения.

Процедуру отбора судей ВС часто называют «беспрецедентно прозрачной». Это миф. Кроме того, что были обеспечены трансляции собеседований с кандидатами онлайн и после продолжительной задержки были опубликованы судейские досье, похвастаться особо нечем. При этом практически каждый процесс отбора судей Верховного суда обозначен признаками манипуляций или, как минимум, серьезными недостатками. Критерии и методология отбора были нечеткими и некачественными, оценивание — непрозрачным, происхождение полученных кандидатами баллов — непонятно ни обществу, ни самим кандидатам, а факты, свидетельствовавшие о недобропорядочности кандидатов, — проигнорированы. Гражданское общество и международные партнеры Украины еще в октябре потребовали объяснений: как все же попали в победители конкурса недобропорядочные кандидаты? Но вразумительного ответа не получили и до сих пор.

Это не удивительно. Несмотря на то, что в вопросе очищения судебной власти от недобропорядочных судей общество в шесть раз больше доверяет представителям общественности, чем самим судьям, внедрение реформы полностью отдали Высшей квалификационной комиссии судей (ВККС) — органу, на две трети состоящему из судей. При этом роль Общественного совета добропорядочности, состоящего из представителей ГО — адвокатов, ученых и журналистов, — свели фактически к нулю, а подавляющее большинство его выводов — проигнорировали.

Стандарт «большинство судей, избранных судьями», выработанный в условиях высокого доверия к суду, в переходных демократиях не работает. Не оправдал он себя и в Украине. В результате его применения вместо независимости судейского корпуса от политической власти мы получили разве что меньшую подотчетность судей обществу. Ведь теперь политикам намного легче продолжать влиять на процесс через подконтрольных членов судейских советов, добропорядочность которых также сомнительна, а в случае чего — возложить всю ответственность на «независимое судейское самоуправление». И, как ни странно, это и далее преподносится украинскому обществу как большая победа демократии. А все вопросы к качеству работы этих органов разбиваются или о железное молчание, или вообще о довольно странные утверждения, что у нас «завершена судебная реформа», как недавно высказался президент в Давосе.

Судебная реформа на этом, очевидно, не завершена. По крайней мере в том виде, в котором предусмотрена действующим законом. Следующий уже начавшийся большой ее этап — переаттестация, или первичное квалификационное оценивание судей, которых в Украиненесколько тысяч.Она проводится с целью проверить на добропорядочность и профпригодность судей первых двух инстанций: вопрос назрел еще с домайданных времен. Проблема этого этапа в том, что будет проводить его та самая Высшая квалификационная комиссия судей, еще и по весьма схожим процедурам. Но, к сожалению, отличие процедур — не в пользу очищения судебной власти.

Недавно ВККС изменила собственное Положение о проведении оценивания, якобы во исполнение тех же европейских стандартов. Этим она не только значительно усложнила жизнь Общественному совету добропорядочности, на который незаконно возложила дополнительные нагрузки, но и фактически отказалась оценивать любые решения судей в процессе переаттестации. Это будет означать, что ее успешно смогут пройти все судьи Майдана и любые другие судьи, к решениям которых есть претензии. Что недавно вызвало негодование семей Героев Небесной сотни, которые в годовщину трагических событий Майдана пришли с протестом под стены Комиссии. Представители ВККС их выслушали, но решение не изменили.

Не лучше обстоят дела и с дисциплинарными процедурами, которые должны были быть постоянно действующим механизмом контроля над качеством судопроизводства. Лишь 14% судей Майдана были уволены в пределах дисциплинарных процедур (эта цифра может еще уменьшиться за счет восстановления уволенных судей Верховным судом). Что касается остальных судей Майдана — срок привлечения к дисциплинарной ответственности истек. Дисциплинарные производства в других делах тоже вряд ли можно считать эффективными, — за январь—ноябрь 2017 г. ВСП получил 8054 жалоб, но только в 301 случае (3,7%) открыл производство в деле, реальное же наказание понесли единицы судей. При этом иногда, по «странному стечению обстоятельств», рассмотрение дел судей в ВРП приходится на те же дни, что и рассмотрение этими судьями или возглавляемыми ими судами дел против общественных активистов.

 Ответствен за этот процесс Высший совет правосудия (ВСП) — еще один судейский совет, большинство которого — судьи, избранные самими судьями. О независимости этого органа также вряд ли можно говорить всерьез. Вот лишь некоторые из его членов — бывшая юристка «5 канала» Татьяна Малашенкова, ее сосед в избирательном списке БПП Алексей Маловацкий, который недавно засветился в президентских газовых аферах... В Совет входит также адвокат Павел Гречковский, относительно которого ГПУ передала дело в суд за мошенничество на сумму 500 тыс. долл., которые тот, согласно материалам дела, взял за решение дела в хозяйственных судах через Богдана Львова (нынешнего заместителя председателя ВС), но ему не донес. Возглавляет ВСП назначенный лично президентом судья Игорь Бенедисюк, который, вопреки закону, получил от него огнестрельное оружие и, вероятно, совмещает украинское гражданство с гражданством РФ.

Почти незамеченным осталось еще одно событие — ликвидация и реорганизация нескольких сотен местных и апелляционных судов, проведенная президентом «под елку», 29 декабря прошлого года. Когда большинство украинцев готовилось к праздникам, а западные доноры уже вовсю отдыхали, в последние три дня своих конституционных полномочий президент издал соответствующие указы.

Администрация президента назвала этот ход «второй стадией» судебной реформы, которая даст возможность оптимизировать суды, а также избавиться от коррумпированных судей низшего уровня. Впрочем, с этой логикой есть две проблемы. Первая заключается в том, что для «избавления от коррумпированных судей» уже якобы проводится квалификационное оценивание. Зачем нужно ликвидировать еще несколько сот судов — непонятно.

Вторая проблема заключается в том, что этим президент поставил под угрозу практически все судебные дела, производства в которых продолжаются, — в частности, расследование убийств на Майдане и преступлений топ-коррупции, таких как дела Насирова и Мартыненко. По действующему закону, все судебное следствие придется начать сначала, с новым составом суда. А это почти гарантированно будет означать, что эффективно оно не закончится никогда.

Однако ликвидация судов дает прекрасную возможность вручную переводить судей, тем самым подобрав себе наиболее желательный состав до президентских и парламентских выборов 2019 г. Ведь за перевод судей в новые суды будет отвечать хорошо знакомая ВККС, которая очень неплохо (для президента по меньшей мере) себя зарекомендовала.

Интересно в этом контексте, что пресловутый Окружной административный суд города Киева ликвидирован не был. И уже, скорее всего, не будет, хотя в нем работают такие «яркие личности», как Богдан Санин, запретивший Майдан, или Евгений Аблов, обязавший «Беркут» разогнать активистов в ночь с 10 на 11 декабря и в тот же месяц получивший за это квартиру, которую потом продал за 9 млн 100 тыс. грн. Возглавляет суд Павел Вовк, которого НАБУ нашло в семь утра в огромном доме его якобы бывшей жены. Удивительно, что не вписывается в концепцию реформы ликвидация суда, который так «хорошо» уже себя зарекомендовал.

Очевидно, с такой динамикой судебная реформа обречена на провал. Но этот печальный тренд может изменить принятие закона об Антикорупционном суде.

В этот четверг Верховная Рада приняла в первом чтении президентский законопроект об Антикоррупционном суде. А это значит, что несколько следующих недель не будут утихать дискуссии относительно правок ко второму чтению.

Проект раскритиковали МВФ и целый ряд других международных партнеров за нарушение международных обязательств Украины по созданию суда — юрисдикцию, которая то больше, то меньше юрисдикции НАБУ, слишком высокие требования к судьям, отсутствие в процессе отбора Общественного совета добропорядочности.

Но  главная дискуссия, очевидно, развернется о роли международных экспертов в процессе отбора судей.

Очевидно, что президент Петр Порошенко хочет использовать тот же, уже проверенный «новым» Верховным судом, механизм, заменив Общественный совет добропорядочности Общественным советом международных экспертов. Последний, вопреки рекомендациям Венецианской комиссии, также предлагает не предоставлять никаких реальных механизмов влияния на процесс.

Для этого сторонники президента даже придумали специальный аргумент: «мы суверенное государство, и за нас не могут решать какие-то международные эксперты». Но суровая правда в том, что наши органы уже доказали свою несостоятельность в избрании независимых судей и очищении судебной системы. Поэтому нужно или полностью их перестраивать (что, безусловно, необходимо для дальнейшей судебной реформы), или все же выполнить обязательства по реальному, а не бутафорскому привлечению международных экспертов.

Что касается суверенитета, то, согласно Конституции, его носителем является народ, который в этом вопросе значительно больше доверяет международным экспертам и общественности, чем судьям, — 41% и 42% против 10%, соответственно.

«При отсутствии правосудия что такое суверенитет, как не организованное ограбление?» — такой риторический вопрос поставил в свое время еще Святой Августин. И он очень точно отражает текущую ситуацию с выбором модели реформирования Антикоррупционного суда. Или мы прислушаемся к мнению общества и достигнем справедливости и настоящего суверенитета, или и дальше будем только свидетелями ограбления самих себя.

P.S. 5–7 марта состоится XV съезд судей Украины, на котором судьи будут выбирать из своей среды еще одного члена ВККС и еще двух членов ВСП. Эти выборы станут дополнительной лакмусовой бумажкой развития реформы и дополнительным сигналом о том, кому надо доверить отбор судей Антикоррупционного суда.

Информация о материале

Опубликовано: 07 марта 2018