Главная

У генералов нет трагедий. Почему блокируются суды по Ил-76 и Иловайску?

«В военном искусстве слова «трагедия» нет. У нас есть другие понятия — победа, поражение, боевой порядок, оперативное построение, удар, маневр… Лучше бы у нас не было потерь, но они все же не так страшны. Это порядка 1250 убитыми и 4000 ранеными. Это не самый высокий среднестатистический показатель в армиях мира за последние 30 лет».

Генерал-майор Виктор Назаров, подозреваемый в служебной халатности по делу о гибели самолета Ил-76, сбитого террористами в аэропорту Луганска.

Декабрь 2014-го

Какие бы законы и уставы ни принимались, какие бы грозные приказы ни раздавались, какая бы красивая форма и новая техника ни закупалась, но армия, как и любая государственная система, невозможна без ключевого фактора — ответственности за принятые решения. И не так страшно, если генерал совершит ошибку, ведь ошибки — это неизбежная часть процесса управления. Страшно, когда ошибки пытаются скрыть, а всякой ответственности избежать.

14 июня исполнится год со дня гибели в аэропорту Луганска самолета Ил-76 — российские диверсанты сбили машину переносными зенитно-ракетными комплексами «Игла». Погибли 49 украинских военнослужащих.

Уже год идет расследование — и в ноябре начальнику штаба АТО, генерал-майору Виктору Назарову по этому делу было предъявлено подозрение в служебной халатности, повлекшей тяжелые последствия.

Приказ о вылете самолетов в Луганск дал именно Назаров. При этом он проигнорировал данные радиоэлектронной разведки СБУ, предупредившей о засаде на наши самолеты по радиоперехватам; проигнорировал рапорты подразделений из аэропорта, которые предупреждали об угрозе и невозможности обеспечить безопасность полетов; проигнорировал обращения командования оперативного командования «Юг», которому подчинялись десантники и летчики, не посылать самолеты в аэропорт — ведь российские диверсанты уже сбили к тому времени несколько украинских вертолетов, а 6 июня над Славянском был сбит самолет-разведчик Ан-30.

В ходе следствия Главная военная прокуратура установила все обстоятельства преступления — были обнаружены место засады, трубы ракетных комплексов, из которых был сбит самолет, и захвачены еще не использованные ПЗРК. Опрошены все офицеры, и впервые в Украине проведена военно-тактическая экспертиза действий военного командования для оценки соответствия решений требованиям воинских уставов, тактики боевого применения и наставлений по оперативному управлению войсками.

Эксперты — действующие военные летчики, военнослужащие ВСУ — определили, что при любых курсовых углах захода на посадку самолет попадал в зону действия ракетных комплексов диверсантов, и что в этих условиях посадка должна была прикрываться с воздуха дополнительными силами самолетов и вертолетов. Без принятия мер подавления ПВО никакой возможности спасти самолет и людей у пилотов не было. Экипаж сделал все возможное. Стрелок-радист Ил-76 обнаружил пуск первой ракеты и сумел отвести угрозу, мгновенно выпустив тепловые ловушки. Но вторая ракета поразила самолет из мертвой зоны, ее пуска экипаж заметить не мог.

Эти материалы были достаточными, чтобы генеральный прокурор Виталий Ярема поддержал требование арестовать генерала Назарова и объявить ему подозрение. Надо отдать должное Яреме — в данном случае он пошел против воли президента. Уж слишком очевидны факты и заключения.

Назаров спрятался от ареста, постыдно получив справку о своей болезни в военном госпитале и спрятавшись в отдельную комфортабельную палату.

Однако под прямым давлением властей суд изменил Назарову меру пресечения на период следствия. Его выпустили под залог в 90 тысяч гривен.

После этого Назаров предпринял меры, чтобы сорвать следствие. Он до сих пор не счел возможным ознакомиться с материалами уголовного дела.

А затем командование ВСУ стало соучастником еще одного преступления. 6 марта начальник Генерального штаба Виктор Муженко вызвал якобы на совещание в Генштаб трех военных летчиков — экспертов по делу о гибели Ил-76, которые дали однозначный вывод о грубейших нарушениях при планировании операции. Но вместо совещания по теме на охраняемом военном объекте летчиков встретили… адвокаты Назарова.

Сразу после совещания в Генштабе с адвокатами Назарова военный летчик, старший летчик-испытатель Государственного научно-исследовательского центра Воздушных сил полковник Виктор Лукьянчук обратился в прокуратуру с заявлением, что эксперты подверглись со стороны адвокатов Назарова незаконному давлению и угрозам увольнения со службы в случае отказа изменить данные экспертные заключения в пользу Назарова.

Полковник Лукьянчук, который оставил дом и быт в Крыму и переехал в Украину, чтобы не изменять присяге, сделал гораздо большее. Он выступил публично, заявив о преступных действиях адвокатов на заседании комитета Верховной Рады по вопросам предотвращения и противодействия коррупции.

Такого откровенного и демонстративного незаконного давления на экспертов не позволяли себе даже бандиты Януковича. А ведь эксперты дали оценку тому, что как считает Назаров, можно и нужно оценить — уровню военного искусства Генштаба.

Несмотря на все скандалы, уголовные дела, Назаров продолжает служить и даже, по данным наших источников, повышен в должности — принято решение о его назначении первым заместителем начальника Генерального штаба.

На чем же строится защита Назарова? Почему они так нагло действуют и так уверены в своей безнаказанности? Потому что такова воля президента. Петру Алексеевичу нравится Муженко. Так сильно нравится, что он готов закрыть глаза на все. Ведь идет война, и как говорит Назаров, потери на войне неизбежны, это не трагедия, это всего лишь «среднестатистические данные».

Перед вылетом Ил-76 в Луганск Назаров запросил подтверждение вылета в… администрации президента. Порошенко вообще не был обязан рассматривать такое согласование — это исключительная компетенция военного командования. Но по непонятным причинам бумагу Назарова в АП подписали. Зачем? Почему генералы настолько безответственны, что в чисто тактических вопросах требуют переложить ответственность на гражданские власти? Да потому что плевать им на жизни людей, на «среднестатистические потери», им важно повязать руководство страны чернилами и кровью.

К слову, разрешение на вылет Ил-76 администрация президента до сих пор к материалам дела не приобщила.

Спустя год полностью расследованное дело по Ил-76 не может дойти до суда.

На прошлой неделе родственники погибших в самолете воинов провели предупредительную акцию на Майдане в Киеве, где потребовали начать суд и привлечь к ответственности генерала Назарова.

Несмотря на широкий резонанс в СМИ, власти на людей никак не отреагировали. Предпочли не заметить. Очевидно, точно такой сценарий замалчивания трагедии избран и по суду над виновными в трагедии в Иловайске.

Военное командование считает, что никакой ответственности за свои действия нести не должно. Прямо говорят — идет война, виноват противник, а также летчики, которые не туда полетели, солдаты, которые не захотели, техника, которая не завелась. Невиновны одни только генералы, им не за что отвечать. В суды ходят офицеры, солдаты, а генералам в суды ходить нельзя — они выше закона, они неприкасаемы.

А кто с этим не согласен — тот «агент Кремля». У начальника Генштаба появилась штатная группа пиарщиков, политконсультантов, которые выступают в интернете и на телеканалах, рассказывая, что критиковать генералов — значит подыгрывать врагу. В армии, где не хватает командирских кадров на передовой, где жесточайший дефицит всего и вся, находят немалые средства для найма целых пиар-агентств и адвокатских контор. Защита генералов от уголовной ответственности и справедливого суда приравнена властями к защите Родины. В кабинетах «Воздухофлотского военного округа» идут ожесточенные бои за генеральские шкуры, в то время как недостатки военного планирования продолжают собирать кровавые жертвы на фронте.

Закон? Ответственность? Хотя бы честь офицера? Нет, экс-депутат от Партии регионов Муженко и его подручный Назаров об этом не слышали.

Муженко спокойно игнорирует все приглашения на заседания комитетов Верховной Рады — он же «президентский человек», ему плевать на законодательную власть, на парламент, на следственные комиссии ВР. Вельможа.

Порошенко много говорит о борьбе с олигархами. А разве блокирование суда по Ил-76 и Иловайску — это не яркий пример олигархического поведения властей?

На День независимости 24 августа 2014-го, имея информацию о российском вторжении, Муженко спокойно полетел в Киев, чтобы получить погоны генерал-полковника, и принимал почести, пока российские танковые колонны завершали окружение украинских войск под Иловайском.

Изварино, Иловайск, Дебальцево, Донецкий аэропорт — все это стало возможным, потому что государство не предприняло меры к установлению ответственности за погибший Ил-76. Потом все эти ошибки повторялись и повторяются.

На самом деле избежать суда не удастся ни Муженко, ни Назарову.

Потому что с правовой точки зрения не война идет в Украине, а мир. И прокуратура обязана по каждому случаю гибели наших граждан, военных и гражданских лиц возбудить уголовное дело и дать оценку причинам этого. Слово «война» к уголовному делу не подошьешь, и если это дело не доведет до конца действующий генеральный прокурор Виктор Шокин и главный военный прокурор Анатолий Матиос, то потом, после смены власти, они сами могут стать фигурантами этого уголовного дела. Поэтому либо власть сама способствует справедливому суду, либо пусть потом не жалуется на последствия. Родственники погибших и боевые товарищи будут бороться за справедливость, и они уже это продемонстрировали.

И если действующие власти будут продолжать блокировать судебные процессы, значит, проводить их будет в другое время какая-то другая власть. Но на скамье подсудимых окажется гораздо более широкий круг лиц.

Израиль вел бесконечные войны за существование более 30 лет. У Израиля не было ни танков, ни пушек, ни тяжелого вооружения, ни военных училищ, ни военной промышленности, не хватало всего и вся. Но Израиль достиг победы не благодаря количеству и качеству техники. А благодаря качеству людей. В израильской армии самые высокие потери — среди командиров, потому что командир всегда идет в атаку первым, и первым платит за ошибки, и первым несет ответственность.

Израильская армия стала непобедимой, потому что ее командиры не посылают в бой, а ведут в бой. И именно потому там наивысшим доверием среди политиков пользуются бывшие военные лидеры. Они ведут к победе, а не платят смертями подчиненных за свою безответственность и трусость.

Суд по Ил-76 и Иловайску — это не просто установление виновных. Это расследование и приговор всей системе государственного управления, приговор феодальным кланам, которые уютно сплелись в государственных структурах, которые уверены, что можно править своими феодальными вотчинами бесконтрольно и безответственно.

Это суд над рабовладельческой психологией воспитанных советской властью командиров, где подчиненные — это расходный материал, где солдаты и офицеры обязаны терпеть по отношению к себе любое скотское и пренебрежительное отношение.

Муженко и Назаров обязаны получить свои приговоры и отвечать перед судом.

Чтобы никогда больше ни один генерал, ни один государственный деятель не посмел назвать гибель патриотов Украины «среднестатистическими потерями». Чтобы ни один командир не посмел сказать, что смерть гражданина — «это не трагедия».

Информация о материале

Опубликовано: 03 июня 2015

Метрополітен Кернеса відбився від АМКУ, який нав’язував прозорі правила гри на ринку реклами

Суд визнав недійсним рішення територіального відділення Антимонопольного комітету щодо зловживання монопольним становищем на ринку рекламних послуг у Харківському метрополітені. Про це йдеться у рішенніГосподарського суду Харківської області від 13 травня.

У лютому 2015 р. АМКУ наклав на КП «Харківський метрополітен» штраф в розмірі 68 тис грн. за порушення принципів конкуренції на ринку реклами у салонах вагонів рухомого складу метрополітену.

АМКУ вимагав ліквідувати норму, згідно з якою клієнт повинен платити за рекламні місця, якщо він ними тимчасово не користується.

Крім того, відомство вимагало інформувати через офіційний сайт КП «Харківський метрополітен» про вільні рекламні місця та впровадити порядок надання рекламних місць, попередньо погодивши його з Харківським відділення АМКУ.

Суд встановив, що АМКУ чотири рази виносило рішення оштрафувати метрополітен фактично за одне й те саме порушення. На думку суду, це свідчить про упереджені дії Антимонопольного комітету. Крім того, законодавством не передбачено обов’язок КП «Харківський метрополітен» інформувати про вільні рекламні площі на своєму сайті. А погодження порядку надання рекламних місць з АМКУ, на думку суду, є порушенням закону про рекламу.

Відтак суд визнав рішення АМКУ неправомірним, і позов КП «Харківський метрополітен» задовольнив в повному обсязі.

Раніше суд визнав недійсним рішення Антимонопольного комітету щодо монополізації КП «Харківський метрополітен» і ТОВ «РА Ньюборд» ринку реклами в вагонах метро.

Информация о материале

Опубликовано: 03 июня 2015

«Тереза могла сначала «заботливо» вытереть кровь на лице пленного, а потом хладнокровно его расстрелять»

Отпуская на свободу в Марьинке неприметного паренька в спортивном костюме, агент ФСБ Тереза даже не подозревала, что это разведчик батальона «Азов». На заседании Киевского райсуда Харькова Максим Ярош опознал пособницу боевиков и обвинил ее в убийствах украинских военнопленных.

Седьмого апреля сотрудники СБУ задержали предполагаемого организатора взрывов в Харькове, в том числе подрыва стелы на проспекте Правды — российскую гражданку Ларису Чубарову, уроженку Красноярского края, сотрудницу так называемого министерства государственной безопасности «ДНР» по прозвищу Тереза, которая координировала преступную деятельность диверсионных групп в Харьковской области. Во время обысков в квартире подозреваемой изъяли самодельное взрывное устройство, военное снаряжение и антиукраинскую символику.

Терезе объявили о подозрении по статьям «Посягательство на территориальную целостность Украины» и «Незаконное обращение с оружием». Информация о ее задержании была обнародована через СМИ. На телефон горячей линии СБУ стали поступать звонки от свидетелей, пострадавших от рук террористки. «У меня все оборвалось внутри, когда мне в Интернете попалась на глаза информация о Терезе, — вспоминает бывший боец батальона «Азов» Максим Ярош. — Еще не видя фотографии, сразу подумал: «Это она!»

 

Бывший детдомовец из Кривого Рога Максим Ярош стоял на Майдане от начала и до конца.

— Когда начались события на юго-востоке Украины, я от батальона «Азов» был послан разведать обстановку в Мариуполь, — вспоминает Максим. — Мне купили соответствующий прикид: спортивный костюм, тапочки. Немного выправили речь, сделали новый паспорт. В нем я значился жителем Донецка.

В Мариуполе был на подхвате у сепаратистов, которые базировались в захваченных административных зданиях. Копал, носил, забивал, волонтерил. Всегда держал при себе сигареты и банку сгущенки: угощая террористов, «снимал» информацию. Я не пью, не курю, вкуса кофе не понимаю, а тут, чтобы войти в роль своего парня, приходилось курить (правда, не взатяжку). А когда дело доходило до пива, просто выливал его себе на спину. Боевики потом еще головой крутили: «Ты что, напился, что от тебя так алкоголем несет?»

После того задания обосновался в Свято-Успенском монастыре, что возле Угледара Донецкой области. Заявился туда и сообщил батюшке, что хочу выехать в Россию через Донецк, но не желаю воевать. Меня в монастыре приняли. Батюшка там был пророссийский. Монастырь вовсю трудился на «ополчение»: рабочие делали гробы, и в них развозили оружие по домам террористов. Двое из них регулярно выезжали в Донецк на заработки. Говорили, что за вступление в «ополчение» им платили по 200 долларов, за каждого убитого украинца — еще по 200 долларов, а за сбитый вертолет давали награду 5 тысяч долларов.

Правда, такой меркантильный подход не слишком приветствовался, ведь многие воевали «за идею». «Идейным» тоже платили по 200 долларов за вступление в ряды «ополчения», но затем — никакой зарплаты, только паек. «Идейные», помню, корили «заробитчан». Дескать, там наши ребята умирают, а вы «бабки косите».

Я передавал сведения своим. Следил за батюшкой. Однажды сел в автобус с ним и какими-то людьми. Они развозили коробки и ящики по домам в Угледаре. Я понял, что это оружие. Не заметил, как автобус заехал на баррикады террористов. Вот тут-то я и попался. Мой паспорт остался у старшего нашей группы, так что меня как подозрительного беспаспортного гражданина отвезли в Марьинку (это пригород Донецка), в здание старой прокуратуры.

Там позвали бандита по кличке Бизон. Он посмотрел мне в глаза: «Это засланный казачок». Меня избили. Потом Бизон сказал: «Пять дней не кормить, не поить, он вам сам все расскажет».

Бросили в подвал. Это было в июле 2014 года. В подвале сидели местные — те, кто не хотел воевать на стороне «ДНР», и те, у которых «отжали» имущество. Однажды спросил у одного из мужчин: «А ты чего тут?» — «Да, понимаете, встречался с девушкой, дошло до секса, поехал покупать презервативы, а меня в аптеке за этим делом арестовали. «За что? — говорю «дээнэровцам». — Я ж за ополчение». Они спрашивают: «Твоя машина? Ты посиди пока, мы съездим на ней в разведку и потом тебя отпустим».

Этого мужика, владельца машины, бандиты заставляли работать на незаконных копанках. Он все надеялся, что автомобиль скоро вернут. Но однажды увидел во дворе свою машину: крыша обрезана, поставлен пулемет. Мужик был в истерике…

У меня взяли отпечатки пальцев и повезли в Донецк. А я в детстве, когда жил в интернате, украл велосипед, и за мной числилась условная судимость. Так они по отпечаткам пальцев узнали мои фамилию и имя — Ярош Максим. Фамилия приводила бандитов в неистовство. Они били меня прикладом («Это тебе за Яроша!»), заставляли мыть свои ботинки («О, сам Ярош мне ботинки моет!»), чистить оружие. Донимали меня вопросами, не родственник ли я того самого Яроша. Но я косил под дурачка, мол, попал сюда случайно. У меня это хорошо получалось, ведь я прошел детдом, убегал, бродил, неделями жил на улице.

Однажды подвал, где держали гражданских, начало затапливать и нас перевели в гаражи. Я узнал, что в одном из них сидят украинские военнопленные. Оттуда постоянно доносились крики. Бойцов допрашивали и в гараже, и в здании старой прокуратуры. У многих ребят на теле были патриотические наколки. На допросах их кололи в эти наколки штык-ножами. Слышал, как бандиты кричали: «Зачем ты наколки такие носишь?» Те в ответ: «Я украинец, потому и ношу!»

К гаражам приезжала женщина в военной форме. Все террористы грязные, в мазуте. А она всегда чистенькая, аккуратная, волосы заплетены в косу. Ее называли Терезой. На людях Тереза была с пленными сама любезность. Обращалась на вы. Улыбалась. Я подумал, что она раньше работала психологом или учителем. Такая добрая, так мягко разговаривала со всеми. Я просил ее меня отпустить. Она ответила: «Ну что вы, Максим! Не сейчас! Когда все это прекратится и мы арестуем Порошенко, я познакомлю вас со своей дочкой. Мы пойдем в ресторан, выпьем шампанского…»

— У Терезы действительно есть дочь?

— Я этого не знаю. О Терезе слышал лишь то, что она «с посылкой, с «железом» пришла», то есть прибыла с гуманитарным грузом из России по вербовке. Неизвестно, есть ли у нее семья вообще. По крайней мере, в отпуск она не торопилась. Боевики обычно неделю проводили в «ополчении», неделю дома. Помню, как один из них сказал другому: «Бери пример с Терезы, она уже сколько времени без выезда».

Тереза приходила к гаражам, где сидели «малые» (а наши бойцы были совсем молоденькими, до двадцати лет), и вызывала их на допрос. Однажды военнопленных вели по двору, и Тереза увидела, что у солдата на лице кровь. «Ой, что вы сделали с мальчиком? — сказала она. — Принесите ватку и спирт!» Заботливо вытерла кровь и… забрала парня на допрос. После того допроса парнишку буквально тащили, его ноги волочились по земле.

— Из плена можно было убежать?

— Можно, но по периметру территории были растяжки. Однажды один из сепаратистов, которого за какую-то провинность тоже держали в гаражах, убежал, попал на растяжку и погиб. Охранники ржали, говорили, мол, одним дураком стало меньше.

Как-то один из охранников (он нас жалел и по ночам выпускал, чтобы мы подышали свежим воздухом) выпустил нас в очередной раз. Мы увидели: в небе как будто звезды летают. Это были украинские беспилотники. «Значит, завтра начнется наступление», — решили.

На следующее утро началась суматоха: бандиты бегали, готовили оружие, выводили пленных/ Всем приказали держать руки за головой. Тереза, которая обычно была невозмутимой, вдруг занервничала. Крикнула гражданским пленным: «Что вы тут расселись! Вставайте, докажите, что вы нормальные, идите воевать!» Потом ее взгляд остановился на украинских солдатах, которых тоже вывели из гаража. Глаза их были заклеены скотчем. Бойцы стояли в двух-трех метрах от нас. Она им сказала: «Твари, из-за вас люди умирают на баррикадах. Берите оружие, искупите свою вину кровью». В общем, Тереза явно была в ярости. Такое ощущение, что бойцы АТО, наступая, «завалили» кого-то из ее друзей.

Потом Тереза повернулась к охраннику и, указав на украинского солдата, приказала: «Застрели его». Охранник стрелять отказался: «Комендант не давал команды. Может, они на обмен пойдут или еще куда-то…» Она крикнула: «Ты что, забыл, что я здесь старшая?» — выхватила пистолет Макарова, сорвала с глаз солдатика скотч и выстрелила ему в бедро. Боец закричал. Вторую пулю Тереза выпустила ему в голову, и парнишка замолк. Еще один солдатик, совсем пацан, начал от ужаса реветь, как раненый зверь. Она с него тоже сорвала повязку, дважды выстрелила ему в живот и добила пулей в голову.

У меня уже не было ни страха, ничего. Я столько пережил за это время, что чувствовал только ледяной холод внутри. Половину пленных, местных, террористы отпустили. Комендант спросил: «Что с Ярошем делать?» Одни охранники ответили: «Обыкновенный чувак, просто заблудился, отпусти его, пусть идет в ополчение». Другие решили: «В багажник его — и в Донецк на допрос…» Меня стали заталкивать в багажник автомобиля, я сопротивлялся, упирался ногами. Тут подошел здоровенный мордатый мужик, он все время что-то жевал, и сказал: «Пошел на х…, в багажнике будет лежать колбаса. Ее мы будем есть в дороге…»

Уже когда я уходил, меня догнал охранник, который отказывался стрелять в украинских военнопленных, и дал 35 гривен на дорогу. Он тоже прошел детдом и сочувствовал мне. Так что наше общее интернатское прошлое помогло: в плену меня били меньше других.

Я взял деньги и пошел. Уже вовсю шли бои. Силы АТО выбивали из Марьинки террористов. Город был заминирован, боевики взрывали радиоуправляемые фугасы, работала и наша, и их артиллерия. Иду, дышать трудно, весь в крови. Деревья срезаны осколками, спрятаться негде. Повсюду трупы боевиков.

Взрывы звучали все ближе. Я заметил бар, где пили пиво террористы. И не допили — их накрыло снарядами. Тела так и лежали кучей. Понимая, что меня может убить осколком или взрывной волной, я решил схорониться между трупами. Снял с них бронежилеты, укрылся и… уснул.

Когда проснулся, была тишина. Вскоре набрел на наши блокпосты… «Фамилия», — спрашивают. «Ярош». — «Ты че?» — «Да Ярош я, родине служу…»

После проверки вернулся в Кривой Рог, где жила моя любимая девушка Оля. К сожалению, мы теперь с ней расстались. Оля хотела, чтобы я все время был дома, а я уже не мог так жить.

— Как получилось, что вы с Терезой встретились в суде?

— Прочитал в Интернете информацию о задержанной террористке и приехал в СБУ. Мне показали несколько комбинаций фото разных женщин в разных обличьях. И каждый раз я узнавал Терезу.

Меня вызвали в Харьков, где шел суд. Я увидел Терезу, и меня затрясло. Нахлынули воспоминания.

— Она отреагировала на ваше появление?

— Эмоций — ноль. Она прекрасно собой владеет. Спросила, когда я был в плену, и заявила, что в это время она находилась в Крыму. Естественно, Тереза все отрицает. Утверждает, что ни к «ДНР», ни к «ЛНР» не имеет отношения и ни с кем не сотрудничала. Говорит: «Все, что происходит на сегодняшний день, — это фальсификация нашего милого прокурора, который стоит и улыбается, и следователя СБУ».

— У вас была очная ставка?

— Была. На очной ставке она смеялась, отказывалась от того, что мы знакомы: «Что вы? Этого не может быть! Вы кто по гороскопу?» Я смотрел на ее волосы и видел седину у корней, как тогда, в плену. Помнил ее привычку, разговаривая, поднимать брови — при этом на лбу не было ни морщинки, и эту седину, и ее улыбку, улыбку волка в овечьей шкуре… У меня нет ни малейшего сомнения, что это — Тереза. Я ей сказал: «Тем ребятам не было и двадцати. Ты обещала их отпустить домой, к маме, а сама расстреляла».

Не дожидаясь окончания судебного процесса, вернулся в Киев. Собираю документы, добиваюсь статуса участника боевых действий. Мечтаю получить образование и работать в правоохранительных органах.

— Фамилии военнопленных, которых расстреляла Тереза, установлены?

— Мне об этом ничего неизвестно. Я очень хотел бы знать имена этих ребят и прошу помочь мне установить их личности (мой телефон (097) 368−05−08). Один из них был в форме Нац­гвардии, а другой, как мне кажется, боец из «Правого сектора». Молодые парни с оселедцами и наколками патриотического характера. Они достойно вели себя в плену. О пощаде не молили…

P. S. Учитывая уже полученные сведения, а также для полного и всестороннего расследования всех эпизодов преступной деятельности гражданки России Ларисы Чубаровой, Служба безопасности Украины призывает граждан, которые пострадали от действий террористки по прозвищу Тереза, давать свидетельства по телефону 0−800−501−482 или по адресу электронной почты Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript..

Информация о материале

Опубликовано: 02 июня 2015

Несколько подсказок для налоговой

В украинских госведомствах стало своеобразным трендом назначать руководителями выходцев из бизнеса. Логика подобных кадровых решений ясна: от таких людей ждут гораздо большего, чем от «хозяйственников» эпохи 1980-1990-х годов. От них требуют свежего взгляда на старые проблемы и европейских подходов к их решению, реформ и революционных идей по борьбе с коррупцией.

Одно из последних назначений подобного формата - новый глава Государственной фискальной службы Роман Насиров. Бывший инвестбанкир, который работал в инвесткомпании Concorde Capital в Лондоне, а позже - в украинском представительстве «Ренессанс капитал», экс-глава парламентского комитета по налогам и таможенной политике прошел сложный конкурс и опередив несколько десятков конкурентов.

Министр финансов Наталья Яресько, представляя Насирова, очертила первоочередные задачи, стоящие перед ним.

Сюрпризов не было, поскольку Яресько вменила новому главе ГФС борьбу с коррупцией, усиление кадрового состава ведомства и ускорение налоговой реформы.

Однако аналогичные задачи стояли и перед экс-главой ГФС Игорем Билоусом, который с ними не совсем справился, покинув пост почти со скандалом. А ведь Насиров получил ГФС в значительно худшем состоянии, чем его предшественник, и работы у него в разы больше, чем у Билоуса.

Поэтому и риски потерпеть крах у новоиспеченного руководителя службы очень высоки. Особенно если он будет идти вразрез с интересами налогоплательщиков и не прислушиваться к их мнению.

Разумеется, первоочередным вопросом для Насирова должна стать коррупция и кадровый потенциал фискальной службы. Именно из-за непрофессионализма, как правило, начинаются поборы со стороны инспекторов, которые видят в своем рабочем месте исключительно источник дополнительного дохода.

Причем зачистку или, как принято говорить, «люстрацию» нужно начинать даже не с центрального аппарата ГФС, а с региональных подразделений, где жалобы бизнеса и граждан на неуемность фискалов особенно сильны.

Слабые кадры - это именно то, на чем в свое время обжегся Билоус, и продуктивную работу над его ошибками ожидают от Насирова. Огромный пласт проблем связан с запутанностью налогообложения и непредсказуемостью внесения изменений в налоговое законодательство.

Достаточно вспомнить, сколько раз с начала 2014 года пересматривались ставки и механизм налогообложения физлиц, как спешно вводились НДС-счета, как вслед за ликвидацией старых налогов появлялись новые сборы и платежи.

Пока 28 стран Евросоюза вырабатывают общие стандарты налогообложения, Украина придумывает свои. Пока фискальная политика страны направлена на «отжим» денег из рядовых налогоплательщиков и работодателей.

Справится ли с этой закостенелой идеологией Насиров? Большой вопрос, однако новый глава ГФС должен к этому стремиться.

Требования очевидны: снижение налогового давления, уменьшение количества налогов, установление моратория на возможность криминального производства по несогласованным налоговым обязательствам, из-за чего страдает весь бизнес.

Таможня - еще одна задача со многими неизвестными. По разным оценкам, доля контрабанды колеблется от 20% до 30% ввозимых в страну товаров. Какими путями попадает в Украину «белая» продукция, тоже говорить не нужно. Важнее понять, как справиться с тотальной коррупцией на таможне.

Эта задача тоже ложится на плечи Насирова. Он уже отрапортовал об успехах, рассказав о колонне из ста нелегальных фур, задержанных по дороге в Россию. Была это показательная акция или начало большой чистки, покажет время.

Не меньше сложностей связано с прозрачностью работы ГФС и недоверием к службе. Как их решить? Садиться, слушать и договариваться с бизнесом и обществом, дискутировать с другими органами исполнительной власти.

Идеальный вариант для этого - создание общественной коллегии, как это было в 2005 году. Ее делегаты - общественники и представители малого и среднего бизнеса - могли присутствовать на заседании комитета и обсуждать инициативы депутатов или планируемые изменения в Налоговый кодекс.

Насиров, будучи главой парламентского комитета, пытался возродить коллегию, но потерпел неудачу. Сейчас у него есть еще один шанс, и он, хочется верить, им воспользуется. Иначе кристально чистой налоговой реформы в Украине, на чем настаивают Яресько и весь Кабмин, не будет.

Сама реформа - тоже предмет споров. Они касаются не только количества налогов, размера ставок, проверок и штрафов, а в большей степени - обманутых обещаний, которыми кормят население и бизнес. В итоге принимаются спорные нормы, которые лишь усложняют жизнь налогоплательщикам.

Яркий пример - изменения в механизм взимания ЕСВ, презентованные как благо. Налогоплательщикам никто не рассказал, что применение понижающего коэффициента к ставке соцвзноса возможно лишь при выполнении целого ряда условий. Большинству работодателей эти условия оказались не под силу.

Это же касается и сокращения перечня налоговых льгот, и сомнительного механизма взимания налога на недвижимость, ставки которого регулируют местные советы, и скрытой «реформы» единого налога, вследствие которой аграрии с 2015 года отчисляют в бюджет в 15-20 раз больше, чем ранее.

Поэтому работы у Насирова - хоть отбавляй. Ему придется использовать весь свой опыт финансиста, чтобы реформировать ГФС, лоббировать интересы налогоплательщиков на комитетских слушаниях, собраниях парламентских фракций и коалиции, а также как можно быстрее запустить налоговую реформу.

Времени на это у нового главы ГФС мало, ведь Минфин уже к осени ждет кардинальных изменений в налоговое законодательство. Кредита доверия у Насирова еще меньше, поскольку от него ждут не обещаний, а конкретных шагов.

В слова, увы, налогоплательщики уже не поверят.

Информация о материале

Опубликовано: 02 июня 2015