Главная

Дилема української інтелектуальної власності

Україна як одна з багатьох країн, що розвиваються, останні 20 років не раз стикалася із зовнішнім тиском щодо прав інтелектуальної власності - ІВ. Щодо України цей тиск чиниться різними джерелами і каналами, але завжди має одну мету: зміцнення української системи прав інтелектуальної власності. На міжнародному рівні Світова організація торгівлі стандартизувала закони про ІВ в угоді про пов'язані з торгівлею аспекти прав інтелектуальної власності - TRIPS. Укладена 1994 року угода передбачає мінімальні стандарти для внутрішнього захисту ІВ, а також карні процедури та штрафи до порушників прав ІВ. Будь-яка країна, яка хоче приєднатися до СОТ, повинна ратифікувати угоду TRIPS.

Як і в інших країнах, що розвиваються, бажання України отримати доступ до прибуткових ринків, який приходить з членством у СОТ, переважили її небажання до реалізації захисту ІВ та карних механізмів, закріплених в угоді TRIPS.

Якщо брати континентальні масштаби, Україна потребує посилення захисту ІВ для виконання своїх зобов'язань перед ЄС згідно з поглибленою та всеосяжною угодою про вільну торгівлю - ПВУВТ, підписаною 27 червня 2014 року в межах ширшої угоди про асоціацію між Україною та ЄС.

Положення ПВУВТ про ІВ доповнюють положення угоди TRIPS і передбачають аналогічні карні заходи.

Останній, але не менш важливий момент: Україна була ціллю інтенсивного одностороннього тиску з боку Торговельного представництва США.

Починаючи з 1989 року, Торговельне представництво США оприлюднює звіти про такі країни, як Україна, що не забезпечують ефективну правову охорону ІВ відповідно до розділу 301 закону про торгівлю 1974 року.

Проблемні країни можуть бути внесені до переліку країн пріоритетного спостереження для забезпечення «підвищеної уваги» в проблемних питаннях або можуть отримати статус «пріоритетної зарубіжної країни» і стати об'єктом піврічного розслідування та односторонніх торговельних санкцій з боку США.

Вперше Україна отримала такий статус у 2001 році, потім піднялася у переліку країн пріоритетного спостереження в 2006 році, а в 2013 році знову ввійшла до списку «пріоритетних зарубіжних країн». Нині Україна перебуває у переліку країн пріоритетного спостереження.

Стан системи захисту

Якою на цьому тлі є система захисту та реалізації прав ІВ України порівняно з іншими країнами?

Розпочнемо з патентних прав. Зручний спосіб вимірювання сили патентних прав країни - це індекс, який започаткували Хінарте і Парк 1997 року.

Охоплюючи п'ять складових патентного законодавства - захист шляхом патентування, членство в міжнародних договорах, тривалість захисту, метод примусового виконання й обмеження патентних прав, - показник індексу набуває значення від нуля до п'яти залежно від кількості задоволених умов.

На першому малюнку наведено значення індексу відносно ВВП на душу населення у 120 країнах за 2010 рік - останній рік, за який доступні дані.

На другому малюнку показані дані для України і середнє значення інших 199 країн з 1995 року по 2010 рік. Україна отримала 3,88 бала за свої патентні права у 2010 році, тоді як середнє значення дорівнювало 3,275.

Тридцять одна країна випередила Україну в 2010 році, і це були більш розвинені країни, якщо порівнювати доходи на душу населення. Далі з другого малюнка стає зрозуміло, що показник України не змінювався у 1995-2005 роках і почав підніматися десь між 2005 роком і 2010 роком.

Таке зростання відбулося завдяки ратифікації угоди TRIPS у 2008 році. Решта країн активніше зміцнювала свої патентні права. Кожні п'ять років крива середнього значення дещо зростала.

Для висвітлення питання про захист авторських прав можна скористатися індексом авторського права Рейнольдса (2003) і Парка (2005), що охоплює чотири показники захисту авторських прав - сфера дії, використання, здійснення, членство в міжнародних договорах - із шкалою від нуля до чотирьох.

Повторюючи вказані методи аналізу з використанням захисту авторських прав, два наступні малюнки показують, що Україна пропонує слабкий захист у сфері захисту ІВ. У 2010 році вона набрала лише 2,46 бала при середньому значенні 2,58. Таким чином, Україна відстала від 62 країн із 116, вісім з яких є менш розвинутими.

Четвертий малюнок показує, що з 1995 року Україна доклала певних зусиль до посилення захисту авторських прав, але у 2010 році її показник залишився нижчим від середнього значення. Україна отримала шквал критики за слабкий правовий захист авторських прав та увагу Торговельного представництва США.

Класичні аргументи «за» і «проти»

Можна припустити, що прогрес у посиленні правового захисту майнових прав був дещо повільним порівняно з країнами з подібним рівнем розвитку.

Україна зацікавлена у зміцненні захисту майнових прав, чи реформи у цій сфері - лише ціна, яку потрібно заплатити за доступ до ринків СОТ, ЄС та США? У ширшому сенсі - які є аргументи «за» і «проти» посиленого захисту ІВ?

Аргументи з наукових посібників на користь захисту ІВ полягають у тому, що це стимулює авторів і виробників до інновацій та нових винаходів, на певний час усуваючи з ринку копіювальників та наслідувачів. Це дозволяє авторам і виробникам одноосібно окупити свої витрати, які були вкладені у певний винахід.

Критики говорять, що заходи із захисту прав інтелектуальної власності підвищують ціни на захищені продукти і перешкоджають поширенню нових технологій.

У світлі цих аргументів оптимальним рівнем захисту ІВ буде золота середина, яка відновить рівновагу між сприянням інноваціям і витратами на їх створення.

Вплив глобалізації

Наведений аналіз часто застосовується і нині, але він ігнорує одне з ключових міркувань: міжнародний аспект ІВ. Сучасна економіка взаємопов'язана, і політика однієї країни у сфері захисту ІВ може впливати на політику інших країн.

Законодавці, перед якими поставлене завдання модернізації системи правового захисту ІВ, повинні враховувати таку взаємозалежність. Внесення питання захисту ІВ на порядок денний Уругвайського раунду багатосторонніх торговельних переговорів було спірним кроком з боку США та їхніх прибічників.

Прихильники глобальної реформи ІВ стверджують: посилена система правового захисту ІВ допомагає країнам, що розвиваються, отримати приплив інноваційних продуктів і технологій на внутрішні ринки.

Противники заперечують: посилений захист у країнах, що розвиваються, діє як бар'єр для законної торгівлі продуктами-імітаторами. Він дозволяє іноземним корпораціям незаконно накручувати ціни за рахунок знедолених споживачів.

Що ми зрозуміли

Емпіричні дослідження підтримують твердження, що посилення правового захисту ІВ у країнах, що розвиваються, сприяє доступу цих країн до іноземних технологій.

Як дослідила Івус (2010), таке зміцнення в межах угоди TRIPS у країнах, що розвиваються, сприяло зростанню імпорту інноваційних продуктів у галузях, яким найбільше потрібен захист патентних прав. Найголовніше - підвищення вартості імпорту - було обумовлене збільшенням кількості, а не підвищенням цін.

Це свідчить про те, що посилений захист ІВ не обмежує доступ країнам, що розвиваються, до інноваційних продуктів і технологій, сприяючи підвищенню цін.

Результати Івус (2015) знову показують, що патентний захист - це суттєвий інституційний фактор у рішенні компаній США стосовно того, чи представляти нові продукти та процеси на ринках країн, що розвиваються.

У відповідь на посилення режимів патентного права в країнах, що розвиваються, розширюється асортимент продукції, яка імпортується із США.

Аналізуючи дані з різних фірм Східної Європи та колишнього Радянського Союзу, Яворчик (2004) дослідила, що слабка система захисту патентних прав відштовхує іноземних інвесторів від високотехнологічних галузей.

Бранстеттер (2006) вивчав реакцію транснаціональних компаній США на реформування сфери ІВ у країнах перебування з 1982 року по 1999 рік.

Він знайшов позитивний вплив на сплату роялті за технології, передані філіям, витрати на проведення наукових досліджень та розробок філій і на загальний рівень зарубіжних заявок на патенти.

Бранстеттер та інші (2011) виявили, що багатонаціональна діяльність США розширила подальшу реформу захисту ІВ. Крім того, зросло промислове виробництво в країнах, які втілюють реформи.

Ці результати показують: спад у наслідувальній діяльності країн, які втілюють реформи, невеликий, і його компенсує розширення багатонаціональної діяльності.

Висновок

Відносини України з ІВ непрості і все ще неврегульовані. Доки нехтуватимуться аспекти ІВ, наприклад, захист авторських прав, на Україну й далі тиснутимуть з-за кордону, і нависатиме перспектива виключення з прибуткових ринків.

Емпіричні докази свідчать, що плюси запровадження посиленого захисту ІВ переважають мінуси, зокрема, втрату наслідувальної продукції та ринків.

Однак не зникає відчуття, що узгодження внутрішнього законодавства з вимогами розвинутих країн більш вигідне розвинутим країнам і багатонаціональним конгломератам, ніж вітчизняним споживачам і підприємствам.

Реформування ІВ здається гіркою пігулкою, але є докази, що в інтересах України її проковтнути.

Информация о материале

Опубликовано: 09 июля 2015

Нужна профессиональная армия

Да, нам нужна профессиональная армия. Год назад еще можно было оправдать мобилизацию - войскам срочно нужны были людские ресурсы; сегодня архаичный принцип комплектования не соответствует характеру угроз. Мы воюем не с «ополченцами», мы воюем с профессионалами, и делать это надо тоже профессионально.

Строительство профессиональной армии вовсе не означает полную демобилизацию, и разрушение всего, что до сих пор было создано. И профессиональная армия не стоит так дорого, как уверяют импотенты в лампасах и белых воротничках, оправдывающие собственную беспомощность.

Сначала надо озаботиться созданием кадрового резерва - необходимо построить систему военного всеобуча населения. При каждом райцентре должны быть созданы учебные роты территориальной обороны; в каждой области - учебные батальоны. Учебные части должны иметь свои полигоны, казармы, достаточные запасы стрелкового оружия и боеприпасов, легкую бронетехнику - для подготовки резервистов и развертывания на их базе боевых подразделений в случае начала большой войны. Местное население, приписанное к центрам подготовки, должно призываться поочередно на неделю-две - для минимально необходимого начального обучения, и постоянной периодической подготовки.

Срочную службу на переходной период следует сохранить, сделав ее более привлекательной для молодежи. Срок службы можно сократить до 1 года, увеличив одновременно - до 2-3 тысяч - размер денежного содержания. Военнослужащие срочной службы, как и сейчас, не должны принимать участие в боевых действиях во время военного конфликта малой интенсивности.

Новую армию надо строить постепенно - создавать одну за одной профессиональные бригады, полки и батальоны. «Создавать» - не значит комплектовать контрактниками. Необходимо создать все условия, чтобы патриотично настроенные, мотивированные бойцы, в первую очередь те, кто уже прослужил в зоне АТО, стремились попасть на службу во вновь создаваемые или реорганизуемые воинские части. Компетентные командиры, современное вооружение, средства связи и управления, понятные боевые задачи, высокий уровень оплаты ратного труда и широкие социальные гарантии - всё это должно привлекать на службу в профессиональную армию лучших бойцов. Зачисление в штат должно происходить только на конкурсной основе; необходим самый жесткий отбор.

Не надо «изобретать велосипед». В деле строительства новых вооруженных сил надо использовать стандарты НАТО, и мировой опыт создания успешных профессиональных армий и воинских формирований. Пригодится опыт армий США, Великобритании, Польши, Хорватии, Французского легиона…

Стоимость профессиональной армии искусственно завышается противниками глубокой военной реформы, которым, очевидно, в новых Вооруженных силах места уже не найдется. Нам не нужна профессиональная армию численностью 250 тысяч человек. Нам не нужно и такое количество срочников и мобилизованных - сегодня воюют не числом, а умением. Речь идет о создании костяка Вооруженных сил - боевых подразделений на профессиональной основе.

В зоне АТО находится - по данным открытой печати - группировка из 50 тысяч военнослужащих; несколько тысяч из которых - кадровые профессионалы, прочие - мобилизованные граждане с минимальной военной подготовкой. Понятно, что если бы мы располагали достаточным количеством профессионалов, то группировку в зоне АТО можно было бы сократить без ущерба для боеспособности до 40 или 30 тысяч человек. Гораздо лучше подготовленных, вооруженных и оснащенных, непьющих.

Простой расчет: сегодня 50 тыс. мобилизованных получают - в среднем - денежное содержание в размере 6000 грн в месяц (с учетом «боевых»). В месяц выходит 300 млн грн. Группировка профессионалов численностью 30 тыс. со средним размером денежного содержания 25000 грн будет обходиться в 750 млн грн.

Разница в 450 млн между содержанием воюющей группировки мобилизованных и профессионалов может показаться огромной, если только мы не учитываем очевидные потери для экономики, из которой забирают трудоспособное население по мобилизации. А также: постоянные небоевые потери из-за пьянства и отсутствия должной мотивации; потери территорий, военной техники, разрушение гражданской инфраструктуры, потери раненными и убитыми в ходе боестолкновений; постоянную «утерю» мобилизованными тепловизоров, приборов ночного видения, радиостанций, и другого имущества, которым снабжает их общество через волонтеров; потери в боевой технике, транспортных средствах, вооружениях вследствие неквалифицированной эксплуатации и отсутствия должного уровня обслуживания…

Наша задача на этой войне - отправить как можно больше российских «отпускников» и «добровольцев» обратно на родину. В гробах. Это отобьет у соседей охоту вмешиваться в наши дела. При этом наши потери должны быть минимальными. Сделать это могут только профессионалы.

Информация о материале

Опубликовано: 09 июля 2015

Все равно не платили

Предприятиям, осуществляющим добычу природного газа в рамках договоров о совместной деятельности (СД), предлагается снизить ставку ренты с нынешних 70% до 0. По мнению автора инициативы Юлии Тимошенко, это улучшит экономику местных предприятий и позволит добиться удешевления стоимости газа для внутренних потребителей. Ощутят ли украинцы это благо — большой вопрос. Ведь первые бенефициары законопроекта — частные участники рынка, так как кроме обнуления сборов для СД предлагается упростить жизнь всем коллегам по цеху. Так, для компаний, поднимающих газ с отметки до 5 км, ставка может быть снижена с 55 до 35%. А для тех, кто эксплуатирует более глубокие скважины, предлагается снизить акциз с 28 до 15%.

Если предложение найдет поддержку, украинский газовый рынок фактически вернется к условиям работы прошлого года. Негатива в этом нет. Во­-первых, потому что ныне действующие акцизы вводились временно. Поэтому их планируемая отмена — скорее запоздалая попытка восстановления статус-кво, чем способ создать тепличные условия для газодобытчиков.

Во­-вторых, эксперимент по работе рынка в условиях высоких ставок себя не оправдал. Так, за пять месяцев 2015 года госбюджет получил на 3 млрд. грн. меньше рентных сборов, чем планировалось, из-за того что многие компании просто отказываются платить высокую ренту. Принятие законопроекта может снять эту проблему.

Но эйфорию по этому поводу испытывают далеко не все. Так, оппоненты Тимошенко считают, что ее инициатива является прямым лоббированием интересов клана газовщиков. В этом контексте упоминается оппозиционный депутат Александр Онищенко, который курирует целый ряд профильных компаний. Правда, эксперты считают, что отдельный акцент на этом бизнесмене является частью операции по готовящейся смене близкого ему главы Минэкологии Игоря Шевченко. Формально Игорь Анатольевич назначен на министерскую должность по квоте БЮТ, поэтому стартовавшая кампания по его отстранению наносит удар и по Онищенко, и по Тимошенко.

Таким образом, оппоненты лидера БЮТ получают двойную выгоду. Правда, упрек в адрес Юлии Владимировны в том, что ее законодательная инициатива работает в первую очередь на Онищенко, низкопробный. Хотя бы потому, что этот бизнесмен далеко не самый крупный игрок на рынке. Мощнее его в разы Игорь Коломойский, Николай Злочевский, Виктор Пинчук, Ринат Ахметов и Дмитрий Фирташ. Почти со всеми у Тимошенко давние счеты. И получается, что, продвигая проект, они настаивают на облегчении жизни своих непримиримых оппонентов, что нереально.

Такая нестыковка заставляет искать иные причины инициатив. Циники считают, что это может быть банальным началом подготовки к осенним местным выборам. Впрочем, истинная мотивация Юлии Владимировны не первостепенна.

Предлагаемое снижение налоговой нагрузки является не чем иным, как внеочередным изменением правил игры. А именно это и отпугивает газодобытчиков от серьезных вложений в отрасль. Ведь постоянная смена распорядка делает невозможным просчет окупаемости инвестиций. Это наносит рынку больше вреда, чем любая высокая ставка, которую, кстати, участники промысла обходят элементарно просто.

Для этого любому добытчику достаточно сбывать свой ресурс близким компаниям по минимальной цене (на которую и начисляется налог), а после этого продавать газ уже по рыночному тарифу. Скорее всего, эта практика будет продолжена газовщиками даже при снижении акциза.

Но считать, что законопроект №2835 несет лишь негатив, несправедливо. Наверняка такого мнения придерживается Игорь Коломойский, которому эта инициатива принесет не только многомиллионную экономию средств на уплате налогов, но и фактическое сохранение газового бизнеса. Ведь невольно запущенная Тимошенко отставка Шевченко отменяет озвученные на днях планы Минэкологии по аннулирова­нию спецразрешений для ПАО «Укрнафта» за 5 млрд. грн. налогового долга. Или как минимум откладывает их на неопределенный срок.

Информация о материале

Опубликовано: 09 июля 2015

Время филистеров

Шестая волна мобилизации ну никак не напоминает волну, даже в принципе. Некогда грозный военкоматский подводный вулкан все еще пыхтит и обильно извергает из себя поток повесток в армию. Но на общем политическом мелководье он — не что иное, как бумажный гейзер, который сам по себе красив и впечатляющ, но даже на небольшом удалении уже никого не затрагивает. Такое себе милитаристское оригами.

Одновременно с этим последовательные попытки, мягко говоря, упорядочивания добровольческого и волонтерского движений не встречают встречных симпатий ни среди добровольцев, ни среди волонтеров. Казалось бы, структуризация вооруженных и в массе своей не имеющих военного опыта людей — дело правильное, хоть с точки зрения стратегии, хоть для сохранения их отважных, но зачастую бестолковых голов. Но то, что выдается за стратегию, во всяком случае, в ее открытом, гражданском измерении, таковой совершенно не является.

Может, это такой коварный план украинских политиков и военачальников — системно «включать дурака», чтобы враг потерял бдительность, но, похоже, кнопка «выкл.» в этой приставке совсем сломалась. И если массам не понятны витиеватые речи отцов нации, то совершенно плевать на любые тайные договоренности с Западом и коварные планы. Массы, не заморачиваясь, назовут таких лидеров трусами, саботажниками и предателями. При этом реальным героям и настоящим командирам (а их много) в массовом сознании отводится все меньше места. Осознание того, что в целом-то армия наша становится лучше, но военно-политическое руководство мычит день ото дня что-то уж вовсе невнятное, порождает пресловутый когнитивный диссонанс, в условиях войны провоцирующий социальный взрыв, который, в свою очередь, конечно же, опционально учитывается Кремлем.

Это достаточно эффективные и низкобюджетные технологии вражеского влияния — всего-то и нужно обращать внимание правдолюбцев на волокиту, хамство, невежество и прочие традиционные бюрократические черты. Следовать журналистским стандартам — всегда выслушивать противоположную сторону, да почаще. При этом, разумеется, полностью игнорировать любую позитивную динамику.

Понятно уже, что ни наша приснопамятная «майданная троица», ни сам Петр свет Алексеевич — ни разу не воинственные люди, хоть увешайся они с ног до головы автоматами поверх летнего (вне зависимости от сезона) камуфляжа, ладно скроенного под не очень спортивные фигуры. Ну и не царское это дело — изображать мальчишей-кибальчишей, последнюю надежду нации. Оно у распоследнего селянина вызывает вопрос — зачем им эти игры в вип-войнушку?

Надо полагать, что свита говорит им о необходимости личного примера и все такое. Но люди, желающие воевать безо всяких дополнительных мотиваций, обламываются, а на их место военкомы волокут совершенно малопригодных к воинской службе доходяг телом и духом от рождения, которые не в состоянии ни убежать, ни откупиться.

То есть имеем плохо артикулируемый формат Минских соглашений, который совершенно непонятен обществу в любой его части и который в нашем политическом сурдопереводе вообще теряет смысл. Имеем политикум, который в стотыщпятисотый раз занимается борьбой с коррупцией вместо остановки ее источника — контрабанды; бесконечным реформированием экономики вместо ареста и возвращения в бюджет преступных активов прежней власти; копанием рвов, блиндажей, дотов и окопов на линии разграничения вместо наступательных операций. О попытке представить партизан уголовными преступниками даже говорить без обсценной лексики трудно. Дело «Равликов» — вообще позорище, чтобы не сказать в лексиконе организаторов — «подстава». И так далее.

И на этом фоне, не давая внятного ответа на вопрос — за кого и против кого мы в таком случае воюем? — военкоматы гонят шестую волну.

Нет, зайти к Кернесу на сходняк и попытаться забрить там парочку молодых бройлеров — это, как минимум, красиво, спору нет. Как и арест кого-то-там прямо на заседании Кабмина. Для этого можно было бы выпускать надувных резиновых министров и генералов, чтобы по-всякому использовать. Были же в Японии когда-то в корпорациях чучела начальников и палка рядом. Ну а у нас было бы сообразно последней либеральной брачной моде: потешились — и сразу в наручники. Или наоборот, неважно.

Но с таким же успехом можно было бы выпускать и надувных призывников. Стояли бы на передовой, как глиняная армия китайских императорских солдат, только знай, воздух подкачивай — все равно же в ответ стрелять нельзя. На крайний случай — включать звуковые установки с саундтреками хорового исполнения национального гимна на фоне перестрелки. ОБСЕ была бы страшно довольна.

Национальная идея от этого бы только выиграла. Поскольку в массе своей она осталась как национализм — идеология безгосударственной нации, демонстративно борющейся за обретение государственности.

Создавшееся украинское государство и ныне, и присно ни в каком виде, и ни при какой власти не отвечало этим национальным запросам. Тем самым не давая шанса воинственному национализму естественным образом трансформироваться в гражданский, созидательный патриотизм.

А тут война. И, казалось бы, национализму самое место там, на передовой. Но вот ведь какое дело — они же, не ровен час, могут взять и выиграть. В истории такое не раз бывало, когда сотни бесстрашных головорезов, начиная с пресловутых техасских рейнджеров, бивавших мексиканцев после Аламо, разбивали во много раз превосходящие регулярные силы противника.

Сегодня уже любой человек, следящий за развитием событий, укажет на такие, бывшие возможными, шансы — наглые захваты СБУ и ОГА в Донецке и Луганске, Карачун, загадочный уход Гиркина из Славянска, сиротливо катающаяся «Нона», первый «гумконвой» и прочие моменты.

И этот же человек вам скажет, что большой бизнес и «договорняки» породили очевидное разочарование и растущее разложение несущей ежедневные потери, но так и невоюющей армии. Такая армия становится обузой и внутренней угрозой. Одно дело — пытаться бороться с коррупцией чиновников, совсем другое — с коррупцией массы вооруженных людей.

(Справедливости ради здесь нужно заметить, что по ту сторону линии фронта дела еще хуже — «военторг» скудеет, отжатое переотжимается по третьему разу с показательными казнями «паперэдников». С водой, едой и электричеством — плохо, а еще даже не осень. А еще Москаль. А с идейностью после последних кремлевских заявлений о том, что никто сепаратистам ничего не обещал — вообще тоска. Если бы не контрабанда угля и топлива, могли бы уже чеканить свою деньгу, как ИГИЛ — все равно купить на нее было бы нечего).

Итак, у нас вооруженные и небогатые люди получают совсем другую мотивацию находиться на войне, нежели мотивация националистическая или патриотическая. Потому что каждый боец, глядя на судьбу товаров и грузов, перемещаемых через блокпосты и мимо них (начиная с Крыма, кстати), подумает: а я что, лох, что ли? Им всем можно, а мне нельзя?

В этих условиях национализм совершает инволюционное движение — к кастовому, жертвенному, орденскому сознанию военно-политической элиты. Способной на самопожертвование, но так же и на наказание коллаборационистов — как явных, так и мнимых. Причем человеку с высокими, заоблачными идеологическими мотивациями (начиная с Гаврилы Принципа) всегда легче подсунуть ложную либо демонстративную, а поэтому более уязвимую, но зато пафосную мишень.

Патриотизм превращается в неотчетливое и ни к чему не обязывающее мировоззрение либералов. Поскольку социальные лифты для них отсутствуют, а реформирование оказывается дымящейся похлебкой, нарисованной на холсте, которым был затянут пустой очаг папы Буратино. Но и в таком холостом виде украинский патриотизм встречает сдержанное неодобрение еврочиновников, поскольку напоминает им о тех двадцати восьми собственных угрозах, могущих разнести ЕС в клочья. А тут еще Украина со своей революцией. А ну как у них получится, и высшие ценности возьмут верх над кредитными обязательствами?

Что остается в прикупе?

Лет сто назад было такое слово — «филистер», означавшее самодовольного мещанина, невежественного обывателя, отличающегося лицемерным, ханжеским поведением. То есть, говоря современным языком, наглого жлоба, использующего патриотическую демагогию для обдирания наивных лохов.

Достаточно заурядное явление, которому даже был посвящен культурологический сборник «Жлобология». Но в условиях войны филистер превращается в натурального упыря, поскольку всячески способствует выпихиванию на войну совершенно бесполезного для нее человеческого материала.

Ведь реально полезный, националистический элемент, как говорилось, власть опасается туда пускать, а умеренно полезный, патриотический тем временем вовсю бухает и проходит «краткий курс молодого коррупционера», если, конечно, не подстрелят. Готовится к мирной жизни.

Шестая волна выглядит трагикомично. В первую очередь из-за того, что ее политико-правовое обоснование, настроения масс (именно масс из совсем глубинки), информационный фон с надувающимися и никак не лопающимися коррупционными пузырями, непонятные кадровые перестановки и еще менее внятные их объяснения — все это находится на совершенно разных, непересекающихся плоскостях, возможно даже в разных измерениях.

Острый дефицит политической воли, кроме врожденных финансово-политических дефектов, определяется еще и охладевающей симпатией к дефективным Запада, понимающего, что в случае чего ему же эту политическую волю и оплачивать. Нести все риски и издержки без каких-либо гарантий. Тут только ввяжись — наверное, дешевле было бы оккупировать. Или поставить какую-нибудь надувную хунту, чтобы вообще молчала и ничего, кроме воздуха, не потребляла.

Слово «филистер» приобрело внебиблейский смысл в 1693 г., когда горожане-бюргеры, убили в Иене буйного пьяного студента. По одной из версий, его пристрелил смешанный городской патруль, следивший за порядком, или, как тогда говорили, за нравственностью. И пастор Гётце на его похоронах, пользуясь естественной для протестанта ветхозаветной лексикой, обозвал враждебных студентам мещан «филистерами». А обыватели-бюргеры для «безнравственных» студентов были тем же, чем библейские филистимляне-»филистеры» для иудеев, то есть врагами.

Именно так (вне правового контекста) воспринимаются массами сейчас попытки власти (совершенно разными силовиками и органами правопорядка) то ли навести порядок, то ли применить репрессии против вооруженных «студентов». Скорее всего, и то, и другое. И очевидно, что пользуясь уже хрестоматийной информационной инвалидностью Украины, противник умело качает ситуацию, используя традиционное недоверие к любым ментам, подозрительность к любой власти.

Министру обороны можно посочувствовать, потому что в массовом сознании ответственность за все действия несет их непосредственный исполнитель, а политические комментарии военные давать не вправе. А их спрашивают. А они не комментируют.

Конечно, выведение на политический подиум в момент острого внутреннего кризиса такого яркого политика, как Саакашвили, на некоторое время переадресует общественный запрос на чудо от президента к Михо, как когда-то было с Ющенко и Тимошенко. Но они все уходят, а филистеры остаются. Их много и они сильны.

Правда, исторически филистером-филистимлянином, согласно Библии, был Голиаф.

Пока на него не нашелся Давид.

Информация о материале

Опубликовано: 09 июля 2015