Главная

Бенефициары кризиса: сколько активов Фонд гарантирования не досчитался в каждом банке

В Украине третий год кряду продолжается так называемый «банкопад». За это время рынок покинуло более 80 банков. Множество бизнесменов и вкладчиков банков потеряли свои средства.

В бюджете Украины по этой причине появилась еще одна очень значительная статья расходов. Около 70% средств, которыми Фонд рассчитывается по гарантированным вкладам — это кредиты от Министерства финансов и НБ. Их Фонду придется погашать вплоть до 2025 года.

Только на гарантированные выплаты Фонду за три года пришлось потратить около 78 млрд грн. Сейчас задолженность ФГВ перед государственным бюджетом составляет около 52 млрд грн, но до конца года увеличится до 60 млрд грн.

Если правоохранительные органы не активизируют свою деятельность, то Фонду тяжело будет рассчитаться хотя бы с государством, не говоря о том, что на выплаты еще надеются вкладчики 200+ и бизнес.

Сейчас оценочная стоимость активов банков, которые находятся в ФГВ, достигает 100 млрд грн. Она сформирована по 69 банкам.

Но даже когда она будет сформирована по всем 80 банкам, разрыв между балансовой и оценочной стоимостью все равно сохранится, и она в любом случае будет составлять не менее 300 млрд грн, что равно половине доходов госбюджета Украины на 2016 год.

Основными пострадавшими в этом случае являются вкладчики 200+, бизнес и налогоплательщики.

В среднем соотношение оценочной стоимости активов к балансовой составляет 24%, при этом диапазон по разным банкам очень широк, от 0,29% до 156%.

Очистка банковской системы — особая гордость регулятора. Она была одним из условий международных финансовых институций, но вместе с ней они требовали и усиления ответственности банкиров и собственников банков.

Но вместо последнего, все получили профанацию со стороны украинской власти.

В распоряжении ЭП попали данные, которые были подготовлены по поручению премьер-министра Украины Владимира Гройсмана. Они фактически объясняют, кто является основными бенефициарами банкротства банков.

Согласно этим данным, 79% (356,6 млрд грн) активов всех банков, которые есть распоряжении ФГВ, это балансовая стоимость кредитного портфеля. Из этих 356,6 млрд кредитов, 180 млрд грн приходится на 600 избранных личностей, половина которых является связанными лицами с неплатежеспособными банками.

Этот кредитный портфель практически не обслуживается. Фонд зачастую проигрывает суды по искам к этим лицам, а органы государственной исполнительной службы не обеспечивают принудительного исполнения судебных решений.

Часто бенефициарами недостачи активов в банках-банкротах выступают представители нынешней или прошлой власти.

Более того, основным борцом с преступлениями на банковском рынке должно было стать МВД. На него сейчас приходится 2739 из 3214 поданных Фондом гарантирования вкладов заявлений про преступления в банковской сфере.

Всего же Фонд сообщил правоохранительным органам о преступлениях на общую сумму в 256 млрд грн. Из них МВД за время банковского кризиса смогло довести 1 дело до обвинительного приговора.

Остальные органы, такие как СБУ, Прокуратура, ДФС, НАБУ на всех имеют также всего 1 дело с обвинительным приговором. То есть, все силовики Украины раскрыли преступлений в банковской сфере аж на 510 тыс грн из 256 млрд грн.

В то же время из 3214 заявлений об уголовных преступлениях в этой сфере, в ЕРГР внесено всего 1361.

Информация о материале

Опубликовано: 20 сентября 2016

«Тайные тюрьмы СБУ»: миф или реалии войны?

В течение последних нескольких месяцев широкий международный резонанс получила тема существования в Украине незаконных мест лишения свободы, или, как их назвали, — «тайных тюрем СБУ«. Активная эксплуатация этой темы в российских СМИ, вынесение ее на уровень ООН могут быть акцией, направленной на подрыв международного реноме Украины.

С одной стороны, вроде все правильно: не может государство нарушать свои международные обязательства и допускать существование незаконных мест содержания под стражей и безосновательно держать там кого-либо. Ведь существуют международные стандарты и предусмотренный национальным законодательством порядок задержания, взятия под стражу, содержания под стражей, лишения свободы и т.п. С другой — возникает закономерный вопрос: в какой степени можно распространить действие соответствующих международных актов и отечественных законов на ситуацию войны, которая продолжается на востоке Украины?

Очевидно, инспирированную российскими спецслужбами и подогретую пропагандистскими СМИ тему существования в Украине незаконных мест лишения свободы следует рассматривать в контексте общей ситуации, сложившейся, начиная с весны 2014 г., в Донбассе. При этом следует выяснить ряд ключевых вопросов, ответы на которые прямо влияют на обоснованность выдвинутых Украине претензий и обвинений. К последним, в частности, в определенной степени приобщились председатель парламентского комитета по правам человека и отечественный омбудсмен, осудившие действия СБУ, которая не допустила к определенным местам Мониторинговую миссию ООН по правам человека.

Кстати, не следует забывать, что нынешний омбудсмен была назначена в пик правления Януковича (2012 г.) контролируемым им парламентом и, как тогда заявляли члены счетной комиссии, с грубым нарушением порядка избрания ее на должность (голосование недействительными бюллетенями) и процедуры приведения ее к присяге. Несмотря на эти обстоятельства, ставящие под сомнение легитимность указанного избрания, новоизбранный омбудсмен не только удержалась на должности при тогдашнем авторитарном режиме, но и комфортно чувствует себя при нынешнем демократическом. Хотя, по моему убеждению, позиция омбудсмена в вопросе защиты прав человека и гражданина не была надлежащей как тогда (во времена тотального нарушения конституционных прав и свобод, что и привело к Революции достоинства), так и теперь (когда обостряются проблемы с соблюдением прав и свобод во многих сферах — социальной, экономической, политической, информационной, военной и т.п.). По моему мнению, наряду со своей обеспокоенностью по поводу отказа СБУ допустить Мониторинговую миссию к определенным местам на контролируемой Украиной территории, омбудсмен в данном случае должна была бы особо акцентировать внимание высоких представителей ООН на вопиющем беспределе с содержанием наших пленников боевиками так называемых «ДНР» и «ЛНР», поскольку у террористических организаций, по определению, законных мест лишения свободы быть не может.

АТО или война?

Вопросы, подлежащие выяснению в первую очередь, — это четкая определенность в том, ЧТО ИМЕННО происходит на востоке Украины, начиная с весны 2014 г. Официально это назвали антитеррористической операцией (АТО). В действительности же — там идет настоящая война, вызванная вооруженной агрессией России против Украины. Война и АТО — это не просто разные названия, это, по сути, разные явления, имеющие абсолютно разный правовой режим и ведущиеся по разным правилам (законам). Но подменой понятий сути того, что происходит в Донбассе, не изменить. Войну невозможно «загнать» в рамки АТО, как и невозможно антитеррористическими мерами «перекрыть» военные действия.

Такая правовая неопределенность обусловливает огромное количество проблем и негативных последствий, в т.ч. связанных с правилами ведения боевых действий (когда «им» можно бить изо всех видов вооружения (включая артиллерию), а «нам» — только из стрелкового оружия, и только «при наличии непосредственной угрозы для жизни») и с соблюдением фундаментальных прав и свобод человека. И это будет продолжаться до тех пор, пока официально (в т.ч. на законодательном уровне) реальные вещи не будут названы их настоящими именами — война не будет названа войной. Вместо этого происходит политическое манипулирование: в своих заявлениях для СМИ политическое руководство Украины грозно называет ситуацию на востоке Украины войной, в законах и подзаконных актах — именует АТО, а в минских соглашениях стыдливо соглашается с констатацией каких-то «событий» и «конфликта».

По каким законам воюем?

Необходимо четкое и однозначное определение, по каким законам должны действовать наши воины и правоохранители, которые выполняют на фронте боевые и специальные задачи: по правилам войны или по законам проведения АТО. При этом следует особо подчеркнуть, что действуют они против вооруженного до зубов врага — террористов, их пособников, боевиков, российских военных и т.п.

Речь идет не о крайностях или общепризнанных человеческих ценностях, которые должны быть присущи поведению человека в любой ситуации. А о стандартном для войны поведении в условиях боевых действий, когда огонь ведется на уничтожение, когда предотвратить удар, обезвредить врага — означает выжить самому, выполнить боевую задачу и защитить Родину.

Как быть в таких условиях с задержанными (захваченными) боевиками и российскими военными? Куда их поместить, как содержать? Да, сегодня ситуация на фронте существенным образом изменилась, а вспомните ее в 2014-м или 2015 годах, когда шла полномасштабная война! Когда наши подразделения, блокпосты или отдельные группы находились в окружении, в крайне сложной боевой обстановке. Когда на значительной территории Донецкой и Луганской областей не функционировали ни МВД, ни СБУ, ни прокуратура, ни суды. Когда имела место массовая измена работников милиции Донецкой и Луганской областей, когда работники спецподразделения «Альфа» Донецкого УСБУ перешли на сторону врага, а его руководитель возглавил штурмовую группу боевиков.

Как в таких условиях надо было поступать с захваченными (задержанными) боевиками или российскими военными? Оформлять протокол о задержании прямо на поле боя, в засаде или в тылу врага, куда разведка и другие службы ходили на выполнение боевых задач? Переправлять их в ближайшее СИЗО, в то время как у самих не было возможности прорваться к своим? Кто должен был принять соответствующее процессуальное решение (о взятии под стражу, проведении обыска и негласных оперативно-розыскных мероприятий, которые требовали разрешения суда и процессуального прокурорского руководства и т.п.), если в охваченном боями регионе правоохранительная система не только была парализована, но и в значительной степени действовала в интересах врага. Понятно, что порядок проведения указанных процессуальных и следственных действий регламентирован нормами Уголовного процессуального кодекса и безусловно должен быть соблюден, но в условиях реальной боевой обстановки и при отсутствии соответствующих органов досудебного расследования во всех районах зоны АТО это не всегда можно сделать.

Вспоминаю, как летом 2014 г. мы получили оперативную информацию о деятельности вражеской ДРГ во главе с действующим руководителем одного из местных правоохранительных органов, расположенного на контролируемой Украиной территории. Одной из задач этой ДРГ было похищение украинских силовиков и переправка их через линию фронта на оккупированную территорию для передачи боевикам и российским спецслужбам. Информация нуждалась в проверке, принятие процессуального решения — соответствующих доказательств. А действовать надо было незамедлительно, поскольку существовала реальная опасность, что ДРГ в любой момент может совершить свои акции. Исходя из этого, было принято решение задерживать предводителя ДРГ и таким образом нейтрализовать ее деятельность. С группой спецназовцев мы взяли его в тот момент, когда он по интернету переписывался с одним из руководителей боевиков Стрелковым. Позже были собраны неопровержимые доказательства его преступной деятельности, и предателя по решению суда арестовали. Но возможность взять под стражу этого террориста по решению суда у нас появилась только со временем. А как мы должны были действовать до тех пор, понимая, что, с одной стороны, мы на войне, с другой — Конституцию и законы Украины никто не отменял?

В целом на фронте такие дилеммы решались по-разному, исходя из реальной ситуации, реальных угроз и реальных возможностей. Задержанных (захваченных) удерживали в окопах, ямах, разнообразных помещениях (в т.ч. в подвалах), транспортных средствах и даже боевых машинах, защищая иногда больше, чем себя. Продолжительность такого содержания часто очевидно выходила за пределы времени, определенного Конституцией и УПК. Можно ли квалифицировать такие места содержания в качестве «тайных тюрем», а содержание в них — как истязание и грубое нарушение конституционных прав и свобод? Формально, с точки зрения международных актов, Конституции и УПК, — да. А какими законами надо было руководствоваться с точки зрения реалий войны? Это — только мизерная часть вопросов, на которые повсюду, непосредственно на фронте и в прифронтовой зоне, требовали четкого ответа не только сотрудники СБУ, но и военнослужащие ВСУ, бойцы добровольческих батальонов, работники милиции. Но, как известно, никто из «великих» в Киеве, в т.ч. омбудсмен и руководство парламентского комитета по правам человека, тогда не спешил давать ответ на них в виде специального официального заявления или разъяснения.

Действия тех, кто принимает участие в войне, нельзя оценивать по «мирным меркам», пусть и с учетом особенностей АТО. В то же время тот, кто воюет или иным образом противостоит вооруженному врагу, должен четко знать границы своих прав и обязанностей. В условиях нынешней правовой неопределенности ситуации в Донбассе — этого нет. Поэтому вина за многие содеянные там преступления или другие грубые нарушения закона лежит не на тех, кто их совершил, а на государстве, на его политическом руководстве. Исходя из этого, надо несколько иначе посмотреть на основания и адекватность привлечения к уголовной ответственности многих бойцов добровольческих батальонов и военнослужащих ВСУ. Бесспорно, речь не идет о тех действиях, которые в любых обстоятельствах однозначно являются преступными и выходят за рамки нормального человеческого поведения. Но надо понимать, что тот же формальный разбой (завладение имуществом с угрозой применениям оружия) мог быть содеян для боевых потребностей или просто для выживания в адских условиях войны.

Задержанные (захваченные) в зоне АТО — кто они?

Еще один вопрос, который надо выяснить, — это правовой статус лиц, задержанных (захваченных) нашими воинами и правоохранителями. Кем они юридически являются: задержанными, подозреваемыми в совершенном преступлении, пленными (но ведь войны юридически нет)? По каким критериям и на основании каких законов его определять? По нормам Уголовного и Уголовного процессуального кодексов, что, как отмечалось выше, во многих случаях было просто невозможно сделать? Согласно указанию высшего командования? Исходя из собственной совести? Эти вопросы — ключевые как для определения правомерного поведения относительно таких лиц, так и с точки зрения ответственности за определенные действия против них. Но однозначного и четкого ответа на них нет. Точнее, ответ этот, безусловно, в законах есть. Но это — законы мирного времени, которые в условиях войны часто применить просто невозможно.

В то же время, как кажется, политическое руководство государства для себя этот ответ нашло. И зафиксировало его в минских соглашениях от 5 сентября 2014 г. и от 12 февраля 2015 г., которые от лица Украины по поручению действующего президента Порошенко подписал бывший президент Кучма. В них как об обязательстве Украины речь идет об освобождении и обмене всех «заложников и незаконно удерживаемых лиц». Вдумайтесь в содержание этой формулировки! По сути, она утверждает, что все захваченные (задержанные) украинскими бойцами и правоохранителями боевики и их пособники — это заложники и другие незаконно удерживаемые украинской властью лица.

Подписав в таком виде минские соглашения, Украина фактически признала, что она, во-первых, является государством-террористом (поскольку захватывает и удерживает заложников), во-вторых, вопреки базовым международным документам и национальному законодательству, незаконно удерживает каких-то лиц. Надо так понимать, что лиц, захваченных (задержанных) с оружием в бою, во время проведения ими подрывной деятельности против Украины, подготовки и совершении различных тяжких преступлений. То есть российских военных, пророссийских боевиков, террористов, их пособников и т.п. Ведь именно их обменивают на наших людей, находящихся в плену у врага. То есть из содержания минских соглашений следует, что украинские бойцы и правоохранители, осуществлявшие задержание (захват) оккупантов и террористов, будто бы сами являются террористами и прочими преступниками, поскольку они захватывали заложников и незаконно удерживают людей. Или я неправильно настоящие соглашения трактую, не учитываю какого-то секретного приложения к ним, с толкованием употребленных в них терминов?

Кроме того, если Украина в минских соглашениях признала, что ее власть незаконно удерживает заложников и других лиц, то, по логике, есть места, где их удерживают. Поскольку заложники и незаконно удерживаемые лица, по определению, не могут помещаться в официальные места лишения свободы (СИЗО, ИВС, тюрьмы и т.п.), следовательно, они содержатся в незаконных местах — «тайных тюрьмах»? Если это так, то украинской власти не следует «вилять», а надо обо всем правдиво рассказать представителям ООН и показать места, где находятся «заложники и незаконно удерживаемые лица».

Кстати, в минских соглашениях есть множество формулировок, которые сразу не постичь, а постигнув — невозможно поверить, что это «освящено» именем Украины. Для примера, террористы-боевики так называемых «ДНР» и «ЛНР» в них названы «вооруженным формированием отдельных районов Донецкой и Луганской областей». Название даже не нейтральное, а героическое! Другое положение настоящих соглашений обязует всех подписантов (в т.ч. Украину) к «разоружению всех незаконных групп». Возникает закономерный вопрос: под эти «группы» украинские добровольческие батальоны случайно не подпадают? А то как-то после подписания в феврале 2015 г. документов Минска-2 их начали передислоцировать, переформировывать, ликвидировать... Может, забыли, какую роль в защите Родины в самом начале войны сыграли именно добровольческие батальоны вместе с волонтерами? Теперь они как патриотически настроенная и самоотверженная военная сила уже не нужны, поскольку кем-то воспринимаются в качестве потенциальной угрозы пребывания при власти?

Кого и как обменивают?

В контексте этой темы остро стоит вопрос обмена «заложников и незаконно удерживаемых лиц». Кто именно и по каким критериям определяет, кого, когда и на кого обменивать? Как быть с обменом тех удерживаемых в Украине лиц, относительно которых есть юридические решения (в т.ч. суда) об их виновности в совершении преступлений, — они что, тоже подпадают под определение «заложники и незаконно удерживаемые лица»?

Понимаю, что затрагиваю крайне болезненную и сверхчувствительную проблему, непосредственно касающуюся освобождения украинских пленников, находящихся в руках боевиков или в российском плену. Могут упрекнуть, что сейчас не следует выяснять, кто и на каких основаниях задержан (захвачен) или удерживается. Важно — освободить наших ребят и как можно скорее вернуть их в Украину.

Однозначно — да. Но есть одно «но». Оно заключается в том, что наше общество не знает, кто в действительности с украинской стороны играет в обмене ключевую роль, что кладется в его основу, какими являются условия обмена. Кто непосредственно в «теме» обмена, хорошо понимает, о чем я говорю. И если проанализировать, кого и при каких обстоятельствах Украина передала России и боевикам так называемых «ДНР» и «ЛНР», то может возникнуть много серьезных вопросов относительно осуществленного обмена.

Это при том, что украинские позиции в таком обмене несравненно сильнее во всех аспектах — правовом, международном, общегражданском и т.п. Поскольку у «них» находятся наши воины, которые защищали независимость и суверенитет Украины, действовали на основании Конституции, законов и норм международного права. А у «нас» — военные захватчики, террористы, их пособники и другие преступники, осуществившие вооруженную агрессию против Украины, посягнувшие на ее конституционный порядок, совершившие государственные и другие тяжкие преступления, что во многих случаях уже доказано судом. И это хорошо всем известно, включая членов «нормандской четверки», США, ОБСЕ, ООН.

Но наши пленники с самого начала находятся в проигрышной ситуации по сравнению с боевиками. Не секрет, что у российских военных, воюющих на территории Украины, пророссийских боевиков, террористов, их пособников есть четкое понимание того, что в случае попадания в плен их обменяют на украинских пленных. Когда россияне вербуют в свои ряды боевиков, то, кроме прочего, они им гарантируют освобождение из украинского плена. Следовательно, есть обстоятельства, которые разрешают им это гарантировать? Вместе с тем украинским воинам никто таких гарантий не дает. И еще один показательный нюанс: захваченные российские военные довольно быстро возвращаются в Россию. А наши военные?

Не задумывались, почему так? А следует это сделать. Более того, на этом этапе общество уже вправе требовать от власти публичного отчета хотя бы об общих результатах уже осуществленного обмена. Вместо пиара, который периодически демонстрирует высшее политическое руководство государства на возвращении наших пленных, пусть проинформируют в цифрах и по категориям — кого на кого обменивали. Это никоим образом не повредит будущему процессу обмена (наоборот — может содействовать ему), но многое прояснит.

Как отмечалось в начале статьи, вбрасывание и раскручивание на весь мир темы существования «тайных тюрем» в Украине является, очевидно, удачно реализованной спецоперацией российских спецслужб. Предположу, что это могло произойти после того, как россияне не увидели кого-то из «своих» в списках для обмена, предоставленных украинской стороной. Не найдя их «следов», они начали информационную атаку с последующим привлечением международных механизмов проверки «вброшенной» в СМИ информации о существовании «тайных тюрем» и истязании в них людей.

Бесспорно, обнародованная информация о продолжительном безосновательном удержании в местах лишения свободы людей (тем более теперь и далеко от района боевых действий) должна быть тщательно проверена компетентными государственными органами, с дальнейшим обязательным наказанием виновных в случае ее подтверждения. Поскольку какого-либо серьезного оправдания (в отличие от ситуаций, описанных выше) этому нет: одно дело, когда задержание и удержание осуществляются в боевой обстановке или прифронтовой зоне в чрезвычайных условиях, совершенно другое — когда это происходит далеко от фронта, в условиях стандартной ситуации. В таких случаях война не может служить оправданием злоупотреблению властью и должностным преступлениям.

В целом же надо немедленно и кардинально исправлять ситуацию с официальным определением того, что происходит в Донбассе, с предоставлением нашим воинам правового статуса, который соответствует реалиям войны. Поскольку указанные неопределенность и сущностная подмена затянут Украину в смертельную пропасть. Это должно быть очевидно всем. И прежде всего власти, создавшей такую ситуацию. Ее руководителям надо перестать манипулировать патриотизмом и внешней угрозой ради достижения эгоистических целей — политических и частных.

Это позволит вести переговоры с врагом на совершенно иных, принципиальных основаниях, категорически выдвигать требования (в частности, о прекращении огня и обмене пленными, в т.ч. на основании принципа «всех на все») и настойчиво добиваться их выполнения. И не только потому, что это записано в минских соглашениях, а главным образом потому, что это предусмотрено базовыми международно-правовыми актами, которые составляют основу мирового правопорядка. А еще потому, что право и правда в этой войне однозначно на стороне Украины. Которой, к сожалению, в течение всех 25 лет со времени обретения независимости не везет с властью. Что является самой большой проблемой в демократическом и правовом развитии нашей страны, а сегодня — еще и в защите ее территориальной целостности, суверенитета и независимости.

Информация о материале

Опубликовано: 20 сентября 2016

Харківські прикордонники переплатили 4 мільйона за спостережні вишки

Військова прокуратура підозрює посадовців Харківського прикордонного загону (військова частина 9951) у зловживанні службовим становищем на користь ПП «ТАФ-87» та ТОВ «Арсенал Телекомбуд», що завдало збитків на суму 4,36 млн грн.

Про це стало відомо з ухвали Краматорського міського суду Донецької області, куди слідчий звернувся в рамках розслідування кримінального провадження №12015220430000235 від 20.01.2015 року.

З судової ухвали відомо, що в 2014 році посадовці прикордонного загону уклали договір з ПП «ТАФ-87» на придбання службових прикордонних модулів на загальну суму 1,77 млн грн. Слідство вважає, що ціни закупівлі перевищували ринкові. Проведена в травні 2016 року ревізія встановила, що ПП «ТАФ-87» в результаті цієї угоди шахрайським шляхом заволоділо коштами військових в суму 0,93 млн грн.

Слідство також встановило, що ці ж посадовці Харківського прикордонного заводу в грудні 2014 року уклали договір з ТОВ «Арсенал Телекомбуд» на постачання 22 спостережних вишок вартістю 5,54 млн грн. Проведена в липні цього року ревізія показала, що ціна продукції була завищена, а переплата склала 3,43 млн грн.

Слідчий подав клопотання про доступ документів Східного регіонального управління ДПС України, саме про доступ до особових справ двох підозрюваних в цій справі, посади яких в ухвалі не названі. Суд клопотання задовольнив.

За даними «Вісника державних закупівель», угода прикордонників з ПП «ТАФ-87» була укладена в грудні 2014 року за результатами переговорної процедури. Головою конкурсних торгів був тоді Циганок В.М. ПП «ТАФ-87» записане на Тимура Файзулаєва з Харкова.

За даними «ВДЗ», за переговорною процедурою була укладена і угода з ТОВ «Арсенал Телекомбуд» на постачання спостережних вишок вартістю 5,54 млн грн. Тоді тендерний комітет також очолював Циганок В.М. За місяць до цього прикордонники закупили у фірми 6 металевих спостережних вишок на суму 2,16 млн грн. Тоді тендерний комітет очолював Климюк В.С. ТОВ «Арсенал Телекомбуд» записане на киянина Сергія Карпова.

З грудня 2015 року загін очолює Юрій Зайцев. В 2013-2015 роках командиром харківських прикордонників був Олександр Крук.

Информация о материале

Опубликовано: 20 сентября 2016

Валютный кредит на жилье: можно ли избежать «долговой ямы»?

В редакцию регулярно обращаются читатели, которые в свое время взяли кредиты, и теперь банки требуют с них имущество. Тема, судя по отклику после публикации одного из писем в Facebook и количеству комментариев, вызывает споры и у адвокатов. Практика по этому вопросу также неоднозначная. Был принят закон о моратории на взыскание имущества, предоставленного как обеспечение кредитов в иностранной валюте, но там тоже есть нюансы. Кроме того, в парламенте лежит законопроект о реструктуризации валютных кредитов, но поможет он далеко не всем заемщикам. В общем, разобраться со всем этим будет интересно и заемщикам, и адвокатам, и самим судьям.

Чаще всего гражданин обращался в банк, находясь в более благоприятных условиях – имея высокооплачиваемую работу и стабильный доход. На сумму, обычно выраженную в долларовом эквиваленте, приобреталась недвижимость, за которую затем нужно было в течение длительного времени платить кредит и проценты. Но вскоре в стране начался кризис, доходы человека упали, доллар подорожал, и задолженность стала неподъемной.

Заемщик стал должником, поскольку продолжать платить по кредиту не может. Сначала он пытается договориться с банком, но это не всегда удается. В итоге человек оказывается в списке проблемных клиентов, и сумму задолженности пытаются получить с него более агрессивно – иногда даже оказывая психологическое давление того или иного вида. Если же и после этого заемщик не может отдать долг, банк обращается в суд, чтобы добиться своего в рамках судебного производства. При этом часто речь идет о залоговом жилье или квартире, купленной в ипотеку, которая является единственным местом проживания должника-ответчика и его семьи. Стоит ли ответчику надеяться на защиту своих прав по закону?

Законодательство на стороне собственника жилья, но не всегда

Закон Украины №1304-VII от 12.08.2015 «О моратории на взыскание имущества граждан Украины, переданного как обеспечение кредитов в иностранной валюте» (далее – Закон) прямо запрещает без согласия собственника взыскивать имущество (отчуждать его), которое передано в залог/ипотеку по договорам потребительского кредита, при соблюдении ряда условий. В частности, речь идет только о жилой недвижимости и кредитах в иностранной валюте. Подобное имущество, предоставленное в залог или ипотеку, нельзя взыскивать или отчуждать, если оно используется как постоянное место жительства заемщика/поручителя или является объектом незавершенного строительства в ипотеке, при условии, что у поручителя или заемщика нет в собственности другого недвижимого жилого имущества. При этом общая площадь такой недвижимости (объекта незавершенного строительства) не должна превышать 140 м2 для квартиры и 250 м2 для жилого дома (п. 1 ст. 1 Закона).

Не может быть принудительно взыскано (отчуждено без согласия собственника) и другое имущество (имущественные права), которое согласно законодательству или кредитному договору подлежит взысканию с должника при недостаточности средств, полученных от реализации (переоценки) предмета ипотеки или залога. Кроме того, кредитная организация, согласно Закону, не может уступить (продать, передать) задолженность или долг, о котором идет речь в п. 1 ст. 1, в собственность другого лица.

С одной стороны, указанная формулировка охватывает большинство проблемных кредитов и защищает интересы жильцов, не позволяя кредиторам выбросить их на улицу. С другой стороны, невыполнение указанных условий (хотя бы одного из них) выведет кредитный договор из-под действия Закона, и о подобных нюансах лучше знать заранее. Но договора в основном заключались в более стабильный экономический период, когда для мыслей о возможных проблемах не было предпосылок.

Другие нормы действующего законодательства, кроме некоторых исключений, не оказывают поддержку гражданам, которые взяли кредиты в валюте на приобретение жилья. Так, действующий Жилищный кодекс (Украинской ССР) в ст. 109 содержит нормы о том, как и когда могут быть выселены те, кто зарегистрирован в квартире. Выселение допускается на основаниях, установленных законом, в добровольном или судебном порядке. Гражданам, которых выселяют из жилых помещений, должно предоставляться другое жилье, кроме случаев, когда выселение происходит в связи с обращением взыскания на жилые помещения, которые были приобретены за счет кредита (займа) банка или другого лица, возврат которого обеспечивается ипотекой соответствующего жилого помещения.

Ст. 40 Закона «Об ипотеке» регулирует вопрос выселения лиц, проживающих в ипотечной недвижимости. Основанием для выселения является обращение взыскания. И есть такой интересный нюанс: в случае обращения взыскания путем внесудебного урегулирования на основании договора все проживающие обязаны по письменному требованию ипотекодержателя или нового собственника добровольно освободить помещение в течение месяца со дня получения требования, иначе производится принудительное выселение через суд. Т. е. когда выселение производится в судебном порядке, письменное уведомление, согласно норме, необязательно.

Таким образом, если лицо приобрело недвижимость на основании ипотечного договора, т. е. займа с последующим его обеспечением новоприобретенным жильем, в случае невыполнения договора и обращения взыскания на это жилье бывший собственник может быть выселен без предоставления другого жилого помещения. Но благодаря действующему мораторию исполнение такого решения суда откладывается, пока действует Закон.

Поможет ли государство?

Парламент рассматривает и другие способы решения проблемы жилищных кредитов в валюте. В частности, сейчас на его рассмотрение подан законопроект №4004-д о реструктуризации валютных долгов. Им предусмотрен ряд условий, при которых будет проводиться реструктуризация задолженности. При этом речь идет только о жилищных кредитах в иностранной валюте, полученных гражданами Украины.

Законопроект устанавливает три основных условия: 1) кредит получен для приобретения одного жилья (при отсутствии в собственности другой жилой недвижимости), 2) остаток задолженности по состоянию на 1 января 2015 г. не превышает 2,5 млн грн (около $150 тыс.), 3) по состоянию на 1 октября 2013 г. просроченная задолженность по кредитному договору отсутствует, или она погашена на момент реструктуризации.

При соблюдении всех этих условий должнику будет не только реструктурирован остаток выплат по кредиту, но и прощены штрафные санкции, начисленные с 1 января 2013 г. Более того, для определенных категорий граждан предусмотрено прощение части или даже всей суммы долга в процессе его реструктуризации и смены валюты, в которой рассчитываются обязательства. Для тех должников, у которых это единственное жилье, речь идет о 25% долга, если жилье по данному закону относится в «социальному» – о 50% долга, для участников АТО, которые получили инвалидность 1 группы – о 80–100%, а для наследников лиц, которые погибли в АТО – о 100%.

Подход судебной практики

Верховный Суд Украины в своем постановлении от 3.02.2016 определил несколько основных правовых позиций, которые могут коснуться и должников по валютной ипотеке. В этом документе прямо указано, что если происходит выселение из жилья, которое находится в ипотеке, бывшему собственнику предоставляется другое жилье для постоянного проживания в случае, если ипотечное жилье приобреталось не за средства кредита, обеспеченного ипотекой данного жилья. Подобная позиция выделяет два варианта, и в одном из них бывший собственник по закону имеет право получить замену своему жилью.

Глава Совета судей Украины Валентина Симоненко обращает внимание на обязательные положения постановлений ВСУ о том, что обращение в суд и принятие решения о взыскании задолженности являются соответствующими способами защиты. Но в связи с наличием моратория на отчуждение жилья и выселение граждан, включая положения ст. 109 Жилищного кодекса о порядке выселения из ипотечного имущества, можно выделить 2 отдельных случая: когда имущество приобретается в кредит и вносится в ипотеку, и когда в качестве обеспечения ипотеки вносится имущество, которое не было приобретено за кредитные средства. Суд может принять решение о выселении, но его действие будет приостановлено на период действия моратория. Для этого необходимо обратиться к государственному исполнителю с ходатайством о приостановлении исполнения решения.

Судья Верховного Суда Украины Василий Гуменюк также считает, что в зависимости от того, какое имущество находится в ипотеке, будет отличаться и подход судебного органа. Договором всегда предусмотрено, что стороны должны действовать добросовестно: одна сторона предоставляет средства в кредит, другая платит по своим обязательствам. Если проходит время, а оплата не производится, банк имеет право поставить вопрос о расторжении договора, возврате средств в полном объеме и обращении взыскания на предмет ипотеки. Но если жилое имущество приобреталось не за кредитные средства, выселение производится только с предоставлением другого жилья. При этом, как подчеркивает судья, вопрос о выселении может ставиться и тогда, когда речь идет о несовершеннолетних детях, однако для этого нужно получить согласие органа опеки и попечительства.

Как же поступить должнику?

Обращаться к профессиональным юристам и адвокатам, которые специализируются на кредитных спорах, в этом случае советуют как судьи, так и специалисты других юридических направлений. Представители адвокатского сообщества прямо говорят о том, что сейчас есть сотни судебных решений, по которым банкам отказывают в обращении взыскания на имущество должников. Существует множество специфических методов, которые позволяют если не снять обязательства, то существенно снизить их – к примеру, если банк нарушил правила начисления пени, установил ее размер неадекватно обязательствам или пропустил сроки исковой давности.

Опрошенные «Судебно-юридической газетой» юристы приводят такой пример. Банк обратился в суд с иском к физическому лицу о взыскании кредитной задолженности. Сумма иска составляла 3 552 179,00 грн. По первой инстанции дело рассматривалось более 2 лет из-за большого количества вытребованных доказательств, и суд удовлетворил иск полностью. Однако Апелляционный суд Киева удовлетворил апелляционную жалобу ответчика, отменил решение суда первой инстанции и принял новое о частичном удовлетворении исковых требований – предписал удержать 23 474,76 грн (!), а в части других требований отказать.

По мнению юристов, просто необходимо донести до общества, что каждое дело о взыскании кредитной задолженности является уникальным, а не «шаблонным» в понимании банков и их юридических отделов. Подача банком иска в суд не является панацеей. Каждое дело необходимо внимательно изучать, особенно документы, которые банк подает для подтверждения своей правовой позиции. Если в деле фигурируют ипотека, залог, поручительство, имущественное поручительство, это предоставляет очень широкое поле для маневра.

Для того, чтобы определиться с последовательностью действий, нужно понять: банк обращается в суд с целью взыскания предмета ипотеки или денежного долга в валюте. Из этого и следует выстраивать защиту. Если речь идет о единственном жилье, суд принимает решение об обращении на него взыскания, но его реализация будет отсрочена до прекращения действия закона о моратории. Если, конечно, лицо сможет доказать, что это жилье у него – единственное, но это легко можно сделать, воспользовавшись информацией из реестра недвижимости. Если жилье единственное и в нем проживают несовершеннолетние, суд, скорее всего, примет решение о взыскании и об отсрочке. А мораторий будет прекращен, когда будет принят закон о реструктуризации.

Впрочем, прежде всего адвокат посоветуют должнику определиться, готов ли он возвращать кредит, нужна ли ему квартира за такие большие деньги. Ведь часто бывает так, что недвижимость стоила $130 тыс., человек взял кредит в сумме $100 тыс., а недостающую часть вложил сам. На сегодняшний день он уже выплатил около $150 тыс., остался долг $120–130 тыс., а квартира фактически стоит $50 тыс. И теперь человек должен решить, готов ли он отдать квартиру банку в счет погашения долга или будет каким-то образом платить дальше. Если да, нужно определить размер ежемесячного платежа. И не стоит забывать о том, что с суммы прощеного долга будут взыматься подоходный налог и военный сбор. Зачастую этот налог, который человек еще должен заплатить, сводит на нет все желание что-то решать с банком.

Отдельной проблемой, связанной с любыми кредитными обязательствами, на сегодняшний день можно назвать работу отделений по вопросам проблемных клиентов и коллекторских организаций. В легальности деятельности некоторых из них можно усомниться, как и в законности методов их работы. Часто должники (особенно, если речь идет о больших суммах в валюте) сталкиваются с психологическим давлением, угрозами или иными неправомерными действиями. В таких случаях специалисты советуют проверить, не является ли все это попыткой обмана – выяснить данные организации, которая работает по кредиту, уточнить, есть ли у нее договор с кредитором. Обращаться по поводу кредита и обязательств может и государственный исполнитель – это также нужно уточнять.

При возникновении каких-либо проблем следует незамедлительно обратиться в правоохранительные органы и уведомить об этом банк. В случае непосредственных угроз или иного давления такие действия охватываются положениями ст. 355 Уголовного кодекса Украины (принуждение к выполнению или невыполнению гражданско-правовых обязательств).

Что в итоге

Как видим, в некоторых случаях законодательство не позволяет выселение лица в случае обращения взыскания на ипотечное жилье. Если же кредит в валюте, даже после принятия такого решения оно должно быть отложено. Кроме того, действия судов можно будет оспорить и по другим направлениям, заручившись поддержкой профессионального адвоката. А в скором будущем можно ожидать и принятия нового закона, который существенно упростит положение граждан, выплачивающих валютные кредиты. Так что даже обращение банка в суд не означает, что придется попрощаться с единственным жильем только потому, что экономическое положение в стране объективно изменилось в худшую сторону.

«Стороны договора ипотеки должны действовать добросовестно»

Судья Верховного Суда Украины Василий Гуменюк, комментируя ситуацию с валютными кредитами на жилье, дал несколько рекомендаций, как действовать должнику в разных ситуациях.

Он обратил внимание на то, что очень важен статус имущества, переданного в ипотеку или залог по кредитному договору. Если жилье приобретается за кредитные средства, избежать выселения после нарушения условий договора будет очень сложно. Если же имущество не приобретается по данной ипотеке, выселить должника без предоставления ему другого жилья не имеют права.

Вопрос о выселении из ипотечного жилья может ставиться даже тогда, когда в семье должника есть малолетний ребенок. В этом случае необходимо разрешение совета по опеке и попечительству, но сам этот факт не лишает кредитора права требовать выселения.

Если на должника оказывают давление сотрудники банка или компания, действующая по договору с кредитором, В. Гуменюк советует выяснить как можно больше о таких сотрудниках или представителях «коллекторов». Поскольку очень вероятен обман, нужно обязательно уведомить о подобной ситуации представителей банка-кредитора и правоохранительные органы, потребовав пресечь давление на должника и его семью.

«Нужно ждать, пока будет принят законопроект»

Отвечая на вопросы нашего издания, адвокат Андрей Авторгов поделился своим видением проблематики валютных ипотечных кредитов. Наилучшим вариантом для тех, кто уже оказался перед угрозой судебного решения, он считает ожидание принятия закона о реструктуризации валютного долга (при покупке единственного жилья).

Если ипотечное жилье у должника единственное, суд, принимая решение о взыскании, не сможет его фактически осуществить, пока действует закон о моратории. Доказать данный факт очень просто – достаточно получить информацию из государственного реестра недвижимости. Суд примет решение об отсрочке обращения взыскания, и такая отсрочка будет действовать, пока не будет принят упомянутый законопроект.

Кроме того, правозащитник отметил, что есть множество других факторов, которые позволяют уменьшить сумму задолженности, поэтому каждое подобное дело нужно изучать детально. Нередко банки начисляют пеню за весь срок исковой давности, что не соответствует законодательству. Но исковая давность применяется по заявлению стороны в споре, поэтому такое заявление подать крайне необходимо. Банк, пропустивший срок исковой давности, устраивает право на начисление санкций по договору.

«Бывают случаи, когда банки устанавливают пеню в неразумных пределах – к примеру, 1% в день за просрочку обязательства, что дает 360% годовых. Существует практика отмены подобных решений на основании Закона Украины «О защите прав потребителей», – говорит адвокат.

«Есть множество дел, по которым банкам отказывают во взыскании имущества должников»

Комментируя вопросы возврата средств по ипотечному кредиту в валюте, адвокат Ростислав Кравец рассказал, как следует действовать должнику, чтобы минимизировать негативные последствия: «Если человек не может платить кредит, частичная оплата на конечный результат не повлияет. Он потратит деньги, а сумма долга от этого меньше не станет. Человеку нужно определиться, готов ли он возвращать кредит и нужна ли ему квартира за такие большие деньги. Зачастую бывает так, что недвижимость стоила $130 тыс., человек взял кредит в сумме $100 тыс., а недостающую часть вложил сам. На сегодняшний день он уже выплатил около $150 тыс., остался долг $120–130 тыс., а квартира фактически стоит $50 тыс. И теперь человек должен решить, готов ли он отдать квартиру банку в счет погашения долга или будет каким-то образом платить дальше».

Эксперт также напомнил, что с суммы прощеного долга будут взыматься подоходный налог и военный сбор. Зачастую этот налог, который человек еще должен заплатить, сводит на нет все желание решить вопрос с банком. При этом есть десятки и сотни дел, в которых банкам отказывают во взыскании имущества, поскольку они не могут доказать задолженность или возникают проблемы с исковой давностью. «Банку нужны не квартиры, не земельные участки или дома – банку нужны деньги. Поэтому договариваться они будут даже после решения суда», – подчеркивает Р. Кравец.

«Подача банком иска в суд не является панацеей»

Директор юридической компании Максим Колдоба небезосновательно утверждает, что многие дела о взыскании имущества должника по кредиту (включая ипотеку), в которых истцами выступают банки, можно выиграть.

В пример он приводит дело, когда банк обратился в суд с иском о взыскании с физического лица кредитной задолженности. Сумма иска составляла 3 552 179,00 грн. По первой инстанции дело рассматривалось более 2 лет из-за большого количества вытребованных доказательств, и в результате суд удовлетворил иск полностью. Однако Апелляционный суд Киева удовлетворил апелляционную жалобу ответчика, отменил решение суда первой инстанции и принял новое – о частичном удовлетворении исковых требований. В частности, апелляционный суд предписал удержать с ответчика 23 474,76 грн (разница – стократная), а в части других требований отказать.

М. Колдоба признает, что в данном случае были определенные обстоятельства, установленные уже в процессе заседания, что и позволило выиграть дело. Он считает, что на этом примере необходимо донести до общества, что каждое дело о взыскании кредитной задолженности является уникальным, а не шаблонным в понимании банков и их юридических отделов.

«Подача банком иска в суд не является панацеей. Каждое дело необходимо внимательно изучать. Особенно документы, которые банк подает для подтверждения своей правовой позиции. Если в деле фигурируют ипотека, залог, поручительство, имущественное поручительство, это предоставляет очень широкое поле для маневра, поскольку можно удачно оспорить даже сам факт получения кредита», – отметил он.

Информация о материале

Опубликовано: 19 сентября 2016