Главная

Сепаратизм и гражданство, вместе или врозь

Дискуссии о дальнейшем статусе участников так называемого «референдума» 11 мая продолжаются уже не первый месяц. Варианты озвучивались самые разные: от уголовной ответственности до лишения гражданства. В тексте, приведённом ниже, одно из мнений по данной проблеме.

События на востоке Украины затрагивают все наше общество. Обида на тех, кто еще вчера были друзьями и партнерами, а сегодня взяли оружие в поддержку террористических ЛНР и ДНР, все чаще звучит с экранов телевизоров, мониторов и страниц газет. С обидой звучат и предложения о том, что сделать с сепаратистами, как их наказать так, чтобы мало не показалось.

Как по мне, юристу, так Уголовный кодекс предусматривает достаточно внушительное наказание вплоть до пожизненного заключения. Это значит, что времени подумать над своим поведением будет больше, чем достаточно.

Но многим этого мало. Звучат призывы лишить сепаратистов гражданства Украины.

Дает ли такую возможность действующее законодательство?

Попробуем разобраться.

Основными нормативно-правовыми актами в этом вопросе являются Конституция и Закон «О гражданстве Украины».

Конституция устанавливает общие принципы, а профильный закон «отшлифовывает» конкретику.

В Основном законе станы заложены принципы единого гражданства (ст.4), невозможности лишить гражданства (ст.25), невозможности выгнать или выдать гражданина за пределы страны. Присутствует ссылка на специальный закон.

Ключевым является тот факт, что во взаимоотношениях «гражданин — государство» у государства нет права лишать гражданства в одностороннем порядке без волеизъявления на то человека либо без четко обозначенных оснований.

Идем дальше. Закон «О гражданстве Украины» (тот самый специальный) содержит раздел 3, в котором приведен исключительный перечень оснований для прекращения гражданства.

Так, согласно ст. 18 выход из гражданства Украины возможен только по ходатайству гражданина. Не наш вариант.

Более интересной является ст.19 «Основания для потери гражданства».

Итак, первым основанием является получение гражданства другого государства. Можно, конечно, говорить о том, что люди, проголосовавшие о создании ЛНР и ДНР, фактически стали гражданами этих республик. Однако есть одно политическое препятствие: ЛНР и ДНР признаны террористическими организациями, а не государствами. Если лишать гражданства по этому мотиву, то это будет означать признание этих организаций государствами, чего, на мой взгляд, никогда не будет. Вывод: это причина также нам не подходит.

Второе основание – получение гражданства путем обмана, неправдивых сведений и прочих махинаций. Думаю, что лишить на этом основании гражданства двадцатилетних сепаратистов, рожденных на территории уже независимой Украины, или людей, ставших гражданами Украины после развала СССР, будет очень и очень проблематично, если не сказать, что невозможно. Снова не наш вариант.

Третье основание, на первый взгляд, более реальное, чем другие. Статья позволяет лишать гражданства лиц, которые добровольно вступили на военную службу другой страны, которая в соответствии с законами этой страны не является военной обязанностью или альтернативной (невоенной) службой.

Да, везде говорят, что мы воюем с Россией. Это ее военная техника и боевики уничтожают наши города. Это де-факто. А что же де-юре? А де-юре Украина ни с кем не воюет, военное положение не введено, внешняя агрессия отсутствует. Есть лишь боевики-террористы, в отношении которых ведется антитеррористическая операция. Поэтому нельзя говорить о том, что граждане нашей страны, являющиеся по совместительству сепаратистами, воюют на стороне другого государства.

Есть еще один нюанс. Это и первое основания не применяются, если гражданин Украины может стать лицом без гражданства.

Получается, что и этот пункт отпадает.

Вы не поверите, но на этом основания заканчиваются.

Более того, предусмотрены положения, препятствующие выходу из гражданства Украины, даже если сепаратисты этого захотят. Той же статьей 18 не допускается выход из гражданства Украины лицу, которое ходатайствует об этом, если этому лицу предъявлено подозрение в совершении уголовного преступления или в отношении которого в Украине существует набравший силу приговор суда, который подлежит исполнению.

Это означает, что любой террорист из наших местных жителей, который только получил статус «подозреваемого», уже должен по умолчанию остаться нашим гражданином. Если он будет осужден, то избавиться от гражданства ему не удастся до окончания срока отбытия наказания.

Как видим, оснований для лишения гражданства за сепаратизм в действующем законодательстве нет. Можно принимать волевые политические решения на самом высоком уровне. Но они будут противоречить закону. А мы ведь строим правовое государство…

Это был правовой взгляд на вещи. Позволю себе высказать личное мнение о моральной стороне этого вопроса. Думаю, что следующая метафора наиболее точно выражает мое отношение к проблеме. Так вот, могут ли родители отказаться от своих детей потому, что дети себя плохо ведут, дерутся, хамят? Ведь такое поведение в подавляющем большинстве случаев есть результат плохого воспитания. А воспитанием занимались родители. И возникает вопрос, а не является ли аморальным отказываться от ребенка за то, что его плохо воспитывали?

Резюмируя написанное, могу с уверенностью говорить об отсутствии в действующем законодательстве оснований для лишения сепаратистов гражданства. Любые заявления по этому поводу – не более, чем политические пожелания.

Для реализации этой проблемы нужны соответствующие изменения в Конституции и законе. Обязательно нужно учитывать моральный аспект таких изменений.

Компромиссным вариантом может быть сокращение объема гражданских прав сепаратистов. Например, можно на определенный срок лишить права голосовать на выборах, быть выбранным и работать на госслужбе.

Но имеет ли государство моральное право отказываться от граждан из-за результата своих ошибок в прошлом?..

Информация о материале

Опубликовано: 06 октября 2014

Отрубленными головами донецких запугивают всю Россию

Пока я слышал только два комментария по этому поводу. В комментарии радио «Эхо Москвы» вспоминали расстрел сотрудниками НКВД поляков в Катыни в 1940 году, приписывание (целой комиссией во главе с Бурденко и Алексеем Толстым) этого преступления немцам, и лишь через 50 лет, уже Ельциным, признания этого совершенного русскими преступления. Делается вывод, что и теперь украинские войска облыжно обвиняются в этом преступлении, совершенном, конечно, не ими, а вся эта клеветническая история, очень напоминающая якобы распятого мальчика, будет раскручиваться русскими СМИ и руководством России для дискредитации Украины и войск, обороняющих ее целостность. А потом будет забыта, как все лживые обвинения в адрес Украины.

Как ни странно, более опытный человек, редактор «М.К.» Павел Гусев тоже считает, что, как и в случае с Катынью, правда об этом преступлении будет установлена только через десятки лет.

Я не согласен с обоими, а, главное, готов дать пару советов и кое-что напомнить и следователям Генеральной прокуратуры России, которая широковещательно объявила о возбуждении уголовного дела и, главное, комиссии ОБСЕ, а теперь уже и Комитету по правам человека ООН, которых они неосмотрительно пригласили участвовать в расследовании. Кроме того я уверен, что и в Москве и в Киеве в военно-правительственных кругах хорошо знают, если не по именам, то по группировкам всех тех изуверов, которые совершали эти преступления.

При этом я уверен, что ни украинские войска и наскоро сформированные после «майдана» украинские подразделения, ни русские десантники, начавшие и продолжившие движение «освобождения Донбасса» от жидо-фашистской украинской хунты, ни появившиеся в результате отряды и банды луганских добровольцев тоже не резали никому голов (не умеют и не привыкли, а спецназ ГРУ, конечно, умеет, но я не думаю, что это входило в его задачи).

Все это отвратительно и довольно просто, но чтобы стало ясно, нужно вернуться немного назад и вспомнить чеченские войны. Как известно, они были не только чудовищными преступлениями против человечности (одна ковровая бомбардировка Грозного с 60 тысячами погибших русских жителей — чеченцы разбежались по родственникам в селах — чего стоит). Провести трибунал с обвинением Ельцина, Черномырдина и всей кремлевской компании фонду «Гласность» не удалось, но Путина, Иванова и Степашина еще ждет Гаагский трибунал. Но кроме политических целей — у разных людей разных, эти войны были еще и крупными финансовыми операциями — тоже не совсем одинаковые.

Скажем, бомбардировки Чечни шли беспощадные, но ни одна из нефтяных скважин, так же как нефтеперегонный завод на окраине Грозного ни разу не были задеты, ни одна из цистерн с нефтью блокпостами не была задержана, потому что было известно: скважины (не помню точно номеров), скажем, – 2, 7, 9, 11 — генерала Трешева, – 1, 4, 8, 13 — Басаева (были и другие владельцы). Современное русское оружие прямо с заводов раньше оказалось у чеченцев, чем у русских войск. Русские офицеры рангом пониже охотно продавали чеченцам не только стрелковое оружие, но и солдат — в рабство, в горы. Об этом много писала, но далеко не все «Новая газета» согласилась опубликовать, Анна Политковская, а в первой войне и многие другие журналисты. Те из русских офицеров и даже генералов, кто этому мешал, почему-то гибли или подрывались на машинах во вполне безопасных местах, гораздо чаще, чем остальные.

Но был еще один важный вид коммерческого промысла в Чечне, в котором в Кремле был, говорили, лично заинтересован Березовский, а в Чечне — несколько человек, правда, их обвиняли в связях с ФСБ и ГРУ. Это была торговля заложниками (а иногда их трупами, чтобы хотя бы можно было похоронить). Истории о том, как несчастные матери, в каком-нибудь Ржеве безуспешно старались собрать 10 тысяч долларов, чтобы выкупить своего сына у полевого командира тогда не раз были описаны в газетах и в бюллетенях «Гласность-Кавказ». Но для «серьезного» руководства это, конечно, была мелочь, такими пустяками и интересоваться не стоило. «Хорошие» деньги можно было получить в первую очередь за иностранцев, а их было не так мало в Чечне: «врачи без границ», журналисты, инженеры, сотрудники благотворительных организаций. За них просили уже многие сотни тысяч долларов. Но европейские правительства не хотели поощрять бандитов, даже, если связь с ними поддерживал заместитель секретаря Совета Безопасности России Березовский и, особенно вначале, отказывались давать им миллионы долларов (десятки людей были похищены). И вот тут, в качестве неоспоримого довода в коммерческих операциях появились фотографии отрубленных голов. Кажется, это были трое британских и один новозеландский инженер компании «Granger Telecom» приехавшие по контракту с компанией «Чечентелеком». И тогда торговля пошла. Больше уже французы и англичане не раздумывали, не торговались и через доверенных лиц Березовского (вероятно, тоже из Совета Безопасности) безоговорочно передавали (отдавали) деньги.

Чеченцы сами резать головы не умели, это не в их традиции, да и вообще первая чеченская война была оборонительной, пленных русских солдат сперва всех отпускали, а уж матерям — безоговорочно. Но война шла, через несколько лет Путин начал Вторую, но еще до нее Зелимхан Яндарбиев получил ссуды в Судане на религиозную войну с неверными и появились первые ваххабиты, первые чеченцы, прошедшие обучение в суданских лагерях. А там резать головы умели, любили и в Чечне появились, когда понадобилось, исполнители. А в наше время их в Чечне стало гораздо больше.

Теперь у них была задача, правда, не финансовая — российскому командованию надо было навести ужас на нежелающих никаких перемен донбассцев, чтобы сидели по подвалам и не мешали «провозглашать»

Итак, мы перешли к сегодняшнему дню и обещанным мной советам следователям Генеральной Прокуратуры России и ОБСЕ. Во-первых, обратить пристальное внимание на почерк преступника — как он когда-нибудь убивал, а кто этого просто не умеет, то есть на отрезанные головы несчастных жертв.

Во-вторых, как можно точнее определить время совершения преступления, а в виде дополнения выяснить не располагались ли там в это время (или проходили) чеченские отряды. И лишь плюс к этому, как и настаивает Дмитрий Муратов, провести полное исследование с целью опознания погибших.

В-третьих, задать для начала президенту Чечни Рамзану Кадырову несколько вопросов:

- кого именно он посылал «помогать» украинским добровольцам защищать независимость Донбасса,

- почему именно он был послан российским руководством выручать взятых в плен украинцами двух диверсантов, назвавшихся журналистами, и

- в обмен на что они были украинскими войсками отпущены. Слишком заметные среди славян чеченские отряды с тех пор на Украине замечены не были.

И лишь после этого можно опросить и президента Украины Петра Порошенко: когда он соглашался передать Кадырову русских диверсантов, знал ли он уже тогда как «воюют» чеченцы или просто хотел избавиться от любых «защитников» независимости Донбасса. Собственно говоря, эти же вопросы нужно задать начальнику Главного разведывательного управления Министерства обороны России, директору ФСБ, министру обороны России и нашему президенту. Я уверен, что все они ориентировочно знают, кто рубил головы мирным жителям Донбасса.

Но теперь ямы с трупами раскопали, как запасной пропагандистский вариант. Знали где копать. Плохое положение в Кремле, если приходиться прибегать к таким приемам. Это Вам не нападение злобных поляков на радиостанцию в Гляйвице, для развязывания Второй мировой войны. Да и Гитлер с Геббельсом в сравнении с нашими начинает выглядеть цивилизованными либералами. Теперь это уже не донбассцев, а всю Россию запугивают отрезанными головами, но вот ОБСЕ и ООН могут немного помешать. Как и с арестом Евтушенкова, нам показывают, что для российского руководства да и во всей России никаких правил нет. И ни в чем.

Я не уверен, что все вопросы будут заданы, но думаю, что двух первых моих советов, если они будут использованы, допущенными Россией по недомыслию сотрудниками ОБСЕ и ООН, будет достаточно, чтобы придти к вполне однозначному и очевидному выводу. Характерно, что что-то сообразивший с запозданием Лавров стал вчера гораздо осторожнее в своих обвинениях украинских жидо-фашистов.

P.S. Я не связываю с этим отрезанные головы американцев и англичанина в «Исламском государстве», француза в Восточном Алжире, но почерк убийц здесь один и тот же и я рад, что вторая антихалифатская резолюция в Совете Безопасности ООН о борьбе с террористами в отличие от первой была поддержана российской делегацией. До этого, как мы помним, русские представители в Совете Безопасности внятно протестовали против применения вооруженных сил не только в Сирии, но и в Ираке.

Информация о материале

Опубликовано: 06 октября 2014

Украинцам приказали озвереть

В последние две недели вУкраине отчетливо наметился новый тренд общественных настроений— острая критика власти. Началось все снеумения президента своевременно объяснить мотивы своих решений, продолжилось коррупционным скандалом вГенеральной прокуратуре, авылилось в«уличную люстрацию», от которой пострадали уже как минимум три народных депутата, олицетворявших «старый режим», инесколько чиновников помельче.

Хотя предложения «люстрировать поновому» не только деятелей эпохи Януковича, но инекоторых представителей новой власти— кпримеру, того же Генпрокурора или министра обороны— раздаются все отчетливей. Визбирательных списках провластных партий ина мажоритарных округах обнаружилось значительное количество сомнительных сточки зрения постмайданных ценностей персонажей. Зато врезультатах полугодовой деятельности самих органов власти неравнодушные граждане обнаружили все, кроме реформ.

Нуавсоциальных сетях иряде массмедиа считается уж чуть ли не хорошим тоном провести параллели между Виктором Федоровичем иПетром Алексеевичем: последний, мол, если иотличается, то только хорошим знанием английского.

Заглянуть в себя

Произошедший разворот внастроениях значительной части общества, иглавное лидеров мнений, стал, как представляется, прямым следствием того, что Петр Порошенко попытался выполнить главное обещание своей предвыборной программы— принести Украине если не прочный мир, то хотя бы устойчивое перемирие.

Внимание общества, впоследние полгода поглощенное осложнением ситуации на востоке страны, асиюня по август— ивовсе полномасштабными боевыми действиями, после заключения минских соглашений наконец-то развернулось «вовнутрь». Бизнес констатировал, что на таможнях ивфискальных органах все так же процветает коррупция, рядовые потребители задались вопросом осудьбе национальной валюты иоперспективах галопирующей инфляции, авсе вместе— отом, скакими потерями илишениями украинцам удастся пережить грядущую зиму.

Ослабление интереса кпроисходящему на востоке отчетливее других ощутили волонтеры, занимающиеся сбором средств для силовиков идобровольцев,— констатировав, что размеры пожертвований после объявления перемирия сократились вразы. Сдругой стороны, этому можно найти иболее прозаическое объяснение: многим украинцам уже физически нечего жертвовать.

Что же касается объявленной стратегии реформ, то уж очень бросается вглаза, что ее появление, вопервых, запоздало, авовторых, что одновременное проведение шестидесяти реформ— задача практически нереализуемая. Иесли перспективы «третьего Майдана» пока вырисовываются туманно, то результаты приближающихся выборов могут стать неприятной неожиданностью для «партий власти».

Проблема еще ивтом, что украинский политический класс так ине избавился от проклятия «именных проектов». Сколько бы ни говорилось ранее отом, что политические партии не должны строиться вокруг фигуры лидера,— не изменилось практически ничего. Блок Петра Порошенко открыто создан под одного человека, смысл существования «Народного фронта» сводится крешению проблем трудоустройства Арсения Яценюка, Александра Турчинова иАрсена Авакова. О«Батькивщине» или Радикальной партии иговорить не приходится. Идаже «Гражданская позиция» и«Самопомощь» так или иначе ассоциируются сконкретными персоналиями— Анатолием Гриценко иАндреем Садовым, ане счетко артикулированными программными целями.

Переключить внимание

Прямое следствие такой персонализации втом, что недовольному избирателю довольно легко найти конкретных ответственных ивиновников застоя во внутренней политике— инаказать их бюллетенем. Заоставшиеся несколько недель до выборов власти уже не удастся удивить прорывными реформами, поэтому для мобилизации электората остается лишь один испытанный, хоть ирискованный способ— сплотить общество вборьбе сврагом.

Апоскольку возобновить полномасштабное проведение АТО сродни самоубийству, выход, как можно судить по последним событиям, был найден вразогревании страстей врегионах, считающихся «потенциально взрывоопасными»: Харькове иОдессе. Ведь взвешенный анализ развития событий вХарькове вминувшие выходные практически не оставляет сомнений вискусственном раздувании ажиотажа вокруг «Марша мира». Антон Геращенко, советник министра внутренних дел икандидат-списочник от «Народного фронта», всоциальной сети несколько раз повторил, что харьковские правоохранители готовы влюбой момент открыть огонь на поражение. Лексику ответственного чиновника МВД из разряда «каждый рискует превратиться в200го или 300го» сложно расценивать иначе как нагнетание истерии.

Изтой же серии— переключение внимания— иистория сдемонтажом памятника Ленину. Вопрос об уместности данной скульптуры, понятное дело, не стоит— но вот задаться вопросом отом, насколько своевременным иактуальным является подогревание интереса к«ленинопаду», стоит ли считать его наиболее животрепещущей проблемой вданный момент, остается открытым. Тем более если уже фактически анонсирован снос аналогичного памятника вЗапорожье (против чего открыто выступил мэр города Александр Син).

Памятники— более чем удобный внутренний враг. Тиражирование пресс-службами силовых ведомств информации об очередном разоблачении, выявлении, обнаружении подозрительных лиц сарсеналами оружия, предотвращении терактов ипровокаций ит.д.— более чем удобный способ держать граждан внапряженном тонусе. Современем приестся ито, идругое— но продержаться внужном тренде остается не так уж идолго: до дня голосования.

Не найти альтернативу

Возникает закономерный вопрос: возможен ли другой стиль внутренней политики, подразумевающий, вчастности, кадровые решения? Ответ будет скорее отрицательным, учитывая, что высшие органы власти укомплектованы на основе двух принципов: пресловутого квотного подхода иличной преданности определенных фигур президенту. Нарушение негласных договоренностей ораспределении портфелей аукнется после выборов при создании новой коалиции иновом дележе мест; а«сдача своих»— табу для Петра Алексеевича, политическая культура которого сформирована все-таки не под влиянием конгресса США, асуровых реалий украинской политики девяностых.

Тем более что всплеск недовольства пока еще представляется возможным канализировать вформу «уличной (мусорной) люстрации». Немногие задумываются, что «партии власти» таким нехитрым способом убивают двух зайцев: кроме очевидного удовлетворения от собственной безнаказанности, которое испытывают «народные люстраторы», они же создают «пантеон новых мучеников», подстегивающий активнее заявлять осебе своих принципиальных оппонентов, не принявших результаты Майдана. Итем самым «замыкают цикл», создавая условия для воспроизводства ипроявления «внутренних врагов», на борьбу скоторыми пока еще легко иудобно переключать внимание масс.

Ключевые слова здесь, конечно, «пока еще». Упомянутый Владимир Ильич немало написал офеномене революционного творчества масс— иотом, кчему оно приводит.

Информация о материале

Опубликовано: 06 октября 2014

Анатолий Гальчинский: «Национальная идея — построение Украины в Украине. На это должна ориентироваться и наша стратегия»

Что и говорить, публичная презентация стратегии развития Украины до 2020 г., проведенная президентом Петром Порошенко "в непринужденной обстановке арт-центра — галереи "Мистецький арсенал", прошла ярко и эффектно. Вот только фасадные эффекты не снимают неизбежных вопросов к внутреннему содержанию документа, претендующего на роль стратегического базиса, на котором будет строиться вся украинская государственная политика как минимум ближайшую пятилетку (если, конечно, нынешний украинский глава государства и его команда намерены воплощать ее всерьез). Планы, как известно, озвучены грандиозные — уже само количество (60!) заявленных к реализации реформ и программ призвано внушить не то чтобы благоговейный ужас, но уж точно пиететное воодушевление целевых аудиторий.

Пока что за фасад презентации широкая общественность не допущена — официально документ все еще не опубликован. Но даже уже представленная "первичная информация" дает пищу для серьезных размышлений и выводов, которыми с ZN.UA поделился многолетний президентский советник и разработчик немалого числа стратегических государственных документов Анатолий ГАЛЬЧИНСКИЙ.

— Анатолий Степанович, каково ваше отношение к"Стратегии-2020"?

— Я готов поддержать практически каждую позицию презентованной президентом на пресс-конференции 25 сентября программы реформ. Но нужно называть вещи своими именами. Речь в данном случае не идет и не может идти, как это задекларировано, о системно сбалансированной стратегии развития общества и государства на соответствующий период. Назову лишь отдельные аспекты этой проблемы. Нельзя, к примеру, говорить о налоговой реформе, если она не корреспондируется с концептуальными принципами реформирования экономики в целом. В определении стратегического курса страны эта позиция является системообразующей. Разве это не понятно? Однако в представленных обоснованиях этот вопрос вообще не затрагивается.

Вызывает недоумение и способ презентации соответствующего "документа". Почему первослушателями стали журналисты? Нонсенс. Президент Кучма представил обществу стратегию пяти лет "Шляхом радикальних економічних реформ" в форме официального послания парламенту. Пресс-конференция по содержанию этого документа была проведена после выступления президента в Верховной Раде. Важным является и то, что текст соответствующего документа был не только вручен каждому депутату, но и в полном объеме опубликован в прессе.

Все это происходило в пределах первых ста дней каденции президента. Возможно, Порошенко предполагает выступить с соответствующим посланием перед вновь избранным парламентом. Это было бы корректным. Мне почему-то кажется, что подобные коллизии объясняются предвыборными приоритетами. Это совсем плохо.

— Хотелось бы, чтобы вы прокомментировали основные количественные параметры развития страны, названные президентом. Насколько реальна постановка вопроса об удвоении ВВП за соответствующий период?

— У нас есть собственный опыт. Согласно статистике МВФ, с 2000-го по 2004 г. ВВП Украины вырос с 31,26 млрд до 65,04 млрд долл. Рост — в 2,1 раза. Но этому предшествовал период глубоких системных преобразований экономики, обеспечивших стабилизацию воспроизводственного процесса. Экономические реалии сегодняшнего дня хорошо известны. Они напоминают 1994 г., когда падение ВВП составило 23%. Ожидается, что в нынешнем году сокращение промышленного производства превысит 20%.

Нужно принимать во внимание и то, что речь идет о кризисных процессах не только нынешнего года. Глубокая стагнация украинской экономики берет начало с 2009 г., когда ВВП сократился на 14,8%. Это наиболее глубокое в мире падение в период финансового кризиса 2008–2009 гг. Украинская экономика больна системно, и исключительно налоговыми инструментами ее не вылечить. Стагнационные процессы наблюдаются и в большинстве других постсоветских стран, в том числе и в России.

— Для большинства постсоветских стран характерно одно общее зло — всепоглощающая коррупция, даже не проникающая, а исходящая с самого верха. Инструменты антикоррупционной политики сейчас тоже вроде предлагаются, насколько они могут быть эффективными?

— Коррупция — это следствие, индикатор болезни экономики. Не нужно выстраивать иллюзорные домики в этом. Коррупция сама по себе неизлечима. Ее нельзя преодолеть, не вылечив экономику в целом. Чтобы выстраивать стратегические линии экономического развития, необходимо, в первую очередь, глубоко и всесторонне разобраться в причинах происходящего. Думаю, что речь идет о девальвации постсоветской модели рынка, которая, будучи неизбежной в системной перестройке "плановой" экономики, ныне себя полностью исчерпала. Не знаю, учитывалось ли это авторами президентской стратегии, но для меня очевидным является то, что стратегии двукратного роста должна предшествовать стратегия стабилизации.

Бросается в глаза и другое — нестыковка задекларированных показателей. Я понимаю, откуда взят прогнозный показатель инфляции 1,9%. Это не результат оценочных прогнозов. Полагаю, что специалисты НБУ, Минэкономики или Института экономики и прогнозирования к этим оценкам не привлекались. Они позаимствованы из маастрихтских критериев для стран — членов ЕС. Но коллизия в другом: 2% инфляции корреспондируются с темпами экономического роста 1,5–2,0%. Подобная динамика считается оптимальной для стран Запада. Мы же ставим задачу роста ВВП темпами 7–8%. Это автоматически мультиплицирует темпы инфляции. Здесь речь идет о всем известных истинах не только макроэкономической теории, но и реальной практики стран с опережающими темпами развития. Почему это не учитывается?

И не только это. Мы говорим оналоговой реформе. Ее цель — упростить налоговую систему, снизить нагрузку на доходы населения, ослабить теневые и коррупционные звенья экономики. Это, конечно, очень важно, это предполагает и правительственный проект реформы. Но для стратегии двукратного роста важно не только это. Главным здесь является снижение уровня государственного потребления. Посмотрите, что получается. Согласно прогнозам Минфина номинальный ВВП 2014 г. составит 1,65 трлн грн, доходы госбюджета — 377,8 млрд, или 22,9%. Рассчитанный на основе новой системы налогов ВВП 2015 г. должен составить 1,76 трлн, доходы госбюджета — 479,7 млрд грн, или 23,8%. Одновременно предполагается существенный рост удельного веса в структуре ВВП местных бюджетов. Приплюсуйте к этому пенсионные взносы, и мы получим не сокращение, а ощутимый рост (до 50% ВВП) государственных расходов. Это уровень Франции, где ВВП на душу населения в десять раз выше, чем у нас. У Китая, как и в других странах быстроразвивающейся экономики, уровень государственного потребления не превышает 25% ВВП. У нас в два раза выше. Экономика с подобным уровнем госрасходов никогда не будет инвестиционно привлекательной, тем более для иностранных инвесторов. Мне не понятно, почему подобные вопросы, а их очень много, не стали предметом анализа предполагаемой стратегии.

Я аплодирую участию представителей институтов гражданского общества в обоснованиях документов, о которых идет речь. Но базисные положения стратегии развития государства должны разрабатываться профессионалами. Обоснование перспективы — это самый сложный сегмент экономической теории и экономической политики. В мировой практике институты гражданского общества интегрируются в соответствующий процесс на уровне экспертных оценок и соответствующей коррекции. Проект уже упоминавшейся стратегии "Шляхом радикальних економічних реформ" перед презентацией в парламенте предварительно обсуждался на президиуме Академии наук, собрании Аграрной академии, с представителями УСПП, малого бизнеса, ассоциаций сельского хозяйства, украинских банков, руководителями регионов. Были учтены сотни соответствующих замечаний, но разработанные профессионалами (кстати, их фамилии презентованы в документе) базисные позиции документа сохранились. Я вновь возвратился к процедурным позициям. Они представляются мне очень важными. Быть "красивым" и быть эффективным в вопросах государственной политики не одно и то же.

— В стратегии президента акцентируется на регионализации государственной политики. Каковы ваши оценки этого блока реформ?

— Для меня в этом вопросе далеко не все является однозначным. Сама постановка вопроса о децентрализации власти, о повышении роли регионов в решении всего комплекса проблем государственного строительства и, конечно, экономики, о глубокой федерализации, как об этом уже много сказано, финансовой системы чрезвычайно актуальна. Эти вопросы следовало решать значительно раньше. Но вот проблемы, ответы на которые, опять-таки, хотелось бы увидеть в стратегии президента. Можно ли всерьез размышлять об углублении самоуправления и расширении полномочий регионов, если отсутствует (остается необоснованной) общая модель постреволюционной архитектуры государственного строительства.

— Что вы имеете в виду?

— Речь идет о формировании новой модели власти, институциональных механизмов системной реализации принципов индивидуализма и самодостоинства личности, ее свободного (в широком понимании) развития, о новых механизмах соотношения государства и гражданского общества. Какое место в этой архитектуре будет отведено Майдану, как будут в ней учитываться доказавшие в ходе революции свою действенность другие атрибуты гражданского общества? Еще одна сложнейшая проблема: должна ли предшествовать политике регионализации административно-территориальная реформа? На Банковой постоянно ссылаются на опыт регионализации в Польше. Но там политики начинали всю систему реформ с административно-территориального переустройства государства, считая соответствующие решения не только самыми сложными, но и наиболее важными во всем комплексе государственных преобразований.

Наконец, еще один вопрос: возможны ли механизмы ассиметричной регионализации и насколько приемлемы в этой проблеме конструкции специальных экономических зон? В свое время я имел возможность познакомиться с соответствующим опытом в Китае. А ведь это тоже атрибуты стратегии региональной политики. Почему и эти вопросы остаются в тени, почему они не только не затрагиваются в стратегии президента, но и не обсуждаются публично?

— Вы говорили о новой модели архитектуры государственного строительства. Каким образом рассматриваются вами в связи с этим изменения в системе государственного управления?

— В системе стратегических преобразований эта тема также относится к числу ключевых. Моя позиция в этом вопросе известна читателям вашей газеты. Об этом, как вы помните, уже шла речь внашем предыдущем интервью. Мы говорили с вами о том, что военная экономика требует специального режима управления. Сейчас все больше убеждаюсь в том, что необходимость в специальном режиме управления будет не менее актуальной и в поствоенной экономике. Давайте, опять-таки, будем называть вещи своими именами: структурные реформы, если мы хотим, чтобы они были системными и действенными, требуют концентрированной власти. Это не только наша собственная практика. Я имею в виду пункт 4 переходных положений Конституции 1996 г., предоставлявший в свое время право президенту использовать в течение трех лет указы по экономическим вопросам, не урегулированным законами. Многие проблемы реформ решались тогда на основе соответствующей нормы.

Это и международная практика. Предоставленные президенту США Ф.Рузвельту чрезвычайные полномочия в экономике были связаны не только с преодолением Великой депрессии. Главным здесь было иное. Соответствующие полномочия стали основой реализации "Нового курса" Рузвельта, радикальным образом изменившего экономическую систему страны, утвердившего принципы state welfare — государства всеобщего благосостояния, доминанты кейнсианской модели экономических преобразований. Чрезвычайные послевоенные полномочия Шарля де Голля и Уинстона Черчилля имели аналогичную целевую функцию.

Сейчас модной темой является проблема "плана Маршалла для Украины". Об этом говорят все находящиеся у власти политики. Но мало кто при этом учитывает, что соответствующие финансовые вливания в страны послевоенной Европы и в Японию осуществлялись, опять-таки, под систему глубочайших по своему содержанию экономических реформ, которые коренным образом изменили существенные характеристики довоенной экономики.

Мы же хотим "плана Маршалла", при этом ограничиваясь косметикой, утверждая, что реформы в условиях кризиса вообще невозможны. Какое убожество! Трудно реформировать стабильно развивающуюся экономику. Нет стимулов. Весь комплекс базисных рыночных преобразований был осуществлен еще в 1994–1999 гг. Это большая и малая приватизация, ценовая и валютная либерализация, финансовая и денежная реформы, земельная реформа и многое другое. Конечно, эти реформы не были стерильно "чистыми", несли на себе нагрузку всей полноты системных противоречий начального периода рыночных преобразований. Но "чистых" реформ не бывает. На Западе законы рынка приняты 200 лет назад, и все это время они перманентно совершенствуются.

Но возвратимся к чрезвычайным управленческим полномочиям. Перед парламентскими выборами, не зная их результатов, трудно говорить о конкретике. Но то, что эта проблема при любых результатах не утратит своей актуальности, у меня сомнений не вызывает. Вообще раньше я был горячим сторонником парламентско-президентской формы управления страной. Сейчас начинаю все больше сомневаться в стратегической корректности этой позиции. Нас ожидают предельно сложные решения, в том числе и связанные с прифронтовым статусом нашего государства. Это нельзя не учитывать. Видимо, оптимальна при этом формула: "сильный парламент и сильный президент". Как наполнить ее максимально конструктивным содержанием, мы все должны над этим думать.

— Хочу попросить вас прокомментировать позицию президента: главная цель нашей стратегии — членство Украины в ЕС.

— Здесь не может быть сомнений. Как и миллионы наших граждан, я рассматриваю подписание и ратификацию Соглашения о политической ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС этапным в истории нашего государства. Если бы стратегический курс страны ограничивался только вопросами имплементации этого документа, то и в этом случае он заслуживал бы всеобщего одобрения. Но есть ряд особо значимых, с моей точки зрения, вопросов, на которых мы обязаны акцентировать внимание. Мы не можем, не имеем права не учитывать того, что в развитии ЕС, как и любой другой интегральной общности, существуют восходящие и нисходящие процессы, достижения и проблемы, что в последнее десятилетие Европа во многом девальвировала статус инновационного лидера, что европейские темпы экономического развития самые низкие в мировой экономике. В связи с этим стратегия догоняющего развития должна включать в себя творческие начала; она не должна быть слепой, должна работать на опережение.

Одним из ключевых и, пожалуй, самым сложным вопросом в этой проблеме является структурная специализация нашей экономики. Это многоаспектная проблема. Меня беспокоит, в первую очередь, судьба наших высокотехнологичных производств. Найдется ли им место в новой системе разделения труда, которая уже сейчас формируется? Я знаю эту проблему не понаслышке, знаю, каких усилий стоило достижение конкурентоспособности соответствующих предприятий. Ныне они определяют лицо нашей экономики, служат ее визитной карточкой. Но раньше речь шла о конкурентности главным образом на постсоветском рынке. Сейчас мы говорим о совсем ином экономическом пространстве. В стратегии промышленной политики, если попытаться обозначить ее контуры, проблема формирования новой структурной матрицы экономики является ключевой. Ее нельзя отдавать на "рассмотрение" исключительно рыночных, как это принято на Западе, регуляторов.

Вторая проблема вашего вопроса, на которой также необходимо остановиться, имеет несколько иной, в первую очередь, мировоззренческий аспект. Всегда исходил и исхожу из того, что евроинтеграционный курс Украины — это не выбор политиков. Мы не идем в Европу. Мы всегда были и остаемся европейцами. Это должны понимать и наши европейские коллеги. Киевская Русь не просто принадлежала к семье европейских этносов, но и по праву считалась и считается сейчас одним из фундаторов европейской цивилизации, ее центрально-восточного крыла. Этого нельзя не учитывать в нашей стратегии.

Откровенно говоря, я не понимаю (точнее, перестал понимать), что означает предлагаемая позиция "построить Европу в Украине". Какую Европу? Построить Польшу или Испанию в Украине? Без учета национальных индикаторов страна не может стать сбалансированной. В Европе нет таких стран. Объединенная Европа выстраивает свои ценности на принципах толерантности, гармонии контрастов, системной гетерогенности, сохранения индивидуальных достоинств и идентичности каждой нации. Мы не можем и не должны стать исключением в этом. Мне почему-то кажется, что в весьма корректных декларациях президента по поводу однозначной приоритетной евроинтеграционной стратегии эта принципиально значимая, в моем понимании, позиция учитывается не должным образом. Хотелось бы ошибаться в этом.

Величие достоинств объединенной Европы состоит в том, что в ней нет старших и младших по рангу государств, что она представляет собой равноправный союз государств-наций.

В ЕС интегрируются отдельные территориальные поселения. Членами ЕС могут стать и такими остаются лишь state-nation — национальные государства. Поэтому, говоря о ключевой направленности нашей стратегии, я бы уточнил задекларированную позицию евроинтеграционных предпочтений, о которой вы, как я понимаю, спрашиваете. Наша системообразующая стратегическая цель, если хотите, наша национальная идея — построение Украины в Украине. На это должна ориентироваться и наша стратегия.

Без сильного и дееспособного государства о членстве в ЕС не может быть и речи. Главной в стратегическом курсе государства я бы назвал эту проблему. Иного нам просто не дано. Я так думаю, касаясь содержания вековых трендов, Ф.Ницше писал, что уходящее XIX столетие является столетием "простых решений", а предстоящее ХХ — столетием "сложных решений". Наступившее XXI столетие несет на себе следы "метасложного столетия". Столь же метасложными являются проблемы, которые стоят сейчас перед оказавшимся в эпицентре мировых трансформаций Украинским государством. Этого нельзя не учитывать.

Метасложные проблемы не преодолеваются средствами революционной целесообразности. Опираясь на революционный энтузиазм, их можно преодолеть лишь инструментами профессионально осмысленных, системно сбалансированных решений. Иное здесь просто не присутствует, стратегия президента должна быть сфокусирована на этом.

Информация о материале

Опубликовано: 06 октября 2014