Главная

Мина под президента

Новая украинская власть за достаточно небольшой срок своего существования смогла сделать немало. Тут можно вспомнить и небезызвестные украино-российские договоренности, и консолидацию всей вертикали власти в одних руках, и изменения в информационном пространстве.

Минувшие полгода показали слабость и нестабильность "постмайданной" политической системы, которая была утверждена в начале 2005 года, и которую "регионалы" смогли демонтировать менее чем за 100 дней.

Вряд ли в Украине за все годы независимости была настолько целостная и стабильная политическая система. Вспомним, что все 90-е годы прошли в беспрерывной борьбе между президентом и парламентом. Она достигла своей высшей точки в 96-м году, но и после этого оставалась весомым фактором отечественной политики. Вообще, перманентное состояние войны между разными ветвями власти уже стало чуть ли не трендом, по которому украинскую политику было несложно выделить на постсоветском пространстве (особенно на фоне "консолидированных" Белоруссии и России).

Теперь все изменилось, и взаимодействие между парламентом, президентом и правительством можно считать образцовым. Настолько образцовым, что часто законы принимаются быстрее, чем успевают разрабатываться.

При этом представителям власти, пожалуй, не может не греть душу фактический коллапс оппозиции. Несмотря на активные попытки изобразить бурную деятельность, украинские оппозиционеры за полгода так и не смогли продемонстрировать никакой взвешенной и последовательной позиции, никаких консолидированных действий, никакой внятной программы, что и нашло полнейшее отражение в рейтингах их поддержки.

Итак, власть у нас стабильна как никогда. Кажется, что никто и ничто не способно пошатнуть мощный властный механизм "регионалов". Однако, уже сейчас, в пору наибольшего могущества и триумфа власти Виктора Януковича, невооруженным взглядом видны тенденции и факторы, которые и способны в конечном счете эту власть серьезно подорвать.

Во-первых, необходимо отметить, что даже опыт Майдана и "постмайданного" развития не научил представителей Партии регионов необходимости уделять пристальное внимание информационным технологиям, роль которых в украинском обществе растет просто семимильными шагами. Очевидно, что административное давление на блогеров при помощи СБУ на фоне полной информационной закрытости и цензуры в СМИ – не лучший фон для развития общественных настроений. Достаточно вспомнить ситуацию в 2001-2004 годах (когда именно такими методами власть пыталась контролировать информационное пространство), чтобы понять: через довольно незначительный промежуток времени у нас будет существовать абсолютно оппозиционное информационное пространство интернета. Это пространство, конечно, можно пытаться контролировать. Но на это способен разве что мощнейший полицейский аппарат Китая, но никак не отечественные правоохранители. И не стоит недооценивать интернет – он сыграло далеко не последнюю роль в событиях 2004 года, а за 6 лет информационное развитие страны сделало огромный шаг вперед.

Во-вторых, понимание политики у новой власти также существенно не ушло вперед за последние годы. Собственно, в строительстве самой Партии регионов взяли верх бюрократические тенденции. Например, не так давно была проведена незаметная для публики "кадровая революция" с практически полной заменой партийных руководителей местного значения. Что характерно, в первую очередь эти процессы затронули "базовые регионы", и даже в Донецкой городской партийной организации теперь новый председатель. Логика этого процесса понятна: назначить "партийными лидерами" глав местных администраций с тем чтобы концентрировать в одних руках и административный ресурс, и партийный механизм. Вот только польза от этого явно сомнительна. Все мы помним судьбу предыдущих "бюрократических проектов" - СДПУ(о), НДП и т.д. Тем не менее, теперь настал черед Партии регионов пройтись по старинным украинским политическим граблям. Не будем также забывать, что отставленные партийные лидеры – не последние люди в своих регионах. Сложно ожидать от них искренней благодарности по отношению к людям, которых они привели к власти и которые их "отблагодарили", выкинув на политическую обочину. Фактически, Партия регионов усиленно формирует "вторую линию оппозиции" в своих собственных рядах. И это еще вопрос, какая "линия фронта" окажется для власти опаснее.

В-третьих, нельзя не вспомнить тлеющий конфликт с местными элитами, из которых наиболее очевидным и впечатляющим являться внутрикрымские выяснения отношений, ярким примером чего были недавние неоднозначные заявления лидера крымских коммунистов Леонида Грача. Очевидно, что крымская элита (вполне сформированная и привыкшая к полунезависимому существованию еще с 90-х годов) рассчитывала занять в новой Украине причитающееся за поддержку Виктора Януковича место. Однако конфликт интересов между центром и регионом принес раскол в некогда стройные ряды союзников по "Блоку Януковича". Назначение Василия Джарты руководителем правительства автономии продемонстрировало местным политикам, что старые союзники, фактически, не собираются с ними считаться. Следовательно, и союза больше никакого не будет, и уже на ближайших местных выборах борьба развернется нешуточная. Крым в данном случае – лишь наиболее показательный, но не единственный регион. Между прочим, в этом – решительное отличие между властью Партии регионов в Украине и властью "Единой России" в сопредельном государстве. Режим Путина-Медведева никогда не противопоставлял себя региональным элитам. Борясь с информационной свободой и олигархами, российская власть и не думала в серьез противопоставлять себя традиционным "властным анклавам" вроде Татарстана. Очевидно, что в данном случае Кремль был куда как более дальновиден. Большое количество "обиженных" при распределении властных полномочий уже разрушило изнутри оранжевую власть, но и ее приемники вполне могут пойти по проторенному пути.

Все эти факторы, невидимые и неочевидные тем не менее представляют собою мину замедленного действия, зарытую самостоятельно новой украинской властью под свой фундамент. И мина может сдетонировать от любого внешнего воздействия. А уж окажется новая власть способной выдержать такой удар или нет – покажет время.

Информация о материале

Опубликовано: 17 августа 2010

Преступник не должен сидеть в тюрьме

Ответственность за нарушение закона до сих пор в Украине остается синонимом лишения свободы. Между тем, европейские юристы давно уже признали нецелесообразность наказания, и последовательно освобождают свои тюрьмы от осужденных. Теория "кризиса наказания" признает пенитенциарную систему формой социального вируса, распространение которого приводит к тяжелому заболеванию общества.

Кризис наказания

На чем же основываются суждения о "кризисе наказания"? В первую очередь, на том факте, что стремительный рост технической оснащенности пенитенциарной системы так и не сумел остановить рост преступности.

Более того, ученые заметили, что угроза самой тяжелой ответственности за преступление не влияет на уровень рецидива – он остается относительно стабилен для каждой конкретной страны.

Осознание неэффективности такого распространенного вида наказания, как тюремное заключение, привело к смене стратегии "войны с преступностью" к стратегии "сокращения вреда".

Результатом такой стратегии сегодня стала замена лишения свободы системой штрафов. Например, в Германии к штрафу приговариваются свыше 80% осужденных (лишают свободы около 10%), а в Японии в последние годы наказание свыше 95% осужденных ограничивают выплатой штрафа.

При этом, даже в отношении приговоренных к лишению свободы используются по большей части минимальные сроки: до 2-3 лет, т.е. до наступления необратимых изменений психики. Например, в Германии в отношении 85% всех осужденных к лишению свободы срок наказания не превышал двух лет, на срок же свыше пяти лет были приговорены всего 1,2%.

Методы преодоления "кризиса наказания" в развитых государствах усугубляют эту проблему во всех остальных странах. Пока в Европе сокращают сроки наказания и стараются вовсе отказаться от тюремного заключения, в других странах власти говорят о необходимости посадок как критерия работы правоохранительной и судебной систем. Очевидно, что для продуктивной профилактики преступности необходима унификация законодательства пеницитарной системы: преступник должен понимать, что в любой стране за определенное преступление он получит один и тот же срок или вид наказания. Сегодня не подлежит сомнению тот факт, что подобная унификация возможна только в направлении гуманизации наказания.

Социализация преступности

К концу XIX века криминологи и социологи пришли к выводу, что преступника главным образом формирует общество. В связи с этим предполагалось, что с совершенствованием общественных отношений преступность будет утрачивать свою причинную базу.

Единственным реальным методом борьбы с преступностью современная зарубежная мысль признает лишь систематическое воспитание общества, которым должно заниматься государство. Образовательная работа, социальные программы, комплекс просветительских мероприятий… Доказано, что масштабы изоляции неблагополучных граждан (в тюрьмах и колониях) государством тем больше, чем хуже оно справляется с воспитанием общества.

В Украине это приводит к тому, что изолируются целые категории граждан, социальные слои, происходит дезинтеграция общества, вследствие которой становится невозможным создание "общественного договора", всеобщее признание единых правил. Лишению свободы в основном подвергаются представители низших социальных слоев, что приводит к маргинализации общества. В результате, теряются все основания для договоренности о том, чтобы сближались законы и реальные правила, по которым живет страна.

Стигматизация преступников

Не секрет, что тюрьма служит местом повышения криминальной квалификации и профессии. За решеткой происходит стигматизация лиц, совершивших преступные деяния, что сводит на нет возможности их социализации и возвращения к нормальной жизни по выходу из тюрьмы.

В колонии формируется новый социум отвергнутых членов общества, который пополняется как за счет новых осужденных, так и путем перенесения тюремных законов на волю. Необратимым этот процесс делает особенность человеческой психологии: доказано, что длительное (свыше 5-6 лет) нахождение в местах лишения свободы приводит к необратимым изменениям психики человека.

Таким образом, чрезмерную изоляцию человека от общества можно назвать наиболее гарантированным методом принудить его к рецидиву.

Призонизация общества

Призонизация – термин зарубежной криминологии (от prison (англ.) – тюрьма), обозначающий распространение тюремной субкультуры в гражданском обществе (грубо говоря, "отюрьмовление" сознания и поведения населения).

Принимая решение лишить человека свободы, необходимо отдавать себе отчет, что когда-нибудь он вернется обратно, и вероятность того, что его личность в тюрьме очистится гораздо ниже, чем перспектива тотальной деградации. Чем больше людей направляется в тюрьмы, тем шире распространяется повседневный быт, культура, язык, нравы, образ жизни, и, в конце концов, законы тюремного сообщества. Как следствие регулятором общественных отношений становятся не государственные законы, а криминальный кодекс "понятий".

Чтобы не потерять связь с обществом (симптомом чего выступает антимилицейская кампания последних лет), получить кредит доверия, государству необходимо (помимо активизации просветительских механизмов) улучшать условия жизни заключенных. Ответственное государство наравне с обществом заинтересовано в гуманной юстиции и пенитенциарной системе. Ведь сохранность или же деградация личности непосредственно зависят от условий отбывания наказания.

Чем человечнее будут условия пребывания в неволе, тем спокойнее будет жизнь людей, избежавших тюрьмы. Чем меньше людей пройдет через тюремную систему и короче будет срок их нахождения в ней, тем проще будет государству управлять обществом с помощью единых для всех слоев кодексов закона.

Индустрия наказания

Как в любом преступлении первым делом следует думать о мотиве, так же в любом государственном решении надо искать экономическую подоплеку. Таковую эксперты почти два десятилетия назад обнаружили в распространении частных тюрем в США (единственная из экономически развитых стран, опережающая  Украину и Россию по процентной доле заключенных), вопрос внедрения которых у нас в последний раз, напомним, широко дискутировался в конце прошлого года.

Некоторые специалисты предполагают, что высокие показатели по тюремному заключению могут быть непосредственно связаны с превращением борьбы с преступностью в индустрию. По данным американских СМИ, только с 1980 по 1994 год прибыли тюремной индустрии США выросли с 392 миллионов долларов до 1 миллиарда 31 миллиона.

Тюремная индустрия существовала в нашей стране еще в советское время, когда предприятия ГУЛАга занимали первые места в международных выставках. Эта индустрия до настоящего времени имеет многомиллиардный оборот.

Сегодня никто не подвергает сомнению утверждение, что труд является наиболее действенной формой воспитания. Соблюдение прав заключенных доказывает факт получения ими зарплаты (часто при выходе на свободу они имеют достаточно большие деньги на счете). О пользе такого метода перевоспитания преступников свидетельствует огромный объем инфраструктуры, построенной пленными немцами (военными преступниками) после войны, которой мы пользуемся до сих пор.

Таким образом, отказ от труда осужденных станет неоправданным расточительством, на которое, конечно, никто в мире не пойдет. Однако, научно доказано, что трудовая терапия в тюрьме и колонии существенно менее эффективна, чем в обычных условиях. Кроме того, чрезмерная экономическая заинтересованность бизнеса или государства в дешевой рабочей силе заключенных оказывает излишнее давление на суд, что способствует репрессивной форме правосудия.

Альтернатива наказанию

Современные исследователи пришли к выводу, что социально-правовой контроль успешно заменяет институт наказания. Впрочем, эксперты допускают одну поправку: сам контроль при этом должен регулироваться демократическими, правовыми институтами. Государственное насилие, в принципе, тоже может удержать уголовную преступность на социально-терпимом уровне, но при этом он становится опаснее самой преступности, поскольку не избавляет общество от массовой виктимизации.

Кроме того, в Европе все больше завоевывают популярность предложения по переходу от "возмездной юстиции" к "юстиции возмещающей". В последние годы пропагандистская (в хорошем смысле) кампания по привлечению внимания к медиации как институту альтернативной, не уголовной, юстиции можно заметить даже в России.

Суть этой стратегии состоит в том, чтобы с помощью незаинтересованного посредника урегулировать отношения между жертвой и преступником. Ведь, очень часто потерпевший больше заинтересован в реальном возмещении причиненного ему ущерба, нежели в том, чтобы "посадить" виновного. А лицо, совершившее это преступление, скорее будет готово возместить ущерб, чем "идти в тюрьму".

Философская трактовка

Философ Мишель Фуко в своей книге "Надзирать и наказывать" (изданной в 1975 году и с тех пор ничуть не потерявшей актуальности) приходит к выводу, что с XVIII века до наших дней правосудие больше не берет на себя публично ответственность за насилие, связанное с его отправлением. Полностью исчез институт публичных казней с применением пыток, преступника перестали выставлять на всеобщее обозрение.

Теперь детализация жизни и быта заключенных в тюрьме формирует технику исправления, направленную на формирование покорного субъекта, подчиненного власти, которая "постоянно отправляется вокруг него и над ним и которой он должен позволить автоматически действовать в себе самом".

Задаваясь вопросом "на что же направлена в настоящее время система исполнения наказаний?", Фуко цитирует социального философа Габриэля Бонно де Мабли: "Наказание, скажем так, должно поражать скорее душу, чем тело".

Фуко приходит к выводу, что сегодня судят не только юридические объекты, определенные в Кодексе, но "судят также страсти, инстинкты, аномалии, физические недостатки, неприспособленность, последствия воздействия среды или наследственности; наказывают акты агрессии, но через них и агрессивность... убийства, но также влечения и желания".

Наказание "души"

Согласно такой точки зрения, причиной наказания сегодня становится не волевое решение преступника, а социальные условия, в которых он жил, воздействие общества (или среды), политика государства. Когда государственный контроль никак не влияет на распространение негативной информации в обществе (т.е. не сдерживает порнографию, пропаганду насилия и прочие соблазны девиантного поведения), а также не стимулирует субъекта путем образовательных и просветительских программ к принятию сознательных решений – в этом случае наказание бесполезно, поскольку преступник выступает жертвой повышенного криминогенного фона в обществе.

Суда над "душой" (в противовес наказания тела) преступника подразумевает использование новейших технических изобретений, позволяющих контролировать действия субъекта, сводя к минимуму ограничение его социальных функций. В таком качестве могут послужить и электронные браслеты, и веб-камеры, и исправительные работы, сопровождаемые он-лайн наблюдением.

Перспективно принуждение преступника на комплекс работ противоположной его преступлению направленности (т.о. будет оказан психологический эффект – даже механическое повторение определенных действий способно вызвать привычку, которая не позволит совершить повторное преступление) – например, нарушителей авторской собственности можно заставить писать программы по ее защите, либо искать в сети других нарушителей.

Таким образом, вместо обычного наказания, лишь повышающего агрессию преступника, происходит воздействие непосредственно на психофизику действий правонарушителя. Одновременно такого рода принудительные работы способствуют его социализации.

Эксперты приходят к выводу, что воздействие на "душу" преступника должно в ближайшее время заменить наказание "тела", иначе динамика роста процентной доли преступников в обществе будет продолжаться ускоренными темпами.

Информация о материале

Опубликовано: 17 августа 2010