Главная

С начала АТО проблема протезирования стал одной из самых актуальных. Однако социальный аспект чиновники подменяют своей выгодой, на инвалидах пытаются нажиться. Государство не только не помогает, а часто мешает людям.

О проблемах протезирования, нежелании государства замечать проблемы пострадавших в АТО и возможностях гражданских активистов «Комментарии» говорили с волонтером, создателем проекта pidmoga.info Алексеем Краснощековым.

Вы оказываете людям юридическую помощь. Они действительно настолько не осведомлены о своих законных правах?

Проблема даже не в этом. Наш человек, даже если и знает закон, просто боится отстоять свои права. Я начинал проект еще и потому, что вокруг протезирования очень много спекуляций. Люди не понимали, что им положено, начинали собирать деньги. В госпитали приходили некие посредники, которые называли фантастические суммы стоимости протеза в 100 тыс. евро. Я общался с немецкими производителями. Там самый крутой протез стоит 42 тыс. евро. В Украине сделать подобный стоит в два раза дешевле. Ну, пусть мы еще прибавим к сумме переезд, сопровождение и получится максимум 50 тыс. евро. Откуда еще 50 тыс.? На людях пытались нажиться.

Летом в эфире одного из телеканалов нардеп Валерий Сушкевич уверял, что волонтерам не нужно собирать деньги на протезы. Всем нуждающимся они положены по закону и всем их дадут. Что же получается на самом деле?

Государство выделяет деньги на протезы, но только те, которые считает нужным. Самая большая проблема с протезами рук. Люди, совершенно естественно, хотят получить миоэлектрический протез, который считывает сокращения мышц предплечья и управляет кистью. Одному солдату делали просчет такого протеза, и он составил около 400 тыс. грн. Но этому парню выделяют только 65 тыс. грн. За эти деньги можно получить протез руки на тяговом механизме: к плечу крепится ремень, человек двигает рукой и кисть сжимается и разжимается. Вот и вся функциональность.

Но Минсоцполитики эти проблемы не беспокоят. Министр Людмила Денисова выходила на пресс-конференцию и говорила, что ограничений в стоимости протезов нет, и ведомство дает все что нужно. К сожалению, это не соответствует действительности.

Ребята ведь приходили под Минсоцполитики. Чиновники общались с ними и говорили о неких ограничениях. Так они все же есть, и каким законом закреплены?

В том-то и дело, что законом они не закреплены. Директор департамента соцзащиты инвалидов Оксана Полякова, во время нашей акции «Протез для совести чиновника» заявила, что граничные цены существуют. Министр говорит, что их нет. Но мой опыт показывает, что права, все же, Полякова, следовательно, я могу предположить, что министр либо не владеет корректной информацией, либо лжет. Дело в том, что ограничения в стоимости закреплены приказами самого министерства. Но также и я, как руководитель, могу вводить приказы в рамках своего отдела. Ведь эти акты нарушают законные права людей. Тем более, что эти люди защищали государство, которое их сейчас обманывает.

Минсоцполитики в своем постановлении №321 делит людей, которым необходимо протезирование, на три категории: такие как я инвалиды, которые обслуживались до АТО, бойцы АТО и мирные жители, которые пострадали в зоне АТО. С последними ситуация тоже весьма странная. Они должны предоставить справку о том, что на них не заведены уголовные дела. Полякова говорила, что необходимо удостовериться, что мирный житель не совершил преступление против Родины. У меня вопрос: кто ее назначил прокурором? Получается, что соцгарантиями подменяют уголовный кодекс.

За прошедшие месяцы, что сделало государство для инвалидов? Это соизмеримо с тем, что сделали волонтеры?

Четыре пограничника лежат на стационаре при Киевском протезном заводе за госчет, им сделали протезы полностью за бюджетные деньги. Но вот, например, были также и клиенты в «Украинском центре реабилитации ветеранов Афганистана», всего помогли пяти парням. Одному была нужна реабилитация и четверым протезы, включая миопротез плеча. Это помощь за счет средств волонтеров потому, что по какой-то причине афганцев исключили из выполнения госзаказов, несмотря на 25 лет успешной работы в отрасли и предоставленные в полном объеме документы на аттестацию в соответствии с приказом №215 Минсоцполитики. Пришла внеплановая проверка и лишила их этой возможности.

Совбезы сейчас неформально выдают направления всем на три протезных центра – киевский, харьковский, львовский. Но выбора и конкуренции нет. Их искусственно ограничивают. Более того, чиновники пытаются уйти от внимания общественности любыми путями, для них главное – сделать протез и отчитаться, а качество стоит уже где-то на втором плане.

А каково качество отечественных протезов?

Своего протезиста я отправил вместе с одним пограничником, чтобы проверить, что же ему будут делать. Парня забрали из госпиталя и не сказали, какой протез сделают, с какой функциональностью и в какие сроки. Приехал протезист, волонтеры, взяли калькуляцию. Она оказалась вполне сносной – предлагали далеко не самые современные технологии, но и не самые худшие из имеющихся. Так что все, более или менее, неплохо. Но, опять же, мы говорим о протезах ног. С верхними конечностями, как я и говорил, намного хуже. И этот случай на контроле волонтеров, как обстоят дела с другими я могу только догадываться.

Как чиновники определили три центра протезирования? Был проведен тендер при Минсоцполитики?

Например, Харьковский научно исследовательский институт выбирали для сертификации без тендера. Больше того, сертификацию должно провести Минэкономики, а не Минсоцполитики. В свою очередь Минэкономикина наш запрос ответило, что тендер не проводило.

То есть непонятно, кто и как определил три центра?

Тут как раз все понятно. Денисова, когда была министром первый раз, узаконила эту процедуру своим приказом. Потом правительство Виктора Януковича продолжило работать по этой схеме. Денисова вернулась и действует по ней дальше.

Схему обслуживает средний менеджмент, который пережил все смены власти и выглядит она следующим образом. Производитель, который хочет продавать комплектующие для протеза, например, коленный узел или стопу, должен заплатить за сертификацию в Харьковском НИИ. Соответственно, сами комплектующие дорожают, а сумма, которую государство должно выделить инвалиду на протезирование, при этом постоянно сокращается. По моим оценкам за шесть лет через эту схему прошли сотни миллионов гривен.

Как много людей в Украине нуждаются в протезировании? Каковы потребности бойцов АТО?

В год потребность есть у десятков тысяч человек. В нашей базе сейчас 40 бойцов АТО и, чаще всего, им нужны протезы ног. Есть случаи, когда нет сразу двух конечностей.

Вы говорите, что ваш проект помогает и в юридических вопросах. То есть те, кто к вам обращаются, сталкиваются с обманом. Кто, чаще всего, пытается обмануть людей?

Все и на всех уровнях. Начиная с того, что из госпиталя ребят забирают непонятно куда и зачем, и заканчивая определением группы инвалидности с тем расчетом, чтобы люди получили минимум льгот.

У Минсоцполитики есть желание сотрудничать с волонтерами, общественными организациями?

Никакого. Как-то мы договорились о создании рабочей группы, но один из приглашенных, представитель одной из политсил, опоздал на 20 минут. Еще одного представителя партии не пустили, потому что его не было в списках приглашенных. В итоге встреча сорвалась и больше не повторялась, хотя мы звонили и спрашивали.

В последнее время у общества складывается ощущение, что волонтеры всемогущи. Есть что-то, чего они не могу?

Представлять административную власть. Волонтер может прийти в госучреждение и на своей харизме, внушительности, раскрученности потребовать то, что положено его подопечным. Для этого нужно и повысить голос, и надавить на чиновников. Только на боязни публичности в ведомствах могут что-то дать. Никаких других рычагов давления нет. Судите сами, волонтеры выбивают человеку реабилитацию, борются за группу инвалидности. Государство помогает? Нет, оно только мешает.

Информация о материале

«Мог быть и получше. Но, в любом случае, лучше, чем был». Примерно так оценивают принятый 14 октября Закон «О прокуратуре» большинство опрошенных экспертов.

У этого документа непростая судьба. Первоначальный текст появился еще летом прошлого года по инициативе тогдашнего гаранта. 2 августа текст был отправлен на экспертизу в Венецианскую комиссию (ВК) — консультативный орган по конституционному праву при Совете Европы. В октябре 2013-го европейские спецы обнародовали свои выводы.

С одной стороны, эксперты сочли законопроект куда более прогрессивным в сравнении с действовавшим на то время (принятым еще в 1991-м и неоднократно корректировавшимся, особенно интенсивно — в 2010 и 2012-м). «Венецианцы» отметили, что документ более соответствует стандартам СЕ и дает хороший толчок для полноценной реформы органов прокуратуры. Среди положительных моментов особое внимание заслужили:

— лишение прокуратуры права осуществлять общий надзор;

— установление для прокуроров запрета принимать участие в работе парламента, коллегий министерств, центральных органов исполнительной власти, местных советов и административных органов;

— появление четких положений о правах и обязанностях прокуроров;

— ликвидация следственных органов прокуратуры;

— внедрение более четких критериев и процедур назначения прокуроров;

— детализацию положений, связанных с увольнением прокуроров и применением к ним дисциплинарных мер.

С другой стороны,члены ВК отмечали, что целый ряд положений закона по-прежнему ставит под угрозу реальную независимость прокуроров (включая Генерального). И высказывали озабоченность тем, что среди функций прокуратуры присутствует представление интересов государства и отдельных граждан в суде, что выходит за рамки сферы уголовного производства и не вполне соответствует европейской практике. Поскольку данное право предоставлялось украинской прокуратуре 121 статьей отечественной Конституции, «венецианцы» рекомендовали изъять соответствующие положения не только из профильного, но и из Основного закона. Или, как минимум, сузить сферу использования этой функции. В ВК считали: прокурор может представлять чьи-то интересы в суде только в том случае, когда подобное вмешательство обосновано и если эти обоснования приняты судом.

«Создается впечатление, — отмечалось в выводах комиссии, — что большая часть функций общего надзора в действительности сохраняется». Независимые отечественные спецы были еще более категоричны — заложенные в проект закона глубинные правовые механизмы сохраняли в Украине прокуратуру старого типа, не столько правоохранительную, сколько карательную, не столько европейскую, сколько советскую.

Значительную часть принципиальных замечаний ВК авторы законопроекта тогда благополучно проигнорировали. 5 ноября 2013 года, документ, внесенный Януковичем, был зарегистрирован в Верховной Раде, а три дня спустя — принят за основу.

Более интенсивная работа над документом началась уже при новой власти. Парламентский комитет по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности внес существенные изменения в принятый в первом чтении документ. При этом учитывались не только описанные рекомендации Венецианской комиссии, но и выводы Счетной палаты (СП). Несмотря на то, что последние были обнародованы в начале сентября, некоторые члены комитета считали необходимым учесть содержавшуюся в выводах информацию при подготовке ко второму чтению.

Из расследования СП следовало, что:

— имело место существенное увеличение численности сотрудников прокуратуры, осуществлявшееся вопреки ограничениям, установленным профильными нормативными актами;

— средства из госбюджета неоправданно использовались на увеличение затрат по содержанию штата, капитальное строительство многочисленных объектов, реконструкцию фондов и обновление оборудования. Что, в свою очередь, приводило к необоснованному увеличению обслуживающего персонала;

— использование бюджетных средств на приобретение, реконструкцию и содержание админзданий осуществлялось бесконтрольно, неэкономно и неэффективно.

Изменения, вносимые в проект Закона «О прокуратуре» имели целью:

— учесть пожелания профильных международных организаций (в первую очередь Венецианской комиссии) направленные на максимальное соответствие документа европейским стандартам;

— предусмотреть максимально возможную независимость прокуроров, обеспечив при этом необходимый демократический контроль над их деятельностью;

— ликвидировать рудименты функции общего надзора в деятельности прокуратуры.

Однако мнения законодателей и руководства ГПУ на окончательную версию закона во многом не совпадали. После того, как Генпрокуратура выразила решительное несогласие с целым рядом нововведений,
25 июня сего года состоялся круглый стол, инициаторами которого выступили профильный парламентский комитет и офис Совета Европы. По итогам мероприятия было принято решение пойти навстречу большинству пожеланий «прокурорских».

В частности, «под нож» пустили положения о:

— проведении конкурса на должность Генерального прокурора;

— легализации механизма провоцирования взятки сотрудникам прокуратуры;

— обязательном тестировании на детекторе лжи;

— отмене так называемых классных чинов;

— ограничении количества прокуроров.

Стоит отметить, что ликвидировать институт классных чинов в органах прокуратуры настоятельно рекомендовали эксперты Совета Европы, считающие подобное признаком военизированной структуры, противоречащим демократическим традициям. Согласно европейской практике разумным считается соотношение 10 прокуроров/100 000 населения. В то время как в Украине эта пропорция, по оценкам специалистов, иная — 46–47 прокуроров/100 000 населения. Европейскую формулу пытались внедрить и в Украине, однако после вмешательства ГПУ от этой идеи отказались и численность прокуроров в государстве законом регулироваться не будет.

Позже, по инициативе Генпрокуратуры, были откорректированы еще несколько положений будущего закона. Проектом предполагалось четкое законодательное размежевание полномочий Генеральной, региональных и местных прокуратур, однако ГПУ настояла, что этот вопрос должен регулировать Генеральный прокурор своим приказом.

Кроме того, в Генпрокуратуре категорически высказались против еще одной новеллы, предусматривающей, что каждое распоряжение вышестоящего сотрудника прокуратуры нижестоящему должно отдаваться исключительно в письменной форме. В итоге в окончательном варианте документа появилась компромиссная версия: прокурор, получивший приказ либо указание в устной форме вправе потребовать письменное подтверждение приказа (указания).

На этом руководство ГПУ не остановилось. Накануне второго чтения законопроекта оно пожелало существенного расширения полномочий прокуратуры в связи с правом представлять интересы граждан в суде. А также пожелало ограничить влияние двух, предусмотренных законом, органов — Рады прокуроров (РП) и квалификационно-дисциплинарной комиссии (КДК). Первая структура является высшим органом прокурорского самоуправления на период между всеукраинскими конференциями сотрудников прокуратуры. Вторая — коллегиальным органом, определяющим уровень профессиональной подготовки кандидатов на должности прокуроров и рассматривающим вопросы о дисциплинарной ответственности, переводе и увольнении прокуроров с должности.

ГПУ, нежелающая усиления внешнего контроля, настаивала на том, чтобы КДК имела статус совещательного органа, а решения РП не носили обязательный характер. Однако позиция прокуратуры должного понимания ни у большинства членов профильного комитета, ни у большинства депутатского корпуса не встретила. Что касается полномочий прокуратуры в судебном процессе, то в рамках представления интересов граждан, они были расширены, однако (как утверждают эксперты) не так масштабно, как того желала ГПУ.

Возник конфликт и по поводу введения закона в действие. Комитет предлагал, чтобы закон обрел юридическую силу через 3 месяца после его принятия, ГПУ настаивал на годе. Компромиссом стала узаконенная отсрочка на полгода. Именно столько понадобится для «имплементации» принятых новшеств, в итоге утвержденных 14 октября конституционным большинством депутатского корпуса. Напомним, что за новый Закон «О прокуратуре» отдали голоса 316 народных избранников. Хотя многие из них (что уже становится недоброй традицией) признались, что на момент голосования не были знакомы с окончательной версией документа.

Если кратко охарактеризовать преимущества нового нормативного акта, то они сводятся к следующему:

— прокурор становится более самостоятельной и независимой фигурой, существенно защищенной от незаконных указаний и противозаконного влияния;

— сфера деятельности прокурора достаточно жестко ограничена сферой уголовного права, что, если не исключает полностью, то, во всяком случае, весьма существенно ограничивает возможность использования его в политических интересах;

— прокуратура лишена существенных полномочий, которые она имела в гражданских, административных и коммерческих делах. Теперь решение этих дел должно стать исключительной прерогативой судов;

— лишение прокуратуры функций общего надзора и досудебного следствия дает основания для усиления надзора за оперативно-следственной деятельностью и досудебным следствием. В теории это может привести к более четкому соблюдению прав и свобод, в частности к эффективному предупреждению пыток, уменьшению случаев незаконного привлечения к уголовной ответственности и осуждения невиновных. Как будет на практике — поглядим. Изменить закон куда легче, чем отучить от специфики правоприменения;

— приобретая дополнительную независимость, прокуроры, одновременно, становятся более подотчетными и подконтрольными. Создание Контрольно-дисциплинарной комиссии (уполномоченной рассматривать вопросы о дисциплинарной ответственности и увольнении прокуроров) предусматривает право граждан подавать жалобы на действия прокуроров, требовать необходимого реагирования и объективного расследования;

— становится более или менее реальным завершение процесса формирования целостной системы органов контроля над соблюдением законов. Соответствующее требование содержится в переходных положениях Конституции с 1996-го…

Однако есть ряд обстоятельств, удерживающих от излишнего оптимизма. Во-первых (как уже сказано) из текста закона, по инициативе ГПУ был изъят ряд норм, направленных на более глубокую «европеизацию» прокуратуры.

Во-вторых, де-юре вроде бы лишившись функции досудебного следствия, де-факто прокуратура их за собой сохранила. Дело в том, что, согласно Уголовному процессуальному кодексу (ч. 2 ст.36), прокурор осуществляет надзор за соблюдением законов во время проведения досудебного расследования в форме процессуального руководства досудебным расследованием. Данное положение не только не стыкуется с новым Законом «О прокуратуре», но и, очевидно, противоречит Конституции, которая не предусматривает такой функции как «процессуальное руководство». До тех пор, пока подобное законодательное противоречие не будет устранено, сохранится лазейка для манипуляций.

В-третьих,закрепление за прокуратурой права представления интересов государства и отдельных граждан в суде, как уже отмечала Венецианская комиссия, сохраняет за ней элементы функции общего надзора и расширяет право доступа к информации.

В-четвертых,воссоздание института военных прокуратур расширило полномочия Генерального прокурора, который будет осуществлять «создание, реорганизацию и ликвидацию военных прокуратур, определение их статуса, компетенции, структуры и штата». Что, очевидно, не согласуется с требованиями Конституции, требующей законодательно определять границы полномочий, оснований и способов, в рамках которых действуют органы и должностные лица. То, что должен был определять закон, отдается на откуп одному человеку.

В-пятых, ряд юристов отмечает, что увольнение Генпрокурора на основании представления Высшей Рады юстиции не соответствует Конституции.

И, наконец, в-шестых,сам по себе неплохой закон еще не гарантирует изменения качества работы прокуратуры. Точно так же, как смена Пшонки Махницким, а Махницкого Яремой не добавила ГПУ авторитета в глазах граждан. «Эффективность» работы прокуратуры в расследовании резонансных дел — от дела о расстреле «Небесной сотни» до дела о возвращении активов «семьи», увы, очевидна для всякого. И едва ли несовершенное законодательство тому виной.

Информация о материале

В 2009 году в Украине был принят многострадальный закон «Об альтернативных видах топлива». При принятии Закона Парламенту пришлось преодолеть очень мощное сопротивление пророссийски настроенного нефтяного лобби. Теме не менее, Закон открыл для Украины путь, по которому страна должна была уменьшить свою зависимость от нефтяных ресурсов «братской» России.

Так, Закон на долгие годы заложил основы государственной политики в сфере развития альтернативного топлива. Среди прочего Закон установил обязательное содержание биоэтанола в смесевых бензинах отечественного производства, на уровне не менее 5% объема уже в 2014 −2015 годах, установил нулевую ставку акцизного налога на биоэтанол и биотопливо на его основе.

Локомотивом развития программы альтернативного топлива в Украине должен был стать «Укрспирт». А как иначе, если производственные мощности «Укрспирта» в 3 раза превышают потребности украинского рынка в пищевых и технических спиртах.

Нужно сказать, что с одной стороны, программа развития альтернативного топлива должна уменьшить нефтяную зависимость Украины от России, а с другой — дать мощный толчок развитию самого «Укрспирта», увеличив в 2 раза загрузку производственных мощностей украинского спиртового монополиста, или практически на 20 млн. литров в месяц. Для сравнения, на внутренний рынок Украины «Укрспирт» отгружает сегодня не более 15 млн. литров спирта в месяц.

На этой волне энтузиазма в отрасль начали поступать частные инвестиции, направленные на дооснащение производственных мощностей «Укрспирта» установками обезвоживания спирта различных модификаций. Такие модернизации произошли на 10 спиртовых заводах (Хоростковский, Гайсинский, Андрушовский и пр.). Построены частные заводы по производству биоэтанола и биотоплива на его основе, причем техническое оснащение частных биоэтанольных заводов существенно превосходит оснащение аналогичных заводов государственного «Укрспирта».

Но в 2012 году, с приходом к власти пророссийски настроенного президента В. Януковича, госконцерн «Укрспирт» был реорганизован в ГП «Укрспирт», где на должности заместителя генерального директора объявился Михаил Юрьевич Лабутин, который получил не ограниченные полномочия по «курированию» в «Укрспирте» биоэтанольной «программы». А руководить осколками Концерна «Укрспирт» поставили Виктора Панкова, креатуру «семейных» Эдуарда Ставицкого (бывший министр экологии) и Анатолия Присяжнюка (бывший министр АПК).

Из всех достижений по развитию программы альтернативного топлива в «Укрспирте», Лабутину при Януковиче удалось лишь построить схемы эффективного... хищения спирта. Который по документам «перемещался» на Хоростковское МПД «Укрспирта» для переработки на биоэтанол и далее в альтернативное топливо, а по факту весь спирт шел на ликеро—водочные заводы, для нелегального производства водки, помеченной «казаком». Об этой схеме воровства сказано уже немало. Напомню лишь, что по данным налоговиков ущерб государству оценивается на уровне в 2 ,5 млрд. грн.

С другой стороны, Виктор Панков сделал все возможное для развития биоэтанольной программы, а точнее — наоборот, для ее остановки в интересах своего патрона Эдуарда Ставицкого, владельца серьезного нефтяного бизнеса, сети заправок «БРСМ».

Таким образом, Лабутин наполнял «семейный карман» Януковича за счет масштабного хищения спирта — через псевдо-производство альтернативного топлива на Хорстковском МПД «Укрспирта». А Виктор Панков, убирая с бензинового рынка конкурентов Ставицкого, также трудился на «семейный карман», не допуская на розничный рынок нефтепродуктов альтернативное топливо.

После Революции достоинства и бегства Януковича, Лабутин и Панков закрепились в «Укрспирте» уже при новой власти — по квоте ВО "Свобода". И, опять же, сделали не мало для усиления нефтяной и газовой зависимости Украины от России. С их подачи налоговики внесли в апрельский антикризисный закон нормы, которыми все виды альтернативного топлива обложили акцизным налогом, закрыв таким образом его выход в рынок.

В результате «Укрспирт» потерял дополнительные объемы производства биоэтанола, две трети спиртовых заводов простаивают, люди не получают заработные платы, их семьи влачат жалкое существование, а Украина сидит на нефтяной игле России.

Проблемы, было начавшиеся на бензиновых заправках Ставицкого, сами собой рассосались, не без участия Виктора Панкова.

В тоже время эфир-альдегидная фракция спирта, которую ранее собирали со всех спиртовых заводов для централизованной переработки на спирт, с подачи Лабутина и молчаливого согласия главного налоговика страны Билоуса, по довольно «мутной» схеме денатурации, без обложения акцизным налогом хлынула на свободный рынок.

Но и здесь Лабутин умудрился найти свой интерес. Дело в том, что купить этот продукт в «Укрспирте» человеку со стороны невозможно. Весь объем выкупает некая коммерческая структура «Кировоградрайагропостач», подконтрольная... Артему Пшонке, сыну беглого генпрокурора Украины.

Эта же фирма, в бытность Лабутина заместителем генерального директора «Укрспирта» Харта, при Януковиче, выкупала всю фракцию. Так что благодаря Лабутину Артем Пшенка и в изгнании чувствует себя небедно. Иак ччто там говорит Кабмин про санкции?..

В стране меняется власть, только ничего не меняется в «Укрспирте».

Кроме прочего, став руководителем «Укрспирта», Лабутин придумал себе еще один маленький гешефт — это смена руководителей МПД «Укрспирта» за небольшое, по его меркам, вознаграждение. Хочешь быть директором — плати. Цена вопроса — от $100 000 до $200 000. При этом на купленной должности вновь назначенный директор получает от Лабутина «добро» на воровство спирта, но за отдельную плату. Схема такого воровства уже описана нами детально (смотрите ссылки в конце статьи), а в двух словах проста, ее можно сформулировать одним девизом: «Каждый день воруй 5 000 литров!».

Такие изменения, например, произошли на Липницком МПД, куда Лабутин назначил своего старого подельника Ноника, который отметился воровством 720 тыс. литров спирта на Корпопчиевском спиртовом заводе Черновицкой области. В этом же ряду Залучанский, Пидгайчинский МПД Ивано-Франковской области, Рава-Русский МПД Львовской области, на котором три недели назад налоговая милиция изъяла нелегальный спирт, сумки денег от его реализации из кабинета директора и черновики. Там же Новосилковское, Козловское, Караванское, Краснослободское, Косарское, Немировское, Струтинское МПД и многие другие.

Лабутин за деньги назначает руководить спиртовыми заводами не только заведующих лабораториями и бывших налоговиков, но и мальчиков сразу со студенческой скамьи и даже людей с уголовным прошлым. Интересным является тот факт, что вновь назначенному руководителю МПД нужно проплатить Лабутину не только стоимость должности, но разрешение на пуск завода. Однако не у всех вновь назначенных руководителей хватает наличных на оплату пуска завода, а М. Лабутин в долг «добро» не дает.

Там где должность не смогли продать, Лабутин применяет силовое давление административным ресурсом «Укрспирта» и Минагрополитики. Кроме прочего, для силового смещения руководителей МПД «Укрспирта», Лабутин создал специальную криминальную «бригаду» профессиональных «вышибал», которая подчиняется непосредственно Виктору Панкову. Таким образом, Лабутин и Панков сменили руководителей на Великолюблинском, Рава-Русском, Борщовском, Сторонибабском, Вузловском МПД «Укрспирта».

В то же время некоторые руководители спиртовых заводов не пошли на сделку с М. Лабутиным, не согласились внедрять на заводах схемы воровства спирта либо просто не хватило денег на дополнительную оплату Лабутину за пуск завода. В результате заводы стоят. По этим же причинам вновь назначенный руководитель Мариливского МПД не смог на протяжении 6-ти месяцев запустить предприятие, одно из наилучших и самых прибыльных в спиртовой отрасли; предприятие, где лучшая в отрасли себестоимость и качество спирта.

При этом как на работающих, так и на простаивающих спиртовых заводах Лабутин продолжил использование так называемого института «смотрящих», переодев дюжих хлопцев из костюмов «Adidas» в... вышиванки.

В итоге, как ни странно, новая власть оставила руководить «Укрспиртом» Лабутина, человека который умеет лишь ломать, а не строить, точно знает, как наполнить свой личный карман за счет ущемления государственных интересов, который воровал при Януковиче для «семьи», а сейчас крадет для себя.

К примеру, в условиях подготовки Украины к осенне-зимнему периоду, на фоне критической зависимости экономики Украины от поставок газа и нефти из России, Премьер-министр Украины Арсений Яценюк обратился к населению страны и руководителям предприятий о принятии экстренных мер по экономии энергоносителей.

В этом разрезе иначе как предательством интересов Украины нельзя назвать управленческие решения руководителя «Укрспирта» М. Лабутина.

Арифметика проста.

Производственная мощность Мариливского МПД составляет 72 000 литров/сутки, а Залучанского — 15 000 литров/сутки.

Для производства одного литра спирта простаивающее с мая 2014 года Мариливское МПД на Тернопольщине использует 0,52 м.куб. газа. Работающие с апреля 2014 года Залучанское МПД на Франковщине для производства того же одного литра спирта использует 0,93 м.куб газа.

Разница на производстве одного литра спирта составляет 0,41 м.куб.!

Другими словами, при производстве спирта на Мариливском МПД вместо Залучанского МПД «Укрспирт» мог сэкономить минимум 700 тыс.м.куб газа в месяц или 4,5 млн.грн.

Аналогичная ситуация в хозяйстве Лабутина и с потреблением электроэнергии, с которой в Украине тоже напряженность — вспомним об анонсированных веерных отключениях населения.

Опять же к цифрам.

Для производства одного литра спирта Мариливское МПД использует 0,3 квт., а Залучанское МПД для производства того же одного литра спирта использует 0,49 квт.

Разница на производстве одного литра спирта составляет 0,19 квт!

Или, при производстве спирта на Мариливском МПД вместо Залучанского МПД «Укрспирт» мог сэкономить минимум 325 тыс. квт. электроэнергии в месяц, что составляет 422 тыс. грн.

Интересным является и тот факт, что некоторые МПД ГП «Укрспирт», имеющие еще меньшие показатели потребления газа и электричества для производства спирта в сравнении с Мариливском МПД, на время подготовки этого материала, так же простаивают с апреля месяца 2014 года. Это Борщовское, Залозецкое, Краснослободское МПД ГП «Укрспирт».

Кто может пояснить такую «экономику»?

И почему премьер А. Яценюк с грустью в голосе пугает население возможным отключением газа, а его подчиненный Михаил Лабутин выполняет указания своего руководителя с точностью до наоборот?

Арсений Петрович! Почему в стране, для того что бы пережить зиму, не хватает 5 млрд. куб. газа, для ТЭЦ нет 7 млн.тн. угля, а ваш подчиненный Михаил Лабутин поставил «Укрспирт» в фарватер интересов Путина?

К слову, один из руководителей «Укрспирта» — Виктор Панков, тот самый, который радел о карманах семьи Януковича, баллотируется в Верховную Раду и ведет избирательную компанию как кандидат в народные депутаты по 162-му одномандатному избирательному округу (Ахтырский район Сумской области). Что полезного может сделать Панков для населения, проживающего на территории 162-го округа — большой вопрос...

Как нам стало известно, по ряду фактов хищений в «Укрспирте», совершенных в апреле-июне 2014 года, о которых идет речь в статье «Занимательная экономика Укрспирта», 3 октября 2014 года ГСУ МВД Украины начато уголовное производство по ч.5 ст.191 УК Украины (хищение госсредств в особо крупных размерах).

 

Однако уголовное дело стоит без движения, МВД бездействует, Лабутин продолжает воровать, а Панков идет в Парламент!

О реакции государственных структур на факты воровства в «Укрспирте» — в следующих публикациях.

Информация о материале

Бесспорно, большинство граждан не отслеживают кадровые события такого уровня, которые происходят в каждом министерстве. Это и не удивительно, с учетом лавины известий о событиях из зоны АТО и новостей о предвыборной борьбе кандидатов за место в парламенте. Однако автор этих строк не только обращала внимание на такие кадровые назначения, но и пристально наблюдала за отдельными из них. Потому, что одна моя знакомая, с непоколебимой верой в подлинность проведения открытого отбора кандидатов на введенные министерские должности, участвовала в конкурсе на замещение должности замминистра юстиции по вопросам европейской интеграции. Отмечу, что министерство юстиции во многих странах именуется министерством справедливости. Что придавало еще большего оптимизма моей знакомой в надежде на честное и справедливое проведение конкурса.

Теперь все по порядку. Указанная должность была введена дополнительно в каждом министерстве 21 мая этого года распоряжением Кабинета министров Украины №501-р.

Уже в начале июня появились громкие заявления чиновников по этому поводу. Сам министр Кабинета министров Остап Семерак подчеркивал, что фактически впервые в новейшей истории Украины правительство обеспечит максимальную прозрачность и открытость для широкой общественности в процессе принятия важных кадровых решений. На официальном правительственном портале 17 июня было опубликовано объявление о начале процедуры открытого отбора кандидатов на должность замминистра по вопросам европейской интеграции. Для подачи документов был установлен крайний срок — 1 июля 2014 года.

Моя знакомая торопилась, заполняя заявление и анкету в подтверждение своих квалификационных способностей, которая, по правде говоря, была довольно непростой, даже для юриста-международника. Отправила документы вовремя и, держа кулаки, ждала извещения о проведении открытого отбора, который, по словам чиновников, должен был стать прогрессивной новеллой в отечественной практике государственного управления.

Те, кому приходилось участвовать в конкурсе на госслужбу, знают, как скрупулезно и долго проводится такая процедура. Тем более, предполагалось, что полученные документы секретариат правительства потом направит в соответствующие министерства для их дальнейшего рассмотрения комиссией по отбору.

Однако через две недели знакомая дождалась ответного письма о том, что на должность заместителя министра юстиции Украины по вопросам европейской интеграции... уже назначен Антон Янчук. Ну ладно, назначили так назначили. Не подошла, потому что есть более достойный кандидат. Есть чему еще учиться и нарабатывать опыт, — утешала она себя.

Но задел за живое тот факт, что назначение А. Янчука произошло в тот же день, когда было издано распоряжение №501-р о введении такой должности в министерствах — 21 мая 2014 года. Любопытно и то, что распоряжение о назначении А. Янчука идет следующим порядковым номером — №502-р.

По процедуре, предусмотренной Законом «О Кабинете министров Украины», заместитель министра в соответствующем министерстве назначается правительством. Предложения по кандидатуре на такую ​​должность вносит глава этого министерства.

Можно только представить, с какой скоростью происходило обращение кадровых документов, чтобы в один день распоряжением правительства была введена новая должность, министром юстиции внесены предложения по кандидату на такую ​​должность,а правительством издано распоряжение о назначении этого кандидата на созданный в этот день пост.

Следует добавить, что информация о новоназначенном заместителе министра на официальном сайте Министерства юстиции Украины появилась не сразу. Это и понятно, ведь для всех остальных претендентов на эту должность... конкурс продолжался (так они, наивные, думали). Примечательно также то, что данные об А. Янчуке, появившиеся на сайте Минюста в июле, включали лишь фамилию, имя и отчество новоиспеченного замминистра.

Моя знакомая, которая отстаивала на Майдане идеи евроинтеграции Украины, такой ситуацией была просто поражена. И вовсе не тем, что не ей досталась ответственная должность, а тем, каким образом прошло назначение. Еще остались в памяти правильные слова политиков-оппозиционеров на Майдане, как эти же политики, но уже будучи у власти, начали действовать совсем иначе.

Поэтому она решила направить официальный запрос в Кабинет министров с просьбой разъяснить два важных для нее момента: при каких обстоятельствах был проведен открытый конкурс и какие квалификационные характеристики были у А. Янчука как у кандидата на эту должность.

Получила ответ, в котором чиновник снова напомнил и о принятом распоряжении от 21 мая касательно должности, и о решении от 11 июня провести открытый конкурс, а также об опубликованном 17 июня объявлении о проведении открытого конкурса. Даже прислал копии этих документов. А главное — в ответе сказано, что назначение А. Янчука на должность заместителя министра юстиции Украины по вопросам европейской интеграции состоялось в установленном законодательством порядке. И еще переслал обращение в Минюст, который повторил текст о назначении согласно установленной процедуре.

Выходит так, что поскольку решение о конкурсе было объявлено позже — 11 июня, чем состоялось назначение — 21 мая, то формально нарушений нет. Тогда возникает закономерный вопрос: почему остальные министерства проводили такой конкурс, а Минюст — нет? Разве на него не распространяются акты правительства? А как же тогда Конституция, закрепленный ею принцип верховенства права, Закон «О Кабинете министров Украины», статья 49 которого устанавливает, что правительственные акты обязательны для выполнения?

Вместе с тем, в ответах правительства и Минюста не было ни слова о том, соответствует ли А. Янчук квалификационным требованиям, выдвинутым к кандидатам на должность заместителя министра по вопросам евроинтеграции.

Много позже, когда на официальном сайте Министерства юстиции наконец-то появились автобиографические данные о трудовой деятельности новоназначенного замминистра по вопросам европейской интеграции, все вопросы отпали. Ведь А. Янчук в 2008–2013 годах работал в адвокатской компании «МЛГрупп», основателем которой некогда числился Павел Петренко — нынешний министр юстиции, по представлению которого и состоялось указанное назначение. Еще А. Янчук успел поработать помощником министра юстиции (П. Петренко), аккурат в период с мая по июнь этого года. Это притом, что 21 мая 2014 года уже было распоряжение о его назначении заместителем министра юстиции.

Как по мне, все эти моменты во многом объясняют и небывалую оперативность назначения на должность замминистра юстиции, и фактическое игнорирование решения Кабмина о проведении конкурса, и, собственно, персональный аспект этого кадрового решения.

Поэтому вызывают грустную улыбку официальные сообщения в новостях о том, что впервые в истории Украины по инициативе и при поддержке «европейского» премьер-министра Арсения Яценюка был введен конкурсный отбор на замещение должностей заместителей министров по евроинтеграции, который проходил на открытой основе.

А так хотелось верить, что решение вопроса о назначении кандидатов хотя бы на такие должности происходило с соблюдением принципов и стандартов кадровой политики стран ЕС. Или может в других министерствах это и произошло по-европейски?

Информация о материале

Пока комиссия Верховной Рады пытается выяснить, кто виноват в Иловайском котле, пока разные организации разыскивают и пытаются опознать тела погибших в той трагедии, «Украинская правда» пообщалась с бойцом, который был среди счастливчиков, выживших в этом аду.

Боец с позывным «Икс» из батальона «Миротворец» рассказал свою историю выживания, которую публикуем полностью так, как он ее повествовал.

…«Наш батальон «Миротворец» подчиняется МВД. Наша задача - зачищать освобожденные армией города, налаживать порядок. Но как только мы доходили со своими «зачистками» до высокого начальства – в Славянске, Дзержинске – нас почему-то сразу перебрасывали в другой город.

Вся эта ситуация с отправкой в Иловайск такого количества элитных добровольческих батальонов - «Донбасс», «Днепр», наш «Миротворец», честно говоря, наводит на грустные мысли.

Почему? Потому что всегда заходили сначала военные, а потом мы - либо вместе, либо поодиночке - и делали свою работу. А в Иловайске вместо военных отправили нас в неосвобожденный город.

Депо – последний рубеж

Сначала нас перебросили под Старобешево, поселили в каком-то пионерлагере со словами, что пока базироваться будем там, а на следующее утро нас отправляют «на один день» в Иловайск. Раз на один день, мы не берем с собой ни запасов еды, ни боекомплектов – только то, что на себе, садимся в транспорт и едем.

Под Иловайском стояли военные – 51-я бригада, но город взять они не могли, потому что другие подразделения армии отошли. На момент нашего приезда там уже несколько дней стояли батальоны «Донбасс» и «Херсон».

23 августа в расположении 51-й бригады мы получили окончательные вводные, проводника, и отправились в путь. Конечная точка – рубеж в вагонном депо в Иловайске – самая передовая.

Иловайск разделен железной дорогой на две части. С той стороны боевики, а эта якобы наша. В депо стояла часть батальона «Херсон», человек 20. По их словам, с той стоны «железки» постоянно лезли сепаратисты и чеченцы.

Пока лезли с автоматами в атаку, получали достойный отпор. За 5 дней удержания рубежа, бои шли по 20 часов в день.

Со второго дня по нашему депо начали лупить минометами. Мы отвечали. На вторую ночь нас накрыли «Градом». Мы спали в тепловозе и ту часть, где мы были, осколки не зацепили. А вот другая сторона вся покрошена была – паровоз весь в дырках. Но, мы держали оборону…

На третий день мы поняли, что в окружении и помощи не будет. Мы начали бить в колокола, чтоб нам прислали технику. У нас из вооружения были лишь автоматы, пистолеты и пара гранатометов. Техники никакой. У нас даже для транспортировки личного состава техники не было, дали ПАЗик и УАЗ Hunter на целый батальон. Ездили мы на тех машинах, которые удавалось у сепаратистов конфисковать.

Тогда же мы поняли, что нам нужны боеприпасы. На бронированной машине поехали в расположение «Донбасса» за боеприпасами. Попали под обстрел, пуля в радиатор вошла, колесо пробили, но мы доехали. Нам дали патронов, гранат, ВОГов (гранаты такие для подствольных гранатометов), дали какой-то еды – сухпайков. И сказали, что это все – у них осталось боеприпасов только для себя.

Мы постоянно просили помощь, поддержку, артиллерию. Пару раз наша артиллерия с нашей помощью стреляла, даже пару раз удачно.

На четвертый день нас били «Градом» три раза.

К концу пятого дня мы по свисту понимали – есть ли у нас полторы секунды, чтобы спрятаться под вагон, или удар ляжет в 500 метрах и можно не суетиться.

В общем, все было нормально, пока они стреляли 80-ками из минометов. А потом они притащили 120-ку. От их попадания с крыши валят огромные куски бетона, а в потолке появляются дырки в небо.

А самое главное, что у нас там порядка пяти заправленных тепловозов стояло, в каждом как минимум по 500 литров солярки. Мы понимали, что если они, не дай Бог, полыхнут, шансов выжить не будет.

Несмотря на все это, оборону мы держали хорошо. Когда наши вернулись из плена, один рассказывал, что чеченец его допрашивал, интересовался, кто стоял в Иловайске: «У нас такие большие потери были только в донецком аэропорту и здесь»…

Расстрельный коридор

В конце четвертого дня мы понимали, что поддержки не будет. На следующее утро комбат сказал готовить транспорт к отходу. По его словам, якобы была договоренность о предоставлении нам коридора, чтобы вывести наши батальоны и 51-ю бригаду, которая тоже с нами стояла, в обмен на пленных российских десантников, которых было человек 15 и еще около 30 пленных местных «ДНРовцев».

Сказали, что никто нас трогать не будет при отходе. По договоренностям мы должны были пройти весь путь до территории, которая уже под нашим контролем, и уже там мы должны были отдать пленных. Это сказали представители российских войск, с которыми велись переговоры.

С нашей стороны переговоры вел один из наших армейцев. Его потом в заложники взяли.

На следующее утро в 5 утра выезжаем. Должны были соединиться с «Донбассом» на их базе, а дальше общей колонной идти к 51-й на точку выхода, и вместе с армейцами выходить за пределы вражеской территории.

До «Донбасса» доехали без приключений, потом и до армейцев добрались. Никаких обстрелов не было вообще. Все время шел радиообмен. Наш генерал сказал: «Мы свои обязательства выполнили, у нас все согласовано, мы стоим на позиции, мы выдвигаемся».

Наш переговорщик говорит: «Они просят 15 минут». Видно, с Москвой согласовать. Наш генерал ответил ему, что нет 15 минут. Было решено прорываться с боем. Колонна разбилась на две части, чтобы не получилась длинная «колбаса» на много километров. И двумя параллельными маршрутами начинаем выезжать.

Километров 7-10 ехали мы по полям-огородам, в принципе, без приключений. Выезжаем на поле, видим с той стороны вторую часть нашей колонны. И по ней начинает работать артиллерия. Стреляют кассетными снарядами, они в воздухе взрываются, сверху осколками накрывает.

Мы сразу не поняли, что происходит. Один из наших автобусов тоже останавливается, начинает отстреливаться. Мы проезжаем дальше, за БМП прячемся, выскакиваем на дорогу вдоль поля и видим – там полностью развернуты русские войска, минометная батарея, артиллерия, все окопано, все надежно стоит уже не первый день. Причем явно ждут нас. В 100 метрах от дороги, через каждые 10 метров окопчики, в каждом лежит стрелок, за ним АГС, гранатометчик.

Там точно стояла минометная батарея, артиллерийские расчеты, тяжелое вооружение, гаубицы. Это точно были русские, потому что у ДНРовцев нет такого количества новой техники и вооружения.

И вот все это начинает расстреливать нашу колонну – как в тире. Мы едем, только слышим: трескотня и только по машине так цок-цок-цок. Короче, машина поймала порядка 200 пуль.

Потом они взяли против нас АГС и начали лупить. Мы поймали ВОГов штук 60 (специально потом по записи пересчитывали). А вот РПГ уже нам вскрыло машину: попало в задний угол – задняя дверь, крыша, задняя стойка – все разнесло как консервную банку. Я сидел справа сзади, и мне по голове хорошенько дало, осколками голову посекло.

Колесо заднее уже было пробито – машина не ехала. Мы дотянули до села Новокатериновка. Там выбежали из машины на дорогу. Рядом с нами остановились два Volkswagen transporter – бывшие инкассаторские машины – одна Юрия Березы, командира «Днепра», вторая генерала Хомчака. Говорят: «Залазьте в багажное отделение».

Саня Птица прыгает мой, я прыгаю, комбат прыгает. Я говорю: «Леха, Леха!», это еще один из моей группы – мой напарник, а Леха где-то «завтыкал». Что произошло, почему он не успел залезть, я не понимаю. Водитель выскочил, дверь захлопнул. Мы стучимся: «Мы бойца потеряли». Но он не реагирует – потому что обстрел идет, мы срываемся и едем.

Побег

Дальше водитель Гриша рассказывал ситуацию – если бы я это увидел где-то в американском боевике, я бы подумал, что такого не бывает. Оказалось, что он в заднее зеркало увидел, как на дорогу вытащили ПТУРС (противотанковая управляемая ракета), собирались в нас стрелять.

«Поднимаю взгляд на лобовое стекло, в зеркало, а там стоит чудо с гранатометом тоже на нас, – рассказывал Гриша – Спереди и сзади. Первая мысль была сбить его, потом понимаю, что все равно он успеет нажать. И дальше время как замедляется. Идет выстрел из РПГ, вижу, идет реактивная струя. Я в поле, в подсолнухи, сворачиваю. Думал, что это серьезное препятствие, но нет - «пішов як по траві». РПГ вдоль дороги пролетает. Из ПТУРС тоже идет выстрел, за машиной следом – в поле. Гриша обратно на дорогу, и ПТУРС, который сам за целью идет, на тепло реагирует, ушел в поле. Как такое может быть?»

Едем дальше, по нам все равно стреляют, мы сворачиваем в поле, вдоль посадки. Завезли туда эти два буса, вышли группой 14 человек: комбат «Днепра» со своими двумя людьми, комбат наш - «Миротворца» с нами двумя, несколько армейских полковников, разведка и артиллеристы, и командующий южной группировкой войск - генерал Хомчак с двумя спецназовцами, которые его охраняли.

Если бы нас «приняли», был бы такой джек-пот! У одного из водителей была пулей рука перебита, открытый перелом. Комбат наш наложил ему жгут, обработал рану, перебинтовал, палки какие-то вместо «шин» примотал. Отползаем метров сто по посадке, подальше от этих машин, понимая, что будут искать.

Еще немножко отползли, залегли. Потом слышим спереди голоса и короткие автоматные очереди по посадке, и движется на нас. Тупо прорабатывают посадку, чтобы, если мы там где-то прячемся, нас положить. Два раза из подствольника гепнули, выстрелы все ближе, ближе. Мы лежим, в землю вжались, уже стали плоские-плоские, наш комбат рядом со мной лежит, мы друг на друга посмотрели: «Ну все, пока».

Но тут очередное чудо - метрах 20-ти от нас они прекратили стрелять, развернулись и ушли. Мы даже не поняли, почему. Это нас спасло. Лежим, слышим, бой идет, несколько часов бой шел.

А после того, как бой утих были слышны только одиночные выстрелы. «ДНРовцы» ходили и добивали раненых. Только услышат где-то «Помогите, помогите!», сразу выстрел и все.

Мы до темноты прождали, потом полями, подсолнухами, кукурузой, потихоньку, потихоньку, дальше и дальше, мимо их костров, лагерей уходили.

Мы всю ночь шли. Растяжки, слава Богу, все обнаружили, переступали нормально. Шли до 4:30 утра. Когда начало светать, решили где-то прятаться. Увидели выгоревшую после «Смерча» посадку. Там раньше лагерь какой-то нашей части стоял – была куча окопов, блиндажи. Это мы уже без воды, без еды двое суток.

Спрятались там, залегли, а ночью холод дичайший. Только часам к 9 прекратил бить озноб, а согрелись, наверное, только часам к 12. Чтобы воду собрать наш боец по всему лагерю пошел, находил пустые бутылки из-под воды – там чуть-чуть оставалось в каждой. Он это все сливал, сливал, и часа за два набрали полуторалитровую бутылку воды. Там же нашли один сухпаек – разделили на 14 человек. К нам собака приблудилась, мы и ее угостили.

Она, бедная, с нами весь день сидела в той посадке. Немецкая овчарка. След от ошейника был, но самого его не было. Она за все время не проронила ни звука. Один раз уже, ночью, когда мы начали выходить из посадки, я случайно в темноте на нее наступил, она заскулила, но не гавкнула ни разу. А там возле той посадки у боевиков база была – БМП ездят, люди ходят, голоса. Мы лежим, думаем: «Чтоб ты только не гавкнула».

Дождались темноты. Собрались выходить – над нами беспилотник летает. Пришлось 30-40 минут ждать, пока он куда-то улетит. Потом пошли. Всю дорогу собака с нами шла, но потом где-то отстала. Мы до реки дошли, ее форсировать пришлось. Скажу честно, жалко, что эта собака отстала, потому что я бы ее с собой забрал. Если бы до реки дошла, я бы ее на руках перенес.

После реки шли по местности, где очень много полей, выжженных «Смерчем», как после Хиросимы – все черное, выгоревшее, километр на километр. И такой трупный запах…

Ты понимаешь, что ты идешь по этому перемолотому паштету из людей, земли и всего этого. Мы шли в сторону Комсомольска. Там уже ночью первый раз вышли на связь, потому что мы ходили в режиме полного радиомолчания, чтобы не запеленговали. По связи нас отправили на Подгорное: «Там вас встретят», – говорят.

Пошли третьи сутки. Мы решили срезать дорогу через лес. Прошли метров 20 вглубь, кто-то из наших впереди сорвал растяжку, сигнальная мина – бах, бах, вверх пошли эти ракеты. Мы в ужасе, понимаем, что сейчас со всех стволов сюда лупанут или БМП вышлют.

Мы оттуда ходу. Выбегаем из леса, а у Сани Птицы что-то за ногу зацепилось. Смотрим, проволока намотана – а с другой ее стороны граната Ф-1 висит. Боевики плохо закрепили растяжку, Птица сорвал со стороны колышка, а не кольцо выдернул. А Ф-ка – это страшная штука, 200 метров разлет осколков, то есть, получили бы все, кто сразу насмерть, а кто на всю жизнь инвалидом.

Уходили дорогой через гору. А там хуторок какой-то был хат на 10 с одной стороны и 10 с другой. Тоже проработанные «Смерчем» или «Ураганом». Все домики разрушены. Такое впечатление, что из трехмерного пространства попал в двухмерное. Видно, что это остаток дома, но оно не имеет объема, оно плоское все. Как толщина обоев. Настолько разнесено взрывом в пыль, что оно все лежит на земле ровным слоем. Нет обломков, кусков. Тоже такое сюрреалистичное.

Мрачные ощущения очень. В тот день мы почти 14 часов шли. Дошли до Подгорного, но наши по станции попросили нас дальше пройти, потому что оказалось, что село это не совсем наше, водители боялись ехать за нами.

Отправила нас чуть дальше на огромный террикон. Вдоль него через пару сел прошли. Террикон огромнейший, километров 7 прошли. Дошли до конторы этой шахты. Из управления сотрудницы увидели нас, испугались. «А вы кто?», – спрашивают. Мы говорим: «Милиция, блин». «Да ну, какая вы милиция?». А мы страшные, черные, на пузах ползали, лежали в этом обугленном поле, все небритые, заросшие, катастрофа.

В общем, вынесли они нам несколько бутылок с водой … 30 секунд, и ее не было. Они на нас посмотрели и говорят: «У нас там «термозки» с едой с ночной смены остались. Если не побрезгуете…». Они вынесли: у кого-то творожок остался, у той помидорчики, кусок колбасы, бутерброды, ветка винограда…

Так и дождались машины. Они, видно, понимали, что мы не ели ничего. Кинули упаковку воды, какой-то лимонад, палку колбасы, сгущенку, конфеты, сушки, что под руку попало, накидали. И мы это все, колбасу, сгущенкой запиваем, эти конфеты, сушки, вода, лимонад, все подряд…

Разведчик опять звонит этому нашему переговорщику – «Мы на этой шахте над этим селом, что вы сказали. Мы в село спускаться не будем, потому что спалимся сразу. Присылайте машину сюда, тут дорога одна на эту шахту из села». А село то такое непонятное, то ли «сепарское», то ли нет.

Они говорят: «Ждите, сейчас за вами приедет ГАЗ-66».

Сели, молчим. Минут через 30 слышим – звук машины. Мы приготовились, смотрим – едем действительно ГАЗ-66, но серый почему-то и на военный совсем не похож. Мы с оружием наизготовку, позиции заняли. А он так бодро к нам подъезжает – серая такая «вахтовка» с надписью на борту «Донецкоблэнерго». Выпрыгивают из кабины два мужика в серых комбинезонах с логотипами «Донецкоблэнерго» и так весело нам: «Эй, банда! Давайте в машину – мы за вами». Мы им: мы не банда – мы военные! Ответ нас просто убил: «А мы, что по-вашему – электрики? Быстро в кузов, мы уже третью группу так эвакуируем!».

Мы бегом в машину. Места мало – кто на сиденья, кто на канистрах, кто на полу. Занавески на окнах задернули и тронулись. Они, видно, понимали, что мы не ели ничего. Кинули упаковку воды, какой-то лимонад, палку колбасы, сгущенку, конфеты, сушки, что под руку попало, накидали. И мы это все, колбасу, сгущенкой запиваем, эти конфеты, сушки, вода, лимонад, все подряд…

Нас отвезли на базу Нацгвардии. Выдохнули, раненого врачам отдали, его наконец-то первый раз нормально перебинтовали, обработали рану. Потому что он со жгутом третий день. Жгут-то на два-три часа можно.

А оказывается, у Нацгвардии уже приказ. Им боевики и россияне дали три часа на вывод всех войск и батальонов из Комсомольска. Генерал за телефон: «Е-мое, вертолет сюда срочно». Ему говорят: «Хорошо, пришлем вертолет». А эти грузятся.

Мы там сели уже на полянке, поснимали каски, бронежилеты, сидим в одну точку смотрим, сил никаких. Сидим, а Нацгвардия грузится, свои КРАЗы загружает, цепляет уже полевую кухню, минометы, уже БТР свой выгнали. Начинают выезжать с территории базы, а мы понимаем, что сейчас мы опять одни останемся.

Вроде вырвались к нашим, а тут… Генерал опять звонит: «Где ваш вертолет?». «Сейчас все будет». Еще минут 20 проходит, слышим – летит. Приземлился, не глушится. Мы туда ныряем. Два автоматчика в окна, приготовились. Летчики говорят: «Мы 9 дней назад экипаж похоронили. Сбивают».

И, чтобы минимизировать риск, что попадут, на максимальной скорости на сверхмалой высоте, буквально в 5 метрах над подсолнухами полетели мы. Только лесопосадка между полями – взлетает и опять проваливается, полем, полем.

Потом стали мы на дозаправку в Розовке на границе с Запорожской областью.

Мы выходим, там какие-то волонтеры подъезжали, местные жители, женщина принесла банку парного молока, булку какую-то. А потом нам показывают: «Смотрите, там вдалеке стоит три грузовика, это все 200-е, что из-под Иловайска выходили»…

Заправили наш вертолет, мы сели туда, генерал Хомчак на другом полетел в Краматорск, а мы с Березой, с ранеными на Днепр.

Вообще, я понимаю, что если б с нами не было генерала, то никакой вертолет бы за нами не прилетел. Падали бы на хвост Нацгвардии.

Экипаж вертолета после того, как сели в Днепре, вообще ошарашил нас вопросом: «Мужики, а у вас патроны есть? А то у нас всего 2 рожка для пулемета…» Мы друг на друга посмотрели, начали на пол им патроны выщелкивать из магазнов. Кучу насыпали – они нас благодарили сильно…

По итогам всей этой истории в Иловайске у нас девять 200-х, мы их уже похоронили, в том числе и Леху нашего, 2 пропавших без вести и 7 в плену остались.

Но знаете, что больше всего меня удивило в мирном Днепропетровске? Выезжаем с территории аэропорта. Там широкая дорога, куча машин, дома, магазины, рестораны, люди ходят, мамы с детьми играют. А я понять не могу, что происходит. Потому что я час назад не понимал, долетим мы или нас собьют, а три часа назад из лужи пил.

Информация о материале

Отечественную банковскую систему расшатывает не только значительная девальвация национальной валюты и отток депозитов, но и постепенно нарастающий ком проблем из-за проблемных кредитов. На 1 сентября кредитный портфель украинских банков превысил 1 триллион гривен, в том числе просрочка — 104,7 млрд. грн.

Точка невозврата

Участники рынка признают, что даже такие огромные суммы не отражают того, что происходит с кредитным портфелем на самом деле. «К проблемным можно смело относить не менее трети всех выданных банками средств. Финучреждения традиционно не спешат негативно классифицировать активы, лонгируют просроченные займы, вводят кредитные каникулы, реструктуризируют, — говорит советник председателя правления Евробанка Василий Невмержицкий. — Работа в этом направлении ведется постоянно, но дать результаты она может лишь спустя какое-то время. Да и то при условии стабилизации ситуации в стране. По сути, сокращение доли проблемных кредитов уже сейчас является приоритетной задачей банковской системы. Параллельно с оттоком вкладов рост невыплат съедает ликвидность. Но если с депозитами можно работать простыми и понятными механизмами, пусть их эффективность сейчас и невысока, то проблемным кредитом нужно заниматься порой не один год».

У банков уже есть опыт работы с такими долгами. В 2009–2010 годах они несли значительные потери по этой же причине, однако практически все из выживших учреждений сформировали резервы под такие портфели. В результате банки понесли серьезные убытки, однако устояли. Но для этого необходимы средства акционеров. Так, по результатом стресс-теста системы банки и так нуждаются в значительной докапитализации, понятно, что далеко не все собственники смогут ее осуществить.

Долги войны

За последние несколько месяцев главной проблемой банков стал восточный регион. Из-за конфликта там остановлена большая часть производства и бизнеса, и эти предприятия не могут полностью или частично погашать кредиты. «Военные действия разрушают экономику. А ведь в этом регионе сосредоточено 10% ВВП Украины и 15% промышленного производства», — сетует председатель правления НБУ Валерия Гонтарева. Банки действительно подвергаются значительным рискам в зоне АТО. По данным НБУ, на 1 августа в Донецкой области корпоративный кредитный портфель составлял 44,075 млрд. грн., в Луганской — 4,956 млрд. грн., а розничный — 14,25 и 4,17 млрд. грн. соответственно.

Как правило, пока банки предоставляют заемщикам в зоне АТО кредитные каникулы или пересматривают ставку в сторону снижения. Однако этого для решения проблемы далеко недостаточно, потому что ситуация в регионе не стабилизируется и выплаты соответственно не начинаются. «Справедливо, что управлять проблемой через поголовные каникулы не лучший метод: часть заемщиков могут платить, так как переселились из зоны АТО, часть получают доходы в этой зоне. Со временем восстановятся доходы, а до этого момента нужно выстраивать и поддерживать коммуникацию с клиентом, даже временно не получая от него возврата», — говорит директор по управлению рисками Альфа-Банка Михаил Кузьмин.

Уже несколько банков признали, что не могут в полной мере выполнить обязательства перед вкладчиками из-за того, что заемщики в восточных областях не рассчитываются по долгам. «С кредитной задолженностью, сформированной в зоне АТО, можно пробовать поступать по‑разному. Многое зависит от того, какой статус в итоге обретут эти территории. Если ситуация стабилизируется на позициях, скажем, 2015 года, с этими портфелями банки будут работать, как и со всеми остальными. Если территории приобретут некий условно независимый или выделенный статус, вероятно, будут предприниматься попытки продажи портфелей каким-то локальным игрокам. Но в любом случае потенциал возвратности этих кредитов очень небольшой. Со временем большую часть из них придется списать», — объясняет Невмержицкий.

Государственные пасьянсы

В Украине существует санационный банк, который должен работать с проблемными активами других учреждений. Этот статус имеет Родовид Банк, однако он так и не начал функционировать полноценно. Кроме того, в парламенте задумались о точечном решении проблем именно в восточных областях. Для этого депутат Иван Фурсин предложил создать государственный банк «Возрождение», который должен начать работу с невозвратными кредитами остальных учреждений именно в этом регионе. Однако и этот проект выглядит как очень отдаленная перспектива, так как законопроект не принят даже в первом чтении.

Участники рынка считают, что идея запуска санационного банка имеет ряд нюансов. «Проблему кредитов в Украине пытаются решить уже лет шесть. В Польше в свое время этот вопрос закрыли другим способом: с 1993-го по 1996 год в стране действовал специальный закон, упрощающий мировые соглашения и списания по кредитам. В этом процессе принимали участие и банки, и государство, и другие кредиторы. За период действия документа практически были урегулированы проблемы, обусловленные кризисом начала 90‑х годов, а на сумму списаний по таким кредитам были выпущены специальные облигации. Все это существенно оздоровило польский банковский сектор, — говорит заместитель председателя правления Кредобанка Гжегож Шатковски. — Конечно же, в Украине можно создать банк плохих активов, но прежде всего нужно четко понимать, кому достанется его капитал и все с ним связанное».

Поэтому банкиры надеются, что проблему решат с помощью рыночных механизмов. «Более правильным было бы создать условия для формирования ликвидного рынка плохих активов, где большое количество коллекторских компаний конкурировали бы за портфели проблемной задолженности. В таком случае банки получили бы адекватную оценку стоимости этих активов, а государство не потратило бы бюджетные деньги на выкуп долгов с сомнительной возможностью их возврата», — считает директор по маркетинговым предложениям Фидобанка Владимир Буданов.

Информация о материале
  1. Мажоритарка от президента, или Сдача округов
  2. «Укрспирт»: кто в теме и кто в доле?
  3. Способны ли судьи измениться самостоятельно и кто должен говорить от имени судебной власти
  4. Валютная проверка на прочность