Главная

Слова «граф», «герцог», «маркиз», «барон» — точно не славянского происхождения. «Царь» — искаженное латинское заимствование, «князь» — древнегерманское, и даже, казалось бы, исконно­посконный «боярин» пришел в наш язык из булгарского — то есть тюркского языка. Сегодня подобные изыскания интересны разве что лингвистам, а в свое время такие наблюдения стали основой для теорий о том, что славянам вообще было чуждо классовое неравенство и, соответственно, феодализм был принесен на Русь всякими чужеродными элементами. Идеи правят миром: русская революция, снесшая всех этих чужеродных графьев, стоила нескольких миллионов жизней.

Вопрос далеко не теоретический. На каком основании одни люди считают себя выше других «по праву происхождения» — проблема настолько же древняя, как и сама история человечества. «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?» — Джон Болл, бродячий проповедник, задавал этот вопрос английским слушателям еще в XIV веке — ирония судьбы в том, что в Британии и по сей день уживаются и класс лендлордов, и одна из наиболее совершенных систем народовластия. А миллиардеры постсоветского пространства споры между собой предпочитают решать при посредничестве именно британского правосудия.

Об отечественных миллиардерах еще пойдет речь. Но прежде следует еще немного покопаться в терминологии. В частности — понять, в чем разница между «элитой» и «аристократией».

Элита — термин вневременный и даже внеклассовый. Элита существует в любом обществе, вышедшем из состояния первобытности. Следует понимать, что термин «элита» — из области чистой социологии и никаких оценочных суждений не несет. «Бароны­разбойники» и одуревшие от крови комсомольцы 30‑х — это тоже элита, пригодная для соответствующих исторических обстоятельств. В наших реалиях к элите (политической и экономической) можно без зазрения совести причислять Игоря Коломойского и Рината Ахметова, Петра Порошенко и Сергея Левочкина. Вопросы о том, почему эти персоны считаются элитой, стоит смело переадресовывать самому обществу.

С термином «аристократия» все намного сложнее, и здесь следует сказать спасибо системе образования (и советской, и постсоветской), которая для простоты вбивала в головы школьников некий усредненный образ «помещика», «барина», «пана».

Но пан пану рознь, да еще какая. Алексей Вронский — аристократ, а Алексей Каренин — тоже из знати, но выслужившийся дворянин. Слуга Обломова гордится тем, что его барин — из «столбовых», и Пушкин, воспроизводя свою родословную, не на «арапе» зацикливался. Дворянство, как бы странно это ни прозвучало, — дело наживное. Элтон Джон — дворянин, и Мик Джаггер, и Пол Маккартни. Дед Михаила Кутузова — всего лишь капитан, отец — генерал­поручик, а сам Михаил Илларионович — стал светлейшим князем, и титул передал уже по наследству. А аристократия всегда связана с землей, с рентой, с ленными владениями.

Аристократии проще и вот почему. Наследные титулы и унаследованные владения, земельная рента и положение в обществе снимают вопросы об обеспечении потребностей низших четырех ступеней «пирамиды Маслоу»: можно сразу задумываться о потребностях в познании мира, в поиске эстетических идеалов и развитии личности.

Мысль почти крамольная с точки зрения идеалов Liberte, Egalite, Fraternite — но именно твердые гарантии права собственности и становились залогом того, что представители аристократических семей задавали культурный тон Европы. Да, не все: кто­то спивался, кто­то тонул в пучине разврата или наркотическом угаре. Но общий баланс сводился в пользу аристократов, если вопрос собственности не ставился под сомнение. Воробьянинов работал скромным делопроизводителем, потомки условных «Голицыных и Оболенских» стали парижскими таксистами, а Мальборо и Альба — и поныне герцоги. Не спились, не затерялись, не выродились.

Потому­то появлению украинской аристократии мешает нестабильность в отношении права собственности. Да, потребуется несколько поколений, прежде чем потомки миллиардера из «90‑х» отшлифуются до уровня сверстников­лордов. Но это как раз дело именно что наживное. Для начала условным потомкам придется принять в наследство и передать по наследству нечто, позволяющее им не беспокоиться о проблемах выживания, безопасности и признания. Пока претендентам на аристократизм приходится обзаводиться собственностью все в той же Британии, там же обучать отпрысков и продолжать жить с мыслью о временности собственного положения: в Украине никто не застрахован ни от чего — 2014‑й подтвердил.

Любопытно вот что: процесс наделения украинской элиты собственностью продолжается третье десятилетие. Предприятия, месторождения, тысячи гектаров сельхозугодий и участки под элитную застройку в буквальном смысле слова были розданы «новым феодалам» где с легкой руки президентов, где при их снисходительном попустительстве. С точки зрения истории — феодализм чистой воды. Но, увы, без аристократов.

Информация о материале

Как же хочется, чтобы у них получилось! У трех варягов, в одночасье ставших нашими соотечественниками, которые у нас, по задумке президента, и должны теперь ассоциироваться с реформами. На которые аборигены в АП Порошенко и КМ Яценюка за девять месяцев во власти после Майдана «якось не спромоглися». Это первый вывод, который должны были сделать граждане Украины, наблюдая телекартинку из зала ВР и слушая президента, который утром своим указом предоставил гражданство Украины американке Наталье Яресько, грузину Александру Квиташвили и литовцу Айварасу Абромавичусу — как необходимое условие назначения их на должности, соответственно, министров финансов, здравоохранения и экономики.

«Может, хоть эти смогут?! На наших клейма ставить негде», — пронеслось в соцсетях. Но надежда начала таять тут же — при пакетном голосовании за состав Кабмина, в котором предстоит работать «не таким, как наши», при продавливании кума президента в министры без министерства, под крики «Ганьба!» и в хлынувшем потоке лжи о технократическом правительстве, которое формировалось не по партийным квотам. А по каким?!

Изучив досье на членов Кабмина Яценюка-2, проследив их трудовой бизнес-путь, оценив степень компетентности и диагностировав коррупционную уязвимость, гражданин-налогоплательщик может придти к закономерному выводу: погоду министры-иностранцы, может быть, в этом правительстве и будут делать, но сменить климат — вряд ли. Это как старую машину, у которой барахлит мотор, «переобуть» в зимнюю дорогую резину. Да, на гололеде будет безопасней — если машина вообще заведется и поедет. А тут еще вопрос в квалификации водителя…

Сомнение номер два — законность предоставления президентом украинского гражданства кандидатам-иностранцам. Оно нуждается в том, чтобы его развеять, поскольку в СМИ страны-агрессора вовсю обсуждается очередное «доказательство» нелегитимности украинской власти.

Напомним, что неделей ранее Петр Порошенко только анонсировал свою инициативу по изменениям в законодательстве, которые бы позволили привлекать в правительство иностранных специалистов. Изменения не вносились, поэтому кандидаты-иностранцы вынуждены были отказаться от гражданства своих стран. Формулировка основания будет соответствовать статье 9 закона о гражданстве: «принятие в гражданство Украины составляет государственный интерес». Заблуждением является утверждение (широко используемое в российских СМИ), что на момент подписания указов кандидаты в министры уже должны были прекратить свое иностранное гражданство. Закон Украины требует лишь подачи обязательства о прекращении прежнего гражданства. На Абромавичуса и Квиташвили это условие закона не распространяется — законодательство Литвы и Грузии предполагает автоматическую утрату гражданства одновременно с приобретением гражданства другой страны, и министры об этом сообщили. А вот случай с Натальей Яресько особенный. И дело не в том, что она «только кивнула» вслед за коллегами, как смаковали СМИ. А в том, что выйти из гражданства США добровольно не так просто, а с лета этого года — еще сложнее. В США вступил в силу закон (FATCA), направленный на борьбу с уклонением американцев от уплаты налогов с использованием зарубежных счетов. Проживающие за рубежом американцы массово кинулись отказываться от гражданства США. Но процедура эта теперь стала еще сложнее и растягивается на месяцы, а если у кого-то есть еще и какие-то судебные дела, то ждать можно годами.

Добавим также, что автоматическое лишение гражданства Грузии и Литвы в связи с получением украинского также имеет свои процедуры, которые занимают определенное время. Следовательно, наши новые соотечественники какой-то промежуток своей госслужбы де-факто будут иметь два гражданства, что запрещено законом. Что делать с допуском первой категории? Допуском к гостайне и другой информации и документам с ограниченным доступом? Получить его с началом работы в Кабмине они не имеют права. Как будут работать?

Тут министрам-варягам страшно «повезло». Наше беспрецедентно нарушаемое право имеет пример полного игнорирования всех строгих правил — губернатор Днепропетровщины Игорь Коломойский публично, на камеру, сознался, что имеет три паспорта — гражданина Украины, Израиля и Кипра. И не считает себя нарушителем закона, поскольку, по его мнению, «закон запрещает двойное гражданство, а тройное — нет». Шутка принимается. Но только в плане закона о гражданстве. А вот закон о местных госадминистрациях определяет, что в случае обнаружения у их председателя иностранного гражданства президент обязан лишить его полномочий. Но президент закон не соблюдает.

И, наконец, сомнение третье — с назначением министров-иностранцев Украина уже перешла к внешнему управлению или это только начало? Правда ли, ходят разговоры в кулуарах парламента, что Яресько приходит не одна, а с командой в человек 40, для которой якобы уже подыскивают помещение? Это будет параллельный Минфин?! Этих вопросов будет еще много — потому что повсеместно работает не закон, а политическая или бизнесовая целесообразность. И дело не в иностранцах как таковых — мир глобален, и историй успеха о привлеченных извне высококлассных специалистах масса. Мы приведем один, для нас показательный.

Стэнли Фишер родился в нынешней Замбии в семье евреев — уроженцев Литвы. Учился в Лондоне, работал в Массачусетсе, занимал должности шеф-экономиста Всемирного банка, первого заместителя главы МВФ, вице-президента крупнейшей финансовой корпорации Citigroup. А после этого с 2005 по 2013 год возглавлял Банк Израиля. Одним из условий получения этой должности было принятие гражданства Израиля. Как жаловался Фишер журналистам, иврит ему давался трудно — спустя год он не все понимал даже в счетах. Но под его руководством Банк Израиля стал лидером среди центральных банков. Под финиш работы в Израиле Фишера приглашали возглавить Банк Грузии. Но он принял другое предложение — в начале этого года Барак Обама назначил его вице-председателем Федеральной резервной системы США.

Риторический вопрос: многое изменилось бы в стране, если бы к управлению НБУ сегодня пришел Стэнли Фишер или другой профессионал мирового уровня? Фигура действительно абсолютно независимая от всех и вся, как и требует должность главы правления регулятора.

Вопрос по сути: почему для привлечения иностранных кадров были избраны министерства финансов, экономики и здравоохранения, а отобранные кандидатуры (хотелось бы ошибиться) не дотягивают до нужного калибра ввиду отсутствия опыта реформирования большой коррумпированной страны?

Раз уж мы пошли на такой революционный шаг, то почему не НБУ?!

Почему не таможня, в конце концов, где не надо ничего реформировать, а надо просто строго исполнять инструкцию, не брать взятки и не передавать их наверх? Думаю, за неделю работы во главе таможни кого-нибудь из наших грузинских опытных друзей страна бы увидела такой результат, какого она не видела никогда! И это была бы победа всех, но в первую очередь — президента, который начал бороться с коррупцией не на словах, а на деле.

Много написано о том, насколько привлечение иностранных специалистов несправедливо и недальновидно для своих, особенно молодых и растущих кадров. Каким образом соблюсти баланс? Весьма просто — должен быть открытый конкурс с равными прозрачными условиями и в соответствии с законом. Как было в нашем случае — мы писали в прошлом номере, но история имела скандальное продолжение. СМИ сообщили, что подбором кадров на должности министров занимается рекрутинговая компания WE Partners, возглавляемая Татьяной Фурцевой. Несложный поиск показал, что юридического лица с таким названием в Украине нет, а есть киевское ООО «Ворлд эксзекьютив партнерз», сменившее этим летом название с «Росэксперт». И есть московское ЗАО «Росэксперт — персонал» (брендовое название RosExpert), на сайте которого Татьяна Фурцева названа старшим партнером компании и руководителем RosExpert в Украине. Из чего мог следовать только один вывод: поиском кадров для Кабмина Украины, переживающей агрессию со стороны России, занимается «дочка» российской компании. В ту же пятницу вечером с сайта российского Росэксперта была зачищена страничка с информацией о Татьяне Фурцевой как старшем партнере компании.

На утро субботы Администрация президента Украины опубликовала пресс-релиз о том, что рекрутинговые компании отбирал МФ «Відродження», оплативший также их услуги, а представители рекрутингового агентства WE Partners (Коrn Ferry) Украина «искали кандидатов по профессиональным критериям, согласованным с фондом». Через час в блогах Украинской правды появилось опровержение исполнительного директора Фонда Евгения Быстрицкого, потребовавшего от АП исправить «неадекватную информацию», что и было сделано.

«Никакого отношения к согласованию критериев отбора и самому процессу поисков кандидатов Фонд не имел и не мог иметь» — написал Евгений Быстрицкий и рассказал, что в фонд «Відродження» обратился представитель АП «с просьбой профинансировать проделанную работу двух рекрутинговых компаний».

Затем в ZN.UA обратилась директор ООО «Ворлд эксзекьютив партнерз» Татьяна Фурцева и согласилась ответить на наши вопросы.

На вопрос, каким образом потенциальные претенденты на высшие госдолжности узнали о проводимом отборе, Татьяна Фурцева ответила: «Работа нашей компании заключалась в идентификации кандидатов, соответствующих утвержденным критериям, проведение с ними личных встреч или телеконференций с теми кандидатами, которые находились за рубежом. Мы проводили оценку, проверяли рекомендации. Результатом нашей работы стали рекомендованные кандидаты (Short List) на каждую из позиций».

Практически теми же словами Татьяна Фурцева ответила и на вопрос по поводу заявления министра Айвараса Абрамавичуса, что подбором кадров занимался лично глава АП Борис Ложкин. «Зачистку» сайта российского Росэксперта от информации о ней как о старшем партнере и руководителе «РосЭксперт» в Украине Татьяна Фурцева пояснила необходимостью обновления устаревших данных. Директор также утверждает, что юридически RosExpert и WE Partners — это две разные компании, и киевская не является дочерней структурой российской, а использование ее названия поясняет тем, что «с
1999 г. RosExpert выполнял проекты на украинском рынке, поэтому этот бренд был здесь хорошо известен в бизнес-среде, и мы использовали его. Мы сотрудничали все эти годы — нас объединяли совместные проекты, клиенты, в своей работе мы использовали технологии альянса RosExpert и KornFerry». К сожалению, на вопрос, кто является конечным бенефициаром ООО «Ворлд эксзекьютив партнерз» (в учредителях — кипрская фирма), директор компании не ответила.

Информация о материале

Война так бы и не понадобилась, но Путину не повезло с Украиной. Неправильная страна. Несостоявшаяся. Все облегченно вздохнут, если она исчезнет с политических карт. Об этом Путин начал открыто говорить еще десять лет тому назад. Правда, на закрытых встречах. Он объяснял это президентам Бушу, Обаме и Саркози, генсекам Ху и Си, канцлерам Шрёдеру и Меркель, премьер-министрам Блэру, Кэмерону, Туску, Медведеву, Эрдогану, Берлускони. По-настоящему его понял только Медведев.

Строптивость и дерзкое своеволие украинцев раздражали Путина всегда, но поначалу казались наследием дурного детства. Отключение газа и дипломатическая строгость «старшего брата» должны были ускорить перевоспитание. Но время шло, и то, что выглядело случайностью, проявилось глубоко укорененной сутью. Порочность Украины оказалась врожденной.

Это с особой отчетливостью проявилось после 2000 года. Пусть и не душа в душу, но Ельцин все же ладил с украинскими коллегами Кравчуком и Кучмой. Серьезные конфликты начались при Путине, с каждым годом набирая обороты. Во все годы своего долгого правления Путин безжалостно разоблачал «цветные революции» Украины, а бунтующий Майдан клеймил как источник всех украинских несчастий. Эта критика встречала поддержку у значительной части украинского сообщества. Всего полтора года назад опросы общественного мнения показывали, что положительно к Путину относились 47 процентов населения Украины. Ни Виктор Янукович, тогда еще президент страны, ни его непримиримая соперница Юлия Тимошенко, сидевшая в харьковской тюрьме, ни, тем более, прогрессивный олигарх, трижды отставной министр и рядовой депутат Верховной рады Петр Порошенко о подобных рейтингах не смели и мечтать.

Все эти годы Украина выглядела из кремлевских окон нищенкой и оборванкой, тоскующей по твердой советской руке. Половина украинских политиков ежемесячно расписывалась в московских ведомостях. Две трети украинских генералов тщательно собирали копии всего, что имелось в сейфах Министерства обороны, и, не особенно таясь, посылали их в Москву. Мэр Лужков въезжал в Крым торжественно, как Гейдрих в Прагу. Самые тиражные украинские газеты издавались на дарёные рубли. Просто невероятно, что такой безвольно распластанной стране для вразумления понадобился Иловайск.

Иловайск, железнодорожный городишко на самой границе Украины и России, в российских СМИ уже называли мини-Сталинградом. У пыльных стен этого захолустного населенного пункта в августе состоялась главная битва «гибриднойвойны». Украинские военачальники создали ударную группу с целью отрезать мятежные Донецк и Луганск от баз снабжения в России и закрыть огромную дыру в государственной границе. Операция имела шансы на успех, однако по украинским батальонам ударила российская артиллерия. Огневые позиции были размещены у самой границы, однако на своей, российской, территории. Сейчас это вошло в норму, а тогда было в диковинку. Ответить огнем на подавление означало развязать большую настоящую войну. Наблюдатели утверждают, что Киев отказался от ответного огня как раз потому, что Москва сладострастно предвкушала именно такой разворот событий.

Под Иловайском погибла тысяча украинских военнослужащих. Потери «с восточной стороны», как водится, строго засекречены. Украинские СМИ, не ведающие над собою цензуры, считают иловайские события непростительным поражением своей армии и требуют наказания виновных.

По следам Иловайска Генеральная прокуратура страны открыла уголовное дело. Министерство обороны Украины рассердилось. Высшие военачальники категорически возражали против того, чтобы гражданские чиновники оценивали их оперативное искусство. Руководитель армии Валерий Гелетей пообещал огласить подробности лишь после того, как операция по освобождению украинских пленных будет завершена. А советник министра обороны заявил, что «чрезмерное внимание к ситуации вокруг Иловайска — это замысел спецслужб Российской Федерации. Враг имеет целью спровоцировать панику и протесты среди украинцев, содействовать организации митингов с требованием отправить в отставку руководителей Генштаба, Минобороны и командования АТО. А также парализовать победный дух патриотов».

Знакомая позиция советского генерала: бей своих, чтобы чужие боялись. Эти доводы до сей поры уважают в России. В демократической стране не боятся правдой «парализовать дух». Из президентской администрации, куда пожаловались генералы, последовало жесткое разъяснение, что отныне придется привыкать к гражданскому контролю. Заодно сняли и генерала Гелетея — уже третьего министра обороны за последние полгода.

В Верховной раде была создана депутатская комиссия для расследования, но сейчас, после внеочередных парламентских выборов, комиссии, вероятно, предстоит обновление и лишь потом — возобновление работы. В новом составе Рады широко представлены командиры Национальной гвардии, у них накопились претензии к армейскому командованию, и это тоже может притормозить парламентское расследование.

Пока успехи дают каждой из сторон повод для осторожного оптимизма. Украинцы отвоевали Славянск, Краматорск, Мариуполь, но пропустили болезненный удар под Иловайском. Брешь в границе не закрыта, днем и ночью туда-сюда шныряют колонны грузовиков. Штурм Донецка и Луганска вряд ли возможен в обозримом будущем. В послании Верховной раде о положении страны Петр Порошенко ни разу не произнес слова «Крым», как-то без прежней боевитости говорил и о «мирев Донбассе». Впечатление такое, будто он уже смирился с мыслью, что именно России будет предоставлена честь снабжать, кормить и содержать как беспризорный полуостров, так и побитую всякой артиллерией бывшую «всесоюзную кочегарку».

Если подвести промежуточные итоги тому периоду войны, который завершился Иловайском, то можно сказать, что демократическое устройство Украины и персоналистское государственное устройство России проявляют себя вполне предсказуемым образом. В уже упоминавшемся внеочередном послании о положении в стране, с которым Порошенко выступил перед вновь избранной Верховной радой, он сказал: «В конце концов, главная разница между Украиной и Россией состоит уже не только и не столько в языке, сколько в политической культуре, которая была продемонстрирована во время выборов и во время нашей Революции достоинства. В разных типах отношений между властью и обществом и в разном отношении к свободе».

Разница между двумя режимами, бесспорно, проявилась в выборах президента и парламента. Однако всего нагляднее и разностороннее она отражается в характере войны. Казалось бы, именно в сраженьях мямли-демократы сдуваются и никнут, тогда как суковатая палка непререкаемого вождя гонит солдат вперед, делая их героями от безысходности.

Украинцы сквозь зубы, но все же признают, что проигрывают России в пропаганде. Не без зависти взирают они на 85 процентов путинской поддержки. В России тишина и порядок, это факт. В Украине суета и смятение. Гривна катится вниз, и люди на площадях и через телевизионные экраны пристают к своим вождям с претензиями, а нередко и проклятиями. Демократия в равной мере позволяет и то, и другое.

Рубль в своем падении ежедневно ставит рекорды, далеко опережая гривну. Но российские экраны лепечут утешительную чепуху, а министры для прямых бесед недосягаемы. Путин сказал, что пустеющий рубль делает родину богаче, и этот заведомый бред стал нерушимой аксиомой.

Один лишь министр внутренних дел Колокольцев снизошел до общения с массами, пусть и не лицом к лицу. Министр честно предупредил сограждан, чтобы те не вздумали легкомысленно пользоваться своими конституционными правами на собрания и митинги, хотя бы отдаленно напоминающими Майдан, поскольку «такое никогда, ни в одном из сценариев не пройдет в Российской Федерации».

Если бы десятки предшественников Колокольцева по внутренним делам, от застреленного министра Плеве до застрелившегося министра Пуго, могли бы оттуда, где они сейчас, подсказать нечто полезное своему потомку по профессии, то они сказали бы: никогда не говори никогда. Потому что народ, пусть даже столь прибитый и обкуренный, как нынешние россияне, умеет создавать такие фантастические сценарии, что ни одному менту не предугадать, не разогнать и не расстрелять. И что обидно, фантазия российских масс в самой малой степенизависит от внутренних войск в Балашихе, и в самой большой — от шейхов какого-то Эр-Рияда.

И все же, согласитесь, это очень странно. Рейтинг Путина витает в космических высотах. Услужливый ВЦИОМ не так давно очертил одобрение вождя фантастическими 100 процентами. При таком обожании — зачем еще и внутренние войска? Давить-то — кого?

Рейтинг президента Порошенко, впервые за долгие годы избранного Украиной в первом туре, едва переваливает за 50 процентов. Означает ли это, что украинские вооруженные силы побегут из окопов вдвое трусливее россиян? Вряд ли. У демократии и деспотии очень разные арифметики. Доказано историей: если народ водит хороводы вокруг вождя в таком простодушном ликовании, как в нынешней России, значит, нечто жизненно важное прогнило в чреве государства. Просто свой процент не воняет.

Президент Порошенко пригласил родителей Михаила Жизневского и вручил им орден Небесной сотни, которым был посмертно награжден молодой белорус из Гомеля. Михаил погиб на Майдане, он был единственным сыном в семье. Конечно, нас часто обманывали, и мы знаем, что все эти большие начальники — они еще и большие мастера по части телевизионных фальшивок для доверчивой публики. Достаточно вспомнить греческие амфоры со дна Таманского залива или гонки президента и премьера на кукурузных комбайнах. Но тут было нечто совсем иное. Это трудно пересказать, надо видеть и слышать. Двадцать минут, глаза в глаза, президент почтительно беседовал с двумя пожилыми людьми, объясняя, почему вот это он сделает непременно, а вот тут — не может, но постарается.

За все годы своего правления Путин и трех раз не приближался так близко к простым людям, как это ежедневно делает Порошенко. Между Путиным и его собеседниками, сколь бы тщательно их ни обыскали в предбанниках, всегда строго соблюдается кордон безопасности, куда посторонним вход воспрещен.

А посторонние — кто? В кровавых «событиях на востоке Украины» погибли, стали инвалидами, получили ранения тысячи российских солдат и офицеров. «Отпускники»? Безработные добровольцы? Неизвестные неудачники, случайно попавшие под случайные мины на неизвестных маневрах? Да какая разница! Ни с ними, ни с их безутешными семьями не пожелали общаться ни президент России, ни премьер-министр, ни даже министр обороны.

Зря в Кремле думают, будто барская брезгливость к людям на войне никак не сказывается на ходе войны. Деспоты вечно обманываются, уповая на то, что живые люди, становясь «грузом 200», немеют навечно. Они убедятся, что времена прокрутятся и «груз 200» заговорит.

«Почему вообще может быть связь между выбором страны — начинать или не начинать войну — и политическим режимом?» — спрашивал в газете «Ведомости» доцент Высшей школы экономики Алексей Захаров и отвечал так: «Во многом это вопрос выгод и издержек для первых лиц, непосредственно принимающихосновные внешнеполитические решения. В недемократической стране лидер не всегда несет столь же высокие (как и остальная страна) издержки в случае, если страна проигрывает войну. История знает множество примеров, когда поражение в войне представляется как победа официальной пропагандой и только укрепляло власть диктатора».

Автор не считает возможным ограничивать свой анализ общими положениями, конкретизируя его следующим образом: «А как же Россия? Наш авторитарный режим защищен от ответственности подконтрольными СМИ, возможностью манипулировать результатами выборов и отсутствием судебной системы. Все это снижает издержки высшего политического руководства в случае военного поражения».

Люди в Кремле понимают свои институциональные преимущества, однако видят и неизбежные потери, политические, материальные, пропагандистские. Военное поражение как процесс уже началось. Украина не маленькая Грузия, где на трех виноградниках что-то произошло. Уже сегодня открытый фронт простирается на 40 километров. Вполне вероятная линия боевых столкновений может достигнуть длины украино-российской границы, одной из самых протяженных в мире. По обе стороны будут говорить на взаимно понятных языках, общение неизбежно, и выдать поражения за победу будет нелегко. Что вновь подтверждает уже оглашенный тезис: Украина для Путина — неудобная страна.

А как Путин для Украины? Прошлогодние цифры одобрения ныне до нулей смыло девятым валом ненависти лично к президенту России. Его слова, его действия, сам облик его стали в Украине мощным отрицательным брендом. О нем поют песни и слагают стихи, которые, надо полагать, в резиденции «Бочаров ручей» вряд ли исполнят. Многие нераскаявшиеся бандеровцы, включая «правый сектор», настойчиво предлагают установить памятник Путину в центре Киева за особые заслуги в деле национального возрождения Украины. Говорит Петр Порошенко: «Не в последней мере благодаря России, ибо я не вижу, чем ещё это объяснить, возросло число сторонников вхождения Украины в НАТО».

Вот какое забавное уравнение: Украина неудобна для Путина, зато Путин удобен Украине.

Президент России, он же верховный главнокомандующий, делом доказал свою выдающуюся политическую близорукость. Он не разглядел, что Крым — горячая сковорода с рукояткой, которую крепко охватила Украина. Он просмотрел, что третируемая им страна только волею случая оказалась беспомощной, а на самом деле обладает мощным военным потенциалом. Он не предвидел, что мир возмутится его произволом, не ублажится его враньем и не испугается ни газовой заслонки, ни ядерной бомбы. Он не просчитал, что Донецк и Луганск повиснут у России на шее гирями, которые сбросить стыдно, а носить тяжко. И он до сих пор не может поверить простой очевидности, что сил для завоевания землицы под рожденную его грезами Новороссию нет. Деньги в казне тают, западные санкциисвирепеют, мост в Крым никогда не будет построен, и куда теперь идти с мировым футбольным чемпионатом — совершенно непонятно.

Всего лишь год назад все выглядело куда как лучезарнее. Слабую братскую соседку, раздираемую распрями и верховным воровством, возглавляла жалкая личность, издавна состоявшая стукачом при окраинной ГБ. Министры обороны мечтали о российских пенсиях. Шпионы докладывали сначала в Москву, потом к себе в Киев. Надменным фанфароном приезжал какой-нибудь Глазьев и учил Украину жить. В Вашингтоне и Бонне, в Париже и Пекине люди знали: хочешь о серьезном деле поговорить с Украиной — позвони в Москву. НАТО и в голову не приходило приближаться к российским владениям.

В Милане канцлер Германии Ангела Меркель терпеливо ожидала Путина, который опаздывал на четыре часа. Беседа началась в полночь и продлилась почти до утра. Еще четыре часа немка провела в разговорах с Путиным в австралийском городе Брисбене. И там, и там канцлерину мучил один вопрос: зачем? Ей было ясно, что «Русский мир» — выдумка, не стоящая внимания. Что освобождение Донбасса от неразличимого в европейский микроскоп «Правого сектора» — чепуха, не годящаяся даже для предлога начать войну. Что ни Путину, ни Медведеву, ни Тимченко с приятелями-миллиардерами и даром не нужен воскресший Советский Союз от Владивостока до Карпат.

Тогда — зачем? Путин — главный и, вероятно, единственный человек на планете, от которого напрямую зависит, разразится ли большая европейская война. Что заставило его, человека невежественного, наглого, циничного, но, безусловно, разумного и обладающего несравненной властью, пойти на эту странную авантюру с захватом Крыма и вторжением в Донбасс?

Когда речь идет о личностном деспотическом режиме, первое дело — присмотреться к личности. Проникнуть во внутренний мир Путина очень непросто. Этот человек замкнут, изворотлив, никому не верит и профессионально умеет владеть собой. Но война дышит нам в лицо, иного выхода у нас нет, отчего пойдем же вперед, не брезгуя мелочами и не страшась ошибок.

Информация о материале

Интервью нашему блогу он решил дать уже после того, как вышел из диверсионно-разведывательной группы и присоединился к одному из добровольческих батальонов. Причем, хотя мы с ним и знакомы по украинским митингам в Донецке, о его партизанской деятельности я не знал – думал, человек с самого начала служил в добровольческом батальоне. Многое он и сейчас не захотел рассказывать. Несмотря на то, что его группа прекратила работу, в Донецке остаются ребята из других ДРГ. Все они жители Донбасса.

- Когда вы начали партизанить?

- В апреле у нас уже была «Сайга», СКС и взрывчатка. Помнишь, во время последнего украинского митинга в конце апреля контузило милиционера? Это 80 грамм взрывчатки «киса», наша самодельная граната, с которой я снял картечь. Случайно откатилась в сторону ментов. Сепары тоже бросали, но и мы не с голыми руками пришли. Оружие и взрывчатку покупали у сепаров.

- Почем брали?

- СКС, к примеру, за 500 долларов.

- Что-то дороговато.

- Тогда только начиналось, оружия было мало и оно ценилось. В мирное время СКС дешевле стоит. Не знаю сколько стоило оружие в Донецке после начала боев, тогда у нас проблем со стволами уже не было – Пожидаев дал пять автоматов.

- Константин Пожидаев? Бывший глава облуправления МВД?

- Да.

- Он вами руководил?

- Приказы мы получали от других людей, но с автоматами помог он.

- Ты говоришь приказы, то есть никакой самодеятельности?

- Да, перед нами ставили боевые задачи. К примеру, убрать Пушилина. Все покушения на него организовала наша группа.

- Взрыв у ОГА?

- Мы подогнали автомобиль с мощной управляемой армейской миной направленного действия, а до этого – попытка на бульваре Пушкина у «Миллениума».

- Вы не знали, что Пушилина не было в машине?

- Тогда это было не очевидно. На бульваре Пушкина был человек внешне похожий на Пушилина, передвигался на машине Пушилина, в таком же приметном синем пиджаке. Мы вели его от места, где жил Пушилин, сначала до ювелирного магазина на Постышева, куда он зашел, а затем на бульвар, где сделали 29 выстрелов – после стрельбы остался один патрон.

- Двойник?

- Не знаю. Потом оказалось – помощник Пушилина.

- Кого еще вам приказывали ликвидировать?

- Бородая и Гиркина, но от этой идеи пришлось отказаться. Слишком профессиональная охрана, за ними всегда на некотором расстоянии ехали 2-3 машины, которые отсекали преследование. По сравнению с ними Пушилина вообще не охраняли.

- А, к примеру, на Пургина или Губарева шла охота?

- Нет, по ним приказа не получали.

- Сколько человек было в вашей группе, кто ее возглавлял?

- Шесть человек, примерно столько же в остальных группах, оптимальное количество для диверсий. Никто не возглавлял, все равны, текущие вопросы решали сообща, а подобрались профессионалы. Даже бывший эсбэушник имелся, но совсем уж бывший, его уволила еще команда Януковича сразу после прихода к власти. В нашей группе могли по всем правилам организовать наружное наблюдение и много чего еще могли.

- Все дончане?

- Да.

- Ты давно воюешь, по твоим оценкам – как много жителей Донбасса на стороне Украины с оружием в руках?

- За всю армию и батальоны не скажу, но из тех, с кем я познакомился на войне, 50% наши, местные. В армии меньше, мобилизация со всей Украины, но и там есть добровольцы из Донбасса.

- Покушение на Пушилина не удалось, расскажи об успешных акциях.

- В мае напали на сепаров, заселивших бывшую базу «Титана» на Червоногвардейке в Макеевке. Готовились пару дней, узнали, что после десяти вечера боевики заходят внутрь и не показываются. Обстреливать окна не захотели, бессмысленно, но увидели где они курят, в таком удобном закуточке у бетонного забора, с двух сторон стены, осколки за пределы базы не вылетят. Подошли к забору и бросили гранату. Двое, кажется, умерли в больнице, несколько раненых. Они и отреагировать толком не смогли, мы спокойно уехали. Гранату купили накануне у сепаров за 100 баксов, российскую, у нас таких на вооружении нет.

- На блокпосты нападали?

- Несколько раз, по простой схеме – обстреливаем издалека, после чего сепары убегают, так как по-настоящему укрепленных блокпостов у них мало, а стоит чаще всего шелупонь. Один раз обстреляли пистолетами, а они даже не ответили, ограничившись сигнальной ракетой, которую запустили уже на бегу. Правда, как-то убили кавказцев на блокпосту, они нам берцы хорошие «подарили».

- С трупа сняли?

- А почему нет? У наемников экипировка самая лучшая, это трофеи. Те берцы минимум триста баксов стоят.

- Как оцениваешь кавказцев, хорошие воины?

- У них такое же тело, как и у нас, кровь красная, умирают точно так же. Выдающихся военных способностей у них не заметил. Уже в батальоне мы любили издеваться над кадыровцами. Крикнешь им по рации «я твой мама рот е…ал», а они сразу с ума начинают сходить и палят из всех стволов, вплоть до минометов. Не понимают, что мы специально их драконим, а сами в укрытиях, в полной безопасности.

- Чем еще занимались в Донецке? Обстрел ОГА из гранатомета ваших рук дело?

- Нет, но в Донецке не одна группа, а о соседях мы ничего знать не должны. Площадку перед ОГА ночью забрасывали самодельными гранатами с картечью, это да. Еще раньше, когда оружия не было, обстреливали стоящих у входа сепаров из мощной воздушки, чтобы не расслаблялись. Благодаря гранатам и обстрелам они по ночам боялись выходить, только один раз попытались сделать что-то вроде засады, но мы легко ушли. На первом этапе мы их готовились разогнать, была назначена дата штурма, но его отменили.

- Это когда Ахметов выходил к ОГА и заявлял, что сам будет стоять на баррикадах?

- Нет, дня за три до этого. Во время штурма я должен был находиться во втором эшелоне, чтобы отсекать сепаров, которые могут подтянуться к зданию. Но к этому времени они захватили оружие в СБУ и привезли его в ОГА. Нам сказали, что жертв будет очень много и дали отбой. А сейчас счет жертв идет уже на тысячи. Могли этого избежать, но наверху кто-то не захотел брать на себя ответственность.

- Лидеры сепаратистов раньше регулярно выступали на площади Ленина, но там, наверное, их хорошо охраняли?

- Если бы тогда у нас была снайперская винтовка – сняли бы красавцев без проблем. Оптику на СКС получили позже, на 400 метрах это хоть что-то. В то время был вариант лишь с взрывчаткой, но от него отказались.

- Хотели взорвать митинг на площади?

- Обсуждали такую возможность, но решили не взрывать, так как считали их нашими земляками, хоть и тупыми. Так что для многих, кто пришел тогда на площадь Ленина, 26 апреля стал вторым днем рождения, а мы – их крестными. В частности я, так как во время обсуждения выступил против. Занести пакет с взрывчаткой в толпу поближе к сцене не составляло труда, у нас было примерно 6-7 кг.

- Страшно подумать, что могло произойти.

- Они нас уже убивали на митингах. Ты знаешь, если бы решение принимали 29-го, то, скорее всего, взорвали бы. В тот день тяжело ранили одного из наших, пришлось везти его на лечение в Днепр. Мы были очень злые.

- Как я понял, ваша группа в основном выполняла приказы, но стихийно тоже что-то делали?

- Иногда решение нужно принимать быстро. Один раз, к примеру, наткнулись на машину с дэнээровцем и обстреляли. Сильно ранили, но он, скорее всего, выжил.

- Как узнали, что он дэнээровец, а не мирный житель?

- Оружие, а на машине флаг ДНР.

- Сильные взрывы на ДКЗХИ в Куйбышевском районе, от которых взрывная волна расходилась по всему городу – это что? Диверсия наших ДРГ или тупость боевиков?

- Чтобы было понятно, на эти склады и наши ходили за взрывчаткой, и они ходили. Там на этой почве боестолкновения происходили локальные, все вокруг заминировано, в растяжках. Учитывая, что с нашей стороны там потерь точно не было, значит зашли они и подорвались на какой-то растяжке, от которой сдетонировал склад боеприпасов.

- То есть, завод не захвачен ДНР?

- Там огромная дикая территория, на которой опасно находиться всем.

- Сейчас ваша группа прекратила работу, но в Донецке остались ДРГ?

- Конечно. Хотя состав, думаю, меняется. Пару дней назад наши ДРГ корректировали огонь артиллерии и хорошо так накрыли базу сепаров. Говорят, когда трупы в грузовики собрали, кровь сочилась из кузова, в мясо боевиков разорвало.

- На вас, наверное, постоянно охотились.

- Они дебилы. МГБ ДНР может быть и поумнело сейчас, но когда работали мы, они могли нас взять несколько раз, особенно при поддержке российских спецов. Но мы попартизанили, а затем спокойно вышли без потерь.

- В других группах были потери?

- Точно знать не могу, но однажды три группы по шесть человек в каждой бесследно исчезли в течение недели. Вошли в Донецк и исчезли. Подробностей не знаю, но факт такой был.

- Сейчас ты где служишь?

- Мариуполь.

- В последнее время волнами идет информация о наступлении россиян, о штурме Мариуполя, насколько это оправданно?

- Я находился в Новоазовске, когда его взяли русские, своими глазами видел 70 единиц бронетехники, пересекающей границу под флагами ДНР. Понимаешь, из России под флагами ДНР к нам заехали танки. У нас не было ничего, кроме автоматов, даже укрепления, как в Мариуполе, не соорудили. Пришлось отступить. А по скоплениям российской техники наша артиллерия три дня не била. Мы заминировали мост, но российские спецы его быстро и профессионально разминировали, поэтому дистанционно его подорвать не удалось. Мариуполь в тот момент защищать было нечем, два БТР возле аэропорта и 300 человек с автоматами на весь город. Правда, «Фаготы» дали.

- «Фаготы» - это хоть что-то.

- Но никто не умел ими пользоваться.

- Наверное, начали в интернете лихорадочно инструкцию искать?

- Да какой интернет в поле. У нас бывший военный оказался, он что-то помнил – вот сюда заряжать, наводить как-то по-особенному надо, но точно и он сказать не смог. Потом разобрались, научились. Я к тому, что Мариуполь могли взять сразу, но русские дальше не пошли. Они понимают, что означает так называемый сухопутный коридор – сотни километров простреливаемого пространства. А теперь нужны огромные усилия для штурма Мариуполя, неизбежны высокие потери. Хотя окружить город со всех сторон они могут.

- Ты официально числишься где-нибудь?

- Нет, я обычный гражданин с автоматом, государство меня никак не оформило.

- Не страшно, что родное государство после войны начнет прессовать?

- Подождите, ребята, вы же признали ДНР террористической организацией, правильно? Любой сотрудник ДНР террорист и подлежит уничтожению, не нужно ждать, когда он достанет оружие. Он террорист, во всем мире террористов можно уничтожать без зазрения совести. Это право любого гражданина.

- Есть еще вопрос о льготах, официально ты не «участник АТО».

- Почти все так воюют, УНА-УНСО и Правый сектор тоже. Таких отчаянных и смелых людей как в Правом секторе, я не встречал больше нигде. Знаю из них пять человек, четверых уже убили. Они однажды, не спрашивая, их никто не просил – мы ушли в помощь к своим, а они встали прикрывать нам тыл, хотя мы сказали, что с этой стороны может быть больше боевиков, чем со стороны Донецка. И они прикрывали нас, уехали самые последние. Они националисты, за идею воюют, красавцы.

- Армейцы хуже воюют?

- Есть боеспособные части, но беда нашей армии – водка. Иногда заезжаешь туда, где мобилизованные стоят, а они все синие. Однажды напились и обстреляли нас из крупнокалиберного пулемета, когда мы подъезжали под украинскими флагами к блокпосту. К счастью, без жертв, успели выскочить. В батальонах проблема пьянства не так сильна, как в армии.

- Недавно прошла информация, что батальон «Азов» взял 1 200 000 долларов за освобождение Богачева. Ты об этом знаешь что-нибудь?

- Служу в другом батальоне, но наслышан. Ты не забывай, что на батальон тоже деньги нужны. Поесть, машины, заправиться, то же обмундирование. Я видел азовские машины. После того, как они взяли лимон двести, у них появились две новые «Тундры», два автомобиля, бронированные, и в которых, я посмотрел - оружия столько лежит! У них «Фаготы» были, когда в армии их не было. И взрывчатки они возили по 300 кг, а у вояк ее не было. И «Утес» у них был, понимаешь? На блокпосту нет «Утеса», а у «Азова» есть.

- То есть, они все правильно сделали?

- Нет. Надо было деньги взять, а Богачева повесить. Они ж его потом второй раз взяли, а по второму разу вопрос, конечно, интересный. Отпустили.

- Как думаешь, надолго затянется война?

- К весне точно не закончим, а вот к следующей весне – вполне возможно, если все сделаем правильно. У ДНР в лучшие времена, до войны, была поддержка около 60%, а сейчас намного меньше, потому что народ начинает понимать во что ввязался. Я собираюсь жить в Донецке и обязательно вернусь домой.

Информация о материале

Мы разговариваем в пустом, холодном здании закрытой на время войны школы. Почти в полной темноте, подсвечивая неярким фонариком.Окна заклеены плакатами и школьными картами, сквозь которые каждые несколько минут пробиваются яркие вспышки разрывов. Противник начинает традиционный ночной обстрел. Мой собеседник – командир группы спецназа. Названия населенных пунктов и фамилии, названные в его рассказе, я преднамеренно забываю…

Работа

На Донбассе живут наши люди, в регионе у нас достаточно большая поддержка. Заблуждение говорить, что население Донбасса настроено пророссийски. Больше всего развединформации мы получаем именно от патриотов, которые собирают сведения военного характера, дают точные координаты целей.

Раньше мы передавали эту информацию в штаб. Но пока информация о противнике дойдет по цепочке до высокого начальника, пока он примет решение, пока это его решение спустится по цепочке до исполнителя – от противника и след простыл… Артиллерия бьет по пустому месту. Или вообще не бьет, если решение о поражении целей не принято… Получается, человек рискует жизнью, собирает разведанные, передает их нам, и все это – впустую…

У патриотов опускаются руки. Поэтому мы стали работать напрямую с артиллеристами и командирами воинских частей, которые заинтересованы в развединформации на своем участке фронта.

Наши люди – патриоты – вхожи в кабинеты сепаратистов, их штабы. Они видят и слышат, что там происходит. Один наш патриот, который разносил чай в штабе сепаров, просто взял и нарисовал нам на карте стрелки, откуда и как они будут наступать на наши позиции. Он запомнил наизусть и количество войск противника, и количество единиц бронетехники. Это была очень точная информация.

Есть много людей, которые готовы с оружием в руках бороться за украинский Донбасс на оккупированной территории. Они соединяются в группы, и готовы устраивать диверсии, добывать важные документы, брать «языка». Для такой партизанской работы нужно бесшумное оружие, нужна взрывчатка, нужны яды… Нужны средства связи. Но никто не хочет этим заниматься. Может что-то делает СБУ – мы не знаем.

С помощью местных жителей мы могли приблизиться к известным полевым командирам, таким как Вампир, Бэтман, захватить их и доставить на нашу территорию.

Мы докладывали по команде, что у нас есть люди в тылу противника, готовые нам помочь в проведении такой операции. Надо только все грамотно спланировать, обеспечить агентов оружием, обеспечить отход всей группы, но эта идея не нашла поддержки…

Через наших людей в штабе боевиков стало известно имя сепарского «почтальона» - человека, снабжающего шпионской информацией противника. Мы стали его контролировать. Почтальонов было несколько, цепочка передачи информации была длинной. «Наш» почтальон брал листик бумаги с разведданными в условленном месте, перевозил в другой район и оставлял в замаскированной «закладке». После чего донесение забирал очередной «почтальон». Мы аккуратно доставали листик из закладки, и заново его переписывали, меняя информацию и координаты…

Командование регулярных войск Российской Федерации, российское ГРУ пытались наладить взаимодействие между всеми бандитскими формированиями на оккупированных территориях.

От нашей агентуры мы узнали, что созывается большая сходка главарей под эгидой российских спецслужб. Поводом для собрания был день рождения одного из полевых командиров. Боевики захватили школу, устроили там банкет…

Мы установили точное время, когда начнется это мероприятие, чтобы все бандиты находились внутри задания. И попросили нанести удар. Запросили «Смерч». В результате этой операции никто из мирных людей не пострадал. Было уничтожено более пятидесяти главарей бандформирований, выжило только 15, из которых 10 - тяжелораненные. Погибло так же три представителя Главного разведывательного управления России.

Когда мы уходим на ту сторону, то никак не поддерживаем связь с командованием, штаб не знает, где мы находимся. Если есть покрытие мобильной сети – звоним по телефону. Рации не достают. Во время Второй мировой войны были дальнобойные радиостанции у спецназа, а сейчас ничего нет. Если группе нужна поддержка: попали в засаду или надо эвакуировать раненого – надеяться не на кого. Нет ни связи, ни сил и средств у командования это сделать. И вертолеты не летают - запрещено Минскими соглашениями.

Выдвинувшись в заданный район, сразу налаживаем взаимодействие с командирами подразделений, с артиллерией. Мы уходим на задание, находим цели, докладываем по команде, и передаем информацию командирам на местах.

Командиры подразделения, артиллеристы принимают решение о поражении выявленных целей. Это, конечно, неправильно.

Взаимодействие на местах должен организовывать штаб. В штабе должны принимать решение о поражении целей по результатам нашей работы. Но это в идеале. В американской или немецкой армии. У нас же половина времени уходит на установление рабочих контактов с командирами на местах, чтобы тебя не обстреляли, когда ты пойдешь на ту сторону…

Самое страшное не то, что тебе готовит противник; страшнее попасть под свой же «дружественный огонь», потому что свои не знают, где ты находишься…

Война в штабах идет одна, а на местах – другая. Однажды нам нужна была БМП для прикрытия – мы пошли и договорились с командиром соседнего подразделения. Конечно, так нельзя делать – без ведома своего командования. Но если действовать по уставу, пройдут минимум сутки, когда ты получишь эту бронемашину или не получишь ее вообще. А она тебе нужна срочно, и от этого зависит успех всей операции…

По целям, находящимся в стратегии, мы взаимодействуем с начальником разведки сектора. Единого разведывательного органа в рамках сектора не существует. Что-то там есть, на бумаге. Но оно не работает. Никто не занимается сбором и анализом информации от всех силовых структур, развитием агентурной сети, партизанского движения.

Мы фиксируем переход войск и техники из Российской Федерации через нашу границу, следим за тем, куда она направляется. В самом начале войны, когда через границу переходили только отдельные подразделения РФ, мы установили, что в станице М. был построен целый укрепрайон, в котором находилось большое скопление войск.

По нашим координатам артиллерия отстрелялась, но очень осторожно, не сильно… А я думаю, что если бы мы тогда уничтожили базу противника полностью, сжигали бы их колонны, как только они пересекают границу, мы бы остановили агрессию. Никакой путин не справится с таким потоком гробов.

Если к нам заходят российские колонны, а обратно отправляются цинковые гробы – значит, мы начали побеждать. Мы не одолеем врага, если не будем воевать. Наша задача – уничтожение противника. Это нормально для страны, против которой совершена агрессия. Война должна стать всеобщим народным делом, должно быть тотальное уничтожение всех, кто с оружием в руках пришел на нашу землю.

Еще одна проблема - бюрократия. Ты заехал на базу – бегом взять продукты, пополнить БК и тебе надо ехать срочно назад. Но ты не можешь этого сделать. Тебе нужно маршрутные листы отдать, подписать, отчет написать… Столько головной боли… Тебе надо действовать, а тебе говорят: стоп! – садись и пиши. Для чего это во время войны?..

Я первый свой отчет написал три недели назад. Я должен был бы писать отчет каждую неделю, но разве у меня есть время для этого?..

Я должен заниматься противником, находить координаты целей, чтобы мы по ним работали. Если бы я постоянно писал отчеты, это были бы мемуары. Но сколько бы целей тогда не было выявлено и уничтожено?..

Предательство

Однажды мы обнаружили укрепленный лагерь, где находилось несколько сотен боевиков, были там «Грады», бронетехника. Это место надо было сравнять с землей. Чтобы они боялись украинской армии. Чтобы они видели, что умеем воевать. По нашим координатам артиллерия нанесла удар… После чего противник пригнал экскаваторы и два дня закапывал трупы в общих могилах. У сепаратистов руки тряслись от страха. Многие просто сбежали. К нашим постам боялись на километр подойти…

…Группировка в аэропорту находилась в полном окружении. Мы пробивали коридор, чтобы доставить туда боеприпасы, топливо и продукты. Операцией руководил генерал К.. Перед нашей группой стояла задача выявить силы противника, его огневые средства на пути следования колонны.

Мы свое дело сделали – дали точные координаты: где неприятельские пушки, танки, где устроены засады…

По ним должна была отработать артиллерии. И только после нее колонна на прорыв. Но артиллерия сделала всего несколько залпов… А колонна уже пошла, ее обстреливают, жгут…

Мы выходим на связь узнать, что за ерунда происходит? Нас никто не слушает, потому что уже дана команда идти вперед. Потому что еще за день до прорыва министр обороны доложил президенту, что аэропорт разблокирован. И это попало в СМИ.

Колонна добралась до аэропорта с потерями. После чего кольцо окружения снова закрылось. В западне оказались и гарнизон аэропорта, и колонна, и две группы спецназа.

Началось методичное уничтожение войск внутри котла. Необходимо было срочно восстановить коридор. Тогда весь наш отряд, все кто находились на базе, взяли свое штатное оружие и пошли в штаб. Мы пришли и поставили ультиматум: если вы ничего не сделаете, чтобы прорвать кольцо окружения, мы вас всех расстреляем. Здесь же. На следующий день они разработали план операции по деблокированию аэропорта.

План был неплохой, и сначала все шло по нему… Коридор восстановили, бОльшая часть войск вышла из окружения. Как вдруг поступила команда сворачивать коридор, по которому отходили войска…

В этом коридоре ключевым был блокпост, который стоял на дороге, в низине между двумя населенными пунктами, занятыми боевиками и российскими десантниками. Блокпост держал дорогу, ведущую в аэропорт. Мы находились рядом, когда вдруг поступила команда отходить. В это время противник яростно атаковал блокпост, и мы решили присоединиться к его защитникам.

Там стоял «Айдар», взвод 80-й бригады, и три танка первой танковой бригады. Эти танки вскоре удрали…

Враг подошел очень близко, на расстояние двух десятков метров. Кричали «Сдавайтесь!». Кидали в нас гранаты. А в это время рядом, в километре от поста на господствующей высоте находился наш командир полка с отрядом спецназа.

Мы просили помощи – подкрепления, боеприпасов, а он просто развернулся и уехал. В спешке забыли одного солдата. Он спрашивал, что ему делать, поскольку все сбежали… Очень трудно ответить на такой вопрос солдата, когда поле боя оставил командир…

Во время того боя было уничтожено 78 человек живой силы противника. Мы отстояли блокпост; и взяли одного пленного. Нас обещали наградить, но не дали ничего. После боя мы поехали в штаб к генералу К., и сказали все, что думали. О дурацком размещении блокпоста в низине, когда на соседних господствующих высотах можно было организовать огневые точки и контролировать дорогу; о внезапном сворачивании коридора; о преступных командах отступать…

Генерал посоветовал держать эмоции при себе… А потом «зарезал» наши награды.

В летние месяцы войны группа постоянно находилась на задании. Войска шли вперед, нужна была развединформация. В районе аэропорта группа работала на износ. Почти не ели и не спали. Неделями. Зато мы знали, где находится противник, какие у него силы и огневые средства…

Мы знали, какие колонны и где переходят нашу границу; мониторили информацию в Краснодоне, в Ровеньках, в Красном Луче, Стаханове, Алчевске. И тут говорят, что засекли в этом районе непонятно чью разведгруппу, скорее всего противника… Разрешите открыть огонь на поражение? И генерал Б. спрашивает нашего командира: не ваши ли это люди в этом районе? А он смотрит на карту, и я не понимаю, где он сам находится…

Однажды мы получили ценные разведданные о сосредоточении крупной группировки войск противника, докладываю командиру. Он говорит: это хорошо, но меня это мало интересует; мне поставлена задача разведать совсем другой район. Что на это можно возразить?

Наш командир очень высокого мнения о себе. Мы, простые бойцы, для него никто. У нас нет связей, нет денег. За нами никто не стоит.

В мирное время, чтобы стать командиром элитного полка спецназа, надо было иметь хорошие связи. Армия тогда никому была не нужна, и эта должность была карьерной, статусной, хлебной...

Но началась война, и оказалось, что наш командир - человек некомпетентный. Сначала мы этого не понимали, потому что с ним даже не встречались, не имели собственного представления об этом человеке. Потом вдруг он приезжает, отдает приказ отходить в сторону противника, бросает тебя на поле боя… - все это выглядит более, чем странно…

Задача командира спецназа – развивать его, заниматься боевой подготовкой, идти в ногу со временем, идти на шаг впереди противника… Командир должен организовывать боевую работу, обеспечивать подразделение снаряжением и оружием, постоянно учиться сам, и учить воевать подчиненных…

Командир должен подбирать людей, жить и воевать с этими людьми. Спецназовцы не должны листья собирать, и заниматься хозработами… Они должны постоянно учиться воевать. Люди должны бежать из полка не потому, что они ерундой занимаются, а потому что в полку большие требования, потому что им тяжело, и они не справляются. Должна быть каждодневная физическая подготовка, огневая подготовка, специальная подготовка… Все это обеспечивает, и за все это отвечает командир.

Командира нет в подразделении – в прямом и переносном смысле. Нет на фронте уже полтора месяца. Такое ощущение, что ему все равно – где ты есть и что с тобой происходит. И мне уже тоже все равно и что он делает. Главное, чтобы не мешал заниматься нам своей работой - воевать.

От нашей работы противник несет большие потери. Как-то нам поступило письменное предложение от сепаров «работать вместе» за большие деньги. Хотели заплатить несколько десятков тысяч долларов за план размещения наших войск. Мы – люди вежливые. Ответили залпом «Смерча» по штабу этих сепаратистов.

Спасибо артиллеристам.

Информация о материале

Милицию переименовать в полицию, изменить ее функции, очистить ряды, поставить блок на коррупцию – таковы амбициозные планы власти. Сроки реформы МВД пока что не очерчены, однако она назрела давно, а после событий во Врадиевке и на Майдане стала одной из приоритетных.

Частью реформы будет и децентрализация правоохранительных органов. У власти есть концепция, которую Украины разработала вместе с европейскими экспертами.

Врозь и вместе

Насколько будет связана деятельность муниципальной полиции (название условное, пока что Кабмин предлагает называть ее «Полиция местного самоуправления») с центральным аппаратом МВД – один из основных вопросов реформы.

Если концепцию воплотят в жизнь, то мы получим принципиально новый правоохранительный орган, который не будет входить в структуру МВД. Но все же связь останется.

Муниципальную полицию Украины будут создавать органы местного самоуправления: советы городов общегосударственного или областного значения, райсоветы или же советы нескольких населенных пунктов по договорному принципу. Кандидатуру начальника муниципальной полиции будет предлагать глава совета, а утверждать сам совет. В местном самоуправлении также будут решать, какое количество подразделений необходимо. Соответственно, и финансировать деятельность территориальной полиции будут из местного бюджета.

Однако МВД не будет стоять в стороне. Именно в учебных заведениях этого ведомства будут готовить кадры для муниципальной полиции. Центральный аппарат министерства также будет определять квалификационные требования к местным полицейским. Больше того, его сотрудники, при желании, смогут перейти в территориальные формирования. В остальном же штат будут комплектовать за счет найма.

Дополнительные полномочия центральный аппарат получит и в случае особых ситуаций. Военное и чрезвычайное положение, а также проведение АТО подразумевают, что муниципальная полиция будет подконтрольна и подотчетна МВД.

На профильный закон «О милиции» (хотя после реформы, его название изменится), предстоит ориентироваться и в вопросах соцзащиты местных правоохранителей. Их зарплата и пенсия будет не меньше, чем у работников центрального аппарата. Впрочем, местные власти, исходя из необходимости и возможностей, смогут назначать надбавки.

В будущем, МВД передаст муниципальной полиции часть своих территориальных объектов (например, помещения нынешних райотделов) и средств. Но, естественно не всех, поскольку полномочия местных полицейских все же не будут такими же, как у работников министерства.

Только на своей территории

В первую очередь, муниципальная полиция будет ограничена территориально – ее полномочия будут действовать только в границах, где действуют и полномочия, создавшего ее совета. Одна из задач полиции будет состоять в том, чтобы оказывать правовую помощь и обеспечивать выполнение решений местной власти. Однако она будет активно участвовать в делах об административных правонарушениях.

Права муниципальной полиции будут распространяться на такие сферы, как охрана культурного наследия, соблюдение госстандартов в вопросах благоустройства. Местные полицейские будут следить за правильной парковкой и соблюдением правил остановки, торговлей на рынках и «с рук», продажей алкоголя и табачных изделий, порядком в жилых домах. Также они будут контролировать соблюдение законодательства в сфере азартных игр, штрафовать тех, кто курит и пьет в общественных местах.

Исходя из этого круга обязанностей, полицейским и будут выделять спецсредства – наручники, резиновые дубинки, электрошокеры. Но никакого огнестрела.

На кого равняться?

Украина любит искать примеры в опыте других стран. Исходя из него, нужно уяснить и основные принципы деятельности местной полиции. Она должна быть не карателем, а гарантом безопасности местных жителей. Ее эффективность играет на руку местной власти, ведь полицейские будут отвечать за безопасность потенциальных избирателей. Все планы и намерения должны замыкаться именно на их интересах. Поэтому и реформу МВД нужно провести одновременно с децентрализацией власти и гибко подходить к дальнейшим изменениям в законах.

Например, в США полномочия местной полиции постоянно трансформируются и реагируют на новые вызовы, в частности, на угрозы терактов. В Германии власти земель сами их формулируют, исходя из нужд региона, и это право закреплено основным законом. Япония некоторое время выстраивала систему правопорядка по американским лекалам, но затем пришла к собственной концепции и вовлекла население в профилактику правонарушений. Сейчас уровень раскрытия уголовных преступлений там составляет почти 100%. Чехия полностью отказалась от коммунистических пережитков и приложила все усилия, чтобы в центральном аппарат работали гражданские, а муниципальная полиция использовала мирные методы в работе.

Законодательство в части правоохранительной деятельности большинства стран меняется чуть ли не ежегодно. Повсеместно они основаны на принципах демилитаризации, деполитизации и децентрализации. Государственное устройство страны – федерация или унитарный строй – значения не имеет. В свою очередь Украина до сих пор живет с законом «О милиции» образца 1990 г. Насколько он эффективен, можно судить по одной только цифре - по данным института социологии НАН Украины, 76,7% украинцев не доверяют правоохранителям.

Как работает местная полиция в странах с децентрализованной властью

Страна, название местного правоохранительного органа

Формирование

Полномочия

Германия, Земельная полиция

В ФРГ 16 федеративных земель. Конституция предусматривает, что в каждой из них организация полицейских формирований происходит по собственному, важному именно для этой земли, принципу.

 

Если унифицировать основные функции земельных полиций, то можно выделит их следующую структуру:

- криминальная полиция (расследование особо опасных преступлений, борьба с незаконным оборотом оружия и наркотиков, организованной преступностью, аналитические исследования, спецобучение, координация следственных мероприятий и т.д.0;

- полицейская служба (профилактика правонарушений, контроль за ситуацией на дорогах);

- экстренная полиция (общая поддержка в связи с крупными мероприятиями и ЧС)

- водная полиция;

- воздушная полиция;

- специализированные военизированные тактические отряды и мобильные разведотряды (специфическая деятельность и участие в особых расследованиях).

США, Полиция штата, города, округа

 

Руководителя местной полиции, как правило, назначает глава местного самоуправления или сам орган местного самоуправления. Глава полиции округа – шериф – как правило избирается на должность. Возглавить полицию штата или большого города может только штатский, а не полицейский.

Список полномочий полиции штата, города или округа обширен и постоянно пополняется. Однако функции по охране правопорядка полностью возложены на территориальную полицию. Они курируют множество вопросов, вплоть до борьбы с терроризмом (в Нью-Йорке) и спецопераций (силами S.W.A.T.).

Чехия, муниципальная полиция

Власть городов и населенных пунктов формирует и руководит полицией. Ее деятельность ограничена территориально. Она тесно сотрудничает с центральной Полицией Чешской Республики.

В компетенцию муниципальной полиции входит: содействие охране безопасности граждан и имущества, надзор за соблюдением принципа сосуществования граждан, в установленных пределах содействие безопасности и бесперебойности дорожного движения, выявление проступков и других административных нарушений и т.д.

Япония (конституционная парламентская монархия с децентрализованной публичной властью)

Региональные полицейские бюро

Основа правопорядка в стране – местные полицейские - патрульные на опорных пунктах. Они подчинены райотделам, а те – полицейским бюро в префектурах с широкими полномочиями. Свою деятельность префектурные бюро координируют с Национальным полицейским управлением.

Почти половина все полицейских в Японии – это патрульные на 15 тыс. опорных пунктов (кобан - в городах и тюдзайсё – в деревнях). Их функции - профилактика правонарушений, своевременное обнаружение совершенных преступлений и передача дел в специализированные отделы и управления в районные бюро.

 

Информация о материале
  1. СПАСАТЕЛЬНЫЙ КРУГ: чего и от кого мы ожидаем в новом правительстве
  2. Почему топ-менеджер Курченко кандидат на Кабмин, а не клиент Яремы?
  3. Афера державного масштаба
  4. Псевдоборьба с псевдокоррупцией