Главная

Рынок земли: в ожидании законодательного чуда

В начале 2011 года призрак рынка земель сельскохозяйственного назначения наконец начал приобретать более конкретные очертания. В течение почти десяти лет моратория на продажу таких земель юридическая модель рынка практически не развивалась, только мораторий, подобно лишаю, распространялся на все новые земли и отношения. И вот наконец наиболее влиятельные фигуры украинского политикума открыто заговорили о недопустимости моратория, его антиконституционности, о необходимости превращения земли в товар и введения рынка земли с целью содействия развитию отечественного агропромышленного комплекса и сельских территорий.

Однако без неожиданностей не обошлось. Тот рынок земли, который в самых общих и существенных чертах предусматривался Земельным кодексом Украины (в редакции 2001 года), значительно отличается от рынка, предлагаемого сейчас власть имущими.

Довольно интересно наблюдать, как проходят законотворческий процесс и кампания в поддержку рынка. Во-первых, в марте 2011 года парламентское большинство отклонило три законопроекта о рынке, ранее зарегистрированных в ВР. Таким образом, правящая партия полностью взяла на себя ответственность за тему рынка земли: и за законодательное обеспечение, и за его введение, и за функционирование рынка. Думаю, что стремление нашей власти сконцентрировать в пределах двухцветной команды максимум полномочий может свидетельствовать либо о непонимании степени ответственности властного монополиста, либо об отсутствии намерений такую ответственность на себя брать.

Во-вторых, проект «большевиков» до сих пор циркулирует в обществе в виде полуофициальных публикаций - ни правительство, ни президент пока не представили обществу своего видения рынка, а таким видением должен быть проект закона, зарегистрированный в Верховной Раде. И удивляться тут тоже не стоит: еще не так давно один из министров обещал корпорациям право покупать до 10 тыс. га в «одни руки», остальное - на «дочек» и в аренду, а теперь только граждане и фермерские хозяйства смогут покупать землю. Предыдущие версии законопроекта содержали нормы о создании суперлатифундиста в виде «государственного специализированного учреждения», которое, по сути, брало на себя функции, возложенные Конституцией Украины на государственные органы и органы местного самоуправления. В доступной нынче версии законопроекта нет одиозного «учреждения», но его чрезвычайно привлекательные функции по распоряжению государственными землями сельхозназначения переданы Государственному агентству Украины по земельным ресурсам. Эти и другие метаморфозы проекта свидетельствуют, по нашему мнению, о том, что властная команда, несмотря на формальную монолитность, еще не сформулировала единое видение рынка.

Вместе с тем у создателей проекта очень мало места для маневра: ведь цель закона о рынке земель - не снятие моратория, как кое-кто считает, а выполнение программы экономических реформ президента Украины. А она четко предполагает: не допустить обезземеливания крестьян. Вот под этим углом зрения и нужно изучать законопроект (или те его варианты, которые сейчас курсируют по Интернету).

Соответственно, цель законопроекта следующая: сделать владение землей более привлекательным, чем ее продажа. Именно поэтому проект ограничивает круг потенциальных покупателей земли.

В первую очередь из этого круга исключены юридические лица. Это означает, что закрыты двери, через которые к владельцам земли и агропромышленного комплекса Украины могли прийти настоящие деньги, такие деньги, которых в Украине никогда не было, которых не принесут IPO и другие фондовые инструменты. Обосновывается такой запрет тем, что через юридических лиц украинскую землю могут заграбастать иностранцы. Не будем предвзятыми к авторам проекта: подобный «территориальный инстинкт» присущ почти всем народам, и пренебречь им они согласны лишь в рамках супранациональных объединений (как, например, Евросоюз, где граждане любого государства - члена ЕС - имеют право свободно покупать сельскохозяйственные земли в любом другом государстве - члене ЕС).

В то же время фермерские хозяйства, являющиеся юридическими лицами, могут получить право покупать землю. Что это означает? Кроме содействия фермерскому движению, это также означает, что зажиточные граждане Украины таки смогут создавать латифундии. Ведь одновременно с разрешением покупать землю фермерские хозяйства получат и разрешение покупать другие фермерские хозяйства, вместе с землей. Соответственно, ограничение площади земель в собственности одного лица довольно условно, ведь считается лишь прямое владение, а опосредствованное, через третьих юридических лиц, учитываться не будет. Так что заграбастать землю все же можно, но только своим, родным, украинцам. Будут ли проверять при регистрации права на землю наличие второго гражданства - сомнительно; двойное гражданство в Украине якобы запрещено, так что формально оно не может существовать. Но если бы не было в Украине спроса на второй, более дружественный флаг, не было бы и рынка вторых гражданств и подданств. Но это так, уже из сферы домыслов...

Вторым инструментом для ограничения рыночной активности стало внедрение многоуровневой системы преобладающего права. Напомним, что преобладающее право - это право определенных законом лиц первыми приобрести землю, предложенную к продаже, на объявленных владельцем условиях; остальные лица могут такую землю купить только в том случае, если субъект преобладающего права откажется. Опять-таки, это не изобретение украинского законотворчества. Преобладающее право предоставляется государству, местным общинам, соседям, арендаторам и другим лицам законами многих других государств.

Отличие украинского преобладающего права заключается в следующем: государство и местные общины получают его без каких-либо ограничений. При осуществлении этого права государство и местные общины (то есть местные советы) не связаны ни зонированием, ни территориальным планированием, ни инфраструктурными проектами. Им предоставлено право покупать любой предложенный к продаже участок. Соответственно, реализация такого суперправа полностью отдана на «усмотрение» чиновников (или «смотрящих»?).

Какие недостатки именно такого подхода? Во-первых, как мы уже отметили, это ограничивает рыночную активность (соответственно, и цены на землю, и экономический эффект от введения рынка). Во-вторых, это является базой для коррупции: чиновники смогут торговать отказом от преобладающего права (именно это наблюдается у наших северных соседей). В-третьих, по заказу заинтересованных лиц чиновники смогут формировать массивы земли для передачи в аренду таким лицам. В-четвертых, доступ к земле значительно усложняется, особенно для новых игроков аграрного бизнеса... В-пятых... Но разве не достаточно первых четырех пунктов?

Еще одной из мер, призванных сделать владение землей более привлекательным, чем продажа, является повышение доходов владельцев земли, то есть прежде всего арендной платы. На сайте Госземагентства уже был обнародован проект постановления Кабинета министров, предполагающий существенное повышение средней нормативной стоимости земель сельхозназначения примерно до 20 тыс. грн. за гектар. Соответственно, средняя минимальная арендная плата составит 600 грн. за гектар в год. Кроме того, предлагается дополнить ст. 409 Гражданского кодекса положением, что плата за пользование чужим земельным участком для сельхозпотребностей (эмфитевзис) не может быть меньше 5% от нормативной оценки (кстати, сегодня крупные компании платят и больше). Так что можно ожидать, что владельцы земельных паев будут ориентироваться именно на такую минимальную ставку, и тогда арендная плата может составить и до 1000 грн. в год.

Конечно же, нельзя не приветствовать повышение доходов крестьян, но отметим, что на 21-м году земельной реформы ставка арендной платы уже давно должна была бы превратиться в функцию конкуренции, а у нас она до сих пор остается продуктом административного влияния. А значит, арендные отношения в целом в Украине все еще находятся под сильным влиянием административного фактора и как такие открыты для злоупотреблений, рискованны и - что неудивительно - не демонстрируют свой потенциал. Как и в других сферах, в этой все еще мало свободы и прозрачности.

Также невозможно обойти вниманием тот факт, что проект закона предоставляет значительные полномочия Госземагентству. Этого регулятора наделяют сугубо рыночными функциями (купля-продажа земли, предоставление земель в аренду); кроме того, имея преобладающее право на приобретение земельных участков сельхозназначения, находящихся за пределами населенных пунктов, этот орган рискует превратиться в настоящего теневого дельца земельного рынка (все основания для этого перечислены выше). Мы уже не упоминаем о роли агентства на рынке земель населенных пунктов. В целом отметим следующее: всемогущий властный орган на каком-либо рынке этот рынок уничтожает, ведь краеугольным камнем рыночных отношений является свобода и равенство сторон.

Это не означает, что на рынке не должно быть регулирования. Наоборот, рынок требует регулирования, без регулирования рынок также теряет эффективность. Но целью регулирования является поддержка свободы, равенства сторон и обеспечение общественных интересов. Лишь тот факт, что преобладающее право предоставлено государству без каких-либо оговорок, свидетельствует: наше регулирование может обеспечивать любые интересы - общественные, государственные, частные, корпоративные...

Это общие замечания к самым важным положениям проекта закона. Кроме замечаний по сути, есть и замечания по форме. Удивительно, что документ, который представляют как произведение правительственного - ожидаемо профессионального - законотворческого мышления, содержит ошибки. Среди них мы отметим следующие:

- вынесение темы рынка в отдельный закон. Все эти вопросы можно было бы замечательно урегулировать действующим Земельным кодексом. Увеличивая количество норм, мы не добавляем эффективности регулированию, наоборот, мы ее снижаем, создавая новые и новые коллизии и привнося неопределенность в земельные отношения. Легендарный спартанский законодатель Ликург, законы которого действовали несколько столетий и сделали Спарту сильнейшим государством Эллады, запрещал записывать законы. Он считал, что справедливые и правильные законы не требуют записи, поскольку сразу превращаются в обычай;

- объединение в одном законе норм о рынке земель сельскохозяйственного назначения и рынке земель населенных пунктов (последний, кстати, давно уже работает). Это абсолютно разные сферы; почему-то сельское хозяйство и градостроительство не объединили одним законом и одним министерством, а вот с землей для соответствующих потребностей это оказалось возможным. Данное замечание, пожалуй, можно добавить к общим нашим размышлениям о степени осознания власть имущими своей ответственности;

- включение в проект норм о консолидации земель. Дело, безусловно, важное, но не является предметом этого закона; соответствующим нормам место в Законе Украины «О землеустройстве».

 Напоследок хотелось бы сказать что-то успокаивающее. Но успокаивающим является лишь одно: мораторий не будет снят завтра. Считаем, его отменят не ранее 1 января 2013 года, по крайней мере, это предусмотрено текстом, попавшим нам в руки как проект закона Украины «О рынке земель». Этому есть несколько причин, среди которых и незавершенность работы над кадастром и реестром прав, и приближение выборов в ВР. Таким образом, время еще есть. Хотелось бы верить, что Украина это время не потратит, как всегда, на ожидание очередного законодательного чуда. Возможно, украинцам уже пора понять, что законодательных чудес не бывает.

Информация о материале

Опубликовано: 23 июня 2011

Каток украинской денежной системы

С 2008 года рост цен ослабил гривну примерно на 64%, а падение ее валютного курса составило 60% относительно доллара и на 68% относительно 3 главных валют - доллара, евро и иены. За эти годы начисление банковских процентов на суммы срочных гривневых депозитов составлял в среднем по стране 46,7%.

Украинский рынок - маловат для наших промышленных гигантов, построенных десятки лет назад. На нем они черпают ресурсы и реализуют задачи минимизировать расходы, чтобы уложиться в цены, которые становятся все более жесткими за растущей конкуренции. Конкурентами выступают другие мультинациональные корпорации, а рыночные правила устанавливаются совместно государствами, как, например, члены ВТО, взяли на себя обязательство не подавлять бизнес иностранных компаний и ограничить уровень содействие своим компаниям.

Украинские ТНК на рынке - слон в посудной лавке

Иметь транснациональные, экспортно-ориентированные промышленные производства - благо и большая ответственность. Благо - потому что мы можем включаться в мировую конкуренцию и не быть банановой республикой. Большая ответственность – потому что гигантам удержать конкурентоспособность со временем становится все тяжелее, а их остановка или банкротство имеют непоправимые негативные социальные последствия. Государство должно помогать гигантам, когда они пытаются сокращать свои расходы эффективными и законными способами. В частности, можно поддерживать их стремления создавать вертикальные объединения скооперированных производств путем слияний и поглощений фирм-поставщиков материалов и комплектующих. В вертикально интегрированных комплексах прибыль концентрируется на завершающих стадиях, а на промежуточных - сокращаются расходы.

Надо сделать ремарку, что при вертикальных слияниях корпорация захватывает сферу отношений, которые ранее находились в рыночном поле. То есть корпорация уменьшает рынок. Не во всех случаях это оправдано. В частности, это наносит вред конечным результатам, если корпорация является государственной и частная заинтересованность в уменьшении расходов отсутствует.

Корпоративное объединение производств способно улучшить менеджмент и организацию в смежных предприятиях. Однако оно исключает такие рыночные стимулы, как конкуренцию и инновации, а потому ограничено в возможностях экономии. По этой причине многие ТНК выделяют подразделения - поставщики материалов, комплектующих и услуг в самостоятельные предприятия, с которыми заключаются контракты. Например, так недавно поступила известная государственная компания Lufthansa.

То же можно сказать о финансовой поддержке государством проектов реконструкции и модернизации высококонцентрированных производств. Но помогать промышленным гигантам коррупционными методами, то есть, искусственно уменьшая налоги, нелегально занижая цены на энергетические услуги, получая от государства заказ по завышенным ценам или целевые субсидии и кредиты - значит наносить им вред. Происходит искусственное, иллюзорное усиление крупных корпораций, на деле же такие "пособия" мешают правильно оценивать ситуацию и вырабатывать эффективные стратегии развития.

Можно сказать, что только становление действительной рыночной модели внутри страны позволит украинским ТНК быть реальными конкурентами на мировых рынках. В частности, одним из ключевых является вопрос усиления конкуренции на внутренних сырьевых рынках - газа, нефти, руды, электроэнергии, первичных стройматериалов, неорганического сырья, минудобрений, зерна, шерсти и т.д. Монополистическое захвата этих рынков в сегодняшней Украины является главной причиной высокой инфляции цен в стране, чрезмерных затрат на импорт газа и нефти, отсутствие инвестиций в их добычу, банкротства предприятий-потребителей сырьевых товаров.

Фактически экономика - в тупике. Властям необходимо упомянуть о антимонопольное законодательство и демонополизацию, а также снятие барьеров для импорта сырья и запрет давальческих схем ее обработки.

Каток суррогатной денежной системы

То, что у нас крайне ненадежным есть еще один компонент рыночной экономики - деньги, доказательств не требует. Суррогатность украинских денежных знаков является следствием финансово-монетарной политики украинских властей, которая рассматривает их лишь как средство удовлетворения своих политических амбиций и экономических аппетитов.

Нарушение экономических законов и, в частности, законов денежного обращения никак не волнует украинских лидеров. Последние годы денежные активы общества тратились на прихоти президентов и премьер-министров любым способом профинансировать субъективно определенные ими приоритеты: долги предприятий ВПК, ЖКХ, энергетиков, правительства - во времена Кравчука и Кучмы; долги и капиталы банков, резервы НБУ, гиперрасходы бюджета - при правлении Ющенко и Януковича. Это приводило к разрушению платежной, кредитной и инвестиционной способности гривни. Потеря ею функций накопления, заоблачные банковские ставки, ценовая галопирующая нестабильность, провалы обменных курсов - все это и другие проявления суррогатности являются следствиями такого субъективизма, но в то же время являются средствами того, что правительство залезает в карманы граждан и балансы предприятий.

Например, с 2008 года рост цен ослабил гривну примерно на 64%, а падение ее валютного курса составило 60% относительно доллара и на 68% относительно 3 главных валют - доллара, евро и иены. За эти годы начисление банковских процентов на суммы срочных гривневых депозитов составлял в среднем по стране 46,7%. Так что те владельцы гривневых авуаров, которые их хранили 3 года в банковских учреждениях, потеряли объемы возможной покупке украинских товаров и услуг примерно на 17,3%, а импортных - на 21,3%. Все остальные, кто не вкладывали гривни в банки на длительный срок, потеряли больше 2/3 своих доходов.

Такая картина была типичной и для предыдущих лет. Даже в наиболее успешные 2005 - 2007 годы, когда курс гривны был "над стабильным" - ревальвировал с 5,32 гривен за доллар, рост внутренних цен составил 49%. В результате курс стал искусственно завышенным, что сделало особенно выгодным покупать импортные товары и заимствовать валюту за рубежом. Вследствие этого перекоса было подорвано валютный баланс государства, а это обусловило дальнейшее провал курса гривны.<

Наиболее весомой причиной инфляции остается избыточная эмиссия денег центральным банком, которое является следствием администрирования деятельности коммерческих банков вместо регулирования внутреннего денежно-кредитного рынка.

В силу этих обстоятельств украинский рынок лишен долговременной эквивалентности и и является не привлекательным для долгосрочных операций. Для того чтобы заинтересовать граждан хотя бы часть заработанного откладывать на счета в банки, последние предлагают сверхвысокие депозитные процентные ставки. Такие условия делают невозможным снижение ставок по банковским кредитам. Таким образом, обесценивание гривни через галопирующую инфляцию делает невозможным долгосрочное инвестирование средств и не позволяет действующим предприятиям без рисков банкротства занимать у банков.

Можно ли такую экономику считать полноценной? Денежная система - будто каток, на котором трудно устоять на ногах.

Информация о материале

Опубликовано: 23 июня 2011

Анатомия коррупции. Часть 3

Институт гражданского общества институту гражданского общества - рознь. Партизанский отряд - пример гражданского общества, причем это своего рода высшая форма самоорганизации общества. Институт партизанщины не просто исправляет ошибки государства, он вообще берет на себя важнейшие функции государства, защищает интересы общества в самых неблагоприятных условиях гражданской войны или внешней интервенции. Пример - Афганистан, где государство, как таковое, давно не существует, однако в провинциях, пусть и самые примитивные, общественные  и экономические структуры продолжают функционировать, опираясь на самоорганизованные вооруженные объединения.

Может ли партизанский отряд бороться с коррупцией в РФ? Может, и потрясающе эффективно! Дело не в том, сколько мусоров завалят из обреза народные мстители. Партизаны способны нанести страшной силы удар по МВД, как организованной структуре. Пока карательная система функционирует нормально, она заставляет сотни тысяч орков в синих фуражках совершать действия, необходимые этой системе, она подчиняет своей воле волю тысяч маленьких винтиков, из которых состоит.

Но система должна защищать себя, то есть обеспечивать защиту этих самых маленьких винтиков от внешних угроз. Пока партизан мало, каратели будут более-менее успешно их уничтожать. Но с ростом партизанского движения эффективность контрпартизанской войны будет падать, а угроза жизни карателям возрастать в геометрической прогрессии. К тому же методы партизанщины тоже будут совершенствоваться - повстанцы не станут вступать в открытые бои с зондер-командами, а будут растворяться днем среди местного населения, а ночью мочить мусоров в их постелях. Наконец, размах террора достигнет такого масштаба, что надеть синюю фуражку с красным околышем будет означать то же самое, что повязать на лоб белую повязку камикадзе. Тяжело жить, каждый день ожидая, когда в твою дверь постучатся народные мстители.

Вот и скажите, какой мотив будет у алчных пидорасов для того, чтобы идти в мусора? Сегодня всякого рода отбросы идут в менты, чтобы безнаказанно заниматься рэкетом и поборами. Но партизаны быстро докажут, что наказание за беспредел может настигнуть в любой момент и в любом месте. Трусливое отродье валом побежит из мусарни. Паразитировать на обществе - это, конечно, привлекательно, но не ценой же собственной жизни! Оставшиеся на службе будут все больше и больше озабочены личной безопасностью, нежели защитой интересов коррупционной системы. Таким образом, казалось бы, всесильный карательный институт МВД (а так же ФСБ, прокуратура, внутренние войска и т. д.) начнет терять свою эффективность и рассыпаться на глазах. Много ли найдется среди ментовского стада желающих отдать свою жизнь за то, чтобы Путин, Абрамович и Вексельберг могли продолжить паразитировать на обществе? Не будем забывать и о том, что в структуре МВД много маленьких "винтиков", вступивших в компромисс с коррупционной системой, заключивших своего рода пакт о ненападении. Изменение внешних условий может привести к тому, что эти маленькие, но честные менты примут сторону общества, а не власти, что ускорит крах коррумпировано-паразитического организма МВД.

***

Разумеется, вы ждали от меня менее радикального понимания того, что является гражданским обществом. Ладно, давайте рассмотрим его в более традиционном смысле. Гоббса и Грамши с Поппером с их теориями о гражданском обществе трогать не будем. Обратимся к стандартному набору клише, по которому гражданское общество - это развитая партийная система + свободные СМИ + сильные НКО + политические свободы + правовое государство + …. (добавьте сами по вкусу, что считаете нужным, например любимый фетиш демократов - свободные выборы).

Могут ли свободные СМИ противостоять коррупции? Это вопрос из разряда "Есть ли жизнь на Марсе?" - совершенно абстрактный, потому что свободных СМИ не существует. То есть, они, конечно, есть, я и сам несколько раз издавал абсолютно свободную газетку, когда 1000 баксов было не жаль истратить для того, чтобы экстремально развлечься. Если бы нашелся  какой-нибудь богатый придурок, готовый подарить мне 20 тысяч баксов, я бы развлекался целый год, пока меня прихлопнули б в темной подворотне. Но поскольку столь щедрых придурков в реальном мире не существует, я до сих пор жив.

СМИ институционально - это не средства массовой информации, как многие думают, это - инструмент поддержания политического господства. Правящий режим в меньшей степени опирается на прямую силу (менты, армия, прокуратура, ФСИН и т. д.), нежели на средства манипуляции массовым сознанием. Хотите увидеть, как выглядит настоящая вертикаль власти? Тогда нажмите сюда. Не правда ли, она прекрасна? И даже несколько эротична. Да, вот такая она, вертикаль власти. И если ее вставляют врагу вместо клизмы, то мало не покажется.

Могут ли существовать альтернативные СМИ? Ха-ха! В нашем государстве не существует альтернативной власти, альтернативного правительства, потому не существует и альтернативных, не подконтрольных Кремлю средств поддержания политического господства. Да, я уже слышу, как либерасты с насквозь изнасилованным мозгом кричат, что в Америке есть свобода слова, и свободные СМИ, и прочая сопутствующая лабуда. Ага, им виднее, конечно. С ними я спорить не буду. Но умные люди отлично понимают, что имитация свободы - это не свобода.

Просто в Америке несколько в ином месте проходит граница между "можно" и "нельзя". Там можно поливать говном президента и губернаторов, не говоря уж о каких-то сенаторах. Потому что все они - шестерки, которые не правят Америкой. А вот настоящая власть в этой стране абсолютно непублична, и столпы ее вне критики и вне закона. Да и вообще, они, эти столпы, собственно и являются владельцами медиа-монополий. Поэтому американский обыватель живет в мире чудовищных заблуждений, зная лишь то, что ему считают нужным сообщить по телевизору. Сказал телевизор, что у Саддама есть оружие массового поражения, и его надо убить - и не нашлось ни одного "свободного" телеканала, который бы возразил, что это бред сивой кобылы. Даже когда пиндосы перерыли весь Ирак вдоль и поперек, обывателя не стали успокаивать - пусть по прежнему боится мифического мирового терроризма. Страх - прекрасный инструмент управления толпой.

Сегодня масс-медиа США вовсю демонизируют Иран. Где, спрашивается, альтернативная точка зрения? В Иране - светское, культурное, несравненно более свободное и цивилизованное общество, чем в Саудовской Аравии, где ваххабизм - не только государственная религия, но и государственная идеология, где нет никаких политических свобод (какие свободы при абсолютной монархии?), где процветают дикие средневековые нравы,  женщинам запрещено получать не то что высшее образование, а вообще какое-либо кроме самого необходимого. Много ли "свободная" американская пресса рассказывает правды от этой стране? Нет, потому что никакой свободной прессы в Америке нет, что и требовалось доказать. Ее вообще нигде нет.

Если же говорить конкретно об РФ, то СМИ - это коррумпированный до самой последней стадии институт коррумпированной власти. Может ли правящая коррумпированная элита сама с собой бороться с помощью коррумпированных СМИ? Да, есть некоторые "нонконформистские" СМИ, у которых поводок более длинный. "Новой газете" позволено больше, чем "Коммерсанту", у Рен-ТВ граница между "нельзя" и "можно" пролегает дальше, чем у Первого канала. Но ни одно СМИ не осмелится создавать реальную угрозу власти, потому что коррумпированная власть с помощью коррумпированных ментов, прокуроров, судей, коррумпированных банкиров и рекламодателей может поставить любое СМИ на колени. Нет, никакой цензуры, никакого ущемления свободы слова, никаких рейдерских захватов. Будут применены чисто экономические методы воздействия. Наконец, всякая пресс-проститутка знает, что быть коррумпированным экономически рентабельно, а честным и принципиальным - нет. Поэтому то, что некоторые наивные граждане принимают за "свободу слова" - на самом деле маскарад. Проститутка, умеющая перевоплощаться в невинную целочку, пользуется большим спросом и успешнее торгует мандой. То же самое и в случае со СМИ.

Можно ли создать медиа, альтернативные государственным СМИ? Можно. Но никто не хочет. Есть сегмент маргинального политического самиздата (главным образом, блогосфера), но он не несет реальной угрозы коррумпированной государственной системе. Да, отдельным коррупционерам - несет. Но системе в целом никакой самиздат не угрожает. Доказательством этому является тот факт, что вы читаете эти строки. От того, что вы узнаете правду, медвепутам хуже не станет. Я занимаюсь чистым экстремизмом, утверждая, что бороться с коррупцией можно только путем физического уничтожения представителей власти и государственного строя РФ, и за мной до сих пор не выехала машина с мигалкой. Потому что представителям власти глубоко насрать, что я о них думаю и к чему призываю. Я ведь не подрываю этим базу их паразитирования, не несу угрозы их оффшорным счетам - значит, никакой угрозы системе от меня не исходит в принципе.

***

С политическими партиями все еще проще. Давайте возьмем каую-нибудь самую радикальную,  самую революционную, самую оппозиционную партию. Ну, скажем РКРП или НБП. Думаете, Лимонов хотел уничтожить кррумпированную власть в РФ? Ну, может и хотел. Но ему опера впарили пару стволов и отправили на нары подумать о своем нехорошем поведении. Лимонов подумал, и оставил неправильные мысли о развязывании красного джихада против Кремля, он решил стать частью коррумпированной политической системы и занять в ней нишу деструктивной оппозиции. Лимонов хотел зарегистрировать НБП и легально заниматься политической борьбой. Что такое политическая борьба? Это - борьба за депутатские мандаты на выборах различного уровня вплоть до выборов в Госдуму. А еще это неплохой бизнес (я имею в виду торговлю мандатами). Но Лимонову не дали сделать то, что он хочет, потому что режиму нужны именно деструктивные оппозиционеры. Как только деструктивщикам дают возможность поиграть в большие политические игры, весь их деструктивный запал куда-то исчезает. Торговля мандатами так затягивает, тут уж не до маршей несогласных. Нет, Лимонов нужен режиму именно в том качестве, в каком он ныне пребывает - в качестве пугала для обывателя.

РКРП - это вообще клоунада в коротких штанишках. Их штатные горлопаны надрывают глотки, вопя, что их секта - подлинно революционная партия. Так идите, суки, революцию делать! Вы же, блядь, Ленина читали в подлиннике, там все написано - агитация, красная гвардия, банки, вокзалы, телеграф, экспроприация капитала в пользу народа… Ну, на подготовительном этапе - марксистские кружки, рабочие организации, забастовки, стачки, тайные боевки, эксы и т.д. Много ли вы, пиздоболы хреновы, стачек организовали, много ли тайных марксистских кружков на заводах замутили? Нет, этим ребятам некогда такой фигней заниматься - они митинги проводят и подписи под жалобами президенту собирают, потому что им не позволили зарегистрироваться в Минюсте и принять участие в парламентских выборах и торговле мандатами. У меня даже Зюганов не вызывают такого омерзения, как эти проститутские псевдореволюционеры, обиженные режимом.

Любая партия в современной политической системе (не только в РФ, а в любой стране мира) - это не средство реализации воли народа, а изощренный инструмент подавления народа. В фантазиях либерастических романтиков все устроено просто превосходно - народ не будет голосовать за плохие партии, и они развалятся. Останутся только хорошие и очень хорошие, которые будут завоевывать симпатии населения своими делами. В реальности же в самых расдемократических странах нет ни хороших, ни плохих партий, политических партий вообще не существует, кроме одной - партии больших денег.

То что мы видим на телеэкране - это различные политические бренды, принадлежащие одному хозяину. Сначала народ голосует за правых - они отражают волю денежных мешков, а левые "оппозиционеры" яростно их критикуют, набирая очки. На следующих выборах левые с триумфом побеждают правых и начинают с энтузиазмом обслуживать интересы капитала, чем полностью себя дискредитируют. Далее цикл повторяется. Ну, это как спектакль с добрым и плохим следователем. Политическая система регулируется с помощью денежных потоков, гражданское общество в этой системе играет роль стада буратин.

***

Чё там у нас дальше - так называемый третий сектор? Да, общественные организации - это есть гуд. Типа там флэш-моб устроить против сноса архитектурных памятников в историческом центре Москвы или попротестовать против вырубки Химкинского леса. Нет, я не иронизирую, мне симпатичны эти наивные мальчики и девочки, которые думают, что если на митинг протеста против чего-то там придет не 100, а 5.000 человек, то власть испугается и даст задний ход. Я повидал уже много этих протестных движений. Вот, скажем, у нас в Тюмени при губернаторе Собянине проходили массовые выступления против вырубки парков. Иногда протестующие даже заявляли о своей победе, когда чиновники публично обещали, что больше ни одного дерева не срубят. Митинговщики радостно расходились по домам, снимали круглосуточные пикеты и… ага, на следующий день парка как не бывало. Экологически озабоченные граждане гневно сжимали кулаки, грязно ругались в адрес обманщиков-коррупционеров и шли на защиту очередного парка. С тем же результатом.

Почему протестующая общественность ВСЕГДА проигрывает? Потому что никто не понимает сути коррупции, и даже не хочет понимать. Потому что понимать страшно. Объясняю предельно доходчиво, потому что на самом деле все исключительно просто: парки Собянин рубил не потому, что приехал из голой тундры и ненавидит деревья. Парки расположены в центре города, где земля дорогая, а деревья дохода не приносят. Доход приносят торговые центры, расположенные на главных транспортных магистралях города. Решение о вырубке принимают чиновники-коррупционеры, за что коррумпированные коммерсанты платят им взятки. Так вот, остановить чиновников может только одно - если в результате их коррупционной деятельности они лично понесут больший материальный ущерб, чем получат в виде взятки. Иногда даже достаточно лишь создать угрозу нанесения ущерба, чтобы власть прислушалась к общественному мнению.

Все фамилии чиновников, принимавших решение о вырубке Химкинского леса известны. Где они живут - тоже не секрет. Так хули бросаться под бульдозеры и приковывать себя к деревьям? Пусть сто человек сделают "коктейли Молотова" и закидают ими коттедж коррумпированного мэра Химок, который подписал бумагу на отведение лессов под дорожное строительство. Тут же надо опубликовать на своем сайте или в блоге список всех прочих коррумпированных чиновников и пообещать, что если вырубка не остановится, их коттеджи превратятся в выгоревшие руины. Можете не сомневаться - власть тут же проявит фантастическую понятливость, Химкинский лес объявят памятником природы федерального значения или даже заповедником, а пару чиновников-шестерок образцово-показательно накажут, отправив валить лес куда-нибудь в Удмуртию. Но мы опять приходим к тому, что гражданское общество недееспособно до тех пор, пока не переходит к тактике партизанской войны.

Если у кого-то есть позитивные примеры победы над коррупцией толстовскими методами, примеры в студию! Я буду действительно счастлив, если окажусь неправ.

Информация о материале

Опубликовано: 22 июня 2011

Бесконечный тупик реформирования

Официальной идеологией украинской власти является «реформа». Неофициальной идеологией украинского народа остается «пессимизм».

Социальная испорченность принимает окраску

 той социальной среды, где она развивается.

Оноре Бальзак (1799- 1850)

Тематику реформирования (конституции, милиции, налогов, пенсий, образования и пр.) – долгоиграющую «фишку» обретающих и тем более обретших власть – вряд ли получится глубоко осмыслить без учета специфики социально-политического «формата», в рамках котором она представляется, истолковывается и критикуется.

В первом приближении данный формат определяется такими ключевыми «измерениями» как «социальные институты» (термин, впрочем, несколько условен), на определенном этапе развития перерастающие в гражданское общество, – и «политические институты» (институт президентства и пр.).

Исторически политические институты демократии развивались прежде всего под давлением взаимодействия и разногласий между общественными институтами и постепенного развития процедур и организационных механизмов для разрешения этих разногласий. Дробление относительно малочисленного и однородного «правящего класса» – трансформация его в «политическую элиту», периодически «освежаемую» выборами, переворотами и пр., «перетасовки» общественных сил и возрастающее взаимодействие между этими силами — под влиянием этих обстоятельств возникали и возникают политические организации и процедуры. Постепенно на их основе, в т.ч. под влиянием «спроса», а порой и давления общественных институтов, формируются уже достаточно целостные политические институты со все большей степенью демократизации.

Показателен опыт античной Греции, где эти процессы протекали почти в «рафинированном» виде – осознанная выработка конституций началась в средиземноморском мире, видимо, тогда, когда ослабла клановая организация и борьба между богатыми и бедными стала существенным политическим рычагом. Афиняне призвали Солона для учреждения конституции тогда, когда зашли в тупик – государство оказалось под угрозой распада из-за того, что население разделилось на несколько партий по числу различных территорий и неравенство между богатыми и бедными достигло пика. (Позже классики будут называть подобное «революционной ситуацией».) Чем больше усложнялось афинское общество, тем более развитые политические институты требовались для поддержания в нем политической общности. Реформы Солона (594-593 гг. до н. э.) и Клисфена (509-507 гг. до н. э.) были ответами на социально-экономические изменения, угрожавшие подрывом прежнего фундамента древнеафинского сообщества.

В каком-то смысле государственное развитие – это прежде всего устранение дисбаланса между развитыми социальными институтами и развивающимися политическими институтами. (Ситуация, когда наоборот – бывает крайне редко!)

В 1980-е гг. американские экономисты МакГир и Уоллсон построили модель «распределительной демократии». Согласно этой модели, группы, возникшие как хищнические (эквивалент наших «прихватизаторов»), в случае своего успеха – когда доходы от промышленных активов превышают доходы от возможностей перераспределения (вспомним «лихие 90-е») – меняют установку в правилах, и у них начинает меняться поведение. (Один из руководителей Фонда Форда когда-то признался: если бы Генри Форд Первый увидел нынешнюю повестку Фонда Форда, он бы не согласился ни с одним пунктом.)

Нечто подобное действует и в современной политики: политические дивиденды от «приобретения» и удержания власти (пусть даже неполной) демократическим путем периодических выборов существенно перевешивают явно сомнительные прибыли от захвата и удержания власти альтернативными методами (пресловутыми админресурсом, явным подкупом избирателей, давлением на оппозицию и пр.).

В негативных условиях отсутствия реальных реформ (не подкрепленная реальными шагами виртуальная пропаганда помогает мало) порождаемое самой же властью недоверие к себе усиливается настроениями социального пессимизма и общественной апатии, оборачивающееся недоверием к власти и нежеланием вкладывать в нее социальный капитал. Возникает своеобразный «бесконечный» тупик, в которой власть загоняет общество – а общество загоняет власть.

В оптимальных условиях реформирования (даже «тихой сапой» – без излишней пропагандистской шумихи) политические институты с помощью разнообразных механизмов (от выборов и референдумов до восстаний революций) «подгоняются» под более высокую «социальную планку», а потом закрепляются на должном уровне. Политическое развитие, в свою очередь, стимулирует развитие общественное. По мере того как растет разнообразие общественных сил, политические институты также усложняются и усиливаются.

Но как раз именно этого – реального глубокого системного реформирования («выхода из тупика») – давно уж не происходит в современной Украине. Достаточно высокая «социальная планка», заданная Майданом (и периодически подкрепляемая подобными акциями) не находит отражения в конструктивной деятельности по развитию политических институтов. Доминирует как раз обратное – многие шаги предпринимаются не более чем для того, чтобы «не допустить Майдана» или чего-то ему подобного. Т.е. не более чем для того, дабы выпустить пар и снять накапливаемое нерешаемыми проблемами и усиливаемое непопулярными шагами (вроде «раздачи слонов» своим и «затягивания поясов» на чужих) напряжение. (Желающие могут сопоставить рост стоимости коммунальных услуг с ростом доходов ростом доходов олигархов, контролирующих ресурсы по их обеспечению.)

В результате «государственное развитие» в Украине постепенно становится «тупиковым», скатываясь к обратному сценарию – деградации социальных институтов до уровня недоразвитых институтов политических. Яркий пример – нынешние рейдерство (могущее загнать в тупик МакГира и Уоллсона) и коррупция. Они охватывают в Украине уже не только политико-экономическую, но и социально-политическую сферы. (Вспомним хотя бы ситуацию вокруг Общественного совета при МИД!)

В середине прошлого века испанский диктатор Франко вывел норму: «Друзьям — все, врагам — закон». У нынешней украинской власти все больше риска скатиться к ней как основополагающему принципу функционирования. Те «реформы», которые заявлялись и заявляются украинской властью (не только нынешней, кстати) – остаются реформами «внутреннего» характера. А некоторые из них – вроде намечаемой избирательной – еще и «для внутреннего пользования» (дабы подогнать соответствующий механизм под свои сиюминутные нужды, интересы и потребности).

Реформационные потуги украинской власти всегда напоминали попытку сшить костюм по индивидуальному заказу на нестандартную фигуру, не встречаясь с заказчиком. При этом риски у нынешней власти – действующей в условиях все более усугубляемого кризиса – таковы, что после всего она попробует «подогнать» отнюдь не костюм под заказчика. Скорее наоборот– «подгонке» может подвергнуться заказчик (или то, что от него останется) – возможно, даже не брезгуя не только терапевтическими, но и хирургическими средствами.

Не случайно даже классические институты гражданского общества постепенно теряют кредит общественного доверия. Общественный подъем – развитие гражданского общества, характерное для Украины 1990-х гг. (апогеем стал Майдан) – постепенно сменяется общественным упадком. В силу этого более чем необходимая социальная поддержка реформ (особенно достаточно непопулярных) отнюдь не гарантирована. Как это ни странно, весомый вклад в ухудшение ситуации вкладывает и оппозиция, скатывающаяся в банальные перепалки (по принципу «сам дурак!») вместо конструктивного диалога по проблемным вопросам.

В Украине политическая борьба якобы реформаторских проектов, кои готовы воплотить в жизнь ключевые политические акторы, все больше напоминает «ярмарку тщеславия» – ярмарку «формы для реформы», но не содержания. В итоге мы наблюдаем тяжелый процесс депрофессионализации политиков, отвечающих за диалог с обществом по вопросу реформ – причем как со стороны власти, так и оппозиции. Абсолютное большинство из них уже окончательно выродилось в медиа-комментаторов, к тому же не имеющих собственной позиции (которую заменяет настолько жесткая партийно-политическая установка, что даже индивидуальная карточка для голосования излишня) – «говорящих (но не думающих?) голов».

В результате так необходимый для успеха реформирования диалог власти с народом напоминает разговор немного с глухим: власти нечего сказать – а народу нечего услышать. Тем более что для того, чтобы «сказать» – недостаточно только «говорить», а для того, чтобы «услышать» – недостаточно только «слушать».

Пока что официальной идеологией украинской власти является «реформа», но неофициальной идеологией украинского народа остается «пессимизм». И только наладив диалог с обществом и ступив на путь действительно системного реформирования в масштабе отношений власти и общества нынешняя власть может рассчитывать на «выход из тупика». В противном случае велик риск оказаться в сложной ситуации, которую афористично описал С.Е. Лец: «К тому, кто не проводит реформ, постучит Реформация».

Информация о материале

Опубликовано: 22 июня 2011