Главная

Рада утратила самоконтроль

В июле тема качества работы высшего законодательного органа и дееспособности коалиции заиграла новыми красками. До парламентских каникул осталась неделя — а депутаты в лучших традициях прокрастинации отложили на нее и внесение изменений в Конституцию, и рассмотрение законов о местных выборах и о госслужбе, и отмену скандального закона о валютных кредитах, и много чего еще. Существует, конечно, вероятность того, что сессия будет продлена (о чем прямо заявляет председатель ВР Владимир Гройсман), — но далеко не факт, что с этим согласятся сами народные избранники.

«Ограниченная дееспособность» парламента наиболее ярко в очередной раз проявилась на текущей неделе. Во вторник, 7 июля, совет коалиции решил провести в четверг, 9 июля, вне­очередное заседание парламента. Но когда об этом уже было объявлено, буквально в последний момент, в полночь, решение было отменено. Причины прозрачно объяснил нардеп от Блока Петра Порошенко Владимир Арьев: «Некоторые маленькие фракции слишком увлеклись популизмом и диктатом своей воли. Хотят красиво на выборы пойти».

«Маленькие фракции» не остаются в долгу. «Мы осознаем, что этой коалиции никогда и не было как таковой», — заочно парирует парламентский лидер «Самопомощи» Олег Березюк.

Гигантомания к добру не приводит

Обострившиеся симптомы парламентского кризиса имеют объяснение, причем не одно. На них стоит остановиться подробнее.

Фундамент будущих проблем был заложен в тот момент, когда было принято решение создать коалицию, основанную не на простом, а непременно на конституционном большинстве (300+ нардепов). С точки зрения пропаганды ход более чем удачный, и отработан он был сполна: впервые в истории украинского парламентаризма коалиция объединила свыше двух третей депутатского корпуса, причем на демократической евроинтеграционной платформе. С точки зрения политической практики — почти четверть мест в коалиции досталось трем фракциям, в крупнейшей из которых насчитывался всего 31 депутат («Самопомощь»). Логично, что их политические амбиции оказались намного больше, чем реальный парламентский вес. Соблазн шантажировать «старших партнеров» был слишком очевиден, чтобы в «Самопомощи», «Батькивщине» и РПЛ им не преминули воспользоваться.

Был ли другой выход в ноябре 2014-го? Чисто теоретически — да. К моменту первого заседания парламента у двух крупнейших фракций (БПП и НФ) в активе насчитывалось 232 парламентских штыка. Но «коалиция на двоих» требовала бы не только жесточайшей дисциплины депутатов, но и была фактически невозможна по причине личных политических амбиций Президента и премьера. Кроме того, у Петра Порошенко и Арсения Яценюка понимали, что оставить за бортом коалиции Юлию Тимошенкои/или Олега Ляшко — опаснее, чем попытаться заставить их разделить ответственность за ситуацию в Украине.

В итоге архитекторы парламентского большинства оказались перед выбором без выбора. А тактическая пиар-победа обернулась неизбежными проблемами в долгосрочной перспективе. Решить проблему «шантажа» со стороны «малышей» крайне сложно. Выход хоть одной фракции из состава коалиции обернется тяжелейшими имиджевыми потерями для власти. В случае же если все «малыши» покинут коалицию — в ней ныне не наберется и требуемых 226 депутатов, так как за прошедшие семь месяцев фракции БПП и НФ покинули семеро депутатов.

Терзания молодого спикера

Еще одной проблемой Верховной Рады, о которой не принято говорить вслух, является фактическая потеря управления со стороны спикера парламента. Владимиру Гройсману при всех его выдающихся способностях не хватает опыта руководства законодательным органом. Спикером и народным депутатом Гройсман стал в один и тот же день — до того его опыт ограничивался председательством в горсовете Винницы и полугодовым пребыванием на посту вице-премьер-министра.

Будучи очень близким к Президенту, Гройсман вообще рассматривался Порошенко как потенциальный кандидат на любой высокий государственный пост — от премьерского до мэра Киева. А поскольку ни для кого не секрет, что Гройсман фактически является полпредом Президента в парламенте, это влияет и на соответствующее отношение к нему нардепов, видящих в спикере в большей степени «аватар» главы государства, нежели самостоятельного политика. О выпущенных из рук рычагах управления Радой можно судить по многим прямым и косвенным признакам.

Так, нардеп от БПП Сергей Лещенко признается: «Есть подозрение, что Гройсман не до конца контролирует аппарат Рады». И в доказательство своих слов приводит случай со все тем же голосованием за скандальный закон о «конвертации кредитов» — точнее с тем, каким образом «кредитный» законопроект вообще попал в повестку дня Верховной Рады. Напротив, есть все основания полагать, что реальные бразды правления аппаратом ВР находятся в руках Валентина Зайчука, бессменно возглавляющего этот бюрократический орган с 2002 (!) года.

Аппаратных же возможностей затянуть или ускорить рассмотрение того или иного законопроекта существует великое множество.

Как следствие, в пожарном порядке исправляя бюрократические недоработки или отсутствие коалиционного консенсуса, спикер вынужден постоянно отступать от Регламента ВР, на что уже неоднократно обращали внимание и СМИ, и его коллеги. Переголосования за один и тот же законопроект по нескольку раз стали визитной карточкой Верховной Рады восьмого созыва.

Достоянием гласности стал затяжной конфликт между главой парламента и его заместителем Оксаной Сыроид, возникший из-за весьма своеобразной манеры спикера вести сессию.

В этой связи напрашивается крамольный вывод: для успешного руководства парламентом мало быть «молодым реформатором» или доверенным лицом руководителя государства. Кстати, в недавней истории Верховную Раду уже возглавлял политик, до того не имевший за плечами парламентского опыта, — и это был Арсений Яценюк, продержавшийся в спикерском кресле менее года (2007–2008). Был и пример, когда парламентом управляла «тень президента» — но финал политической карьеры Владимира Рыбака оказался весьма печален.

Параллельно с неуправляемостью парламента в целом от такой же проблемы страдает и крупнейшая фракция — Блока Петра Порошенко. Коллектив почти в полторы сотни человек и так был собран по мозаичному принципу (члены УДАРа, личная креатура Президента, «олигархические квоты», мажоритарщики, выторговавшие места у руководства предвыборного штаба БПП), а во главе фракции поставлен Юрий Луценко — политик, более комфортно чувствующий себя в роли народного трибуна, чем «педагога-организатора». Реальное же руководство фракцией фактически осуществляет Игорь Кононенко, давний бизнес-партнер Президента. Впрочем, и последний не является непререкаемым авторитетом для всех коллег по фракции.

Таким образом, и сам парламент, и его крупнейшая фракция испытывают дефицит качественного управления, что и сказывается на качестве работы.

Вас слишком много

И еще одним все более очевидным моментом, указывающим на корень парламентских проблем, является то, что 450 народных депутатов — это действительно слишком много для украинского парламента (даже с учетом 28 вакантных мест в нынешнем созыве). Представляется (и эта мысль неоднократно звучала в экспертной среде), что лучшим способом укрепить депутатскую дисциплину стало бы сокращение числа народных избранников. В таком случае вес каждого голоса в случае ключевых голосований, а с ним и политическая ответственность возросли бы. Пришлось бы пойти и на сокращение ряда функций парламентариев — например, по части международной и межпарламентской деятельности.

В качестве альтернативного варианта предлагается разделить законы на конституционные, органические и ординарные, предусмотрев для последних голосование простым, а не квалифицированным большинством. Впрочем, такой вариант вряд ли можно считать демократическим — не исключено, что некоторые «ординарные» акты будут приняты парой десятков депутатов.

Информация о материале

Опубликовано: 24 июля 2015

«Каждый настоящий гражданин страны должен сейчас воевать. как может, как умеет», - волонтер Вика Воронович

Если бы волонтеров украинской армии можно было как-то квалифицировать, Виктория Воронович, известная в сети как Вика Лика, вряд ли попала бы в какую-то категорию. Обладательница двух высших образований, уверенная представительница среднего класса, киевлянка, мама двоих взрослых детей, жена американского дипломата, - меньше всего ее потрет подходит под описание человека, который в неизменно легкой не по сезону одежде вот уже год ездит в самые отдаленные уголки Донбасса помогать и поддерживать украинских военных.

 

Скорее всего, не столько два микроавтобуса еженедельной помощи, сколько ее энергия и обаяние позитивно влияют на боевой дух солдат.

Она устроила склад для передач в АТО в квартире на Трехсвятительской, без тревоги публикует свой номер телефона и до ночи терпеливо отвечает на все звонки, и сразу предупредила мужа - сотрудника американского посольства, что даже в самом худшем случае территорию Украины не оставит.

Для меня все началось еще с Майдана. Как сейчас помню ночь с 10 на 11 декабря - первую попытку разгона. Я тогда впервые вышла дежурить в составе медицинской бригады. Шеренги «Беркута» в черных касках напугали меня тогда до такой степени, что я до сих пор ничего не боюсь.

В первый же день там познакомилась с будущим напарником по военному волонтерству - Юрием Мосиным. Он приехал на Майдан из Донецка. Вместе мы дежурили по ночам, вместе были в плену у «Беркута», вместе носили раненых в Дом офицеров 18 февраля. Потом тоже вместе работали в Центре психологической реабилитации участников Майдана. Словом, мы прошли достаточно вместе, чтобы доверять друг другу. Вот уже скоро год, как мы вместе ездим на Донбасс.

Впервые помогать армии мы начали, когда воевать отправились первые майдановцы. А потом, навещая в Мичигане свекровь и отправленного нами туда на протезирование глаза мальчика с Майдана, я встретилась с диаспорой. Они все очень сильно хотели помогать. Тогда и было принято решение организовать общественную организацию - Международный альянс братской помощи.

Мы и не предполагали, что станем ездить на войну. Думали, будем заниматься социальными проблемами военных ветеранов, реабилитацией раненых, юридической и психологической помощью. А вышло так, что весь год мы ездили в Донецкую и Луганскую область два раза в неделю двумя машинами. Сейчас ездим раз в неделю на одной. Выезжаем обычно в воскресенье на ночь. Ночевку делаем в Артемовске. Возвращаемся через двое суток.

Наша первая поездка была, конечно, совершенно аматорской.

Мы отправились в дорогу тогда с организацией Восток SOS. Побывали в Лисичанске и Попасной. Из той поездки мы вынесли два решения. Первое - не помогать переселенцам. Потому что стали свидетелями их отношения к волонтерам из Киева. И второе - необходимость ездить к военным самостоятельно.

Начали мы с того, что нашли две машины. Обратились к компании «Виннер Форд Украина». Надеялись на два стареньких автомобиля, а получили два совершенно новых автобуса - пассажирский и грузовой. За год аренды мы заплатили 150 гривен. Даже техобслуживание они проводят за свой счет.

Несколько раз попав в поездках под обстрелы в Дебальцево, я поняла, что именно новые машины спасли нас. Старые просто заглохли бы в самом неподходящем месте.

Наша стабильная команда - пятеро человек. Мы с Юрой, два водителя и девочка, которая ведет наши страницы в соцсетях и публикует фотоотчеты. Кто-кто добавляется к нам периодически, кто-то устает и уходит, но костяк не меняется. Коллектив благотворителей и помощников тоже стабильный, если можно так сказать. Главным образом, мы существуем за счет украинцев в США.

Доверенную нам помощь мы распределяем по принципу «кому нужнее». Снайперы из 17-го батальона в Троицком, куда никто не добирается - наши ребята. Блокпост по дороге в Дебальцево с никому не нужными пограничниками - тоже наш. Мы ставим своей целью попасть туда, куда не доезжает никто. Для меня это дело принципа. Многие волонтеры красноречиво пишут в Фейсбуке, но дальше Славянска и Артемовска не бывают. Мы стараемся все делать наоборот.

Военным мы возим все - от тепловизоров и формы до еды и детских рисунков. На крупные покупки, в основном, не собираем деньги, а просим о них конкретных благотворителей. Среди них есть и несколько компаний и даже семья одного президента Украины. Каждый раз везем большое количество еды, осенью - резиновые сапоги, летом - панамы, зимой - перчатки. О чем-то нас просят постоянные подопечные, что-то покупаем, ориентируясь на обстоятельства. Например, медикаменты. За год мы перевезли более сотни тонн груза. Наши отчеты можно посмотреть тут.

В основном, нам помогают женщины. Мужчины тоже, но, например, если водитель заболел, то никто туда не готов ехать. Боятся. Зато у нас есть семья, которая из-за войны осталась без работы (они сотрудничали с ювелирным заводом в Луганске), но все равно каждый месяц оказывает посильную помощь. И есть такая же мама с маленьким ребенком. У них даже стыдно помощь принимать. Но при этом их пример очень мотивирует.

Иностранцы продолжают помогать нам до сих пор

Да, они видят, что власть не меняется, что коррупция процветает, но мальчики ведь не виноваты. Да, у нас плохое государство и мы все, конечно, можем на него обидеться, но войну выигрывает народ, а не армия.

Кроме того, они видят, что я сама туда езжу все время и не опускаю рук. Это их вдохновляет, видимо.

У меня на войне сейчас родной младший брат. Когда ему пришла повестка, он советовался не с родителями, а со мной. А какой у меня мог быть ответ? Каждый мужчина должен защищать свой дом. Я считаю, что это правильно. На войне и два моих двоюродных брата. Поэтому не надо мне говорить: «Вот, если бы там был кто-то твой». Мои уже там.

Моя мама сперва устраивала истерики из-за моих поездок.

Когда первый раз увидела меня там в новостях, пригрозила, что проклянет, если еще раз такое повторится. Долгое время приходилось останавливать машину в дороге, как она звонила, и имитировать сонный голос. Но когда мы организовали акцию «Різдво як вдома» (развозили праздничную еду военным накануне праздников), она сама участвовала - много всего приготовила. И уже без скандалов, тихонько спросила: «Может, ты не поедешь?» Больше я от нее ничего не скрываю.

Лично ездить на фронт - моя собственная потребность. К тому же, передавать помощь из рук в руки - это наша принципиальная позиция. Несмотря на то, что мы ездим в самые отдаленные и опасные участки в зоне войны, где нам приходилось и в окопах под «Градами» сидеть, у меня есть убежденность в какой-то полной безопасности. По этой причине мы и машины не бронируем, и бронежилеты не носим. Разве только в плен попасть боюсь. Меня муж сразу предупредил, что американцы своих у террористов не выкупают.

Волонтером может быть только финансово независимый человек. Потому что посвящаться этому, когда у тебя дома дети голодные и надеть нечего, невозможно и нельзя. Я могу себе это позволить. Благотворители знают, что я не буду жить на их носках и консервах. Моя семья давно тратит на помощь военным и раненым больше, чем зарабатывает. Это еще со времен Майдана так повелось. Есть просьбы от военных и раненых, которые мне проще закрыть самой, чем просить об этом кого-то, а потом публиковать отчеты. Муж относится к этому с пониманием. Знает, что я вообще готова была полноценно уйти на войну.

Когда в последний раз продлевали договор на аренду автомобиля, меня спросили, сколько они нам еще потребуются. Я ответила - пока война не закончится. Пока есть возможность - мы будем ездить и помогать. Потому что кто-то должен делать и это. Каждый настоящий гражданин страны должен воевать. Как может, как умеет. Кто не может там, на фронте, должен тут - в тылу. Неправильно жить так, будто тебя это не касается.

Хотите помочь?

Для переводов в иностранной валюте:

4731 2171 0393 9854

Для переводов в гривне:

4149 6258 0235 6145

Воронович Виктория

Страница волонтера в Фейсбуке

Информация о материале

Опубликовано: 24 июля 2015

Реформа державної служби – тут і зараз

Першого липня на засіданні комітету Верховної Ради планували узгодити до другого читання проект закону про державну службу №2490. В порядку денному комітету для нього виділили «пріоритетне» останнє місце. Зважаючи на більш ніж 12000 правок, було вирішено перенести розгляд цього питання на наступний тиждень. Це 15 липня, о 15.00. Головний ризик, який несе небажання депутатів прийти на засідання комітету – відкладення реформи державної служби на невизначений термін. Від такого блокування програють не лише прогресивні міністри та голови ОДА, які б хотіли навести порядок в своїх відомствах, є ризик не отримати черговий транш інституційного гранту ЄС в розмірі 105 мільйонів євро, в умовах надання якого прописано ухвалення відповідного закону.

В ЄС дають чітко зрозуміти: кошти на розвиток державних інституцій готові давати лише після їхньої реформи, бодай закріпленої на законодавчому рівні.

Історія хвороби

Ухвалення нового закону про державну службу було визначено пріоритетним в Коаліційній угоді – дедлайн до кінця 2014 року. Програма діяльності уряду відтягнула ухвалення нового закону до кінця першого кварталу 2015.

В передостанній день першого кварталу Кабмін таки зареєстрував цей законопроект. Надалі представники виконавчої влади самоусунулися з процесу.

Екс-очільник Нацагентства з питань держслужби Денис Бродський дуже емоційно коментує «бажання» Кабміну здійснювати реформу держапарату.

«Відколи закон зареєстровано в Раді, я не чув жодного слова від міністра Кабінету міністрів пані Онищенко щодо важливості цього законопроекту. Вона б мала відповідати за супровід та роз’яснення важливості цього законопроекту, але її немає ні на засіданнях комітету, ні в робочій групі, ні в публічній комунікації.

Складається враження, що закон не потрібен вертикалі виконавчої влади. Він для них – страхіття, це жах, це смерть системи, в який вони звикли існувати!

Зараз ми, експерти, беремо все це на себе, ми займаємося законодавчою роботою і пояснюємо суспільству важливість цього закону як основу всіх подальших реформ».

Головний експерт групи Реанімаційного Пакету Реформ з питань публічної адміністрації Віктор Тимощук теж зауважує серйозне свідоме відсторонення Кабміну від процесу реформи державної служби: «Я не чув жодного слова з уст прем’єр-міністра з приводу того, що нам цей закон необхідний.

На відміну від того, коли якусь кому змінюють в податковому законодавстві, чи коли уряду потрібно виконувати умови МВФ.

Коли закон справді важливий для уряду, то прем’єр-міністр приходить в Раду особисто, доповідає, переконує, погрожує відставкою. Тут він ніяк не показує ставлення до важливого законопроекту».

Разом з тим, дія документу напряму стосується не лише більш ніж 330 тисяч держслужбовців, але так само стосується і політиків. Як свідчать періодичні протистояння між новими міністрами та старими керівниками департаментів, політики нічого не можуть зробити без нового якісного державного апарату.

«Я вважаю, що прем’єр-міністр розуміє ризики для себе, тому що і він, і деякі його міністри втратять ось ці кадрові повноваження – призначати топ-чиновників на довільний розсуд чи за квотно-політичними домовленостями. Для уряду це серйозний виклик», – додає Віктор Тимощук.

23 квітня, після 18 голосувань, законопроект таки ухвалили в першому читанні. Презентувала в Раді його не міністр Кабінету міністрів Онищенко, а депутатка Альона Шкрум. Вона пізніше і очолила робочу групу для доопрацювання законопроекту до другого читання.

«Те, що уряд вносить законопроект, ще не означає, що уряд зацікавлений в тому, аби його було швидко прийнято. Отак парадоксально це все і склалося. Але, слава Богу, є інші зацікавлені депутати, є представники експертних кіл громадськості, є голова Нацагентства з питань держслужби Костянтин Ващенко», – констатує депутатка.

Саме ці ключові особи та команди працювали більше двох місяців в робочій групі та готували законопроект до другого читання, замінюючи уряд в комунікації щодо цієї реформи.

Віктор Тимощук, до слова, звертає увагу на те, що представники «Народного Фронту», які входили до робочої групи, відвойовували преференції для урядовців, які б мав скасувати закон.

«Наприклад, міністра кабінету міністрів вони записали вищим державним службовцем. Але це нонсенс, бо міністр апріорі є політичною посадою. І тут навіть немає про що дискутувати.

Або заступників міністра кабінету міністрів вони записали теж до державних службовців. Знову ж таки нонсенс, бо заступники міністрів є політиками», – зазначає експерт.

Крім того «Народний Фронт» дуже хотів записати до числа державних службовців очільника РНБО, хоч ця посада завжди була і є політичною.

Приміром, Турчинов. Він призначений абсолютно за політичними мотивами, і, очевидно, це завжди буде правом президента призначати на цю посаду зі своїх політичних міркувань певну людину.

Тут не може бути конкурсу, дисциплінарної відповідальності, нічого того, що встановить закон для усіх держслужбовців після ухвалення.

Але є ні, представники НФ наполягли – це принципова вимога. Без цього вони закон не підтримують.

Загострення запальних процесів

1 липня на засіданні Комітету з питань державного будівництва, регіональної політики та місцевого самоврядування законопроект поставили на пріоритетне останнє місце порядку денного – важливішими були питання перейменування населених пунктів...

Під час засідання законотворці не встигли ухвалити рішення по більш ніж тисячі правок і законопроект не змогли рекомендувати до внесення в зал.

Велика кількість правок зумовлена бажанням політиків «поправити» законопроект під себе. Зокрема, депутатам Хомутинніку та Дубневичу видається неприпустимим позбавлення можливості державних службовців бути в політичних партіях і вони рекомендували прибрати цю важливу новацію.

Оскільки очільник комітету Власенко під час комітетського тижня 6-10 липня був за кордоном і не зміг зібрати комітет, то для ухвалення закону на поточній сесії є всього лиш один імовірний шанс. 15 липня комітет ухвалює та рекомендує законопроект, а вже 16-го за нього голосує парламент.

В другому читанні та в цілому.

Це не лише дозволить розпочати реформу виконавчої влади, яка сама повинна впроваджувати більшість реформ в життя, але й дасть шанс отримати черговий транш інституційного гранту ЄС в розмірі 105 мільйонів євро.

«Прийняття цього закону буде тільки першим кроком, тільки початком змін в системі державної служби. Попереду дуже копітка робота, щоб запустити цей закон в дію і переформатувати всю систему держапарату.

Ми вже нарахували 26 підзаконних актів, які треба прийняти щоб запустити цю реформу і писати та готувати їх потрібно тільки тоді, коли ми зрозуміємо остаточний варіант домовленостей політичних еліт щодо реформи», – переконує Денис Бродський.

Діючі речовини революційного лікування

Окрім тотальної деполітизації державної служби, законопроект передбачає ряд насправді революційних для України новацій.

Державний секретар міністерства – посада, яка замінить заступника міністра, керівника апарату. Саме ця особа не буде надалі обтяжена вантажем політичного призначення і зможе працювати топ-чиновником десятки років для збереження інституційної пам’яті міністерства незалежно від рокіровок на політичному олімпі, відставок уряду чи результатів виборів.

Наявність таких професіоналів в кожному міністерстві дозволить не втрачати час на «розкачку» після зміни міністра, а одразу починати впроваджувати урядову програму.

«Я чула дуже серйозні застороги з приводу створення посади секретаря в кожному міністерстві від політиків та представників уряду. Доводиться постійно пояснювати, що ця посада не має нічого спільного з інститутом секретарів, який впровадив свого часу Кучма, коли він сам призначав секретаря в міністерство», – розповідає Альона Шкрум про процес адвокації інноваційних позицій законопроекту.

Комісія з питань вищого корпусу державних службовців – група експертів з питань державного управління, третину яких складуть представники громадськості, яка забезпечить проведення прозорих конкурсів на посади топ-чиновників.

Комісія розробить всі кваліфікаційні вимоги для всіх вищих посадовців державної служби та стане гарантом проведення цих конкурсів. На думку експертів, це дозволить уникнути непрозорості кадрових призначень.

«Історія з шкіряками, яких призначають на посаду топ-чиновника за 15 хвилин після звільнення попередника, закінчиться після ухвалення цього закону. Наступник повинен буде пройти конкурс, а не «з корабля на бал», – констатує Денис Бродський.

Фахівці патронатної служби перестануть бути держслужбовцями. Команди депутатів та міністрів, які приходять на свої посади в момент призначення чи обрання свого керівника, будуть позбавлені статусу державного службовця.

Альона Шкрум відзначає дуже серйозну дискусію з цього питання під час підготовки до другого читання.

«Фахівців патронатних служб серйозно лякає можливість не бути державним службовцем після ухвалення цього закону. Це стосується, на жаль, і помічників депутатів, і помічників суддів, перс-секретарів міністрів та їхніх радників, всіх, кого ми виводимо з державної служби нормами цього закону, всі вони чомусь тримаються за статус держслужбовця».

Зміна розподілу співвідношення посадового окладу та премій і надбавок в зарплаті держслужбовця. Після ухвалення закону зарплата держслужбовця складатиметься на 70% з посадового окладу і лише 30% – додаткові виплати.

Таким чином держслужбовець в своєму фінансовому становищі перестане бути залежним від керівника, він нарешті почне служити державі чи громаді, а не вислужуватися перед шефом для премії.

Відкритий конкурс на кожну з більш ніж 300 000 посад державної служби. Це дозволить на законних підставах наймати чиновниками дійсно найкращих фахівців.

«Останні спроби проведення конкурсів на керівників установ, центральних органів виконавчої влади – провалилися. Тільки через те, що діє старе законодавство, яке не дозволяє обирати людей достойних.

Тому що є дія поточного закону, який встановлює такі правила, які заламують руки будь-якій спробі конкурсних призначень. Те, що зараз відбувається в Одесі, коли проводяться конкурси на посади голів РДА та інших чиновників – на межі фолу, ці конкурси проводяться через політичну доцільність.

Саакашвілі та його команда все роблять правильно, але поза правовим полем», – каже Денис Бродський.

Він наголошує на тому, що умови для проведення реформ чиновницького апарату мають бути у всіх областях, а не лише в тих, де очільник ОДА отримав політичний карт-бланш.

Звільнення персоналу не зменшує зарплатний фонд державного органу. Звільнивши частину фахівців свого відомства, керівник зможе розподілити залишки зарплатного фонду для підвищення зарплати решті.

Цього не дозволяє зробити діючий закон, адже за його логікою, фінансування виділяється під кількість фахівців і скорочується зі зменшенням їхнього числа.

Денис Бродський вважає, що цей крок дозволить прогресивним міністрам формувати команди-мрії з достойною оплатою праці.

«За сьогоднішнім законом, якщо міністр Пивоварський, або міністр Абрамавічус хотіли б скоротити чисельність міністерств, вони не зможуть використовувати ці кошти, щоб доплачувати тим, хто залишиться в команді, або новим фахівцям.

Наш закон цю можливість надасть! Навіть якщо ця єдина річ була б ухвалена в грудні, ми б мали іншу виконавчу владу!».

Оздоровлення

Окрім комітетських слухань, важливим є розгляд проекту в залі.

Депутатка Шкрум переконана, що оскільки законопроект урядовий, то найбільші партії коаліції повинні його підтримати – це БПП та «Народний Фронт». Свої голоси обіцяє і «Батьківщина».

«У нас залишається питання по «Самопомочі» та по Радикальній партії. «Самопоміч» була дуже активно залучена до робочої групи. На крайньому засіданні групи була пані Сироїд. Я маю сподівання, що ми доопрацюємо всі спірні моменти, де є пропозиції «Самопомочі», і заручимося їхньою підтримкою. З усіх фракцій коаліції єдина по якій є питання це фракція Ляшка».

Разом з тим, залишається ще один важливий крок до потрапляння законопроекту в зал. Засідання профільного комітету 15 липня о 15:00. Саме на ньому представники коаліції, які становлять більшість в комітеті продемонструють реальну готовність законодавчо забезпечити реформу державної служби.

Депутати лякають експертів тим фактом, що велика кількість неопрацьованих правок може на дозволити ухвалити принципове рішення під час засідання комітету.

Але Віктор Тимощук переконаний, що ймовірність ухвалення є достатньо високою.

«Я вважаю, що комітет не повинен іти по кожній поправці. Одного засідання було би достатньо, а в залі цей законопроект має шанси за двох умов – якщо прем’єр-міністр і президент чітко скажуть, що цей законопроект потрібен.

Тобто, якщо вони попрацюють зі своїми фракціями, насамперед, і дадуть свої чіткі вказівки. Щоб у депутатів було чітке розуміння, що цей законопроект потрібен людям».

Реабілітація

«Ведуться переговори з ЄС ще про два додаткових транші. Йдеться про 200 мільйонів євро щорічно на реформу державного управління. Ці кошти можна буде використати для збільшення фонду оплати праці держслужбовців.

Хоча все це на стадії переговорів, представники міжнародних донорських структур дають зрозуміти, що без закону про державну службу до конкретики не перейдуть.

Є ще також привабливий кредит від ЄС на 1,8 мільярдів євро, другі і треті транші якого також прив’язані до цього закону. Якщо закону нема – немає коштів для реформ», – такі безрадісні перспективи щодо отримання міжнародної допомоги окреслює Тимощук.

Експерти та профільні депутати розуміють, що ухвалення закону не запустить одразу реформу держапарату, який звик функціонувати в комфортних умовах корупції, адмінресурсу та політичної ангажованості.

Але нові правила залишать за бортом некваліфікованих спеціалістів, які відбували номер допрацьовуючи до преференційної пенсії, яку буде скасовано.

Денис Бродський передбачає опір і можливо «чиновницький майдан.

«Чим гучніше службовці та апаратчики будуть кричати, тим чіткіше я знатиму, що реформа йде. В мене абсолютно брутальна позиція – є ринок праці, ідіть знайдіть собі роботу, яка відповідає вашій кваліфікації. Ми, як платники податків, після того що ви зробили за 23 роки з нашою країною, нічого не винні цим сотням тисяч чиновників».

Реформа, про яку так рідко говорять перші особи держави, але на якій наполягають експерти та міжнародні донори, може бути відкладена на невизначений термін.

Мотор реформ, про неефективність якого говорять як діючі так і вже екс-міністри, може знову залишитись в неремонтованому стані.

Бажання політиків гратися в адмінресурс чи просто мати на руках можливості квотних і особистих призначень – велика спокуса, яку не змогли здолати за 23 роки навіть після Революції Гідності.

Залишається сподіватися на тиск кредиторів, які прямо говорять, що віддавати кошти в стару машину держапарату більше не будуть.

Информация о материале

Опубликовано: 24 июля 2015

ПАРАЗИТельные исключения, или Во что государству и его гражданам обходятся действующие налоговые льготы

Как и прогнозировало ZN.UA, в отличие от более мелких камней преткновения действующей программы МВФ, налоговые льготы агросектора оказались явно не по силам украинскому парламенту в его последнем авральном законотворческом спурте. Числившегося штатным по этому вопросу депутатского законопроекта (№2527) даже не оказалось в парламентской повестке дня на четверг. Вместо этого на голосование в зале была поставлена кабминовская инициатива (№2173а, «О внесении изменений в Налоговый кодекс по усовершенствованию администрирования НДС»). Однако первая попытка его проталкивания была успешно провалена: на парламентском табло высветилось только 189 голосов в его поддержку. Потом депутаты вернулись к рассмотрению документа, но только с предложением исключить все разделы, касающиеся отмены спецрежима НДС для АПК. В таком виде документ был принят, получив 233 голоса «за».

Очевидно, что настоящая схватка по поводу налоговых агрольгот еще впереди. И, судя по всему, она способна преподнести серьезнейшие сюрпризы — вплоть до окончательного развала действующей парламентской коалиции. Ведь на одной чаше весов — «структурный маяк МВФ», без выполнения которого его программа кредитной поддержки Киева не сможет дальше действовать (речь об обязательстве перевести аграриев на общую систему налогообложения с 1 января 2016 г.). А на другой — интересы представителей сектора, оказавшихся наиболее сильными (и не только числом) не только в нынешнем составе ВР, но и во всей украинской власти и на ее орбитах. В том числе и в лице действующего президента, коль скоро он не торопится распрощаться с имеющимися у него в этой сфере активами (и даже наоборот, активно их наращивает).

Священная корова агрольгот в «лучших традициях» червей-паразитов кормится из госбюджета так давно, что никто уже толком и не помнит, кто и когда взрастил ее на отечественном фискальном поле. А все попытки ее оттуда выгнать до сих пор заканчивались неудачей. Не помогало даже наличие соответствующих обязательств в предыдущих версиях соглашений Украины с «кредитором кредиторов» — этого не смогли сделать даже «пастухи смотрящих» из «семейного окружения» Януковича. На нынешнем этапе агрольготного забега отечественное информационное пространство уже тоже было загодя подготовлено: некоторое время назад его наводнили публикации-мнения о губительности отмены льгот для аграриев. Публикации разного стиля и тональности, но настойчивые, достаточно системные и организованные: с прицелом как на парламент, так и на более широкие слои общественности.

Тем представителям депутатского корпуса, кто все-таки не хочет оставаться «болванчиком» в подтасованных раскладах матерых парламентских «катал», как и просто неравнодушным наблюдателям мы предлагаем попробовать разобраться в вопросе налоговых льгот по сути.

А именно: сколько и кому нужно давать налоговых льгот и надо ли вообще? Являются ли налоговые льготы адекватным способом предоставления экономической поддержки тем, кто в такой поддержке действительно нуждается? Каков побочный эффект существования масштабных налоговых льгот?

Оцените сами.

Масштаб бедствия: какие «аграрные» льготы доступны сейчас

Единый налог

Бывший фиксированный сельскохозяйственный налог (сейчас известен под названием единого налога для плательщиков четвертой группы).

Если предприятие является сельскохозяйственным товаропроизводителем, и доля сельхозпроизводства не менее 75%, то оно, в частности, может не платить налог на прибыль. Вместо него может уплачиваться единый налог. Посчитают этот налог, как процент нормативной денежной оценки находящихся у предприятия в собственности или пользовании сельскохозяйственных угодий и/или земель водного фонда.

Ставки единого налога — от 0,09 до 3% нормативной денежной оценки земель. И все, независимо от размера прибыли, которую предприятие получает. Сравните это со стандартными 18% налога на прибыль, которые платят «менее равные» бизнесы, или с 2–4% налога с доходов, уплачиваемых плательщиками единого налога третьей группы. Сравнение подчеркнет привлекательность налогообложения аграриев.

Но и это еще не все!

Не являясь плательщиком налога на прибыль, такое предприятие может распределять дивиденды своим акционерам без уплаты налога на прибыль. Если акционерам «повезло», и они являются нерезидентами и находятся в стране, с которой у Украины есть договор об избежании двойного налогообложения с хорошими условиями (например, Нидерланды), то такие акционеры получат свои дивиденды без применения к ним украинского налога на доходы нерезидентов.

Правда, хорошо? Прибыль выплачена в далекую юрисдикцию и при этом без уплаты налогов в Украине. И придумывать ничего не надо — законодатель постарался и все придумал сам и записал в Налоговом кодексе! Причем уже очень давно, так что немногие помнят те времена, когда было по-другому. Кстати, в Нидерландах налог на дивиденды тоже платить не обязательно, да и способов вывести оттуда средства тоже хватает (и тоже без уплаты налогов «на выходе»).

Надо ли говорить, что зарегистрированные в далеких странах предприятия контролируются (открыто или не очень) лицами, которые во всевозможных рейтингах самых богатых людей представляют именно Украину, а не эти далекие страны? Этим-то лицам налоговые льготы явно идут на пользу уже сейчас, обеспечивая возможность все надежнее обосновываться в списках мультимиллионеров и миллиардеров.

Специальный режим НДС

Часто приходилось слышать, что многие бизнесмены воспринимают НДС как свои собственные средства, а не как налог, который они собрали со своих покупателей для передачи в общественные фонды. Такое восприятие хоть и распространено, но с точки зрения буквы закона, конечно же, ошибочно.

А вот аграрии, пользующиеся специальным режимом НДС, могут считать собранный ими НДС своими средствами на совершенно законных основаниях. В этом, по-простому, и заключается специальный режим. Продавая свою продукцию, льготники собирают со своих покупателей 20% НДС, но не перечисляют эти деньги в бюджет (как делают обычные плательщики), а оставляют их себе.

Вот уж кому не следует бояться больших обязательств по этому налогу: чем больше соберешь НДС с покупателей, тем больше останется тебе!

Согласно оценке МВФ, возврат «сельскохозяйственного сектора полностью в общий режим НДС в 2016 г. приведет к росту налоговых поступлений на 0,5–0,75% ВВП».

«Клондайк» злоупотреблений

Проблема «огульных» льгот, подобных аграрным, — не только в создании особых условий для тех, кто пользуется льготами добросовестно, или в снижении доходов бюджета. Такие льготы имеют все шансы использоваться для ухода от налогов теми, на кого льготы формально не распространяются. Как уже отмечалось выше, льготники могут не платить налог на прибыль, а собранный НДС остается в их распоряжении. Для них не составляет труда завысить цену на свою продукцию при осуществлении продаж «дружественной стороне», находящейся на обычной системе налогообложения. Эффект очевиден: у «дружественной стороны» — необоснованное увеличение затрат и экономия налога на прибыль, а также необоснованное увеличение налогового кредита по НДС.

Также льготы могут способствовать формированию девиантного поведения как самих льготников, так и окружающих их лиц. Так, любой нормальный плательщик налога на прибыль кровно заинтересован в том, чтобы показать в декларации как можно больше фактически понесенных расходов (чтобы не переплачивать налог на прибыль — 18%). Соответственно, под каждую сумму у него документ: кому и сколько заплачено. А значит, у его контрагента (того, кому заплачено) меньше шансов скрыть полученное. Такое вот принуждение к честности.

Другое дело льготник, который налог на прибыль не платит и которому демонстрировать свои расходы резона нет. Естественно, для таких льготников соблазн рассчитаться наличностью (неучтенной) усиливается многократно. А правда, можно наличными выплатить зарплату «в конверте» и сэкономить на зарплатных налогах. Можно купить за наличные чужую продукцию и выдать ее за самостоятельно произведенную.

В итоге вокруг льготников формируется круг лиц, живущих отнюдь не по предписываемым законом правилам.

Насколько дорог весь этот «банкет»?

«Ружье» налоговых льгот висит на стене уже давно и регулярно постреливает. По некоторым данным, поддающийся оценке объем льгот в 2014 г. составил около 19 млрд грн. Невидимое же — «радиоактивное» — воздействие таких льгот (потребность в неучтенной наличности, уклонение от зарплатных налогов, «помощь» третьим лицам в уменьшении налогов) достоверной оценке вообще не поддается.

Под вопросом не только обоснованность сохранения льгот для аграриев в нынешних масштабах. Под вопросом — целесообразность использования налоговых льгот как основного механизма финансовой поддержки тех, кто в ней нуждается.

Практика давать льготы лишь по факту принадлежности к определенной индустрии порочна. Поддержка должна даваться «в обмен на…» — список может быть длинным: повышение производительности, увеличение доли оплаты труда в себестоимости, обновление средств производства, инвестирование в инновационные методы ведения бизнеса, создание особо необходимых обществу продуктов (и не только таких, которые можно пощупать или съесть).

Налоговые льготы нужно давать для того, чтобы позволить бизнесу относительно быстро аккумулировать средства, за счет которых будут сделаны инвестиции, позволяющие этому бизнесу совершить качественный скачок. Если же бизнес не ожидает и не планирует никакого скачка, а налоговые льготы представляют собой фактически регулярно выплачиваемые дотации, без которых отдельные представители бизнеса просто не смогут свести концы с концами, то надо называть вещи своими именами!

Если необходимы дотации, нужно платить дотации. При этом, правда, общество должно непременно поинтересоваться материальным положением конкретного претендента на дотации — а точно ли он нуждается в подобной поддержке? Как показывает статистика, в нынешнем виде аграрные налоговые льготы обеспечили максимальную поддержку тем, кто наименее в ней нуждался: крупным и финансово успешным предприятиям.

Прозрачность — неизбежна. Каждый, кто претендует на общественные фонды, должен обосновать свои претензии: предпринимателей много, в том числе с невысокой рентабельностью, но деньги из бюджета дают далеко не всем. Налоговые льготы, особенно в нынешнем виде, подобны оружию массового поражения: мало того, что выгоду получают не самые нуждающиеся представители индустрии, так еще создается возможность для третьих лиц уклоняться от налогов.

Приходилось слышать, что «дотации — это коррупция». Сразу возникает вопрос: «А как насчет коррупции при получении права на налоговые льготы?». Как назвать тех, кто выдает скупленную за «черную» наличность сельскохозяйственную продукцию за продукцию, выращенную самостоятельно? Напомню, что процент самостоятельно произведенной продукции является критерием для предоставления льготы. Это не коррупция? Это, очевидно, «оптимизация», или просто «умение жить».

Предоставление масштабных налоговых льгот, особенно таких, которыми легко злоупотребить, отчасти объясняется личными интересами тех, кто принимает обязательные для выполнения обществом решения. Это, кстати, было правильно подмечено МВФ в февральско-мартовском 2015 г. отчете, посвященном предоставлению Украине программы расширенного финансирования: «По сути, в ключевых направлениях политики, таких, как обменный курс, энергетический сектор, борьба с коррупцией, и НДС-режим для сельскохозяйственного сектора, прогресс был в прошлом застопорен под давлением крупного бизнеса».

В более широком контексте привычка создавать массовые исключения из правил (специальные режимы, упрощенные системы, фиксированные налоги) дает обществу недвусмысленный сигнал: каждый может попытаться договориться и получить свой собственный «специальный режим». Как следствие, отвлекается внимание общества от действительно важного вопроса: как создать нормальную систему простых, разумных и выполняемых большинством правил? Вместо этого обсуждают, кому еще и какие льготы раздать.

В итоге масштабные, искажающие конкуренцию налоговые льготы для некоторых сосуществуют с обременительными налогами и жесткой зарегулированностью для большинства, усиливая зависимость предпринимателей (как и других граждан) от всесильной бюрократии.

Конечно, можно и дальше продолжать «договариваться» (индивидуально или целыми отраслями) о специальных правилах, облегчающих бремя абсурдных правил для избранных. В конце концов, можно просто не выполнять нелепые правила — а при необходимости все равно договориться с контролерами.

При этом, правда, возникает маленькая проблема — жизнь по таким принципам требует высокой степени эластичности совести. Но, похоже, защитники льгот эту проблему для себя уже решили.

Информация о материале

Опубликовано: 24 июля 2015