В июле тема качества работы высшего законодательного органа и дееспособности коалиции заиграла новыми красками. До парламентских каникул осталась неделя — а депутаты в лучших традициях прокрастинации отложили на нее и внесение изменений в Конституцию, и рассмотрение законов о местных выборах и о госслужбе, и отмену скандального закона о валютных кредитах, и много чего еще. Существует, конечно, вероятность того, что сессия будет продлена (о чем прямо заявляет председатель ВР Владимир Гройсман), — но далеко не факт, что с этим согласятся сами народные избранники.
«Ограниченная дееспособность» парламента наиболее ярко в очередной раз проявилась на текущей неделе. Во вторник, 7 июля, совет коалиции решил провести в четверг, 9 июля, внеочередное заседание парламента. Но когда об этом уже было объявлено, буквально в последний момент, в полночь, решение было отменено. Причины прозрачно объяснил нардеп от Блока Петра Порошенко Владимир Арьев: «Некоторые маленькие фракции слишком увлеклись популизмом и диктатом своей воли. Хотят красиво на выборы пойти».
«Маленькие фракции» не остаются в долгу. «Мы осознаем, что этой коалиции никогда и не было как таковой», — заочно парирует парламентский лидер «Самопомощи» Олег Березюк.
Гигантомания к добру не приводит
Обострившиеся симптомы парламентского кризиса имеют объяснение, причем не одно. На них стоит остановиться подробнее.
Фундамент будущих проблем был заложен в тот момент, когда было принято решение создать коалицию, основанную не на простом, а непременно на конституционном большинстве (300+ нардепов). С точки зрения пропаганды ход более чем удачный, и отработан он был сполна: впервые в истории украинского парламентаризма коалиция объединила свыше двух третей депутатского корпуса, причем на демократической евроинтеграционной платформе. С точки зрения политической практики — почти четверть мест в коалиции досталось трем фракциям, в крупнейшей из которых насчитывался всего 31 депутат («Самопомощь»). Логично, что их политические амбиции оказались намного больше, чем реальный парламентский вес. Соблазн шантажировать «старших партнеров» был слишком очевиден, чтобы в «Самопомощи», «Батькивщине» и РПЛ им не преминули воспользоваться.
Был ли другой выход в ноябре 2014-го? Чисто теоретически — да. К моменту первого заседания парламента у двух крупнейших фракций (БПП и НФ) в активе насчитывалось 232 парламентских штыка. Но «коалиция на двоих» требовала бы не только жесточайшей дисциплины депутатов, но и была фактически невозможна по причине личных политических амбиций Президента и премьера. Кроме того, у Петра Порошенко и Арсения Яценюка понимали, что оставить за бортом коалиции Юлию Тимошенкои/или Олега Ляшко — опаснее, чем попытаться заставить их разделить ответственность за ситуацию в Украине.
В итоге архитекторы парламентского большинства оказались перед выбором без выбора. А тактическая пиар-победа обернулась неизбежными проблемами в долгосрочной перспективе. Решить проблему «шантажа» со стороны «малышей» крайне сложно. Выход хоть одной фракции из состава коалиции обернется тяжелейшими имиджевыми потерями для власти. В случае же если все «малыши» покинут коалицию — в ней ныне не наберется и требуемых 226 депутатов, так как за прошедшие семь месяцев фракции БПП и НФ покинули семеро депутатов.
Терзания молодого спикера
Еще одной проблемой Верховной Рады, о которой не принято говорить вслух, является фактическая потеря управления со стороны спикера парламента. Владимиру Гройсману при всех его выдающихся способностях не хватает опыта руководства законодательным органом. Спикером и народным депутатом Гройсман стал в один и тот же день — до того его опыт ограничивался председательством в горсовете Винницы и полугодовым пребыванием на посту вице-премьер-министра.
Будучи очень близким к Президенту, Гройсман вообще рассматривался Порошенко как потенциальный кандидат на любой высокий государственный пост — от премьерского до мэра Киева. А поскольку ни для кого не секрет, что Гройсман фактически является полпредом Президента в парламенте, это влияет и на соответствующее отношение к нему нардепов, видящих в спикере в большей степени «аватар» главы государства, нежели самостоятельного политика. О выпущенных из рук рычагах управления Радой можно судить по многим прямым и косвенным признакам.
Так, нардеп от БПП Сергей Лещенко признается: «Есть подозрение, что Гройсман не до конца контролирует аппарат Рады». И в доказательство своих слов приводит случай со все тем же голосованием за скандальный закон о «конвертации кредитов» — точнее с тем, каким образом «кредитный» законопроект вообще попал в повестку дня Верховной Рады. Напротив, есть все основания полагать, что реальные бразды правления аппаратом ВР находятся в руках Валентина Зайчука, бессменно возглавляющего этот бюрократический орган с 2002 (!) года.
Аппаратных же возможностей затянуть или ускорить рассмотрение того или иного законопроекта существует великое множество.
Как следствие, в пожарном порядке исправляя бюрократические недоработки или отсутствие коалиционного консенсуса, спикер вынужден постоянно отступать от Регламента ВР, на что уже неоднократно обращали внимание и СМИ, и его коллеги. Переголосования за один и тот же законопроект по нескольку раз стали визитной карточкой Верховной Рады восьмого созыва.
Достоянием гласности стал затяжной конфликт между главой парламента и его заместителем Оксаной Сыроид, возникший из-за весьма своеобразной манеры спикера вести сессию.
В этой связи напрашивается крамольный вывод: для успешного руководства парламентом мало быть «молодым реформатором» или доверенным лицом руководителя государства. Кстати, в недавней истории Верховную Раду уже возглавлял политик, до того не имевший за плечами парламентского опыта, — и это был Арсений Яценюк, продержавшийся в спикерском кресле менее года (2007–2008). Был и пример, когда парламентом управляла «тень президента» — но финал политической карьеры Владимира Рыбака оказался весьма печален.
Параллельно с неуправляемостью парламента в целом от такой же проблемы страдает и крупнейшая фракция — Блока Петра Порошенко. Коллектив почти в полторы сотни человек и так был собран по мозаичному принципу (члены УДАРа, личная креатура Президента, «олигархические квоты», мажоритарщики, выторговавшие места у руководства предвыборного штаба БПП), а во главе фракции поставлен Юрий Луценко — политик, более комфортно чувствующий себя в роли народного трибуна, чем «педагога-организатора». Реальное же руководство фракцией фактически осуществляет Игорь Кононенко, давний бизнес-партнер Президента. Впрочем, и последний не является непререкаемым авторитетом для всех коллег по фракции.
Таким образом, и сам парламент, и его крупнейшая фракция испытывают дефицит качественного управления, что и сказывается на качестве работы.
Вас слишком много
И еще одним все более очевидным моментом, указывающим на корень парламентских проблем, является то, что 450 народных депутатов — это действительно слишком много для украинского парламента (даже с учетом 28 вакантных мест в нынешнем созыве). Представляется (и эта мысль неоднократно звучала в экспертной среде), что лучшим способом укрепить депутатскую дисциплину стало бы сокращение числа народных избранников. В таком случае вес каждого голоса в случае ключевых голосований, а с ним и политическая ответственность возросли бы. Пришлось бы пойти и на сокращение ряда функций парламентариев — например, по части международной и межпарламентской деятельности.
В качестве альтернативного варианта предлагается разделить законы на конституционные, органические и ординарные, предусмотрев для последних голосование простым, а не квалифицированным большинством. Впрочем, такой вариант вряд ли можно считать демократическим — не исключено, что некоторые «ординарные» акты будут приняты парой десятков депутатов.
