Главная

Не так давно я писав, шо Україна, як правильно всігда отмєчала Російська наука, це іскуствєна страна, в якій іздрєвлє жило два народа: агрєсівні націоналісти-западенці і созідающі трударі восточної України, гордо імєнуємой нинє Новоросієй.І це я ше не брав во вніманіє всяких татар, гагаузів, єврєєв і другі нерусскі народи, не принявші ісконне московське православіє. Єстєствєнно, шо це обіліє разношерстних народов тіки усілює ощущєніє іскуствєнності так називаємої України.

Потому й не удівітєльно, шо прем'єр-міністр Россійской Фєдєрації Дмірійанатоліч Мєдвєдєв напророчив Україні судьбу Югославії. А як ви хотіли? Вєдь народи, согнані в цю страну, ізначально разні, як і в Югославії. От у Югославії хто був? Особо православні і ісконні сєрби (почті шо русскі, но не настіки ісконні), прєдатілі-католики хорвати, Ну і мусульмани всякі: албанці там, босняки... А тепер подивимся на Україну: православна рускоязична восточна Україна, прєдатєлі-католики западенці і мусульмани татари. Невже в когось ше є сомнєнія в неотвратімості Югославського сценарія в цій страні?

Братья-росіяни прохавали це пєрвими і імєнно потому всєгда раз'ясняли житєлям України, шо їхнє государство придумане і неєстєствєне, а імєнно потому і нада дать автономію юговостоку і сдєлать русскій язик державним. Ми, новороси, це всєгда понімали і поддєржували, а от одурманені фашистськими ідєями українці нє, за шо і поплатились.

Вєдь в Югославії все началося з чого? Со смерті прєзідєнта Тіто, який держав Югославію кучі і не давав їй розсипаця. В Україні, як ізвєсно, таким прєзідєнтом був блєстящий лідєр Януковіч. А потому, коли обмануті американцями хохли прогнали його со страни, ми, новороси, сразу поняли, шо це государство скоро всьо равно разсипецця і пішли з нього пєрвими. А точніше другими, послє Крима.

Так от... Югославський сценарій для України був прописаний дуже давно. І того нема нічого неожиданого в тому, шо глава слєдствєного комітєта Росії Бастрикін предлагає создать трєбунал нащьот прєступлєній Київськой хунти. Вєдь по Югославії трибунал був? Був. Значить должен буть і по Україні. При чьом справєдлівий, а не як тоді. А то засадили большого друга Росії гєроя войни Мілошевіча і радуються. А ше мірове сообщєство називається... Все время тільки про то і думають, шоб Росії насолить, нєгодяї. Такшо в трібунал те мірове сообщєство лучше не пускать. Росія і без них розбереться, хто винуватий.

Да, так от шоб ви знали, не тільки Росія криком кричить, шо Україна стала на Югославські рєльси. У Чернігові нєкто кандидат у народні дєпутати Корбан отак і заявив, шо Україна пішла по Югославському сценарію. Болєє того, цей, не побоюсь того слова, дальновидний політік предлагає сісти за стол переговоров з лідєрами Новоросії, шо несомнєнно доказує, шо і в Україні єсть вмєняємі політіки, які хоть і прикриваються ідєалами Майдана, но не смотря на це всєгда готові йти навстрєчу Новоросії і Росії, глубоко у душі прєзірая українські рєволюції.

Імєнно потому Вєліка Новоросія дуже совєтує житєлям Чернігова присмотрється до кандідата Корбана і по возможності за нього проголосувать.

Народний губєрнатор села Малиновка в ізгнанії

Грицько Григорович Гриценко

Информация о материале

Середина девяностых, зима, очень ранее утро первого января очередного года. Я и мои друзья: Миша (сосед и друг детства) и Лариса, составляющие ныне вместе очень дружное семейство, оказались в другом районе города с целью посетить наших общих друзей. Ну в общем, как это обычно бывает: кто-то звонит и поздравляет с наступающим, потом рождается вполне ожидаемая мысль совместно поднять бокалы...

Тем более, что городская администрация клятвенно обещала организовать движение общественного транспорта всю новогоднюю ночь. Воспалённому алкоголем мозгу 15 минут на автобусе — это практически рядом. Вот только из-за стола встань и ты уже там где надо. Однако моя будущая супруга назвала нас с Мишей идиотами и осталась дома, а Лариса ну никак не могла отпустить Мишу одного, и поехала с нами. Оделись кто во что горазд. Я, например, был в бушлате, который обычно использовал на зимней рыбалке, потому что он был тёплый, а также потому, что в его карманы уместилась выпивка-закуска-подарки, которые мы хотели с собой взять. Остальные были одеты соответственно. Лариса, например, была заботливо закутана в любимый ватник Мишиной тёти, потому что холодно, и ещё, как сказал Миша: «не в театр идём, а так в гости по соседству».

Доехали отлично и быстро на автобусе, поздравили друзей лично, выпили, закусили, пора бы теперь и домой. И тут обнаруживается, что решимости городской администрации организовать движение транспорта не хватило до самого утра. То есть варианта два: такси или пешком. Пешком отпадает, ибо всё-таки далековато после бурной новогодней ночи, и уже чувствовалась усталость и крайнее нежелание совершать бодрящую часовую прогулку под зимним новогодним небом.

Благо на перекрёстке был кажущийся на первый взгляд избыток предложения на рынке извоза в виде вереницы самых разных бомбящих автомобилей. Ожидаемо, что утром первого января тариф будет непривычно особенным. Мы были морально готовы к пяти- или даже десятикратному коэффициенту против обычного «ночного» тарифа, что мы раз в год могли себе позволить, ибо мы с Мишей, хоть и параллельно учились, зарабатывали на тот момент выше среднего.

Однако, сумма, озвученная первым в очереди таксистом, превзошла все вменяемые ожидания. Она ровно в два раза превосходила месячную зарплату учительницы в средней школе, что можно установить абсолютно точно, поскольку Лариса именно и была школьной учительницей на тот самый момент. Оставаясь, впрочем, работать в школе скорее из чувства долга перед обществом, нежели ради заработка. Мы с Мишей тоже немного обалдели от ценообразования в области извоза в новогоднюю ночь и решили вступить в переговоры с бомбилой с целью получить скидку раз эдак в несколько, причём как минимум, а как максимум, так во много раз.

Бомбила на контакт сначала не шёл, однако после полуминутного сопения, выдал встреченное предложение:

- Ну пусть баба ваша за щеку возьмёт, тогда скину немного.

См. выше, мы и правда были одеты как люди, стоящие на самой низкой ступеньке социальной лестницы (ватник, бушлат, валенки). Однако, даже в этом случае сие предложение было явным перебором. Потому что значительная часть населения нашего города уже посетила места не столь отдалённые, а ещё не менее значительная часть, судя по образу жизни, готовилась к такому событию в своей жизни. Иными словами, для города, живущего отчасти «по понятиям», такое предложение было более чем не комильфо. Но, наверное, что-то замкнуло в голове работника баранки и педалей под конец морозной новогодней смены и ему помимо денег захотелось ещё и тепла. Разумеется, в том виде, как он себе это тепло представлял. И причём настолько, что это желание выжгло все предохранители в мозгу.

Спортсменами, а тем более чаками норрисами или джеки чанами, мы с Мишей не были, но детство и юность прошли на границе с промзоной, а также обычным делом были качалки, подростковые разборки, боевые искусства, ну или то, что под ними тогда понималось... В общем представляете о чём я? Миша, пробывший первую половину детства в ранге очкарика-ботаника, вынужден был преуспеть в этом всём больше, чем остальные, иначе вторая половина детства была бы ещё более печальной, и он был бы бит всякой гопотой практически ежедневно. А в юность он вступил бы просто изгоем. Время такое было. Подобного исхода Миша не хотел, поэтому задерживался в нашем подвальном спортзале частенько допоздна.

В общем, пришлось ему и железо потягать, и на турнике повисеть, и спаррингах постоять, как и нам всем. Но ему, наверняка, в силу телосложения и имиджа с существенно большим фанатизмом, чем остальным.

И тут какой-то бомбила так оскорбляет его любимую Ларису, в которой он души не чает и на руках носит. Миша тоже посопел какое-то время, потом снова наклонился в приоткрытому стеклу машины и ответил вопросом на предложение бомбилы:

- Так ты что, защеканец что ли?

Ответ по степени экспрессии превосходил первоначальный вопрос. Про троллинг тогда не знали, а это значит, что Миша был первым в истории троллем нашего города, а может и всей страны, или даже всего мира. Причём спонтанно.

Затем последовала короткая перепалка с использованием не афишируемых, но хорошо известных русских идеологем, а ещё спустя буквально пару секунд бомбила вынырнул из водительской двери с монтировкой в руке и злобным блеском в глазах и начал приближаться к Мише с явным требованием сатисфакции. Остальные бомбилы тоже напряглись, было понятно, что собрата они не бросят, на что наверняка этот самый собрат с монтировкой и рассчитывал на своих коллег.

Дальше я помню всё довольно смутно, ибо всё было очень быстро, а я был уже весьма нетрезв. Пытаясь одновременно как-то прикрывать Мишу хотя бы со спины, я понимал, что в такой ситуации самое главное, чтобы не затоптали хрупкую Ларису, которая в такой ситуации чувствовала себя определённо не в своей тарелке и информировала об этом всех вербально при помощи громкого визжания и междометий, поскольку ругаться матом так и не научилась. О том, чтобы нам всем отступить или убежать уже не могло быть и речи. Битва началась. Поэтому выполняя роль гибрида сломанной ветряной мельницы и взбесившегося вентилятора на раскатанном шинами льду проезжей части, я с переменным успехом и перманентным энтузиазмом тоже активно участвовал в этом действе.

Сначала я подумал, что всё очень плохо. Потом мелькнула надежда, что как-нибудь всё-таки отобьёмся. Потом уверенность стала нарастать, когда мы буквально нащупали свободный ото льда участок асфальта под прикрытием сугроба с одной стороны и запаркованного грузовика с другой. Ситуация как-то стабилизировалась. Затем я начал беспокоиться, что Миша кого-нибудь убьет отнятой у первого бомбилы монтировкой. Потом я понял, что мы практически победили. А в финале приехал милицейский бобик, вызванный кем-то из благодарных зрителей из близлежащих домов, чтобы зафиксировать нашу убедительную победу по очкам в милицейском протоколе.

Из минусов было то, что бомбилы обычно были на короткой ноге с милицией, что могло быть чревато при составлении протокола. Из плюсов то, что в составе наряда был наш приятель по школе. Составили протокол относительно мирно и быстро, бомбилы собрали выбитые золотые коронки, которые смогли найти в темноте, все вместе вытерли с физиономий сопли цвета заката, и мы втроём воспользовались любезным предложением наряда подбросить нас до дома (спасибо приятелю из наряда). Когда мы грузились в милицейский УАЗик у большинства бомбил было на лицах написало злорадство и уверенность в том, что нас везут как минимум на расстрел, ну или хотя бы в сибирь на урановые рудники.

Дома рыдающая Лариса была передана на руки моей будущей супруге, от которой я в течении последующих десяти секунд узнал о себе больше, чем за всё прошлое и будущее время совместной жизни. А мы с Мишей приняли про сто грамм антидепрессанта. Покурили. Потом удвоили дозу лекарства и наконец всё-таки тоже пошли спать, так и не поняв с каким чувством вставать завтра и как жить дальше вообще.

Спустя пару недель нас вежливо и официально пригласили для дачи показаний. Всё-таки в деле появились заявления о ЧМТ (что не подтвердилось), сломанной руке, двух сотрясениях мозга, не помню уже о скольких сломанных носах и всех остальных травмах по мелочи, причинённых непосредственно Мишей и мной (конечно больше Мишей, потому что героем дня был несомненно он, а я просто практически на подтанцовках у него был, но валить всё на друга мне бы совесть не позволила. То есть - лямку обоим тянуть. Друзья всё-таки).

Всё вместе это уже тянуло на вполне отчётливую уголовную перспективу. А это значило: прощай ВУЗ и хорошая работа с ещё лучшей перспективой... И, здравствуй зона!

Знакомых нужного уровня из соответствующих органов, способных как-то повлиять на процесс, у нас не было, и вечер накануне прошёл в тяжёлых раздумьях, сборах вещей и сушении сухарей, ибо уверенности, что после дачи показаний нас отпустят на все четыре стороны, не было. Скорее наоборот.

Помощь пришла неожиданно. Вернее, мы с Мишей тогда до конца не поняли, что это именно помощь, а не простое баловство. Брат Ларисы - Гена был замом главреда городской газеты. У неё в семье все имеют то или иное отношение к творческой интеллигенции. Сам главред выжил из ума ещё при Брежневе и интересовался исключительно составлением колонки «сад и огород». Поэтому, можно сказать, что именно Гена и определял редакционную политику главного городского печатного органа. Практическая польза от участия четвёртой власти в этом деле была для нас не очевидна, но на допрос мы отправились в сопровождении Гены, по его настоянию.

Вызывали на дачу показаний по одному, но Гена настоял, что поскольку процесс имеет общественный резонанс (о как он сразу завернул!), а адвокатов у нас нет, то пусть хоть пресса как-то участвует в этом всём безобразии. При этом он сыпал названиям свежепринятых законов (средина 90-х, не забыли?) и именами и изречениями региональных и федеральных политиков. В результате следователь быстро сдался с условием, что Гена будет сидеть в уголке на табуретке и молчать. Первым на допрос пошёл я.

Практика показала, что Гена и глагол «молчать» несовместимы. Уже после пяти минут допроса Гена нависал над следователем и требовал привлечь всю городскую администрацию к ответственности за саботаж работы общественного транспорта в новогоднюю ночь. Ближе к десятой минуте следователь узнал, что именно он персонально, как представитель органов, ответственен в том, что по ночам городом правит таксистская мафия, творящая беспредел на улицах и угрожающая жизни и здоровью мирных жителей, а органы правопорядка вместо того, чтобы с этим бороться хотят бросить этих самых ни в чём неповинных жителей за решётку.

Следователь уже не пытался заткнуть Гену, когда он переходил к победному финалу. Со следователем он уже был в тот момент на «ты», по крайней мере, со своей стороны. Затащив в кабинет Мишу, ожидающего в коридоре, и посадив его рядом со мной, он снова навис над сидевшим за столом следователем, на лице которого была изображена беспредельная тоска и желание, если не умереть прямо здесь и сейчас, то как минимум, чтобы всё происходящее имело место с кем-нибудь другим, но никак не с ним.

- Вот смотри, - снова обратился Гена к следователю, - Два молодых парня. Учатся, работают. Будущее страны, одним словом. А с другой стороны кто? Кровопийцы, желающие за одну ночь в году сделать годовую выручку? Ты на чьей стороне? Их там сколько в машинах сидело? Шестеро? Причём с монтировками! Вооружённые, то есть! Иными словами, не просто вооружённые, а группой лиц и по предварительному сговору! Ты подумай сам на чьей ты стороне? Что мне в редакционной статье писать? Чтобы люди с наступлением темноты вообще по домам сидели? А то их либо убьют шатающиеся по городу вооружённые банды, или милиция им за попытку отбиться от этих самых банд дело пришьёт и в тюрьму посадит? Мы какое государство строим? Правовое?..

Тут Гена взял паузу. Если бы на столе был графин, то Гена наверняка бы из него налил в гранёный стакан и картинно выпилил. Но Графина не было, поэтому Гена продолжил свою речь:

- Давай, сделаем так, - снова навис он над следователем, - Ребята извиняются в редакционной статье в следующем номере, на первой полосе, за то, что назвали таксиста «защеканцем» по ошибке. Понимаешь. Ну обознались ребята по пьяному делу. Новый год всё-таки. А умысла оскорбить у них не было. Понятно? А про сказки, что два пьяных студента парализовали работу всего городского такси мы просто забудем. Ты же не хочешь, чтобы над этой ситуацией все в городе смеялись? Да все ржать в голос будут, когда узнают как двое юношей, возглавляемые учительницей русского языка и литературы, которая по комплекции метр шестьдесят в прыжке, а при слове «жопа» вообще гарантированно падает в обморок, разгромили превосходящие силы бомбил, у которых рожи шире радиаторов их собственных машин. Ты хочешь чтобы я об этом написал? А я могу... И причём, ни слова не совру.

Следователь думал некоторое время. Потом обратился к нам с Мишей:

- Так, вы двое - в коридор. Сидеть и ждать.

Гена остался со следователем один на один. В последующие минут десять из-за двери доносился Генин голос. Отдельные слова разобрать было сложно, но общий смысл улавливался. Было понятно, что Гена расписывал всё новые и новые картины апокалипсиса, которые обязательно будут отражены в его редакционной статье. А если бы его время от времени произносимые «ха-ха-ха» услышал бы Станиславский, то он бы совершенно точно изумился, и наверняка бы пересмотрел кое-что в своей школе.

Собственно, с этим своим «ха-ха» Гена вышел из кабинета следователя и потянул нас с Мишей на улицу. За секунду до закрытия двери в кабинет я увидел взгляд следователя вслед Гене. Именно в этом взгляде я понял, что такое четвёртая власть. Её смысл умещается всего в двух словах: «пожалуйста, отстаньте».

Купив пива в палатке у остановки, чтобы как-то прийти в себя, мы устремили свои взоры на Гену. Тот торжествующе помолчал, обвёл взглядом окружающий пейзаж, потом похлопал нас по очереди по плечу, допил залпом пиво и вынес приговор:

- Свободны, затейники. Но дальше давайте без телесных повреждений.

В следующем номере городской газеты, как и было обещано Геной, красовалась большая статья про ужасы творящиеся на ночных улицах города. Где мы с Мишей представали практически ангелами и искренне извинялись перед таксистом XYZ (имя, фамилия и отчество было указанно в статье полностью) в том, что мы ПО ОШИБКЕ назвали XYZ «защеканцем». И обязуемся больше его этим унизительным словом не называть.

Заявление в милиции от XYZ и его коллег были забраны ими в тот же день. Сам XYZ был вынужден уехать из города, потому что иначе как «защеканцем» его никто больше не называл. Всё-таки специфика мировосприятия в то время знаете ли... И такое «погонялово» хуже, чем чёрная метка для капитана пиратского корабля.

Информация о материале

Год назад, после Майдана, когда началась эта заварушка с Крымом, мы пошли с друзьями в военкомат и записались в добровольцы с таким условием, что если воевать, то воевать, а если документы писать, то сами пишите. Нам через месяц позвонили, пригласили в военкомат и отправили в Житомир. Я попал в свою 95-ую бригаду, в которой служил срочную службу 12 лет назад, в свой батальон и разведвзвод.

До этого я работал выпускающим редактором на канале «2+2» и на канале «ТЕТ» одновременно. Сейчас я вернулся на работу. Но до сих пор восстанавливаю свои силы и здоровье, потому что на этой войне, кроме контузий и ранений, даже зубы у всех «полетели».

Когда нас призвали, мы пару недель повспоминали-постреляли и отправились воевать.

Сначала я был разведчиком в разведвзводе второго батальона, а потом стал замкомандира разведвзвода.

Сначала стояли в Доброполье, а в мае, когда началась АТО, наша бригада поехала брать Карачун, вместе с Нацгвардией и со спецназом. Тогда наш батальон вообще был очень раскидан по разным местам.

Когда возвращались назад в Доброполье после задания, встретили по пути маленького ребенка, который кричал: «Слава Украине», - и поняли, что не все так плохо в этом регионе, что многие нас поддерживают.

Потом мы начали вокруг Славянска ставить посты, чтобы прошли выборы и «чума», так сказать, не распространялась. Помню, стояли на посту, перекрывали трассу, возле города Димитрова. Когда люди проезжали, мы их осматривали, если с детьми - то просто пропускали. Больше всех осматривали милицию, потому что считали, что половина из них - редкие негодяи, которые, позволили произойти тому, что произошло на востоке и сдали оружие сами, добровольно. А некоторые местные говорили иногда: «Вы нас обыскивайте, но вот вам еда». И мы опять поняли, что не все так плохо, как показалось вначале. Правда, наслушавшись рассказов, что некоторые поели и уснули, мы ели по очереди.

Вот так мы простояли 3 с половиной недели. Как раз тогда в нашем батальоне были первые погибшие. Ребята везли нам продовольствие. И попали в засаду. И экипаж БТР вместе с сопровождением погиб. Тогда для меня настал другой этап: какое-то ощущение, что вот теперь все действительно серьезно и надо быть очень внимательным.

Потом мы переехали в лес недалеко от Карачуна и прожили там пару месяцев. Поначалу было очень тяжело: воды и еды было очень мало. В сутки давали литр на человека. И что хочешь с ней то и делай, то ли пей, то ли мойся. А тогда было очень жарко. С обеспечением была большая проблема, потому что тогда еще толком не знали, каким образом к нам доставлять все необходимое.

Оттуда мы ездили на разные выезды. Наше подразделение было конвоем для нашей бригады. Ребята из 1-го и 13-го батальонов очень круто воевали. А мы им помогали, сопровождали, привозили боеприпасы. Поначалу именно это было нашей работой.

После освобождения Славянска вся 95-ая базировалась в городе. Там, за долгое время, мы наконец увидели что такое кровать. Оттуда начали делать марши. Но если остальные бригады выезжали батальонами и менялись, то наша вышла и ни разу не менялась.

Мы объездили много чего. Когда наша бригада заезжала в Лисичанск, трупами там просто кишело. Этих убитых сепаратистов никто не убирал, жара была жуткая и вонь стояла невероятная.

Одно из самых запоминающихся мест для меня - это аэропорт. Мы заехали в Пески. Сначала была такая задача, что работает минометная группа, а ротные группы и взвода пехоты становятся на прикрытие. То есть, мы должны были отбивать в случае чего Пески или же ехать в аэропорт в виде поддержки. Но вышло все немного не так: у одной части группы задача какая была, так и осталась, а другой части надо было отправиться в аэропорт, потому что там не хватало людей. Вот так два месяца наш батальон пробыл в терминале, группы периодически менялись.

Наш взвод заезжал в аэропорт несколько раз. Крайний заезд из смешанных подразделений был в конце ноября, потом нас поменял 90-ый батальон. Главным правилом в терминале было оставаться спокойным и постоянно быть начеку. Потому что в любой момент могло прилететь.

Когда был день рождения Путина, они что дурные шли, толпами, словно мясо, потому что лупили мы по ним немало. Очень была видна разница между сепарами и профессионалами. Одно дело, когда видишь кого-то на расстоянии 300 метров, а другое 20-ти - и понимаешь, что это точно не шахтер какой-нибудь, а солдат.

Последние трое суток, с 30 по 1 декабря, были очень жесткие, потому что бои не прекращались. Спали тогда по часу, по два - не больше. На третьи сутки, после длительных боев, были уже никакие. Нас как раз приехал менять 90-ый батальон, а там такой шквал - враги «посыпали» нас изо всех сил. Тогда стало понятно, что прибывшие ребята были совсем не обстрелянные - это большая ошибка посылать в такое пекло новичков, нельзя кидать психологически и физически не готовых людей на такое.

После аэропорта нам дали отпуск, и в конце отпуска у меня был переломный период - я решал: возвращаться или нет. Мне постоянно везло на войне, но все время так быть не может. Я задумывался, а может быть хватит? Но позвонил мой командир, сказал, что он серьезно заболел и, чтоб я его заменил.

А в январе мы должны были уже готовиться к дембелю, возвращаться в Житомир. Но потом что-то поменялось, и несколько наших групп приготовили срочно на выезд. Мы отправились с нашей артой под Донецк, в поля, в район Авдеевки и Спартака. Сказали на три дня, а просидели там 23 дня. По нам вели огонь каждый день, а укрытий там нет. Первых две недели жили без окопов, потому что постоянно переезжали. Спали на снегу под БТРом, иногда на нем. Укрыться там негде было, если летит - просто лег и пережидаешь. Но нам там крупно везло, причем недели три подряд - у всех были только контузии.

После этих полей мы приехали в Славянск, грязные. Я голову долго отмывал.

Там начали заниматься писаниной - бумажной работой. Мне, в первую очередь, надо было зайти в медроту, записать все свои ранения и контузии. Многие ребята должны до этого дойти, что война - войной, но если у тебя есть какие-то последствия, надо не забывать, чтоб все было вписано в журналы - это документы и подтверждения того, что ты воевал.

Не успели прийти в себя, как нас срочно сняли снова и сказали, что нужно немедленно ехать в Логвиново, присоединиться к первому батальону, - там нехватка людей. Наша группа - это аж 7 человек и БТР. Мы приехали. Раззнакомились с ребятами, и ждали задачи. А числа 11-12 февраля наши войска начали массово уходить из Дебальцево. Причем, как для меня, они уходили бестолково - со светом посреди ночи.

Вражеская артиллерия начала бить по этой колонне и по нам заодно. Мы наблюдали, как дофига людей и техники уходят, и не понимали, что происходит - все убегают, а мы стоим. Мы должны были ночевать на перекрестке, где тогда занимали позицию, это въезд в село Луганское, но отошли. Сделали крюк, вышли в поле, там переночевали, чтоб обезопасить себя. И ждали указаний. К нам приехала пара человек из какого-то ближайшего полевого штаба и дали задание - ехать в Дебальцево. А нас 22 человека, 3 БТРа, мы смотрим на штабных и говорим, что это, конечно, классно, но почему оттуда столько техники ушло, мы ведь не слепые и видели это. А нам отвечают, что кто-то оттуда выходит, а вам надо идти вперед и зачищать: там-то сделать прорыв, там чтоб объединить людей и так далее.

Мы говорим, а мы что - бессмертные? Почему тысяча солдат уходит, а взвод десантников должен идти вперед? Но с «надо» не поспоришь. Мы должны были пройти в Дебальцево через полевые дороги, это как раз были 13,14,15 числа.

Дальше - встретиться с каким-то батальонами, их подразделения были разбиты, объединить их, удержать позиции и стоять там на обороне.

Ехали мы снизу медленно, а на возвышенностях периодически встречали вражеские танки, БМП, и нам повезло, что они просто не были повернуты в нашу сторону. Снимали координаты и передавали в штаб. Проехали в город, переночевали под мостами, на узловой станции. Там я зашел на какую-то вышку, а там сидят следователи, я решил с ними пообщаться, чтоб понять, что и как. А они перепуганные спрашивают, что им делать? Говорят, что привыкли с бумажками разбираться, максимум стреляли - это из пистолета по бутылкам. Я спросил:

- А кто вас сюда прислал?

- Ну вот прислали, потому что надо было.

- А что у вас есть?

- Автомат и 5 рожков.

На станции мы просидели ночь. За милицией, которая была на вышке, приехали, а замены не прислали. Мы сами заняли позицию. Оружия и БК у нас было полно. В этом плане у нас в бригаде проблем нет, наш комбат обеспечивал всем, чем нужно и в достаточном объеме.

Там же встретили 8 полк спецназа, их без техники отправили на зачистку. Я им сказал, что свой БТР не дам, потому что он у меня один остался. Оказалось, что они должны были нас сменить числа 15, но им поставили другие задачи. Мы охреневшие не понимали, что делать дальше. Оказывалось, что из тех, кто более менее подготовленный заходил в город, хотели выжать максимум. И генералам хочется сказать, что вы - мудаки, потому что давать бесконечные задания нельзя. Пацаны уставшие, они этого не понимают. И нельзя судить тех, которые скажут: «Та ну его нахрен, мы что самые рыжие без передышки воевать?»

Утром мы поехали в другую сторону города, там повоевали, отбили, заняли позиции.

Местные люди были, но мало. Они жили в подвалах. Половина - более менее адекватные. Некоторые посодействовали нам и дали ключи от квартиры, я объяснил, что мы сами вскрывать не хотим. Предупредил, что окон не останется, и чтоб забрали свои ценные вещи.

За эти несколько дней можно было офигеть, от того, что там творилось. Мы думали, что с ума сойдем от артиллерии. Она вообще не прекращала огонь. Лупили, как враги по нам, так и наши в ответ.

Повоевали нашей группировкой, выполнили задачу и узнали, что остаемся дальше, потому что никто нас менять не будет. Мне с группой сказали найти 8 полк спецназа и забрать у них раненых. Мы вернулись на узловую станцию и видим, что идет бой. Спрашиваем, где раненые. Нас отправили чуть-чуть не туда, и в нашу сторону прилетело 3 РПГ. Но раненых мы все равно нашли и забрали.

«Восьмерка» там держалась молодцами. А рядом недалеко, под заборами лежала рота Нацгвардии и тупо смотрела в какие-то кусты. Мы подъехали к ним на БТРе, и я спросил: «Что вы тут, пацаны, делаете? Там «восьмерка» воюет, их надо прикрыть - и тогда они пойдут вперед.» Поговорил с командиром, а он морозится, говорит, что не знают, как через ворота пройти. Мы проломали им БТРом ворота, а то они бы там так под заборами и пролежали, не зная что делать. Не понимаю, на хрена таки вояки нужны?

Пока везли раненых, проехали со стороны, где наши войска должны были стоять, а там уже почти никого не было. Я понял, что мы в принципе вообще чуть ли не одни остались в той части города. Поехали туда, где стояла 128-ая, а там тоже почти пусто, целая бригада исчезла. Я спросил у кого-то: «А где люди?» Мне начали что-то рассказывать, что они отошли, но вернутся. Я понял, что это все херня, что все ушли с концами.

Когда мы вернулись на свои позиции, нам сказали выйти из Дебальцево так же тихо, как мы туда зашли. Мы вышли по полевым дорогам. Причем было видно, что там уже кто-то выходил под обстрелами, - встречалась наша подбитая техника. Нам хотелось ее вытащить и забрать, но очень не хотелось рисковать собой. Пока выезжали, по нам пару раз снайпер бахнул. Мы быстро ушли, потому что искать его в лесу - бесполезно. Когда вышли, как нам потом рассказали, оказалось, что мы прошли по минному полю, даже не зная об этом. После ночевки, мы вернулись к ближайшему полевому штабу. Где нас опять хотели отправить в Дебальцево. Мы сказали, что над нами просто издеваются. Тогда поставили задачу взять Новогригорьевку. Мы удивились, потому что только вчера ее проезжали и там стояли наши. А оказалось, что село уже под сепарами.

Нас опять отсылали в кольцо, но что-то не получилось у танкистов Нацгвардии, с которыми мы должны были проводить эту операцию, и ее отменили. Вечером вызвали нашу группу, сказали, что надо будет пройтись пешком, занять высотки. Будут выходить люди, поэтому надо разведать дорогу и контролировать вражескую технику, если она будет наступать, чтоб давать координаты арте. А своим показывать куда ехать и держать коридор, чтоб они выходили. Нам сказали, что будет человек 100, а вышло полторы тысячи где-то.

Люди просто бежали. Там была такая паника из-за дебилов-командиров. Пусть они не обижаются. Потому что некоторые из них сбежали. Мы спрашивали у ребят, которых встречали, а кто у вас старший, а они говорили, что он ушел раньше.

Охрененный командир, я считаю. И солдаты оставались одни в панике.

А еще проблема в том, что например, чья-то мама позвонила, где-то там услышав, что все в котле, и пошло-поехало, от одного к другому. Все перепуганы и не знают, что делать. И этот «Слон-ФМ», так называемый - это целая беда.

В Дебальцево были тысячи солдат, и их всех сразу, понятно, что не выведешь, потому что обстреляют. Выводили частями, но когда человек стоит на посту и смотрит, что уходят люди, паникеры видят, что их бросают и начинают убегать, сами не зная куда. Бегут по непонятной дороге, половина бросает свою технику. Некоторые командиры просто не смогли сдержать, пацаны бежали по минным полям, по дорогам, которые обстреливаются, потому что не знали ту дорогу, по которой надо было идти. Именно поэтому было много погибших, из-за этого было много раненых.

А самая большая проблема, что между бригадами нет связи. Мы сидим, делаем им коридор, а они по нам стреляют. Лупашат, куда видят, по всем кустам, а мы в этих кустах сидим и говорим друг другу, что хочется просто встать, выйти и дать по морде. Мы часа полтора под этим обстрелом посидели, все, кто выходили по нам стреляли. Нам пришлось уйти с высоток, потому что нас бы свои же прибили. Мы ушли, чтоб остаться живыми. Но ушли реально в ж#пу: спустились, и начали ныкаться. Это было тоже жестко, но все равно отправляли нашим сигнальные ракеты, флаг повесили, то есть, себя выдавали, чтоб они пошли в нужную сторону. А еще пацаны бегали и таскали раненых.

После того, как целый день из города выходили люди, старшее командование этого сектора делает очередную «замечательную» вещь - говорит нам, что если будет атака из Дебальцево, вы ждете, окапываетесь и отбиваетесь. А нас всего 35 человек. Мы охренели в который раз: не спать которую ночь подряд. У многих пошли легкие обморожения. У всего моего взвода - контузии. Ребята уже были просто потерянные какие-то. Они могли еще воевать, вопрос, насколько качественно?

Вечерело, а мы продолжали сидеть. Смотрим в тепловизор - нас уже обходят враги. Техника едет и сейчас за нами замкнется круг. Понимали, что оставаться на месте в такой ситуации - это бред, и нам позволили отступать. Мы отошли и заняли оборону на другой позиции. Потом нас вызвали и отправили в Славянск ту группу людей, которые были с контузиями и ранениями. Меня в том числе - плечо воспалилось в суставе, я его до сих пор лечу.

Если подытожить, то ситуация в Дебальцево сложилась из-за того, что многие подымают панику. Из-за отсутствия связи. Потому что воюем как попало, по старинке. А еще ничего не меняется в принципе. Отмывание денег как было, так и есть. И я не могу понять, те, кто воруют, они когда-нибудь нажрутся, или нет?

У нас в прошлом году начала зарождаться нация, до этого большинство из нас не понимали, кто такие украинцы. Теперь есть этот росток и самое главное - это не просрать то, что есть сейчас. Надо обращать внимание на будущее, на то, как сейчас воспитываются дети. Мы зашли в свои школы посмотреть, что там происходит: классы ДПЮ, как были пустые, так и остались. Педагоги за свои бабки покупают плакаты. При мне учитель рассказал, что учебный автомат на время взял в другой школе, потому что есть и девочки и мальчики, которым сейчас это интересно. А еще я считаю, что нужно ввести урок здравого патриотизма.

Дело солдат - воевать там, но люди, которые находятся в тылу, они должны воевать здесь. Им не надо брать оружие, им наводить порядки, ломать эту систему. Сейчас самая большая проблема у украинцев - мы даже не знаем, что нам положено по конституции. А те, которые знают, устают бороться с бюрократией. Каждому из нас надо начинать с борьбы за свои права, не отступая, тогда все постепенно начнет меняться.

Информация о материале

Абитуриентам, студентам икурсантам гораздо удобнее оплатить «благотворительный взнос», чем учить экзаменационные предметы. Ипоэтому они, аособенно ихродители, меньше всего заинтересованы втом, чтобы эта система была сломана, аректор осужден.

Самым выдающимся событием этого месяца в юридической жизни страны стало, безусловно, уголовное преследование представителей высшего эшелона органов прокуратуры. Однако не стоит питать иллюзий, что наконец-то начались кардинальные изменения в деятельности правоохранительных органов: через два года все задержанные прокуроры будут оправданы, им вернут все изъятое имущество, по решению суда восстановят в занимаемых должностях, оплатят заработную плату за время вынужденного прогула, а в придачу за счет налогоплательщиков компенсируют моральный ущерб, нанесенный незаконным задержанием. Именно такой вывод можно сделать, внимательно изучив оправдательный приговор бывшему ректору Национального университета Государственной налоговой службы Украины Петру Мельнику, который 8 июля постановили судьи Ирпенского городского суда Киевской области Сергей Анипко, Андрей Микулин и Дмитрий Кухленко.

Если бы этот приговор прочел юрист, не знающий, что такое Украина и кто такой Мельник, он все равно догадался бы, что здешние судьи обленились до такой степени, что поручили писать его текст студентам-практикантам, а те, за неимением опыта, вместо изложения показаний фигурантов дела напихали в него фрагменты неотредактированных стенограмм судебных заседаний. Речь идет вот о чем. Когда в зале суда потерпевший, обвиняемый или свидетель дают объяснения, они могут говорить о чем угодно, в том числе и о том, что в огороде бузина, а в Киеве дядька, но судья своими замечаниями и вопросами направляет словесный поток в правильное русло. Поскольку в речи среди массы «воды» попадается немало ценной информации, полная стенограмма все равно подшивается к материалам уголовного производства. Только часть сказанного (но ни в коем случае не все подряд) должна попасть в текст приговора в виде краткого изложения показаний. Для этого судья берет распечатку стенограммы, подчеркивает все необходимое, вычеркивает все лишнее, а потом то, что имеет значение для принятия решения по делу, излагает в логической последовательности событий и фактов.

В данном же случае написанное в приговоре — настоящий сюжет для юмористической передачи «95-й квартал». Свидетель ни с того ни с сего перескакивает с темы на тему, по несколько раз пересказывает одно и то же, приводит факты, не несущие в себе никакой процессуальной нагрузки. Например, о том, что во время обыска в кабинете Мельника последний мог взглядом разорвать маленького несчастного следователя; что у него на столе стояла фотография лошади, а в тайной комнате для отдыха сидела молоденькая девушка, которую ректор называл своей землячкой. А еще подробно изложены воспоминания потерпевшего о том, как он целый день безуспешно звонил куме, чтобы сказать, что вызвал мастера для ремонта компьютера.

Но ближе к делу, то есть к персоне Петра Мельника. О подвигах этого полковника юстиции в отставке и члена Национального союза журналистов Украины можно написать многотомный приключенческо-психологический роман. Но мы сосредоточим внимание читателя на том, что в июле 2013 года настоящей причиной его ареста была не борьба с коррупцией, а грызня за лакомый кусок между молодыми членами Семьи Януковича и старой гвардией Партии регионов. Победили первые, хотя благодаря заступничеству тогдашнего премьера Азарова, в результате сложных и запутанных компромиссов, Мельнику дали время беспрепятственно бежать за границу.

У представителей новой власти было мало причин симпатизировать беглецу — особенно это касается народного депутата Ирины Геращенко, которую он когда-то упорно таскал по залу избирательной комиссии Обухова. Поэтому Мельник никогда не вернулся бы в страну, если бы весной 2014-го не получил определенные гарантии от ближайшего окружения тогдашнего главы государства Александра Турчинова. Иначе трудно объяснить тот факт, что сразу же после прибытия 1 апреля его посадили, но уже через месяц, 8 мая, выпустили под залог в 609 тысяч гривен.

Теперь вернемся к событиям двухлетней давности. В один день, 24 июля 2013 года, с интервалом в два часа к дежурному по Главному управлению по борьбе с организованной преступностью обратились два заявители, которые сообщили о том, что ректор налогового университета Петр Мельник требует у них деньги за вступление в это учебное заведение. Первый мужчина был далеко не студенческого возраста, имел за плечами ряд судимостей и ходатайствовал не за себя, а за свою крестницу, живущую в Житомирской области. Второй — молодой человек, 27 лет, имел в своем активе лишь один приговор Печерского районного суда, но, несмотря на это, очень хотел стать бакалавром правоведения. Из того, что оба они принесли с собой диктофоны с записями компрометирующих злоумышленника разговоров, а также учитывая указанные выше детали биографий, можно предположить, что они в свое время были привлечены к негласному сотрудничеству оперативно-розыскными подразделениями МВД, в чем, конечно, нет ничего постыдного.

Касательно первой ситуации: девушка из скромной семьи, успешно окончив школу, подала документы для поступления на обучение в пять разных вузов. В том числе и на отделение налогового университета в Ирпене — вдруг повезет. Однако в приемной комиссии ей сказали, что из этого ничего не выйдет, поскольку для поступления на этот факультет необходимо направление из органа налоговой службы по месту жительства, которого у нее нет. Это во-первых, а во-вторых, чтобы принять участие в конкурсе, необходимо было пройти внешнее независимое оценивание по меньшей мере по трем предметам: истории Украины, украинскому языку и литературе, а еще, на выбор, математике или иностранному языку. Поскольку девушка сдавала на ВНО историю, язык с литературой, биологию и химию, то ей здесь действительно ничего не светило. Впрочем, «пробивной» крестный из Киева убедил девушку и ее отца, чтобы она сдавала документы на заочное платное отделение, а он уже через свои связи устроит все так, что она будет учиться на дневном и бесплатном.

Забегая вперед, отметим, что в том же году девушка была зачислена в другое учреждение, сейчас успешно учится в Житомирском колледже культуры и искусств на факультете библиотечного дела и при этом совсем не жалеет, что у нее не сложилась карьера налогового милиционера. А тогда ее крестный таки попал на прием к Мельнику и поинтересовался, нельзя ли устроить так, чтобы она была зачислена на дневное милицейское отделение, если не сразу, то со следующего семестра, или хотя бы через год обучения на заочном. Все нюансы этого разговора с использованием специфического арго пересказывать смысла нет, но сошлись они на том, что ректор дал ему банковские реквизиты ООО «Ирпенская финансово-юридическая академия», куда надо было перечислить в качестве благотворительного взноса 5 тысяч долларов, а дальше, мол, «время покажет».

Владельцем ООО «Ирпенская ФЮА» на тот момент был отец бывшей жены Петра Мельника. О деятельности этой фирмы можно написать отдельный роман, так же, как и о деятельности другой аналогичной структуры под названием ООО «Межрегиональная финансово-юридическая академия», принадлежавшей уже самой его бывшей жене. Сейчас правоохранительные органы, расследуя уголовное производство, открытое по ст. 191 Уголовного кодекса Украины, пытаются выяснить, с какой такой радости абитуриенты, студенты, курсанты и их родители систематически перечисляли этим «Рогами и копытам» немалые средства. Поэтому прежде чем браться за перо, подождем, пока их труды будут изложены в следующем оправдательном приговоре.

Пока же вернемся к самоотверженному крестному, который, получив от Мельника бумажку с реквизитами, быстрее ветра помчался к зданию на улице Багговутовской, 2 в Киеве, где был расположен офис ГУБОП МВД. Там он встретился с еще одним заявителем, тем самым 27-летним молодым человеком, которому вздумалось поступить на дневное отделение юридического факультета того же университета на специальность «Правоведение». Но в приемной комиссии ему объяснили, что он не подходит по возрасту, в связи с чем тот пошел выяснять этот вопрос на прием к ректору. Мельник немного пошутил по поводу того, что такой здоровый лоб будет сидеть за партой с детьми, и посоветовал поступать на заочное отделение. А если он окажет академии благотворительную помощь в сумме 10 тысяч долларов, то ректор лично проконтролирует, чтобы по итогам конкурса его туда зачислили. С этим радостным для сыщиков сообщением молодой человек и примчался к дежурному по ГУБОП.

На основании подготовленных его сотрудниками материалов прокурор отдела процессуального руководства и поддержки государственного обвинения по уголовным процессам о коррупционных преступлениях Генеральной прокуратуры Украины 26 июля 2013 года принял тайное постановление о проведении контроля за совершением преступления. Согласно ему, для получения доказательств преступной деятельности ректора НУГНС Мельника было решено провести специальный следственный эксперимент: осуществить передачу денег с применением специальных имитационных средств в виде заранее идентифицированных денежных купюр. Проще говоря, в Департаменте финансового обеспечения и бухгалтерского учета МВД Украины взяли, исходя из тогдашнего курса, 40 тысяч гривен, что примерно соответствовало 5 тысячам долларов, для крестного, и 80 тысяч гривен — для молодого человека. Первый через банк перечислил их на счет Ирпенского ФЮА в «Брокбизнесбанке», другому выдали наличные, при этом купюры были обработаны специальным химическим красителем под названием «Светлячок-М».

Согласно договоренностям с Мельником, передача квитанции и наличных денег была назначена на 27 июля 2013 года. Накануне этой даты, по просьбе оперативников, следственный судья Печерского районного суда Киева Вита Бортницкая издала постановления о проведении личного обыска ректора, а также о проведении обыска его служебного кабинета. На всякий случай к проведению операции привлекли заместителя начальника Главного управления Министерства доходов и сборов Украины и еще ряд его сотрудников. Кстати, среди выходцев из ГУБОП МВД, которых в свое время послали на усиление смежного ведомства.

Таким образом, подготовка была проведена очень тщательно и основные события прошли без существенных отклонений от плана. В этот день Мельник проводил личный прием, первым к нему зашел крестный и передал квитанцию о перечислении 40 тысяч гривен, которую ректор положил в свой портфель. Через некоторое время зашел молодой человек, от которого Мельник получил 80 тысяч гривен наличными, их он тоже положил в тот же портфель. После этого он записал в блокнот фамилию молодого посетителя, затем при нем вызвал женщину — члена приемной комиссии и велел ей проконтролировать его зачисление. Уже когда эти оба вышли, в кабинет вошли сотрудники милиции.

Следует отдать должное, сотрудник ГУВБ Миндоходов дал ректору шанс выйти с честью из этой ситуации, спросив, не передавал ли ему кто-нибудь в течение последних пяти минут какую-нибудь неправомерную выгоду. Тот ответил, что нет, после чего следователь Главного следственного управления МВД Украины начал зачитывать ему постановление об обысках. Здесь и произошел инцидент, в результате которого Мельник потерял лицо. Когда зачитывался текст, он вдруг открыл портфель и бросил на пол только что полученные пачки денег, крича при этом, что их ему подбросили. Произошла потасовка, гораздо серьезнее той, которую он устроил с Ириной Геращенко в Обухове, поэтому по ее завершении оперативники, чтобы угомонить крупного мужчину, вынуждены были надеть на него наручники. И когда задержанный увидел, что все его действия были тщательно зафиксированы на видеокамеру, начал кричать совсем другое, а именно, что все эти деньги — это средства академии, полученные в результате благотворительных взносов.

В ходе обыска из портфеля было изъято около 35 тысяч долларов, происхождение которых так и не удалось установить. Как заверил Мельник, это его личные средства, которые он собирался потратить на ремонт дома. Помимо денег, в этом же портфеле оперативники нашли около сотни бумажек, на которых были распечатаны банковские реквизиты Ирпенской и Межрегиональной финансово-юридических академий, и еще с десяток квитанций об уплате многотысячных сумм на счета указанных ООО.

По итогам событий 27 июля 2013 года Мельник был привлечен к ответственности по ч. 4 ст. 368 Уголовного кодекса Украины, где речь идет о получении неправомерной выгоды в особо крупном размере должностным лицом, занимающим особо ответственное положение. Однако Ирпенский суд почти все более или менее существенные доказательства признал недопустимыми, в связи с чем исключил их из перечня доказательств. А потом, когда в доказательной базе не осталось камня на камне, признал подсудимого невиновным, оправдал его, а уголовное производство по его обвинению закрыл.

Проверять законность такого решения есть кому, поскольку для этого налогоплательщики содержат штат аж трех учреждений: Апелляционного суда Киева, Высшего специализированного суда Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел и Верховного суда Украины. Поэтому остановимся лишь на некоторых моментах, которые могут представлять интерес не только для профессиональных юристов, но и для писателей-юмористов.

По первому эпизоду с крестным отцом, который не давал Мельнику деньги, а перечислил их подставной фирме, ирпенские судьи справедливо привели отрывок из постановления пленума Верховного суда Украины от 26 апреля 2002 года «О судебной практике по делам о взяточничестве». Там, в частности, сказано, что состав преступления, предусмотренного ст. 368 УК Украины, предусмотрен не только тогда, когда должностное лицо получило незаконную выгоду для себя лично, но и тогда, когда оно сделало это в интересах близких ему лиц (родственников, знакомых и т. д.). При этом не имеет значения, как фактически был использован предмет взятки.

Вместе с тем, авторы приговора пришли к удивительному выводу, что Мельник формально не имел никакого отношения к ООО «Ирпенская финансово-юридическая академия». Кроме того, по их мнению, стороной обвинения не было предоставлено каких-либо доказательств того, что Мельник действовал или мог действовать в интересах ООО «Ирпенская финансово-юридическая академия» или в интересах ее владельца, то есть своего тестя. Мало того, в тексте вердикта сказано, что стороной обвинения не было представлено доказательств о наличии каких-либо родственных, деловых или дружеских связей Мельника со своим тестем, даже не было предоставлено каких-либо доказательств его знакомства с ним.

То есть надо понимать так: судьи не исключают, что Мельник знаком со своим тестем и поддерживает с ним какие-то связи, но поскольку следователи не привели доказательств такого знакомства и таких связей, этот пункт обвинения надо умножить на ноль.

Другой перл ирпенских судей также стоит процитировать дословно: «Стороной обвинения не было доказано то, что Мельник П. В., находясь в должности ректора Национального университета государственной налоговой службы Украины и одновременно председателя приемной комиссии указанного учебного заведения, каким-то образом мог, используя свое служебное положение, влиять на решения приемной комиссии по зачислению абитуриента на 1 курс заочной формы обучения по направлению «Правоведение».

Это при том, что сторона обвинения в обвинительном акте привела выдержку из устава НУГНСУ, где черным по белому написано, что Мельник П. В. как ректор Национального университета государственной налоговой службы Украины осуществлял непосредственное управление его деятельностью и имел полномочия решать вопросы деятельности учебного заведения, определять функциональные обязанности работников, принимать и увольнять с работы сотрудников университета и формировать контингент лиц, обучающихся в нем. В народе в таких случаях говорят: «Ты ему хоть плюй в лицо — все Божья роса».

Еще хотелось бы остановиться на моменте, связанном с тайным постановлением прокурора, о котором уже говорилось выше, но здесь читателю надо набраться терпения, чтобы увидеть воочию степень словоблудия отечественных служителей Фемиды.

Итак, прокурор «коррупционного» отдела ГПУ издал постановление о проведении контроля за совершением преступления в форме специального следственного эксперимента с применением имитационных средств в виде денежных купюр. Но Ирпенский суд признал этот документ недостоверным, исходя из следующего. В мотивировочной части постановления указано: «Имеющиеся в материалах уголовного производства доказательства, а именно обстоятельства, зафиксированные в протоколах допроса потерпевших, свидетельствуют об отсутствии провокации преступления». Однако, по мнению судей, обстоятельства могут быть установлены только путем исследования комплекса фактических данных, устанавливающих наличие или отсутствие этих обстоятельств. Таким образом, в протоколах процессуальных действий, таких, как допрос потерпевших, могут быть зафиксированы только фактические данные об определенных обстоятельствах, предоставленные допрашиваемым лицом. Поэтому прокурором в своем решении о проведении контроля за совершением преступления не были изложены обстоятельства, свидетельствующие об отсутствии во время негласного следственного действия провоцирования лица на совершение преступления, а изложены только формальные, т. е. немотивированные, без надлежащего обоснования, ссылки на отсутствие провоцирования.

В свободном переводе на человеческий язык это звучит примерно так. Разоблачение чиновника в получении взятки и провокация взятки по своему внутреннему содержанию является практически одним и тем же. Хотя первое формально считается благородным деянием в интересах общества, а второе — уголовно наказуемым преступлением. Чтобы отличить одно от второго, нужно, чтобы во время разоблачения взяточника «тютелька в тютельку» были соблюдены все требования Уголовного процессуального кодекса, Закона Украины «Об оперативно-розыскной деятельности», а также ряда тайных инструкций и наставлений. Если хоть одна буква или одна запятая не совпадут, это уже может стать основанием для привлечения организаторов оперативной комбинации к уголовной ответственности за провокацию взятки. Правда, на практике до таких крайностей еще не доходило, зато сплошь и рядом подобное несоответствие используется судьями для того, чтобы забраковать полученные доказательства и освободить взяточника от преследования. В этом случае вместо словосочетания «фактические данные» было использовано слово «обстоятельства». В результате Мельник официально признан белым и пушистым.

Через два дня после объявления приговора в помещении Ирпенского городского суда состоялся брифинг председательствующего на мельниковском процессе судьи Сергея Анипко, который отметил, что ни одним доказательствам преимущество не предоставлялось, поскольку все доказательства для суда одинаковы и были тщательно изучены. Однако это заявление — лишь фиговый листок, которым Фемида тщетно пытается прикрыть свой стыд.

Вообще-то отечественные судьи не очень любят устраивать пресс-конференции по итогам судебного процесса, но на этот раз сделали исключение из правил. Понимали, что оправдательный приговор вызовет волну возмущения, но вместе с тем знали, что она быстро успокоится. Генеральный прокурор не уведомит о подозрении в постановлении заведомо неправосудного решения, Высший совет юстиции не поставит вопрос об увольнении с должности судьи за нарушение присяги, а общественные активисты не будут жечь шины под дверью суда и запихивать судей в контейнеры для мусора.

В этом случае дело не в судьях и даже не в персоне самого Петра Мельника, а в системе работы налоговых органов Украины, которая пока, к сожалению, вполне устраивает большую часть общества. Ни для кого не секрет, что среднестатистическому предпринимателю выгоднее дать взятку налоговому инспектору, чем платить все налоги. Так же прокурору выгоднее взимать дань с налоговых взяточников, чем заниматься их уголовным преследованием. Такая же схема действует и в системе налогового ведомственного образования: абитуриентам, студентам и курсантам гораздо удобнее оплатить «благотворительный взнос», чем учить экзаменационные предметы. Именно поэтому они, а особенно их родители, меньше всего заинтересованы в том, чтобы эта система была сломана, а ректор осужден.

Следует самим себе признаться, что коррупция растет не сверху, а снизу, а ее истоки находятся в гуще народной. Именно поэтому не стоит слишком увлекаться волюнтаристскими прожектами преображения мира — лучше воспринимать его таким, какой он есть.

Информация о материале

За останні півтора року було зроблено кілька спроб побороти олігархів у секторі відновлюваної енергетики. Мета була більше ніж благородна: аби «зелена» генерація перетворилася на звичайну галузь, а не на джерело отримання надприбутків для обраних. Проте ці спроби виявилися непереконливими. Один з прикладів - законопроект 2010-д.

Андрій Клюєв, що володіє найбільшими «сонячними» станціями на території «материкової» України хоча і не знаходиться в Україні, але продовжує отримувати від держави величезні кошти.

Є і прогрес. Завдяки законопроекту пролобіювали свої інтереси інші виробники.

Пограбувати олігархів

Зміни у секторі відновлюваної енергетики після революції прикривають красивими гаслами: боротьбою з олігархами або піклуванням про тарифи для населення.

Причина проста: галузь довго знаходилася під опікою українських олігархів.

Малися на увазі перш за все Андрій Клюєв з його «сонячними» станціями (через структури Activ Solar) та Рінат Ахметов з його «вітрогенераторами» (через ДТЕК).

За часів Віктора Януковича, саме в їх інтересах встановлювалися високі закупівельні тарифи та ухвалювалися закони.

Коли основні проекти запрацювали, була спроба «зачинити хвіртку». До закону «Про електроенергетику» внесли зміни про «місцеву складову» - обов'язковий мінімальний обсяг вітчизняного обладнання для електростанцій, - які значно ускладнювали і навіть унеможливлювали реалізацію проектів.

Після зміни складу фаворитів-олігархів були спроби змінити стан речей для відновлюваної енергетики. Приблизно так експерти оцінювали проект закону «Про внесення змін до деяких законів України щодо забезпечення конкурентних умов виробництва електроенергії з альтернативних джерел енергії».

Перша версія документа за номером 2010 була подана до Верховної Ради ще 3 лютого 2015 року.

Паралельно велася показова «боротьба з олігархами «підручними засобами. З вересня 2014 року «зелений» тариф не переглядався. Саме на цей період припала девальвація гривні. У січні було прийнято рішення про зниження тарифу на 20% для сонячних електростанцій і на 10% - для всіх інших.

А 27 лютого НКРКП прийняла рішення про директивне урізання «зеленого» тарифу: на 55% - для сонячних електростанцій і на 50% - для інших видів «зелених» станцій. Про це рішення стало відомо менше, ніж за тиждень. У той період комісія мала багато причин для прийняття відповідного рішення.

Дискусія навколо законопроекту була складною. Представники НКРЕКП транслювали прогнози зростання тарифів для населення «у два-три рази». Вони відверто демонізували всю «зелену» енергетику.

«Будьмо чесні: таку гарну прибутковість «зеленому» бізнесу оплатять звичайні споживачі. Існуючий графік росту цін на струм не задовольнить апетити «зелених», значить, в недалекому майбутньому тарифи знову доведеться переглядати», - писав тодішній член НКРЕКП Андрій Герус.

Прихильники законопроекту пояснювали, що навантаження не позначиться на приватних споживачах, а буде розподілене між юридичними особами та промисловими споживачами.

За словами одного з народних депутатів, у ході обговорення запропонованих у першій версії документа норм представники НКРЕКП не погоджувалися на підвищення тарифів для деяких видів генерації.

Вже у травні мова йшла про те, що від стартового документа не залишилося нічого. Остання модифікація акта - 2010-д - з'явилася 19 травня 2015 року. Ця ж версія була прийнята 4 червня 2015 року.

Переможна зрада

Найбільш одіозним власником «зеленої» енергетики, проти якого точаться всі публічні війни, є Андрій Клюєв. Його часто ототожнюють з «сонячною» енергетикою як такою.

Піар-протистояння Генпрокуратури із братом олігарха Сергієм Клюєвим не заважає йому вести бізнес. За оцінками деяких експертів, навіть після втрати АРК контрольована ним група компаній Activ Solar та афільовані структури отримують 45% «зелених» грошей.

Прийнятий закон дещо послабляє позиції Клюєва, адже знижує високу планку тарифів для сонячних електростанцій.

«З 1 липня 2015 року знижується «зелений» тариф для сонячних електростанцій промислового призначення до 0,17 євро за кВт-год. Для СЕС, побудованих у 2016 році, «зелений» тариф становитиме 0,16 євро, у 2017-2019 роках - 0,15 євро.

Цей показник удвічі перевищує середньоєвропейський тариф, отже, ринок сонячної енергетики в Україні збереже свою актуальність.

Також закон тимчасово, до 1 січня 2017 року, знижує «зелений» тариф для СЕС потужністю понад 10 МВт, які були введені в експлуатацію до 1 липня 2015 року», - йдеться у коментарі юридичної фірми Asters.

Таким чином, головному «винуватцеві» (станції Клюєва введені в експлуатацію до 1 липня 2015 року, і їх встановлена потужність вища за 10 МВт) таки знизили тариф. Проте це «обрізання» не є настільки болісним, як здається.

«Обмежений тариф буде діяти лише до 1 січня 2017 року, а потім повернеться до попереднього рівня - близько 47 євроцентів за кВт-год. Власники таких СЕС втратять всього 8-10% загального доходу, сформованого цими СЕС за період дії «зеленого» тарифу - до 2030 року», - вважає експерт з питань зміни клімату, голова наглядової ради Фонду цільових екологічних інвестицій Олексій Хабатюк.

За його словами, влив на роздрібну ціну електроенергії для юридичних осіб протягом цих півтора року незначний - до 1%. Загалом це виглядає дивно і наводить на думку, що хтось отримав чи отримає гарний бонус за такий варіант.

Як вважає керуючий партнер консалтингової компанії Imepower Юрій Кубрушко, таке суттєве пом'якшення стало можливим завдяки втручанню голови комітету Верховної Ради з питань паливно-енергетичного комплексу Миколи Мартиненка. Раніше йшлося про пониження тарифу не на півтора року, а до 2030 року.

Також виникли проблеми з підписанням закону головою парламенту. В цілому законопроект був прийнятий 4 червня. Потім до нього повинні були внести правку, яку проголосували тільки наприкінці червня.

Акт повинен був набрати чинності 1 липня, а президент підписав документ тільки 14 липня. За оцінками Хабатюка, кожен день затримки в набранні чинності законом коштував українським споживачам близько 10 млн грн.

«Вітрове» поліпшення

Є у новому законі і позитив. Він змінює систему «місцевої складової». Ці положення були прийняти саме тоді, коли на ринку «зачиняли хвіртку». Виконати і вирахувати цей показник було дуже складно, тому вимоги використання українського обладнання сприймали як навмисну перешкоду виходу на ринок.

«Правило «місцевої складової» скасовується. Замість нього вводиться надбавка до «зеленого» тарифу при використанні вітчизняного обладнання: 5% при локалізації 30%, або 10% при локалізації 50%», - зазначають в юридичній компанії Asters.

«Цю норму лобіювали «Вітропарки України» заради свого заводу в Краматорську. Використання місцевого обладнання малоймовірне для нормальних девелоперів та інвесторів, якщо вони будуть залучати кредити. Банки будуть фінансувати тільки перевірене обладнання, яке себе зарекомендувало», - вважає Кубрушко.

Ця компанія керує п'ятьма вітропарками загальною потужністю 200 МВт та виробляє вітротурбіни на заводі у Краматорську. Фірму пов'язують з колишнім главою Донецької ОДА Анатолієм Близнюком. Вийшло, що і обмеження зняли, і добрим людям допомогли.

Вже після прийняття закону Окружний адміністративний суд Києва визнав «надзвичайну» постанову НКРЕКП від 27 лютого 2015 року недійсною за позовом компаній Ахметова і Близнюка «Вінд пауер», «Вітряний парк «Новоазовський», «Вітряний парк «Очаківський», «Вітроенергопром», «Вітряний парк «Краснодонський» та «Вітряний парк «Лутугинський».

Також суд зобов'язав перерахувати тарифи компаніям-позивачам. Це прецедент, яким можуть скористатися інші учасники ринку.

Загалом ситуація з відновлюваною енергетикою залишається невизначеною. Орієнтирів нема, пріоритетів також. Єдине, на що сподіваються гравці ринку, що цей компромісний документ проіснує хоча б три-п'ять років.

НКРЕКП у даній ситуації відіграє не роль не стільки регулятора, скільки охоронця. Раніше новим учасникам закривали вихід на ринок «місцевою складовою». Тепер комісія захищає гроші енергоринку, щоб переорієнтувати їх на модернізацію «Укренерго» трансформаторами російського бізнесмена Костянтина Григоришина.

З урахуванням повної підконтрольності комісії президенту і відсутністю розмов про закон стосовно НКРЕКП це цілком логічно. При цьому фаворити минулої влади непогано почуваються навіть в розшуку та вигнанні.

Информация о материале

В чем разница между заемщиками и вкладчиками? Странный вопрос, скажете вы. Однако на «финансовом майдане», где стояли и те, и другие, в центре внимания всегда были заемщики. А после того, как Верховная Рада своим решением о реструктуризации валютных кредитов взорвала социальные сети, появились призывы политиков не сталкивать лбами одних с другими. Но разве в этом проблема?

Заемщики берут чужие деньги, на время, а отдают свои, кровные, с непомерными, неподъемными процентами. Они — жертвы. Другое дело вкладчики. Они отдают свои, кои в избытке, а берут — чужие. А потому никакого сочувствия, да и особого внимания не стоят. Они — лохи. Или, что еще хуже, — мошенники.

«У нас постоянно пытаются украсть деньги», — сказал в одном из своих интервью директор-распорядитель Фонда гарантирования вкладов физических лиц (ФГВФЛ) Константин Ворушилин. Неудивительно, что после таких слов люди пишут в социальных сетях: «Снимите меня с петли»…

На самом же деле корень этой проблемы куда глубже, а истинные ее виновники — вовсе не вкладчики банков (за исключением той части крупнейших держателей депозитов, которая шла на риски осознанно и традиционно успевает забрать свое из начавшего тонуть банка). Ключевая проблема возникает намного раньше, еще когда в Национальном банке оказываются сначала не в состоянии обеспечить надлежащий надзор за финучреждениями, а впоследствии — своевременную передачу проблемных «пациентов» в ведение временной администрации, банально нарушая и попирая закон. В итоге ситуация зависает на многие месяцы, в течение которых вкладчики не могут забрать свои сбережения даже за истекшими договорами (в нарушение их конституционных прав). Зато из банков вовсю выводятся последние живые активы (и никакие кураторы не способны обеспечить контроль над ситуацией). Потом правоохранители беспомощно разводят руками, горе-чиновники и жулики-банкиры остаются безнаказанными, а вот вкладчики вынуждены не только оплачивать весь этот «банкет», но еще и унижаться в поисках снисхождения в госинстанциях для возврата своих же денег.

Фонд не гарантирует

От руководства Фонда гарантирования вкладов физлиц неоднократно звучали заявления, что в условиях нынешнего кризиса обеспечение гарантий вкладчикам и восстановление доверия к банковскому сектору — это на сегодняшний день вопросы национальной безопасности. На деле же сотни тысяч людей, попавших под «защиту» фонда из-за банкротства банков по экономическим и политическим причинам, оказались фактически в ловушке. Тысячам вкладчиков законную компенсацию приходится выбивать, создавая союзы, сообщества, инициативные группы, устраивая митинги под стенами Верховной Рады, Кабмина и администрации президента. Если люди сегодня массово не выходят на улицу и не жгут шины, то это вовсе не означает, что горстка протестующих под госучреждениями — это обязательно кем-то проплаченные акции. Ненависть, злость, отчаяние, желание взять в руки автомат — вот что испытывают те, кто столкнулся с государственной системой, призванной обеспечить защищенность вкладов. Неужели чиновникам хочется дождаться настоящей массовости подобных протестных акций? Неужели не видно, что подобная практика уже привела к тотальной потере доверия граждан к банковской системе? Ведь для многих из них очистка банковского сектора превратилась в очистку их карманов.

То, что и банковский надзор НБУ, и система гарантирования вкладов в нашей стране не работают на заявленные законом цели, видят не только вкладчики. 3 июля 2015 г. пленум Верховного суда Украины постановил обратиться в Конституционный суд с представлением о соответствии Закона Украины «О системе гарантирования вкладов физических лиц» нормам Конституции. ВСУ согласился с коллегией судей Высшего административного суда Украины, рассмотревшей дело по иску вкладчиков банка «Таврика», что на практике цели закона (а это защита прав и законных интересов вкладчиков, укрепление доверия к банковской системе, стимулирование привлечения в нее средств) не работают. Закон ставит граждан в неравные условия при возмещении депозитных средств. Но, и это еще хуже, лишает их права собственности, что противоречит нормам Конституции.

Речь в данном случае идет в основном о сбережениях свыше 200 тыс. грн. Их возмещение, как известно, фондом не гарантируется. По закону вкладчики свыше этой суммы могут рассчитывать на компенсацию за счет продажи имущества банка, но лишь в четвертую очередь, после того, как свое получит государственный Фонд гарантирования вкладов.

Но проблема еще и в том, что наша держава в лице НБУ не гарантирует защищенность, а в лице ФГВФЛ — возврат вкладов и в пределах до 200 тыс. На самом деле 100-процентная гарантия — фикция. Так, валютные депозиты возвращают в гривнях по курсу НБУ на момент ввода в банк временной администрации. А выплачивать начинают спустя несколько месяцев, когда от прежнего курса может не остаться и следа. И вкладчик на руки зачастую получает в разы меньшую сумму. К примеру, долларовые вклады клиентам «ВиЭйБи банка» фонд пересчитал по курсу 15,14 грн/долл. А выплачивать начал, когда официальный курс гривни к доллару перевалил за 28, а коммерческий — был еще выше. Вкладчикам «Имексбанка» — по 15,81 грн/долл. Правда, есть перекосы и в другую сторону. К примеру, вкладчикам банка «Стандарт» долларовые сбережения возвращают сегодня по курсу 27,3, банка «Киев» — по 28,29 грн/долл. То есть кому как повезет. Скажем, вкладчикам самого крупного «Дельта банка» долларовые вклады пересчитали по курсу 26,8, а в евро — по 30,1, но до конца выплат далеко, а курс ползет вверх. При этом счета десятков тысяч вкладчиков заблокированы, и когда по ним начнутся выплаты, неизвестно.

Система гарантирования вкладов становится все больше похожей на лотерею. Причем вкладчика не только ждет «выигрыш» в виде его же собственных сбережений, но и может угрожать уголовная ответственность.

Вместо вклада — уголовная ответственность

Первые банкротства банков показали, что спасение сбережений вкладчиков — дело рук самих вкладчиков. А поэтому массовый характер приобрело такое явление, как дробление вкладов. То есть переброска в пределах одного банка части сбережений, превышающих 200 тыс. (в том числе из-за скачка курса гривни к доллару), на счета родственников. В случае признания банка неплатежеспособным они наравне со всеми могут претендовать на возмещение средств. Законом такие операции не запрещены. Правительство своим законопроектом №2045-а попыталось запретить возмещение средств по вкладам, открытым в результате дробления. Но под натиском перепуганных вкладчиков, которые не верят, что в нашей стране закон обратной силы не имеет, эта норма не прошла. Зато прошла норма, позволяющая признавать такие договора ничтожными. Но для их выявления фонду еще предстоит разработать порядок. Хотя до этого он обходился и без него.

Дробление вкладов — это действительно увеличение нагрузки на ФГВФЛ. А потому чиновники с самого начала повального банкротства банков под предлогом выявленных в этом вопросе злоупотреблений стали искать способы прикрыть законную лазейку, притягивая за уши то одну, то другую статью для признания депозитных договоров ничтожными, а действий вкладчиков — мошенническими. «Вступив в преступный сговор с сотрудниками банка с целью завладения деньгами фонда», — вот формулировки из судебных исков против вкладчиков. И только после того, как суды стали выносить решения в пользу граждан, риторика изменилась.

Руководство ФГВФЛ стало говорить о законном и незаконном дроблении, о здравом смысле, видеть разницу между физлицами и юрлицами, открывавшими счета на своих сотрудников или подставных лиц, между миллионерами и середнячками, чьи сбережения перестали вписываться в гарантированную государством сумму из-за резкой девальвации гривни.

Но заявления и действия — это две большие разницы. Так, комментируя в СМИ ситуацию с блокированием счетов в «Дельта банке», руководство ФГВФЛ заявило, что специалисты, мол, разберутся, кто, как и с какой целью дробил вклады: ночью или днем, перед самым заходом временной администрации или гораздо раньше, со злым умыслом или без него, с целью обокрасть фонд или по иным объективным причинам. Но, увы. Счета почти 18 тыс. вкладчиков «Дельты» остаются заблокированными, хотя с момента введения временной администрации прошло уже пять месяцев (она введена в банк на полгода и может быть продлена еще на один месяц). При этом в «черный» или «серый» список попали не только новые счета, но и старые, открытые задолго до признания «Дельты» проблемным банком.

Как правило, в такой ситуации вкладчики не могут достучаться до временного администратора. На их запросы приходят стандартные ответы: «операции касательно выплат временно ограничены», «уполномоченное лицо имеет право». Попасть же на прием к этому лицу нереально. Запись, как правило, закрывается до окончания работы временной администрации. В итоге вкладчик оказывается в информационном вакууме. Чиновник становится главным и недоступным лицом, которое решает, кому платить, а кому — нет. А там, где субъективизм, где правит бал не закон, а какое-то лицо, там коррупция, взятки и откаты. Они процветали в банках до временной администрации. Не хотелось бы верить, что и во время нее. Между тем уже было заявление сотрудников ФГВФЛ, что мошенники за вознаграждение обещают вкладчикам вернуть их сбережения. Мол, вы им не верьте.

Тайные запреты НБУ. Или кто виноват?

Отказ фонда выплачивать компенсацию по «дробленным» вкладам имеет свою подоплеку. Основой для признания договоров ничтожными служат постановления НБУ об отнесении того или иного банка к категории проблемных. Как правило, в них содержится запрет на открытие новых депозитных и текущих счетов и ряд других операций, увеличивающих гарантированные суммы возмещений.

Чтобы понять эту кухню, возьмем все тот же «Дельта банк», самый крупный из неплатежеспособных, ставший настоящим испытанием для фонда. Постановление о признании его проблемным было принято 30 октября 2014 г. По законодательству, этот документ — банковская тайна. Судя по информации комитета вкладчиков «Дельты», о постановлении несколько месяцев не знали даже руководители отделений банка (по крайней мере, формально), не говоря уже о вкладчиках. Поскольку ограничения регулятора распространяются не только на пассивы, но и на активы проблемного банка, то нетрудно догадаться, почему руководству «Дельты» было выгодно скрывать циркуляр регулятора. К слову, ZN.UA подробно описывало, как из банка выводились активы. На днях Генпрокуратура подтвердила наличие гигантских злоупотреблений. В ходе расследования о разворовывании служебными лицами «Дельты» и НБУ рефинансирования на сумму около 10 млрд грн установлено, что часть этих средств банк потратил на покупку 535,3 млн долл., которые затем перечислил за рубеж в интересах 12 компаний, связанных между собой и с «Дельтой».

В этой ситуации уже начинающий набивать оскомину вопрос: «А куда же все-таки смотрели куратор Нацбанка, его надзор и руководство?» становится риторическим. Но что касается запретов в отношении открытия новых счетов, то уже умывший липкие руки и снявший с себя ответственность регулятор дает четкий ответ на запросы вкладчиков. Вот цитата: «Нормами действующего законодательства Украины и нормативно-правовыми актами Нацбанка не предусмотрено ограничений для вкладчиков банков по распоряжению ими средствами, размещенными на счетах в банках, отнесенных к категории проблемных, кроме тех, что предусмотрены постановлением НБУ «О регулировании ситуации на денежно-кредитном и валютном рынках Украины». Иными словами, вкладчики проблемного банка имели право распоряжаться своими средствами.

Надо сказать, что «Дельта банк» в этот период открыто пытался привлекать новые вклады, объявлял о новых депозитных акциях и даже в ряде отделений выдавал валюту. Правда, за 10–15% «отката». «Мзда» официально вносилась в кассу банка как платеж за добровольно-принудительное страхование жизни и имущества вкладчика. При этом на сайте банка и в СМИ размещались публикации о докапитализации учреждения акционерами, возобновлении выплат с января 2015 г. Сама глава НБУ Валерия Гонтарева давала обнадеживающие комментарии о судьбе «Дельта банка», который Нацбанк отнес к разряду системных со всеми вытекающими положительными для вкладчиков последствиями. В результате всех этих заявлений люди стали кто переоформлять свои вклады на новые сроки, кто перебрасывать часть своих сбережений на счета родственников, чтобы затем побыстрее забрать их из банка или в случае провала с капитализацией или национализацией вернуть их через фонд.

Как видим, в результате проводимой Национальным банком политики вкладчики вначале попали в банковский капкан, а потом в ловушку фонда, который, манипулируя законодательством и тайными постановлениями регулятора, ищет любые зацепки, чтобы не возмещать вклады.

16 июля Верховная Рада внесла изменения в ряд законов для усовершенствования системы гарантирования вкладов. Однако они не снимают проблем, накопившихся за последнее время во взаимоотношениях ФГВФЛ с вкладчиками. Не решают вопросы, поднятые Верховным судом Украины относительно конституционности ряда норм закона о системе гарантирования вкладов. Сегодня можно сколько угодно не соглашаться с позицией судей ВСУ и даже говорить о новом витке панических настроений среди вкладчиков, но то, что государственная система на практике и не обеспечивает защищенность, и не гарантирует гражданину возврат его средств — прискорбная данность нынешней украинской действительности. Так откуда взяться доверию к банкам даже после завершения их «очистки»?

* * *

ZN.UA направило руководству Фонда гарантирования вкладов физических лиц официальный запрос с просьбой прокомментировать изложенные в статье аспекты взаимоотношений вкладчиков проблемных банков и фонда. Ниже приводим полученный нами комментарий.

Официально

Ответ Фонда гарантирования вкладов физических лиц на запрос ZN.UA

— Уполномоченные лица Фонда гарантирования вкладов на осуществление временной администрации фиксируют массовые нарушения действующего законодательства Украины в банках в период перед признанием их неплатежеспособными.

Согласно части второй статьи 38 Закона Украины «О системе гарантирования вкладов физических лиц» уполномоченное лицо фонда обязано обеспечить проверку правовых действий (в том числе договоров), осуществленных (заключенных) банком на протяжении одного года до дня введения временной администрации банка, на предмет выявления правовых действий (в том числе договоров), являющихся никчемными.

С целью выполнения этого требования закона, для уменьшения негативных последствий от незаконных действий в период до введения временной администрации уполномоченное лицо временно вводит ограничения на осуществление операций по выплате средств вкладчикам (до выяснения), которые могут быть связаны со следующими операциями:

— расхищение средств, в том числе путем их вывода из банка и замены залога, что привело к неплатежеспособности банка;

— покушение на расхищение средств фонда путем дробления средств юридических и физических лиц на счета до 200 тыс. грн;

— злоупотребление и небрежность должностных лиц банков;

— расхищение кредитных средств заемщиками;

— доведение банка до неплатежеспособности и т.п.

Уполномоченные лица Фонда гарантирования сообщают об указанных фактах в правоохранительные органы. На сегодняшний день общая сумма претензий в рамках поданных 1157 заявлений составляет 112 млрд грн. Именно такая сумма убытков, по подсчетам ФГВФЛ, была нанесена неплатежеспособным банкам из-за противоправных действий их владельцев, должностных лиц и клиентов банка.

Относительно покушения на расхищение средств фонда путем дробления.

Хотим отметить, что еще до введения временной администрации Национальный банк Украины соответствующим постановлением признает банк проблемным (максимальный срок — 180 дней). На этом этапе для стабилизации деятельности банка и восстановления его удовлетворительного финансового состояния вводится ряд ограничений, в том числе запрет на осуществление любых операций по действующим договорам, что приведет к увеличению гарантированной суммы возмещения со стороны Фонда гарантирования вкладов физических лиц.

Впрочем, большинство банков не соблюдали ограничивающие нормы таких постановлений НБУ при осуществлении операций дробления. Указанное, при отсутствии других данных и опровергающих фактов, могло свидетельствовать о фиктивности (никчемности) указанных операций как совершенных с предоставлением отдельным кредиторам — клиентам банка ничем не обусловленного преимущества по сравнению с другими кредиторами с аналогичными требованиями (подпункт 7 п. 3 ст. 38 закона), а также о возможном совершении этими лицами — клиентами банка попытки осуществить покушение на завладение средствами Фонда гарантирования вкладов физических лиц.

Поэтому для более полного установления всех обстоятельств осуществления этих операций, предоставления им более объективной правовой оценки, в том числе подтверждения существования оснований для отнесения этих операций к категории никчемных, а также с целью недопущения (предупреждения) наступления негативных последствий от необоснованного и/или преждевременного проведения выплат сумм гарантированного возмещения, уполномоченные лица обращаются в правоохранительные органы с заявлением о проведении соответствующей проверки и до момента установления всех обстоятельств, в частности подтверждения факта «обыкновенности» проведенных операций, вводят временное ограничение банковских операций по выплате средств указанным вкладчикам.

Такое право предусмотрено в пункте 3 части 2 статьи 37 закона, где говорится, что уполномоченное лицо фонда имеет право продолжать, ограничивать или прекращать осуществление банком любых операций.

При этом первичный перечень операций дробления формируется согласно заданным критериям с помощью специально созданной компьютерной программы, а человеческий фактор в этом процессе отсутствует.

В Фонде гарантирования понимают, что в результате могут на некоторое время быть заблокированы счета добросовестных клиентов, но, не осуществив предварительного отбора таких операций, банк не может начать выплаты другим вкладчикам. Учитывая тот факт, что там более 1 млн счетов вкладчиков, фонду требуется некоторое время для того, чтобы разобраться в ситуации. Если говорить о соотношении, то, например, общее количество вкладчиков, по счетам которых было временное ограничение банковских операций по выплате средств, составляет 18 тыс. человек.

По состоянию на 1 июля с.г. была обработана значительная часть информации и начат процесс, в результате которого будет разблокировано значительное количество счетов с ограничениями банковских операций по выплате средств вкладчикам на 2 млрд грн из 3 млрд грн.

Нужно отметить, что в этом банке использовались схемы «карусели», когда депозит на десятки миллионов гривен распределяется между вкладчиками по несколько миллионов гривен, а потом эти вклады снова дробятся. Или ситуация, когда депозит переоформлялся на десятки вкладов физлиц, причем эти клиенты были даже не в курсе, что у них есть вклады в соответствующем банке. Кто-то из них вообще не имеет постоянного места жительства. Оформление депозитов происходило с использованием паспортных данных таких лиц. А потом в банк приходило лицо, которое по доверенности пыталось получить средства от лица всех этих людей. Все это — махинации, спекуляции, даже мошенничество.

В целом дробление вкладов требует дополнительно значительных средств. Так, плановая сумма выплат, рассчитанная на основе отчетности, которую подавали банки в Фонд гарантирования вкладов, на 6 млрд грн меньше той, которую мы получили в результате изучения ситуации в тех банках, где была введена временная администрация. Это дополнительная колоссальная нагрузка на Фонд гарантирования.

Дробление нивелирует сам принцип установления максимального размера гарантированной суммы, а дробление средств юрлиц на счета физлиц нивелирует идею гарантирования вкладов физических лиц. Как известно, дробят в основном те, кому банк позволяет это делать в силу разных объективных и субъективных причин.

Если Фонд гарантирования осуществит выплаты всем, кто дробил, здесь будет элемент социальной несправедливости относительно тех, кто не дробил и теперь гарантированно получит лишь свои 200 тыс. грн. К тому же сумма, заимствованная у государства, станет бременем для всей банковской системы, поскольку вклады банков-участников пойдут на погашение привлеченных фондом под 12% кредитов.

Информация о материале
  1. Суд забрав у «регіонала» землі на 7 мільйонів гривень майже в центрі Харкова
  2. «Золотой комплект» либо обычный сухпаек: как в Минобороны пытаются избежать монополии на изготовление питания для армии
  3. Партнери головного ревізора Харківщини відсудили 7 мільйонів за реконструкцію стадіону «Металіст»
  4. Семья инженеров ищет подряд. Интересный бизнес главы Укрзалізниці