Главная

Информационная политика: почему не стоит злоупотреблять запретами?

Вопрос о том, стоит ли ограничивать свободу слова ради интересов национальной безопасности, не имеет однозначного ответа.

Хотя бы потому, что в условиях гибридной войны «красные линии» тоже становятся подвижными. И то, что ещё вчера казалось обоснованным запретом, уже сегодня может превратиться в инструмент цензуры.

С запретами вообще не просто.

В феврале 2018 года КМИС сообщал: 44% украинцев не поддерживают запрет российских телеканалов (поддерживают – 37%). Противников запрета российских социальных сетей – 46%, сторонников – 30%.

Конечно, есть соблазн назвать эти сорок с чем-то процентов «врагами» и закрыть дискуссию. На самом деле это далеко не так.

Социологи не проводили глубинных интервью, чтобы выяснить, сколько опрошенных высказались против запрета как метода решения проблем, ничуть не ностальгируя при этом по российскому контенту.

То, что отторжение вызывают именно запреты, подтвердила попытка провести через Верховную Раду скандальный законопроект №6688 о досудебной блокировке сайтов с «опасным содержанием». В этом случае общество было практически единодушно: так нельзя.

А как можно?

Прежде всего, давайте признаем: запреты и блокировки вряд ли смогут компенсировать гораздо более серьезные просчёты в сфере национальной безопасности.

Об этом хорошо написал Мустафа Найем: громких заявлений об информационном вмешательстве извне много, а дел, доведённых до конца, почти нет.

Такая же беда – с коммуникацией нововведений. В большинстве случаев общество просто ставят перед фактом.

Между тем, именно в гражданской среде есть немало профессиональных и отраслевых сообществ, которые можно было бы привлечь ещё на стадии разработки законопроектов и решений. Тогда на выходе власть получила бы не просто качественный, но и легитимный продукт.

Общественное обсуждение со всеми стейкхолдерами тоже не будет лишним. И проводить его нужно не для галочки, а так, чтобы действительно услышать оппонентов, взвесить их контраргументы и профессионально их «отработать».

Чем шире будет предварительный консенсус, тем эффективней окажется новый закон. Хотя бы потому, что его выполнение не станут саботировать.

Каждый предложенный запрет должен быть безупречен как с правовой, так и с технологической точки зрения. Расплывчатые формулировки, равно как и «эксклюзивное оборудование», которое можно приобрести только у одной компании, обязательно будут использованы нечистыми на руку чиновниками. «Как лучше» обернётся «как всегда».

Наконец, нужно постараться избежать двойных стандартов. Условно говоря, если мы поддерживаем те запреты, которые касаются неугодного нам содержания, значит, мы «по умолчанию» соглашаемся с тем, что могут заблокировать и наш сайт.

Хотя проблема, конечно, глубже. Стремления перегородить информационные потоки «стенами» – не просто бесполезны, но и вредны. Технически обойти запрет совсем не сложно. Те, кто хочет, может посмотреть любую передачу или фильм в интернете.

Скажу непопулярную вещь: подобного рода ограничения, напротив, могут «оттолкнуть» от Украины тех, кто отнюдь не симпатизирует нынешней политике России, но уважает индивидуальное право выбора.

С другой стороны, не могу согласиться с теми, кто утверждает: достаточно насытить украинское информационное пространство качественным и разнообразным контентом, и потребность в иных источниках информации отпадёт сама собой. Контент – это производная.

Украине нужна проактивная информационная политика.

Часто, сами того не желая, мы принимаем навязанную нам повестку, опровергая откровенные фейки и проклиная оппонента.

«Мы не такие», – пытаются доказать украинцы.

А какие мы на самом деле?

У нас достаточно позитивного содержания, интересного миру.

Давайте избавляться от «стокгольмского синдрома» и становиться по-настоящему самостоятельными.

Информация о материале

Опубликовано: 16 июля 2018

Из жизни насекомых. почему русские верят в «мировое правительство»

в ходе телевизионной дискуссии.- Если каждый человек сможет участвовать в управлении - что же мы науправляем? Как только все люди поймут основы своего «я» или самоидентифицируются управлять или манипулировать ими будет чрезвычайно тяжело. ... Любое массовое управление подразумевает элемент манипуляции - как жить, как управлять таким обществом, где все имеют равный доступ к информации?»

Произнеси это Греф в любой западной стране, и его слова вызвали бы дикий скандал, а сам он был бы подвергнут остракизму. Но в России все сошло гладко, причем Греф наверняка и заранее знал, что недовольство его выступлением если и будет, то лишь сугубо внешним. В глубине же души россияне согласятся с его главным тезисом: с безусловным благом верховенства государства над личностью.

Но россияне все же осознают, что если чудовище, на котором они обитают, будет убито и освежевано - а к этому все идет, их вытряхнут из снятой шкуры на грешную землю и призовут к ответу

Эта перспектива их пугает. Хотя о Нюрнбергском процессе россияне имеют представление крайне смутное, а о денацификации постгитлеровской Германии знают и того меньше, призраки грядущей расплаты нет-нет да и всплывают у них в подсознании, в особенности при выключенном телевизоре. И тогда они успокаивают себя очередной дозой Российского Величия, давно превратившегося для них в психологический наркотик.

Разумеется, любуясь Великой Россией они любуются и собой, обитающими на ней. Им даже не очень важно, что они живут плохо. Куда важнее для них, чтобы кто-то жил еще хуже, чем они. И тут мы видим еще один поворот, еще одну особенность российского самосознания: самоотчуждение в сочетании с проекцией себя на свой политоход.

Образчики такого поведения можно найти в сети. Вот характерный пример: в одной из петербургских групп - в Петербург, как-никак, это «культурная столица», идет обсуждение проблем крупного российского туроператора «Натали турс». Обсуждают сорванный отдых, кидалово туристов - словом, ничего необычного. В какой-то момен, один из участников приносит ссылку на материал о проблемах с чартерными рейсами в Украине - там тоже все нормально: отмены, дикие переносы, сотни зависших туристов. Сначала в группе разгорается бурное веселье на излюбленную российскую тему «посмотрите, какие хохлы тупые», «доскакались» и т. д. Но потом до участников этой приятной беседы вдруг доходит суть проблемы: в Украине-то оказывается не хватает самолетов, чтобы развезти всех желающих к зарубежным курортам. Перевозчики работают на пределе, и малейший сбой вызывает эффект домино.

Наступает неловкая пауза, после чего на свет появляется список чартеров, включая региональные аэропорты. Чартер «Кривой Рог - Даламан» вызывает легкий шок. Но уже окончательно всех накрывает регулярным рейсом Херсон - Люблин. Херсон - это ж вообще в.... И как они оттуда летают?

Тут возникает человек из Крыма и пишет, что да, аэропорт в Херсоне, конечно, не ахти, но зато там есть регулярный рейс на Стамбул, а оттуда - в любую точку Европы. Рейс на Люблин он ещё не пробовал, но собирается, а через Стамбул пару раз летал.

Дальше разворачивается настоящая драма. Как это он летал из Крыма не через Москву или Питер, или Сочи, или на худой конец через Ростов, а через Херсон? Оказывается, так удобнее. И дешевле. И не будет последующих проблем в Украине из-за выезда-заезда в Крым через Россию. «У тебя что, украинский паспорт?» - начинают закипать россияне.

Крымчанин, поняв, что сболтнул лишнего, исчезает, но одного из россиян осеняет: безвиз! После этого в группе четверо суток идет истерика: «Мы зачем Крым от фашистов спасали? Мы зачем санкции терпим? Мы мост для кого строили? Чтоб они теперь через Херсон по европам без виз летали?» В итоге один из участников подводит итог: «Сам факт, что Херсон в какой-то из реальностей может быть альтернативой Москве для полетов в Европу, у меня в голове не укладывается. Это выше моего понимания. По ходу нас кто-то где-то обманывает».

Но бунтарь, пришедший к таким выводам, - редкое исключение. Большинство же россиян легко мирится с тем, что их - да, обманывают и грабят, но если это прикрыто «государственным интересом» - то все нормально. Нормально же, потому что россияне не мыслят себя самостоятельно, без чудовища, на котором живут. И без вождя, который является фронтменом этого чудовища.

А дальше все уже совсем просто. Пока вождь успешно кошмарит мир, ему все будет прощено. Предателем и негодяем он станет только тогда, когда мир перестанет бояться России. Потому что в этом случае жизнь в вонючей российской шкуре для россиян просто теряет смысл: мало того, что мы живем плохо, так нас еще никто не боится, мы никого не убиваем, мы не чувствуем своего превосходства... За что же мы тогда терпим? Измена! Царь не настоящий, это просто Горбачев какой-то!

И Путин, зная особенности своего человеческого стада, понимает, что начни он идти на компромиссы, которые стадо заметит, его тут же спишут и скинут. Он бы и не против, вероятно, соскочить со спины зверя и тихо дожить в какой-нибудь уютной стране без претензий на решающую роль в Мировой Истории, но уже не получается. Нет у него такого окна возможностей. Потому, что Россия лишенная ужаса и тайны, станет познаваема для ее обитателей и уже не сможет поддерживать российский патриотический агностицизм. А это чревато бунтом и для правителя, если он не успеет сбежать - экскурсией в екатеринбургский подвал. Который Ельцин, правда, засыпал - видать и ему он снился по ночам - но можно ведь подыскать и другой, не хуже. Или даже откопать старый по такому случаю.

Все дело в том, что в глазах российских холопов любой российский, а также всеобщий, всероссийский барин может быть полным отморозком и негодяем. Но пока он может побить арапником соседского барина - холопы будут целовать ему руки. Все без исключения. Включая и дворовых арапов, для которых арапник, собственно, и предназначен.

Просто это такая специфическая порода людей - россияне. Ее выводили 600 лет - и нам, вынужденным жить с ними рядом, нужно изучать их побудительные мотивы и уметь прогнозировать их поступки. Для нас это вопрос выживания.

Информация о материале

Опубликовано: 16 июля 2018

«Вечнозеленые» патенты vs украинские пациенты

Парламентский комитет по вопросам науки и образования рассматривал законопроект №7538, от принятия которого напрямую зависит снижение стоимости многих медицинских препаратов на украинском рынке и повышение обеспечения этими препаратами пациентов за счет государства.

Цена его принятия исчисляется не только миллионами гривен, но и тысячами жизней. Комитет за проект закона проголосовал, но предстоит еще его рассмотрение в парламенте и внесение поправок между первым и вторым чтениями. Представители фармацевтических компаний, присутствовавшие на комитете, по сути соглашаясь с нормами закона, просили внести изменения именно в те статьи, которые сейчас позволяют им получать сверхприбыли, ограничивая доступ на рынок более дешевых аналогов «вечнозелеными» патентами.

Например, в Украине на данный момент проживает свыше 240 тыс. человек, инфицированных ВИЧ, и у каждого третьего ВИЧ-инфицированного уже диагностирован СПИД. Более 60% всех средств госбюджета, выделенных на закупки антиретровирусных препаратов для лечения ВИЧ/СПИДа, тратится Минздравом на закупку препарата «Алувия». Препарат оригинальный, то есть производитель (компания Abbvie Deutschland GmbH&Co) вложил немалые средства в его разработку и защитил формулу лекарственного вещества, а заодно и свои инвестиции, патентом, ограничивающим возможность других фармацевтов выпускать генерики — препараты-копии с теми же лекарственными веществами в составе. Как правило, когда действие патента истекает, другие компании получают законное право выпускать генерики, что повышает предложение на рынке, снижая стоимость лекарства. Например, в странах, где патенты на «Алувию» уже истекли, ее генерики стоят в три раза дешевле.

В 2017-м должен был истечь патент на «Алувию» в Украине, больные ожидали, что лечение станет доступнее, чиновники в Минздраве — что они, наконец, смогут охватить помощью не 40%, а всех больных, нуждающихся в препарате. Но вместо этого патент был продлен до 2026 г., сохранив эксклюзивное право производителя на продажу украинцам лекарства буквально втридорога. Это типичный пример так называемого вечнозеленого патента. Увы, в Украине таких примеров немало. Получить новый патент можно, внеся минимальные изменения в состав вспомогательных веществ в таблетке, например, заменив картофельный крахмал пшеничным или глюкозу фруктозой. Можно получить патент не на сам препарат, а на способ лечения, на связывающий белок, на композицию. Способов — тьма!

Препарат «Герцептин» («Трастузумаб») — один из ведущих в борьбе с раком молочной железы и желудка. Препарат является биосимиляром, его основой являются искусственно синтезированные белки, из-за чего его «копирование» — сложный и трудоемкий процесс. Тем не менее к моменту окончания патентной защиты «Герцептина» (2014 г.) фармпроизводители многих стран попытались его воспроизвести, и такие страны, как США, Южная Корея, Нидерланды, добились успехов в производстве аналогов. За это время в Украине не только не приблизились к допуску на рынок генериков этого препарата, но и выдали владельцу основного патента (действующего аж до 2026 г.) еще и патент на антитело, и патент на композицию, искусственно продлив патентную защиту «Трастузумаба» до 2030 г. Цена лекарства в Украине — 519 долл., государство обеспечивает им лишь 16% нуждающихся. Цена аналогов этого препарата — порядка 207 долл., и если бы они попали на наш рынок, то государство, не увеличивая финансирования по этой бюджетной программе, могло бы обеспечивать медикаментами свыше 40% больных. Вот только ранее 2031 г. это не произойдет.

Основной патент на «Адалимумаб», применяемый в лечении ревматоидного артрита, действовал с 1997-го по 2017 г. Государство обеспечивает этим препаратом только детей, взрослые покупают его за свой счет, за 484 долл. Стоимость аналогов за границей — порядка 157 долл. Но они на украинский рынок в этом году не поступили — производитель, помимо основного патента, получил еще два патента на антитела и патент на связывающий белок в препарате, продлив свою монополию на рынке до 2031 г. Если бы этого не произошло, за средства, выделяемые из госбюджета, можно было бы обеспечивать 100-процентную потребность в лекарстве как детей, так и взрослых.

Безусловно, разработка нового лекарства, поиск формулы, проведение исследований и испытаний требуют огромных инвестиций, и далеко не все фармацевтические компании могут себе позволить выпуск оригинальных лекарств. Их желание запатентовать свои открытия и защитить свои будущие прибыли от продажи нового препарата, чтобы компенсировать затраты на его изобретение, понятны. Но патенты ограничены во времени не случайно, ведь речь идет не только о прибыли фармацевтов, но и о жизнях людей, нуждающихся в лекарстве. После истечения патента другие компании могут выпускать те самые генерики — частичные или полные копии оригинального препарата, откусывая часть рынка у компании — создателя лекарства.

Зачастую генерики дешевле не потому, что менее эффективны, а потому что в их себестоимость не входят те самые затраты на доклинические и клинические исследования, им нужно лишь доказать фармацевтическую, биологическую и терапевтическую эквивалентность их лекарства и оригинального препарата. Но особенности национального патентного законодательства позволяют фармацевтическим компаниям получать новые патенты по истечении старых, фактически не позволяя другим производителям выпускать генерики, а компаниям-оригинаторам — обеспечивая возможность получать сверхприбыли.

Законопроект №7538 предлагает ряд изменений в национальной патентной системе в части обеспечения доступа к лечению. В частности, проект закона предлагает исключить лекарственные средства из перечня объектов, которые можно защитить в режиме полезной модели. На сегодняшний день права интеллектуальной собственности на полезную модель можно получить по упрощенной процедуре, что позволяет недобросовестным заявителям получить патенты на изобретения третьих лиц, которым много лет, и потом под угрозой запрета вымогать средства у реальных производителей лекарств, использующих на первый взгляд очевидные технические решения или технологии. Например, в реестре можно найти патенты на флаконы для инъекций разной конфигурации, патенты на пробки для таких флаконов, запатентованные модели ампул, шприцов. Имея патент, например, на флакон определенного вида, его собственник вымогает у производителя лекарств, использующего такой же флакон, компенсацию или грозит судом и запретом производства. Нередко собственники таких патентов на ампулы и шприцы вносят свои патенты в таможенные реестры, что по сути обязывает таможенников останавливать на границе партии всех лекарств в флаконах такого типа и докладывать об этом правообладателю патента на этот флакон. А тот грозит импортерам судами. Это явление называют «патентный троллинг», оно распространено во всем мире, но, к сожалению, Украина относится к тем странам, где с патентным троллингом никогда не боролись ни на законодательном, ни на правоохранительном уровнях.

Но главное новшество законопроекта направлено на борьбу с практикой тех самых «вечнозеленых» патентов на лекарства. Речь о запрете на патентирование новых форм уже известных лечебных препаратов (веществ) либо методов лечения. То есть фармацевтическим компаниям запретят спекулировать новой формой выпуска лекарства или изменением дозировки и частоты его приема для оформления нового патента.

А еще законопроект предлагает не считать нарушением использование защищенного патентом изобретения в исследованиях, которые проводятся для подготовки и подачи информации для регистрации медицинских препаратов. По сути, разрешая компаниям, производящим генерики, использовать наработки компаний-оригинаторов еще до истечения их патентов, чтобы более дешевые аналоги могли поступить на украинский рынок сразу после окончания действия основного патента.

«Большая фарма» не против борьбы с патентным троллингом, но намерена отстаивать свое право на «вечнозеленые патенты» и недопуск генериков на рынок сразу после окончания действия патентов. Аргументы разнообразные: от ослабления защиты интеллектуальной собственности до нарушения Украиной обязательств, закрепленных в Соглашении TRIPS (Соглашении о торговых аспектах прав интеллектуальной собственности) в ВТО и Соглашении об ассоциации Украины с ЕС.

При этом представители фармпроизводителей сознательно не упоминают, что Соглашение TRIPS запрещает какую-либо дискриминацию в сфере патентирования, более того, часть 2 статьи 27 соглашения позволяет не патентовать некоторые изобретения с целью охраны жизни и здоровья людей. А статья 4 Дохийской декларации о Соглашении TRIPS прямо говорит, что «соглашение может и должно толковаться и внедряться путем наиболее приемлемым для права стран — членов ВТО на защиту своего общественного здоровья, в том числе для обеспечения доступа к лекарственным средствам для всех». На стороне пациентов и Соглашение об ассоциации Украины с ЕС, статья 219 которого определяет приоритетность здравоохранения над имущественными правами интеллектуальной собственности и возможность имплементации гибких положений Соглашения TRIPS и Дохийской декларации.

По данным ВОЗ, Украина на втором месте в Европе по распространению онкологических болезней — ежегодно свыше 160 тысяч украинцев узнают, что они больны онкологическими заболеваниями, умирает от онкологии около 90 тысяч человек ежегодно. Из них свыше 35% — люди трудоспособного возраста. И показатель смертности зависит не только от того, на какой стадии врачи смогли диагностировать опухоль, но и от того, найдутся ли у больного или государства финансовые средства для своевременного и качественного лечения.

В бюджете текущего года сумма, выделенная на закупку лекарств, по сравнению с 2017-м не увеличилась — 5,9 млрд грн. Эти средства позволяют приобрести в среднем лишь 45% от всех необходимых медикаментов, и если такие программы, как, например, «Детский диализ», финансируются государством на 100%, то программы для взрослых пациентов — лишь в границах возможного. Например, по программе «Взрослая онкология» медикаменты получают только на 30% нуждающихся. Больных ВИЧ государство может обеспечить необходимыми препаратами лишь на 38%.

Если бы на украинском рынке появились генерические препараты, государство могло бы в разы увеличить количество тех, кто будет обеспечен необходимыми лекарствами, даже без увеличения государственного финансирования. А значит, сохранить жизни многих людей. А это та самая «приоритетность здравоохранения», о которой говорится в международных соглашениях, подписанных Украиной. Надеемся, что народные депутаты примут это во внимание при рассмотрении законопроекта в парламенте этой осенью.

Информация о материале

Опубликовано: 16 июля 2018

Суд відмовив у черговій спробі звільнити скандального екс-директора онкоцентру від реального покарання за отримання хабара

Фрунзенський суд м. Харкова відмовив у затвердженні угоди про визнання винуватості, яку уклали представники військової прокуратури та завідувач кафедрою онкології Харківської медичної академії післядипломної освіти Юрій Вінник.

Про це стало відомо під час сьогоднішнього засідання, на якому були присутні представники ХАЦ.

За словами судді Сілантьєвої, покарання для Юрія Вінника не відповідає тяжкості вчиненого правопорушення та інтересам держави. Крім того, суд зазначив, що в угоді не викладено факту щирого каяття обвинуваченого, а також за умови укладання цієї угоди можуть бути порушені права та свободи заступника ректора з кадрових питань ХМАПО Бориса Радька.

Юрій Вінник був затриманий у вересні минулого року після отримання хабара у розмірі 380 тис. грн. від колеги - завідувача іншої кафедри - за продовження трудового контракту на новий термін.

Вінник і Радько визнали свою провину та пішли на угоду з прокурором, згідно з якою покарання складало лише штраф у сумі 17 тис. грн.

Цікаво, що і у випадку Радька суд також не затвердив цю угоду, вирішивши, що прокуратура неправильно кваліфікувала цю справу, а також визначила дуже м’яке покарання, адже штраф був в десятки разів менше ніж сума неправомірної винагороди.

Нагадаємо, що колишнього директора онкоцентру Юрія Вінника було звільнено 23 червня минулого року рішенням Харківської обласної ради після численних розслідувань «Харківського антикорупційного центру».

Информация о материале

Опубликовано: 16 июля 2018