Главная

Год правительства: реформы или реванш олигархии?

Основные претензии к главе Кабмина состоят в том, что объем затраченных усилий не соответствует полученному на выходе результату. Действия правительства, направленные на наполнение бюджета, повышение исполнительской дисциплины и настройку бюрократической системы, как оказалось, не играют решающей рола для запуска экономических реформ, а самое главное — пребывают в параллельной плоскости по отношению к ухудшающемуся социально-экономическому положению граждан. Причина этого, возможно, не только и не столько в консерватизме самого премьер-министра, сколько в консервации политической системы. Без проведения политической модернизации деятельность правительства a priori не может быть реформаторской. Разработка стратегических программ, а тем более реализация реальной модернизационной экономической повестки, разрешение социально-экономических противоречий в обществе в подобных условиях становятся в принципе невозможны. Поэтому правительство, по сути, работает в узкой нише реагирования на чрезвычайные ситуации на секторальных и локальных рынках, занимается в основном перераспределением финансовых потоков и бюджетных доходов.

Политика любого правительства в немодернизированной политической системе сосредоточена на сервисном обслуживании доминирующих позиций элит и правящего класса. Откат политической реформы, проведенный в пожарном порядке командой президента В.Януковича, погасил конфликт между президентом и премьером, но одновременно нивелировал политическую конкуренцию.
 Возобновленная административная вертикаль, теперь уже кооптированная с олигархически-клановым экономическим режимом, привела к схлопыванию политсистемы. Политическая конкуренция, по своей сути идейная, визийная, проектная трансформировалась в конкуренцию административную, клановую, финансовую. Убрав с политического поля оппозицию, власть затолкнула конкуренцию в рамки вертикали, сведя элитные конфликты к борьбе за перераспределение бюджетных денег и получение налоговых привилегий. Поэтому и присоединение к властному большинству происходит лишь на основе бизнесовых, финансовых, клановых, но не политических мотиваций. В силу этого для правительства, выполняющего функции проводника экономической политики, возврат в дореформенное состояние стал не только шлагбаумом для реализации ожидаемых реформ, но и закрыл возможности для реформ в целом.
Отказ от проведения политической модернизации, отсрочка конституционного переучреждения государства, замораживание постсоветской социальной структуры общества (два класса — выигравших и проигравших от реформ) в целом блокируют возможности реализации целевых экономических реформ. Ведь остается размытой и неопределенной модель реального, а не декларируемого государства — социальное, либеральное, правовое, не определен субъект и движущая сила экономических реформ — массовый средний собственник или могучая кучка олигархов? Невозможно провести современные реформы на устаревшей политической и социально-классовой платформе — это все равно что пытаться инсталлировать новый софт на устаревший хард. Но и продолжение проведения политической реформы будет входит в противоречие с экономическими интересами правящих групп в посткризисной конъюнктуре. В силу этого и деятельность правительства следует корректно рассматривать не в реформаторском ключе, а лишь в контексте поддержания экономики в работоспособном состоянии и способности оперативно ликвидировать все более участившиеся социально-экономические аварии.

Кабмин административный после политического

С первого дня своей работы деятельность Кабмина Н.Азарова была подчинена основной цели — вернуть управляемость экономики, которая вылилась в установление административного контроля над экономикой и экономическими игроками. Все свои усилия правительство сконцентрировало на налогово-фискальном администрировании, направленном на пополнение бюджета. Но, если в первые месяцы работы такой подход выглядит оправданным, то по прошествии года работы Кабмин постепенно превратился в расширенную версию налоговой администрации. Функцией правительства стало обеспечение жесткого фискального взимания ренты со всех экономических игроков при одновременно лояльном налоговом режиме для приближенного к власти бизнеса. Другими словами, для «друзей» — льготы, для «врагов» — налоги.
 Для проведения реформ правительству необходимо опираться на определенный кадровый резерв на национальном и региональном уровнях. Но после отката Конституции премьер-министр лишился возможности проводить собственную кадровую политику, оказавшись полностью зависимым от президента и его администрации. К тому же правительство, лишенное парламентского мандата на проведение самостоятельной экономической политики, вынужденно замыкается в нише фискального администрирования. Парадокс ситуации состоит в том, что президент Янукович, провозгласив реформы и одновременно деполитизировав и десуверенизировав правительство, лишил Кабмин основных функций провайдера реформ.

Кабмин Н.Азарова начал проводить административную реформу, заявив о 30-процентном сокращении числа госслужащих, работающих в центральных органах власти и соподчиненным им территориальных структурах. Заявка на реформирование госаппарата засвидетельствовала свою декларативность, поскольку задача состояла в секвестировании расходов на содержание госаппарата, а не в качественном улучшении работы госструктур. Во-первых, идея о разросшемся государственном аппарате становится несостоятельной, если обратиться к реальным цифрам. По оценкам Главного управления государственной службы Украины, в марте 2010 года насчитывалось 283 тыс. госслужащих. То есть в сфере госуправления работало 0,7% от численности населения Украины. Если сравнить с другими странами, то этот показатель составляет у новых членов ЕС: Польши — 0,6%, Словакии — 2,2%; у старых членов: Германии — 3%, Франции — почти 5%. Но интересны в этой связи другие цифры. К примеру, в структуре госаппарата приблизительно 22% чиновников приходится на опорную для политического режима службу — Государственную налоговую администрацию. Или имеющие место перекосы в соотношении руководящего аппарата и простых чиновников. Во-вторых, сокращение госслужащих на фоне увеличения административных барьеров несет риски еще большего увеличения зависимости предпринимателей и простых граждан от коррумпированных чиновников. Теперь задача будет усложняться тем, что чиновника придется «подмазать» в квадрате, чтобы сначала попасть к нему на прием, а затем решить вопрос. Выходит, что коррупция будет не только не снижаться, а наоборот, возрастать в арифметической прогрессии. Такая админреформа явно не ориентирована на повышение качества оказываемых государством услуг. В результате государство как сбрасывало с себя ответственность перед людьми, так и будет действовать дальше.
Дефицит бюджета и Пенсионного фонда, увеличение отрицательного сальдо торгового баланса свидетельствуют о необходимости пересмотра модели экономической политики, переопределения в целом приоритетов развития, что подразумевает переформатирование неэффективного постсоветского политэкономического режима. Но задача правительства по обеспечению роста ВВП говорит об обратном — о сохранении старой экспортно-ориентированной экономики. Но для этого необходимо иметь в своем распоряжении достаточный ресурс для макроэкономического рывка. Украина таким ресурсом не обладает. Цены на металлургию, химические полуфабрикаты и другой экономический продукт прошлого века зависят от внешнеэкономической конъюнктуры, их потребность на рынках ограничена. Такая экономика сопряжена с советской практикой манипуляции со статистическими показателями, когда на первом месте стоит показатель ВВП, в то время как индикаторы социально-экономического благополучия граждан выносятся за скобки. В современных условиях такие макропоказатели символизируют экономическую успешность правящих элит, но не выступают маркерами роста доходов людей и реального национального богатства.

Экономика: свободный рынок или crony-капитализм?

 Правящая элита за прошедший год получила в свое полное распоряжение все необходимые для быстрого реформирования ресурсы — политические, административные и финансовые, а после удачных для себя местных выборов — еще и ресурс местной власти. Казалось бы, располагая такими инструментами, можно быстро и качественно провести болезненные реформы в интересах общества. Однако за прошедший год стало очевидным, что реформы не получились: принятие Налогового кодекса вызвало протесты в среде малого и среднего бизнеса, новые проекты Пенсионного и Трудового кодексов зависли в бюрократическом пространстве между Кабмином и администрацией президента. Реформа же государственной администрации коснулась лишь вопросов оптимизации бюрократических резервов, обернувшись перераспределением сфер влияния между представителями наиболее близкого к главе государства окружения.
 Принятие новой версии Налогового кодекса не привело, собственно говоря, к реформе налогообложения, а реформы судопроизводства, государственного управления прошли в режиме тихого косметического ремонта. Скорее всего, аналогичная картина будет наблюдаться и в отношении реформы пенсионной сферы и сферы трудовых отношений. Фактически реформированию подверглись только тексты законов, но не сферы соответствующих экономических, социальных или политических отношений, тогда как буква и дух «дореформенных» законов остаются незыблемыми и морально устаревшими.
 Правительство боится начать структурные преобразования, полагаясь исключительно на конъюнктурные экономические и политические обстоятельства. Но тогда возникает вопрос: идет ли речь о реформах вообще? Целью реформ является перемоделирование экономики и политики, создание правового основания для свободного и конкурентного рынка. Но правительственные инициативы направляются лишь на ограничение рынков сбыта (например, введение квот на рынке зерна), избирательный подход к инвестированию отраслей, усиление административного контроля над ценами. Такая правительственная активность означает усиление административной роли государства в экономике за счет снижения рыночной конкуренции. Парадокс в том, что за последний год государства в экономике стало больше, а рынка и конкуренции меньше.
 Поэтому базовый тренд первого года работы правительства — вмешательство государства в экономику за счет перераспределения промышленных активов и создание на их базе монополий, поддерживаемых государством. Наиболее показательные примеры — передача энергетического, аграрного, нефтегазового, химического секторов в руки ограниченного круга бизнесменов. И если основной задачей приватизации 1990-х считалась передача крупнейших предприятий в руки приближенных олигархов, то с начала 2010-х монополизация приняла формы перераспределения целых секторов экономики в пользу приближенного к президентскому окружению крупного бизнеса, который превращается в касту мегаолигархов. Так, Д. Фирташу вернули украинский газовый и азотный рынок. Р. Ахметов расширяет свою бизнес-империю за счет металлургических, финансовых и фармацевтических активов. И.Коломойский, помимо скупки авиа- и медиа-активов, намеревается законодательно закрепить монополию «Привата» на рынках ферросплавов и марганцевой руды, что позволит ему полностью контролировать металлургическую отрасль. Инициированная Минтопэнерго продажа облэнерго фактически закрепляет монополию Д.Фирташа, Р.Ахметова и российских бизнесменов А.Бабакова и К.Григоришина на украинском энергорынке.
 Таким образом, политика правительства сводится к созданию наиболее благоприятных условий для приближенного к власти крупного бизнеса, а вместо формирования рыночной инфраструктуры — опутыванию государства сетью частных монополий. При этом кастинг среди олигархов проводится в пользу наиболее дружественных и лояльных бизнесменов, тем самым складываются условия для возникновения так называемого crony-капитализма, то есть капитализма для «своих», «друзей», близкого круга лиц. Следствием такой политики можно считать обозначившиеся тенденции к «закрытости» внутренних рынков, ограничению числа игроков, налоговой тенизации бизнес-активности мегаолигархов. Как иллюстрация — продажа стратегического предприятия «Укртелеком» посреднической офшорной компании без публичной презентации реального покупателя. При этом государство, используя такие инструменты, как теневая доля на предприятиях, ручное управление инфляцией и провоцирование товарного дефицита, выступает гарантом монополистической экономики.
Сохранение административных и бюрократической рычагов управления экономики не позволяет провести настоящие реформы, сформировать основу для запуска механизма свободной рыночной конкуренции, другими словами — капитализировать экономику. Как следствие, остается не сформированным национальный рынок, а наращивание государственного администрирования экономических отношений приводит к росту государственной бюрократии (прежде всего — налоговой службы), ограничению свободы ведения бизнеса. И как результат — ориентацию на мегамонополистическую модель экономики. Если олигархи в обмен на лояльность получили абсолютную свободу действий, выраженную прежде всего в возможности государственного лоббирования корпоративных интересов, то малый и средний бизнес оказался в двойной зависимости от крупного капитала и от государства.

* * *

Подводя итог первого года работы правительства, необходимо определиться, что, собственно, оценивается: профессионализм работы Кабмина или неоправдавшиеся надежды на реформы. Если исходить из целей правительства по удержанию экономической ситуации под контролем, то Кабмин со своими задачами справляется. Другое дело, что у общества другие запросы и иные требования к повестке экономических реформ. В конце концов, можно быть успешным в построении монопольно-государственного, мегаолигахического капитализма. Но это не тот успех, которого ждут украинцы и в котором нуждается Украина.

Информация о материале

Опубликовано: 22 марта 2011

Политгерои не нашего времени

Пока власть укрепляет свои позиции, а оппозиция пытается хоть что-то ей противопоставить, электоральные настроения в Украине развиваются своим чередом. И чередом для политиков неутешительным. Кандидаты "Против всех" и "Не пойду на выборы" становятся все популярнее. Так что же не устраивает народ?

"Какая-то в державе датской гниль"

Спустя год после президентских выборов украинцев накрыла очередная волна разочарованности. Согласно социологическим исследованиям, знакомый по предыдущим волеизъявлениям протестно-равнодушный настрой избирателей продолжает набирать обороты. По данным опроса, проведенным компанией GfK Ukraine, если бы парламентские выборы состоялись в ближайшее время, то участие в них не стали бы принимать более половины опрошенных: 10 процентов вовсе не хотят идти на выборы, 21 процент готов проголосовать против всех, и столько же респондентов не представляют, кому бы они могли отдать свои симпатии. С гипотетическими президентскими выборами дела обстоят схожим образом, но с поправкой на перераспределение мнений между "неходильцами" и неопределившимися — 18 процентов останутся дома, 22 процента вычеркнут всех, а 14 находятся в раздумьях...
Подобные цифры специалистов впечатляют. "На сегодня избиратели, которые не определились с партией или кандидатом в президенты или вообще отказываются голосовать, составляют более половины населения Украины. Это максимум за период с прошлых президентских выборов", - поясняет старший исследователь GfK Ukraine Инна Волосевич. Частично картина поясняется растущим недоверием к действиям власти. По данным опроса GfK Ukraine, полагают, что события в стране развиваются не в том направлении, в котором стоило бы, 54 процента украинцев. Недавнее социсследование Киевского международного института социологии дает схожий результат — 57 процентов, как и чуть менее "свежий" (еще ноябрьский) опрос социологической службы Центра Разумкова — 53,9 процента. Но нужно учитывать, что одной только разочарованностью в действиях руководства страны впечатляющие цифры объяснить трудно.
"Прелесть" нынешней ситуации заключается в том, что, вопреки кажущейся логике перераспределения электоральных симпатий, у оппозиции "прибывает" совсем не теми темпами, что "убывает" у власть имущих. "… если у Януковича рейтинг падает с 50% до 20%, и "освободившиеся" 30% никто не подбирает, и они просто растворяются в воздухе – значит что-то не так. Это свидетельство того, оппозиция тоже не соответствует уровню народа. Тимошенко, в силу своей харизмы, подбирает немного больше, чем другие. Но в целом, оппозиция выглядит совершенно не так, как могла бы при нынешних обстоятельствах", - цитирует ForUm политолога Александра Палия.
Невысокий рейтинговый прирост (а то и потери) оппозиционеров первого эшелона может объясняться тем, что избиратели уже не спешат довериться и им — вернее, не видят в них полноценной альтернативы. "Оппозиция из числа бывшей власти не находится на подъеме. Более того – она растеряла кредит доверия, а это гораздо хуже, чем простое его отсутствие. Это, конечно, не означает полное вытеснение ее из политического процесса, но говорить о "былой мощи и влиянии" не приходится", - уточняет в интервью From-UA руководитель политических программ Украинского независимого центра политических исследований Светлана Конончук. Проблема малого (несмотря на благоприятствующие этому неоптимистичные обстоятельства) прироста популярности оппозиционеров со стажем объясняется тем, что большинство из них успели побывать при власти и проявили себя там не самым лучшим образом, а потому удерживать планку могут пока по большей части за счет реваншистских настроений своих преданных избирателей. Несколько более интересным представляется положение тех "молодых" игроков, которые хоть и успели засветиться в былых политреалиях, но самостоятельность обрели позже — как Арсений Яценюк или Анатолий Гриценко. Но проблему недостатка ресурсов для полноценной раскрутки решить им не так уж и просто.

"А у вас нет такого же, но без крыльев?"

Очевидно, что актуальное на сегодня предложение на политическом рынке не слишком соответствует спросу. Но четко формулировать, чего же ожидает народ от политиков, большинство экспертов не рискует — воспользоваться образовавшейся лакуной могут многие. Одни предсказывают победы на левом фронте (причем, как укрепление позиций традиционной КПУ, так и успех "новых левых"), другие — предполагают, что пространством для рывка воспользуются правые радикалы (вроде той же "Свободы", которая за последние годы обзавелась хорошо узнаваемым брендом), третьи допускают, что разочарование избирателей не проявит себя в поиске новых путей, а скорее пойдет по накатанной и выразится в дальнейшем падении явки на участки. Впрочем, при всей справедливости тезиса об усталости граждан от политики, стоит отметить, что с масштабами политизированности украинского общества, говорить о полном отсутствии интереса к этой теме рановато. Подтверждением служит недавнее исследование интернет-поведения соотечественников: как оказалось, политику в социальных сетях и на блог-платформах украинцы обсуждают куда активнее, чем, например, секс.
В нынешних условиях, можно предположить, что электоральное мнение немалого числа избирателей неплохо укладывается в формулу "Кого хотим — не знаем, кого знаем — не хотим". Набросать приблизительный портрет "Тех, кого не хотят" с "бытовой" точки зрения не так уж и сложно. Раздражение народа может объясняться разрывом между обещаниями политиков (причем практически у всех они идентичны) и реалиями, в которых власть имущие предпочитают существовать. Маловероятно, что украинцам нравится отход сильных страны всей от принципа разделения власти и бизнеса. Более того, нередко государственный режим называют олигархическим — просто у каждой власти олигархи свои и их благоденствию мало мешает укрепление президентской власти при Виктора Януковиче...
Существенный диссонанс из года в год порождает и понимание того, что об Украине определенно нельзя сказать, что в нашей стране один закон для всех. Начиная от любви власть предержащих обеспечивать себе "зеленый коридор" на городских улицах ценой пробок для простых автомобилистов... Через представление о степени погруженности всей властной системы в коррупционную "питательную среду"... Заканчивая все растущим народным возмущением, который сопровождает каждое спасение "мажора" на машине или высокопоставленного любителя пострелять по людям от правосудия... Равноправия в Украине нет, и, похоже, мало кто верит, что оное предвидится при ныне действующем политикуме.
Мало удовольствия у избирателей вызывает и очевидный разрыв не только перед правовыми, но и материальными возможностями "верхов". Причем, свою долю отрицательных имиджевых дивидендов обеспечивают и "мелочи", вроде приверженности исполнителей народной воли к часам стоимостью в десятки тысяч евро, туфлям из страусовой кожи или дорогостоящим дизайнерским сумочкам, и примеры более системного злоупотребления народным терпением за народный же (то есть бюджетный — чего только стоила трогательная история с покупкой остро необходимого главе государства вертолета) счет.
Злоупотребляющие властью, роскошествующие, мало прислушивающиеся к мнению "маленького украинца" коррупционеры — собирательный портрет народного нелюбимца от власти набросать несложно. Сложнее предположить, кто именно может прийти ему на смену. Особенно в условиях Украины, где уровень развития демократии и гражданского общества проявляется и в том, что власть у нас "портит" многих, даже более-менее многообещающих политиков, а избиратели нередко голосуют в порыве, коррелирующемся с принципом меньшего зла: старые политики уже "сытые", а новым только предстоит "наесться".
При этом можно допустить, что в основе "политических" претензий многих украинцев лежат не идеологические расхождения с активными на сегодня политиками (хотя не исключено, что какая-то часть избирателей лишена адекватного представителя своих чаяний — к примеру, в нашей стране мало интересуются либеральным флангом — не столько даже в политическом, сколько в экономическом отношении), а, скорее, понимание того, что власть имущие не способны удовлетворить их социальные запросы. Согласно уже давнему (май 2009-го) исследованию социологов из Центра Разумкова, неполных два года назад украинцы полагали, что более прочего отечественным политическим партиям не хватает: умения и желания защищать интересы простых людей (так считают 32,1% респондентов), наличия четкой позиции относительно стратегии развития страны (18,6%), умения решать конкретные проблемы, беспокоящие простых граждан (16,9%). Вероятнее всего, за минувшие годы вкусы избирателей не изменились. Подтверждением этому служит социальная подоплека недавних и намечающихся протестов, предварительная реакция на непопулярные реформы, а также результаты не слишком репрезентативных, но показательных опросов, которые говорят о том, что, например, в вопросах пенсионного обеспечения подавляющее большинство украинцев (77 процентов) предпочли бы положиться на государство.
В таких условиях трудно предположить, кто на самом деле сможет воспользоваться той 20-30 процентной "форой", которую обеспечивает разочарование электората в нынешних политиках. Теоретически в стране из года в год назревает потребность в "молодых реформаторах", которые как раз имеют четкое представление о стратегии развития государства. Но проблема заключается не только в том, откуда же их взять, но и в том, точно ли на подобные идеи среагирует избиратель. От выборов к выборам украинские политики побеждают за счет хорошо развитых популистских инстинктов. Они обещают то, что хотели бы услышать их слушатели (часть из них сами рады обманываться, другие соглашаются на это, скрипя сердцем и исходя все больше из все того же принципа меньшего зла), потом, правда, нередко не выполняют — но выборы уже были отыграны по привычным правилам. Сможет и захочет ли народ преодолеть свою зависимость от приятных обещаний (причем, речь может идти не только о близкой каждому "социалке", но и о других извечных рейтинговых прессов, вроде гуманитарных или внешнеполитических раздражителей) — сказать сложно. Выбирать "устаревшие модели" украинцы, судя по их электоральным умонастроениям, уже подустали. Но с истинными "героями нашего времени" еще только предстоит определиться. Причем, вполне возможно, не выбрать из предложенного ассортимента, а "вырастить" самим.

Информация о материале

Опубликовано: 22 марта 2011