Евгений Уткин — известный меценат и бизнесмен, основатель и президент крупного хай-тек холдинга. Он учился в лучших бизнес-школах Европы, его компания была капитализирована на авторитетной Лондонской фондовой бирже. Известные фестивали Гогольfest, «Джаз-Коктебель», Jazz in Kiev тоже обязаны своим существованием Евгению Уткину. Как и хай-тек кластер «Борщ Ventures».
Но повод, по которому мы встретились с известным социально-ответственным бизнесменом, не радостный. Один из его проектов — Дом образования и культуры «Мастер Класс» вынужден покинуть родные стены и искать новое помещение. Очередное повышение арендной платы стало последней каплей. Понятно, что найти новое помещение и средства — не такая уж проблема. И бизнес есть бизнес: арендодатель имеет полное право решать, кому предоставить аренду и за какую сумму. С юридической стороны — не придерешься. А как с моральной? Кому нужны в стране социально значимые проекты в сфере культуры и образования? Почему до сих пор это только частная инициатива неравнодушных спонсоров? Да, у государства нет средств. Но помощь может заключаться не только в них.
«То, что происходит сегодня с «Мастер Классом» — это частная история, которая показывает среднюю температуру по стране в культуре и образовании», — говорит г-н Уткин.
— Евгений Владимирович, расскажите немного о Доме образования и культуры «Мастер Класс».
— Я являюсь сооснователем «Мастер Класса» (основатель — Ирина Буданская), помогаю проекту стратегически и материально. Сначала, 22 года назад, мы открыли «Оксфорд-класс» — школу английского языка. Через какое-то время — «Окешкин-клуб» (детский центр развития и дошкольного воспитания). У меня была мечта сделать проект, связанный с культурой и обеспечивающий «сквозное» образование: от детского образования до бизнес-школы. Поскольку я много путешествовал и учился в Европе и Америке, наслышан был о таких умных словах, как «частно-государственное партнерство». В Великобритании, например, Маргарет Тэтчер вывела из кризиса страну благодаря именно такому партнерству. Вот с этой идеей в 2008-м мы и хотели сделать «Мастер Класс». Тогда я беседовал с руководством страны и города.
Суть моего предложения была такой: мне дают в аренду какое-то помещение сроком на 25 или, скажем, 49 лет, чтобы я не занимался инвестициями в квадратный метр, а инвестировал в контент, собирал команду. В Лондоне у меня получилось добиться успеха и разместить компанию на бирже, а здесь — нет. Видимо, был недостаточно убедителен. Поэтому мы просто арендовали хорошее помещение в центре Киева, на Лаврской, 16-а (бывшая обувная фабрика), и сделали там наш Дом образования и культуры «Мастер Класс». Это действительно дом, когда детки, подростки, юные и пожилые люди живут в одном доме. Когда там есть и театр, и образование, и рисование, и музыка. В Доме открыт киевский центр классической музыки, центр джазовой музыки, театральные студии. Здесь изучают и языки, и информационные технологии, и реализовывают различные стартапы. За эти восемь лет в «Мастер Классе» прошли тысячи культурных событий. Только джазовых концертов «Тема с вариациями.Live», которые ведет Леша Коган, было 294. Мы приютили Волошинскую сцену международного музыкального фестиваля «Джаз-Коктебель». «ДахаБраха» сделали проект с детками.
— Музыкальная часть фестиваля Гогольfest тоже проходила в Доме образования и культуры «Мастер Класс»?
— Да. Я являюсь одним из партнеров фестиваля.
— Что стало последней каплей, почему «Мастер Класс» вынужден уйти?
— За восемь лет мы заплатили за аренду огромную сумму — несколько миллионов долларов. Нам повышали арендную плату 12 раз, в том числе за последний год — несколько раз. Хотя в Киеве идет тенденция к снижению платы за аренду. У нас не безвыходная ситуация, просто мы слишком много вложили в этот проект. И не только арендной платы. Дом — это ведь не стены, это то, что происходит внутри. Это намоленное место такое. И мне кажется, что наше соседство с Лаврой было очень гармоничным. Я не уверен, что так же гармонично на этом месте будет смотреться какой-то т.н. элитный жилищный комплекс или бизнес-центр. Поэтому считаю, что, прежде чем строить элитное жилье, нужно сначала создать элиту. А элита — это прежде всего Культура. С этим у нас еще нужно поработать, мне кажется.
— Кому принадлежит помещение, которое вы арендовали?
— Есть юридическое лицо — фирма «Киев». Даже не помню фамилию директора, но если хотите — могу посмотреть документы и дать вам справку.
Я видел фильмы по Михаилу Булгакову, и некоторые наши персонажи очень созвучны булгаковским героям. Кто является учредителем «Киева» сейчас, я не знаю. Когда мы только начинали и впервые взяли в аренду помещение, там было несколько учредителей: Петр Порошенко, Николай Мартыненко, Константин Григоришин и Давид Жвания. Эти четыре человека имели отношение к данной недвижимости. А имеют ли сейчас — не знаю. Более того, первые два-три года все было более-менее нормально. Мы платили нормальную цену (без каких-либо льгот) и были когда-то первыми крупными арендаторами. Поэтому здесь не корпоративный конфликт и не рейдерство. Я не знаю, кто сейчас имеет отношение к этому «Киеву», я просто знаю, что на территории, где находится «Мастер Класс», уже началось строительство. Оно идет круглосуточно, без выходных. Не знаю, что строят.
Хочу подчеркнуть, что никаких юридических или других претензий, кроме моральных, к владельцам помещения у меня нет. Это никакой не конфликт — одна частная кампания арендовала у другой жилье. Все законно. Это просто отношение, понимаете, к тем, кто делает то, чего не хватает в стране.
Когда вы становитесь государственным деятелем, например, народным депутатом или президентом, то ваша ответственность за все в государстве возрастает на порядок. В том числе ответственность за то, что происходит с гуманитарными проблемами, ответственность за культуру, образование. Ответственность людей, которые стали богатыми. Каждый по-своему зарабатывает деньги, но очень многие не стали бы состоятельными людьми, если бы не были близки к государству. Поэтому, на мой взгляд, ответственность за то, что происходит в стране, у этих людей по определению должна быть выше. У нас публичность превратилась в популизм.
— Публичность чья?
— Любая. Публичность людей при власти, например. Я не знаю, что происходит с «Мистецьким Арсеналом», Киево-Печерской Лаврой, Михайловским собором. Я не знаю планов, связанных с ними. Мне кажется, это такие объекты, которые достойны нормального обсуждения с громадой. Ведь это касается культуры Киева. Еще раз повторяю: никого ни в чем в этом плане не обвиняю, но я не хочу, чтобы у нас неожиданно выросли очередные «Гулливеры» (торговый центр. — О.О.), как на Бессарабке в центре города. Наверное, там все нормально юридически, но по отношению к городу это неправильно.
— Вы сказали: «делать то, чего не хватает в стране». А чего не хватает?
— Несколько недель назад у израильского посла был прием для украинских деятелей культуры и искусства. Он сказал: наша страна уже 28 лет находится в состоянии войны, и самый важный вывод, который мы сделали, заключается в том, что наше главное оружие — это культура. И когда очень часто говорят, что вопросы культуры сегодня «не на часі», нужно заниматься экономикой, войной или еще чем-то, с этим трудно согласиться.
События последних двух лет ярко демонстрируют: все то, что случилось с Крымом и Восточной Украиной, — это, собственно говоря, гуманитарная катастрофа, которая является следствием отсутствия гуманитарной политики. Потому что государство не занимается культурой. За 25 лет не было построено ни одного театра, концертного зала.
Влад Троицкий, я считаю, — это человек, который для современной Украины является одним из компасов, магнитов духа, ориентиром. Практически все, что он зарабатывал как бизнесмен, он вложил в частный театр. Сегодня его проект «ДахаБраха» — это посол №1 в мире от Украины. На протяжении нескольких лет ребята ездят по всему миру и промотируют нашу страну, показывая, что мы — не просто зона конфликта, а страна, где есть таланты. Второй его проект Dakh Daughters недавно вернулся из большого турне по Америке, до этого были во Франции. Вся французская пресса пишет о Dakh Daughters. И сегодня, мне кажется, государство должно быть заинтересовано в том, чтобы дать площадку таким талантам. Влада Троицкого приглашают везде. Он делает спектакли, ему дают площадки, гонорары. Везде, кроме Украины.
Я хочу сказать о возможностях, которые мы упускаем. На вопрос «зачем мы нужны Европе?» у меня очень простой ответ: потому что Европе нужна эта энергия, Европе нужны таланты. И в ХХІ в., когда интеллектуальный капитал — это главное, наш Гогольfest способен стать площадкой №1 в мире в области современного искусства. Например, в 2009-м, когда были возможности и средства, мы делали в рамках фестиваля проекты, в которых участвовали более 30 стран. Это был и театр, и музыкальные группы, и визуальные проекты. Гогольfest мы проводили в Москве, Питере, Перми. Это наш посол в мире, наше главное оружие, как говорил посол Израиля. Это один пример. Второй пример — «Джаз-Коктебель». Это не просто какой-то красивый джазовый проект Лилии Млинарич, это идеологический фронт. И пример нашей идеологической победы, потому что Дмитрий Киселёв, российский Геббельс, тоже был партнером Лили по «Джаз-Коктебелю». И сейчас он с партнерами сделал «Джаз-Коктебель» в Коктебеле, в оккупированном Крыму. Это просто ниже плинтуса мероприятие. Мы делаем свой «Джаз-Коктебель», и на него приезжают очень высокого класса мировые джазовые исполнители из Европы. Для них крымский фестиваль «Джаз-Коктебель» находится у нас, в Киеве. Почему эти проекты не имеют никакой государственной поддержки? Ну дайте хоть какую-то площадку бесплатно!
— То есть все это — частные инициативы? Государство в них ничего не вкладывает?
— Абсолютно частные. Государство? О чем вы говорите! В прошлом году киностудия им. Довженко за полтора месяца до проведения кинофестиваля Гогольfest объявила о том, что нужно заплатить крупную сумму для аренды помещения.
Я не понимаю этого примитивизма по принципу «курица-яйцо». Потому что отсутствие культуры приводит к тому, что у нас в руководстве — люди примитивные, которые живут сегодняшним днем (я не говорю о денежной стороне и о том, почему они живут сегодняшним днем), но ведь нам и нашим детям жить в этой стране! И надо понимать, что, если ты дал возможность развиться таким проектам, как Гогольfest, «Джаз-Коктебель», Jazz in Kiev (этот фестиваль сегодня, наверное, входит в топ-10 фестивалей мира), ты сделал важное дело для страны.
Фестиваль «Альфа-джаз» существует потому, что один российский олигарх украинского происхождения просто выделяет на это средства (Михаил Фридман). Это очень позитивный пример, когда культурный проект, может, и не наполняет бюджет города Львова так, как, допустим, Авиньонский или Эдинбургский фестивали — бюджеты Авиньона и Эдинбурга, но является катализатором, запускающим вот эту экосистему, где есть рестораны, гостиницы, люди, внимание к городу. Это знаковые вещи, которые помогают Львову развиваться.
Возвращаюсь к ситуации с нашим Домом образования и культуры «Мастер Класс».
То, что мы должны менять свой дом, для меня не катастрофично. Мы найдем новый дом, просто это еще раз подчеркивает, что и государство, и те, кто имеет ресурсы (финансовые, властные), крайне пренебрежительно относятся к людям. Понимаете, сейчас передовые страны борются за то, чтобы к ним приезжали таланты. Я не буду говорить о Силиконовой долине в Штатах. Но и Голландия, и Финляндия, и Польша — все создают такие условия, чтобы таланты приезжали. Идет борьба не за нефть, а за таланты. Мы когда-то подсчитали: для того, чтобы воспитать очень хорошего музыканта или программиста, начиная с пеленок, нужно потратить 1 млн долл. В любой стране. Потому что должна быть Школа, понимаете? Школа с большой буквы. Этой школы нет в Китае, допустим. И Украина — одна из этих, наверное, двух десятков стран, где есть Школа, продуцирующая таланты в культуре, науке.
Всем известный факт: Украина по количеству талантливых сертифицированных программистов однозначно входит в ТОП-3 в Европе. Нужно бороться за эти таланты, давать им площадку. Но у нас это не делается.
Огромные средства государственного и местных бюджетов, выделенные на культуру, уходят на содержание зданий. Да отдайте вы какое-то советское убитое здание, которое никем не эксплуатируется, либо в частно-государственное партнерство, либо в частную собственность. Дайте людям площадку, которую талантливый человек мог взять бы на месяц и сделать там красивый мега-проект. Почему мы упускаем такую возможность?
Сегодня бегут из России люди, имеющие отношение к культуре. Потому что есть кремлевская машина, которая зажимает и не дает развиваться свободным интересным проектам. Мы могли бы сделать такую площадку, чтоб они приезжали сюда. Точно так же — и в бизнесе. Создали бы такие конкурентные условия в бизнесе, чтобы талантливые предприниматели приезжали сюда, — и они бы приезжали. А мы опять теряем кадры.
Нельзя разделять образование, культуру, бизнес. Современный бизнес делает человек, а не натуральные ресурсы. Если посмотреть на структуру экономики Украины, то это сырьевая страна. И, к сожалению, даже в информационных технологиях мы продаем сырье, а капитализация и компании, создающие стоимость, находятся не в Украине, а в той же России, Америке, Индии, Швеции. А наши ребята-программисты работают на те компании и, соответственно, на те страны. Почему? Потому что у нас нет условий, чтобы ты мог создать бизнес, капитализировать его. Точно так же и в культуре, искусстве, образовании. Сегодня есть доступ к огромным образовательным ресурсам, но по применению технологий в образовании мы слишком сильно отстаем от всех развитых и развивающихся стран.
За десятилетие судьба нам дважды дала возможность что-то изменить — в 2004-м и два года назад (Помаранчевая революция и Революция достоинства). И вот мы опять упускаем возможность прорыва, создания субъекта, создания страны. Но в стране есть зачатки гражданского общества. Уже есть десятки тысяч людей, которые хотят делать новую страну.
— Вы говорили о том, что весь мир хочет привлекать к себе таланты, а мы, наоборот, их даже не удерживаем. Но что же нам делать с молодежью, которая не видит здесь перспектив, которая хочет уехать учиться в тайной надежде сюда больше не возвращаться?
— Я абсолютно нормально отношусь к тому, что люди уезжают. Нужно просто создавать условия, чтобы они, во-первых, возвращались или работали на страну. Есть прекрасный пример — Индия и Китай. В США работает довольно много выходцев из этих стран. Но они потом возвращаются домой и продолжают работать на свою страну. Я называю это «эффект машины времени», когда ты работаешь на каком-то развитом рынке, например, в Силиконовой долине, приобретаешь знания, которые будут востребованы через несколько лет и в твоей родной стране. Затем эти люди возвращаются, имеют опыт и могут строить у себя на родине успешный бизнес.
В перспективе у нас будет все хорошо, и будет страна, богатая ресурсами и людским капиталом. Это нормально, что наши дети уезжают. Просто нужно создавать условия, чтобы они возвращались. Есть такой проект UARPA (Украинское агентство по развитию перспективных технологий). Этот проект — пример того, как наши специалисты, выехавшие из Украины, работают на Украину. И за полтора года существования этой кампании были созданы десятки различных продуктов, используемых сегодня в нашей армии. Работали над ними наши ребята, которые живут в США (в Силиконовой долине), Голландии, Норвегии, Швеции, Германии, Сингапуре. Почему? Потому что, как я уже говорил, есть десятки тысяч людей, которые хотят, чтобы Украина состоялась. Вот если бы и те, кто приходит к власти и имеет больше ресурсов, тоже хотели, чтобы Украина состоялась. Чтоб у них была главная мотивация — служение. Служить стране, служить народу. И чтобы это произошло, нужно заниматься культурой. Ибо некультурный человек не может управлять государством.
— На сайте вашей компании в информации о вас кроме прочего отмечено «строитель мостов обмена знаниями между Востоком и Западом». Что это за мосты?
— Еще 26 лет назад я основал компанию «Квазар-микро», ставшую пионером в высоких технологиях. Наша миссия состояла как раз в строительстве этих мостов. Мы привлекали в Украину компании и новые технологии для развития нашей экономики, создавали продукты для внешнего рынка. Компания, построенная на основе «Квазар-микро», была самой крупной хай-тек компанией в Восточной Европе, она имела представительство более чем в 30 странах, в ней работали
14 тыс. чел. И, соответственно, мы ставили задачу — капитализировать знания, когда-то накопленные в Советском Союзе: физику, химию, математику, микроэлектронику, нанотехнологии, информационные технологии, телекоммуникации. Это с одной стороны. С другой, — я учился в топовых бизнес-школах: INSEAD (Франция), IMD (Швейцария), Berkeley (США), ESE (Бразилия), the Wharton School (США), CEIBS (Китай). В принципе, учиться — это мое хобби. Идеи, увиденные мной во время путешествий по миру и в период учебы, мы реализовали в «Мастер Классе», на Гогольfest, в «Борще». Это такой подход, когда и в образовании, и в культуре, и в бизнесе самое главное — создать инкубатор, такую интеллектуальную площадку, куда приходили бы и делали свои проекты предприниматели, деятели науки и искусства. Здесь основная задача предпринимателя и государства — создать инфраструктуру и бросить семя. А дальше люди сами все сделают.
— Вы сказали, что ваше хобби — учиться. Как вам кажется, в Украине сейчас можно получить качественное образование? Если очень захотеть, если вложить в это средства?
— Думаю, сейчас качественное образование можно получить где угодно. Ведь сегодня довольно много онлайн-образования. Но мне кажется, сначала нужно построить фундамент, а потом образовываться. Ведь образование — это процесс длиною в жизнь. Человек должен всегда учиться: средняя школа, университет, курсы.
— А есть у нас такой фундамент?
— Вот с этим у нас, мне кажется, все больше и больше проблем. Все эти эксперименты в образовании… Операция по удалению аппендикса должна длиться считанные минуты. А мы вырезаем его по кусочкам уже 25 лет. Понимаете, шоковая терапия у нас длится, как у мазохистов. Страна такая мазохистическая. Все эти шоковые терапии, реформы, изменения должны происходить в очень короткое время. Например, в Польше это произошло за два года. У нас — четверть столетия. В том числе в образовании. Понятно, что мы не можем уволить всех учителей, работавших раньше. Но появляются новые интересные частные проекты.
— Имеете в виду частные школы?
— Я имею в виду даже не школы, а именно проекты. Хотя есть и школы. Просто не хочется называть имена своих друзей и знакомых, чтобы не делать рекламу или наоборот. Понимаете, у нас уклон такой: все новое — это обязательно «евро». Это уже показуха с «евро» какая-то. Но когда ты делаешь что-то изолированно в каком-то дворе, и это не открытая, а замкнутая система для тех, кто может заплатить, — это путь очень неправильный. У нас появились элитные школы, где нужно платить за образование большие деньги. Я очень негативно отношусь к этому. На мой взгляд, следует делать платное обучение для тех, кто может платить, и бесплатное для тех, кто не может, но талантлив. Их нужно брать по конкурсу и обучать бесплатно. Для того, чтобы было общение людей из разных имущественных слоев. Потому что иначе элитные школы будут воспитывать людей, отрезанных от общества.
В доме не стены главное, а дух этого дома. Люди, которые туда приходят. А вот этому у нас вообще не уделяется никакого внимания. Именно созданию атмосферы духовности, культуры, искусства. Зато уделяется внимание внешним атрибутам: красивое дорогое здание, дорогие машины. И это все — гибридная страна. Когда мы пасем задних с точки зрения валового национального продукта на душу населения, но в то же время у нас переполнены дорогие рестораны, по городу ездят дорогие машины, покупается дорогое жилье. Вы можете проехаться вокруг Киева и увидеть дворцы. И это тоже гуманитарная катастрофа, понимаете? На культуру не выделяются средства, а на вот это все — есть. Я называю это гибридностью: с одной стороны ты — совок, с другой — увидел какую-то красивую сторону новой, европейской жизни, и пытаешься подражать. Но европейская жизнь — это совсем не дворец, и не хорошая машина, и не вкусно покушать задорого.
История с нашим Домом обыденная. Но это пример отношения к культуре так называемой элиты, потому что все равно за этими людьми стоят те, кто имел или имеет отношение к управлению нашим государством. Ну, подумаешь — проект! Ну какая разница: был «Мастер Класс» — нет «Мастер Класса», был Гогольfest — нет Гогольfestа. Главное, чтобы у нас был элитный бизнес-центр, чтобы денег было нормально, чтобы яхт-клуб был.
Но радует меня то, что — особенно после Революции достоинства — появляется еще не критическая, но уже близкая к критической масса людей, которые совершенно по-другому к этому относятся, которые видят реальные ценности: достоинство, свободу, ответственность, доверие. Для них это — главное, а не внешняя атрибутика. Это семя уже брошено, и оно, я уверен, прорастет. Мне просто хочется, чтобы это происходило быстрее.
