Документы пришлось ожидать более полугода. Трудность состояла в том, что опекун Раисы Грезевой Татьяна Кирилловна Дашкевич проживает в Ивано-Франковской области. И только она имеет право в настоящее время истребовать данные, касающиеся своей подопечной, которая, напоминаем читателям, ни в чьей помощи не нуждается и не нуждалась изначально. Более того, знакомые и соседи якобы «недееспособной» наперебой просят ее присмотреть за домашними животными, малолетними детьми, жильем в их отсутствие. Раиса Прокофьевна с радостью помогает окружающим. А нуждаются в общении с умной и доброй женщиной многие, в чем мы неоднократно убеждались.
Ознакомившись с предоставленными документами: решениями судов, актами судебно-психиатрических экспертиз, заявлениями и показаниями свидетелей, пришли к выводу: процедура признания граждан частично или полностью недееспособными является настолько несовершенной, что при желании и наличии определенных связей абсолютно нормального человека сделать «психом» очень просто. А вот действительно больного гражданина, представляющего реальную угрозу обществу, признать таковым значительно сложнее.
Представьте, в какое состояние можно повергнуть человека, не нуждающегося в опекунах, отняв у него практически право на нормальное существование! Ведь любые более-менее значимые вопросы (от получения и распоряжения собственной пенсией до обращения по элементарному вопросу, к примеру, в ЖЭК) по закону решает опекун. В нашем случае вначале таким числился брат, вообще не появляющийся у подопечной. Позже его сменила двоюродная сестра. Теперешняя «смотрящая» проживает в другой области и приезжает в столицу лишь по мере собственной необходимости. А Раиса Грезева, по сути, «опекает» (в лучшем смысле этого слова) всех, кто к ней обращается.
Тем не менее судьба женщины находится в руках специалистов в области психиатрии и суда.
Изучив три акта медицинских заключений Киевского городского центра судебно-психиатрической экспертизы от 29 августа 2000 года, 4 декабря 2007-го, 29 июля 2008 года, мы пришли к выводу — в состояние женщины лечащие врачи вряд ли вникали. Последнее заключение гласит: в настоящее время Грезева Р.П. обнаруживает признаки хронического бредового расстройства, не способна понимать значение своих действий и руководить ими. По своему состоянию нуждается в опеке над ней. Многочисленные знакомые «нуждающейся» и даже ее опекун утверждают противоположное!
К тому же частично или полностью к каждому человеку можно применить почти все, что написано в основной части исследования. Например:«…манерна, одета нелепо, критика отсутствует…», «…считает, что стала жертвой заговора, высказывает намерение продолжать доказывать, бороться. Категорически отказывается от оформления пенсии по инвалидности, считает себя здоровой. Возражает против оформления опекунства. При разговоре об этом становится злобной, подозрительной, потом успокаивается. Обманов восприятия не обнаруживает, интеллект, память существенно не нарушены, но критика к своему состоянию, перспективам — грубо нарушена… Высказывает бредовые идеи…».
Напомним, что «помог» Раисе Прокофьевне получить клеймо «шизофренички» ее родной братец, обеспокоенный тем, что бездетная сестра распорядится квартирой не в его пользу. Поскольку братских отношений к родственнице и покойной матери, как утверждают соседи, Грезев не проявлял, именно он просил суд признать сестру «недееспособной». Правда, на заседание не явился, просил рассмотреть дело без его присутствия. Очевидно, стыдно было врать в глаза служителю Фемиды в присутствии представителей Опекунского совета.
Не обошлось и без соседей сверху (ныне не проживают), которые долго изводили Раису Грезеву и ее мать. Они создавали постоянный шум, действующий на нервы. Женщина неоднократно обращалась с заявлениями в милицию и как-то, возмущенная бездействием правоохранителей, в сердцах написала, что расправится с нарушителями общественного порядка сама.
Вспомнилась другая подобная история. Женщина, мать маленького ребенка, десятки раз писала жалобы о том, что над ее квартирой ежедневно в одно и то же время начинают стучать, сверлить, шуметь. Это нарушало сон ребенка, но больше никого не интересовало. Милиция тоже не реагировала, а соседи сверху никогда не открывали дверь, не желая неприятных выяснений отношений. До тех пор, пока глава семейства не подкараулил нарушителя спокойствия и не поговорил с ним по-мужски, ситуация не изменилась. Оказалось, что сосед — фанат резьбы по дереву. Дома у него стоял деревообрабатывающий станок. Мужчина зарабатывал деньги. При этом участковый игнорировал молодую маму-жалобщицу, считая ее ненормальной скандалисткой. Вместо того чтобы разобраться и устранить нарушение, также как и в ситуации с Грезевой.
Что касается «манерности и нелепой одежды», то хотелось бы знать, что скажут психиатры по поводу того, что, к примеру, теперешние модницы под классический костюм обувают кеды. А если желание человека «бороться и доказывать» считать признаком параноидной шизофрении, то много ли найдется в нашем обществе здоровых, по мнению врачей, граждан? К тому же возникает закономерный вопрос к медикам, все ли у них в порядке, если подопечная, опекун и масса свидетелей утверждают, что Раиса Прокофьевна в посторонней помощи не нуждается, а они продолжают настаивать на обратном?
Но нравится нам или нет, а без очередного медицинского обследования по закону вернуть статус, в действительности соответствующий Раисе Прокофьевне, невозможно. Поэтому в настоящее время ее многочисленные знакомые во главе с ненужным опекуном подадут в суд заявление «О восстановлении процессуальной дееспособности». Служители Фемиды обязаны назначить очередную экспертизу. И нет никакой уверенности в том, что разумную женщину, умеющую правильно излагать свои мысли и отстаивать жизненную позицию, вновь не признают больной только потому, что ее мировоззрение не совпадает с мировоззрением психиатра. Или материальные возможности «опекаемой» не соответствуют пожеланиями экспертов?
