Главная

Томос для Украины. «Московские попы» готовы обвинить патриарха Варфоломея в расколе

На Синоде было принято обращение к верным «по поводу возможности представления Томоса об автокефалии». Также опосредованно этого вопроса – возможности появления «канонического конкурента» и статуса УПЦ МП – касались и некоторые другие решения Синода.

Текст обращения оказался довольно невыразительным. Старые песни о главном: о том, что мы тут единственные и неповторимые, что у нас все есть и мы ни о чем не просим, что мы тут сами с усами – раскол уврачуем (если нам не будут мешать) и единство сколотим (при том же условии), страшилки о том, как двойная юрисдикция разделит украинский народ «надолго, если не навсегда», предостережения от «односторонних решений», уверения, что другие православные церкви не поймут, и т. д. Разочарование документом с этим и связано – ничего нового. Не то что прорывного, но хотя бы такого, что дало бы понять — епископы приняли и осознали вызов, который перед ними стоит. Уже стоит и стоять будет, независимо от того, будет или не будет принято позитивное для Украины решение на Фанаре. Но владыки УПЦ МП предпочитают и дальше делать вид, что ничего не происходит, а если и происходит – их не касается, а если вдруг касается – то незаконно и неправомерно.

Вопрос автокефалии для Украины в обращении Синода – снова предсказуемо – то и дело сводится к расколу. «Церковное единство» и «разделение» придают документу форму рондо: чем бы ни начинался абзац, он обязательно закончится уже известным рефреном. Власть, по мнению владык, не может обеспечить единство. Не может этого сделать и Вселенский патриарх. Другие поместные церкви, согласно обращению, встревожены вопросом статуса «схизматических групп». Сначала, мол, нужно их вернуть в лоно, а уж потом обсуждать возможность автокефалии. В общем, слава расколу – если бы не он, и ответить на инициативы Банковой и Фанара было бы нечего. Может, потому ни в УПЦ МП, ни в УПЦ КП никогда и не думали всерьез о преодолении раскола? Это ведь рубить сук, на котором сидишь.

Однако «встревоженность» заставляет задуматься о том, что в своих письмах поместным коллегам УПЦ МП прибегла к некоторым манипуляциям, дабы убедить адресатов (как и нас) в том, что автокефалия будет предоставлена прямо и непосредственно «раскольничьим группировкам» и таким образом будет узаконен раскол. Хотя о том, кому и как – технически – будет предоставлена автокефалия, патриарх Варфоломей пока не сообщил, и есть основания подозревать, что автокефалия не будет прямо адресована ни одной из ныне существующих украинских церквей. Если верить авторитетным источникам, Томос уже написан, и его автор – один из лучших греческих богословов. Думаете, на Фанаре за столько лет не изучили риски и не придумали такие формулировки, которые не вызовут серьезных канонических возражений? Подчеркну – канонических, а не политических.

Автокефальный статус, впрочем, вовсе не самоцель, согласно документу Синода УПЦ МП. Автокефалия – по синодалам - это чисто технический вопрос. Не имеющий никакого отношения к политике и интересам нации. Это не мечта, не победа и не знак качества для государства и нации. Единственная цель автокефалии – по синодалам - сделать более эффективной проповедь Евангелия. Автокефалия, подчеркнуто в документе, – это не геополитический вопрос и не может использоваться как орудие такого толка. Она существует только для удобства церкви.

Лукавство этого пассажа настолько очевидно, что даже комментировать неинтересно. Конечно, только ради удобства церкви цари добивались автокефалии для своей церкви – иногда, буквально, с ножом у горла. Конечно, для Кремля РПЦ и Моспатриархия – вовсе не геополитическое оружие, как можно! И, конечно, УПЦ МП в данный момент не испытывает никаких неудобств в миссии. Вот только количество ее верных неукоснительно сокращается, народ ропщет, «московские попы» - это уже мем, да? - превратились в политический таран.

Впрочем, у этих неудобств – по синодалам - есть причина... Вы уже и сами догадались, правда? Правильно, раскол.

Тут, мне кажется, Моспатриархия излишне усердствует. «Раскол» окончательно превратился в жупел, а еще немного – и станет мемом вслед за «московскими попами». Как можно пугать расколом тех, кто уже двадцать пять лет живет с расколом? Ах, можно пугать его углублением! И тем, что это будет навсегда!

Вы теперь понимаете, почему УПЦ МП ни за что не признает участие России в конфликте на Донбассе? Им удобнее представлять эту войну исключительно как гражданскую. ОРДЛО – это в миниатюре то, что мы «можем повторить» на значительно большей территории: церковный раскол может быть вынесен за церковную ограду и превращен в большой гражданский раскол. Раскол народа. Раскол страны. Раскол, раскол, раскол. А вовсе не интервенция с агрессией. Ведь если признать российскую агрессию (а не гражданский раскол) причиной войны на Донбассе, церковный раскол тоже немедленно теряет несколько пунктов на геополитической бирже. Кроме того, если признать российскую агрессию, то и преданность УПЦ МП интересам Москвы приобретает особенно пикантный оттенок.

Собственно, тут епископы ничего и не скрывают: они изо всех сил стараются втянуть Москву в процесс переговоров по автокефалии, сделать ее стороной переговоров – и таким образом гарантировать заведение переговоров в тупик. Так, Синод вслед за управделами митрополии владыкой Антонием Паканичем призывает воздержаться от «односторонних решений», намекая на то, что любые церковные изменения в Украине должны согласовываться с Москвой. Снова срабатывает аналогия: точно так же как судьба Донбасса должна решиться при участии Кремля. Минский формат подойдет и для церковного вопроса – такие переговоры, как мы можем убедиться, могут длиться вечно.

Синод уверяет, что только «настоящая церковь» может «привести к единству». Но тут можно ответить только одно: значит, УПЦ МП не является этой настоящей церковью. Ведь она не только не привела до сих пор к единству – она к нему и не приведет. Потому что даже не пытается. Потому что паразитирует на расколе. Потому что раскол – любой, и церковный, и гражданский – в интересах московских патронов.

Главный посыл документа - автокефалия не нужна. У нас и так все есть для спасения. Что ж, тут, возможно, они искренни – им автокефалия действительно не нужна. Но их никто к ней и не принуждает. Автокефалия нужна Украине, для которой это не просто технический, но и вполне политический вопрос. Что бы ни говорили и не писали синодалы, слово «политический» не является неприличным. Даже в отношении церкви.

Представляя якобы украинскую церковь, епископы УПЦ МП даже не подумали отнестись к предложению власти конструктивно. Они не приняли никаких встречных предложений, по которым можно было бы искать компромисс и которые можно было бы интегрировать в будущую стратегию создания поместной церкви в Украине. Единственное рациональное предложение – о том, что это решение должно получить одобрямс Москвы, конструктивным назвать трудно.

К слову, свое отношение к идее поместной украинской церкви синодалы выразили не только в обращении. Куда ярче выглядели некоторые другие решения. Например, Синод решил обласкать «пострадавшего при исполнении» архимандрита Гедеона Харона – настоятеля Десятинного монастыря и церкви-самостроя на исторических фундаментах. Архимандрит был произведен в епископы и стал викарием УПЦ МП. По всей видимости, именно за то, что был «на колчаковских фронтах ранен» (храм-самострой оказался в центре скандала с участием праворадикалов), лично отец-настоятель стал объектом интереса и нелицеприятных комментариев. Кроме того, архимандрита заподозрили в том, что его украинский паспорт – фальшивка, и что он на самом деле остается гражданином РФ.

В общем, то, что должно было стать предметом расследования, оказывается для УПЦ МП поводом повысить в звании. Епископский сан для отца Гедеона – очевидная награда за «страдания». И сигнал своим: чем хуже – тем лучше. Вызывать раздражение и побольше огня на себя - это теперь в тренде УПЦ МП. Больше раскола.

Еще одним недвусмысленным сигналом Синода стало решение касательно едва ли не единственного «брендового» украинофила в епископате УПЦ МП – митрополита Переяслав-Хмельницкого Александра Драбинко. Читать строки, посвященные личности митрополита Александра, куда интереснее, чем обращение по поводу Томоса. Тут синодалы, наконец, дали волю чувствам и не стали скрываться за округлыми формулировками. Владыку уличили в «непристойном поведении и жизни, порочащих высокий сан», а также порекомендовали воздержаться от публичных высказываний и выступлений, которые «вызывают возмущение среди епископата, клириков и мирян, а также вносят искушения в сердца верующих».

Не знаю, что имели в виду епископы в пикантном пункте про «непристойное поведение», зато с высказываниями и выступлениями все прозрачно: митрополит написал большую статью в поддержку инициативы автокефалии. Он, собственно, никогда не скрывал, что является сторонником канонической автокефалии украинской церкви. И вот ему открытым текстом посоветовали «перестать бренчать», вытащив на свет скандальное решение скандального Синода от 2012 г., когда синодалы пытались сместить с должности заболевшего митрополита Владимира Сабодана. Тогда его секретарю митрополиту Александру, защищавшему интересы главы церкви перед церковным ГКЧП, инкриминировали среди прочего все то же «непристойное поведение» (также, увы, без уточнений) и «хулу на Духа Святого». Нынче митрополиту напомнили, что это решение не было отменено – только «приостановлено». И если он продолжит в том же духе, эта справка будет очищена от архивной пыли и снова подшита к делу.

Митрополит, впрочем, уже обратился к своей пастве за благословением «быть их голосом». И это, надо сказать, хороший ход – в системе Моспатриархии интересоваться мнением и голосом мирян не принято, несмотря на то что большинство в церкви составляют именно они. Более того, именно миряне – те люди, которые могут влиять на состояние дел в стране. Но РПЦ и УПЦ МП – это СССР. Здесь все решения принимают «слуги народа» - номенклатура - без учета интересов и потребностей того самого народа, которого они для. И чья роль в нынешней УПЦ МП – роль молчаливой, неистово крестящейся массовки.

Самая большая проблема УПЦ МП в том, что эта роль уже не подходит достаточно большой части паствы. Об этом свидетельствует отток верных. Причем зачастую это уже даже не «перебежчики» в УПЦ КП. Люди уходят просто в никуда - во внеконфессиональность и внецерковность. Основной вопрос для них - не куда, а откуда.

Уже исходя из этого у епископов УПЦ МП нет морального права говорить о том, что они успешно справляются со своей духовной миссией и поэтому «не нужно ничего менять». Им не нужно – пускай не меняют. Но и не мешают другим менять. И тогда время все расставит по своим местам.

Информация о материале

Опубликовано: 08 июня 2018

Восресіння з мертвих: чого вимагають від НБУ банки-банкрути

У лютому 2017 року член Ради НБУ Василь Фурман в ефірі «Еспресо» заявив, що банківська система в Україні пройшла процес очищення і криза в цій сфері вже позаду.

Однак незважаючи на такий оптимізм зі сторони представників НБУ, процес виведення банків з ринку досі пов'язаний з рядом проблем.

Однією з таких є намагання деяких акціонерів оскаржити рішення про ліквідацію їх банків.

За останні три роки 12 акціонерів оскаржили в судах виведення належних їм банків з ринку.

Серед них ПАТ «КБ «Хрещатик», ПАТ «Банк «Юнісон», ПАТ «Радикал Банк», ПАТ «Банк »Київська Русь» тощо.

Ці справи є особливо цікавими, оскільки акціонери піднімають важливе питання: який рівень та межі свободи розсуду НБУ в ухваленні рішень щодо виведення банків з ринку?

Основним питанням, яке вирішують суди у таких судових справах, є те, чи може НБУ ухвалити рішення про визнання проблемного банку неплатоспроможним до спливу 180-денного строку, встановленого ч. ч. 6-9 ст. 75 і п. 1 ч. 1 ст. 76 Закону України «Про банки і банківську діяльність» (Закон про банки).

Так, норми цих статей передбачають, що проблемний банк у строк до 180 днів зобов'язаний привести свою діяльність у відповідність до вимог законодавства.

Водночас вказані положення прямо не зобов'язують НБУ чекати 180 днів і лише потім визнавати банк неплатоспроможним, у зв'язку з чим Регулятор використовує цю надану законодавцем свободу для того, щоб оперативно реагувати на ризики стрімкого погіршення фінансово-економічного стану проблемного банку, виведення активів з банку, зменшення обсягу ліквідного майна банку тощо.

Недобросовісні акціонери, звичайно, проти такого оперативного реагування, оскільки у таких випадках затягування часу грає їм на користь.

У зв'язку з цим питання адміністративної свободи НБУ щодо виведення банків з ринку є предметом розгляду судів.

Чи правий НБУ?

Суди поки що не дійшли згоди щодо цього питання.

Наприклад, у справі Юнісон Банку Вищий адміністративний суд України (ВАСУ) вирішив, що НБУ може ухвалити рішення про неплатоспроможність банку у будь-який момент з дня віднесення такого банку до категорії проблемних, однак не пізніше 180-ти днів з відповідної дати.

Тобто єдиний обов'язок НБУ у цій ситуації – вирішити питання про долю банку не пізніше 180-ти днів з дня віднесення його до категорії проблемних.

У справі банку «Хрещатик» ВАСУ навпаки зазначив, що з дня віднесення банку до категорії проблемних НБУ зобов'язаний надати банку 180 або інший розумний строк днів для приведення своєї діяльності у відповідність до законодавства та вимог НБУ і тільки після спливу цього строку вирішувати долю банку.

Наразі ці та подібні справи щодо оскарження рішень НБУ про неплатоспроможність банків перебувають на розгляді у Верховному Суді.

Думаю, що НБУ таки має право визнавати банк неплатоспроможним у будь-який момент з дня віднесення його до категорії проблемних у разі наявності визначених законом ознак / підстав неплатоспроможності. Положення ст. 75–76 Закону про банки не обмежують Регулятора в таких діях.

Завданням НБУ є, зокрема, забезпечення стабільності банківської системи.

Повноваження НБУ щодо нагляду і контролю за банками, застосування до банків заходів впливу, покликані забезпечити НБУ можливістю ефективно реагувати на виклики банківської системи.

Такими викликами є стрімке погіршення фінансового стану проблемного банку, здійснення ризикової діяльності, виведення ліквідних активів з банку тощо.

НБУ найбільш повно поінформований про фінансовий стан проблемного банку, розуміє його потреби у докапіталізації.

Він має можливість визначити ризики, з якими стикається банк у своїй діяльності, оцінити можливості акціонерів забезпечити додаткову капіталізацію банку та визначити ризики для банківської системи, які несе подальше існування того чи іншого банку.

Коли НБУ бачить, що фінансовий стан проблемного банку погіршується, акціонери після віднесення банку до категорії проблемних не вживають адекватних заходів для покращення фінансового стану банку, а банк відповідає статусу неплатоспроможного, то немає сенсу чекати 180 днів.

Навпаки, зволікання у цій ситуації може призвести до того, що неплатоспроможним буде визнано і передано під управління Фонду гарантування вкладів фізичних осіб (Фонд) банк без активів, за рахунок яких можна було б задовольнити вимоги вкладників та кредиторів.

Протилежний підхід, який передбачає обов'язок НБУ надати кожному проблемному банку 180 днів та інший строк на «оздоровлення», без права НБУ оперативно реагувати у разі порушень, суперечив би самій суті банківського нагляду та меті забезпечення стабільності банківської системи України.

Глухий кут

Поки Верховний Суд не висловився щодо питання про законність дій НБУ, суди нижчих інстанцій «воскресили» кілька неплатоспроможних банків і вони де-юре повернулись на український ринок в іпостасі «банків-зомбі».

У такій ситуації акціонери цих банків вимагають від НБУ повернення банківської ліцензії та відновлення діяльності, у Фонду – припинення процедури ліквідації та продажу активів.

Законодавство не передбачає такої можливості, що цілком логічно, адже як можна повертати на ринок банк, який, наприклад, два роки не здійснював жодної діяльності і перебував в процедурі ліквідації?

Такий банк є банком тільки формально, а фактично – не відповідає жодним нормативам НБУ і апріорі не повинен бути допущеним до здійснення банківської діяльності: видавати кредити, залучати депозити, здійснювати розрахунки тощо.

Суди, повертаючи на ринок «банки-зомбі», не враховують цей аспект, не оцінюють, чи відповідає банк економічним нормативам (зокрема, капіталу та ліквідності), а розглядають справу з більш формальної точки зору.

Ще одне питання, яке суди залишають поза увагою, повертаючи «банк-зомбі» до життя, це те як бути із сумами, які Фонд виплатив вкладникам банків після початку процедури ліквідації цих банків?

Наприклад, у випадку банку «Київська Русь» Фонд виплатив вкладникам більше 2-х млрд грн, а це з огляду на структуру фінансування Фонду, в основному, кошти платників податків.

За умови продовження процедури ліквідації цього банку, як це передбачено законодавством, Фонд компенсував би ці гроші за рахунок продажу активів банку.

Але якщо допустити, що у майбутньому Верховний Суд вирішить, що цей банк має право на функціонування і визнає дії НБУ незаконними, гроші, виплачені вкладникам, зрозуміло, ніхто Фонду не поверне.

З юридичної точки зору намагання акціонерів повернути неплатоспроможні банки до життя виглядають нераціональним та неадекватним способом захисту.

Адже на підставі рішення суду на банківський ринок повертається банк, який не відповідає жодним нормативам НБУ, не може гарантувати виконання своїх зобов'язань перед вкладниками та кредиторами, що дає підстави та навіть зобов'язує НБУ знову визнати такий банк неплатоспроможним.

Саме тому намагання акціонерів відновити «банки-зомбі» не є ефективними.

Не виключно, що деякі недобросовісні акціонери, які намагаються відновити діяльність своїх банків, насправді переслідують іншу мету – забезпечити виведення з банку цінних активів після того, як отримають над ним контроль. А після можна і Фонду віддавати в ліквідацію.

Як бачимо, повернення неплатоспроможного банку на ринок через суд створює більше проблем та загроз, ніж вирішує.

Це порушує баланс між загальносуспільними інтересами та інтересами окремих осіб.

Сподіваюсь, що скоро Верховний Суд вирішить цю складну ситуацію, а його рішення дозволить досягти розумного і адекватного балансу між забезпеченням стабільності банківської системи України, захистом інтересів вкладників та кредиторів з однієї сторони та акціонерів неплатоспроможних банків – з іншої.

Информация о материале

Опубликовано: 08 июня 2018

Море волнуется — раз. Украина оказалась не готовой к противостоянию на Азове

Проход украинских судов по Азовскому морю был ограничен российскими военнослужащими в связи с учениями, включавшими в себя боевые стрельбы. Об ограничении передвижений в акватории Азовского моря сообщалось по каналам международной автоматизированной системы оповещения NAVAREA. Согласно документу, ни одно гражданское судно не должно было заходить в район площадью порядка 2 тыс. кв км. с 5:00 21 мая до 17:00 23 мая.

Начиная с 19 мая катера пограничной службы ФСБ РФ стали задерживать на полтора-два часа для проверки все суда, как идущие в порты Бердянска и Мариуполя, так и следовавшие оттуда.

Представитель президента Украины в Автономной Республике Крым Борис Бабин утверждает, что задержание судов продолжалось и 23 мая.

«Россия пользуется неоднозначностью статуса Азовского моря, поэтому верить их заявлениям не стоит. Они «прессуют» все судна с украинским флагом и ловят наших рыбаков», – рассказывает Бабин Фокусу. По его словам, 22 мая в представительстве президента Украины проходило рабочее совещание в связи с противоправными действиями Российской Федерации, на котором был принят ряд решений, в том числе и о денонсации некоторых двухсторонних договоров.

Помощник руководителя Государственной пограничной службы Олег Слободян отмечает, что украинские пограничники постоянно следят за передвижением судов под российским флагом в Азовском море. Особое внимание уделяется указанному квадрату проведения учений.

«Мы совместно с командованием Операции объединенных сил, вооруженными силами и военно-морскими силами отрабатываем и координируем мероприятия. Катера, которые находятся на вооружении в Госпогранслужбе, не в силах дать адекватный ответ на потенциальную угрозу. Подчеркну, что Российская Федерация официально предупреждала о проведения учений. По нашим наблюдениям, никакой активности не было. Только два корабля выходили в указанный квадрат, но потом ушли», – делится подробностями с Фокусом Слободян.

Законная беззаконность

Создавать препятствия передвижению украинских судов РФ начала после задержания Госпогранслужбой в Бердянске российского рыболовецкого судна «Норд». 25 марта судно было арестовано, а членам экипажа объявлены подозрения о нарушении порядка въезда на временно оккупированную территорию Украины. В начале апреля дипломаты генерального консульства РФ попытались вывезти экипаж судна под прикрытием дипломатического иммунитета, но попытка сорвалась. Во время проверки документов на пропускном пункте «Гоптовка» в Харьковской области, моряков задержали украинские пограничники. 19 апреля министерство иностранных дел РФ заявило, что оставляет за собою право на жесткие ответные действия, в случае если российским гражданам не будет предоставлена возможность беспрепятственно вернуться домой.

Напомним, Азовское море вместе с Керченским проливом является внутренними водами Украины и Российской Федерации. Их использование регулируется Договором о сотрудничестве об использовании Азовского моря и Керченского пролива. Документ был подписан в декабре 2003 года президентом Украины Леонидом Кучмой и президентом РФ Владимиром Путиным, а ратифицирован в апреле 2004 года.

Руководитель Крымского департамента общественной организации «Майдан закордонных справ» Андрей Клименко объясняет, что документ подчеркивает статус Азова как внутреннего моря, поэтому Конвенция ООН по международному праву в данном случае не действует. Двусторонний договор позволяет торговым и военным кораблям,  а также другим судам под флагами РФ или Украины, если они эксплуатируются в некоммерческих целях, пользоваться в Азовском море и Керченском проливе свободой судоходства. Он также напоминает, что в 1993 году было подписано соглашение о сотрудничестве в области рыбного хозяйства между РФ и Украиной. В прошлом году украинская делегация ездила в Ростов-на-Дону, чтобы определить квоты вылова рыбы на 2018 год. Документ также позволяет российскому научному судну «Владимир Усков» проводить разведку в 100 метрах от Геническа и Бердянска.

«Мы должны немедленно денонсировать договор 2004 года и перейти на Конвенцию ООН по морскому праву. Важно официально объявить 12-мильную зону территориальных вод, нанести ее на карту, которую передать Госпогранслужбе как основание для патрулирования и защиты», – предлагает Клименко в разговоре с Фокусом.

Клименко отмечает, что в Украине до сих пор отсутствует официальный перевод Конвенции ООН по морскому праву. В свою очередь, представитель президента в АРК Бабин говорит, что отсутствие международных документов не позволяет использовать для своей защиты международное право.

«Не ратифицирована Конвенция о труде в морском судоходстве, мы не подписали Парижский меморандум о контроле судов государством порта. Россияне нарушают, а мы только смотрим со стороны. Мы сейчас проделываем большой пласт работы, уже есть документ о плане неотложных мер по деоккупации Крыма. Сейчас он проходит последние согласования, думаю, что в середине июня мы его презентуем. Поднят вопрос денонсации ряда договоров об Азове с Россией», – заявил Бабин Фокусу.

Клименко обращает внимание, что на Азовском море Украина не имеет состава кораблей, которые смогли бы противостоять вооруженной агрессии России. Поэтому нужно искать союзников среди стран-членов НАТО или США и договариваться с ними о дежурстве военных кораблей под флагами этих стран и политических союзов.

По информации международной автоматизированной системы оповещения NAVAREA, 23 мая Черноморский флот Российской Федерации должен открыть закрытый ранее участок Азовского моря для судоходства.

Информация о материале

Опубликовано: 08 июня 2018

Неподобающе уполномоченный по правам человека

15 марта этого года наконец завершилась почти годичная эпопея с назначением нового уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека.

Пятилетний срок полномочий Валерии Лутковской, предшественницы на этой должности, истек еще 27 апреля прошлого года. С девятимесячной задержкой омбудсменом была назначена народный депутат Украины Людмила Денисова. Вся процедура назначения сопровождалась нарушениями. Некоторые из них и стали основанием для того, что 1 июня 45 народных депутатов обратились в Конституционный суд Украины с представлением о неконституционности процедуры.

Голосование за уполномоченного должно было состояться по закону не позднее 6 июня 2017 г. Но ни до этой даты, ни 6 июня голосование не состоялось, хотя все необходимые для этого процедуры были выполнены. Закон не предусматривает, что делать в такой ситуации. Таким образом мы оказались в ситуации юридической неопределенности, которая должна быть решена конституционным способом.

Должность уполномоченного по правам человека появилась после принятия Конституции Украины 1996 г. В следующем году парламент принял Закон об уполномоченном, а в 1998-м впервые назначил на эту должность Нину Карпачеву, которую повторно назначал еще в 2003-м и 2007-м. Нина Карпачева в кресло уполномоченного пересела из депутатского — была депутатом второго созыва и заместителем председателя парламентского комитета по правам человека. До получения представительского мандата делала продолжительную карьеру в коммунистических структурах, начиная с комсомола. Карпачева запомнилась как бессменный и крайне неэффективный уполномоченный по правам человека. Многими это учреждение воспринималось как адрес, по которому можно было прислать жалобу с приблизительно таким же результатом, как письма в Спортлото или генеральному секретарю ООН.

И хотя закон не устанавливает ограничений относительно количества сроков, Карпачева не стала вечным омбудсменом, и в 2012 г. эту должность заняла Валерия Лутковская — на тот момент правительственный уполномоченный по делам Европейского суда по правам человека. Лутковская ранее успела побывать и заместителем у двух министров юстиции, и одним из руководителей в Юридической фирме «Лавринович и партнеры».

Закон об уполномоченном содержит требование наличия опыта правозащитной деятельности. Ни у Карпачевой, ни у Лутковской проблем с соответствием этим критериям вообще не возникло.

Теперь же уполномоченным по правам человека стала Людмила Денисова, человек, который фактически никогда не занимался системно темой прав человека — в основном это были вопросы социальной политики, финансов и экономики. Она дважды возглавляла соответствующее министерство, а в парламенте до недавнего времени была председателем комитета по вопросам социальной политики, занятости и пенсионного обеспечения.

Чем же столь лакома должность уполномоченного? Ведь бюджет учреждения, по сравнению с другими, — мизерный. 78 млн грн, заложенных в государственном бюджете, и около 200 человек штата — это мелочи в масштабах страны. Однако особенностью должности уполномоченного по правам человека является то, что это совершенно независимый государственный орган с собственной строкой в государственном бюджете и существенными гарантиями, включая иммунитет, как у народных депутатов.

Как и Карпачева, Денисова в парламенте представляла фракцию из правящей коалиции. Фракции, к квоте которой относятся должности министров внутренних дел и юстиции. Это именно те ведомства, в сфере ведения которых тысячи мест несвободы: от комнат для задержанных и доставленных и изоляторов временного содержания в полиции — до следственных изоляторов, колоний и тюрем. Также вотчиной «Народного фронта» является Министерство образования и науки, отвечающее за детские дома и интернаты, в которых дети находятся не по своему собственному решению.

Казалось бы, где здесь связь? Для этого следует вспомнить, какую именно деятельность в сфере защиты прав человека осуществляет уполномоченный. В 2012 г. Валерия Лутковская после вступления в должность добилась расширения полномочий и внедрения национального превентивного механизма (НПМ) согласно факультативному протоколу к Конвенции ООН против пыток. Это был значительный шаг к превенции пыток, ведь до этого шесть лет Нина Карпачева отказывалась приниматься за это нелегкое дело. В Украине НПМ введен по модели Омбудсмен+, что предусматривает визиты работников Секретариата уполномоченного, при участии общественности, без предупреждения во все места несвободы (а их несколько тысяч по всей Украине) с правом конфиденциальной беседы с удерживаемыми там людьми. Таким образом уполномоченный имеет существенные возможности для выявления нарушений прав человека в учреждениях, куда не имеют доступа обычные граждане.

НПМ после прихода Денисовой стал заметно пробуксовывать, и многие эксперты, привлеченные к механизму со стороны общественности, уже констатируют проблемы в функционировании этого института и сворачивание структуры до размеров нескольких подразделений, которые не смогут охватить такого большого объема работы.

Кроме НПМ, уполномоченный имеет немалые полномочия по защите персональных данных, доступу к публичной информации и в сфере противодействия дискриминации.

Если соединить факт дружбы Людмилы Денисовой с министром внутренних дел Арсением Аваковым и ее профессиональную заинтересованность вопросом социальных прав, то вполне логично, что темой своей кандидатской диссертации, защищенной в прошлом году в конце декабря уже в статусе претендента на должность омбудсмена, Людмила Леонтьевна выбрала «Правовое регулирование социального обеспечения работников полиции в Украине».

С соответствием критериям Закона об уполномоченном у Денисовой не все обстоит благополучно: обосновывая наличие опыта правозащитной деятельности, она отнесла работу в Пенсионном фонде и органах, связанных с финансами и экономикой, к правозащитной. К правозащитной деятельности она отнесла и участие в Революции достоинства, хотя там ее роль можно назвать максимум общественным активизмом. Социальная политика — это важная составляющая деятельности государственных органов, но не следует путать ее с правами человека. Социальные права во времена Советского Союза подменяли собой гражданские и политические. И хотя они отражены в Конституции Украины, но принципиальными правами человека все-таки являются запрет пыток, свобода собраний, личная свобода, справедливое правосудие, неприкосновенность частной жизни и т.п. Конечно, в законодательстве нет определения термина «опыт правозащитной деятельности». Но подходить к этому формально нельзя ни в коем случае. Это требование закона отвечает мировой практике и должно служить для того, чтобы именно опытные, осведомленные в защите прав и свобод человека профессионалы могли занимать должность омбудсмена.

И практика применения этого требования как принципиального существует. Например, Конституционный суд Молдовы признал неконституционным назначение на должность уполномоченного по правам ребенка лица, которое не отвечало требованиям закона, поскольку не было «хорошо известным» в сфере защиты прав человека.

Конституционное представление относительно назначения Денисовой не ставит под вопрос наличие опыта правозащитной деятельности, а фокусируется в основном на нарушениях процедуры назначения уполномоченного.

Заметим, что кроме случаев неперсонального голосования Денисова, забыв о конфликте интересов, голосовала за свое назначение. После этого Национальное агентство по вопросам предотвращения коррупции составило относительно нее протокол о коррупционном правонарушении и передало его в суд. Слабость устаревшего (1984 г.) Кодекса об административных правонарушениях позволит Людмиле Денисовой избежать ответственности и даже установления вины. Еще один интересный вопрос в контексте этого дела — можно ли привлечь народного депутата Украины к ответственности за такое голосование? А как же быть с иммунитетом уполномоченного? Впрочем, общественному мнению не нужны судебные решения — все и так понятно.

Как должна была законно поступить Денисова? Не голосовать вообще — и этого было бы вполне достаточно, ведь 279 голосов народных депутатов хватало для назначения. Или действовать так, как того требует Регламент Верховной Рады, — объявить перед голосованием о наличии конфликта интересов и дальше уже давить ту кнопку на депутатском пульте, какую ей захочется.

По-хорошему объявить о конфликте интересов должна была в полном составе фракция «Народного фронта». Но так поступили только руководитель фракции Максим Бурбак и один из его пяти заместителей Андрей Иванчук. Еще 72 «фронтовика» решили не заморачиваться с требованиями парламентского Регламента и Закона о предотвращении коррупции и нажали кнопки «за». Почему НАПК не составило протоколы и на этих депутатов? Препятствует, вероятно, депутатский иммунитет — ст. 80 Конституции гарантирует, что народные депутаты Украины не несут юридической ответственности за результаты голосования и высказывания в парламенте и его органах, за исключением ответственности за оскорбление или клевету. Коррупционные административные правонарушения хоть и не в Уголовном кодексе, но на них распространяются те же гарантии, учитывая их «уголовную» природу и существенные последствия потенциального наказания.

Значительное беспокойство вызывает тот факт, что Денисова получила мандат уполномоченного, имея депутатский. В условиях существующей политической системы такое назначение подорвало доверие к независимости, неангажированности и политической нейтральности института уполномоченного, учитывая членство Денисовой в одной из коалиционных фракций и то, что она зашла в парламент через партийный список, а не по мажоритарной системе. Такой случай уже имел место в украинской истории, даже в более угрожающем виде. И если первый срок Карпачева начала, работая до того народным депутатом, то, уже досиживая второй, баллотировалась в Верховную Раду вторым номером в списке Партии регионов. После вхождения в парламент не отказалась от депутатского мандата, совмещала его почти девять месяцев и сложила только в день назначения в третий раз на должность уполномоченного.

Процедура назначения уполномоченного на законодательном уровне была изменена уже во время того, как продолжался процесс назначения нового уполномоченного. Причем изменение произошло манипулятивным образом — в заключительных положениях закона, регулирующего совершенно другую сферу.

Это — Закон о Конституционном суде Украины, который в переходных положениях содержал изменения процедуры назначения на должность и увольнения с должности уполномоченного — тайное голосование заменяли открытым. Кстати, о том, что изменение этой процедуры не касается функционирования Конституционного суда Украины, подчеркивается на официальном веб-сайте президента Украины. У президента поступили дипломатично — публично признали наличие проблемы, пообещали исправить, но закон президент подписал, поскольку отдельные нормы от него уже не оторвать, а принять его необходимо. Поэтому в этот раз на Банковой забыли о президентском праве вето.

Такая плохая память, вероятно, связана с тем, что изменение процедуры голосования с тайного на открытое было одним из условий договоренности между БПП и «Народным фронтом» о поддержке необходимого президенту Закона о Конституционном суде, который является одной из составляющих судебной реформы, основным драйвером которой хочет быть Порошенко.

Изменением процедуры голосования преследуется конкретная цель. Общеизвестно, что в коалиции (если такая еще существует) сверхнизкий уровень доверия, и фракции БПП и «Народного фронта» иначе, чем заклятыми друзьями, трудно назвать. Без открытого голосования невозможно отследить выполнение договоренностей в сфере кадровых назначений, в которых участвует парламент. Так, должность уполномоченного является частью таких договоренностей, и ее уравновесила должность председателя Счетной палаты, которую в день избрания Денисовой получил депутат от БПП Валерий Пацкан. Тогда же был назначен на должность новый глава Национального банка Украины. Наличие такой договоренности даже не скрывали.

Следует заметить, что общественность, международные партнеры Украины и часть депутатского корпуса, в частности парламентский комитет по правам человека, более года назад уже требовали проведения открытого конкурса на должность уполномоченного по правам человека при участии общественности и экспертных кругов. Но их не услышали.

Изменения в процедуру избрания уполномоченного сопровождались и другими нарушениями.

Так, предложения проекта, связанные с уполномоченным, вопреки требованиям Регламента и Конституции были рассмотрены и приняты без привлечения профильного комитета по правам человека. В целом в парламенте и раньше возникала проблема принятия законов без выводов профильных комитетов. Самой яркой является история с т.н. поправкой Лозового, когда без выводов правоохранительного комитета, возглавляемого Андреем Кожемякиным из «Батьківщини», внесли многочисленные и весьма существенные изменения в Уголовный процессуальный кодекс. Последствия этих изменений следователи полиции на местах «разгребают» до сих пор. Что интересно, и в случае с изменением процедуры голосования за омбудсмена, и с поправкой Лозового без влияния на принятие решения остались профильные комитеты, возглавляемые депутатами от «Батьківщини», а законы были проведены через комитет по вопросам правовой политики, который возглавляет человек президента Руслан Князевич. Эту традицию украинского парламентаризма может искоренить Конституционный суд.

Далее, во время рассмотрения законопроекта во втором чтении и голосования за поправки, касающиеся процедуры избрания уполномоченного, народный депутат Ольга Червакова отстаивала тайное голосование, и депутаты поддержали это предложение. Позднее выяснилось, что законом, в его конечном варианте, в Регламент Верховной Рады были внесены изменения, и голосование за омбудсмена стало открытым, а Закон об уполномоченном изменен не был, — в нем осталась норма о тайном голосовании. Возникла ситуация, когда один и тот же вопрос в законодательстве регулируется по-разному и взаимоисключающе. Причем невозможно установить, какому закону давать преимущество. Председатель парламента Андрей Парубий, комитет Князевича и аппарат Верховной Рады проигнорировали это, не вынеся вопрос на третье чтение или на голосование для корректировки норм.

Регламент предоставляет депутатам право обратиться к главе парламента с заявлением о нарушении во время голосования, и спикер не имеет права подписывать закон, пока такое заявление не будет рассмотрено. Даже если таких заявлений нет, закон не может быть подписан председателем ВРУ в течение первых двух дней после принятия. Андрей Парубий подписал закон уже на следующий день после принятия и проигнорировал соответствующее заявление от Татьяны Юзьковой.

Даже во времена Януковича назначение на должности проходили без таких явных злоупотреблений. Количество нарушений во время назначения Денисовой не идет ни в какое сравнение с единственной претензией к Лутковской, которая дала присягу не с заблокированной оппозицией трибуны парламента, а с одного из депутатских мест.

Нарушение Регламента и игнорирование конституционными предписаниями относительно процедуры рассмотрения и принятия законов уже стало едва ли не традицией украинского парламентаризма. Но этому может прийти конец. Уже два решения Конституционного суда Украины в этом году были посвящены признанию неконституционными законов из-за нарушения процедуры их принятия — это печальноизвестные языковой закон Колесниченко—Кивалова и Закон о всеукраинском референдуме.

Основываясь на этих решениях, 45 народных депутатов обратились в Конституционный суд, подняв вопрос о конституционности изменений, внесенных в Закон о прокуратуре, которыми изъято требование относительно наличия высшего юридического образования у генерального прокурора. Эти изменения проведены законом, в экспертных кругах получившим название «Закон о нужных людях», в фантастические сроки — с момента регистрации законопроекта до момента подписания президентом уже принятого закона прошел один день. Понятно, что это невозможно было бы сделать без десятков грубых нарушений Регламента и требований Конституции.

Кстати, история с высшим образованием генерального прокурора похожа на историю с избранием уполномоченного тем, что причиной и следствием этих изменений стала политизация должностей, которые однозначно должны быть независимыми и равноотдаленными.

К сожалению, институт уполномоченного по правам человека стал предметом политических договоренностей, и политическими игроками он воспринимается только как еще одна позиция в большой таблице распределения сфер влияния в нашей стране.

Заметим, что конституционное представление лишено политической окраски и содержит сугубо юридические аргументы без лишнего в таком деле популизма. Поскольку именно таким и должен быть документ, адресованный Конституционному суду. И народные депутаты, подписавшие его, подчеркивают, что они не борются против конкретных персоналий, а отстаивают независимость института.

Конституционный суд Украины может убрать неконституционные изменения процедуры, но усовершенствовать устаревший в отдельных пунктах Закон об уполномоченном по правам человека и усилить критерии для занятия этой должности сможет только украинский парламент.

Уполномоченный по правам человека — медиатор между государством и обществом, защитник прав человека, т.е. человека от государства, посягающего на него по своей природе. Лучшей мировой практикой является установление более высоких требований к голосованию за омбудсмена — не простым большинством, а двумя третями состава парламента. Такой конфигурацией обеспечивается возможность назначения кандидатуры, которая является предметом широкого консенсуса и обеспечена поддержкой не только всего спектра политических сил, но и общества в целом. Чтобы эффективно исполнять свои функции, уполномоченный должен обладать высоким уровнем легитимности, ведь деятельность уполномоченного обеспечивается не только и не столько путем принуждения, а благодаря репутации и силе аргументов и поддержки гражданского общества.

Информация о материале

Опубликовано: 08 июня 2018