Главная
Золушка сан...
Когда Нюша сообщила, что записалась на курсы самозащиты, я подумал, что у нее эээ, засвистел чайник. Для девушек такой красоты и невесомости единственный способ самозащиты в ночное время - это честно отдаться любому проходящему мимо хулигану.
Настоящие единоборства учат добродушию. Чтобы не зашибить ненароком обидчика. Несколько лет обучения с раннего детства, измененная наноструктура костей для пущей мощи удара. Груду кирпичей одним махом пополам нахрен. А Нюша выбрала экономичные краткосрочные курсы. И очень скоро в ней явилась несколько агрессивная внутренняя сила. Слегка наглая уверенность в себе. Попала в секту? Я стал ее опасаться. Ляпнешь че не то - взовьется винтом чего доброго в воздух и своей прелестной ножкой блям прямо в нос.
Впрочем, по ее рассказам курсы выглядели практичными. Там больше учили грамотно оглядываться и убегать. Дальновидности - «если ты очутилась в подземном переходе ночью наедине с бандой гопников, то ошибку ты допустила несколько раньше». А вишенкой к этому винегрету - приемы, запрещенные правилами любых боев без правил. Типа, какого угодно качка после многих лет в зале может несколько уравновесить меткий удар по яйцам. У девушек тут безусловный бонус. Что яйца? «Помеха лишняя почти во всяком бое».
Я-то ржал, а с ней вскоре приключилось ЭТО. Которое она встретила во всеоружии.
Выйдя из метро в поздний час, вспомнила, что так и не переложила ключи от квартиры из наружного бокового кармана во внутренний, как велело ей новое Учение. Проверила - пжаста, ключей там не было!!! Во внутреннем - тоже!!! А дверь у нее такая, что вынести наверно можно. Но с последующим ремонтом всего подъезда. Запасные ключи есть. Они в ящичке, внутри квартиры. От засада! Где ночевать-то?
И тут в ней включились экономичные курсы. Мгновенно просчитала, когда ощупывала ключи в кармане в последний раз. Точно - перед входом в метро. Значит - вытащили несколько минут назад. Прямо в метро. Но какой смысл в украденных ключах, если не знаешь квартиры? Так что вор постарается проследить путь жертвы до самого дома. Простая же логика, а благодаря ей Нюша поняла, что сейчас за ее спиной ОН - укравший ее ключи и надеющийся ограбить ее квартиру. Прислушалась - сзади топ-топ на отдалении. Вокруг никого. Не оглядываться! Завернула в магазин. На вираже заметила - ну да, сзади плетется парень. Запомнила приметы, долго выбирала бутылку коньяка. Случайный прохожий за это время наверняка отсеется. Вышла наружу - вон он, на приличной дистанции. Переминается, ждет. Пошла, а сзади опять топ-топ. Ужас. Поняла - самое худшее, если он нападет сзади. Развернулась и пошла парню навстречу. Mission impossible - не только отбиться, но и отнять у него свои ключи. Как?! Да легко, если ты посещала Курсы.
Ослепительно заулыбалась. Оценила противника - вроде трусоват. Остановился и очами хлопает. Еще одна улыбка - и пакет с бутылкой коньяка летит ему в висок. Отбился, конечно. Но это был отвлекающий маневр. Как учили. Главный удар прошел незамеченным - туфлей понятно куда. Бегло охлопала карманы рухнувшей воющей туши, выхватила связку ключей, и тут услышала вопль - Саня! Че эта сука с тобой сделала? Во мгле нарисовалась туша №2.
Это совсем не входило в сценарий самозащиты. Нюша растерялась, но: мгновенно скинула туфли на высоких каблуках (дело прошлой осенью было), хозяйственно подхватила обе туфли и принялась мастерски петлять по складкам местности. Позади слышался топот в четыре ноги, молча, а это было совсем хреново. Набегавшись вдоволь, она заметила за очередным поворотом укрытие и кинула туфлю вперед. Оба пронеслись мимо.
Ключи, выхваченные из парня, не подошли. Свои она нашла потом в сумочке. До сих пор не понимает, когда и как их туда сунула. Неделю выходила на соседней станции метро и в магазин, где покупала коньяк, не заходила. А когда зашла, продавщица просто расцвела: «Золушка нашлась! Вот тебе туфля и записка!»
В записке было, что парню этому девушка очень понравилась в метро, и он просто пошел за ней. Набирался решимости познакомиться. Друга попросил приотстать, чтобы не мешал романтике первой встречи. А еще он очень просит вернуть свои ключи в обмен на ее туфлю.
- Информация о материале
Эршисен, або Гоплон на дороге (парт оне)
Прочитал статью Яна Борецкого на сайт-уа о готовности-неготовности человека иметь оружие. Я, как известно, имею устойчивую репутацию хоплофоба, хотя точнее называть меня ксенохоплофобом – то есть, я за то, чтобы оружие было исключительно у одного меня, а остальные ходили с палками и свистками от акул.
Я согласен, для многих такая позиция может выглядеть социально несправедливой, но определенная логика в ней есть. По крайней мере, эгоистическая логика – это тоже логика, в отличие от безумия типа «а давайте всем дадим все!»
А давайте всем зарплату по сто тысяч гривен! – А инфляция? – А похуй! Еще по сто тысяч дадим!
Понятно, что в такой ситуации, если оголтелых не удается переубедить, надо технично выходить из дискуссии, и искать работу с зарплатой в долларах, а эти нехай друг другу платят по сто миллионов тысяч зимбабвийских сольдо в мешках от цемента – я буду отовариваться в других магазинах, куда ходоков с мешками зимбабве-сольдо не пускают.
И в целом, подобные дискуссии с стороны хоплоебов выглядят как истерика блондинки в ответ на предложение инструктора по вождению пристегнуться – «да кто ты такой, чтобы говорить что мне делать?!?!?!?» После участия в подобных дискуссиях мне приходится по сорок минут слушать молдавский фолк, чтобы восстановить психику.
Причем более-менее вменяемые оппоненты давно уже вооружены. И зачем им нужно ратовать за вооружение тайного безоружного общества долбоебов, которые в ответ на вопрос «который час?» отвечают «пошел нахуй» - мне непонятно. Я бы этим тайным ящерам не то шо оружие не разрешил, но законодательно приговорил к поролоновым столовым ножам и вилкам без зубцов.
Меня оружие привлекает, как любого мужчину, но инфляция владения средствами лишения жизни – аж нияк. Гоплон на дороге не валяется.
Но Ян поднимает вопрос от уровня моего шкурного инстинкта «хорошо мне – хорошо всем» до рассуждения о психологической готовности человека применить оружие. И приводит цифры, что только 2% военнослужащих, участвовавших в реальных конфликтах (это если не брать специально отобранных и сведенных в команды антропоцидных хищников типа команды Шварценеггера в одноименном фильме), применяли оружие непосредственно с целью убить.
Ян пишет, что линейный солдат предпочитает хуярить в небо, как в копеечку – и это косвенно подтверждается расходом патронов в ПМВ и ВМВ, где на одного убитого приходилось от двух до пяти тысяч отстрелянных набоев. Шо в принципе звучит дико для любого, кто в жизни имел автомат и калькулятор. Люди в целом не любят убивать друг друга, а травмировать в целом не умеют, вот и мечутся между «пожурить нежно» и «повесить нахуй»
Здесь самое время перейти к ноуке, отвлекая внимание от короткоствола. Сьо м буде лонгрид в партах. А мудакам, волающим «мне пофиг шо вы говорите, я вас не слышу, дайте мне пистолет немедле-е-е-енно!» предлагаю сразу пройти нахуй или к эльмюридам.
* * *
Человек в принципе является неправильным существом, результатом флюктуации, прыжком эволюции в другую сторону от линейного наращивания зубов и панцирей. Поскольку мы не имеем возможности изучать эту самую эволюцию на примерах других планет, где пануют разумные ящеры и говорящие ясени, отвечающие на вопрос «где моя любимая», нам приходится принимать на веру, шо как у нас – так оно везде в среднем по галактике. Ну, пока это не будет отвергнуто ноучно.
Когда вес эволюционно разработанного панциря стал таким, что ноги бронезавра не держали, а длина меча вынуждала хищника не выхватывать его, а уныло волочить за собой, произошел эволюционный скачок в постиндастриал. И тогда мелкие и смышленые жыдомакаки стали заруливать толстых неповоротливых ящеров. Цифра стала важнее чугуна, а беспилотники страшнее бронепоездов.
Но за все надо платить, постиндустриальное доминирование требует не много жрать, а много знать. Это не только школы и институты, интернет и метрополитен. Первыми это поняли женщины рода человеческого, вынужденные с криком и в муках рожать головастых будущих царей природы (даже с амортизацией выхода черепными родничками), потом носить его на себе, кормить сиськой, вытирать нос и жопу, и вообще парализовать себя социально на несколько лет ради ссуще-сруще-орущего чада. Это там, где кошка выложила бы котят на паркет, облизала, покормила, ушла и забыла.
Потом это поняли сильные, но туповатые мужчины. Перейдя от формата отношений «выебал-забыл» к наследованию и опеке. Второе снизу родительское поколение надежно прикрыло потомство гомосапиенсов, продлив среднюю продолжительность вида, а третье поколение «бабушки-дедушки» сделало его практически непробиваемым. Так мы и стали людьми, делясь внутри себя общевидовыми достижениями, а не пользуя их единолично, как коты и смилодоны используют личную мускулатуру.
В итоге, развивая то, что содержится под родничком, мы обосновали себя, любимых. Которые, в отличие от котиков, в целых два года не то шо ебаться на скользкой крыше не умеют, но даже на горшок не всегда точно садятся. А в том возрасте, когда приличный котик умирает от старости, окруженный внуками, правнуками и пра-пра-правнуками, человеческому детенышу только выдают аттестат зрелости («зрелости», Чарльз!) и переводят из статуса школоты в статус малолетнего долбоеба.
Вот это цена за большую голову, любовь к философии и сколиоз за компьютером. Очень точно сказал об этом писатель и антрополог Иван Ефремов устами одного из героев будущего: «У нас очень длинное детство». Ну, в его космически-коммунистических утопиях социально детство заканчивалось где-то годам к тридцати, так шо он не сильно ушел от пелевинского снаффа, где весь пих-пох до сорока двух лет – это педофилия.
Так ли это смешно? Смешно, но не так.
* * *
Предшественником пистолета был вовсе не лук, праща Клана Пещерного Медведя, или упаси боже требушет. Первое дистанционное оружие – продольная палка с острием, позволявшая более слабой жертве удерживать более сильного хищника на острие рогатины. Это умение является прямым следствием перехода человека от индустриального динозавра к ловкому макако-существу постиндастриала. Развитый мозг, объединенный с крупной, но не переразвитой, как у всяких сов, где она занимает полголовы, зрительной системой. Палки используются и другими животными, типа бабуинов, как дробящее оружие. Продольное применение палок – начало человеческого правления людей над котиками. В итоге леопарды – наши системные поедатели, как коза капусту – сидят в заповедниках, а мы их охраняем от вымирания. Шутка эволюции.
Дистанционное убийство с минимальным приложением сил и практически без риска.
Человек получился мелкой слабой злоебукой, которая при желании может убить все, что хочет. Если не с первого раза, то со второго – гарантированно. Очень выразительно сказал об этом Эл Метьюз – чорный бро, игравший роль сержанта Эйпона с сигарой в фильме «Чужие» (кстати, первый негр, получивший звание сержанта во Вьетнаме). Посмотрев на всю эту хуету на съемочной площадке, где межпланетная суперсдесантура постоянно торчала друг у друга на директрисах огня, он сказал – пацаны, шобы вымести этих инопланетных кошмаров, в реальности достаточно было бы просто позвонить в полицию.
После чего его героя по сценарию сразу убили алиены, чтобы он не светился в кадре. А консультировал остальных артистов по тактике и перемещению.
* * *
Волосня на лобке, конечно, может и в девять лет вырасти (над чем котики ехидно смеются), но понимание сложной структуры устройства собственного общества приходит у людей позже, чем у котиков. Которым для понимания начальства достаточно понюхать дерево, на которое оно поссало.
Проблема заключается в том, что, выпав из системы естественного отбора, и сформировав собственный биоценоз тупо под себя, человеки отключили и внутривидовой отбор по ранжированию сила/опыт. Внутреннее перемещение ресурсов и возможностей по мере приобретения естественного (еще раз подчеркну – «естественный» – это как у котиков) внутривидового статуса привело к появлению сопливых гитлерюгендов с панцерфаустами и не менее сопливых мажоров на бентли «меньше ста не езжу».
Это вам не отбор среди смилодонов, где надо выжить одному из шестерых из выводка, потом два года проходить КМБ одиноким новичком в джунглях, потом загрызть конкурента и переебать его самок, и только потом провести президентский срок длиной в четыре года, тревожно вслушиваясь в ночь, из которой внезапно выйдет очередной смилодон – но моложе и крепче.
У нас можно просто взять на время саблезубы у папы, или купить в магазине. И не надо изобретать пистолет, чтобы стрелять из него. И все этологические барьеры на внутривидовое насилие отваливаются со скоростью, которую даже сам св. Конрад Лоренц не предполагал. У человека обретение статусного права смилодона на насилие предлагается купить за штереста баксив.
Человек образовался как вид, у которого возможности опередили потребности. Ну вот он и подтягивает, в отличие от смилодонов, потребности к возможностям. А не возможности к потребностям. Нормально, чо, я и сам так делаю. Только вот не понимаю – почему, когда я хочу для себя огнестрел, а для оппонента поролоновый нож, он начинает бухтеть про гражданскую позицию?
Он чо, реально считает меня тупее смилодонта? Я, человек, имеющий оружие, должен тянуть за то, чтобы оружие было еще и у долбоеба, который, судя по психической конституции, готов застрелить даже банкомат, за то что в нем нет кратных «30» купюр?
Значит, я после этого хоплофоб.
* * *
Я не знаю, как там всех уравнял полковник Кольт, но сильнее чем Дрезден бомбардировщиками с землей никто не уравнивал. И Ян в статье совершенно точно указывает – высокая эффективность действий бомберов, арты и панцеров, по сравнению со стрелкотней, объясняется не тем, что у них пушки больше, а тем, что ты не смотришь в глаза тому, кого убиваешь.
А американцев, если честно и не пиздеть самим себе, уравнял не полковник Кольт, а сержант Петля, Капитан Электрический Стул и майор Смертельная Инъекция.
История Америка – это история укрощения оружия, а не освоения его. Поразительно, что большинство моих оппонентов из стана «Знаешь-Как-В-Америке» даже не в курсе, что кавбойцы, чешущие в кино друг напротив друга под музыку Морриконе рукоятки кольтов, вовсе не выебываются, затягивая хронометраж фильма. Простое правило: надо выстрелить первым – но достать оружие вторым. Потому что для того, кто потянул оружие первым – в городе есть виселица. Раз в неделю там снимали старого лозинского и вешали свежего пашинского.
Так как там в Америке?
* * *
Так вот, если наложить рассуждения Ефремова на тексты Борецкого, окажется что первыми вооружатся самые слабые и агрессивные, статусно низкие, но имеющие претензии на опережение потенциальных конкурентов внутри своего вида. Причем вовсе не для самообороны, а потому, что физика слишком умно, а бокс слишком больно. Тем более, что цена вопроса - штереста йеврив.
Это неизбежно вытекает при переворуженности вида (в смысле избыточности силовых возможностей), и длинному психологическому детству при относительной физической зрелости, «и».
«И» дали буде. Выводов пока не делайте.
- Информация о материале
Железная леди. Хатия Деканоидзе о реформе полиции и реванше старой системы
В Украине завершается конкурс на должность главы Национальной полиции. К участию в нём допустили 43 человека. 24 января состоялось публичное тестирование кандидатов. С теми, кто справился, проведут собеседования, после чего конкурсная комиссия отберёт не более трёх кандидатов для представления их министру внутренних дел. В феврале он утвердит нового главу Национальной полиции.
Экс-глава ведомства Хатия Деканоидзе, подавшая в отставку в ноябре 2016 года, рассказала Фокусу, с какими сложностями ей приходилось сталкиваться при реформировании полиции, в чём сходство и различия реформ в Украине и Грузии и о том, какие радикальные шаги помогли бы стране побороть советские стереотипы.
- Как вам в свободном полёте?
- Стало свободнее. За два года, которые я посвятила полиции, накопилось много вопросов, которые необходимо решить. В том числе со здоровьем. Что касается остального, есть некоторые проекты, о которых пока не готова говорить.
Тем не менее предлагаю на время вернуться в прошлое. Своим главным вызовом на посту руководителя Нацполиции вы называли возвращение доверия к ней. Вам это удалось? И сформулировали ли вы для себя рецепт такого доверия?
- Думаю, нам удалось завоевать доверие. На чём это было основано? Конечно, это был кредит доверия. После Майдана у общества возник запрос на то, чтобы создать правоохранительную систему, которая готова защищать людей и страну, а не тех, кто стоит у власти. Получилось ли это на 100%? Конечно нет. Было ли легко? Нет. Правоохранительная система, особенно полиция, всегда была в центре внимания. Сообщив о готовности преобразовать милицию в полицию, мы привлекли ещё большее внимание. В прошлом году я видела результаты одного опроса о том, какие слова чаще всего употребляются политиками и публичными людьми в Украине. Первыми были, по-моему, «война», «Россия», а третьим - слово «полиция». Критики было много. Иногда она была болезненна, потому что, признаюсь, когда ты и твоя команда работает 24/7, когда есть большое желание поменять систему, то одно дело встречать объективную критику, другое - субъективную. Конечно, она расстраивала, но она естественна, потому что люди очень ждали другую полицию. Тем не менее в эпицентре экономического кризиса, фронта, войны и других сложностей я могу сказать, что проект «Нацполиция» состоялся.
К тому же, понимаете, люди зачастую хотят видеть окончательный результат, а маленькие изменения, которые, тем не менее, отодвигают старую систему в прошлое, на себе чувствуют редко. Чувствуют ли наши родители или бабушки, что поменялось? Вот когда они почувствуют на себе разницу, можно сказать, что есть результат. Реформировать только полицию, не меняя остального, очень трудно. Например, у меня болело недавно плечо, и врач сказал, что дело не только в нём, а в организме, который нужно лечить. Так и с полицией. Я очень надеюсь, что 2017 год будет прорывом для страны, потому что реформировать какие-то отдельно взятые части системы невозможно.
Что касается рецепта доверия, самый главный рецепт - действовать в рамках закона, быть честным и хотеть чего-то очень сильно, но самое главное, хотеть поменять страну к лучшему.
- Когда вы возглавляли Нацполицию, часто говорили о недостаточном финансировании.
- Вы же понимаете, что это болезнь нашей страны. Особенного экономического роста нет, а коррупционный индекс влияет на все составляющие развития страны.
- Существует стереотип о том, что госслужащие не должны получать нормальную зарплату. Вы с этим сталкивались, насколько я понимаю, пытаясь доказать право новых полицейских на достойную заработную плату. Подобный стереотип существовал в Грузии после Революции роз, когда вы стали начальником администрации грузинского министерства безопасности?
- Это совершенно неправильный стереотип. Люди на госслужбе должны получать нормальную зарплату. Я говорю про честных людей. Зарплата должна давать возможность прокормить семью. Особенно это касается полицейских, у которых априори не должно быть другого дохода. А теперь второй момент, почему сложился такой стереотип. К сожалению, люди в нашей стране не верят большим чиновникам, которые сидят в кабинетах. Нужно разрушать именно этот стереотип. Не будет коррумпированных чиновников, прокуроров, берущих взятки, проплаченных судов, которые, на мой взгляд, сейчас являются самой большой проблемой, тогда исчезнет этот стереотип. После Майдана можно было это изменить за несколько месяцев радикальными шагами, но тогда не смогли, а теперь это долгий путь, требующий больших усилий.
Что касается Грузии, то когда после Революции роз я перешла из частного крупного американского проекта в структуру министерства безопасности, моя семья была совсем небогата. Папа - инженер, мама уже после рождения моего брата не работала, так получилось, что я обеспечивала семью. Когда меня позвали стать начальником администрации министерства безопасности, мне было 24 года. И государство тогда в первую очередь стало думать, как повысить зарплаты людям, которые займут ключевые позиции во власти. Постепенно зарплаты становились достойными, и у меня, как у чиновника высшего ранга, была совершенно нормальная зарплата. Так создавался средний класс. Госслужба уже конкурировала с частным сектором, лучшие умы, которые вернулись с учёбы из-за заграницы, пошли работать на государство.
- Как в своей работе вы справлялись с ценностным конфликтом тех, кто готов меняться, и тех, кто остался во власти пережитков советского прошлого?
- Думаю, единственный рецепт, который позволит людям с правильными ценностями двигаться вперёд, - общая воля государства и страны для того, чтобы домайдановские силы не взяли реванш. Но это сложно в постсоветской стране. В Грузии мы тоже с этим сталкивались. «Совковая» система, к сожалению, не ушла. И не уйдёт, если у нас не произойдут радикальные изменения, которые покажут людям, что совковая система - зло. Победили ли в Грузии современные ценности? Да. На некоторое время. Посмотрите, что случилось в 2012 году, когда прогрессивные люди, построившие современное государство, несмотря на рост экономики в 12–14 % в год, несмотря на появление среднего класса, проголосовали за олигарха, который зарабатывал деньги в России. Это означает, что нам не удалось окончательно устранить совковые ценности. Надо начинать с образования, но оно начинает давать плоды только через 10 лет, когда вырастет новое поколение. И сейчас мы можем только бороться за эти ценности каждый на своём месте.
Не только государство должно бороться за ценности, но и люди. Вы на своём направлении, я на своём. Например, у нас были случаи, когда полицейские не проходили аттестацию и возвращались к нам через судебную систему, но мы находили инструменты, чтобы их не назначать на постоянные должности. Или вот создали систему ProZorro, и это значит, что люди с другими ценностями не победят в тендерах. Такие проекты должны показывать людям правильные ценности.
- Вы проводили для полицейских образовательные курсы с этическим уклоном?
- Очень много. Мы внедрили абсолютно новый метод обучения, и это не было ведомственное образование. Мы специально отбирали лекторов, которые преподавали полицейским. Это была современная методология: права человека, международная конвенция, толерантность, гендер. При этом теоретическая часть была меньше практической. Мы впервые начали переподготовку участковых, следователей и оперативников. А это не только прочитать им заново законы, но и дать новые навыки.
«Реформировать только полицию, не меняя остального, очень трудно. Например, у меня болело недавно плечо, и врач сказал, что дело не только в нём, а в организме, который нужно лечить»
- Например?
- Например, мы показывали полицейским, как коммуницировать с гражданами. Когда мы говорим об идеальном полицейском, конечно, важна его готовность защищать людей и соблюдать закон, но самое главное - коммуникация. Без этого полицейскому грош цена.
- Вы также говорили о том, что в украинском политикуме принято лоббировать свои интересы. Вы сталкивались с подобным в Грузии?
- В Грузии была одна команда, которая имела большинство в парламенте и принимала нужные стране законы. И на этой жёсткой воле развивалась не только полиция, но и вся страна. Если и существовало лоббирование в других сферах, вмешательство в работу полиции было неприемлемо. У нас был полный фронт против коррупции и криминала. Иногда принимались жёсткие политические решения. Что касается украинских особенностей, то видимо, это остатки советского прошлого, когда можно прийти к министру и что-то сказать и потом проголосовать, потому что есть какая-то договорённость. Это наши реалии. Это тоже ценности. И это надо упразднить. Но не получится так, чтобы все стали ангелами. И я новую полицию ведь не привезла из Грузии, это люди из нашего общества, которые тоже нуждаются в изменениях, как и всё наше общество. Так и с парламентом. В парламенте сидят люди, которых мы выбирали. Они не с неба спустились. Я считаю, что политики, которые придут в следующий парламент, должны быть новым классом. В 2003 году в Грузии это помогло. Пришли люди, которые не были в парламенте, не были на чиновничьих постах. Это было радикальное решение, но оно было правильным. Найдём честных и правильных людей - создадим новый политический класс.
- В Грузии удалось добиться серьёзных изменений, в том числе благодаря жёстким политическим решениям со стороны власти. Подобный подход возможен в Украине?
- Власть в Грузии тогда показала, что государство вырвалось из коррупционных кланов, которые существовали во времена Шеварднадзе. Вы просто не представляете уровень тогдашней коррупции в Грузии. У нас не было электричества, потому что министр энергетики заключал нелегальные сделки, которые потом и стали доказательством при его аресте. Государство показало, что можно существовать без коррупции, можно сдавать единые экзамены без взяток и попадать на любой факультет, если человек умный, что можно развивать банковскую сферу, получать нормальные зарплаты и иметь достойный сервис. Если есть результат, люди поверят правительству. Для украинцев приемлемо, чтобы государство учитывало их интересы. Вы знаете, сколько человек сидят в Украине за коррупцию? Я этим заинтересовалась, и оказалось, что всего шесть.
- В смысле?
- Шесть человек.
- Вы говорили, что для полноценной реализации задуманного вам не хватило политической воли.
- Не только мне. В стране не хватает политической воли. Например, что мешает поменять прокуратуру? Судебную систему? Что мешало за 3 года после Майдана запустить хоть один проект по изменению этих направлений? Это очень сложно, знаю по себе. Всех уволить нельзя, найти новых сразу не получается, но можно сделать радикальные шаги. А для этого нужна политическая воля. Почему её не хватает? Это вина политиков или слишком хрупкого политического соглашения и коалиции? Или всё из-за ощущения, что альтернативы всё равно нет? Сейчас говорят о том, что много популизма. Но ведь если государство не показывает результат, всегда будет популизм.
- О чём вы сожалеете за эти два года работы и за что благодарны?
- Я ни о чём не сожалею. Может быть, да, какие-то рабочие моменты, которые я могла бы сделать по-другому. Кого-то нужно было назначить, кого-то нет, но в целом я благодарна судьбе и Украине, что она дала мне такой шанс. Я отдала много энергии, здоровья, но главное - я нашла новую Родину, которую очень люблю. Я сейчас была в Канаде и когда прилетела в Киев, вышла из самолёта, и у меня возникло чувство, что я дома. Я здесь не родилась, но такое чувство было только, когда я приезжала в Тбилиси. Вы мне сейчас не поверите, но я очень переживаю за Грузию, это моя родная страна, там у меня родители, семья, но Украина для меня тоже стала домом. И я очень надеюсь, что буду ещё полезна стране.
- Информация о материале
Виктор Трепак: Украину уверенно ведут под путинскую Россию
В конце мая прошлого года бывший первый заместитель председателя СБУ, начальник Главного управления «К» генерал-майор Виктор Трепак передал в НАБУ «черную бухгалтерию» Партии регионов с зафиксированными выплатами на сумму около 2 миллиардов долларов. После полугодового расследования в деле появился первый подозреваемый - председатель Центральной избирательной комиссии Михаил Охендовский. Накануне нового года - 13 декабря прокуроры САП вручили ему подозрение прямо в аэропорту «Борисполь», куда он прилетел после наблюдения за выборами в Киргизии. Правоохранители утверждают: в 2012 году Охендовский собственноручно расписался в «амбарные книге» в центральном офисе регионалов за более 16 тысяч долларов. Также есть записи о получении им еще двух выплат - в размере 100 и 45 тысяч долларов.
Сам председатель ЦИК все обвинения в свой адрес отрицает, а доказательства называет «ничтожными». Охендовский уверен: уголовное дело «рассыплется» в суде и он будет оправдан.
13 февраля истекает двухмесячный срок, который законом отведен детективам НАБУ для направления обвинительного приговора в суд.
Есть ли шансы доказать вину Охендовского и какие существуют риски в расследовании дела «черной бухгалтерии»? Также экс-первый заместитель председателя СБУ рассказал в чем заключается различие между «пленками Мельниченко» и «записями Онищенко» и когда будет разблокирован обмен пленными.
- Председатель ЦИК и его адвокат утверждают, что следствие располагает слабыми доказательствами. По-вашему мнению, какие перспективы этого дела в суде?
- Подозреваемый может избирать разную тактику защиты. Он имеет право говорить и о безосновательности обвинений. В то же время НАБУ и САП должны понимать последствия своих действий и свою ответственность за принятие такого правового решения. Надеюсь, они имели убедительные доказательства, когда вручали Охендовскому уведомление о подозрении.
Меня удивляет другое. Вроде авторитетные юристы начинают ставить под сомнение доказательную базу по делу «черной бухгалтерии». Они не видели оригиналов этих материалов, не знают обстоятельств дела, не знакомы с полученной детективами доказательной базой... Это могут себе позволить политики или политологи - им все равно, что говорить. Но для профессионального юриста это несерьезно.
- Председатель ЦИК довольно самоуверен. Он заявляет, что дело либо закроют за отсутствием состава преступления, либо его оправдает суд ...
- Он либо убежден в своей правоте, либо это его тактика защиты. Возможно, его самоуверенность основывается и на чем-то другом ...
В любом случае считаю, что Михаил Владимирович должен быть благодарен за то, что эти материалы попали ко мне и переданы в НАБУ. У него теперь есть возможность доказать безосновательность обвинений в свой адрес. А представьте себе, если бы эти материалы попали к каким-то мошенникам, которые использовали бы их для шантажа главы ЦИК, «выкачивания» из него денег, угроз? А так у господина Охендовского есть возможность цивилизованно доказать свою правоту.
- Председатель ЦИК и его защита апеллируют к тому, что почерковедческая экспертиза КНИИСЭ Минюста не подтвердила принадлежность подписей в «амбарной книге» напротив фамилии Охендовского именно ему. В то же время у следствия есть положительное заключение Государственного научно-исследовательского экспертно-криминалистического центра МВД. Как такие противоречивые выводы экспертов могут проявиться в суде?
- Выводы почерковедческой экспертизы не могут быть единственным доказательством в любом деле. Виновность доказывается совокупностью всех доказательств.
Почему у специалистов экспертно-криминалистического центра МВД не возникло никаких сомнений относительно принадлежности подписей Охендовскому и они быстро провели эту экспертизу, а экспертам КНИИСЭ Минюста для своего заключения понадобилось более 3 месяцев, хотя для этого отводится десять дней?
В этой ситуации было бы целесообразно допросить экспертов, которые могут пролить свет на обстоятельства проведения экспертиз. Такие допросы в уголовном процессе достаточно распространены.
К сожалению, существует практика подготовки экспертных заключений «на заказ». Свежий пример: 18 января столичная прокуратура задержала троих экспертов того же КНИИСЭ, которые получили 25 тыс. грн взятки от заинтересованного гражданина за проведение почерковедческой экспертизы. Кстати, стоит выяснить, нет ли среди этих экспертов тех, кто проводил почерковедческую экспертизу по делу «черной бухгалтерии».
Еще до того, как стали известны первые результаты почерковедческой экспертизы по этому делу, я прогнозировал, что один из основных путей «сворачивания» этого дела может пролегать как раз через экспертные учреждения. Когда через определенных экспертов будут делать нужные выводы экспертиз относительно определенных лиц, которые ставили подписи в материалах «черной бухгалтерии». Достаточно, чтобы эксперт дал заключение, что идентичность подписи или почерка установить невозможно. А дальше уже дело техники. Хотя результаты экспертизы всего-навсего - одни из многих источников доказательств, на них сможет основываться юридическое решение о выводе из-под уголовной ответственности «нужных» людей.
Сейчас я ничего не утверждаю, но и это направление детективам НАБУ следует тщательно отработать. В «черной бухгалтерии» ПР фигурируют люди, которые остаются влиятельными в украинской политике. Включая тех, в сфере ведения которых в свое время находился КНИИСЭ.
- Шевченковский райсуд избрал для Охендовского достаточно мягкую меру пресечения в виде личного обязательства, а также отказал в отстранении его от должности на период следствия. Не считаете ли вы, что для главы ЦИК это хороший старт в этом деле?
- Так определил суд. К тому же речь идет не о решении дела по существу, а о применении меры пресечения. Старт является важным и показательным в расследовании дела, однако более важен финиш.
- В НАБУ сообщили, что Охендовский 26 декабря, после начала одновременного допроса с вами, отказался давать показания. В то же время он это отрицает. Согласована ли дата вашей следующей очной ставки с Охендовским?
- Мне нечего добавить к тому, что об этом допросе официально сообщило НАБУ. Я ходил на все вызовы и давал показания по всем вопросам, которые интересовали детективов.
У меня нет никакого личного интереса в этом деле- чтобы кого-то из фигурантов материалов «черной бухгалтерии» ПР наказали или, наоборот, оправдали. Для меня важно, чтобы было проведено полное, всестороннее и объективное расследование, а точку поставил суд.
- Руководитель САП Назар Холодницкий сообщил, что делом Охендовского, как и «черной бухгалтерией» вообще, в НАБУ занимается только один детектив, хотя раньше над этим направлением работали около десяти специалистов. Правильно ли я понимаю, что «бухгалтерия регионалов» перестала быть приоритетной для НАБУ? И вообще способен ли один детектив справиться с этим делом?
- Если этим делом занимается только один детектив НАБУ, то это полный завал. Для одного детектива это дело заведомо «неподъемное», его может «вытянуть» только группа сотрудников НАБУ.
Сегодня в Украине нет более важного коррупционного дела. Оно раскрывает принципы завладения государственной властью и использования ее в преступных интересах. Эти подходы работают и сегодня. Как и конкретные персоналии, которые продолжают находиться на политическом олимпе.
Пока это дело не будет в полной мере расследовано с надлежащей правовой оценкой всех преступных фактов и привлечением виновных к ответственности, до тех пор в Украине будет сохраняться политическая коррупция и не будет разорвана «пуповинная» связь нынешней власти с предыдущей.
Смотрите, для расследования дела об узурпации власти Януковичем в ГПУ создан целый департамент. Оперативное сопровождение расследования этого дела осуществляет СБУ и МВД. А объёмным делом «черной бухгалтерии» занимается только один детектив, который самостоятельно ведет следственную и оперативную работу!
- Не сливает ли бюро таким образом это дело?
- Сам по себе тот факт, что расследованием занимается всего один детектив, вызывает тревогу. Но есть еще момент. НАБУ передало в Генпрокуратуру копии материалов по выплате средств из «черной бухгалтерии» для подкупа судей Конституционного суда. Генпрокуратура использует их в расследовании дела по узурпации власти Януковичем.
Взаимодействие между ведомствами при расследовании дел нужно. Но я так понимаю, что эпизод с подкупом судей КС перешел в Генпрокуратуру.
Не знаю, правильно ли это с точки зрения подследственности. В конце концов, какие процессуальные решения следователи Генпрокуратуры смогут принять на основании не оригиналов, а копий документов? Кроме того, директор НАБУ недавно заявил, что не исключает передачи в Генпрокуратуру новых материалов дела, а также создания совместной группы для их расследования.
Таким образом прослеживается тенденция к «сбросу» этого дела на Генпрокуратуру. Возможно, я ошибаюсь, но возникает такое впечатление. Однако расследование преступлений, признаки которых просматриваются в материалах «черной бухгалтерии», относится к исключительной подследственности НАБУ. Поэтому и полная ответственность за результаты его расследования лежит на НАБУ, а также на САП.
К тому же Генпрокуратура политически более зангажирована. Поэтому существуют риски, что расследование этого дела будет проходить с политическим уклоном.
- В таком случае сохраняете ли вы за собой право опубликовать все документы «бухгалтерии»?
- В этом появится смысл только тогда, когда расследование по каким-то причинам окажется безрезультатным. Тогда нужно будет требовать от НАБУ обнародовать материалы «черной бухгалтерии», чтобы общество увидело «нутро» нашей власти и оценило деятельность органов, которые занимались расследованием этого дела.
- Заместитель председателя ЦИК Андрей Магера считает, что расследованию этого дела может помешать изменение в 2014 году редакции статей 368 и 369 Уголовного кодекса, по которым сейчас ведется расследование. То есть по закону, который принят во времени позднее, нельзя судить за деяния, совершенные до его принятия. Разделяете ли вы эти опасения?
– С правой точки зрения здесь нет никакой проблемы. Действия виновных лиц, фигурирующих в материалах «черной бухгалтерии» Партии регионов, следует квалифицировать по тем нормам Уголовного кодекса, которые действовали на момент их совершения. Суть действий была и осталась одна, но тогда это было получение и дача взятки, сегодня - получение и предоставление неправомерной выгоды. Кстати, это касается большого количества других преступлений, законодательное описание которых периодически меняется.
- По вашей информации, есть ли на подходе подозрения другим фигурантам «черной бухгалтерии»?
- Осенью НАБУ и САП сообщали, что готовятся подозрения трем лицам. В то же время официально объявили подозрение только одному. По логике расследования дела количество объявленных подозрений должно постоянно увеличиваться, но, как видим, процесс затормозился. Поэтому все вопросы по этому поводу - к НАБУ и САП.
- Насколько Юрий Луценко оказался эффективным в должности генпрокурора по сравнению со своим предшественником Виктором Шокиным, отставки которого вы добивались?
- Мне сложно их сравнивать. За работой Луценко я наблюдаю снаружи. А Шокина видел изнутри правоохранительной системы, сталкивался с ним по конкретным делам, знал мотивацию принятия им решений, видел его сущность. Для меня было очевидно, что Шокин и системное противодействие коррупции - вещи не совместимые. Период его руководства прокуратурой у меня ассоциируется с застоем.
Шокин был очень нужен и выгоден президенту. Поэтому его увольнение затянулось до неприличия. По моему убеждению, для правоохранительной системы и для общества это было зло. И поэтому я действительно добивался его увольнения и пошел на кардинальный шаг - подал рапорт об отставке с должности первого заместителя председателя СБУ, в котором указал, что делаю это в связи с невозможностью эффективно противодействовать коррупции из-за пребывания Шокина в должности генпрокурора.
Увольнение Шокина дало шанс на кардинальные изменения в прокуратуре и во всей правоохранительной системе. Будет ли этот шанс использован - это ответственность генпрокурора Луценко.
- СБУ уже больше года не может найти киллера, который якобы стрелял в ноябре 2015 года в тогда еще генпрокурора Шокина. По этому поводу вы иронизировали в Фейсбуке. Думаете, покушение было инсценировано?
- Убежден в этом. И расследование нужно осуществлять именно по этой версии, чтобы вывести «на чистую воду» организаторов и исполнителей этого позорного «покушения».
Сам «пострадавший» от покушения, похоже, им уже не очень интересуется. Съездил на инаугурацию нового президента США. Наверное, хочет заручиться поддержкой новой американской администрации для своего «второго пришествия». Эта его поездка странным образом совпала с рядом публикаций, в которых насаживается мысль о «незаменимости» Шокина в должности генпрокурора и о целесообразности его возвращения.
- По информации СБУ, боевики незаконно удерживают 110 наших граждан. По вашему мнению, в чем причина блокирования обмена пленными?
- В начале войны с боевиками можно было договариваться об освобождении наших военных. Тогда этот вопрос еще не был под контролем Москвы. А сегодня обмен превратился в один из ключевых элементов политической игры, которую Москва ведет с Украиной и Западом. Она его использует для политического давления и циничных торгов.
Пока идет война, Россия заинтересована в удержании как можно большего количества украинских заложников. Это дает возможность Кремлю влиять и на ситуацию внутри государства. В любое время российские спецслужбы с помощью «пятой колонны» могут инициировать протестные акции матерей, жен и других родственников заложников, чтобы таким образом дестабилизировать ситуацию.
Поэтому Москва придумает тысячу поводов, чтобы заблокировать процесс освобождения наших пленных. В этом вопросе Кремль начал наглеть. Устами своих марионеток уже требует включить в обмен беркутовцев, которых судят за расстрел майдановцев и которые к войне на Востоке не имеют никакого отношения. Завтра захочет забрать Ефремова. Затем в качестве условия дальнейшего обмена потребует закрытия уголовных производств относительно Януковича, Азарова, Захарченко ...
Также нельзя исключать подыгрывания этим процессам определенными политическими силами нашей страны. Нечистоплотные и циничные политики могут наживаться не только на поставках угля с оккупированных территорий, на контрабанде и на сделках с государственными средствами, которые идут на военные цели. Они могут «наживать» на войне и политический капитал. Пиариться на освобождении украинских заложников и демонстрировать обществу свою «освободительную» роль.
- Недавно нардеп Надежда Савченко обнародовала списки заложников. Как вы оцениваете эту инициативу, а также ее переговоры с Плотницкий и Захарченко?
- Вопрос освобождения украинских заложников решается не на уровне отношений Савченко и марионеточных лидеров боевиков. А на уровне высшего политического руководства двух воюющих государств - Путина и Порошенко. И если даже определенный обмен демонстрируют обществу как результат переговоров Савченко, то надо понимать, что решение об этом обмене принималось не лидерами так называемых ДНР и ЛНР, а в Кремле. Другое дело, что кто-то заинтересован в участии Савченко в этом процессе и отводит ей роль, которая пока до конца не ясна.
В вопросе освобождения из плена украинцев должна быть единая государственная позиция. Только в этом случае можно рассчитывать на результат.
- Вы имеете опыт освобождения заложников. Каково ваше видение решения этой проблемы?
- По моему убеждению, первое, что нужно сделать - исключить из переговорной группы от Украины Виктора Медведчука. В свое время президент ввел его в эту группу, не объяснив обществу чем обусловлено такое решение. Их давними особыми отношениями или требованием Путина? Кто сегодня скажет, почему именно Медведчук определен с украинской стороны заниматься освобождением наших пленных? Когда это решение было принято, мы - те, кто находился в АТО, были в шоке. Сегодня президенту так же тихо и без объяснений это решение следует отменить. Но учитывая треугольник отношений Порошенко-Медведчук-Путин, он этого не сделает.
Надо понимать, что между руководителями Украины и России уже в течение нескольких лет ведется особая политическая игра. Настоящие отношения между ними далеко не такие, какими представляются широкой общественности. Дипломатично они как бы «сведены к нулю», но в действительности на самом высоком уровне напрямую и при посредничестве кума очень активны. Заигрывая с Западом, Украину уверенно ведут под путинскую Россию.
Освобождение пленных также нужно сделать прозрачным. Конечно, есть вещи, которые нельзя разглашать. Но общество должно знать, кто с украинской стороны играет в обмене ключевую роль, каковы условия обмена, кого на кого поменяли. Сколько наших пленных освобождены и сколько боевиков разного калибра передано российской стороне. Все это специально засекречивается. Если общество узнает эту информацию, у него может возникнуть много вопросов к политическому руководству.
- По-вашему мнению, Минские соглашения оправдали себя в вопросе освобождения пленных?
- Нам постоянно рассказывают, что эти соглашения заложили правовую основу для освобождения украинских защитников из русского плена. Но их международно-правовой статус непонятен. Кремль не признает себя стороной этих соглашений, а считает лишь «гарантом их выполнения со стороны Украины и Донбасса». То есть, Путин политически и юридически «отморозился» от выполнения каких-либо обязательств по освобождению украинских пленных. Тогда возникает логичный вопрос, если Россия не будет выполнять Минских соглашений, то кто их тогда будет выполнять? Только Украина?
Нужно вывести процесс освобождения наших пленных из глухого правового тупика, в который его завели Минские соглашения. Ведь в них идет речь об освобождении и обмене всех «заложников и незаконно удерживаемых лиц». В этой формулировке по сути говорится, что все задержанные украинскими бойцами и правоохранителями боевики и их пособники - это заложники и другие незаконно удерживаемые украинской властью лица. Подписав в таком виде Минские соглашения, Украина фактически признала, что является государством-террористом, потому что захватывает и удерживает заложников. А также вопреки базовым международным документам и национальному законодательству, незаконно удерживает неких лиц.
Поэтому процесс освобождения украинских пленников нужно выводить на международно-правовую основу. То есть, речь идет о распространении на нынешнюю российско-украинскую войну международно-правовых документов, определяющих границы дозволенного даже на войне, регламентирующие статус, условия содержания и обмена пленными. Де-факто на Востоке Украины идет война. Де-юре Украина называет это антитеррористической операцией. Такая гибридность обуславливает правовую неопределенность, в том числе в отношении украинских пленных. Поэтому Кремль диктует свои правила войны, и условия освобождения наших пленных. Это нужно кардинально исправлять, потому что только таким образом можно избежать «политического кидалова», которым является путинский режим.
- Нардеп Александр Онищенко сделал ряд резонансных заявлений о коррупции в украинской политике. Он утверждает, что давал показания иностранным спецслужбам. Однако в НАБУ и САП говорят, что украинскому следствию надлежащих доказательств пока не предоставил. Ваши впечатления и прогнозы по этому делу?
- Этот конфликт возник не на голом месте, а является результатом тесных отношений между Онищенко и Порошенко, в основе которых лежал чисто предпринимательский интерес. Как говорили главные герои фильма «Крестный отец», ничего личного - только бизнес.
Заявления и действия Онищенко вплетаются в интересы определенных политических сил, которые добиваются досрочных парламентских и президентских выборов. А значит могли быть ими согласованы, простимулированы и даже режиссированы.
В этом процессе не вызывает сомнений присутствие иностранных спецслужб. Сам он говорит об американских и европейских и всячески отвергает влияние на него российских спецслужб. Но по многим признакам именно они должны были присутствовать в этом процессе.
Юридический результат этого дела зависит от того, какие доказательства предоставил Онищенко и как настроены органы, к компетенции которых относится его расследование. Они будут заниматься нейтрализацией его заявлений или устанавливать истину.
Плюс надо учитывать, что с Онищенко будут вести переговоры. Олесь Довгий для чего ездил с ним на встречу? Возникает вопрос, какова истинная цель затеянного Онищенко процесса? Он добивается привлечения к ответственности всех лиц, которых он обличает, или создает «плацдарм» для соответствующих торгов на выгодных для себя условиях?
Вообще это дело подтверждает два вывода, которые я сделал на основе анализа материалов «черной бухгалтерии». Во-первых, остались неизменными принципы реализации власти, которые культивировались при Януковиче. «Наверху» по прежнему все решается на бизнес-основе. Во-вторых, неразрывным остается связь между представителями предыдущей и нынешней власти. На это указывает сам факт тесного сотрудничества «демократического» президента Порошенко и бывшего регионала Онищенко. Это еще раз доказывает необходимость полного и быстрого расследования дела «черной бухгалтерии». Сердцевина нынешней политической коррупции там. И пока она не будет вырвана, существенных положительных сдвигов в Украине не будет.
Онищенко сообщил, что записал на наручне часы свои разговоры с Порошенко о подкупке нардепов. Будет ли иметь этот компромат юридические последствия для президента, или только имиджевые потери? Мы помним решение КСУ 2011 года, которое нивелировало «пленки Мельниченко» ...
А кто видел записи Онищенко? Они вообще существуют? Но если даже это допустить, то между ними и «пленками Мельниченко» есть определенная юридическая разница. Если Мельниченко записывал разговоры других лиц, которые проходили в президентском кабинете, то Онищенко фиксировал свои действия и документировал преступную деятельность, которая осуществлялась с его участием. Оба случая в контексте упомянутого решения КС вроде выводят полученные доказательства из категории допустимых. Поскольку КС указал, что обвинение не может основываться на доказательствах, полученных в результате оперативно-розыскной деятельности с нарушением закона. А также путем целенаправленного совершения оперативно-розыскных действий лицом, не уполномоченным на это. И Мельниченко, и Онищенко действовали целенаправленно. И один, и второй совершали действия, которые предусмотрены законом об оперативно-розыскной деятельности - негласно фиксировали тяжкие преступления и совершали аудио-контроль переговоров.
В ситуации с Онищенко есть один нюанс - он фиксировал в том числе и собственные действия и высказывания, а это запретить никто не может. Кроме того, Уголовный кодекс и другие законы дают право лицу предотвращать и пресекать преступления других лиц. Поэтому суд - если дело до него дойдет - должен определить, могут ли они быть использованы для обвинения. Полученная таким образом информация может приобрести доказательственное значение, если она будет подтверждена другими источниками - показаниями Онищенко, других лиц, результатами експертиз…В любом случае заявление Онищенко с приложенными записями, если оно содержит соответствующую конкретику о совершенном преступлении, является основанием для открытия уголовного производства.
Поэтому «пленки Онищенко» могут иметь юридический результат, если они будут использованы и процессуально подтверждены в установленном законом порядке. А могут и не иметь, если их использование будет направлено в сторону нейтрализации обвинений Онищенко.
Меня больше беспокоит другое: кому Онищенко передал записи и как они будут использованы в будущем. Не станут ли они для иностранных спецслужб и руководителей других государств «крючком», на который подвесят политическое руководство Украины? Наша страна это уже переживала с трагическими для себя последствиями.
- НАБУ по обращению Рената Кузьмина начало расследование изложенных им фактов получения нардепами взяток при голосовании за назначение Луценко генпрокурором. В качестве доказательства Кузьмин обещал предоставить письмо беглого Онищенко о подкупе ним нардепов. Считаете ли вы возможным доведение этого дела до подозрений нардепам, судебных приговоров и как следствие смещения Луценко с должности?
- Как по мне, с помощью такого «курьерства» Кузьмин с определенной целью хочет «войти в игру».
Появление Кузьмина с письмом Онищенко очень показательно. Этот и другие моменты в дальнейшем могут проявить настоящие движущие силы этого дела, ключевых «игроков» и их цели.
Вероятность доведения указанного дела до судебных приговоров народным депутатам сегодня близка к нулю. Даже если предположить, что сказанное Онищенко соответствует действительности. Дело в том, что вся правоохранительная и судебная системы находятся под президентом, который является одним из основных фигурантов обвинений Онищенко. При таких обстоятельствах все усилия следствия и судов будут направлены на закрытие дела.
- Информация о материале
Податки: що чекає на бізнес в зоні АТО в 2017 році
Наприкінці минулого року завершилася податкова реформа, що мала на меті внесення низки важливих змін до українського законодавства.
Зокрема, деякі нововведення виявилися обнадійливими для компаній, що провадили чи провадять господарську діяльність в окремих районах Донецької та Луганської областей.
Головною подією для бізнесу стало прийняття закону №1797 «Про внесення змін до Податкового кодексу щодо покращення інвестиційного клімату в Україні».
Над цим законопроектом декілька місяців працювала робоча група при Міністерстві фінансів України. Документ неодноразово зазнавав значних змін. Зокрема, питання оподаткування нерухомості та землі в окремих районах Донецької та Луганської областей (ОРДЛО) декілька разів зникало з робочих редакцій законопроекту – проте до фінального тексту відповідні пункти все ж таки увійшли.
Пункт 38.6. Прикінцевих положень Податкового Кодексу:
«Об'єкти житлової та нежитлової нерухомості, що розташовані на території населених пунктів, на тимчасово окупованій території та/або території населених пунктів, що розташовані на лінії зіткнення, які перебувають у власності фізичних або юридичних осіб, не є об'єктом оподаткування податком на нерухоме майно, відмінне від земельної ділянки, відповідно до статті 266 цього Кодексу у період з 14 квітня 2014 року до 31 грудня року, в якому закінчено проведення антитерористичної операції».
Пункт 38.7. Прикінцевих положень ПКУ:
«Не нараховується та не сплачується плата за землю (земельний податок та орендна плата за земельні ділянки державної та комунальної власності) за земельні ділянки, які розташовані на тимчасово окупованій території та/або території населених пунктів, що розташовані на лінії зіткнення та перебувають у власності та/або користуванні, у тому числі на умовах оренди, фізичних або юридичних осіб, у період з 14 квітня 2014 року до 31 грудня року, в якому закінчено проведення антитерористичної операції».
Питання оподаткування не було врегульовано з початку проведення АТО, а отже компанії були вимушені сплачувати податки за землю та нерухомість, що знаходиться у приватній власності. А ті об'єкти комунальної власності, які були звільненні від оподаткування законом №1669 «Про тимчасові заходи на період проведення антитерористичної операції«, – мали у судовому порядку доводити, що вони насправді звільненні від сплати податків, оскільки ця норма повинна передбачатися Податковим Кодексом.
Окремо необхідно відмітити, що компанії звільняються від оподаткування нерухомості та землі починаючи з 14 квітня 2014 року. А отже, всі сплати, котрі були внесені, вважатимуться переплатами і можуть бути зараховані в рахунок наступних платежів.
Проте не вирішеним залишається питання: що робити компаніям, котрі мають лише активи в ОРДЛО?..
Наступною зміною стало прийняття закону №1789 «Про внесення змін до Бюджетного кодексу щодо удосконалення складання та виконання бюджетів».
Цим законопроектом передбачається, що органи Казначейства України здійснюють повернення коштів, помилково чи надміру зарахованих до місцевих бюджетів населених пунктів Донецької та Луганської областей, на території яких органи державної влади тимчасово не здійснюють своїх повноважень.
Проте з початку проведення АТО питання повернення переплат залишається відкритим. До сьогодні бізнес все ще не має роз'яснення щодо повернення коштів та чіткого розуміння розмежування компетенцій державних органів.
Тож наразі не відомо, яким чином відбуватиметься повернення переплат, і скільки бізнесу доведеться чекати на свої кошти.
Ще однією важливою подією стало те, що 1 січня 2017 року набрав чинності закон України № 1726-VIII від 3 листопада 2016 року, що вносить зміни до закону № 877-V від 5 квітня 2007 року «Про основні засади державного нагляду (контролю) у сфері господарської діяльності».
Прикінцеві положення цього закону передбачають, що:
– на період проведення АТО забороняється проведення перевірок органами ДФСУ суб'єктів господарювання, що провадять діяльність у населених пунктах, на території яких органи державної влади тимчасово не здійснюють свої повноваження, та в населених пунктах, що розташовані на лінії зіткнення;
– заборона на проведення планових і позапланових перевірок суб'єктів господарювання (у тому числі проведення перевірок органами ДФСУ) – поширюється також на суб'єктів господарювання, які здійснили держреєстрацію зміни місцезнаходження з території проведення АТО на територію, підконтрольну Україні, і які втратили первинну документацію щодо провадження ними господарської діяльності на території та в період проведення АТО.
Заборона проведення перевірок для компаній, які здійснювали свою господарську діяльність в ОРДЛО, є вкрай важливим кроком.
Адже на сьогоднішній день законодавством усе ще не передбачено механізму відновлення первинних документів, які могли бути втрачені, зіпсовані чи викрадені в ОРДЛО.
Під час перевірок компанії часто фізично не можуть надати всі необхідні документи – тому такі зміни на деякий час вирішують озвучені питання.
З огляду на ці нововведення, сподіваємося, що в цьому році підприємства почуватимуться більш захищено та впевнено, а дії Уряду будуть і в подальшому спрямовані на вирішення проблемних питань бізнесу в зоні АТО.
- Информация о материале
Дети в войне: пострадавших нет?
«На 1.01.2014, согласно статистическим данным, всего детского населения в Донецкой и Луганской области было 996 756 человек. На сегодня на подконтрольной территории в Донецкой и Луганской области — 421 511 детей. Все дети, находящиеся в Донецкой и Луганской областях, пережили психологическую травму», — утверждал директор Департамента по защите прав детей при Минсоцполитики Руслан Колбаса в интервью «Громадському радіо» 6 октября 2016 года. Отмечая при этом, что «сейчас мы работаем по порядку предоставления статуса ребенку, пострадавшему в результате военных действий или вооруженных конфликтов».
17 января 2017-го, спустя почти три года после начала военных действий и почти через год после принятия ВР Закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины об усилении социальной защиты детей и поддержки семей с детьми», которым была введена отдельная статья о защите детей, пострадавших от вооруженного конфликта, упомянутый Р.Колбасой проект постановления наконец появился на правительственном портале.
«Поскольку дети — особо уязвимая категория населения, соблюдение их прав и законных интересов остается одним из приоритетов государства. В соответствии с международными стандартами во всех действиях относительно детей первоочередное внимание должно уделяться наилучшему обеспечению интересов ребенка, а в условиях вооруженного конфликта — минимизации его негативных последствий», — справедливо значится в пояснительной записке к проекту постановления. Однако содержание самого проекта говорит об обратном.
По мнению экспертов в сфере защиты прав детей, процедура получения статуса в разработанном порядке столь сложна, что завершить ее смогут в лучшем случае около четырех тысяч детей из упомянутых Р.Колбасой 421 тыс., получивших в результате военных действий психологические травмы разной степени. Мы три года в войне, но пострадавших у нас, оказывается, единицы…
Есть в постановлении и множество других коллизий. Именно по этой причине оно было снято с рассмотрения на заседании Кабмина и отправлено на доработку. Эксперты считают, что постановление содержит ряд существенных недостатков.
Рабочая группа из правозащитников, психологов, психиатров, представителей общественных организаций и фондов, работающих с детьми на востоке Украины и с детьми-переселенцами в разных регионах страны, собралась на прошлой неделе, чтобы помочь разработчикам доработать постановление, регламентирующее предоставление статуса детям, пострадавшим в результате военного конфликта. К сожалению, большинство озвученных замечаний, похоже, останутся не услышанными, а проблемы — неурегулированными.
«Рабочая группа была собрана спонтанно, — рассказала национальный программный директор по развитию «СОС детские деревни — Украина» Дарья Касьянова. —
Если бы при разработке постановления пригласили общественные организации, структуры ООН, много работающие с пострадавшими в результате военных действий детьми, многие проблемные моменты были бы сняты еще на стадии подготовки документа.
Одна из проблем, требующих решения, —в этом постановлении, как и в законе, есть категория детей, пострадавших от психологического насилия. Термин «психологическое насилие» раскрыт в украинском законодательстве только в контексте насилия над детьми в семье. То есть определения, что является психологическим насилием в контексте военных действий, нет. Но если мы говорим о профессиональном подходе, то в психологии для психологического насилия есть объект и субъект. А когда речь идет о военных действиях, то чаще всего это — психологическая травма, например, когда на глазах ребенка погиб кто-то из близких.
Однако в законе и постановлении эта дефиниция отсутствует. Поэтому мы предлагаем ввести в закон определение «травма войны» и описать, что это такое. То же касается «психологического насилия».
В постановлении есть также проблемы с документами, подтверждающими, что ребенок пострадал в результате военных действий. По мнению экспертов и правозащитников, некоторые пункты этого постановления нарушают Конвенцию ООН о правах детей, 39-я статья которой гласит, что ратифицировавшее конвенцию государство обязано всячески содействовать и защищать детей, пострадавших в результате военных действий. Но, согласно постановлению, получается, что ребенок и его семья должны постоянно доказывать этот факт. А это — прохождение через суды, повторная травматизация и стигматизация, например, в случае изнасилования.
Есть и другая правовая коллизия. В Закон «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины об усилении социальной защиты детей и поддержки семей с детьми» от 26.01.2016 г. были внесены изменения, касающиеся детей, оказавшихся в сложных жизненных обстоятельствах. Была добавлена категория детей, пострадавших в результате военных действий, что подтверждается на основании оценки потребностей детей. Если, например, ребенок перемещен или имеет психологические проблемы, все это может быть зафиксировано с помощью оценки потребностей ребенка. И это социально-психологическая работа. Но, в соответствии с проектом постановления, вводится ряд документов, необходимых для подтверждения ребенком этого статуса. То есть категория детей, пострадавшая более других, по сути, ущемляется в правах.
Минсоцполитики в ходе обсуждения согласилось, что эту коллизию нужно устранять и дорабатывать. Другой вопрос — сколько это будет длиться? Ведь у нас уже три года идет война, а мы до сих пор не определились с понятиями.
Также нас очень обеспокоили пункты о том, что факт того, что ребенок пострадал, нужно доказывать через судебно-медицинскую психиатрическую комиссию. Понятно, что направление туда дают только суды. Это все издержки, расходы, привлечение юристов — долго, дорого и, опять-таки, это травмирующий опыт. Конечно, если ребенок пострадал в результате взрыва и имеет физическое увечье, это подтверждает Минздрав.
И понятное дело, что на самом деле весь сыр-бор не только по поводу статуса. Следующим этапом будут уже либо льготы, либо права детей, которые должны быть обеспечены — либо образование, либо лечение и реабилитация (оздоровление) для ребенка. Поэтому очень важно, чтобы целевая группа детей, пострадавших от разного рода насилия и нарушения их прав, была максимально выделена. В том числе дети из Крыма. В предложенном документе крымская тема вообще отсутствует.
Нужно добавить определение, что такое психологическое насилие, психологическая травма, внести другие аспекты. Иначе это положение просто не будет работать».
«В стране третий год идет война, — говорит эксперт по правам ребенка Людмила Волынец. — Каждые полчаса на всех центральных каналах мы видим социальную рекламу, в которой МинВОТ вместе с ЮНИСЕФ утверждают, что от вооруженного конфликта в Украине пострадали 580 тысяч детей. Ровно год назад, 26 января, в ВР были приняты изменения к Закону «Об охране детства», и, по настоянию народного депутата Ю.Павленко, введена отдельная статья 30-1 о защите детей, пострадавших от вооруженного конфликта. В ней говорится, что дети, получившие ранения, увечья, контузию, в том числе дети, пережившие физическое, психологическое, сексуальное насилие, относятся к пострадавшим от вооруженного конфликта. Порядок предоставления им такого статуса определяет Кабмин.
Год мы ждали постановления Кабмина. В конце концов появился проект. По моему мнению, в предложенном проекте постановления используется неправильная философия. Вместо защиты детей, пострадавших от вооруженного конфликта, государство предлагает им доказать, что, пребывая в зоне вооруженного конфликта, они пострадали. Это совершенно иная логика.
Проект постановления содержит жесткий перечень документов, которые дети или их законные представители должны подать для получения статуса. Кроме обычных, таких как свидетельство о рождении, справка о перемещении ребенка и т.д., приводятся еще документы, выработать которые будет практически невозможно. Поскольку, требуя от законных представителей ребенка подавать определенные документы, Кабмин не обязывает государственные структуры их изготавливать и предоставлять.
Ни СБУ, ни Минобороны, ни Госпогранслужба, ни Минобразования, ни Минздрав не получают поручения по выработке таких документов и внедрению внутренних процедур, как минимум — по приведению своих нормативных документов в соответствие с этим постановлением.
Так, например, Кабмин предлагает детям и их законным представителям доказать, что травмирование ребенка (даже психологическое — насилие) в зоне АТО было настолько сильным, что привело к инвалидности. И подтвердить это может только врачебно-консультативная комиссия (ВКК). Однако постановление не предусматривает внесения изменений в Постановление Кабмина №917 от
21 ноября 2013 года «Некоторые вопросы установления врачебно-консультативными комиссиями инвалидности детям». Таким образом, мы отправляем людей за документами, полномочий по выдаче которых соответствующим структурам не предоставляем.
Доказать государству, что состояние здоровья ребенка пострадало, могут еще экспертизы судебная и комплексная психолого-психиатрическая. Но сегодня все знают, что реформа судебной ветви власти привела к большой нехватке судей, и что экспертизы ныне проводятся годами. Даже в уголовных делах. Я не понимаю, зачем посылать туда детей. Ведь быстрее чем за год провести такую экспертизу невозможно.
Далее проект постановления предусматривает, что служба по делам детей, получив от законных представителей ребенка этот пакет «невозможных» документов, обязана обратиться или в СБУ, или в ВСУ, или в Нацгвардию за подтверждением «факта непосредственного столкновения или огневого контакта с противником на территории указанного заявителем населенного пункта» в то время, когда ребенок там находился. Эта норма взята из законодательных актов, подтверждающих участие в вооруженном конфликте военного, и не может иметь никакого отношения к подтверждению травмирования в зоне АТО гражданского населения, частью которого являются дети.
Учитывая все сказанное, считаю, что предложенный порядок уж слишком усложняет процедуру получения детьми статуса пострадавших от вооруженного конфликта.
Мы предлагаем убрать требования об излишних доказательствах, нарушающие права ребенка, и упростить систему, чтобы реально пострадавшие дети могли получить статус. К слову этот статус, дающий детям право на медицинскую и психологическую реабилитацию, на сегодняшний день не предусматривает никаких финансовых обязательств со стороны государства. Поэтому отговорки, что засвидетельствовать пострадавших детей не позволяет бюджет, не отвечают действительности. Опять-таки само постановление не вводит обязательств Минобразования предоставлять таким детям психологические услуги, а Минздрава — медицинские реабилитационные.
Постановление было отправлено на доработку. В Минсоцполитики состоялась встреча с представителями общественных организаций, высказавшими разработчикам свои замечания, часть из которых я привела. К сожалению, 90% из них остались не услышанными и неурегулированными. Единственное, что изменено, так это то, что теперь в постановлении требуется или вывод ВКК, или судебной экспертизы, или комплексной психолого-пcихиатрической. Раньше было и то, и то. Но в любом случае требуется документ, доказывающий степень травматизации ребенка.
А должно быть наоборот. Очень показателен пример по Мариуполю. Почти два года назад в микрорайоне Восточном была бомбардировка. Так вот, если бомба тогда попала в твой дом, ты будешь признан пострадавшим от вооруженного конфликта. А если в соседний — нет, поскольку нет физической травмы, увечья и т.д.
Все международные документы утверждают, что ребенок, пребывающий в зоне вооруженного конфликта, однозначно травмируется. Другой вопрос — в какой степени. Поэтому сначала — свидетельство, что ребенок жил в зоне, опасной для его здоровья, и пережил психологическое насилие, а потом уже — определение степени травматизации и реабилитационные услуги.
Для определения термина «психологическая травма» есть медицинский протокол. Вряд ли это когда-нибудь будет выписано детально в законодательстве. То есть мы говорим, что когда ребенок попадает в ситуацию, унижающую его честь и достоинство, это уже является психологическим насилием. Так это определено в законе о домашнем насилии. Но энурез, энкопрез или заикание — это медицинские проявления. Их нужно изучать потом — насколько ребенок травмирован.
Я не знаю, кто сегодня может утверждать, что пребывание ребенка в зоне АТО, его перемещение из привычной среды не являются травмирующими фактами. Поэтому считаю, что постановление в нынешнем виде нарушает права детей, а не защищает их.
К слову, в сентябре 2018 года Украина должна будет отчитываться в Комитете ООН по защите детей от участия в вооруженных конфликтах. Отдельным законом 23 июня 2004 года Украина ратифицировала Факультативный протокол к Конвенции ООН о правах ребенка относительно участия детей в вооруженных конфликтах. Предложенный проект постановления Кабмина международные обязательства Украины игнорирует».
- Информация о материале
Страница 357 из 2102
