Главная
Кризис государственного мышления государственных мужей
Мой первый опыт работы в рабочей группе по обсуждению второго чтения закона 5592-д дал более ясную картину желаемых НКЦБФР изменений и внутренних механизмов. И не только Комиссией.
Присутствуя первый раз, и пытаясь посмотреть на процесс, и изнутри, и со стороны, заметил, как много лоббизма, иногда неприкрытого, вплоть до цинизма, у людей, которые пришли корректировать закон, по которому будет жить страна.
К счастью, присутствовало и желание сделать лучше, но оно очень часто оставалось не услышанным, поскольку нужно укладываться в график учета доработок, выхода на комитет, голосования. И почти «до лампочки» то, что в концепте.
Главное то, что по процедуре, по регламенту. И то, что двигаешь сам, конечно же правильнее того, что противоречит комфорту собственной правильности и правильности партнеров. Это проявилось в принятии своих поправок почти безапелляционно и в поверхностном внимании – к чужим.
А ведь этот закон закроет экономику страны, превратив всю страну в глобальную кормушку для тех, кто и так в подавляющем большинстве, за гроши получил то, что создавалось народом. И это не преувеличение, и не метафора, как бы пафосно это не звучало.
Если все публичное, пусть и в значительной степени квазипубличное, в один момент, с 1 января 2018 года станет закрытым, то можно будет спокойно пользоваться понятием закрытости экономики.
Негосударственное мышление и «палка в колесо»
На этапе обсуждения неожиданно всплыла проблема, которая была не замечена, ибо предполагалось, что она исправлена в первом чтении.
Учитывая откровенно заоблачные требования по листингу (об этом писал на ЭП в этой статье) в положении Комиссии, требование обязательного присутствия в реестре публичных АО – дополнительная «палка в колесо» для публичных АО. Ведь в биржевом реестре находятся исключительно листинговые бумаги.
Кстати, спросив у присутствующего на рабочей группе Максима Либанова, главы департамента из Комиссии, разрешения его процитировать (просил разрешения, поскольку рабочая группа все же не публичное место), цитирую: «Этот закон призван максимально облегчить жизнь для праток, и максимально усложнить жизнь публичке». Это не дословно, но смысл я передал абсолютно точно.
Т.е., закон 5592-д писался для того, чтобы через механизм исключительной идентификации ПАО по публичному предложению и обязательному листингу, сделать публичность сложной и неудобной для всех АО.
Если бы у чиновников и депутатов присутствовал хотя бы минимум государственного мышления и понимания важности для экономики страны и развития отечественного рынка капитальных активов, то закон должен был бы иметь диаметрально противоположную направленность.
Нужно было бы создавать условия, чтобы публичным было быть престижно, статусно, выгодно, через преференции во внешнеэкономической деятельности, в снижении налогового давления и уменьшении налоговой ставки на дивиденды. Ибо публичный корпоративный сектор – это зона прозрачности для стейкхолдеров всех мастей и источник для формирования внутреннего рынка капиталов.
Так надо мыслить, если думать о стране, о пропорциональном и динамическом развитии сегментов ее финансового рынка, если думать об установлении рыночной связи между богатством собственников и степенью честности и прозрачности ведения ими бизнеса.
По крайней мере, для системообразующих компаний страны этот принцип надо соблюдать.
Зрелые демократии и рынки пришли к этому естественным путем, исторически довольно длинным. Если мы интегрируемся в ЕС, то нам нужно культивировать почти принудительно на законодательном уровне подобные условия. А закон 5592-д делает все ровно наоборот – убивает «в корне» возможности для публичности.
«Соль» в почву была брошена законом 2302а-д, позволившим производить сквиз-аут, который уравнял опытных инвесторов и некомпетентных держателей акций, часто не помнящих об этом.
Закон 5592-д, в продавливаемой редакции второго чтения, решает проблему Комиссии с нежелающими перерегистрации мелкими АО и помогает без напряжения закрыться всему крупному бизнесу в стране. Но разве так должны мыслить государственные деятели?
Разве для этого народ голосовал за депутатов, чтобы они помогали бизнесу доделить то, что осталось от постсоциалистического несправедливого раздела? Разве должны депутаты быть на услужении бизнеса и чиновников в тех делах, которые ухудшают перспективы роста благосостояния страны в долгосрочной перспективе?
Ведь закрытая компания не имеет мотивов заботиться о росте прибыли и рыночной капитализации, что увеличивает богатство страны. Собственникам закрытой компании это не нужно. Им интересны любые схемы по занижению прибыли и ее выводу из под налогообложения.
И именно для их удобства стараются на законодательном уровне чиновники Комиссии и определенные депутаты. Стараются так, что даже пытаются отменить все то здравое в нынешних условиях, что было в первом чтении и заблокировать попытки снять одиозные нормы переходных положений. Судите сами.
Биржевой реестр как принудительный листинг для ПАО
В поправках и в самом законе «О ценных бумагах и фондовом рынке» нет прямого требования проходить листинг ПАО, ибо это не прерогатива этого закона. Но там есть косвенное требование в связке с другими нормами этого закона. Есть такое утверждение в статье 34:
Подання заявки про допуск цінних паперів до торгів на фондовій біржі в частині включення до біржового реєстру вважається здійсненням публічної пропозиції. Подання заявки про допуск цінних паперів до торгів на фондовій біржі без включення до біржового реєстру не вважається публічною пропозицією.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что если АО произвело оферту акций, провело регистрацию на бирже, но не включило эмиссию в реестр, то считается, что публичного предложения не произошло. Характер и синтаксис предложения в этой норме никак не дает оснований допускать, что тут присутствует возможность а не обязательство, как настаивает Комиссия.
«Не вважається» - это императив, утверждение, а не возможность выбора. И только «в частині включення до біржового реєстру вважається здійсненням публічної пропозиції». Да, можно не включаться в реестр, но тогда ты не сможешь быть ПАО!
Потому и статья 38-5 просто напичкана ко второму чтению поправками в стиле: «Проспект при включенні цінних паперів до біржового реєстру затверджується…». Хотя в первом чтении было все демократично: «Проспект при допуску цінних паперів до торгів на фондовій біржі затверджується…».
Как говорится, почувствуйте разницу. Да, требования здесь нет. Просто процедура. Но композиция норм во всем законе, таки, требует.
Обновленный закон «Об АО» по 5592-д пополнится вот такой правкой:
«15 2) публічне акціонерне товариство – акціонерне товариство, щодо акцій якого здійснено публічну пропозицію та/або акції якого включені у біржовий реєстр»;
Если нет включения в реестр (листинг обязателен) публичного предложения, то его и не было! Значит, перед нами не публичное АО, поскольку через «та/або» утверждает жестко, что включение в реестр даже само по себе свидетельствует о публичности.
Из этого вытекает вывод, если не было публичного предложения, значит перед нами ПрАТ. Об этом говорит норма переходных положений.
7. До акціонерних товариств, які вважаються такими, що не здійснювали публічну пропозицію акцій, застосовуються вимоги Закону України «Про акціонерні товариства», які регулюють діяльність приватних акціонерних товариств.
И все! Экономика закрылась! У нас нет ни одного публичного предложения акций в стране, хотя был широкий фондовый рынок. А узкий есть и сегодня. И попадут под понятие ПАО (если оперативно не проведут сквиз-аут) 5 АО с регистрацией в Украине, часть из которых рынку вообще не интересна. А все потому, что в переходных положениях опять есть жесткое и прямое требование листинга.
6. Емітенти, цінні папери яких перебувають у лістингу на дату набрання чинності цим Законом, вважаються такими, що здійснили публічну пропозицію цінних паперів.
Еще раз повторюсь. Требование, и весьма жесткое по листингу для ПАО осталось через обязательность публичного предложения, как единственного критерия публичности. Хотя, критерием публичности является и публичное размещение в процессе приватизации госпредприятий в ОАО.
Это принципиально не хочет признать Комиссия, поскольку это ломает их планы по решению их ведомственных проблем и помощи бизнесу в уходе от подотчетности обществу. И это ключевой корень наших разногласий. Чиновникам нужно было бы думать о развитии вверенных к надзору финансовых рынков страны, а хочется думать о решении своих проблем и проблем «любых друзив».
Потому и появилась такая, в общем-то, дикая норма переходных положений без исключений для крупного бизнеса:
5. Всі емітенти (крім інститутів спільного інвестування), що здійснювали публічне розміщення цінних паперів до дати набрання чинності цим Законом вважаються такими, що не здійснювали публічну пропозицію цінних паперів, за виключенням тих емітентів, які оприлюднили інформацію про зворотне у порядку, встановленому Національною комісією з цінних паперів та фондового ринку.
Т.е. публичное размещение/открытая подписка, которое по своему названию и своей сути есть критерий публичности, отменяется именно это нормой в угоду лоббистов от Комиссии.
Даже не захотели учесть исключение для больших компаний, поданных депутатом Олегом Лавриком, что было бы в русле категорий в Налоговом кодексе и в духе евродиректив о предприятиях общественного интереса. И, кстати, они красиво решали и ведомственную проблему Комиссии, не вредя экономике. Но они не давали закрыться крупному бизнесу.
Потому есть все основания считать, что нежелание учесть компромиссный вариант ангажировано крупным бизнесом. Какое уж тут государственное мышление, если мужи государственные только по месту сидения, а не по сути?!
Итого, по последней редакции закона 5592-д, всех - в ПрАТы! А кто захочет в ПАТы, мы написали закон так, что ему сразу перехочется. А ведь публичное размещение - однозначно критерий публичности даже в нашей стране.
Ибо если бы акции только подписали, но рынок не функционировал и не был бы ликвидным, с этим бы по сути можно было согласиться. Но рынок акций был (и даже есть). И был достаточно ликвидным и широким как для развивающейся страны на протяжении 10 лет, и в угоду Комиссии нельзя признавать обратное.
Ведь то, что он сегодня гораздо более узкий, это следствие законодательных усилий, в том числе и Комиссии, о чем я раньше писал в этой статье на ЭП.
Куклы и кукловоды
Неужели под каждую хотелку чиновников нужно перекраивать отечественное законодательство? Почему Комиссия не решает проблему регуляторными инструментами, а желает упростить себе жизнь и дать возможность крупному бизнесу уйти от подотчетности обществу и финансовому рынку?
Как бы пафосно это не звучало, необходимо отстаивать интересы будущего экономики страны и ее сбалансированного развития. Это то, чем реально должны заниматься депутаты.
Реально же, те, кто пытается этим законом полностью закрыть корпоративный сектор всей страны, работают против народа в его возможности устанавливать рыночную зависимость между богатством собственников и честностью в прибыльности их бизнеса. У страны отбирается возможность становиться богаче в целом, за счет капитализации или распределения добавленной стоимости внутри страны.
Если мыслить государственно, то нужно принимать законы, учитывающие концептуальное перспективное развитие страны и полноту сегментов ее финансового рынка. А те, кто считают, что нужно дать крупному бизнесу «тырить» втихую и без оглядки, обслуживают кукловодов.
Кстати, бывает так, что куклы не догадываются об этом. Они считают себя субъектами, хотя давно стали объектами манипуляций, или согласились стать объектами не бесплатно. Потому, допускаю, что часть участников процесса принятия 5592-д вполне, как им кажется самостоятельно, поддерживают одиозные нормы.
Думаю, и некоторые из тех, кто голосовал за более циничный, уже действующий 2302а-д (противоречащий двум статьям Конституции страны), тоже добросовестно считали, что принимают что-то полезное. А по факту оказались просто куклами, которые проголосовали за финальную фазу приХВатизации кукловодами. Ну, или просто оказались некомпетентными карточками для голосования.
Итого…
Логика всего Закона 5592-д через обязательность публичного предложения для ПАО приводит к обязательному листингу, который оправдано был снят нормами первого чтения. И к этому стоит вернуться. Или не голосовать за закон вообще, пока Комиссия не откажется от несвойственной ей функции определять требования к листингу.
Без наличия публичного предложения, которого в стране нет вообще, закон превращает абсолютно все АО страны (кроме находящихся сегодня в листинге) в ПрАТы.
Я вижу смысл отстаивать на любом уровне дискуссии (где получится) то, что при формировании корпоративного сектора экономики страны в процессе приватизации через публичное размещение, последнее в законе должно быть вторым критерием публичности АО наряду с публичным предложением. Для того, чтобы так считать, есть все исторические факты.
Об этом, более подробно говорилось в моей статье на ЭП Смерть рынка акций под колесами «публичного предложения».
Нельзя спешить с принятием этого закона в таком виде, когда он работает против страны и против ее фондового рынка. И надо, чтобы были услышаны неангажированные участники законодательного процесса вместе с депутатами, согласившимися их поддержать, чтобы вместе сработать в пользу государства, а не чьих-то интересов.
Постскриптум
Государственное мышление – это способность поставить государственное выше личного, ведомственного, группового. Глядя же на тех, кто двигает закон 5592-д, понимаешь, что «государственные мужи» и «государственное мышление» - это атавизмы для современного циничного политикума в Украине.
Для него частные интересы - всегда в приоритете по отношению к концептуальному и сбалансированному развитию страны. И наша страна всегда будет бедной, поскольку у нас дефицит политиков ангажированных интересами державы.
Серьезные рывки в развитии различных стран всегда делались лидером с государственным мышлением. Судя по всему, украинские депутаты и чиновники к нему патологически не способны. Потому и родилась эта статья, ибо «за Державу обидно».
- Информация о материале
Из-за «реинтеграционных» законов защитники Отчизны могут оказаться за решеткой
Одобренный Верховной Радой в первом чтении законопроект «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях» (№7163), конечно, был приурочен к высокой встрече между представителями США и России по поводу дальнейшей судьбы Донбасса.
Однако главное последствие принятия такого акта связано не столько с тактическими маневрами дипломатов, сколько с возможной ратификацией Украиной в недалеком будущем Римского устава, а значит — с признанием нашим государством юрисдикции Международного уголовного суда.
Украина подписала Римский устав еще 20 января 2000 г., но до недавнего времени его ратификации препятствовала Конституция Украины, в которой до 30 сентября 2016 г. было предусмотрено, что все правоотношения в государстве (в частности — в связи с содеянными на ее территории преступлениями) подлежат исключительно национальной юрисдикции. С внесением последних поправок в Конституцию ситуация изменилась. Но при этом ратификация Римского устава отложена на три года.
Причину этого в январе 2016 г. объяснил «главный юрист» Украины Алексей Филатов, который отвечает за юридическое сопровождение деятельности президента и, как утверждают злые языки, руководит в ручном режиме судебной системой. Заместитель главы АП представлял в Конституционном суде президентский законопроект о внесении изменений в Основной Закон в части правосудия. На вопрос судьи Николая Мельника, почему этим законопроектом предлагается отложить на три года признание юрисдикции Международного уголовного суда, Филатов тогда откровенно сознался: это делается для того, чтобы украинские воины не сели на скамью Гаагского трибунала.
Дословная цитата: «Признание юрисдикции Международного уголовного суда будет нести как потенциально положительные последствия, так и определенные риски для Украины с точки зрения, в частности, украинских военных, которые вынуждены принимать участие в военном конфликте… По этим соображениям, надеясь на то, что в ближайший год или несколько более этот конфликт будет окончательно урегулирован, субъект конституционной инициативы предложил некий переходной период для того, чтобы соответствующим образом подготовить это решение с точки зрения практического внедрения».
Действительно, как только устав ратифицируют, Россия сразу же сможет обратиться в Международный уголовный суд с заявлением о возможных военных преступлениях на территории Украины, содеянных украинскими военнослужащими во время так называемой Антитеррористической операции. После чего все, кто защищает с оружием в руках Родину, станут потенциальными подсудимыми Гаагского трибунала.
Видимо осознавая это, глава СБУ Василий Грицак, который в течение года, с 7 июля 2014-го по 18 июня 2015 г., возглавлял штаб АТО и руководил Антитеррористической операцией на востоке Украины (ныне эти полномочия возложены на первого заместителя Грицака Виталия Маликова) во время брифинга 11 октября 2017 г. заявил, что «у СБУ нет средств для управления антитеррористической операцией на востоке Украины, поскольку это, в первую очередь, армейская операция, требующая применения сил и средств, которых нет у Службы безопасности».
Возникает вполне логичный вопрос: а читал ли глава СБУ Закон Украины «О борьбе с терроризмом» и как согласился возглавить армейскую операцию, проводимую под видом АТО?
Антитеррористическая операция на востоке Украины, которую Петр Порошенко, баллотируясь в президенты, обещал завершить за считанные часы, это — определенная в законодательстве форма противодействия терроризму. Статья 7 Закона Украины «О борьбе с терроризмом» предусматривает, что АТО руководит специальная структура — Антитеррористический центр при Службе безопасности Украины. На него возлагаются организация и проведение антитеррористических операций и координация деятельности субъектов, ведущих борьбу с терроризмом или привлекаемым к конкретным антитеррористическим операциям.
Если Грицак заявляет, что АТО руководит кто-то другой, — это открытое признание, что на Востоке царят колоссальный правовой беспорядок и управленческий хаос. Что там параллельно действуют несколько структур с автономным управлением, а по сути — по собственному усмотрению. За управленческий беспорядок, очевидно, мы платим уже сейчас — жизнями и здоровьем солдат, утраченными территориями, попранным достоинством страны. А правовой беспорядок еще скажется, когда наши враги будут тащить в Гаагу участников так называемой АТО (а если исходить из слов Грицака, — вообще некой непонятной операции, которой руководят на непонятном основании неуполномоченные на это законом лица).
Дело в том, что, по общепризнанным международно-правовым нормам, военное применение вооруженных сил на территории своей страны может проводиться исключительно в условиях правового режима военного положения, с разрешения парламента и согласно Женевской конвенции о защите жертв войны от 12 августа 1949 г. и Дополнительного протокола к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., что касается защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (Протокол II), от 8 июня 1977 г.
При этом не имеет значения, объявлялась война или не объявлялась, — статья 1 Протокола ІІ четко определяет, что он применяется ко всем вооруженным конфликтам, которые происходят на территории любой страны, присоединившейся к Женевской конвенции, между ее вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами, которые, находясь под ответственным командованием, контролируют часть ее территории.
А значит то, что происходит на востоке Украины в условиях правового режима мирного времени под названием АТО, это — сознательное грубое нарушение законов и обычаев войны. Для наказания нарушителей именно и существует Международный уголовный суд.
Наверное, особое внимание Международного уголовного суда после ратификации Украиной Римского устава привлечет положение так называемых минских соглашений, согласно которым бывший президент Леонид Кучма обязался от лица Украины осуществить обмен заложников (пункт 5 минских соглашений 2014 г. и пункт 6 минских соглашений 2015 г.). И хотя Украина никогда не уполномочивала переговорщиков в Минске подписываться под такими утверждениями, а Верховная Рада Украины никогда этих «соглашений» не признавала, для Международного уголовного суда одобрение «минских соглашений» президентом Порошенко будет являться подлинным доказательством того, что украинские войску грубо нарушают Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., которым запрещено брать заложников. Или другой пример — арест и осуждение украинскими судами комбатантов и российских военнослужащих, принимавших участие в военном конфликте. С точки зрения международного права, они являются не преступниками, а военнопленными, и подлежат не осуждению, а интернированию.
Если бы высшее политическое руководство Украины с самого начала российской агрессии называло вещи своими именами, ввело правовой режим военного положения на оккупированных территориях, вместо того чтобы именовать общевойсковую операцию «антитеррористической», и придерживалось ратифицированных Украиной международных норм, которые устанавливают законы и обычаи войны и немеждународных вооруженных конфликтов, то теперь заместитель главы администрации президента Украины Филатов не проникался бы перспективной украинских военных оказаться в розыске по ордеру Международного уголовного суда, а глава СБУ Грицак не уверял бы, что его ведомство не причастно к проведению Антитеррористической операции.
Впрочем, есть нюанс: если для передачи дела на рассмотрение Международного уголовного суда по инициативе Украины не нужна предварительная ратификация Украиной Римского устава, то чтобы сделать это без согласия Украины (например, по обращению Российской Федерации), нужно предварительное признание Украиной юрисдикции Гаагского трибунала. При этом во втором случае Международный уголовный суд может давать оценку лишь событиям, которые произошли после такой ратификации.
Именно поэтому руководство Украины, с одной стороны, откладывает ратификацию Римского устава, а с другой — пытается, пусть частично, ввести деятельность Вооруженных сил Украины в законное русло. В частности, законопроект №7163 призван ликвидировать такой юридический нонсенс, как война без войны. Сама процедура — представление законопроекта президентом и одобрение его парламентом — ныне является ничем иным, как выполнением установки Конституции, по которой согласие на применение ВСУ должна давать Верховная Рада. И не столь важно, в какой форме (введением военного положения или принятием специального закона). Поэтому, в принципе, если закон примут, это частично снимет ответственность с военных за их действия в зоне вооруженного конфликта с момента вступления этого закона в силу.
Однако если власть в Украине коренным образом изменится, не будет никаких преград для наказания украинских военнослужащих, совершавших военные преступления во время АТО до ратификации Римского устава. Для этого хватит обращения Кабмина Украины в Международный уголовный суд с заявлением о признании юрисдикции в деле о военных преступлениях, содеянных на территории Украины, начиная с апреля 2014 г. Кто сейчас может дать гарантию, что такого обращения никогда не будет?
Конечно, всех несколько сотен тысяч участников боевых действий привлекать к ответственности никто не станет. А вот руководителей АТО, командиров воинских частей и подразделений — запросто. И тех, кто новой власти будет неугоден. Так что остается риск, что за невыполнение президентом Порошенко пункта 20 статьи 106 Конституции Украины, которая обязует его принять меры по введению военного положения «в случае угрозы нападения, опасности государственной независимости Украины», придется расплачиваться не ему, а тем, кто воевал на Востоке.
Следует полагать, вероятность такого развития событий очень хорошо осознают и на Банковой. Недаром Филатов в процитированном выше выступлении в Конституционном суде Украины объяснил, что ратификация Римского устава откладывается в ожидании, «что в ближайший год или несколько более этот конфликт будет окончательно урегулирован». Как именно руководство страны планирует «окончательно урегулировать» российскую вооруженную агрессию и вернуть оккупированные территории, подтвердил проект закона «О создании необходимых условий для мирного урегулирования ситуации в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» №7164, которым еще на год предлагалось продолжить действие Закона Украины «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», с обещаниями полной амнистии боевиков, государственной поддержки русского языка, назначения местной властью прокуроров и судей, создания из боевиков «народной милиции» и т.п. Иначе говоря, признание полного поражения Украины и принятие условий агрессора. Неудивительно, что этот законопроект Верховная Рада мгновенно приняла в целом с помощью девяти голосов «Оппозиционного блока», ставших решающими. Но и тут не обошлось без скандала. Дело в том, что Верховная Рада Украины никогда не принимала Закон «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», точнее — этот закон был подписан президентом и опубликован в результате примитивной фальсификации, допущенной бывшим председателем Верховной Рады Александром Турчиновым 16 сентября 2014 г.
Точнее, в сентябре 2014 г. высшее руководство государства решило, несмотря на позицию значительной, если не преобладающей части народных депутатов Украины, принять два так называемых закона — «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» и «О недопущении преследования и наказания лиц — участников событий на территории Донецкой и Луганской областей». Вторым «законом» (слово «закон» надо заключать в кавычки, поскольку к законотворческой деятельности такие вещи отношения не имеют) вводилась полная амнистия боевиков за все совершенные ими преступления, в частности за сбитый малайзийский «Боинг», а для этого этот «закон» содержал статью 3 такого содержания: «Закрыть уголовные производства, начатые в связи с действиями, предусмотренными частью первой статьи 1 этого Закона, в которых ни одному лицу не сообщено о подозрении». А часть первая статьи 1 определяла, о каких действиях речь идет: «Освободить от уголовной ответственности в порядке и на условиях, определенных этим Законом, лиц, которые совершили в период с 22 февраля 2014 года по день обретения действия этим Законом включительно на территории Донецкой, Луганской областей, на которой проводилась антитеррористическая операция, действие, которые содержат признаки преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом Украины…»
Но вносить законопроекты в сессионный зал для голосования не было смысла — многие народные депутаты Украины VII созыва категорически не соглашались поддержать эти законодательные предложения, которые должны были служить пропагандистским занавесом российской вооруженной агрессии. И тогда председатель Верховной Рады Украины Турчинов 16 сентября 2014 г. придумал новый вид голосования, не предусмотренный статьей 37 «О Регламенте Верховной Рады Украины»: с помощью системы «Рада», в тайном режиме. Этот тайный режим состоял в том, что депутаты жали на кнопки системы электронного голосования с отключенным табло, вследствие чего данные о результатах голосования фиксировались, но не обнародовались. Зато их объявил Турчинов, предложив поверить ему на слово.
Таким образом и были «проголосованы» эти два «закона». А потом случилось самое интересное. Инициаторы такого «законотворчества» опомнились и решили, что вводить в действие оба «закона» — это слишком. И тогда Турчинов передал на подпись Порошенко лишь один, с позволения сказать, «закон» — «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», действие которого ныне продлено еще на год. Что же касается второго закона — « О недопущении преследования и наказания лиц — участников событий на территории Донецкой и Луганской областей», который был «проголосован» с помощью отключенной системы «Рада» вместе с законом «Об особом порядке…», то его Турчинов просто не стал передавать на подпись президенту. Кстати, этот «закон» до сих пор указан на сайте Верховной Рады Украины как принятый 16 сентября 2014 г. по инициативе президента Порошенко.
Но подписан и опубликован он так и не был.
В связи с откровенной фальсификацией результатов голосования шестеро народных депутатов — Анатолий Гриценко, Юрий Одарченко, Иван Кириленко, Роман Илык, Александр Абдуллин, Олег Канивец — немедленно зарегистрировали два постановления об отмене результатов фальшивого «голосования», поскольку, согласно Регламенту Верховной Рады, одобренный парламентом законопроект не может быть подан на подпись президенту Украины и, тем более, не может вступить в силу, если в течение двух дней был внесен проект постановления об отмене решения Верховной Рады о принятии этого закона, — пока Верховная Рада не отклонит этот проект постановления.
Но председатель Верховной Рады Турчинов, который сейчас называет депутатов, не поддерживающих идею амнистии боевиков и создание из их числа отрядов «народной милиции», агентами российских спецслужб, так и не поставил эти проекты постановлений на голосование. Зато в последний день работы Верховной Рады Украины VII созыва свершилась еще одна фальсификация — неизвестные лица «отозвали» эти проекты постановлений без ведома их авторов.
Но это означает, что закон «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» так и не вступил в силу, а значит — продлевать еще на год его действие невозможно.
Впрочем, вопиющие нарушения руководством парламента Регламента Верховной Рады Украины уже давно никого не удивляют. На самом деле удивительно другое — мы имеем дело с, видимо, первым случаем в истории, когда руководство государства надеется освободить оккупированные территории, пообещав ликвидировать на этих территориях признаки государственности. А значит, вооруженный конфликт и далее будет тлеть, подвергая украинских военных опасности попасть под преследование Международного уголовного суда за участие в военных действиях в условиях правового режима мирного времени.
- Информация о материале
Чому Авакова пов’язують з угрупуванням, яке після Майдану захопило купу родовищ по всій Україні
- ТОВ «Українські рідкісні метали» – у 2016 році отримало від Кіровоградської облради дозвіл на користування Полохівським родовищем літієвих руд
- ТОВ «Восток-Енергоресурс» – у 2016 році отримало від Харківської облради дозвіл на розширення меж ділянки надр на Новософіївської площі для видобутку нафти та газу.
- ТОВ «Ангро Інвест» – у 2016 році через суд намагалось отримати спецдозволи на користування надрами для вивчення та видобутку нафти і газу на Жарківській, Андріївській, Дубрівській та Свистунківсько-Червонолуцькій площах Полтавської області.
- ТОВ «Укргаздоб» та ТОВ «Нафтогазенергопром» – у 2016 році через псевдоаукціон Держгеонадр отримали в користування родовища нафти і газу в Харківській області.
- ТОВ «Атомні енергетичні системи України» (АЕСУ) – у 2016 році через суд вибило спецдозволи Держгеонадр на користування покладами урану Михайлівської, Сурської і Садової площ Миколаївської області та ділянками Новогурівська і Сафоновська Дніпропетровської області. І це наразі найпроблемніше місце для «аваківців».
Якщо пересічний оглядач подивиться на власників цих фірм зараз, то може побачити багато незрозумілого і таємного. Наприклад, власником «АЕСУ» зараз вказане ТОВ «Ю-Тек Енерджи», прописане в штаті Делавер, що є внутрішнім офшором США.
Але директор у фірми зберігся – це той самий Олександр Настенко, що був серед перших засновників фірми. Тобто не зважаючи на формальну зміну власників менеджмент залишився той самий. Що в принципі не буває ніколи, коли власники компанії змінюються насправді. В Україні такі вже правила гри, що кожен власник норовить мати свого директора, бо директор завжди може рейдернути ввірену йому компанію. І шанси втратити фірму тим більші, чим довіреніший директор попереднім власникам.
Отже завдяки «Youcontrol» ми зараз можемо дізнатись хто ж виступав засновниками «АЕСУ» тоді, коли на фірму посипався град спецздоволів на користування надрами. Також варто подивитись засновників і всіх інших згаданих вище підприємств. І тут виявиться, що їх усіх поєднує прізвище Настенка. Також майже всю фігурували як співзасновники Даніїл Бєляєв, Віталій Якименко, Роман Дружбін.
У свою чергу Дружбін, Настенко та Якименко також є співзасновниками ТОВ «Центральна нафтогазова компанія». Тут їхніми бізнес-партнерами були Юлія та Олександр Павлюченки.
І на цьому Павлюченку з’являється слід до не першої, але і не другої людини в постмайданній владі України. ЗМІ повідомляють, що в Полтавській області Олександр Павлюченко відомий як кримінальний «авторитет» Саша Браслєт. А з сайту парламенту відомо, що Павлюченко є помічником депутата від «Народного Фронту» Ігоря Котвіцького. У свою чергу Котвіцький є найдовіренішим та найближчим партнером міністра МВС Арсена Авакова саме по нафтогазодобувному бізнесу.
Раніше Павлюченко був помічником Злочевського. У свою чергу Котвицький прославився після Майдану виведенням $40 млн. Ці кошти раніше належали ТОВ «Крим Петролеум Компані», яка добувала газ у Криму разом з ТОВ «Кримтопенергосервіс» біглого міністра екології Миколи Злочевського. А Котвицький через держбанк провів їх в панамський офшор.
Довідкова інформація (найновіша зверху):
Суди почали відбирати у оточення Авакова корисні копалини, отримані по схемі без аукціонів
Суд примусив Держгеонадра зробити фірму з оточення Авакова першим приватним видобувачем урану
Оточення Авакова отримало найбільше в Європі родовище літію за мовчазною згодою депутатів
Оточення Авакова по відпрацьованій схемі без аукціонів отримало чотири родовища газу на Полтавщині
Оточення Авакова вивело в американський офшор уранові родовища України
Оточення Авакова готується освоїти видобуток урану на рівні державних обсягів
Оточення Саші «Браслєта» отримало ще два газових родовища
Прокуратура підозрює оточення Саші «Браслета» в підробці документів для отримання уранового родовища
Оточення Авакова за півроку отримало в користування цінні родовища в трьох областях
Між надрами і Сашею «Браслєтом»
Найбільше літієве родовище Європи депутати віддали партнерам Саши Браслєта
Партнеру «Саши Браслєта» безкоштовно збільшили площу для видобутку нафти та газу на Харківщині
- Информация о материале
«Укргаздобыча» ведет разведку недр, нарушая права землевладельцев
Государственная газодобывающая компания «Укргаздобыча», реализуя программу Кабинета министров Украины по стабилизации и наращиванию добычи нефти и газа в Украине, пытается обеспечить себе свободный и малозатратный доступ к земельным участкам для разведки недр. Юристы компании, прикрываясь государственными интересами, навязывают собственникам и пользователям земельных участков заключение договоров, имеющих, как оказалось, сомнительную юридическую силу. При этом предлагаемые им финансовые компенсации не отображают реальной стоимости причиняемого ущерба и утерянной выгоды.
Обыски 11 мая в «Укргаздобыче» в связи с решением Печерского районного суда Киева по досудебному расследованию в уголовном производстве еще от 28 февраля 2014 года, а также ажиотаж в СМИ вокруг обвинений в коррупции ее топ-менеджмента, похоже, не препятствуют компании наращивать коррупционный потенциал, прикрываясь государственными интересами.
В конце марта 2016 года директор ООО «Сельскохозяйственное предприятие «Родина» в Богодуховском районе Харьковской области Александр Кондратенко получил письмо от руководства газопромышленного управления «Шебелинкагаздобыча», являющегося базовым многопрофильным производственным структурным подразделением ПАО «Укргаздобыча» с предложением разрешить проведение разведывательных работ.
Директору СП сообщали, что, согласно государственной программе по добыче природного газа для нужд населения Украины, «Шебелинкагаздобыче» поручено производство работ по бурению и обустройству скважин на территории Богодуховского района Харьковской области в границах земель, арендуемых сельскохозяйственным предприятием «Родина».
Демонстрируя государственную значимость своих намерений, руководство «Шебелинкагаздобычи» в письме также указало, что каждый день отсрочки бурильных работ может нанести государству значительный финансовый ущерб. В частности, простой бурильной бригады обходится свыше 72 тыс. грн. в сутки, а вместе со стоимостью недобытых углеводов общие суточные потери составят 290 тыс. грн.
Однако местные фермеры уже имеют печальный опыт взаимоотношений с государственной газодобывающей компанией, которая на протяжении многих лет разрабатывает недра в их районе.
Так, плата за использование земельного участка обычно сводится к размеру годовой стоимости аренды земельного пая. Денежное возмещение за уничтоженные посевы и упущенную сельскохозяйственными товаропроизводителями выгоду подразделение «Укргаздобычи» мало того, что начисляет по своему усмотрению, но и выплачивает несвоевременно и не в полном объеме.
После ухода бурильных бригад, земельные участки, на которых проводились разведывательные работы, рекультивируются некачественно, что часто приводит к аварийным ситуациям – провалам сельхозтехники в ямы на полях.
Кроме того, при работах для облегчения процесса бурения используется техническая жидкость, которая в результате химической реакции разрушает породу. После использования ее не утилизируют, а просто выливают в поле или в ближайшей лесопосадке. Это приводит к ухудшению экологического состояния земельных участков, снижению их плодородности.
Еще одна проблема, возникающая после бурения участков – уход воды из поверхностных водоносных слоев. Местные жители остаются без доступных источников питьевой воды. Попытки пробить скважины на 20 и даже 50 метров, не приносят результата.
Все эти моменты Александр Кондратенко изложил в ответном письме ГПУ «Шебелинкагаздобыча», а также предложил свой вариант соглашения, лучше, по его мнению, учитывающий интересы сельхозпроизводителя. Основной принцип, заложенный в договоре – полная и своевременная оплата всех реальных убытков сельхозпредприятия, и гарантия качественного восстановления земель до прежнего состояния. Но его так и не рассмотрели.
Бόльших успехов в решении этого вопроса «Шебелинкагаздобыча» добилась в общении с непосредственным собственником интересующих ее земельных паев – местным жителем Петром Стеценко, с которым удалось договориться.
По мнению главы харьковской общественной организации «Справедливость закона», адвоката Станислава Янковского, сельского землевладельца попросту ввели в заблуждение, заверив его, что согласно положениям ст.97 Земельного Кодекса Украины, предприятия, учреждения и организации, осуществляющие геологосъемочные, поисковые, геодезические и другие изыскательские работы, могут проводить их на основании соглашения исключительно с собственником земли.
За подписание договора о передаче ГПУ «Шебелинкагаздобыча» права использования части своих земельных участков (данное право называют юридическим термином - сервитут) сроком на три года, Петр Стеценко получит одноразовую плату в размере 9,5 тыс. грн., за вычетом налога на доходы физических лиц и военного сбора. Очевидно, это и стало решающим фактором.
В договоре говорится, что после разведки, земли будут возвращены собственнику в пригодном для дальнейшего использования состоянии, а арендаторам земельных паев, которые, по сути, кормят собственника, будут возмещены убытки, понесенные в результате прерванного сельскохозяйственного производства (затраты на вспашку, внесение удобрений, семян и т.д.), и неполученная выгода. При этом, четкий механизм выполнения этих обязательств, методика расчета и сроки выплат не указаны.
Для документального оформления договоренностей, в землеустроительной организации была заказана техническая документация об установлении границ земельных участков, на которые распространяются право сервитута. Это и послужило основанием для подписания между Петром Стеценком и ГПУ «Шебелинкагаздобыча» в лице главного инженера Андрея Вахрива договора сервитута.
Как считает Станислав Янковский, такой договор неправомочен, так как юристы «Укргаздобычи» неверно трактуют положения Земельного Кодекса.
Во-первых, на проведение разведывательных работ путем бурения скважин право сервитута вообще не распространяется. Перечень целей, для достижения которых можно применить земельный сервитут, определен ст.99 Земельного Кодекса. В частности, он применяется, когда через чужую территорию необходимо проложить какие-либо коммуникации, обеспечить проезд, и только в том случае, когда без этого не обойтись.
Также не признали необходимость проведения разведки недр причиной для установления земельного сервитута хозяйственные суды всех инстанций, о чем говорится в обзоре судебной практики в профильном издании «Вісник господарського судочинства» (№1, 2010).
Во-вторых, относительно земельных участков, которые находятся в пользовании, в том числе на условиях аренды, договор сервитута заключается в первую очередь с землепользователями (титульными владельцами участков). В данном случае – это СП «Родина», права которого подтверждают выписки из Государственного реестра вещных прав на недвижимое имущество.
«Самостоятельно непосредственный собственник может заключать соглашения, если сначала прекратит договорные отношения с арендаторами», - отмечает правозащитник.
Такую же позицию занимает и государственный регистратор Богодуховского района, который отказал Шебелинкагаздобыче в регистрации договора. Без этой регистрации в системе Минюста, договор считается недействительным, а все попытки его использовать – незаконны.
Но, несмотря на отсутствие законных прав, бригады газодобывающей компании уже развернули буровую установку на указанном участке.
(Для просмотра в полном разрешении кликните по изображению)
Представители СП «Родина» были вынуждены обратиться с соответствующим заявлением в полицию. В СП небезосновательно считают, что действия структурного подразделения ПАО «Укргаздобыча» попадают под признаки состава преступления, предусмотренного ч.2 и ч.4 ст. 197-1 Уголовного кодекса Украины - самовольный захват группой лиц земельного участка и самовольное строительство.
«Не думаю, что юристы Укргаздобычи низкой квалификации, или, что они абсолютно уверены в своей правоте. Просто раньше такие схемы срабатывали. Но времена сейчас другие, и сельхозпроизводители уже не намерены терпеть беззаконие», - подчеркнул Станислав Янковский.
- Информация о материале
Снайпер УДА Олена Білозерська: «Моя гвинтівка цього року має три підтверджених влучання»
У жінок на війні однозначно психологічна витримка більша, ніж у чоловіків. Я бачила хлопців в істериці після бою і тих, які лякалися і втікали, але жодного разу я не бачила жінку в істериці від виду крові, загиблих тощо.
Найбільший страх у своєму житті я пережила саме під час Майдану, а не на сході, - снайпер Української добровольчої армії (УДА), окремого легкопіхотного загону «Вольф» Олена Білозерська.
Я киянка в енному поколінні. Будучи десь 18-19-річною студенткою Київського університету культури і мистецтв, захопилася творчістю Олега Ольжича (Олег Олександрович Кандиба - український поет, політичний діяч, археолог, - ред.). Спочатку віршами, а потім, вивчаючи його публіцистику, дізналася, що таке ідеологія українського націоналізму. Після нього почала читати інших ідеологів. Але жодного живого українського націоналіста я тоді в очі не бачила. Коли ж років через шість я з ними зустрілася, в мене вже був непоганий теоретичний багаж.
У мене менталітет не журналіста, а науковця і творчої людини. Про журналістику я ніколи не мріяла, але випадково потрапила в цю професію: на початку 2004 року я працювала на одній нецікавій роботі, і якось з групою хлопців, які стали моїми першими знайомими з патріотичного середовища, поїхала в Придністров’я - ця поїздка і змінила мою долю. З нами їздив один хлопець – студент, він підпрацьовував у газеті. Пообіцяв редактору написати статтю про життя придністровських українців, але завтикав і статтю не написав. Щоб його виручити, це зробила я. Але хлопець поступив чесно - привів мене в редакцію і розповів редактору, хто автор. Після того, як той її почитав, запропонував мені роботу в газеті. Так я потрапила в журналістику – це було в лютому 2004 року. Якраз тоді вийшов з тюрми Ігор Мазур (Тополя) - один із лідерів УНА-УНСО, ув’язнений за участь в акції “Україна без Кучми». В день його звільнення дали прес-конференцію, на яку я прийшла з першим редакційним завданням. Там роззнайомилась з унсовцями, і увійшла в їхнє середовище. Почала тусуватися з ними, ходити на вишколи в ліс.
Потім був перший Майдан. Саме в той період я писала історичну книгу про часи Другої світової війни, але я відклала її написання і пішла, грубо кажучи, робити революцію. Тоді я документувала події, як для газети, в якій тоді працювала, так і для особистого архіву.
Я обожнюю бути свідком подій. Завжди кажу, що моя місія в цьому світі – свідок. І так трапляється, що в ключові моменти історії я потрапляю в центр того, що відбувається, - і документую це. Мабуть, такого архіву фото-відео матеріалів, як у мене, більше немає ні в кого.
У 2007 році на LiveJournal я відкрила свій блог, який задумувала як власне незалежне ЗМІ, бо мене дістали редактори. Поступово стала відомим блогером. Постила текстові, фото- і відеорепортажі, які робила з усіляких київських і не тільки молодіжних, патріотичних і протестних акцій. Це була абсолютно скажена робота, бо акцій могло бути по дві-три щодня. Я робила її з самовіддачею, але отримувала віддачу від читачів.
А в 2010 році на пару з товаришем відкрила власне інформагентство «Поряд з вами». За часів Ющенка мені жилося комфортно. В принципі, він мені подобався усім, окрім своєї політичної слабкості. А от коли до влади прийшов Янукович, він почав усіх гнобити, і до моєї репортерської діяльності додалася правозахисна. У мене було два обшуки, хотіли навіть посадити за справи, до яких я не мала жодного відношення, але громадськість, журналістські, в тому числі міжнародні, спільноти мене відбили. З тих пір, після двох обшуків, вдома я не тримаю жодних архівів.
І на першому, і на другому Майдані я була з першої і до останньої хвилини як журналіст. У 2014році газу надихалась так, що кашляла місяців п’ять. Отримала і кийком, і гумову кулю. Окрім всього іншого, тоді я на громадських засадах була помічником Андрія Павловського, на той час нардепа від БЮТ. У кожного депутата з помічниками були графіки чергувань - і ми патрулювали вулиці ночами. Іноді, також ночами, я приходила чергувати на барикадах на Грушевського, надягнувши балаклаву, щоб не було зрозуміло, що я жінка, бо в перший ряд тоді дівчат не пускали.
Насправді, найбільший страх у своєму житті я пережила саме під час Майдану, а не на сході. І відчула я його навіть не тоді, коли опинилася в епіцентрі подій 18 лютого, а коли вийшла з нього. Я, хитаючись, ішла по Богдана Хмельницького додому, бо вся техніка була розряджена, а я сама ледь трималася на ногах. Зустріла багато тітушок, але вони мене не чіпали, мабуть, сприйняли недостойною мішенню. Я прийшла додому, зробила репортаж про події 18 числа. Слідом прийшов чоловік і наш товариш, позивний Каталонець, зараз він наш кулеметник. Каталонець був поранений уламком гранати у голову, я його перев’язала, і чоловік сказав мені, що цієї ночі Майдан впаде, і ми з тією зброєю, яка є у нашої групи, будемо прориватися на західну Україну - і звідти починати партизанку. Звичайно, що мене з собою вони брати не збирались.
На той момент на площі вже спалили БТР, горів будинок профспілок - я розуміла, що знову треба йти туди, але водночас знала, що тітушки вже калічать і вбивають всіх, хто йде на Майдан. Саме тоді вже вбили В’ячеслава Веремія, журналіста газети «Вести». Це сталося мало не за рогом мого будинку – і це був найстрашніший момент в моєму житті, коли ти знаєш, що можеш не дійти до Майдану, але розумієш, що все одно треба йти. Моя мати плакала, кричала, висіла на мені, щоб я цього не робила, але я все одно пішла. Лише коли дісталася туди, зрозуміла, що вже не страшно. Потім повернулася додому, знову зробила репортаж про нічні події, закінчила писати десь о 6 ранку. Подумала, що посплю пару годин і знову піду знімати, але вирубилась - і в гарячці пролежала добу, і на Майдан знову потрапила аж 20 лютого, коли розстрілювали Небесну Сотню.
Коли закінчились майданівські події, була якась порожнеча в душі. Ми так звикли до життя в напруженому ритмі, що було абсолютно не зрозуміло, що тепер робити. Але того ж дня чоловік запропонував мені поїхати в магазин «Мілітарист» купити військове спорядження, форму, берці, бо розумів, що починається війна з Росією – і дійсно, незабаром так і сталося.
На початку квітня 2014 року ми поїхали в зону АТО. Спочатку жили в тренувальному таборі «Правого сектора». Довго сиділи на тренувальних базах, тому що не було зброї. Деякі люди не витримували і йшли в «Айдар» та інші військові об’єднання. Взагалі, спочатку я служила в ДУК «Правий сектор», а з зими 2016 року в Українській Добровольчій армії (УДА) під проводом Дмитра Яроша.
Багато хто зараз вважає мене крутим снайпером, хоча я думаю, що вчитись мені ще довго.
Коли почалася війна, у мене був вибір - іти солдатом чи воєнкором. Я не вибрала друге, бо вважаю, що під час війни журналістиці немає місця, а лише військовій пропаганді. А ще до журналістів на фронті, за невеликими винятками, погано ставляться. Та вони й самі часто роблять шкоду, бо багато чого плутають, демаскують позиції тощо. Але яка шкода від журналістів - військові бачать, а яка користь - взагалі не розуміють: а це знову ж таки пропаганда, інформаційна війна, яка є не менш важливою, ніж війна за допомогою зброї. І ще, якщо ти жінка-журналіст, то тебе, оберігаючи, нікуди не будуть пускати. А от коли ти ідеш зі снайперською гвинтівкою, може, ти ще нікого не встрелила, але всі вже точно знають, що ти тут робиш. Проте у мене, окрім зброї, завжди з собою дві або три камери.
Перший вихід нашої ДРГ складом 12 чоловік на ворожу територію був у кінці червня 14-го року. Під час того виходу я вперше в житті побачила освітлювальну міну. Вона зависла над нами - і в полі стало вночі так само видно, як удень. Ми зайшли в тил ворога, дуже грамотно зробили засідку над дорогою, бо в нас була інформація, що по цій дорозі їздять невеликі озброєні групи супротивника. Тоді у нас не було ніякої координації з армією, але, як потім виявилось, туди, де ми стали у засідці, поїхали три «Бехи» (БМП - бойова машина піхоти, -ред.) з розвідкою 93 бригади. Вони тричі зупинялись на перекур біля нас і, якби не жовто-блакитні прапори на їхніх машинах, ми б усіх їх перефігачили. Через дві доби стало зрозуміло, що вони розлякали нам всю дичину. Тоді Вольф, наш командир, сказав мені, щоб я зняла з себе зброю, розпустила волосся, щоб було видно, що я жінка, і йшла здаватися. Ось так ми познайомилися з 93 бригадою. На своїй броні вони евакуювали нас звідти. Потім привезли в своє розташування, там ми познайомились з комбригом Олегом Мікацем, тобто законтактували з армією - і всі наші наступні бойові виїзди вже були разом з армійцями.
Це був розвідувальний вихід, незабаром був перший бойовий, а другий бойовий вихід – це Карлівка, 10 липня 14-го року. В мене в житті бували різні ситуації, коли я вважала, що скоїла дурницю, чи зробила неправильно, але так щоб мені хотілося повернутися в минуле і щось змінити – це тільки дві речі: я б врятувала свого кота, котрого дуже любила, а ще саме під час цього другого виходу – спробувала б врятувати людину. Перед боєм ми тусили разом з армійцями на їхньому блокпості, бо старт починався саме звідти. І там двоє недосвідчених снайперів полізли на броню в «Кікіморах» (Маскувальний костюм, - ред.). В мене був шок. Не можна сидіти на виду, з ознаками снайпера на собі, бо ти перша мішень для ворога, а вони тоді цього не знали. Я хотіла підійти і сказати: «Що ви робите? Вас зараз знімуть снайпери!» - але одразу засумнівалась, що, а чого це я тут така найрозумніша. Зараз мене обматюкають, скажуть, хто сюди бабу пустив. До того ж весь «ПС» тоді був на пташиних правах. Але зараз я розумію, що принаймні треба було спробувати попередити їх. Після того, як вони поїхали, через півгодини одного хлопця вбили, а другий залишився інвалідом.
Коли пішла воювати, спочатку я була звичайним стрільцем - навіть не з автоматом, а з карабіном – це така хрєнь, яка стріляє одиночними. А потім у мене з’явилася перша снайперська німецька гвинтівка Mauser 98k, але вона пропала восени 14-го року, коли загинув один з наших командирів. Потім я десь ще рік була з карабіном, ну а далі у мене з’явилася СГД (Снайперська гвинтівка Драгунова, рос. СВД, - ред.) Я виміняла її за автомат, який мені подарував один із теперішніх нардепів на знак подяки за стару ще «донардепівську» допомогу. Саме з нею я почала вчитися - і вчилася від випадку до випадку, бо не завжди був транспорт, щоб поїхати на полігон. З цієї СГД я встрелила перших сєпарів. А зараз у мене Z-10 українського виробництва, вона набагато краща за СГД. Придбана влітку цього року – і вже має три підтверджених влучання у живу силу супротивника.
Коли ти з автоматом, ніколи не можна сказати, убив ти когось, чи ні. Ситуації бувають різні: може стріляти декілька людей одразу - і ти не знаєш, хто саме влучив. А коли працюєш зі снайперкою на великі дистанції, буває таке, що ворог упав – і невідомо, вбитий він чи поранений, чи, може, в нього просто швидка реакція - і встиг сховатися. Як правило, точно дізнаєшся, влучив ти чи ні, лише у двох випадках: коли з тобою є спостерігач або коли потім приходить підтвердження з розвідданих.
Взагалі, снайпером я стала поступово, але не випадково. Я влучно стріляла і до війни. Дуже влучно, як для новачка і ненавченої людини. І тому я розуміла, що хочу бути снайпером. Я до цього йшла – і на даний момент мені є чим пишатись. Мене прийняли в снайперську спільноту, і взагалі багато хто зараз вважає мене крутим снайпером, хоча я знаю, що вчитись мені ще довго. Але я пишаюся тим, що жодного разу за три з половиною роки війни не стала для хлопців тягарем. Не було так, щоб я, наприклад, відстала або загубилась, або мені не вистачило сил щось нести - і вони мої речі тягли на собі. Або щоб я десь скиглила, або злякалась, і для мене все це - теж певне досягнення.
Зараз я вчуся на артилериста, окрім цього ще вчу СПГ і АГС (СПГ - станковий протитанковий гранатомет, АГС – станковий автоматичний гранатомет, - ред.). Можливо, колись піду в розрахунок, якщо буде потреба. Навчилася працювати з картами, вмію знімати координати. Якщо у нас будуть якісь курси на будь-яку військову спеціалізацію, я на них теж піду. А ще в критичній ситуації я можу стати на кулемет. У нас рік тому одна кулеметна позиція була в будівлі, але коли другий кулеметник поїхав у своїх справах, командир сказав дати кулемет комусь із хлопців, хто більш-менш тямить. А я вирішила, що якщо є вільний кулемет, то я можу повчитися. За день навчилася його розбирати, збирати. Коли почало темнішати, я прилаштувала його в амбразуру. Йшов млявий бій. Я чекала, поки побачу якісь спалахи, щоб зрозуміти, по кому стріляти. Хвилин 10 простояла - і тут сєпари як кинуть дими для прикриття і як полізуть. Оскільки вони знали, що на цій бійниці в нас кулемет, почали по ній гатити з усього, що в них було. Стріляли довго, але жодна куля не залетіла в бійницю, таке буває. Хтось почав звати нашого кулеметника-аса Каталонця, а я думала в ту мить, скільки в мене набоїв у стрічці і чи вистачить їх, поки він сюди добіжить. Влучать у мене чи ні за цей час. Коли Каталоша добіг - наші два кулемети, а потім долучився ще й третій, швиденько заспокоїли ворога. Потім дехто з хлопців полізли на дах і почали пуляти по сєпарах «вогами» (Постріл з підствольного гранатомету, - ред.), це була така акція помсти. А вороги закинули хлопцям на дах з РПГ, потім почали крити їх трасерами. Притисли їх до даху - вони лежать розпластані і не можуть спуститися. А я все ще з кулеметом біля цієї ж бійниці. Побачила, звідки їхній кулеметник кладе трасерами, і почала працювати. Заткнула їх, хлопці спустилися. Далі вороги образились - і вигнали свою «Беху». Влупили з неї під моє вікно так, що мене звідти здуло. Але оскільки кулемет я не випустила з рук, то він упав зверху. Добре, що я була в броніку - воно ж розпечене, від нього прикурювати можна. Лежу я під ним, як жук на булавці, - кричу: «Хлопці, допоможіть!» - вони прибігли, думали, що я поранена, а я кажу, що мене кулеметом придавило. Насміялися тоді всі.
Воювати зараз – це мій обов’язок. Я не сприймаю людей, які не воюють або не допомагають армії в такий період.
Найважче на війні – це гризня між своїми, а всі інші мої «важко» як бійця пов’язані не з моральними, а з фізичними речами. Важко нести на собі БК, не спати, мені все ж таки не 20 років. Ще до мене часто чіпляються хвороби - слабкий імунітет. Важко воювати взимку - я дуже мерзну. Мені доводилося робити виходи при мінус 15: поки ти ідеш - обливаєшся потом, а тільки зупинився - починаєш замерзати. Але з усіх періодів мого життя мені найбільше подобається той, що зараз. Я вперше, мабуть, не лише свідок, а й учасник подій, які людина переживає раз на покоління, і то не кожна. Хоча я і до мозку кісток цивільна і після війни я б не хотіла йти на військову службу, проте воювати зараз – це мій обов’язок. Я не сприймаю людей, які не воюють або не допомагають армії в такий період. Ще для мене це щоденне самоствердження, тому що я долаю власні слабкості. Але я думаю, що це перша і остання війна в моєму житті, тобто на чужій території я воювати точно не буду. Воювати для мене - не самоціль і не засіб заробітку.
Проте на війну я йшла з наміром залишитися до її кінця, тобто, до перемоги, але зараз у мене є проблема – хочу мати дитину і, мабуть, спробую якось поєднати ці дві речі. А от перемога для мене – це повернення всіх українських територій - Криму, Донбасу. І не фіктивне повернення з «ватною» владою, «ватним» населенням, а з процедурою, як я її називаю, «розватнення» людей після війни. Це не означає якесь кровопролиття або репресії, але ті, хто займав якісь посади при окупації, не повинні займати ніяких посад взагалі. Має бути грамотна пропаганда. Плюс років десять на тій території не треба проводити вибори, а активно відбудовувати економіку, інфраструктуру. Одночасно зайняти людей - дати їм роботу, соціальні блага.
Щоб виграти цю війну, повинна бути повна мобілізація, переведення економіки на військові рейки, скасування мораторію на смертну кару за злочини, пов’язані з військовою сферою, введення військово-польових судів і так далі. Під час війни повинні бути заборонені всі вибори, діяльність політичних партій. На час війни має бути диктатура. Є одне «але» - що абсолютно немає довіри до тих людей, які в такому разі стануть диктаторами. Зараз на чолі держави стоїть бізнесмен, а не воїн. І як би хто до нього не ставився, але він бізнесмен, він не знає, як вигравати війну і хоче щось там навирішувати шляхом переговорів, так як він уміє, а воно так не вирішується. З іншого боку, зараз багато хто закликає бунтувати проти нинішньої влади, а в мене така позиція, що не хочеться бунтувати, хочеться будувати. Які можуть бути бунти, коли в нас є зовнішній ворог? Наприклад, майже щодня оце професійне брехло Басурін ( Михайло Басурін – військовий діяч невизнаної «ДНР», - ред.) розповідає, як між «правосєками» і ЗСУ постійно ведуться перестрілки. Просто їм цього дуже хочеться, хоча насправді між добровольцями і ЗСУ такого не буває і бути не може. Але сєпарам вигідно розповсюджувати таку інформацію, намагаючись розгойдувати ситуацію в Україні. Взагалі, найбільше з усіх мене дратують «гойдальники». Я не за демократію і не за диктатуру. Я вважаю, що в різні історичні періоди вони мають зміняти одна одну. Бувають часи, коли більш спокійно, а бувають часи, коли війна і треба закручувати гайки. Має бути не підлітково-революційне, а якесь державницьке мислення. Це не означає, що мені подобається нинішня влада, я просто вважаю, що якщо гойдати зараз - Путіну не доведеться нападати, бо почнеться війна «всіх проти всіх» - справжня громадянська війна, яка знищить Україну майже без допомоги ззовні.
Щодо ворога – я поважаю тих ворогів, які заслуговують на повагу. Якоїсь тотальної ненависті до них у мене немає, тому що вони воюють за свою вітчизну, а ми за свою. Просто у нас різні вітчизни і, відповідно, різні державні інтереси – у них це Російська імперія, але я кажу про ідейних, а не про російських найманців – до них поваги точно немає. Інтереси України й інтереси Російської імперії – несумісні. Київ – це фундамент, на якому вони будуть свою історію й міфологію, і якщо вони не повернуть собі Україну, рано чи пізно їхня імперія загнеться. Виживання і розвиток їхньої держави означає загибель нашої. І невійськового вирішення цього конфлікту не існує.
Тут, на фронті, я подорослішала, мабуть. У жінок, що на війні, однозначно психологічна витримка більша, ніж у чоловіків. Я бачила хлопців в істериці після бою, і тих, які лякалися і втікали, але жодного разу я не бачила жінку в істериці від виду крові, загиблих і так далі.
Я відчуваю в собі еволюцію від повстанця до солдата. Раніше мене теж дуже приваблювала романтика революції, бунт, повстання, хоча я ніколи не була такою людиною, щоб підтримувати бунт заради бунта, а революцію заради революції. В мене ніколи не буває розчарувань. Є люди, які розчарувались обома Майданами, але це не про мене. Я розумію, що це була виграна битва, але поки що не виграна війна.
P.S.: Олена Білозерська стала однією з шести героїнь фільму про жінок на війні «Невидимий батальйон», прем'єра якого відбудеться 16 жовтня о 23:30 на «1+1».
Карта Олени Білозерської для допомоги воїнам УДА - 4149 6258 0502 2157
- Информация о материале
Зверский аппетит. Почему Россия не ограничится Крымом в Чёрном море
Российские военные недавно завершили учения «Запад», которые стали самыми масштабными со времён окончания холодной войны. В них участвовало более 100 тыс. военных. Самой яркой частью учений стала морская операция в Балтийском море, главной целью которой было показать НАТО желание россиян завоевать позиции на юге, в особенности на Чёрном море, напоминает Джеймс Ставридис.
Ещё со времён Древней Греции Чёрное море играло важную роль на геополитической карте мира. России удалось закрепиться здесь в 1783 году, создав в Крыму флот.
Сегодня полуостров, ставший в 1954 году частью УССР, является центром напряжения между Россией и Западом. Россия аннексировала Крым, что повлекло за собой серьёзные санкции со стороны западных стран.
До аннексии Крыма Россия оккупировала суверенные территории Грузии — близкого партнёра НАТО в Черноморском регионе. Вследствие этой спецоперации Москва теперь контролирует Южную Осетию и Абхазию.
Через усиление контроля РФ над Чёрным морем с помощью Черноморского флота с локацией в Севастополе Россия может влиять на прибрежные территории Турции, проливы Босфор, Дарданеллы, а также берега других союзников НАТО. Черноморский флот даёт России важный выход в Средиземное и Эгейское моря, усиливая её влияние в регионе. Это бросает серьёзный вызов Альянсу.
Помимо геополитических амбиций в черноморском бассейне Российская Федерация преследует здесь и важные экономические интересы. Прежде всего они связаны с открытием новых нефтяных и газовых месторождений у берегов Болгарии. В этой связи в московских кабинетах разработали идею трубопровода, который бы соединил три моря: Адриатическое, Балтийское и Чёрное. Такую газовую артерию, по задумке россиян, должна контролировать РФ.
Что же делать НАТО, чтобы умерить российский аппетит на стратегически важные южные моря, задаётся вопросом Джеймс Ставридис. Самое лучшее решение — сконцентрировать достаточно сил на военных базах в Чёрном море, что даст возможность влиять на Кремль в регионе в мирное время.
Во-первых, корабли НАТО должны чаще заходить в порты Румынии, Турции и Болгарии, а также в Грузию и на неоккупированное побережье Украины. Это можно осуществлять силами морской базы НАТО в Британии.
Во-вторых, Североатлантический альянс должен иметь план морских операций в Чёрном море на случай непредвиденных ситуаций. Одним из преимуществ НАТО является сильная оперативная командная структура, в которой задействованы 9 тыс. военных в 29 странах.
В-третьих, в Черноморском регионе следует расширить военное присутствие США отдельно от НАТО. Для этого есть четыре мощных эсминца с системами вооружения «Иджис», которые постоянно базируются в испанской Роте.
В-четвёртых, США должны тесно сотрудничать с Турцией, которая контролирует вход в Чёрное море через Босфорский пролив. Несмотря на то, что сейчас американо-турецкие отношения значительно охладели, важную роль играют стратегии по увеличению морского присутствия Вашингтона в этом регионе.
Наконец, США должны поощрять западный бизнес инвестировать в Болгарию, Грузию, Румынию, Турцию и Украину, особенно в газовые и нефтяные месторождения, а также в улучшение оптоволоконных кабелей и других коммуникаций, влияя тем самым на более тесное экономическое сотрудничество стран в Чёрном море. Помочь в этом может и применение США и Европой политики «мягкой силы», которая станет одним из дополнительных гарантов стабильности в регионе, уверяет автор Bloomberg.
- Информация о материале
Страница 182 из 2102
