Главная

Солдат Андрей (Север): «Из-под завалов в аэропорту мы достали не всех, но каждого, кто подавал голос, вытащили точно»

Я понимал, что бросать ребят в аэропорту нельзя, им деваться некуда. Они устали, потому что некоторые по 2 недели там находились. Когда все время стреляют, ты нормально не спишь, не ешь - не живешь, и это очень выматывает. Через 4-5 дней такого марафона человек начинает слабеть. А у сепаров на это и была нацелена тактика: во время перемирия они укреплялись даже не вокруг нас, а вдоль той дороги, по которой мы ездим, для того, чтобы отрезать ее.

Я родился в Полтаве, а вырос на севере России. Отец у меня военный, поэтому жили в разных местах: Магадан, Камчатка, Чукотка. Когда Украина отделилась, мы приехали обратно. Здесь я закончил школу, институт. Служил в армии, а потом полгода по контракту был миротворцем в Ираке. В последнее время жил в Киеве, работал финансистом. Потом в моей жизни случился Майдан, а когда началась АТО, я сходил пару раз в военкомат, ждал пока призовут. Сначала предлагали не то, что я хотел, а потом, когда узнал, что идет набор в 95-ую бригаду, оформился к ним. Потом сформировали отдельный 90-й батальон, и мы вошли в его состав, я - в качестве стрелка.

Забрали меня в конце лета. После подготовки, в ноябре отправили в АТО. Я дважды побывал в донецком аэропорту: до перемирия и тогда, когда аэропорт взорвали. За время перемирия россияне укрепили свои позиции сильно и толково. Нашей стороне тоже надо было этим заниматься. Солдаты делали, что могли, но надо было глобально укрепляться, особенно в плане инженерной подготовки. Да и сейчас ее надо вести постоянно, несмотря на зиму.

Первый раз приехал в аэропорт сразу после того, как они взяли старый терминал. А второй, перед тем, как его полностью взорвали. И я считаю, что все, кто попали в эти крайние ходки, могут априори считаться настоящими мужчинами, потому что практически каждый понимал, что шансов выжить там даже меньше, чем 50 на 50.

Эта поездка - проверка человеческих качеств и принципов. Для меня это тоже было так. Наверное, каждый для себя выбирал какую-то идею или цель, ради чего едет. Я понимал, что бросать ребят там нельзя, им деваться некуда. Они устали, потому что некоторые по 2 недели там находились. Когда все время стреляют, ты нормально не спишь, не ешь - не живешь, и это очень выматывает. Через 4-5 дней такого марафона, человек начинает слабеть. А у сепаров на это и была нацелена тактика, во время перемирия они укреплялись даже не вокруг нас, а вдоль той дороги, по которой мы ездим, для того, чтоб отрезать ее.

Второй раз мы приехали в ночь с 16-го на 17-ое января. Прорывались туда напряженно, на двух машинах. Одну из наших машин возле терминала взорвали сепары. Очень жаль водителя, он загорелся и, несмотря на то, что мы его вытащили, не выжил. Мы заехали, но выехать оттуда не смог никто. Возможность вывести раненых появилась позже, хорошо, что командование нашло способы это сделать. К моменту, когда мы приехали, там был всего один убитый, то есть, наши держались нормально. Мы сменили людей на постах, и люди чуть-чуть отдохнули, поели, поспали, вернулись в тонус. У ребят настроение поднялось и общий боевой дух. По несколько раз в день нас травили слезоточивым газом. Если ты не на посту и тебе не надо все время смотреть, то слизистые закрываешь балаклавой или перчатками - вытерпеть можно.

Мы более-менее укрепили позиции. Почистили пулеметы, гранатометы, были готовы к серьезной обороне, но не к тому, что 19-го они взорвут центр аэропорта. Дырка была большая, сквозная, с 5 этажа по подвал. Где-то метров 50 в диаметре. Они чем-то серьезным бахнули. Думаю, что это что-то сверху прилетело, какая-то ракета, потому что не смогло бы оно пробить перекрытия пяти этажей, если бы бахнуло из подвала.

Когда рвануло, я спал. Прошла такая взрывная волна, что меня по полу протянуло метра на три и засыпало мусором. Наши укрепления поломало достаточно сильно, но из завалов выбрались нормально. После взрыва ждали штурма, но сепары затихли, и мы построили баррикады из обломков. Там парень был молодой - медик, Зиныч Игорь, по прозвищу Псих. Он первый сориентировался, что делать. Взял ответственность командовать, начал пацанов собирать, кричать, что готовимся к обороне. Я считаю, что он достоин звания героя. Он из тех, кто там практически ничего не боялся. Игорь был смертельно ранен во время второго взрыва, ему сломало спину.

После первого взрыва раненых было немного, один из них умер. Я очень хорошо его знал, позывной Муся, хороший был человек. Тоже приехал пацанов спасать.

Нам тогда очень воды не хватало. Хорошо, что шел дождь - первое время то, что текло по стенам собирали в котелки и кипятили, а потом уже даже не кипятили. Когда вода закончилась - в ход пошел лед.

Второй взрыв, 20 числа, произошел, от того, что сепары залезли в подвалы и заминировали их. Пол под нами ушел вниз. Мы провалились и сверху тоже прилично посыпалось. Прятаться после этого взрыва уже особо некуда было.

Из-под завалов мы достали не всех, но каждого, кто подавал голос, вытащили точно. Вытаскивали их до темноты, ребята фонариками светили, копали, пока были силы. Из тех, кого достали, некоторые были с легкими ранениями, некоторые - с очень тяжелыми. Там еще оставались ребята, но физически найти их было невозможно.

У меня к тому моменту уже было ранение в ногу двухдневной давности, которое получил 17 числа, разгружая боекомплект с машины, приехавшей за ранеными. Кость не задели, а пулю достали уже в Селидово. Поэтому я вытягивал пацанов сверху веревкой, а другие ребята откапывали. Из тяжелых раненых больше половины до утра не дожили.

Удерживать территорию было трудно, но часть людей еще была готова оборонятся. Аэропорт стал просто символом. И это не в упрек нашему командованию, я думаю, они не так сильно держались бы за этот аэропорт, если бы его так не распиарили и не сделали флагом и примером героизма. Поэтому с таким остервенением россияне хотели этот символ завалить. Сейчас киборг - это символ аэропорта, а на самом деле, таких киборгов полно кругом. Их сейчас и под Дебальцево, и в Мариуполе, и в Станице Луганской в разы больше.

Нужно ездить в горячие точки, снимать героев и рассказывать людям их истории, а не одну чернуху показывать и ныть, как все плохо. На этих людях с винтовками сейчас все держится. Мы внутри страны проигрываем информационную войну, как и в Европе. И пока это так, нам будет очень трудно и в наземной войне. Поэтому журналисты должны осознать всю ответственность за информацию, которую они вкладывают в людей.

После взрыва у нас не стало связи, а это достаточно большая проблема. Часть бойцов пробились через полосу, чтоб просить помощь для остальных. И к нам таки прорвались ночью три машины МТЛБ, чтоб забрать раненых и погибших, обновить боекомплект и воду, но сделать это им не удалось. Машины приехали с той стороны, где завалило выход. Пока крутились, две из них сепары сожгли.

Когда стало рассветать, я решил идти к нашим и рассказать, куда и как подъехать и что ехать однозначно нужно, потому что там остались люди. Мы решили выходить вдвоем с Соколом из 80-ой. У него было ранение в ногу и плечо. Еще я попросил своего друга, Игорька, помочь нам дойти. Но он всю ночь сидел с ранеными и не хотел их оставлять. Медиков тогда уже не было. Игорь - добрый очень парень. Он остался и потом его взяли в плен. Я достаточно нормально знал местность, потому что изучал карту. Был очень плотный туман и видно нас особо не было, хотя мы шли по полосе, которая простреливалась.

Мы шли часа два, когда по нам стреляли: ложились и пережидали. Самое трудное для меня было заставить себя встать и идти дальше. Когда вышли к своим, нас подхватили и отвезли сразу в медпункт. Нашему командиру я все подробно рассказал, в частности, куда подъехать, и за нашими ребятами отправили еще одну колонну, но было поздно, потому что всех забрали в плен. Когда я узнал, сколько ходячих туда попало, очень пожалел, что я не собрал их всех и не заставил тянуть «трехсотых». Я просто думал, что выбираться будет сложнее, но шансы выйти оттуда были, хотя, конечно, не для всех. Я понимал, что «трехсотые», особенно критические, будут кричать от боли, но можно было их в спальники завернуть, тянуть по снегу. Даже проползти какой-то участок. Но был еще один нюанс: оставались и погибшие, которых нужно было похоронить.

Иногда очень хочется забыть то, как люди умирают. Как кричат. Но вот лица многих, с кем там был, запомнить хочется на всю жизнь. А самое тяжелое для меня - это, когда сделать ничего не можешь, ничем помочь.

Пацаны до сих пор в плену. Сепары обещали отдать «двухсотых», но тоже не отдают. Они на следующий день разбирали эти завалы. Выносили боеприпасы. Вполне реально, что могли откопать оставшихся людей.

Я не жалею, что мы поехали в аэропорт. Как могли - ребятам помогли. Я очень хочу, чтоб не забывали настоящих героев. Кроме Игоря Зиныча (Психа) из Тетиева я хочу упомянуть еще двоих людей, которые, как я считаю, достойны звания героя этой войны. Они сейчас считаются пропавшими без вести. Это Зубков Иван из Деражни (город в Хмельницкой области), и Бузенко Владимир из Ивано-Франковска, позывной Итальянец. Любой, кто там был, подтвердит, что это те люди, о которых надо писать в учебниках по истории.

Я видел войну в Ираке и здесь, и понимаю уже давно, что то, что кажется проблемами в жизни, на самом деле оказывается двойкой в первом классе, по сравнению с тем, с чем можно столкнуться на войне. Система координат и ценностей переворачивается. Война - это очистка. Потом возвращаешься и хочешь банальных, но самых важных вещей: спокойной жизни, которую так не ценишь, когда она есть. Надеюсь, что мой маленький ребенок проживет жизнь без войны.

Мне очень хочется сказать всем, кто идет воевать, чтоб не забывали, что война - это работа. Тяжелая, как правило. Там нужно что-то таскать, что-то грузить, что-то копать, куда-то идти или бежать, где-то сидеть и чего-то ждать, а стрелять придется совсем немного времени. И если ты нормально работаешь, то со временем достигаешь спокойствия и уверенности. И если не шлангуешь и соблюдаешь правила, то шансов умереть гораздо меньше. На такие вещи надо настраиваться и не бояться.

Что касается меня, то я принимал присягу и планирую вернуться на войну после выздоровления.

Когда меня спрашивают, за что воюешь, я привожу пример, как в Константиновке, а это 60 км от Донецка, встречал много людей, которые за нас, за Украину. Я думал, я еду туда, к сепаратистам, а там заходишь в кафе - тебя угощают. На базар приходишь - тебе продают продукты по закупочной цене. Молодежь флаги на стенах рисует. И мужчины, и женщины подходят и жмут руку. И все спрашивают, когда это все закончится и не бросим ли мы их. А на волонтеров посмотришь - и тоже понимаешь, что не зря воюешь; люди-то какие они - настоящие, хорошие. В госпиталь как-то пришли 2 девушки, принесли нам что-то, а мы говорим, что у нас уже всего достаточно. Тогда мы вам споем, они нам говорят. И начинают петь так душевно, на украинском языке, в два голоса. У нас даже слезы выступили. Так что, есть за что воевать! А все, кто считают, что они далеко от этого, пусть это ценят. Все достаточно относительно: в Крыму и Луганской области тоже раньше никто не мог подумать, что с ними такое произойдет. В Киеве своя жизнь: люди ходят на работу, развлекаются, а это все кому-то чего-то стоит - здоровья, ноги, жизни и так далее.

Важно, чтобы многие люди для себя поняли, что в стране идет война, и я думаю, что ее наилучший конец наступит как раз тогда, когда большинство людей будут готовы к наихудшему ее концу. Не надо кого-то винить, надо быть самому готовым. И самому хоть что-то делать для своих маленьких побед, чтоб добиться одной большой.

Информация о материале

Опубликовано: 27 февраля 2015

Они промолчат, мы додумаем, все проиграем

Видео, запечатлевшее людей в форме сотрудников МВД, расстреливающих безоружных протестантов, находится в свободном доступе. Поиском стрелявших и, что еще важнее, отдававших приказы стрелять занимается уже третий по счету генеральный прокурор.

В ходе минских переговоров (и сентябрьских, и февральских) были достигнуты некие «секретные» договоренности — украинцы узнавали о них из СМИ и были шокированы полученной информацией. Мы уже знаем, что сдача донецкого аэропорта была предопределена договаривающимися сторонами, и догадываемся, что такая же ситуация вокруг Дебальцево.

Итоги визита миссии МВФ — тайна за семью печатями. Масс-медиа довольствуются дозированными сливами: коммунальные тарифы будут повышены на столько-­то, бюджет порезан на столько-­то, госаппарат ждут дальнейшие сокращения.

Все вышеперечисленные примеры объединяет одно: власть не считает нужным быть откровенной с украинцами. И мы даже знаем почему. Фраза «Вы что, хотите, чтобы нас снесли?», обороненная украинскими переговорщиками в ходе встречи с миссией МВФ (обсуждался вопрос повышения пенсионного возраста), — квинтэссенция подлинных страхов правительственных «камикадзе».

Массовый психоз

Подобная «недосказанность» —лишь первый прокол в череде ошибок и просчетов власти. Ведь она влечет за собой необходимость лукавить и в дальнейшем. Самый наглядный пример: вопрос о линии разграничения с самопровозглашенными республиками.

Логика действий власти: мы не можем признать, что объект А (или плацдарм Д) придется оставить (иначе «снесут»), поэтому защитников этого объекта (плацдарма) объявим героями («киборгами»), привлечем к ним максимальное внимание — ведь после того, как объект А (или плацдарм Д) все­таки придется оставить, в сознании избирателей останутся воспоминания об исключительном героизме. А не о политиках, чьи действия и решения обусловили сдачу еще полугодом ранее.

Но подобная технология — «высший пилотаж» для власти, скорее исключение из правил. В большинстве случаев госмашина с большим опозданием и низкой эффективностью реагирует на поступающие вызовы.

Украинское общество находится в состоянии перманентного невроза — не в последнюю очередь из­за того, что не имеет полной информации о сути происходящих событий. Политики заражены этим неврозом даже в большей степени — ведь им приходится учитывать возможную реакцию невротизированного общества.

Один из ярких примеров — очередная волна мобилизации. Власть не потрудилась объяснить саму необходимость ее проведения — но не постеснялась преследовать ее противников. Речь не о необходимости самого проведения мобилизации — но какие объяснения получили украинцы? Получили ли они внятные ответы на следующие вопросы: ведет ли украинское государство войну (или все еще проводит антитеррористическую операцию); каков характер этой войны (гражданская, отражение внешней агрессии); кто является противником; какие цели преследует украинское государство, ведя военные действия.

Очевидно, что официальный ответ: речь идет о проведении антитеррористической операции (и не более того) — не соответствует реальному положению вещей.

Замкнутый круг

Но просто обвинять власть — это тоже говорить полуправду. Власть недоговаривает, власть лжет, маскируя недосказанное, ложь множится и питается ложью — этот механизм вскрыть не так и сложно.

Хуже то, что сами украинцы ждут такого обмана. Оставим в стороне АТО, на минуту забудем о фронте — обратим внимание на то, чего сограждане ожидают от власти на социально-­экономическом фронте.

51% украинцев ждет повышения зарплат и пенсий, 26,3% — национализации собственности олигархов, 24,8% отказа от всеобщей воинской повинности, 31,9% — снижения пенсионного возраста до советских стандартов (данные всеукраинского опроса КМИС, декабрь 2014 года).

Приведены ответы на вопросы, вызвавшие наибольшее единодушие респондентов. (Для сравнения: монетизация льгот интересна лишь 9,8% украинцев, свободная продажа земли — 2,6%, обязательное декларирование доходов и расходов — 8,4%.)

Вот и ответ на вопрос, чего ждут украинцы от власти: опеки, заботы, патернализма. Правительство, решившееся пропагандировать «затягивание поясов» для 51% граждан, ожидающих повышения зарплат и пенсий, обречено на политическое поражение. Но на практике украинское правительство создает отдельную партию премьера-­спикера, акцентирует внимание на ура-­патриотической риторике и… выигрывает выборы. Проходит три месяца после выборов — и лидеру этой же партии приходится заключать соглашение с МВФ. Не стоит переживать о политическом будущем лидера — суть договоренностей не обнародована.

И о котле

18 февраля украинские военные ушли из Дебальцево. Несмотря на заверения, что «котла» не было, несмотря на обещания «не сдавать ни пяди земли», несмотря на заверения, что уход из Дебальцево не является частью Минских соглашений­2 — любой желающий может проследить, как НЕ менялась риторика украинской власти в течение месяца.

«Никакого окружения не было. Наши части и подразделения вышли планово и организованно… Эта позиция и успехи были нам очень необходимы в Минске во время переговоров и после Минска» — это слова Президента Украины, произнесенные 18 февраля. Получается, что Минск­2 все-­таки предусматривал очередной «неофициальный протокол».

В данном случае речь не о том, было ли важно Дебальцево с военно­-стратегической точки зрения. И даже не о том, почему удержание этой территории превратилось в очередной фетиш. На самом деле подавляющему большинству украинцев не придется долго объяснять, почему Дебальцево было оставлено — об этом придется говорить с родственниками тех, кто погиб, защищая город, обреченный на сдачу политиками. К политикам не было бы претензий, успей они сказать вот тому парню в окопе, что умирать вовсе не обязательно. Не успели. Не решились. «После о случившемся долго будут врать, расскажет ли комиссия, как трудно умирать…»

Информация о материале

Опубликовано: 27 февраля 2015

Бюджетный «дрейф» с затравкой на инфляцию

На внеочередном заседании правительство одобрило изменения в бюджет 2015 г. Базируются они на рекомендациях МВФ. По крайней мере, так говорят высшие чиновники страны. Для которых уже стало (не)доброй традицией оправдывать все просчеты военными потерями, а непопулярные решения — требованиями кредиторов. Однако нынешние действия — не просчет и не реформа, они сродни преступной бездеятельности. Имея реальную возможность внести принципиальные изменения в госбюджет, Кабмин предлагает косметические правки, нисколько не меняющие суть документа. Закладывая относительно реальные макропоказатели, правительство продолжает настаивать на совершенно нереальных объемах наполнения бюджета, напрочь отказываясь урезать его расходную часть. Складывается впечатление, что на Печерских холмах до сих пор не определились с закладываемым при бюджетных расчетах обменным курсом (на бумаге одно — в уме совсем другое) и используют старые наработки, которые неприменимы в текущей ситуации.

Инфляцией единой

Несмотря на то, что эксперты в один голос назвали уже принятый бюджет-2015 «раздутым и невыполнимым», Минфин счел рациональным его увеличить, а не уменьшить. Увеличились и доходы, и расходы, и дефицит, и госдолг, и закладываемый валютный курс, и инфляция. По большому счету, все, кроме, конечно, благосостояния населения.

Доходная часть увеличена без малого на 22,2 млрд грн по сравнению с действующим госбюджетом и на 134 млрд (37%) — с прошлогодним его вариантом. При этом ожидается падение реального ВВП на 5,5% и увеличение номинального – на 22% (до 1,85 трлн. грн.).

Попутно важно отметить, что в 2014-м, когда рост потребительских цен согласно даже официальной статистике раскрутился до 24,9%, бюджетные доходы выросли лишь на 24,4 млрд грн (всего 5,51% к «факту» 2013-го). При этом за прошлый год экономическая ситуация существенно ухудшилась, упало производство, прекратились инвестиции, замерло кредитование. Где же планирует Минфин взять еще 22 млрд к тем 475 млрд грн, источники которых также неясны. В основном, очевидно, ставка сделана на инфляцию, которая, в частности, позволит увеличить поступления внутреннего НДС на 4,9 млрд грн, а импортного — на все 8,9 млрд. Теоретически, при не падающем спросе инфляция действительно должна работать, ведь, покупая килограмм гречки за 8 грн, украинец платил в казну 1 гривню 30 копеек НДС, а покупая этот же килограмм крупы за 25 грн — уже 4,16 грн. Однако эксперты в один голос говорят о том, что спрогнозировать уровень инфляции сколько-нибудь точно сейчас просто невозможно. МВФ считает, что это будут 27%, НБУ — 19%, в действующий бюджет закладывали 13%, а в нынешние поправки — уже 26%.

Как сами двузначные показатели, так и такой широчайший разброд и шатание в оценках показывают, что ценовая ситуация в стране явно выходит из-под контроля.

Особенно учитывая то, насколько ограничен инструментарий и возможности НБУ в борьбе с инфляцией, сколько ни декларируй переход к ее таргетированию. В монетарном ведомстве и сами признают это, отмечая в материалах к состоявшимся на нынешней неделе парламентским слушаниям, что «снижение совокупного спроса и переток сбережений из банковского во внебанковский (читай — теневой) сектор существенно сужают возможности Национального банка в части регулирования денежно-кредитного рынка и, соответственно, достижения стабильно низких темпов инфляции».

Указанное выше дает четкое осознание того, насколько опасная затеяна игра с девальвационно-инфляционным огнем. И пусть никого не тешат увещевания, что основными составляющими роста цен будут очередное административное повышение энергетических и коммунальных тарифов да девальвационное увеличение стоимости импорта (за которыми уже галопом помчались и внутренние цены). Массированную эмиссию НБУ на покрытие нужд госбюджета в недрах ведомственной отчетности и статистики по операциям с ОВГЗ ведь не скроешь…

Счастье еще, что в нынешнем году благодаря хорошему урожаю и падению потребительского спроса цены на продукты питания остаются относительно стабильными (а кое-где даже снижаются). Однако страна еще очень хорошо помнит, что такое тотальный дефицит и пустые полки магазинов. Как и то, как быстро порой денежные знаки могут превращаться в обыкновенные фантики, стоящие дешевле потраченной на них бумаги… В связи с этим правительственный прогноз на 2016 г., предполагающий снижение темпов потребительской инфляции до 7%, выглядит слишком самонадеянным и непонятно чем подкрепленным, кроме необходимости взять почти комсомольское обязательство перед Вашингтоном (как говорится, партия сказала «надо!»…).

Помимо раскручивающейся инфляции, в бюджете крайне плохо просматриваются источники, на которые могли полагаться в Минфине и правительстве, закладывая такое повышение поступлений. На сегодняшний день очень плохо прогнозируема ситуация внутри страны, а из-за плохой предсказуемости внешних факторов сложно оценить и потенциальные валютные поступления. Уже произошедшая девальвация бьет многолетние рекорды, по своим масштабам она сопоставима с аналогом 1998–2000 гг. Это также усложняет прогнозирование, так как отечественная система национальных счетов начала работать лишь в 2002-м. Поэтому очень многие данные просто не с чем сравнивать. И один из ключевых вопросов на сегодняшний день — насколько адекватны любые прогнозы относительно влияния той ценовой динамики, на которую рассчитывает правительство. «Даже если у нас будет гиперинфляция (что выглядит очень вероятно), и номинальный ВВП даст запланированный рост доходов бюджета, на момент, когда такой результат станет реальностью, наши обязательства в гривне вырастут на несравнимо большую сумму и будут требовать еще большей эмиссии гривни. Поэтому очень печально, что Кабмин решил пойти таким путем», — считает экономист Дмитрий Боярчук.

При этом та самая поддержка МВФ, по мнению эксперта, от галопирующей девальвации не спасает. «Даже если МВФ нам предоставит 10,8 млрд долл., максимум возможного, по словам Яресько, этого будет достаточно, только чтобы расплатиться по долгам. То есть вопрос с дефолтом снимается, но что делать с напечатанной гривней?» — задается вопросом г-н Боярчук. Теоретически Украине могут помочь другие доноры, но мы помним, что в прошлом году Украину поддерживали по большей части обещаниями (кто в этом виноват — это уже отдельный вопрос), так что рассчитывать на помощь других доноров нужно с большой осторожностью.

В то же время благосостояние населения под гнетом девальвации продолжит снижаться, и достаточно быстро возможности людей покупать гречку даже по 25 грн исчерпаются. Индекс потребительских настроений в Украине в январе 2015 г. составил 45,8, что на 6,7 п.п. меньше, чем в декабре 2014-го (данные ежемесячного исследования GfK Ukraine). Это — наибольшее его падение за последние пять месяцев. Еще больше — на 8,8 пункта — просел индекс текущего материального положения. И несмотря на то, что этот показатель традиционно проседает в январе, в условиях замороженных на год социальных стандартов и минимум 20-процентной инфляции наверняка он существенно не увеличится.

«Налоги уже сейчас на 50–60% уплачиваются авансом, при этом долг государства за возмещение НДС растет, а экономика продолжает сокращаться. В таких условиях никаких оснований, кроме инфляционных, для увеличения поступлений от налогов нет, — объяснил ZN.UA Артем Рудык, директор департамента налоговой политики Института бюджета и социально-экономического развития. — При этом я очень сомневаюсь в адекватности расчетов налоговых поступлений хотя бы исходя из того, что грамотно спрогнозировать результаты 2015 г. на сегодняшний день не сможет никто. Да и те методы, которыми руководствуется государство для наполнения бюджета, уже давно выходят за экономическую плоскость. Например, компании, претендующие на возмещение НДС, должны заплатить налоги «наперед», это уже шантаж, ничего общего с экономикой не имеющий».

Еще 2 млрд грн правительство планирует получить благодаря ввозным пошлинам, 1,3 млрд — благодаря поступлениям от других стран (девальвация и здесь в счет, конечно), а остальное, по-видимому, посредством увеличения фискального давления. В частности, за счет повышения ренты за пользование природными ресурсами с 20 до 70% правительство намерено получить дополнительно свыше 9 млрд грн. Однако с оглядкой на затеянный вокруг этого новшества «сыр-бор» и персоналии интересантов процесса, насчет реальной осуществимости этих планов пока одолевают сомнения.

Сомнительны и планы Минфина собрать на 2,5 млрд грн больше налога на прибыль за счет увеличения финансового результата по налогообложению. Объективно факторов, способствующих увеличению прибыли отечественных предприятий, нет. Более того, по данным Госстата, количество убыточных компаний уже превысило 44% от их общей численности, а их консолидированный минус перевалил за 215 млрд грн. Причем в наибольшей степени пострадали предприятия промышленности, строительной, торговой и транспортной отраслей, грубо говоря, те, на ком держится львиная доля внутреннего производства. Где же возьмутся дополнительные 2,5 млрд? И не отразится ли «увеличение финансового результата» на количестве убыточных, которое продолжит расти в 2015-м?

По информации Леонида Рубаненко, президента Союза налоговых консультантов, «улучшения» в администрировании уже идут полным ходом. «Действующий мораторий на внеплановые проверки нисколько не сковывает ГФС. Так как многие предприятия задерживают зарплаты или сокращают сотрудников, то найти того, кто согласится написать кляузу на руководство, не составляет труда. После чего представители ГФС в конце рабочего дня вламываются в кабинеты директоров, выгоняют юристов, изымают документы, откровенно терроризируют персонал, — рассказал ZN.UA г-н Рубаненко. — Причем это повсеместная практика, к нам обращались уже руководители предприятий из разных областей, буквально на днях из Харьковской и Сумской, — схема действий налоговой совпадает. И речь, что неприятно, идет не о жуликах, а о компаниях, заводах, которые работают десятилетиями, исправно платят налоги и всегда были готовы пойти навстречу и заплатить наперед». Как видно, несмотря на декларации властей о дерегуляции и реформах, ГФС воспринимает любое повышение планов по наполнению бюджета как прямое руководство к действиям, явно выходящим за правовые рамки и прямо противоречащим европейскому курсу власти.

Секвестр будет, но не сейчас

При этом какой-либо внятной экономии средств не предвидится, ведь ее не было и в действующем бюджете, в который была заложена 13-процентная инфляция (теперь этот показатель увеличен до 26%). Расходы даже в откорректированном варианте опережают доходы и настолько существенно, что дефицит бюджета, в случае принятия поправок, превысит 76 млрд грн, или 4% от ВВП. По сравнению с декабрьской версией расходная часть бюджета увеличилась на 34,7 млрд грн, 21,5 млрд из которых — это обслуживание внешнего долга, увеличение затрат на которое обусловлено девальвацией. Еще 12,5 млрд грн — субсидии для населения, 2,9 млрд — помощь переселенцам из зоны АТО. Субсидии необходимы как компенсация увеличения тарифов, одного из основных требований МВФ, настолько для фонда принципиального, что он согласился даже на увеличение бюджетного дефицита. Вот только цена этим стараниям, увы, невысока.

По данным Госстата, задолженность населения за оплату коммунальных услуг только за декабрь выросла на 7,4%, превысив 14,7 млрд грн. Исправно люди платят только за электричество, а за все остальные коммунальные услуги стандартно недоплачивают, причем от месяца к месяцу ситуация все хуже. Почти наверняка рост тарифов на газ и теплоснабжение, потребовавший дополнительных трат на субсидии, только увеличит сумму долга. «Будем надеяться, что анонсированное изменение системы предоставления субсидий поможет решить проблему с хроническими неплатежами. В противном случае все предпринятые меры будут иметь обратный экономический эффект, — считает аналитик Александр Жолудь. — На сегодняшний день ситуация катастрофическая. С одной стороны, экономика в глубокой рецессии, которая началась еще во втором полугодии 2012-го, и у многих граждан действительно нет возможности оплатить коммунальные услуги. Но с другой — к неплательщикам относятся слишком лояльно, а возможности на них влиять ограничены, что приводит к явным злоупотреблениям».

Долгожданная экономия выразилась в уменьшении трансферта Пенсионному фонду почти на 4 млрд грн. Это, в сущности, «мелочь» по сравнению с общим объемом формируемого нынешней солидарной пенсионной системой квазифискального дефицита на фоне абсолютной индифферентности властей к проблемам пенсионной системы.

Условно позитивным можно считать уменьшение бюджетных обязательств НБУ на 4,5 млрд грн (с 65 до 60,5 млрд). Вот только в 2014-м Нацбанк выдал казне на треть меньше, и, за исключением эмиссионных манипуляций, предпосылок, позволяющих ему настолько увеличить вклад в бюджет, не просматривается.

Финансирование НАК «Нафтогаз Украины» также пока запланировали уменьшить — на 1,8 млрд грн (с 31,5 до 29,7 млрд). Как видим, это также не принципиальное для текущей картины уменьшение. Всего по разным статьям правительство сэкономило порядка 7,8 млрд грн. Это, конечно, какой-то результат, но принципиально ситуацию не меняющий. Ведь параллельно выросли расходы Мининфраструктуры (+1,04 млрд грн), Укравтодора (+1,7 млрд), Государственного космического агентства (+900 млн), Минздрава (+1, 1 млрд), Министерства иностранных дел (+500 млн) и многих других. Очень любопытное совпадение: 300 млн правительство решило сэкономить на реформе образовательной отрасли и выделить 300 млн на компенсацию ставок по кредитам для аграрного сектора. Это, по идее, должно привлечь свыше 5 млрд грн инвестиций в отрасль. Как говорится, дай-то Бог!

При этом план заимствований увеличен на 35,3% (до 397,4 млрд грн — сумма эквивалентна почти 80% недолговых поступлений госбюджета), в том числе в валюте — на 58,4% (до 286,74 млрд в гривневом эквиваленте). Напомним, текущая редакция бюджета предполагала их незначительное, на 0,5%, но все же сокращение. При этом в спецфонд благодаря международным кредитам планируют привлечь те же 14,16 млрд грн, что и в декабрьской версии госсметы. Повысили в законопроекте и планируемые объемы погашения государственного долга на 58,4% (до 158,88 млрд грн), в том числе внешнего — на 26,7% (до 123,6 млрд грн, эта сумма на 80% превысила зафиксированный объем выплат в 2014-м). Объем обслуживания госдолга увеличился на 24%, с 74,6 до 92,6 млрд грн, что на 55% выше прошлогоднего показателя. А предельный размер госдолга повышен с 1,176 трлн грн до 1,394 трлн. Конечно, мы помним, что действующий бюджет рассчитывался по курсу 17 грн/долл., а ныне закладываемое его значение — 21,7 грн/долл., что автоматически увеличивает на 27,6% суммы, зафиксированные в декабре. А теперь вспоминаем о курсе нынешнем, который уже перевалил за 28 грн/долл. И делаем выводы.

Все без исключения опрошенные ZN.UA эксперты считают, что секвестр бюджету необходим, многие полагают, что их (секвестров) должно быть несколько, и ни один не считает удовлетворительным предложенный правительством вариант измененного бюджета.

Эффект обманутого ожидания

Увидев окончательную еще действующую версию, принятую наспех за несколько дней до нового года, все констатировали, что выполнить такой бюджет невозможно. На что правительство поспешило заявить, что в феврале госсмета будет отредактирована. Все ожидали секвестра, но он не состоялся. Действительно, изменения есть, но они связаны исключительно с курсовой и инфляционной переоценками. К сожалению, ситуация с формированием расходной и доходной частей осталась неизменной. Единственное, что отмечается, — это выделение дополнительных средств на предоставление субсидий населению в соответствии с требованиями МВФ, мотивированное одним из принципиальных требований фонда — повышением тарифов на газ. Но и их выплаты при отсутствии ресурсов для наполнения доходной части под вопросом.

«Конечно, предложенный вариант более реалистичен, но это не означает, что в него не надо вносить изменения. И я думаю, что они будут вноситься в течение года неоднократно, — считает Александр Жолудь. — Причем, по моему мнению, больше внимания нужно уделить именно сокращению расходов на госаппарат, так как наша система госуправления неэффективна, а ее содержание требует немалых средств, которые в нынешней ситуацию было бы рационально направить на другие нужды».

При первоначальном расчете финансового ресурса на 2015 г. отталкивались не от фактических, а от плановых показателей 2014-го, это и было главным просчетом уже принятого бюджета. Так как план прошлого года в результате выполнен не был, это дало колоссальный разрыв между объемами налоговых поступлений прошлого года и планами на 2015-й. Завысив планы еще больше с учетом непрогнозируемой, но неминуемой инфляции, правительство окончательно обрекает бюджет на провал.

Ведь основным вызовом в итоге станет изначально заложенный в документ механизм самоподдерживающейся девальвации. Запланированные объемы расходов даже при курсе 21,7 грн/долл. все равно потребуют эмиссии. В результате гривня будет обесцениваться, а потребности в докапитализации банков, поддержке «Нафтогаза» и расходах на обслуживание госдолга продолжат расти, требуя очередных эмиссий и, как следствие, новых витков девальвации и инфляции. Вопрос, кто за все это в итоге заплатит, — из разряда риторических. Хотя в кошельках у подавляющей части населения уже и так пусто. И реальная его покупательная способность благодаря напечатанным для покрытия разрывов дефицита госбюджета гривням точно не улучшится. Как минимум, в нынешнем году.

Информация о материале

Опубликовано: 27 февраля 2015

Кто и как руководит ключевыми оборонными предприятиями страны во время войны?

Ежедневно Украина тратит около 100 млн грн на войну с российским агрессором. Об этом на днях сообщил советник премьер-министра Украины Даниил Лубкивский. Президент Порошенко немногим ранее назвал несколько иную сумму. «Каждый день войны обходится госбюджету в 5-7 миллионов евро, инфраструктура разрушена, производство упало», - сказал Порошенко в интервью немецкому изданию Die Welt. Не нужно включать калькулятор, чтобы понимать – сумма, названная президентом, значительно превышает данные Лубкивского, особенно учитывая динамику соотношения гривны к евро.

Если прибавить к названным чиновниками суммам расходов на войну средства, которые собирают волонтеры и деньги, которые граждане тратят на обеспечение босоногой украинской армии, то выйдет и вовсе космическая цифра.

Казалось бы, в такой страшный и сложный момент государство должно считать каждую копейку, стараясь дать вооруженным силам необходимое оружие, технику, амуницию, обеспечение быта военнослужащих. Но война – коррупции не помеха. Львиная доля выделяемых на оборону средств отмывается и оседает в карманах чиновников.

Есть такое госпредприятие – «Конструкторское бюро «Артиллерийское вооружение», оно входит в состав «Укроборонпрома». Даже человеку, далекому от военного дела (впрочем, сейчас многие украинцы вынуждены вникать и разбираться в этой теме), понятно, что такие предприятия в настоящее время – ключевые для страны.

Читателям «ИС» будет интересно узнать, кто стоит во главе этого КБ и каким образом настроена работа «Артиллерийского вооружения».

Директором ГП является 35-летний Мирослав Халик (предыдущее руководство, которое неплохо справлялось с работой, ушло), не имеющий решительно никакого отношения к военному делу и производству артиллерии. По образованию он - юрист, экономист, специальности - правоведение, учет и аудит. Ранее он, как утверждают открытые источники, работал помощником транспортного прокурора в Херсонской и Одесской областях, исполнял обязанности заместителя начальника и начальника коммунального предприятия Херсон-выставка (!).

Был начальником отдела контрольно-ревизионной службы Главного госуправления охраны, использования и воссоздания водных живых ресурсов и регулирования рыболовства Главрыбвод (!); исполняющим обязанности первого заместителя начальника Скадовского порта. В 2007-2009 годах был первым заместителем начальника Евпаторийского порта. Позже служил начальником порта Керченского.

Мы не зря обозначили восклицательными знаками некоторые моменты из трудовой биографии Халика – для того, чтобы сделать акцент на опыте и квалификации человека, стоящего во главе оборонного предприятия.

Впрочем, некоторые могут возразить – мало ли, опытный менеджер, талантливый управленец, порядочный человек и патриот Украины – почему бы такому, пусть и не имеющему опыта в военной сфере, не доверить руководство предприятием?

Может, подобные случаи и известны подобные истории успеха, но деятельность Халика к ним явно не относится.

Как удалось выяснить группе «ИС», в «Конструкторском бюро «Артиллерийское вооружение» продолжают работать классические схемы по отмыванию бюджетных средств, кумовство и прочие «дореволюционные» механизмы.

Халик, который никогда в жизни не занимался вооружением, «завел» на предприятии свою команду – подобных себе «талантливых» управленцев, имеющих к обороне такое же отношение. По некоторым данным, сам Мирослав Халик связан бизнес-интересами с нынешним директором «Укроборонпрома» - по нашим данным, эта связь тянется еще из Керчи и Херсона. Очевидно, именно при содействии Романова Халик и сел в кресло начальника КБ «Артиллерийское вооружение».

Приказ о назначении Халика (он стал руководителем осенью 2014 г.) появился аккурат в одно время с выделением КБ значительной суммы бюджетных средств.

Очевидно, один из основных талантов нашего героя – оперативно «осваивать» государственные деньги – наверное, подобные навыки управленцам прививают в «Главрыбводе»…

Деньги, выделяемые предприятию, выводятся в чиновничьи карманы по классическим путям. Отмыв происходит путем «ремонта» и «модернизации» оборудования, закупки откровенного металлолома под видом того же оборудования. Например, станки производства 80-х годов можно «закупить» за 300-500 тысяч гривен. Цена таким станкам в базарный день – несколько десятков тысяч, и то – в подготовленном для сдачи в металлолом виде.

Не чужд Мирославу Халику и гедонизм. Злые языки утверждают, что, помимо команды единомышленников, талантливый директор не смог отказать себе в удовольствии окружить себя преданными женщинами. Для этого их можно назначить на различные должности (если секретарша или завкадрами уже несолидно).

Кстати, «херсонский» след есть на еще одном стратегическом предприятии оборонного комплекса – «Киевском бронетанковом» заводе.

Директор этого предприятия Владислав Лисица, также из этого славного города, постоянно является фигурантом журналистских расследований, посвященных коррупции.

Но это уже совсем другая история…

Информация о материале

Опубликовано: 27 февраля 2015