Главная

Донбасс: казнить нельзя помиловать

В свете эскалации противостояния на Донбассе на память приходят сразу несколько печальных исторических примеров.

1) ​ Гражданская война в России. Белая армия, не рассчитав свои силы, не оценив степень поддержки среди гражданского населения, не осознав изменение международной обстановки, стала бороться за «единую неделимую Россию» и в итоге проиграла. А ведь шанс на победу был — достаточно было признать независимость Финляндии и Польши, которые были готовы поддержать белых. Об этом откровенно пишет в своих воспоминаниях многолетний финский лидер, бывший царский генерал Карл-Густав Маннергейм. И финны, и поляки легко доказали свою боеспособность в то время. Маннергейм подавил выступления красных на своей территории, а Пилсудский наголову разбил РККА в 1920 году.

2)​ Война Россиис Чечней. В начале своего президентства Борис Ельцин раздавал суверенитет щедро и искренне. Как следствие, Союз развалился в одночасье без каких-либо силовых рецидивов и жертв. Все предыдущие неуклюжие попытки руководителя СССР Михаила Горбачева сохранить стремительное расползание «великой страны» привели к кровавым событиям в Вильнюсе и Тбилиси. Однако после подавления красно-коричневого мятежа в октябре 1993 года в Ельцине проснулось авторитарное имперское сознание. Чечню он отпускать не захотел, и Расеюшка вкупе с Северным Кавказом умылись кровью сполна, вдобавок приведя к власти Путина. Теперь РФ платит дань бесполезному со всех точек зрения СевКавказу. Фактически, удержав в составе «единой неделимой» Чечню, Россия потеряла нечто большее — демократию и европейский путь развития. Властная вертикаль укреплялась в стране последовательно, с оглядкой на «чеченские эксцессы» (например, выборы губернаторов были отменены после теракта в Беслане).

3)​ Война в Югославии во второй половине 90-х годов. События на Донбассе все больше напоминают балканский сценарий. Сербы и хорваты также казались братскими народами, без видимых антагонизмов, однако при первой же возможности хорваты захотели одиночного плавания. Судорожные попытки Милошевича сохранить квазиимперию привели к невиданной для тогдашней Европы бойне. Привести сербов в чувство смогли только силы НАТО. Теперь все бывшие югославы, хоть старые раны не зажили окончательно, живы и здоровы и постепенно интегрируются в Европу.

***

Но помимо навязчивых исторических параллелей есть и современные обстоятельства, которые нельзя не учитывать.

— Дестабилизация обстановки в Украине происходит под влиянием мощного внешнеполитического фактора в лице России. Проглотив Крым, Путин, возможно, был готов и к вторжению в Восточную Украину, но его удержал Запад, либеральное крыло экономистов в правительстве («Владимир Владимирович, на Донбасс у нас уже нет денег») и скрытые соцопросы, свидетельствующие, что в шахтерском крае не все так просто. Поэтому из РФ идут диверсанты, деньги, оружие, пропаганда и проч. Этого, кстати, достаточно, чтобы создавать и муссировать хаос на Донбассе.

Жизнеспособность ДНР поддерживается в значительной степени за счет выходцев из России — бабаи/стрелковы/бородаи уже стали символами донецкого бунта, Губарев состоял в Русском национальном единстве. И вообще ДНР — это лебединая песня российских маргинальных экстремистов по типу Баркашова/Лимонова. Безусловно, за кадром есть и куда более серьезные люди, играющие ведущую роль в боестолкновениях с украинской армией.

Кроме того, несомненным уязвимым местом ДНР является тот факт, что самопровозглашенная республика не является собственно Донецкой. Если хорваты и чеченцы выступали как ярко выраженные националисты, красные декларировали уникальный социальный проект, то ДНР предпочитает подобострастно проситься в РФ, использует пророссийские и просоветские символы, но специфического доморощенного рецепта не предлагает. Проще говоря, не будь подстрекательства и участия России в конфликте — не было бы и никаких боевиков. Киев и Донецк, вероятно, спокойно договорились бы после выборов о разделении полномочий, не исключено, что в самом широком формате.

«Пророссийский фактор», безусловно, крайне раздражает и Киев, и Запад. Именно он мешает украинцам сесть за стол переговоров и найти точки соприкосновения. Киев в целом убежден (и небезосновательно), что ведет войну не с бунтовщиками, а с внешним агрессором.

— В тоже время, нельзя отрицать, что «сепаратистов» поддерживает немалая часть местного населения. И пусть они бросаются под БТРы во многом под влиянием самогона, российского зомбо-ТВ и науськивания местных авторитетов, но реальность безжалостна — раскол в Украине нарастает, правительственные ВС вязнут в необходимости различать гражданских и комбатантов, что тормозит развитие АТО. В ряде регионов (например, в Мариуполе) «мирные жители» на улицы выходят массово, вынуждая отступить Национальную гвардию. Ответ, возможно, лежит на поверхности — эти люди не идентифицируют себя как украинцы в принципе. Они ностальгируют по СССР, считают, что оказались в составе Украины случайно и мечтают даже не о независимости (упаси боже, работать же придется), а чтобы Путин платил им пенсии и пособия по безработице. Они даже не знают украинского языка и не собираются его учить. И если они останутся в составе Украины, то разделят участь русскоязычных в Латвии — т.е. оформятся как прокремлевская «пятая колонна», без видимых шансов на исправление.

— Однако, есть и та часть донбассцев, которая не заинтересована в интеграции с Россией. В ДНР наметился раскол, «пророссийская» партия слабеет и держится уже в основном за счет боевиков. Среди сепаратистов обозначились и другие течения — местный криминалитет со своими интересами, завязанный еще на Януковича, «патриоты Донбасса», выступающие за выход из состава Украины и создание незалежного государства. Самый же мощный противник у ДНР появился в тылу в лице Рината Ахметова. Владелец «Шахтера» определился с позицией. Донбасс должен быть в составе единой Украины, но с существенными экономическими и управленческими преференциями. Смеем предположить, что именно Ахметов транслирует чаяния большинства жителей региона. Олигарху совершенно не нужна пресловутая независимость. Запад признает Донбасс только в составе Украины, т.е. последнее слово все равно остается за Киевом — в Вашингтоне и Брюсселе поддержат любое его решение. «Свободный» Донбасс молниеносно превратится в изгоя по типу Приднестровья, а любимая и дорогущая игрушка Ахметова — футбольный клуб «Шахтер» вылетит из всех международных организаций и прекратит свое существование.

— Да, Запад в настоящий момент поддерживает Украину беспрекословно, однако, вряд ли стоит надеяться, что он открыто выступит как модератор конфликта в Восточной части страны. Это может случиться при совсем уже деструктивном развитии событий, а-ля экс-Югославия. Но Киеву нужно понимать — у западных лидеров есть свой электорат, в последнее время нервничающий из-за буксующей евроинтеграции и затянувшегося экономического кризиса. Если Киев «перегнет палку» (а эта грань может оказаться весьма тонкой), то настроения среди иностранных элит могут измениться стремительно. Прекратится поток инвестиций, изменится миролюбивая риторика. Вряд ли Украина окажется в полном одиночестве — на помощь поляков, Балтии и США всегда можно рассчитывать, но вот ЕСовские структуры и Германия сегодня, очевидно, колеблются и явно не готовы полностью отказаться от сотрудничества с РФ. Иными словами — Запад не монолитен и не тверд в поддержке Украины.

— Очевидно, что украинская армия, в своем нынешнем состоянии, неспособна проводить эффективные масштабные боевые операции. Если точечные контртеррористические акции силовикам удаются, то атакующие общевойсковые действия неизбежно начинают тормозиться. Командование АТО и киевские власти не могут толком определить характер операции, наладить взаимодействие между воинскими соединениями, обеспечить военных нужным вооружением, питанием, средствами связи. За два месяца боевики накопили силы, расширили территорию влияния, избежали крупных потерь. Генералы рапортуют о «забитых моргах Славянска и Краматорска», однако никаких фото- и видеоматериалов, свидетельствующих об успехах силовиков, до сих пор не предоставлено. Тогда как «сепаратисты» тщательно фиксируют свои достижения.

В то же время, нельзя сказать, будто «пророссийские боевики» демонстрируют чудеса маневрирования, смекалки и боевого искусства. Даже громкое нападение на отряд мотострелков из Волыни выглядит скорее убийством, чем боевой операцией. Мишень была выбрана самая безобидная — полусонные солдаты-срочники, даже не расчехлившие орудия, скорее отдыхали, чем воевали. Они находились в районе тихой Волновахи уже несколько дней, толком не понимали поставленных целей, не участвовали ни в каких боевых действиях и были в буквальном смысле убиты ни за что. Их расслабленность накануне расстрела — это результат не только халатности, а прежде всего следствие невнятной постановки задач, «странности» этой войны, неумелости верховного командования. К слову, «мирные жители» соседней деревни, которые, скорей всего, рассказали боевикам все нюансы дислокации Волынского отряда, в условиях чеченской или второй мировой войн уже были бы стерты с лица земли. Но готова ли украинская армия на подобные акции возмездия? И нужны ли они?

***

Вышеописанные исторические примеры и современные обстоятельства побуждают к некоторым выводам. Вновь вспоминается Гражданская война в России. Белая армия переоценила свои силы, красные же пошли другим путем. Они стали учиться на ошибках, и, пережив ряд поражений в 1918-19 годах, создали в итоге новую революционную армию. Последовательно были уничтожены анклавы белых, зеленых, интервентов в Крыму, на Дону, Дальнем Востоке, в Средней Азии. Но неизбежными попутчиками большевистских побед стали — террор, продразверстка, военный коммунизм, принудительная мобилизация, а затем и последующие репрессии против «контрреволюционных элементов», полевых командиров и перманентных революционеров. Готова ли национальная демократическая Украина к созданию подобной армии, к зачисткам и политическим репрессиям? В этом должны отдавать себе отчет все те, кто говорит о необходимости проведения АТО «до победного конца» в регионе, который явно не жаждет слиться в экстазе с «бендеровцами».

Так может быть, имеет смысл повести себя более мудро? Заморозить АТО, окопаться, окружить и блокировать мятежную часть страны на востоке, обновить армию, наладить, наконец, контрпропаганду. Нельзя допустить «чеченизации» Донбасса, т.е. ковровых бомбардировок и зачисток, иначе вскоре этот регион станет поставщиком православных шахидов в Киев, Львов, Днепропетровск, а Украина надолго испортит себе «карму» — кровь на руках ой как тяжело смывается! Атаковать боевики не смогут — у них просто нет таких материальных и тактических возможностей. Не лучше ли дать им сожрать друг друга, с учетом всех имеющихся и нарастающих противоречий в ДНР? Вспомним опять же Чечню — в 1994 году Кремль разворачивал военные действия в мятежной республике на фоне внутричеченской гражданской войны. Оппозиция Дудаеву терпела неудачи, но штурм Грозного «одним десантным полком» обошелся России куда дороже.

Сейчас в Донецке зреет глухое недовольство ДНР, Ахметов начинает нервничать, население начинает нервничать, местные патриоты уже просят Киев разрешить партизанские действия против «колорадов». А ведь дальше — больше, «сепаратистам» придется налаживать гражданскую жизнь, на что они генетически неспособны. Луганда им куда ближе, чем Лугано! Начнется военный коммунизм, национализация, экспроприация, охота на ведьм, евреев, негров, да и просто украинцев. Киеву сподручней работать на расстоянии — договариваться с донецким бизнесом и элитами, патриотами, штучно изолировать «сепаратистов», демонстрировать собственные успехи на ниве построения нового общества, забетонировать границы, чтобы ни один бабай не проскочил. Боевиков надо вынудить перейти к активным действиям, и тогда они начнут ошибаться, они только в подвалах неуязвимы.

А донбассцам и г-ну Ахметову пора задуматься, в какую бездну их тащит ДНР и брать инициативу в свои руки. Времени не так много, Ринат Леонидович — сами понимаете, «Шахтер» должен войти в новый сезон уже во второй половине этого лета.

Информация о материале

Опубликовано: 30 мая 2014

Разрушить Карфаген конфликта интересов

Об украинской коррупции уже сказано и написано много, но только незначительная часть общества достаточно четко осознает один из ключевых источников коррупции — конфликт интересов.

Доминирование неформальных связей над формальным институциональным взаимодействием и законом, частных интересов над общественными, клановость и кумовство — ядро конфликта интересов. Именно устойчивостью неформальных связей между политиками и чиновниками можно объяснить легкость их миграции между политическими силами (фракциями) в парламенте и в местных советах, голосование политических оппонентов за политические решения, которые противоречат политическим обещаниям и положениям программ, но отвечают достигнутым теневым договоренностям, а также кадровые назначения после Революции достоинства на "хлебные" должности проверенных людей, ранее замешанных в коррупционных схемах.

Социальные сети как ключ к объяснению конфликта интересов

Выражение "власть меняется, но не меняются люди при власти" как раз и может объяснить устойчивость сформированных неформальных социальных сетей в украинской политике. Социальные сети — это та среда, где формируется и поддерживается доверие между разными игроками, которые могут формально принадлежать к разным политическим силам, но иметь общие бизнесы-интересы. Именно доминирование неформальных инструментов идентификации "свой—чужой" позволяет подменять интересы избирателей интересами властной верхушки и частными интересами, с легкостью, неэффективно и нерезультативно расходовать публичные ресурсы (средства, имущество, квоты, лицензии и т.п.) ради получения частной выгоды.

Более того, в системе координат и ценностей своей социальной сети такой политик или чиновник будет считаться эффективным менеджером, вопреки тому, что формально он не является эффективным с точки зрения выполнения предвыборной программы партии и защиты интересов граждан в рамках разработки и реализации определенной политики. Конечно, при условии, что он "не забывает" об интересах членов своей социальной сети.

Анализ социальных сетей украинских политиков и чиновников позволяет понять, почему за политические решения, которые могут противоречить задекларированным политическим принципам и ценностям, дружно голосуют, казалось бы, непримиримые политические оппоненты. Объяснение довольно простое — доминирование частных или корпоративных интересов определенных неформальных социальных сетей над всеми другими и неформального социального взаимодействия над формальным.

Конфликты между интересами государственного чиновника как частного лица-гражданина и его долгом как государственного должностного лица влияют или при определенных обстоятельствах могут влиять на объективность выполнения им должностных обязанностей.

Действующее украинское законодательства определяет конфликт интересов как противоречие между личными имущественными, неимущественными интересами лица или близких ему лиц и его должностными полномочиями, наличие которого может повлиять на объективность или непредвзятость принятия решений, а также на совершение или несовершение действий в ходе выполнения предоставленных ему должностных полномочий.

Можно уверенно говорить об устойчивости социальных сетей украинской политической элиты (депутатов Верховной Рады Украины, членов Кабинета министров и секретариата/администрации президента, глав ОГА). Чтобы это доказать, достаточно провести биографический анализ по пяти базовым признакам: связи политические, экономические, образовательные, родственные и общественные. Наложение периодов работы/учебы/пребывания в одних и тех же организациях или учреждениях даст возможность описать социальную сеть. По мнению разных исследователей (в частности таких, как Т.Костюченко и М.Винницкий), связи в рамках социальных сетей играют ключевую роль из-за "неформальности как пережитка коммунизма" и практики "блата" как своеобразной валюты, дающей доступ к ресурсам. В постсоветских странах подобный подход позволяет "решать дела" в условиях институциональной нестабильности и быстрых социальных изменений.

Неформальное взаимодействие между акторами в политическом поле оказывается подобным рынку, где участники обмениваются различными видами капитала. В этом случае позиция, или формальный статус в структурах власти, предоставляет доступ к нескольким типам сконцентрированных ресурсов (экономическому, репутационному, административному и т.д.), которые можно приобрести именно на определенной должности и обменивать на другие формы капитала, благодаря вертикальной и горизонтальной мобильности, то есть меняя должности и приобщаясь к все большему числу трансакций и обменов обязательствами. Это требует обеспечения некоторого постоянства своей влиятельности, по крайней мере, путем получения и удержания определенной должности. Что, в свою очередь, приводит к формированию межличностного доверия на основе продолжительного сотрудничества между участниками взаимодействия в период политической нестабильности.

Существующие неформальные социальные сети дают возможность политикам и чиновникам показывать сравнительно скромные доходы в декларациях, но жить по стандартам, значительно превышающим существующие доходы. Самым простым объяснением такого несоответствия между задекларированными доходами и фактическими расходами являются доходы близких лиц.

Украинские чиновники живут за счет доходов близких лиц? Уже смешно

Действующее украинское законодательства определяет близких лиц как мужа, жену, отца, мать, отчима, мачеху, сына, дочь, пасынка, падчерицу, родного брата, родную сестру, дедушку, бабушку, прадедушку, прабабушку, внука, внучку, правнука, правнучку, усыновителя или усыновленного, опекуна или попечителя, лицо, находящееся под опекой или попечительством, а также лиц, которые совместно проживают, связаны общим бытом и имеют взаимные права и обязанности с субъектом, в том числе лица, которые совместно проживают, но не состоят в браке.

Члены семьи — лица, состоящие в браке, а также их дети, в том числе совершеннолетние, родители, лица, находящиеся под опекой и попечительством, другие лица, которые совместно проживают, связаны общим бытом, имеют взаимные права и обязанности, в том числе лица, совместно проживающие, но не состоящие в браке.

Анализ деклараций высших должностных лиц, которых нельзя назвать олигархами, дает основания констатировать интересную тенденцию — должностные лица всегда могут объяснить несоответствие между собственными доходами и расходами доходами близких лиц. Самым ярким примером, наверное, является экс-вице-премьер, а ныне кандидат в президенты Украины Юрий Бойко, который задекларировал доход за 2013 г. в размере 438,6 тыс. грн. Из них заработная плата Бойко — 338 тыс. грн, дивиденды и проценты по банковским вкладам — 32,5 тыс., другие доходы — 67,7 тыс. грн. Совокупные же доходы членов семьи (жены и шести детей) составили 17,21 млн грн. Разница — в 39 раз! Показательно, что по сравнению с декларацией за 2012 г. доходы членов семьи Юрия Бойко возросли более чем в 3,5 раза. Вместе с тем доходы самого Бойко за 2013 г. не очень отличаются от его личных доходов за 2012-й (438,6 тыс. и 345,482 тыс. грн соответственно). Принимая во внимание должность, занимаемую им в правительстве Азарова—Арбузова, и громкие дела, связанные с его именем (например, скандальная афера с покупкой "вышек Бойко"), возникают логичные вопросы о полноте декларирования доходов нынешнего кандидата в президенты. Вместе с тем, вероятно, в случае обвинений общественности в сокрытии доходов Бойко сможет с легкостью объяснить свои расходы доходами членов семьи.

Подобная и декларация о доходах бывшего первого вице-премьер-министра и и.о. главы правительства Сергея Арбузова, инцидент с попыткой жены которого снять со счета в украинском банке 50 млн грн через доверенное лицо произошел на этой неделе. Сам Арбузов в 2012 г. задекларировал 2,7 млн грн собственного дохода и
13,4 млн — членов семьи. На счетах в банках и других финансовых учреждениях у него в 2012 г. находилось 3,4 млн грн, а у его семьи — 45,1 млн грн, номинальная стоимость ценных бумаг — 76,3 млн грн.

Аналогичная ситуация и с декларантами на областном и местном уровнях. Например, нынешний первый заместитель главы КГГА Б.Дубас в 2013 г. жил за счет доходов членов семьи (согласно декларации). А нынешний городской голова Чернигова А.Соколов, не имея собственного автомобиля в декларации о доходах за 2012-й и 2013 г., "вынужден" был использовать автомобиль "Тойота Камри", который был передан в бесплатную ссуду коммерческой структурой общественной организации, которую он же и возглавлял во время получения автомобиля.

Связанные лица — ключ к раскрытию фактов конфликта интересов

Использование близких лиц можно рассматривать как эффективное средство сокрытия реальных доходов в случае их сравнительно незначительных размеров (по меркам должностных лиц, "сидящих" на миллионных потоках). С ростом аппетитов в повестке дня оказываются связанные лица, которые через сеть аффилированных структур умело скрывают теневые средства от декларирования и налогообложения преимущественно через офшорные компании или компании с фиктивными или контролируемыми учредителями и руководителями. Связанные лица не обязательно могут подпадать под законодательное определение близкого лица или члена семьи (как следствие, связанных лиц не найти в декларациях публичных лиц), а отсюда — связанность такого лица с публичным должностным лицом очень сложно доказать.

Так называемая Семья при режиме Януковича, которая была представлена младшим Януковичем и Пшонкой, Сергеем Арбузовым, Александром Клименко, Сергеем Курченко и другими "гениальными" публичными должностными лицами, парламентариями и бизнесменами, была фактически связанными лицами, которые получили частную выгоду от доступа к общественным ресурсам с использованием служебного положения. Именно указанные выше лица создали схемы, благодаря которым они получали выгоду, но доказать это по формальным признакам было проблематично.

Показательным примером конфликта интересов в деятельности публичных лиц является лоббирование сравнительно мелкого интереса (если учитывать аппетиты Семьи) в законопроектах, которые в конце 2013 г. были поданы в парламент, казалось бы, непримиримыми политическими оппонентами — депутатами от Партии регионов и "Батьківщини". Речь идет о двух законопроектах под авторством руководителя профильного комитета ВРУ Валерия Сушкевича (фракция "Батьківщина"), Валентины Лютиковой (фракция Партии регионов) и Ярослава Сухого (фракция Партии регионов). А именно: о законопроектах №3377 "О внесении изменений в Бюджетный кодекс Украины (о списании задолженности по целевым ссудам)" и №3376 "О списании задолженности по целевой ссуде, предоставленной Предприятию объединения граждан "Керченское учебно-производственное предприятие Украинского общества слепых "Крым-Пак".

Что же объединило политических оппонентов при подаче указанных законопроектов? Интерес заключался в фактическом списании 5,6 млн грн целевого займа, полученного предприятием "Крым-Пак" из средств государственного бюджета. По данным Фонда социальной защиты инвалидов, на протяжении 2010–2012 гг. целевые займы были предоставлены десяти предприятиям в объеме 16,4 млн грн, из которых предприятие "Крым-Пак" получило 5,6 млн грн, или более трети от общей суммы. Интересно, что предприятие "Крым-Пак" претендовало на списание задолженности и связанных штрафных санкций, показывая из года в год десятки миллионов чистого дохода. Однако почему именно интересы предприятия "Крым-Пак" было решено пролоббировать в поданных законопроектах? Как оказалось, ответ находится на поверхности — один из соавторов законопроекта Валентина Лютикова является женой директора предприятия "Крым-Пак" Владимира Лютикова. То есть выгоду от этих законопроектов могли получить супруги Лютиковы. Несомненно, что в этом случае налицо признаки конфликта интересов. Почему Валерий Сушкевич (фракция "Батьківщина") и Ярослав Сухой (тогда член фракции Партии регионов) так обеспокоились судьбой крымского предприятия, до сих пор доподлинно не известно. Однако, как говорят в таких случаях, умному достаточно, чтобы ответить на этот вопрос (и здесь следует, наверное, вспомнить о неформальных социальных сетях).

Другой показательный факт конфликта интересов, правда, имевший место до внедрения в 2011 г. антикоррупционного законодательства, связан с деятельностью уже экс-секретаря Киевсовета Галины Гереги при лоббировании интересов компании "Эпицентр", где она выступала совладельцем.

Злоупотребления на то время были вполне легальными, но содержали явные признаки конфликта интересов. Суть их заключается в получении земельных участков в собственность по ценам, которые в разы отличались от рыночных. В результате подобных афер бюджет столицы каждый год недополучал миллионы гривен.

Как эффективно предотвращать и противодействовать?

Обеспечение максимальной прозрачности, открытости и подотчетности публичных лиц позволяет наконец-то перейти рубикон — разрушить постфеодальный синдром конфликта интересов. В контексте нынешних выборов президента, городского головы Киева и депутатов горсовета общественности крайне важно знать, кто реально стоит за публичными лицами, идущими в большую политику.

Светлое будущее Украины и Киева, постоянно обещаемое в предвыборных программах, может иметь мало общего с принятыми законами и подзаконными актами. К сожалению, до сих пор обнародование детальной информации об источниках финансирования президентской избирательной кампании и получателях этих средств не является обязательным для участников избирательной гонки. На фоне высокого спроса избирателей на борьбу с коррупцией (63% недавно опрошенных социологами украинцев считают, что в первую очередь нужно провести именно реформы по борьбе с коррупцией), безусловно, логичным было бы обнародовать информацию о тех, кто стоит за политиками и, соответственно, сделал ставку на их победу. Тем более что все равно эта информация подается в ЦИК. Недавняя инициатива Фонда "Відкрите суспільство" в рамках кампании "За добропорядочность публичных лиц" предлагает политикам добровольно обнародовать информацию об их спонсорах и на деле доказать собственную готовность к прозрачности и подотчетности.

Такое же предложение, но связанное с обнародованием деклараций должностных лиц руководящего состава, работающих в сферах, где существует высокий риск проявления коррупции, было сделано руководителям правительственных министерств, главам областных государственных администраций и городским головам областных центров. Откликнутся ли политики и топ-чиновники — увидим уже скоро. Но уже сейчас понятно, что без разрушения доминирования неформальных связей, надлежащего уровня прозрачности и подотчетности не стоит ожидать предотвращения и урегулирования конфликтов интересов. А следовательно, и строить в Украине Европу, о чем легко говорить на митингах и партийных съездах и очень трудно сделать, начав с себя самого — декларируя доходы, интересы и предупреждая злоупотребления при использовании властных полномочий.

Информация о материале

Опубликовано: 30 мая 2014

Как и за что сепаратисты мучают своих пленников

Никто точно не знает, сколько человек находится в плену у сепаратистов в Донецкой и Луганской областях. В захваченных милицейских участках и подвалах СБУ неделями держат людей с завязанными глазами. Это журналисты, волонтёры, местные предприниматели и случайные прохожие, которых террористы заподозрили в связях с «Правым сектором». Считается, что больше всего невольников в Славянске, в подвале захваченного боевиками здания СБУ. Там обустроено что-то вроде пыточной для особо опасных врагов «Донецкой народной республики».

Несколько дней назад представитель Украинского Хельсинкского союза по правам человека Олег Веремеенко заявил, что в этом подвале удерживают 15–20 человек. Официальные данные страшнее: в конце апреля руководитель пресс-службы СБУ Марина Остапенко сообщила, что в Славянске находится около 40пленников. С фронта постоянно приходят сообщения о том, что кого-то выпустили, а кого-то взяли. Реальная картина неизвестна.

Ярослав Ерёменко, 25 лет, предприниматель (Краматорск). Несколько суток провёл в плену сепаратистов в Славянске

У меня всё началось с фонарика. Дело в том, что я занимался строительством небольшого проектного посёлка в Святогорске. Постоянно туда ездил из родного Краматорска через блокпост сепаратистов, который они соорудили на месте поста ГАИ. Обычно там человек двадцать дежурит. В основном местные — многие из Славянска, есть из Луганска, Донецка, Крыма, даже из Одессы. Это простые люди— пэтэушники, работяги, строители. 26 апреля, около шести вечера, я, как обычно, возвращался домой. Остановили, открыли бардачок в машине, увидели фонарик и решили, что это подозрительно.

Они были злющие в тот день, у них накануне какого-то парня убили. Начали шарить в машине и нашли патроны для пневматического пистолета, а затем и сам пистолет. Мне его друзья подарили. Времена у нас сейчас смутные — в городе столько оружия на руках, и никто его не контролирует. Надо хотя бы видимость защиты иметь. Сепаратисты, как пистолет увидели, сразу начали мне автоматом угрожать. Было страшно. Я видел их лица: глаза стеклянные, вроде как люди под наркотой. Понимал, что есть риск попасть под шальную пулю.

Надели наручники. На глаза положили салфетки и обмотали поверх скотчем. Но в щёлочку снизу всё-таки можно было видеть. В это время в салоне моей машины они нашли ещё шарф сборной Украины по футболу. Их украинская символика очень раздражает. Забрали ключи от машины, сумку с документами и деньгами. Прицепились, что у меня креста на шее нет. Поставили на колени, заставили прочесть молитву «Отче наш».

Задерживал меня человек по прозвищу Рысь. Личность известная, в интернете пиарится постоянно. Посадили меня в мою же машину — Хонду Аккорд 2010 года — на заднее сиденье. Рядом сел человек и приставил к моей груди автомат. Пока ехали, требовали признаться в том, что я член диверсионной группы «Правого сектора». Угрожали пытками. Я молчал, понимал, что разговор ничего не даст.

Привезли в бывшее здание СБУ, зарегистрировали в журнале заключённых. Отвели в подвал, в котором было уже около двадцати пленных. Почти всех держали с завязанными глазами и связанными руками. Одни сидели на лавке, другие на полу. Человек пять лежали на тряпках, набросанных на какой-то деревянный настил, и спали. Как потом выяснилось, спать разрешалось тем, кто уже давно сидит и своим поведением заслужил доверие сепаратистов.

В первые сутки новичкам спать не дают вообще. Надзиратели заходят через каждые пятнадцать-двадцать минут и бьют. Меня ещё шарфиком душили периодически. Когда руки сзади связаны, через два часа начинают затекать плечи. А если просидеть так ночь, руки синеют. Спереди руки завязывают после того, как ты в первый раз просишь сводить тебя в туалет. И обратно уже не перевязывают. Среди нас был один мужчина — руки у него были свободны, и на глазах повязки не было. Это местный предприниматель, у него бизнес отжимали и машину в качестве выкупа требовали. Он давал нам попить, едой делился, которую ему родственники приносили.

На второй день, ближе к вечеру, меня повели на допрос к «спецу» — по жаргону было понятно, что он профессиональный военный. Допрашивают у них только «спецы». Он был всё время в маске, я через нижний зазор в повязке это видел. Его интересовало, состою ли я в «Правом секторе». Рассказывали, что многих после первого допроса сразу отпускали. «Спец» со мной общался вежливо, не бил. Спросил об анкетных данных, выяснил место проживания. А я с мамой живу. Затем он мне сказал, что моя мать уже всех тут на уши подняла.

Благодаря ей меня быстро выпустили. Она каждый день приходила к СБУ и требовала, чтобы меня освободили, искала контакты тех, кто может повлиять на ситуацию. Возможно, из-за этого меня надзиратели не били так сильно, как других. Только по ногам, не по почкам. А бьют они без повода, некоторых прямо в подвале, некоторых выводят. «Спецы» в это не вмешиваются, а вот простые надзиратели беспределят. Они будто мстят за то, что у кого-то в бизнесе всё нормально или кто-то искусством занимается, в котором они ничего не смыслят.

Однажды они на улице поймали какого-то чувака из новой церкви, что-то типа свидетелей Иеговы, привели его к нам в подвал и заставили всю ночь молитвы читать. Пока он молился, надзиратели заходили и громко щёлкали затворами автоматов, чтобы попугать нас. А у этого парня, верующего, крыша поехала совсем. И вот ты сидишь такой — руки связаны, на глазах скотч — и слушаешь «Господи помилуй».

После первого допроса, если «спец» решил, что ты «чист» — то есть не «Правый сектор», тебе разрешают поспать и не трогают больше. На третий день меня решили выпустить. И пленные начали просить передать весточку родным. Один из них написал записку. В этот момент вошёл надзиратель и всё услышал. Меня обыскали, нашли бумажку. И вот тут нас всех начали прессовать. Назначили провинившихся — меня и ещё двух парней.

Нам очень плотно завязали глаза, рты и руки за спиной. Рассадили по разным углам подвала и принялись бить. Сильно. Ребят били руками и дубинками. Меня только дубинкой. Пакет на голову надели мусорный. А это страшная вещь. Его завязывают плотно, и потом, когда ты почти задохнулся, развязывают. Между пальцами зажимали отвёртку и прокручивали. Это больно. Очень. Потом по ногам били. Метили в одно место. По коленным чашечкам, по голени. До сих пор ноги синие.

Из-за записки всех пленников наказали за то, что не настучали. Но били в основном меня и ребят. Почти всю ночь. Разные люди подходили и лупили. Меня они назвали «почтовым голубем». После этого я ещё сутки сидел в плену. Было тяжело, есть хотелось, пить. Но нам троим ничего не давали. И вся «хата» на нас обозлилась за то, что мы вроде как их подставили.

У меня даже галлюцинации начались. Мерещилось море, лес. А потом митинг привиделся. Вроде я сижу связанный, меня бьют, а вокруг собрались сторонники ДНР, смотрят и тычут пальцами. На четвёртый день меня после воспитательной беседы со «спецом» отпустили. Сумку с документами и деньгами вернули, а про хонду мою сказали, что она ушла в пользу революции.

Евгений Гапич, 38 лет, фотокорреспондент (город Коломыя, Ивано-Франковская область). С 22 по 24 апреля находился вплену у сепаратистов в Славянске

Когда меня взяли в Горловке, я подумал, что сейчас, как обычно, проверят документы и отпустят. Но бывший беркутовец, надевавший наручники, сказал: «Я вас, сволочей, буду резать, убивать, рвать на части!..» Дал понять, что за Майдан, где горели его товарищи, мне придётся отвечать «по полной программе». Потом меня отвезли в Славянск, в захваченное здание СБУ. Заломили руки за спину, связали их скотчем, а на глаза надели повязку. Так провёл двое суток.

Меня не кормили, спать я почти не мог: постелью была обычная деревянная палета.В эти дни много думал о семье. А ещё сердце разрывалось от чувства несправедливости.

Почему меня, человека, который ничего плохого не сделал, мучают, бьют, оскорбляют? Почему ставят в вину западноукраинскую прописку? На одном из допросов в конце вторых суток мне приставили к горлу нож и сказали, что жить осталось несколько часов. Страха тогда не было, в тот момент я чувствовал себя сильнее. Может, потому что знал: правда на моей стороне.

Допросы, судя по всему, вели спецы ГРУ России и бывшие беркутовцы. У меня пытались выбить признание в том, что я член УНА-УНСО. А я даже не знал, как это расшифровывается.

Когда в интернете появились новости о моём исчезновении, отношение ко мне изменилось. Руки развязали, сняли повязку с глаз, принесли поесть, вернули фотоаппарат. Деньги, мобильные телефоны и кое-что из личных вещей конфисковали.

На территории захваченного здания СБУ я видел российских военных и личностей «с характерной внешностью» — как я понимаю, бывших зэков. Но большинство бойцов — обычные донецкие парни, пытающиеся обратить на себя внимание; люди, которых власть никогда не слышала. Я не оправдываю их, но всё же я не стал бы называть их всех поголовно террористами. После двух суток, проведённых в Славянске, у меня возникло больше вопросов, чем ответов.

Елена Глазунова, 28 лет, переводчик (Донецк). Вместе с группой американских журналистов была задержана сепаратистами по дороге вСлавянск 2 мая

Мне предложили поработать переводчицей с группой американских журналистов. Они собирались посетить Славянск, Краматорск и Константиновку, а я неплохо ориентируюсь в этих краях. У нас была предварительная договорённость о встрече со Стеллой Хорошевой— пресс-секретарём самопровозглашённого мэра Славянска Вячеслава Пономарёва. Нам казалось, если что-то пойдёт не так, просто развернём машину и уедем.

Первый блокпост в Константиновке проехали без происшествий, на втором, в Дружковке, остановили. У «народных ополченцев», как они себя называют, вызвали подозрение бронежилеты. Их логика: если на тебе бронежилет, значит, есть и оружие. Никакие аргументы не действовали. Они вели себя агрессивно. Нас куда-то повезли. Глаза завязали платками, которые закрепили скотчем, обмотав вокруг головы. Привезли к какому-то контейнеру в поле — так мне показалось. Заставили стать лицом к стене и положить руки на стену. Думала, расстреляют. Обыскали, повели на допрос.

У нас были какие-то продвинутые бронежилеты, и ополченцы решили, что мы шпионы. Передо мной сидел человек и говорил: «Я не умею спрашивать, я могу только бить». Они не верили, что я переводчица. Они даже не верили, что я говорю по-русски. Переводчик, который пришёл на допрос, стал задавать вопросы то на русском языке, то на английском.

Нас задержали в 8 утра, а отпустили в 12. Это были адски долгие четыре часа. Когда освободили, в это не верилось. Мы боялись, что нас выследят и снова схватят.

В последние дни я слишком многое видела и слышала. И не знаю, что с этим делать. Люди, захватившие нас в Дружковке, говорили, что хотели жить в мире, а сюда пришла Америка и устроила резню. Что украинская власть работает на американцев. В общении с ними никакая логика не действует. Они повторяют как будто заученные фразы. И невозможно докопаться до личной позиции человека. Всё сводится к набору слов: референдум, Россия.

Те, кто шёл с нами на контакт, объясняли, что защищают свою страну. Но от кого? Какую страну? У населения панический страх перед всем украинским. В Славянске любого, кто вызывает хоть какое-то подозрение, сразу «записывают» в «Правый сектор». Люди ополчились против государства, в котором живут. Украинское — синоним фашистского. Это по-настоящему пугает.

Руслан Кухарчук, 32 года, президент ассоциации журналистов «Новомедиа» (Киев). Был задержан сепаратистами в Славянске 27 апреля

Меня взяли за видеосъёмку автоколонны с георгиевскими лентами. Во время задержания попытался возмущаться, но рослый боец с автоматом бесцеремонно сказал, что застрелит меня на месте. И всё же я был уверен, что произошло недоразумение и что после выяснения обстоятельств меня отпустят.

Так я оказался в здании горотдела милиции в Славянске. Никогда до этого не был в тюремной камере. Настраивался на худшее, чтобы быть готовым ко всему. Знаете, когда попадаешь в милицию, ты хотя бы формально можешь апеллировать к каким-либо нормам закона. Но там это было невозможно: вместо законов действовал принцип революционной целесообразности. Всё зависело от решения того или иного командира, который мог сделать со мной всё что угодно.

Примерно в полночь в камеру влетели три бойца в балаклавах, меня повалили на землю, надели на голову полиэтиленовый пакет и уткнули в спину ствол автомата. Думал, конец. Но оказалось — начало допроса. Периодически били дубинкой по спине, кулаком по почкам и ладонями по ушам. Обещали отрезать ухо и застрелить, приставляли к затылку автомат.

Во время допроса очень удивила ненависть бойцов к украинскому языку. Меня обвиняли даже в том, что меню в мобильнике на украинском. «Следователи» объясняли своё поведение тем, что киевская власть, по их мнению, пытается уничтожить русский язык и славянскую культуру. Но они, «славяне, православные», не допустят этого и будут стоять до конца.

Градус агрессии немного снизился, когда мы заговорили о Боге и о вере. Но, несмотря на это, после допроса мне заломили руки и снова бросили в камеру. Спать я, конечно, не мог. Думал о родных. И молился. Словно в ответ на мою молитву около трёх часов ночи в камеру вошёл человек в камуфляже и приказал охранникам утром меня отпустить.

То, что отпустили, похоже на чудо. Как и то, что меня не отправили в здание СБУ, куда обычно доставляют всех задержанных журналистов. Думаю, в том здании всё могло закончиться для меня гораздо хуже.

Андрей Петренко (имя изменено),33года, активист партии «Батькивщина» (Донецк).Провёл в плену сепаратистов в Донецкенесколько суток

С друзьями я отмечал первомай в кафе. Вышел покурить, появились люди, взяли меня под руки и потащили куда-то. Думал, это милиция, и не сопротивлялся. Позже оказалось — боевики «Донецкой народной республики». Я был одним из координаторов отправки людей в спецбатальон «Днепр», так что моё лицо многим было знакомо.

Привезли в Донецкую областную администрацию, начали допрашивать. Комната для допросов там, как в гестапо, вся в крови. После допроса спина была синей от ударов резиновой дубинкой. Но сначала я не почувствовал боли, потому что находился в шоковом состоянии. А потом те, кто меня допрашивал, предложили уколоть «обезболивающее» и ввели в вену что-то вроде «сыворотки правды». На следующий день мне показали видеозапись, которую они сделали: я нёс жуткую околесицу. Было очень стыдно за то, что оказался в таком состоянии. Но «следователи» остались довольны.

Отобрали ключи от квартиры, устроили обыск. Думали, у меня там военный склад. Какие-то активисты приезжали к отцу, бабушке, рассказывали им, что они воспитали фашиста. Бабушке потом дважды скорую вызывали.

Не знаю, что было бы со мной, если бы не товарищ, который неожиданно для меня оказался не последним человеком в ДНР. Когда я находился в здании обладминистрации, он приставил ко мне вооружённую охрану. Она защищала меня от тех, кто хотел лично приложиться к «Правому сектору». Таких было много, а объяснений, что я из партии «Батькивщина», которая не имеет никакого отношения к «Правому сектору», никто не слушал. Здесь все, кто против, — «Правый сектор».

Пленных обычно редко кормят, но меня, благодаря заступничеству товарища, кормили. Даже медиков ко мне допускали, и они чуть подлечили спину. Спал я на сложенных вместе стульях, хотя заснуть было непросто — всю ночь там движение. Да и когда одна рука прикована к батарее, не очень-то поспишь.

Когда мой друг — советник министра внутренних дел Украины по Донецкой области — пришёл, чтобы забрать меня, оказался вместе со мной в плену. Потом нас решили обменять на пленных сепаратистов. В ночь со 2 на 3 мая нас привезли в Донецкий телецентр. 4 мая туда доставили ещё троих задержанных, среди которых были шахтёры Александр Вовк и Александр Гуров, тот самый, у которого срезали с плеча татуировку — герб Украины. Во время обмена, к счастью, удалось уговорить сепаратистов отпустить вместе с нами и этих ребят.

Если бы сказал, что не боялся, когда был в плену, соврал бы. Да, у меня была охрана, но на меня не раз нацеливали автоматы, лязгали затворами. Один случайный выстрел — и всё.

Информация о материале

Опубликовано: 30 мая 2014

Те, кто дорого заплатит за свое молчание

Россия уже начала «охоту» на лакомые бизнес-активы полуострова. Это следует из заявления Олега Савельева, который отвечает в правительстве РФ за аннексированный Крым. По его словам, российский бизнес уже «торгуется» с украинскими владельцами ряда крымских предприятий, которые не планируют продолжать работу в Крыму, из-за «угрозы санкций для их бизнеса на территории Украины и в других странах». Заявление, конечно, поражает своим цинизмом, но часть правды в нем есть. Украинские публичные компании уже понимают, что работать в Крыму — значит, по сути, взять на себя груз дополнительных репутационных и финансовых рисков перед иностранными кредиторами.

Крымская ситуация должна научить украинский бизнес на Востоке (от мелкого до крупного), что молча мириться с захватническими аппетитами Кремля нельзя, говорят опрошенные «Днем» эксперты. Так, президент «Ассоциации фермеров и частных землевладельцев Украины» Николай Миркевич сказал: «То, что случилось с Крымом, демонстрирует цену молчания для каждого, кто своим нейтралитетом присягнет на верность оккупантам. Поэтому сейчас владельцы наибольших украинских компаний стоят перед цивилизационным выбором: заплатить из собственного кармана за дальнейшую самостоятельность, попрощавшись при этом с крымским активами, и идти в направлении цивилизованной Европы, либо остаться и искать другие пути сохранения имущества и избавления от риска превратиться в элемент пятой колонны Кремля.

Ниже — предлагаем детальное исследование «Дня» основных экономических направлений бизнес-деятельности в Крыму и их перспективы на аннексированном полуострове.

Агросектор

В Крыму находятся активы нескольких крупных публичных агрокомпаний: МХП, «Укрлендфарминг». «Из всех публичных компаний больше всего на Крыме завязана компания KSG Agro (21% ее земельного банка расположен там). С самого начала конфликта (с 21 февраля) до начала мая ее акции потеряли в цене почти 50%. Вторая по величине активов компания — МХП (по данным холдинга, около 10% ее операционной прибыли за 2013 заработано в Крыму). Акции этой компании потеряли 22% к середине апреля, но в настоящий момент стоят выше, чем до конфликта», — оценивая влияние на деятельность агрокомпаний, рассказывает руководитель аналитического департамента Concorde Capital Александр Паращий. По его словам, небольшая зависимость от Крыма есть и у «Авангарда», потому что там формируется 4% его производственных мощностей.

«День» поинтересовался у их пресс-служб, что владельцы планируют делать с крымским активами, куда теперь платят налоги и что будет с инвестиционными планами. Однако ответов так и не получили.

Энергетика

Сохранит или потеряет? Этот вопрос должен тревожить сегодня владельца наибольшего энергетического крымского актива — «Крымэнерго» (входит в ДТЭК») — Рината Ахметова. «По состоянию на 16.05.2014 статус «ДТЭК Крыменерго» не изменился. Предприятие руководствуется нормативно-правовыми актами, регулирующими деятельность в сфере энергетики», — коротко ответили «Дню» в пресс-службе компании. Итак, юридическую прописку предприятие не изменило, но кому платит налоги — Киеву или самопровозглашенной власти, — в пресс-службе предпочитают молчать. Как ни дают окончательный ответ и относительно продажи этого актива.

Между тем директор энергетических программ Центра «Новос» Михаил Гончар заявил «Дню», что «Крымэнерго» стратегически интересный и необходимый крымчанам объект. Поэтому власть крымских сепаратистов будет бороться за него и теперь вопрос только в цене. «Все будет зависеть от степени лояльности Кремля. Если он будет лоялен, то ему заплатят за него что-то. В противном случае просто национализируют, а затем за смешные деньги продадут российскому владельцу», — объясняет он. Такой сценарий, по мнению эксперта, может случиться, потому что украинский владелец длительное время молчал. «Он предпринял стратегически провальный шаг, поддержав сепаратистов в Донбассе, чем в сущности ввел сам себя в российскую игру, где сам правила игры не устанавливает... В этом контексте видим попытку Ахметова играть в кремлевскую игру, и он пытается сохранить свои крымские активы, но это ему не поможет. Ведь сохранив их, он рискует потеряет активы на всей территории Украины, потому что его откровенная поддержка сепаратистов означает, что центральная власть должна действовать жестко», — говорит Гончар.

Возобновляемая энергетика

Убытки и потеря рабочих мест — главные последствия для альтернативной энергетики на полуострове. «Все объекты возобновляемой энергетики в Крыму сейчас остановили свою деятельность. А это значительные мощности. Так, в ветроэнергетике они составляют 87,7 МВт (по состоянию на 31 декабря 2013 года), солнечных станциях — 228 МВт», — рассказывает «Дню» председатель правления «Украинской ветроэнергетической ассоциации» (УВЭА), вице-президент Агентства по возобновляемой энергетике Андрей Конеченков. Потери — колоссальные. «Убытки наибольшей солнечной электростанции Украины, расположенной в Крыму («АктивСолар»), могут достичь свыше одного миллиарда евро, а частные инвесторы в ветроэнергетике Крыма уже потеряли 300-400 миллионов евро», — констатирует он. Полная остановка этих активов произошла, потому что самопровозглашенная власть Крыма не может выяснить с Россией, по какой цене покупать энергию, которая производится этими объектами, ведь в РФ нет «зеленого» тарифа, как и законодательной поддержки возобновляемых источников энергии. «Пока не решат эти вопросы, объекты будут стоять. Когда будет решение? Компании сегодня делают все возможное, чтобы доказать: для Крыма альтернативная энергетика очень нужна. Но самопровозглашенное руководство не принимает никакого решения, ожидая сигнала из Москвы, а из России ничего не говорят. Вряд ли ответ будет позитивным, потому что уже сейчас распространяется информация о том, что Россия рассчитывает на природный газ и вообще не рассматривает развитие альтернативных источников энергии на территории АРК», — рассказывает он. Но даже не в убытках основная проблема, считает эксперт. «Искусственное уничтожение в АРК альтернативной энергетики отразится в первую очередь на качестве жизни местного населения. Оно не будет получать достаточно тепла и электроэнергии. Особенно ощутимо это будет зимой. Сегодня крымчане уже ограничены в поставках воды и им не хватает электроэнергии», — констатирует он.

Судостроение

Приход России в Крым — плохой сигнал для большинства имеющихся там судостроительных активов, считает первый вице-президент «Укрсуднопрома» Виктор Лисицкий. В частности, замечает он, это касается завода «Залив» (Константина Жеваго). «Это современный завод. На нем могут строиться суда длиной до 300 метров и шириной до 60 метров. На нем есть два шестисоттонных крана, отдельная линия для небольших судов и большая ремонтная стенка для проведения судоремонта. К тому же он очень удачно размещен. Но загрузят ли россияне его заказами? Вряд ли, потому что россияне львиную долю своего танкерного флота построили в Южной Корее, Японии, Китае и даже в Хорватии, а услугами жеваговского объекта и в хорошие времена не воспользовались, даже невзирая на то, что он ближе и экономически более выгодное производство», — рассказывает он. В целом же, по словам Лисицкого, россияне «украинское судостроение в Крыму просто потопят». «Мне очень не хочется в это верить, но это очень вероятный вариант», — подытоживает он.

Морские порты

«Грузоотправители уже боятся отправлять продукцию в крымские порты, а судовладельцы — заходить туда, потому что статус Крыма не завидный и для них растет стоимость перестраховки и обслуживания... Поэтому поток грузов на полуостров приостановился. Частные порты там не работают. Что будет дальше? Все зависит от развития событий между двумя странами: если напряжение будет расти, то придется их продавать», — рассказывает «Дню» о судьбе морской перевалки консультант «Центра транспортных стратегий» Андрей Исаев. По его словам, государственные порты сепаратисты уже национализировали и теперь очередь за частными. Распродажа, скорее всего, светит тем активам, которые входят в структуру больших финансово-промышленных групп. «В Крыму свой порт имеет компания СКМ — «Авлита», — говорит он.

Виноделие

Полностью «ляжет» винодельная отрасль, которая потянет за собой безработицу на полуострове и смежных областях, рассказывает о влиянии крымского фактора президент ассоциации «Украинское бюро винограда и вина», владелец винодельной торговой марки «Колонист» Иван Плачков. «Будет беда... Крымским винодельным заводам нечего будет разливать, потому что все производственные связи с материковой частью разорваны и оттуда с самого начала конфликта сырье не поставляется», — рассказывает он. Плачков напомнил, что крымские винодельные предприятия разливают виноматериал, который производится в Одесской области, Херсоне и Николаеве. Это больше 50% всего разлитого объема, констатирует он. Чтобы заполнить эти мощности, продолжает Плачков, в Крыму нет такого количества виноградников. Но парадоксальным в этой ситуации является то, что, невзирая на колоссальные производственные возможности отрасли, развивать ее на полуострове россияне вряд ли будут. Ведь возить в Крым сырье они не будут, а с  континентальной частью Украины обмен закрыт! «Как следствие, сумма нынешних убытков для винодельной отрасли достигнет почти одного миллиарда гривен! А без работы останутся сотни тысяч людей. Возвращаемся в 90-е, когда предприятия стояли», — подытоживает он.

Финансы

Не весело будет и банковским отделениям. После запрета НБУ проводить деятельность в Крыму до момента завершения российской оккупации, о выходе из полуострова уже сообщили ряд банков. Поэтому теперь их активы — первоочередные на продажу. Они заинтересуют россиян, потому что их можно купить за бесценок. «Российские компании будут выходить с предложениями покупки-продажи всех больших активов, потому что на аннексированной территории происходит снижение стоимости этих объектов. Для украинских владельцев это плохо», — говорит народный депутат Игорь Еремеев.

Впрочем, финансовая эпопея на распродаже за бесценок не завершится. На днях министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт призывал международное сообщество закрыть Крым для ведения бизнеса. В переводе с языка дипломатов это значит — прекращение международного кредитования для крымских компаний.

Де-факто, намерение прекратить сотрудничество с крымскими компаниями «Дню» подтвердил и ведущий советник по внешним связям ЕБРР Антон Усов. «По нашей классификации, Крым относится к спорным территориям. А на таких территориях реализовывать инвестиционные проекты ЕБРР не может. Ведь это дополнительный риск», — рассказывает он «Дню». Ведущий советник по внешним связям ЕБРР рассказал, что если кредит попросит компания, находящаяся в Крыму, то это вряд ли состоится. Но если у публичной компании есть некоторые активы в Крыму и они не являются определяющими для ее общей работы, то все будет зависеть от конкретного случая. «Хотя, конечно же, это дополнительный риск. Нужно смотреть на каждый конкретный проект отдельно», — подытожил он.

А что же большой бизнес? Самый богатый украинец, владелец СКМ Ринат Ахметов заявил, что не продаст свой бизнес в Украине. Между тем, его бизнес-партнер, бывший российский бизнесмен, владелец «Смарт-холдинга», а в настоящее время еще и народный депутат Вадим Новинский в комментарии «Дню» подтвердил, что продаст свои крымские активы, если поступит выгодное предложение. По-видимому, он хорошо понимает, что работать по российским правилам, да еще и на оккупированной территории, мягко говоря, не очень комфортно. Еще один украинский олигарх, владелец Group DF Дмитрий Фирташ подтвердил «Дню», что не планирует прощаться с крымскими активами. Позиция Олега Бахматюка, Юрия Косюка пока не известна — пресс-службы не прокомментировали их позицию. Весьма туманно виденье дальнейшего развития бизнеса среди других олигархов.

Эксперты же советуют определяться. И как можно быстрее. «Наличие активов в Крыму всегда будет аргументом для потенциальных инвесторов с тем, чтобы воздержаться от покупки бумаг этих компаний», — подытоживает руководитель аналитического департамента Concorde Capital Александр Паращий. Именно поэтому, считает он, украинским компаниям будет проще уйти из Крыма, таким образом полностью закрыв вопрос возможных рисков. Но об этом проще сказать, чем сделать. «Прибавляет неуверенности в принятии решения и тот факт, что Украина так и не смогла урегулировать экономические отношения в Крыму: закон об оккупированной территории никак не регламентирует крымский бизнес, а специальный закон для этого пока не принят», — говорит он.

Информация о материале

Опубликовано: 29 мая 2014