Когда-то давным-давно я пропустил на диктанте букву «р» в слове «Ленинград». Последствия этой единственной ошибки были трагические: мало того что мне поставили двойку, но еще и родители запретили пойти на долгожданный фильм «Банда бритоголовых». До сих пор содержание фильма с таким обещающим названием остается для меня загадкой.
Ни родители, ни учительница не разъяснили мне причину столь сурового наказания. А пионервожатая вызвала меня в пионерскую комнату и почему-то шепотом сказала:
– Твоя ошибка носит не только грамматический, но и идеологический характер.
Что такое идеологическая ошибка я представлял довольно смутно, но попытался возразить:
– Это же не нарочно.
– Если бы нарочно, то самое малое, что сделали бы — это исключили тебя из пионеров.
И торжественным шепотом добавила:
– Есть слова, в которых нельзя ошибаться!
Дома весь вечер я горевал из-за досадной несправедливости. Лишь дедушка пытался подбодрить меня. Он рассказал историю о том, как от одной запятой в фразе: «Казнить нельзя помиловать» будет зависеть казнят или помилуют человека. Но эти лингвистические изыски не заинтересовали меня.
Тогда дедушка прочел отрывок воспоминаний Корнея Чуковского об ошибках. О том времени, когда будущий писатель учился в одесской гимназии. Как-то всему классу предстояло написать «страшную диктовку» и Чуковский вызвался помочь товарищам:
«– Тимоша... погоди... я придумал!
В одну секунду я вытаскиваю у себя из-за пазухи веревочный хвост от бумажного змея, привязываю к своему башмаку, а другой конец сую Тимоше:
– Привяжи к ноге... да покрепче!
И, покуда он возится с узлами хвоста, говорю:
– Дерну раз — запятая. Два — восклицательный. Три — вопросительный. Четыре — двоеточие. Понял?.. В нашем классе я считался чемпионом диктовки. Не знаю отчего, но чуть не с семилетнего возраста я писал без единой ошибки самые дремучие фразы. В запятых не ошибался никогда».
История меня заинтересовала. Оказывается и в старину школьники искали способы бороться с ошибками. Но результат работы телеграфа, изобретенного Чуковским, оказался плачевным. Его товарищи заработали не только двойки и единицы, но даже нули:
«– Но есть среди вас такие, что даже нуля недостойны. Это Максим и
Александр Бабенчиковы... Бабенчиков Александр написал свою диктовку так:
«В тот день когда доблестный Игорь веду, щий вой!ска из ле?сов и бо,лот уви, дел что в поле где стоя, ли вра!ги поднялось зловещее об, лако пы?ли он сказал как слад, ко умереть: за от, чизну».
Беда произошла оттого, что почерк был у меня очень медленный, детский, а у товарищей — быстрый. Да и проклятые кляксы сильно тормозили меня. Когда я с трудом выводил третье или четвертое слово, мои товарищи уже писали седьмое, девятое.
Слепо понадеявшись на мой телефон, товарищи, сидевшие далеко позади, уже не шевелили мозгами и по сигналу готовы были ставить запятые внутри каждого слова, даже разрезая его пополам, чего сроду не делал самый отпетый дурак с тех пор, как на свете существует диктовка.
После этого дня я долго не мог ни кашлянуть, ни засмеяться, ни вздохнуть, ни чихнуть — так болели у меня ребра от той благодарности, которую выразили мне мои сверстники, главным образом братья Бабенчиковы».
Несчастья, обрушившиеся на маленького Корнея Чуковского, несколько скрасили мои переживания.
– А ты знаешь, как в слове из трех букв сделать пять ошибок? — спросил дедушка. У него, видимо, по части ошибок был большой опыт.
Я не знал.
– Это слово «еще» написать как «истчо», — засмеялся дедушка и добавил: — а всем известный значок процентов «%» произошел вообще как типографская ошибка. Наборщик ошибочно вставил его в трактат по математике. Но он оказался очень удобен и с тех пор общепринят. А иногда ошибки в типографии делают даже специально.
– Это как?
– Во время войны в удостоверениях личности иногда специально заменяли запятую точкой, что служило дополнительной защитой от шпионов.
Вот с тех пор с легкой руки дедушки я стал с большим интересом относиться к ошибкам и опечаткам и сохранять книги и газеты, где упоминались разные нелепости. Одесситы говорят, что некоторые опечатки так хороши, что их стоило бы придумать.
Чаще всего радовали старые издания: «В одной одесской газете при описании коронации — не помню, Александра III или Николая II, — было напечатано: «Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону».
В следующем выпуске газеты появилась заметка: «В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании Их Императорских Величеств, вкралась одна чрезвычайно досадная опечатка. Напечатано: «Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону» — читай: «корову»...».
Вот такой казус случился в Одессе. Его я нашел в заметках знаменитого писателя Викентия Вересаева. Стоит наборщику чуть зазеваться и возникает нелепость типа: «Трудящиеся нашей области отдали свои волоса за блок коммунистов и беспартийных». Как же они бедненькие без волос, то будут?
Вообще газеты советских времен в этом отношении не уступали дореволюционным. Время от времени какая-нибудь многотиражка выдавала что-то вроде: «Ослиная талия», «Звезда футбольного пола» или «Нет совести печальнее на свете» и тираж мгновенно расходился по рукам. А подпись под фотографией, где продавщица протягивает покупательнице сумку. И подпись: «Наши сумки не хуже иностранных».
Все правильно если бы не наборщик, который пропустил в слове «сумки» букву «м». Был неописуемый скандал. Весь тираж пошел под нож, но несколько экземпляров уцелело. Несознательные типографские рабочие сохранили их, чтобы посмеяться с друзьями. У некоторых работников редакций таких «шедевров» скопилось немало. Появилась даже своеобразная область коллекционирования — ляпофилия.
Самая большая коллекция предметов ляпофилии принадлежит радиожурналисту Матвею Львовичу Фролову. Его коллекция опечаток, газетных ляпов и казусов собиралась десятки лет и в ней есть совершенно уникальные вещи. У него в собрании имеется фото Брежнева из «Комсомолки» — с двумя шляпами. Одна на голове и другая в руках. Это постарался ретушер.
Есть и фото из газеты «Смена», где показаны американские военные во Вьетнаме, а внизу подпись: «Так работают ребята с «Электоросилы». Газетная телепрограмма с фильмом «Семя Ульянова».
В других странах тоже огромное количество собирателей ляпов. Они чаще всего собирают книги, газеты, журналы с опечатками. Вообще чем серьезнее издание, тем чаще шалит «бес опечатки», предавая тексту самый неожиданный смысл. У англичан есть даже поговорка, о том, что книги без опечаток были бы слишком скучны.
