Продолжение общественно-политического фентези про реформы, бариг, падлюк, накаченных ублюдков и приезжих царей, лишенных наследства. Действие сериала происходит в параллельном мире, не имеющем ничего общего с реальностью, легкое сходство персонажей с действующими политиками является еще более случайным, все события, описанные ниже, - циничная брехня.
(Первый сезон сериала смотрите здесь)
Великий Дом Гадюк
Выдающийся реформатор современности Михаил Саахашвили сидел на раскладном пуфике в штабной палатке под зданием Верховной Рады, зябко кутался в тигровую шкуру и писал в фейсбук, макая нос в изящную табакерку в форме чернильницы.
«Вот пысмо ат адного честного пастуха, каторый пас карова на трассе «Марыуполь-Киев» и бил за ето убит властью бариг, - печально набирал Саахашвили одним пальцем. - Уот что он мне пишет: «Уважаемый Михаил, вы наш пиризидент, пишет вам бивший пастух карова Іван. Вчера я пас свой карова на трассе «Марыуполь-Киев», и па этой трасса ехали снятый с фронта танки бариг на расстрэл Майдана. Прапусти, гаварят, праклятый пастух, ми тебе дадым чорный нал! А я гавару нэт, Михаил - наш пиризидент, и тагда аны убили меня из агнимьот. Тэпер это письмо прадалжает вместо миня писать мой карова. Я мичтаю о том, чтобы Вы стали пиризидентом маей страны и навели в нэй парядок».
На долю секунды раньше, чем запостился статус великого реформатора, под ним возник первый комментарий. Писал известный герой АТО Nigjom Dkrhjghb пазывной Україна Нескорена: «Стид и ганьба клятим баріга Підорашенко-Вальцман! Слава смілівій пастух! Народ хочіт Міша наш пірізідєнт!».
- Паслушай, Давит, мне нравится твой украинский язык, но нэ нада Вальцман, - строго сказал Саахашвили. - Этот антисемитизм нэ нада.
- Сам ны хачу, - хмыкнул личный палач великого реформатора Давит Акварелидзе, редактируя на планшете комментарий героя АТО Nigjom Dkrhjghb пазывной Україна Нескорена. - Эх, сейчас порохоботы налетят... Что Мать драконов, объявилась?
- Прячется, барига, баится рыформ, - зловеще сказал Саахашвили. - И она больше мнэ не Мать.
В дверь палатки постучали, и в нее задом вошел министр обороны реформ Семен Семенович Семененченко. Семененченко держал перед лицом планшет, с помощью которого вел стрим в фейсбук.
- Когда я смотрю в сытые, жирные, раскормленные рожи этих барыг, мне хочется сломать эту систему раз и навсегда! - рычал министр обороны реформ Семененченко, безуспешно втягивая щеки. - Все на баррикады! Киев, вставай!
- Вах, маладэц, накаченный ублюдок, - засмеялся Саахашвили, - но хватит п#здэть, гавари, зачем прышол.
- Сука, сука, «Беркут» пошел на штурм! Десять убитых! Ах, я ранен, до новых встреч! - крикнул Семененченко в планшет, споткнулся о вазу с фруктами и, картинно упав, прервал трансляцию. - Ваше сиятельство, к вам пришла Мать драконов.
Великий Дом Жаб
- Иди воруй! - закричал выдающийся защитник родины Парошенко, грохнув кулаком по столу президентского кабинета. - Иди воруй, я сказал!
- Не буду, - угрюмо пробурчал Гройссман. - И вообще, может, хватит?
- Да, уже не смешно, - неожиданно поддержал его Авваков. С момента начала осады парламента начальник городской стражи начал вести себя вызывающе. - Но и бояться нечего, Петр Алексеевич, бе-бе...
- А я и не боюсь! - возмутился Парошенко. - Еще чего! Все требования протестующих совпадают с моими! Непонятно только, зачем власть нагнала столько полиции и Нацгвардии. Она что, собралась защищать людей от меня?.. Нет, ну я понимаю, люди боятся перемен, но их нужно убеждать и...
- Вот! - назидательно поднял палец Авваков и, включив одиноко стоявшую на столе настольную лампу, направил ее в лицо президенту. - Говорите, Петр Алексеевич, вы в прямом эфире.
- Дорогие соотечественники! - сдавленным голосом сказал Парошенко, сглотнул и чуть увереннее продолжил: - Я вам аплодирую! Астанавитесь!
- Так, стоп, - сказал Авваков, выключая лампу.
- Ой, - прошептал Парошенко. - Это что, пошло в прямой эфир?
- Это пошло в настольную лампу, - сказал Гройссман со странным злорадством в голосе.
Авваков заржал. Парошенко хотел бросить в него стаканом, но в последний момент неожиданно для себя почему-то оробел.
Великий Дом Гадюк
В штабную палатку заполошно вбежала женская фигура с ведром на голове. На ведре красовалась надпись: «Кто сегодня против нас? Барыга, Кроль и Пид#рас!»
- Про Кроля харашо, - тонко улыбнулся Саахашвили. - А кто это?
- А это кто? - не удержался Акварелидзе. - Что за дура под ведром? Это не Мать драконов, клянусь реформами, это кто-то другой.
- Все нормально, Давит, это наша новая Мать драконов, - успокаивающе сказал Саахашвили, - знамэнитый рыформаторский блогер Лиза Арнаутская. Лиза, сными, пажалуста, ведро и нычего не бойся, эта палатка защищэна от облучэния.
- Смерть барыгам, слава реформам! - глухо пробулькала Лиза и, сняв с головы ведро, уселась на него верхом. - Саахашвили - мой президент! Но вынуждена сообщить, что неподалеку я снова видела глушилку «5 канала». Среди протестующих увеличилось количество сумасшедших, думаю, что их подвозит барыга Парошенко, чтобы они ко мне приставали, то есть я даже не думаю...
- Да, лучше нэ думай, и так панятно, что это все барига сдэлал, - довольно сказал Саахашвили. - Это он так хатэл меня умьереть.
- Ты подумай! - всплеснула руками Лиза. - Вот гад. Саахашвили в президенты! Осушить болото коррупции! Можно я надену ведро обратно, мне без него как-то не по себе.
- Надэвай, - согласился Саахашвили. - А еще лучше налэй в него бензину, вылэй на сэбя, подожги, бегай по улице и крычи, что это сдэлал «Бэркут».
В дверь палатки постучали. Вошел Семен Семенович Семененченко, таща за собой за ухо антикоррупционного жреца Шабунского.
- Вот-с, ваше высокоблагородие, - отрапортовал Семененченко, - доставили-с, как вы просили-с.
- О, каво я вижу, - прищурился Саахашвили, машинально наблюдая за тем, как реформаторский блогер Арнаутская украдкой выбирается из палатки, слепо тыкаясь в стенки ведром. - Белокурая бэстия! Ты что же от мэня пирячешься, как нашкодивший барига?
- Я не прячусь, - обиженно сказал Шабунский, потирая ухо. - Я все думаю, что мы сделали не так, почему мы не донесли до людей пользу реформ...
- Мы донэсли до людей пользу меня, - вкрадчиво сказал Саахашвили. - Бистрые рыформы, пакращення вашего життя уже сегодня, всьо, что тэбэ еще надо, глупый жрэц?
- Все равно, - упрямо сказал Шабунский, глядя в пол палатки, усыпанный лепестками революции роз. - У нас мирный протест, зачем вы людей бьете, я ничего не видел.
- Давай, навэрно, кончай его, Сэмэн, - вздохнул Саахашвили. - Мирный протест! Да это только пиридатель и барига такое мог пиридумать!
- Зря я просил Антикоррупционного Бога, чтобы он воскресил тебя, Михо, - сказал Шабунский, безуспешно вырываясь из толстых рук вомбата Семененченко, волочившего его к выходу из палатки. - Правильно тебя Мать драконов отравила.
- Я тебе не Михо, я Миша, - ухмыльнулся Саахашвили и сделал Семену знак рукой: - Дарагой, пажалуста, пралами голову этот глупый белокурый бестия и скажи, что это сдэлал «Бэркут».
- Есть, ваше высочество! - четко сказал Семененченко, выталкивая брыкающегося жреца наружу.
Через пару секунд снаружи донесся тяжелый звук удара, и в палатку кубарем вкатился Семен Семененченко. Под глазом вомбата наливался лиловый синяк.
- Бля, - прохрипел Семененченко, - правду писали, у этого Шабунского в натуре красивый х#й.
- Хук, придурок! - разъяренно заорал Шабунский, засовывая голову в палатку. - Сколько можно повторять, не х#й, а хук! Хук!
С этими словами жрец скрылся в ночи, громко хлопнув дверью.
У Саахашвили зазвонил телефон.
- Алло, это гарячая линия по возвращению меня на украинский пиристол! - сказал Саахашвили в трубку. - А, это опять ты! Вэшайся, барига, канэц тэбе.
Великий Дом Жаб, Великий Дом Гадюк
- Ладно, Миша, завязывай уже, - устало сказал Парошенко. - Замутили хорошо, но давай, наверно, закругляться, народ с ума сходит. Только что у меня под окнами бегала какая-то баба с ведром на голове и кричала, что она горит.
- Харашо гарела? - азартно спросил Саахашвили. - Не забыла сказать, что это «Бэркут» ее подпалил?
- Да вообще не горела, - пожал плечами Парошенко. - Что там у тебя творится вообще?
- Вот сука хитрожопая, - расстроился Саахашвили.
Помолчали.
- Эй, - осторожно позвал Парошенко.
- Чиво тебе, барига? - холодно отозвался Саахашвили.
- Я это, говорю, завязывай уже там со своими революциями, - снова почему-то робея, сказал Парошенко. - Цели достигнуты, пар спущен, протестное движение дискредитировано, еврооптимисты обосрались, антикоррупционный жрец превратился в посмешище, и все благодаря тебе.
- Нычиво я ны пауйму, - сказал Саахашвили.
- Блин, только не начинай опять, - раздраженно сказал Парошенко. - Мы же все это с тобой придумали еще когда...
- Ны пайму я нычиво, - сказал Саахашвили. - Савсэм нычиво я ны пайму.
- Миша, кончай шатать! - заорал Парошенко. - Война на дворе, Путин нападет!
- Какой такой Путин? Ты что, такой бальшой, а в Путина веришь? - засмеялся Саахашвили. - Ныкакого Путина не сущэствует, Путина пиридумали бариги, читобы варавать каррупция!
- Ах ты гад, - выдохнул Парошенко. - Ах ты ж циничный...
- Эта ты циничный, барига патвора! - закричал Саахашвили. - Ты мине пиримьер-министр абищал? Абищал. Ты миня пиримьер-министр сдэлал?
- Ничего я не пойму, - сказал Парошенко.
- Вот и я нычиво ны пауйму, - злорадно сказал Саахашвили. - Петя Миша абманул, Миша Петя страна шатал. Я тэбэ тут такой рыформа сдэлаю, всем рыформам рыформа. Тюрма, расстрэл, канхвискация, жена физрук в интернат!
Великий Дом Гадюк
- Пара бирать власть в суваи руки и дэлать Бальшой Палитический Рыформа, нэт, нэ так, Очинь Бальшой Палитический Галактыческий Рыформа, - азартно сказал Саахашвили и, выключив телефон, подмигнул Акварелидзе. - Ты что там пишешь, уважаемый Давит?
- Да так, - невнятно сказал уважаемый Давит, прикрывая планшет рукой, - Мусоргскому пишу в личку, что-то он трубку не берет. Полковник Гриценкин и Екатеринчук покинули страну на квадроцикле, Поросюк отпросился на больничный...
- Только ны гавары, что ногу сломал, - засмеялся великий реформатор, занюхивая из табакерки.
- Нэт, руку, - безмятежно сказал Акварелидзе.
- Странно, - подозрительно прищурился Саахашвили.
- Странно, - согласился Акварелидзе.
- Эй, Сэмэн! - крикнул Саахашвили в полуоткрытую дверь палатки.
Сэмэн не ответил. Вместо этого внутрь штаба заглянули две еврооптимистичные головы.
- Э, можно? - вежливо спросил Мустафа.
- Канэшно, дарагие, захадите! - обрадовался Саахашвили. - Вот на кого можно палажиться с Бальшая Галактическая Рыформа! Патаму что у мэня такое ащущение, что все астальные от нас с Давитом съ#бались, напуганные наш кровавый рыволюция на гранит, ха-ха-ха!
- А почему сразу с Давитом? - буркнул Акварелидзе.
- Ну как, - уклончиво сказал Мустафа, бочком входя в палатку: вместе с неразлучным другом Сержем они одновременно стримили друг друга в фейсбук. - Не то чтобы съ#бались, конечно, но...
- Что «но»? - вскинулся Саахашвили. - Ты что мне хочешь этым сказать, лысая барига?
- Они решили продолжить борьбу другими методами, - невозмутимо ответил за друга Серж. В его ушах были наушники, в наушниках играло техно, глаза еврооптимиста были затуманены. - Начало положено, мы не опускаем рук. Впереди долгая борьба и, конечно, командировки.
- Какая еще долгая барьба?! - заорал Саахашвили. - У меня в васкрысенье инаугурация, расцвила акация! Мустафа, ты же мне как нибальшой брат, будь другом, схади к барига Парошенко, прими капитуляция. Вот, вазьми, это дымовой шашка, брось ему пад ноги, ну, для уверенности. Только кальцо не забудь выдернуть.
- Это граната, - невозмутимо сказал Мустафа, делая шаг назад. - Ну, мы пошли, успехов в дальнейшей борьбе.
- Кто бебебе? Я бебебе?! - возмутился Саахашвили, но Мустафа и Серж уже бочком покинули палатку.
- Давит, немедленно догони этих бариг, зарэж и скажи, что это «Бэркут»! - решительно сказал Саахашвили, поворачиваясь к Акварелидзе, однако Акварелидзе внезапно запропал. Рядом с тем местом, где сидел личный палач великого реформатора, в боковине палатки зияла поспешно вырезанная дыра, через которую внутрь штаба проникал холодный воздух негостеприимной Украины.
Саахашвили поднял с пола планшет, впопыхах забытый соратником, и машинально прочитал последний статус известного героя АТО Nigjom Dkrhjghb пазывной Україна Нескорена: «Прощівайте, друзи, я упав у ніравной баратьбє с барігамі Вальцмана! Киів, спасібо шо встал, бл#ть, іди в жопу «.
- От прасыл же чтоб без вот этот вот антисемитизм, - в сердцах сказал Саахашвили, выбросил осиротевший планшет и, решительно отодвинув полог штабной палатки, отправился выступать на трибуну перед пустой ночной Радой и толпой особо верных сторонников.
Со стороны северного соседа, отгороженного от Украины проектом «Разворованная стена» и временно оккупированными землями одичалых, резко потянуло злым ледяным ветром, но участники игры пиристолов, как обычно, ничего не заметили.
Зима была близко как никогда.
