Нулевая терпимость, полная нетолерантность. Это понятие пришло к нам из США – точнее, из тамошней правоохранительной и юридической практики. Обозначает оно, если коротко, особую форму коммуникации доминирующей общественной системы (в лице представителей закона, государства) с представителями маргинальных групп, отрицающими и нарушающими общепринятые правила и нормы (преступными группировками, агрессивными субкультурами и проч.). Немного странно, но похоже, что понятие «zero tolerance policing» – в адаптированной к здешним реалиям форме – успешно приживается уже и в отечественном политическом быту...
Принцип этот прост: определённые группы людей методом повышенного полицейского «внимания» принуждаются к нормальному поведению. Минимальная провинность – максимально допустимое за нее наказание. Придираться можно ко всему: превышению скорости, неправильно оформленным документам, неосторожному слову. Никакой пощады, снисхождения, смягчающих обстоятельств: если у представителя закона есть основание применить силу – он должен ее применить; если судья получил повод вынести решение о санкциях – он его вынесет.
Идеологи метода уверены, что иначе до «системных», а не разовых нарушителей порядка «не доходит», что так поступать больше не надо. Не по каким-то высоким морально-этическим соображениям, а тупо потому, что за «баловство» неминуемо наступит нехилая ответственность. Вломят или срок, или штраф, или по ребрам. Или всё вместе и по полной программе. Чтобы другим неповадно было и думать о подобном «геройстве».
Принято считать, что в США так приструняли наводивших ужас на обывателей байкеров, а в Европе – легендарных английских футбольных хулиганов. Современная Россия после недавних «этнических» погромов в Москве всерьёз заговорила о рациональности применения принципа «нулевой терпимости» по отношению к «несистемному» поведению северокавказских групп за пределами их исторического региона обитания.
Критики этого подхода подчеркивают, что репрессивная политика «нулевой терпимости» является способом гарантирования временной безопасности обеспеченных слоев, но не решением проблем девиантного общественного поведения в целом. Подавлением следствия, а не борьбой с причиной явления. Это, естественно, помимо «греха» жестокости и избирательности применения закона.
Никаких аналогий пока не напрашивается? Тогда продолжим более прямо.
«Друзьям – всё, врагам – закон». Этот афоризм, приписываемый испанскому диктатору Франко, очень часто вспоминают в последние месяцы в украинском политикуме. Мол, именно им можно ёмко описать ту систему коммуникации, которая стала выстраиваться в высших кругах Банковой, Грушевского и прилегающих земель после победы на президентских выборах Виктора Януковича. Но после декабрьского погрома горе-блокираторов Верховной Рады от БЮТ о подлинно «законности» говорить как-то уже не приходится – по закону надо было бы пройти кучу инстанций и в результате вежливо выводить юридически признанных «дебоширов» из президиума по санкции суда силами правоохранителей.
А мы видели другое. Именно «нулевую толерантность». Разговор на том языке, который один понятен и убедителен для оппонента. Потому что получить по неприкосновенной голове креслом – это, конечно, вопиюще недемократично, но зато очень действенно. Не в пример красноречивой и безответственной полемике перед телекамерами.
Именно после того «позорного» для украинской демократии события парламентская оппозиция «вдруг» перестала использовать блокирование трибуны, дотоле практиковавшееся еженедельно, а то и по нескольку раз. Теперь представители БЮТ и НУ-НС, если что, демонстративно покидают сессионный зал, но уже не мешают большинству работать. И это не оценка происходящего в Раде автором – это объективный факт.
Возможно, в данном контексте стоит рассматривать пресловутые «политические репрессии», которым до полноценных политических не хватает как размаха с охватом действующих лиц и фигурирующими сроками заключения, так и собственно политически сформулированных обвинений. Но «зарплата водителя» Юрия Луценко или «киотские пенсии» Юлии Тимошенко – это тоже знак. Тот самый минимум нарушения, за который вкатывается максимум ответственности. Как предупреждение всем остальным участникам политического процесса: ведите себя по принятым здесь и сейчас правилам. А правосудие тут ни при чём.
Только в этом всём есть одно существенное «но». Дело в том, что далеко не факт, будто находящиеся на украинском властном олимпе люди действительно изучали теорию и практику применения «нулевой терпимости» в США или знакомились в библиотеках с жизнеописанием и мыслями генерала Франко. Скорее, что-то похожее пришло в их головы давно и совсем независимо от классического образования – в процессе, так сказать, «трудового воспитания» в суровом Донбассе или иных «жизненных университетах». А окончательно закрепилось вместе с куда более близким «географически» и ментально путинским афоризмом о необходимости «мочить в сортирах» террористов.
Поэтому несколько преждевременным и наивным было бы полагать, что политическая элита страны намеревается действительно «зачищать» свое жизненное пространство согласно наработанным американскими криминалистами принципам «нулевой терпимости». Скорее, речь идёт об особой, интуитивной форме воплощения аналогичных идей на нашем неповторимом славянском грунте. О мутированном «zero tolerance» в искалеченном «духовным Чернобылем» постсоветском украинском сознании.
Отсюда берёт начало мысль: по-доброму напомнить нашей власти о мировом опыте было бы не лишним. И не только потому, что даже политика нетерпимости имеет собственные правила и условия применения, игнорирование которых приводит к её неэффективности или даже обратному ожидаемому результату.
Не реже, чем о реплике Франко, в Украине вспоминают нынче и о мифическом «ящике Пандоры», открыв который один раз, можно «обеспечить» бедствиями весь мир, но уже нельзя «отыграть» сделанное назад и исправить ситуацию. Мол, то, что делают сейчас «они», потом будут в точности совершать против «них». И это лишь вопрос времени.
А жить в стране с утвердившимся принципом «нулевой терпимости» к оппонентам на самом деле не хотелось бы никому. Даже абсолютно непричастному к властным разборкам человеку. Прежде всего потому, что этот принцип социально полезен только как мотивированное исключение из правил полицейской практики, а не как норма общественной жизни для целого народа. Ведь используемые «наверху» критерии и правила поведения имеют тенденцию расползаться вниз и становиться, так сказать, достоянием «широких народных масс». Как следствие, в один прекрасный момент даже самый заурядный гражданин может оказаться чьим-то оппонентом из-за используемого языка общения, высказанной вслух мысли или «вызывающей» одежды...
«Толерантность – это активное, положительное и ответственное отношение к человеческому разнообразию», – сформулировал в бытность работы генсеком ООН Кофи Аннан. Это мнение, без сомнения, более достойно служить общественным и политическим ориентиром, чем описанный выше принцип «тотальной нетолерантности». Ведь все хорошо в меру, а исключение должно подтверждать правило, а не заменять собой его.
Во всяком случае, так принято в тех кругах, кои принято называть у нас цивилизованными. Хотя бы в том самом Евросоюзе, стать частью которого на словах стремится украинский Президент. А государствам ЕС нужны равноправные и интересные партнеры, а не зашуганные общества-изгои, натренированные признавать только самый примитивный из существующих аргумент – язык силы...
